Текст книги "Амурский сокол"

Андрей Евгеньевич, будучи большевиком, не отвергал Господа и при малейшей возможности старался воспринимать Бога в себе, не афишируя этого где не нужно. Когда идёт братоубийственная война, считал он, последним прибежищем души является Всевышний.

Коган усмехнулся, представив себе, что произойдёт, если эти напыщенные, холёные белые офицеры узнают, что он совсем не из их стана.

Глава 2. Мятеж

Пока Андрей Евгеньевич Коган, выполняя задание большевистского командования, находился в стане отряда полковника Казагранди, переформированного в 16-й Ишимский полк, в Благовещенске происходили не менее интересные события, коротко изложенные в странном письме Сергеева. В нём он не стал подробно рассказывать о том, что в начале января 18-го года состоялись перевыборы Благовещенского Совета рабочих и солдатских депутатов, послужившие драматичному развитию событий.

Подсчёт голосов показал, что большинство представляют сторонники Советов.

Через месяц в бывшей губернаторской резиденции прошёл IV областной съезд, который, провозгласив власть Советов, признал центральный Совет народных комиссаров. Председателем исполкома был избран Фёдор Мухин[32]32
  Мухин Фёдор Никанорович – один из руководителей революционного движения на Амуре. Вёл партийную работу в Забайкалье и Приамурье. Возглавлял Благовещенский штаб, руководивший борьбой против интервентов и белогвардейцев во всей Амурской области. Во время Гражданской войны – председатель ревкома, организатор и участник крестьянского восстания в Приамурье против интервентов в феврале-марте 1919 года, известного под названием «Мухинское восстание». Участвовал в организации партизанского движения на Дальнем Востоке. 8 марта 1919 года арестован белогвардейцами, расстрелян.


[Закрыть]. Но члены земской управы не согласились с решением передать свои полномочия комиссарам и раздали оружие из арсеналов гарнизона той части населения, которая их поддерживала. Недовольство выразило и казачье войсковое правление во главе с атаманом Гамовым[33]33
  Гамов Иван Михайлович – атаман амурских казаков в период Гражданской войны, депутат IV Государственной думы от Амурского и Уссурийского казачьего войска. Принимал активное участие в февральской революции 1917 года. В апреле 1917 года был избран атаманом Амурского казачьего войска. После Октябрьской революции 1917 года выступил против большевистской власти. После установления советской власти на Дальнем Востоке эмигрировал в Китай, затем в Европу. В 1946 году принял советское гражданство, но остался жить в Швейцарии. Скончался в 1969 году.


[Закрыть].

Сергей в те дни по приказу Алексея Дмитриевича безвылазно сидел дома у Марфы Петровны и штудировал местные газеты.

– Марфа Петровна, вот что пишут в «Вестнике Маньчжурии»: «Наличие в городе амурских казаков в количестве нескольких сотен явилось сдерживающей большевиков силой. Покорив Хабаровск, владивостокские и хабаровские большевики обратили своё благосклонное внимание на Благовещенск и Амурскую область, начав там большую агитационную работу, в результате которой антибольшевистская часть гарнизона, артиллерия и флотилия перешли на сторону большевиков».

– Боже мой, боже мой! Неужели опять будут воевать?!

В дверь постучали условным образом. Сергей бросился открывать, а Марфа Петровна испуганно сжалась.

Это был матрос Чуб.

– Всё! – сказал он с порога.

– Что «всё»? – одновременно спросили хозяйка дома и её постоялец.

– Делегация во главе с Мухиным арестована. Казаки восстали. По всему городу идёт охота на красногвардейцев и аресты.

– Какая делегация, товарищ Чуб? – спросил недоумённо Сергей. – Где Алексей Дмитриевич? Что происходит в городе?

– Ты это… в общем, собирайся! По дороге расскажу!

– А что будет со мной? – подала жалобный голос Марфа Петровна.

– А вы оставайтесь дома! На улицу без нужды не выходите, к окнам не приближайтесь! Тогда всё будет в порядке. Прощайте!

– До свидания, Марфа Петровна! – сказал Сергей. – Думаю, скоро вернусь. Вы не волнуйтесь!

По дороге на затон, где стояли канонерки, Чуб рассказал о происходивших событиях. Оказалось, что так называемые отряды добровольной гражданской милиции во главе с царскими офицерами из организации «Союз борьбы с анархией» окружили бывший дом военного губернатора, где заседал исполком Совета, и стали обстреливать из винтовок. В состав «милиции» входили офицеры и юнкера, японские резиденты, проживающие в Благовещенске под видом фотографов, содержателей прачечных, парикмахеров. К ним примкнула и бойскаутская организация сынков местных купцов и золотопромышленников.

– Эту организацию возглавляет бывший штабс-капитан Языков с нелегальным штабом в японской коммерческой конторе «Томоэ».

Разгорелся настоящий бой, в ходе которого обозначился перевес на стороне милиции. Мухин был вынужден обратиться за посредничеством к атаману Гамову. С предложением прекратить вооруженное столкновение предисполкома направился в составе делегации. Во время переговоров сошлись на взаимном разоружении. Поверив этому обещанию, Мухин дал распоряжение советскому гарнизону сложить оружие.

– А беляки только этого и ждали! – сказал возмущённо Чуб. – Арестованы все члены исполкома, областного Совета, взяты под контроль почта, телеграф, банки.

– А матросы Амурской речной флотилии – неужто подчинились приказу сдать оружие? – удивился Сергей.

– Не-е, эти и часть дружинников, рабочих Чепуринского завода, заняли оборону в казармах флотилии, – успокоил его Чуб и тут же вынужден был опечалить: – Долго отбивались от белых. Но силы неравны, вынужденно отошли к Амуру, на затон…

– Где канонерка «Орочанин» и посыльный бронекатер «Пика»? – перебил Сергей.

– Да, там у нас реввоенштаб, – сказал Чуб. – И Алексей Дмитриевич тоже там находится. За тобой послал.

К их прибытию на затон у Астрахановки собралось немалое количество вооружённых людей. Революционный штаб обратился за помощью в Хабаровск, дополнительно бросив клич по другим городам и сёлам.

Население неоднозначно восприняло это событие, но крестьяне, рабочие приисков, железной дороги откликнулись на призыв и направили отряды добровольцев. Все они сосредотачивались у затона под прикрытием артиллерии и пулемётов канонерок. Через некоторое время прибыла помощь и из Хабаровска.

– Товарищи! Надо снарядить подводы и направить на железную дорогу. Прибыл состав с оружием и боеприпасами!

– Ур-р-ра-а-а!

– Кроме того, почти семьсот красногвардейцев!

– Ура-а-а-а! Вот это другое дело!

Сторонники советской власти повеселели от этих известий. А пополнение продолжало поступать. В течение нескольких дней в районе Астрахановки сосредоточилось более десяти тысяч штыков.

Гамовцы пытались атаковать красногвардейцев, расположенных в Астрахановке, но отряд бойцов скрытно вышел им во фланг и внезапным ударом разгромил. Почувствовав силу красных, атаман запросил перемирия – якобы с целью подобрать раненых и убитых, а сам два мирных дня использовал для мобилизации всего мужского населения. Но не особенно преуспел в этом. Немного нашлось казаков, согласных поддержать мятеж.

Реввоенштабом было принято решение направить делегацию в Благовещенск с предложением сдаться, распустить отряды добровольной народной милиции и признать Советскую власть. В состав делегации напросился и Сергей.

Выехали на верховых лошадях. Сергей так же как и все, был вооружён шашкой и карабином, кроме того, на плече висела деревянная кобура маузера, а в потайном кармане лежал маленький дамский револьвер. От весенней прохлады его тело надёжно защищала кожанка, а голову – фуражка с красной звездой.

Делегация вернулась ни с чем, за исключением Сергея, который не считал время поездки проведённым впустую благодаря неожиданной встрече с Дашей.

Он заметил её в здании казачьей управы рядом с Афанасьевым – красивую, как всегда: в белой папахе, красном длиннополом, как у донских казаков, чекмене, который виднелся из-под накинутой на плечи белой бурки. Евсей Петрович рядом с ней выглядел весьма комично, так как, невзирая на комплекцию, пыжился подражать молодцеватой выправке окружающих его казаков.

Сергей решил уклониться от встречи с молочной сестрой и, покинув делегацию, ретировался на улицу, но едва успел сбежать со ступеней здания, как был застигнут приветствием:

– Здравствуй, братишка!

Он обернулся на голос Дарьи и на мгновение потерял дар речи, ослеплённый её красотой.

– Здравствуй, Сергей! – ещё раз мягко поздоровалась Дарья. – Как ты? Давно не виделись…

– Здравствуй, Даша! Сама видишь, как… Зачем ты с ними?

– А куда мне деваться? – последовал печальный ответ.

– Поехали с нами?! – спросил с надеждой Сергей.

Дарья только улыбнулась.

– Ты, главное, береги себя, Сергей! А я не пропаду! Авось свидимся ещё…

В это время двери распахнулись и по лестнице гурьбой скатились злые делегаты красных. Гамов не принял их предложения.

На рассвете 12 марта с трёх сторон началось наступление красных на город. Заговорили пушки, застрочили пулемёты, разгорелись уличные бои. Мятежным казакам атамана Гамова и отрядам народной милиции пришлось несладко.

К вечеру бóльшая часть Благовещенска была освобождена от мятежников. В первую очередь выпустили из тюрьмы всех заложников.

Сергею было доверено возглавить разведывательную группу красногвардейцев и выявить очаги сопротивления. Вскоре один из них действительно обнаружился в здании женской гимназии. Завязалась многочасовая перестрелка, прекратившаяся столь внезапно, что Сергей недоумевал: перебиты или сбежали?..

После затянувшейся паузы он послал двух красногвардейцев узнать, в чём дело. Через некоторое время они бодро доложили, высунувшись из оконного проёма:

– Никого немаэ!

«Как это так? – подумал Сергей. – Гимназия же была окружена. Не могло такое количество казаков проскочить мимо».

Обследовали все классы, кабинеты, заглянули во все углы, но кроме следов крови и стреляных гильз ничего не обнаружили.

– Чертовщина какая-то…

– Тут, кажется, дверь в подвал ведёт! – крикнул кто-то.

– Осторожно! Один открывает, другой кидает бомбу. Только после этого заходим!

Так и сделали. После того как грохнул взрыв, стали осторожно спускаться по лестнице, ведущей в довольно глубокий подвал. Там обнаружили ещё одну дверь, обитую железом, попытки открыть её были тщетны – дверь не имела замочных скважин, то есть запиралась с другой стороны. Решено было её взорвать.

– Тут гранатой не возьмёшь – отскочит просто, – сказал сведущий в подобных делах красногвардеец. – Надо взрывчатку с бикфордовым шнуром.

– Ну, если ты такой знающий, дуй за взрывчаткой! – распорядился Сергей. – У матросов должна быть…

Долго ждать не пришлось: через полчаса запыхавшийся красногвардеец принёс тротиловую шашку, выглядевшую как кусок мыла.

– Там сказали, что атаман Гамов сбежал через Амур в Сахалян, прихватив всю казну.

– Вот сволочь!

– Ладно, всем отойти за угол. А ещё лучше выйти из подвала. Давай, специалист, поджигай!

Оглушительный грохот сотряс здание гимназии. Дверь была снесена напрочь. За ней обнаружилась лестница, которая спускалась глубоко вниз.

Сделали попытку пройти по узкому тоннелю, по всей видимости ведущему в сторону реки, но метров через двести стало тяжело дышать – впереди был завал, поэтому воздух не циркулировал. Скорее всего, подземный ход взорвали, опасаясь преследования. Пришлось красногвардейцам Сергея возвращаться.

На следующий день все очаги сопротивления мятежников были подавлены. Город перешёл под полный контроль войск Реввоенштаба.

При многочисленном скоплении горожан на территории архиерейской дачи состоялись похороны жертв этих событий. Были преданы земле девяносто два красногвардейца и примерно столько же белогвардейцев – некогда непримиримые враги обрели вечный покой под одним курганом.

О коротком бое в здании женской гимназии Сергей рассказал Алексею Дмитриевичу в кругу местных товарищей. Один из комиссаров вспомнил, что в центральном магазине купца Чурина всегда имелся свежий товар: рыба, мясо, и всё благодаря леднику, устроенному под землёй недалеко от пристани, благо льда на Амуре по весне – сколько угодно.

– По слухам, от этого склада до центрального универмага Чурина прорыт тоннель на большой глубине. Купцы раньше строили на века. Думали, что вечно будут! Ан нет! Скрутили мы их!

– Вы, товарищ комиссар, не отвлекайтесь, – сказал Сергеев. – К чему рассказ?

– Так вот, есть мнение, что таких тоннелей в городе много. Возможно, и к гимназии был прокопан. Так что сбежали ваши казаки прямиком к Амуру по этому тоннелю.

– Что ж, вполне возможно… Купцы свои здания строили основательно. Тот же универсальный магазин Чурина имеет под землёй столько же этажей, сколько над землёй.

Вскоре, в первых числах апреля, был созван V областной съезд трудящихся, который постановил национализировать все прииски, земли, заводы и фабрики Амурской области. А 10 апреля Амурская область была объявлена Амурской социалистической республикой в составе РСФСР. Но, взятая в клешни японскими интервентами, отрядами белогвардейцев и белоказаков, она просуществовала недолго, так и не успев наладить мирную жизнь.

Между тем после захвата Владивостока и Хабаровска враг начал продвигаться к Благовещенску. К тому времени туда был переправлен почти весь золотой запас из Владивостока. В условиях неминуемой оккупации города японскими интервентами Совнарком принял решение спрятать ценности до улучшения ситуации. На заседании исполкома шли жаркие споры относительно того, куда их девать.

В конце концов пришли к мнению, что часть средств необходимо положить в один из китайских банков для дальнейшего использования в подпольной работе. Комиссару казначейства Тылику было поручено спрятать в тайге оставшуюся часть. Что касается золотого запаса – слитков и монет, то большевики решили вывезти его в ящиках по воде.

Для этого был снаряжён караван во главе с канонерской лодкой «Орочанин».

Глава 3. Золотой запас Дальнего Востока

Холодная осень 1918 года на Дальнем Востоке была пёстрой не только из-за красок увядающей природы, а ещё и от униформы иноземных солдат. Интервентов насчитывалось около семидесяти трёх тысяч. В пределах Амурской области были расквартированы две императорские дивизии и отряд, прибывший из Соединённых Штатов Америки. С их приходом начались повальные аресты, грабежи, бесчинства и издевательства. Японцы вначале, якобы из лучших побуждений, допустили возможность сформировать белогвардейское правительство, которое сразу же активно взялось за восстановление старых порядков.

Во второй половине сентября в Благовещенск переправились белогвардейцы с японским отрядом. А накануне в городе был проведён митинг трудящихся и красногвардейцев. Сложившаяся обстановка заставила сторонников советской власти перейти к подпольной борьбе.

Под руководством Мухина была сформирована подпольная организация из разных партий – кроме большевиков туда вошли анархисты, левые эсеры и эсеры-максималисты. Город разбили на три района, возглавляемые районными штабами, в каждом организовали рабочие дружины. Строго соблюдалась конспирация. Специально назначенные связные обеспечивали передачу руководящих указаний от военного отдела, выполнявшего функции центрального штаба.

В этой заварухе Сергею, несмотря на его юный возраст, было доверено особо важное задание за пределами Благовещенска.

– Инструкции ты получил, – сказал ему при прощании Алексей Дмитриевич. – Команда, проверенная в бою, у тебя есть. Кроме того, помогать тебе вызвался товарищ Чуб. Правда, он больше привык ходить по воде, а не по суше… Но советы его будут для тебя ценны. А я остаюсь вместе с Мухиным в городе, на подпольной работе.

– Меня смущает неопределённость задания, товарищ Сергеев. Дойдя до Зеи, углубиться в тайгу и спрятать там ценный груз. Да так, чтобы никто об этом не знал… Из десяти… из одиннадцати вместе с Чубом человек обязательно найдётся тот, кто об этом может проговориться.

– Вот поэтому в команду отобраны кристально чистые большевики. Главная задача, чтобы золото не досталось врагу. В крайнем случае утопите груз в Амуре. В дальнейшем действуй по своему усмотрению. Лучший вариант – вывезти на запад, навстречу Красной армии. Я в письме Андрею Евгеньевичу намекнул, что ты можешь прибыть. Связного найдёшь в депо города Верхотурья, что на Урале. Зовут его Изосим.

Сергей присвистнул. Так далеко он ещё не ездил никуда, за исключением Харбина.

– У тебя в отряде есть красногвардеец по имени Харитон. Береги его – он из путейцев. Хорошо знает железную дорогу. Много лет был помощником машиниста паровоза. Изъездил всю Россию по железке.

– Хорошо, Алексей Дмитриевич! Разрешите сбегать домой попрощаться с Марфой Петровной? А то обидится…

– Давай, Серёжа! Одна нога здесь, другая там.

В середине дня, печально расставаясь с Благовещенском протяжными гудками, от причала отходили речные пароходы, взявшие на буксир баржи с продовольствием, оружием и боеприпасами. Самое ценное, почти десять тонн золотого запаса, большевики разместили на канонерской лодке «Орочанин».

Груз охранял до зубов вооружённый отряд Сергея Лысенко. Караван должен был прибыть в небольшой городок Зею, расположенный на реке с одноимённым названием.

Возглавляла речной караван судов и барж с партизанами, покинувшими Благовещенский рейд, канонерка «Орочанин». На её борту моряки написали красными буквами: «Мы отступаем под натиском несравненно преобладающих сил интервентов, но мы отступаем временно и не сложим своего оружия в борьбе за власть Советов. Да здравствует Октябрьская социалистическая революция!» Прикрывая канонерскую лодку, рядом шёл бронекатер «Пика».

Однако японцы, узнав о караване с золотом, захватили мост у городка Свободный, перекрыли путь пароходам, направив на них мощные артиллерийские установки. К вечеру караван вплотную подошёл к мосту. Так как было уже достаточно темно, речники не решились пройти под мостом. Канонерка и пароходы бросили якоря, но отдохнуть не удалось – почти весь берег был занят солдатами японских интервентов.

Завязался бой, в результате которого караван рассеялся. Основная часть красногвардейцев, забрав с судов всё, что в состоянии были нести, ушли в тайгу.

Команда «Орочанина», показывая мужество и героизм, отбилась, а затем мощным огнём артиллерии и пулемётов заставила отступить японских солдат. Но о дальнейшем продолжении маршрута не могло быть и речи. От сплошного огня «Орочанин» получил тяжёлые ранения: отказал двигатель, лодка плохо слушалась руля. Под прикрытием трёхдюймовки и пулемёта «Пики» канонерка отошла к Великокнязевке, вошла в одну из проток Зеи и пришвартовалась возле деревни Андреевки.

Надо сказать, деревня эта была довольно зажиточной. В каждом дворе имелась живность – большое количество скота и лошадей.

Услышав шум на воде, подошёл деревенский люд. В основном мужчины и детвора. Мужики – сплошь бородатые, «сурьёзные» и немногословные.

– Что случилось? Стрельба была слышна в верховьях…

– Здорово, мужики!

– Здоровы будете!

– Да с япошками сцепились! Тут их нема?

– Не-е-ет! – загалдели настороженно андреевцы. – Мы тут одни!

– Наше судно потеряло ход. А нам потребно груз перевезти в Зею. Хотите заработать? Срочно нужны крепкие подводы.

Договорились перегрузить ящики на наземный транспорт, для чего купили за наличное золото двенадцать подвод[34]34
  Грузоподъёмность обычных телег составляет около 750 килограммов.


[Закрыть]. Сергей остался доволен добротными телегами с хорошо смазанными осями колёс и упитанными лошадьми, а хозяева – полученной прибылью.

Красногвардейцы и матросы провели короткое совещание, на котором решили, что надо уходить в лес для партизанской борьбы с врагами советской власти. Потерявший ход «Орочанин» был ими взорван, чтобы не достаться врагу. А бронекатер «Пика» вместе с командой скрылся в одном из многочисленных протоков Зеи.

Сергей со своим отрядом двинулся в путь. Почти на каждой подводе был установлен пулемёт. Некоторое время, пока не пропала из виду деревня, караван сопровождали красногвардейцы и матросы.

Как только длинная вереница подвод и людей углубилась в лес, мужики разбрелись по домам, и на ещё недавно шумном берегу стало тихо. Только выполнивший свою тяжёлую работу «Орочанин», взорванный, с развороченными боками и ушедший до палубы под воду, ещё дымил, будто прощаясь с экипажем и недавними пассажирами.

Пройдя примерно с версту до лесной развилки, Сергей с шумом вдохнул родной запах тайги и обернулся к остальным.

– Товарищи! Нам нужно разделиться. Мы дальше идём своим путём, а вы своим. Вот мандат Совнаркома, подписанный товарищем Мухиным.

Но разделиться не получилось: прибежали красногвардейцы, оставленные на опушке леса в качестве арьергарда.

– За нами погоня! На берегу с катеров высадился отряд японцев. Довольно много…

– Товарищи! – крикнул Сергей. – Во что бы то ни стало надо задержать врага. Дать нам возможность уйти подальше.

Один из командиров согласно кивнул и начал распределять позиции между красногвардейцами и матросами. А Сергей, глядя на это, сожалел о том, что Чуб ушёл с командой «Пики». «Ах, как пригодилась бы его помощь!» – думал он.

Сняли два пулемёта «Максим» с подвод и установили по флангам – бой решили принять на этой развилке. А телеги с золотом путеец Харитон предложил направить по правой просеке, к станции Бочкарёво. Хоть и отдалённой, но задающей хоть какое-то направление. К тому же эта станция являлась родными местами Харитона.

– Прощайте, товарищи! – крикнул Сергей.

– Но, родимые! – крикнули возницы, набранные из числа красногвардейцев, и погнали коней с перегруженными подводами. – Не подведите!

Чтобы облегчить телеги, люди бежали рядом. Отдалившись на изрядное расстояние, услышали, как разом ударили пулемёты. В лесу эхом отдавался разгорающийся бой.

– Быстрее, быстрее! – торопил Сергей возниц, поглядывая на отстающих.

– Впереди брод! – крикнули с передней подводы.

– Какой брод? – недоумённо спросил Сергей. – Не должно быть никакого брода! Тут сплошной лес!

– Плохо знаешь эти места, командир! – сказал один из красногвардейцев. – Тут сплошь и рядом то лес, то болото, то протока.

Подводы сгрудились возле воды. До другого берега было метров тридцать. Но кто знает, какая здесь глубина? Один матрос со смуглым безбровым лицом вызвался проверить – разделся догола, несмотря на осенний холод, и, взяв слегу, полез в воду, в некоторых местах уже прихваченную тонким льдом. Он дошёл до середины, пробуя шестом дно брода – воды ему было по пояс. Дойдя до другого берега, вернулся таким же способом. Красногвардейцы бросились обтирать его тряпками, кто-то поднёс флягу с самогонкой. Только после этого смельчак заговорил:

– Подводы, командир, надобно направлять, строго ориентируясь вон на ту берёзку. Брод не очень глубокий – сами видели. Но ежели чуть отступить направо, по течению, то глубина та-а-ам… слега ушла на всю длину. Слева тоже глубоко, но не так – мне по горло. Ежели сойдёшь с направления, то лошадь вплавь не вытянет телегу с грузом. Так что направление – строго на берёзу.

– Все слышали, товарищи? – спросил Сергей. – Тогда вперёд! Аккуратно! Головой отвечаете! Всем раздеться и вести каждую лошадь за узду впереди неё.

Когда почти все подводы благополучно миновали брод, с последней вышла заминка. Сначала лошадь никак не хотела заходить в воду. Затем, после уговоров, возница – бойкий веснушчатый паренёк с вздёрнутым острым носиком – попробовал потянуть её за собой, тоже никакого результата.

– Да дай ей хлыста! – крикнул кто-то с берега.

Красногвардеец вышел из воды, взял в руки вожжи и слегка хлестнул по крупу лошади. А она как будто только этого и ждала: рывком бросилась вперёд, пытаясь вскачь преодолеть брод с тяжёлым грузом. От этого лошадь мотало в воде из стороны в сторону. Возница пытался управлять ею вожжами, идя рядом с телегой, но она в очередном рывке отклонилась вправо и ушла под воду, потеряв опору под копытами. Телега, почти покрытая водой, – только поклажа виднелась, – тяжело наклонилась и в одно мгновение скрылась под водой, не оставив лошади никаких шансов на спасение.

– Минус один! – сказал Сергей довольно спокойно. Главное, что не утеряно пока большинство груза.

– Что будем делать, командир? – спросил тот самый матрос-смельчак. – Будем доставать груз?!

– Как зовут тебя, товарищ?

– Корнил! Матрос Корнил Клёнов!

– Так вот, Корнил! Доставать мы ничего не будем! Лошадь лишь жалко. А груз пусть лежит там, где лежит! Только отметочку сделаем для ориентира. Придёт время – вынем.

Сергей достал бумагу из полевой сумки, быстро нарисовал схему с привязкой к деревне Андреевке и сделал пометку: «Золотой брод». Придётся, пожалуй, весь путь так помечать и рисовать карту на привалах.

– А мне что теперь делать, товарищ командир? – спросил незадачливый веснушчатый возница, подойдя к Сергею.

– Твоя задача следующая, товарищ…

– Комков! Комков моя фамилия.

– Товарищ Комков, ставлю задачу: оборудовать пулемётную позицию под этим упавшим деревом, занять оборону и не дать возможности врагам перебраться через протоку.

– Слушаюсь, товарищ командир, – сказал Комков, прислушиваясь к затихающим звукам боя на развилке.

Сергей тоже с тревогой навострил уши: «То ли завершился бой чьей-то победой, то ли увели врага по другой дороге?!»

– Позицию занимаешь до вечера. Как наступят сумерки, «Льюис» на плечи и трусцой догоняешь обоз. Винтовку оставь мне. Вот возьми маузер на всякий случай. Свой личный отдаю – смотри не потеряй и… возвращайся живым!

– Слушаюсь, товарищ командир! – сказал немного повеселевший боец.

– Комков! – крикнул кто-то с дальней подводы. – Ты с «Льюисом» хоть знаком? Стрелять умеешь?

– А чо уметь-то?! Целься во врага да нажимай на курок!

– Ну-ну… – сказал подавший голос, подходя ближе. – Разрешите, товарищ командир?

Сергей кивнул. Красногвардеец ловко отстегнул дисковый магазин пулемёта и, перевернув, показал пальцем на недостающие патроны.

– Я с этой системой знаком ещё с мировой. В магазине сорок семь патронов. Расстреливаются они за шесть секунд. Поэтому надо стрелять прицельно, короткими очередями. На счёт «три». Прицелился в группу солдат, нажал: раз-два-три – отпустил курок. Опять прицелился, нажал на курок – раз-два-три – отпустил. В таком темпе, короче… На, потренируйся без патронов пока… Покуда будешь лежать без дела.

Сергей тоже с интересом слушал инструктаж бывалого солдата – пулемёт такой системы был ему в новинку. А в обозе ещё два таких «Льюиса» и один пулемёт «Максим».

Молодой красный командир построил вверенных ему красногвардейцев и матросов. Двенадцать человек вместе с Комковым. Десятерых бойцов он знает хорошо – специально отобраны исполкомом Совнаркома. Комкова и матроса порекомендовал товарищ Чуб. «Надеюсь, не подведут», – подумал Сергей. А вслух сказал:

– Товарищи, берём путь в сторону станции Бочкарёво рядом с селом Александровским. Это примерно в ста верстах. Учитывая ценность груза, его тяжесть, незнакомый маршрут и возможности лошадей, за сутки предлагаю проходить примерно по тридцать вёрст. Таким образом, преодолеть путь за трое суток. Головную подводу поведёт товарищ… Харитон. Замыкает товарищ матрос Клёнов.

Затем без заминки крикнул вполголоса:

– Обо-о-о-о-оз! Ма-а-арш!

Дорога после брода была довольно приличной – малохоженая, не разбитая конскими копытами и повозками. Подмёрзший грунт хорошо держал давление узких колёс, и лошадям было легче тащить тяжёлый груз.