Текст книги "Как я год жила по Библии"

Апрель: чистота
Для жизни в палатке хуже месяца не придумаешь!

Если женщина имеет истечение крови, текущей из тела ее, то она должна сидеть семь дней во время очищения своего, и всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера…

Лев 15:19

Задачи на месяц:

• Соблюдать законодательство Левита о двенадцати днях «нечистоты» во время менструации (Лев 15:19–31).

• В первые три дня «нечистоты» жить в палатке во дворе (Лев 15:19).

• Есть только чистую (кошерную) пищу.

• Убрать из дома все следы квасного хлеба на время еврейской Пасхи (Исх 3:6–10).

• Наблюдать опресноки (Исх 12:17).

• Соблюдать шаббат (см. дополнительные материалы).

Лаван был, наверное, худшим на свете тестем.

Влюбившись в Рахиль, его прекрасную дочь, Иаков пообещал Лавану семь лет работать на него в Харране в обмен на руку дочери.

«И служил Иаков за Рахиль семь лет, – рассказывает Быт 29:20, – и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее».

Наконец настал день свадьбы. Лаван устроил пир на весь мир, собрал всех родных и соседей… и как-то в суматохе подменил свою младшую дочь Рахиль на старшую, Лию, так что Иаков взял в жены не ту девушку.

Много же, должно быть, он выпил!

«Утром же, – продолжает Библия, – оказалось, что это Лия!» (ст. 25).

Иаков потребовал объяснений. Лаван ответил, что просто не хотел выдавать младшую дочь замуж прежде старшей; но через неделю отдаст ему и младшую дочь, если Иаков пообещает служить ему еще семь лет. Иаков пообещал, женился и на Рахили – и еще семь лет работал на Лавана. В конечном итоге у него образовалось две жены и две наложницы: Лия, ее служанка Зелфа, Рахиль и ее служанка Валла. От этих четырех женщин родились у Иакова двенадцать сыновей, ставших прародителями двенадцати колен Израилевых.

Прошло уже больше четырнадцати лет, и Иаков стал просить Лавана, чтобы тот отпустил его с женами и детьми на родину. Он говорил, что усердно служил Лавану, что благодаря его умениям богатства и скота у Лавана сильно прибавилось – сам же он до сих пор ничего не имеет. Лаван не желал его отпускать, говоря: «Я примечаю, что за тебя Господь благословил меня» (Быт 30:27), и просил назвать вознаграждение.

Тогда Иаков – который, по-видимому, был в Харране чем-то вроде ветеринара, – предложил Лавану такую сделку: пусть весь скот с пятнами и крапинами в харранских стадах отходит ему, а одноцветный скот остается Лавану. Тот, должно быть, подумал, что предложение выгодное: животных с пятнами и крапинами в стадах было меньше, да и ценились они дешевле одноцветных. Но он не учел, что Иаков знает толк в разведении скота! Прошло шесть лет – и стада Иакова росли и процветали, а стада Лавана хирели.

Лаван начал злиться, и Иаков понял: пора уходить. Призвав Лию и Рахиль, велел им готовиться к тайному отъезду. Женщины, очевидно, не питали нежных чувств к отцу, учитывая, что он и с ними обращался, как с племенной скотиной; они ответили: «Все богатство, которое Бог отнял у отца нашего, есть наше и детей наших; итак, делай все, что Бог сказал тебе» (Быт 31:16).

Иаков взял всю свою большую семью, собрал скот и все добро, вышел из Харрана с караваном верблюдов и, переправившись через Евфрат, направился в холмистый Галаад. Но перед отъездом Рахиль прокралась в дом отца и похитила его драгоценных домашних идолов.

Зачем она это сделала, никто не знает. Раввинистическая литература утверждает, что Рахиль просто старалась спасти отца от идолопоклонства; в других источниках можно прочесть, что, возможно, идолы были нужны ей самой, как талисманы плодородия – ведь у нее очень долго не получалось забеременеть. А может быть, просто хотела отплатить отцу, который в первую брачную ночь подсунул жениху ее сестру.

Лишь через три дня Лаван обнаружил, что Иаков и его семья бежали. Собрав целое войско родственников, семь дней гнался за ними и нагнал уже в Галааде. Лия, Рахиль и дети, должно быть, пришли в ужас: силы Лавана явно превышали их собственные. Лаван подступил к Иакову и начал гневно упрекать его:

– Что ты сделал? для чего ты обманул меня и увел дочерей моих, как плененных оружием? Зачем ты убежал тайно, и укрылся от меня, и не сказал мне? Я отпустил бы тебя с веселием и с песнями, с тимпаном и с гуслями; ты не позволил мне даже поцеловать внуков моих и дочерей моих; безрассудно ты сделал (ст. 26–28).

(С тимпаном и с гуслями, как же!)

Иаков оправдывался, но Лаван ничего не желал слушать и требовал, чтобы ему вернули домашних идолов. Не зная о том, что сделала Рахиль, Иаков отвечал:

– У кого найдешь богов твоих, тот не будет жив; при родственниках наших узнавай, что есть твоего у меня, и возьми себе (ст. 32).

В ярости метался Лаван от шатра к шатру, переворачивал все вверх дном, и наконец ворвался в шатер Рахили.

Здесь дочь его сидела на верблюжьем седле и нескольких одеялах.

– Да не прогневается господин мой, что я не могу встать пред тобою, – кротко сказала она, – ибо у меня обыкновенное женское.

В Древней Месопотамии «обыкновенное женское» было явлением таинственным и пугающим, предметом множества правил, запретов и суеверий. Так что Лаван не возражал. Он обыскал шатер в поисках идолов – и, ничего не найдя, вернулся к Иакову. Теперь уже и тот заговорил с раздражением:

– Какая вина моя, какой грех мой, что ты преследуешь меня? Ты осмотрел у меня все вещи, что нашел ты из всех вещей твоего дома? Покажи здесь перед родственниками моими и перед родственниками твоими; пусть они рассудят между нами обоими (ст. 36–37).

Лавану пришлось смириться. Он заверил, что у него к Иакову претензий нет, двое заключили мирное соглашение и воздвигли груду камней на холме как памятник о нем.

И никто не узнал, что идолы остались у Рахили, спрятанные в верблюжьем седле.

Верьте или нет, но «обыкновенное женское» – или, если вы еще не поняли, о чем речь, «особые женские дни», «красный день календаря» и так далее – в Писании популярная тема. Снова и снова Тора запрещает мужчинам вступать в сексуальные отношения с женщиной во время менструации под страхом «истребления из народа своего» (Лев 20:18). Книга Левит содержит в себе специальные божественные инструкции для женщины на время ежемесячных кровотечений. Большинство этих инструкций касаются ритуальной чистоты – понятия, которое следует от чистоты в современном смысле слова, как соблюдения гигиены: здесь речь идет о соблюдении обрядов или ритуалов, позволяющих человеку принимать полноценное участие в религиозной жизни общины.

Библия называет несколько ситуаций, при которых человек оказывается в состоянии ритуальной нечистоты: кожные болезни, при которых кожа покрывается язвами или источает влагу (Лев 13:1–45), истечение семени (Лев 15:16), любое ненормальное истечение телесных жидкостей (Лев 15:2), прикосновение к мертвому телу (Чис 19:11), роды (Лев 12:2) и менструация (Лев 15:19).

Раввин Уэйн Досик отмечает, что «все эти обстоятельства связаны с потерей: потерей телесной жидкости, возможности зарождения новой жизни – или жизни как таковой. В состоянии потери человек теряет целостность и потому не может участвовать в религиозных обрядах (в те дни речь шла о жертвоприношениях в святилище), отдаваясь им всем сердцем»[73]73
  Rabbi Wayne Dosick, Living Judaism: The Complete Guide to Jewish Belief, Tradition, and Practice (New York: Harper One, 1995), 269.


[Закрыть]. Любопытно уточнение, которое делает Лев 12: после рождения мальчика мать ритуально нечиста сорок один день, а вот после рождения девочки – больше семидесяти дней!

Чтобы вернуться к состоянию ритуальной чистоты, необходимо омыться в текущей природной воде, символизирующей очищение. Вот почему у современных иудеев-ортодоксов всегда есть миква – специальный бассейн для ритуального очищения: выглядит она как большая ванна, однако всегда так или иначе соединена с природными водными источниками.

Как для древних израильтянок, так и для современных ортодоксальных иудеек ритуальное омовение символизирует конец ежемесячного очищения, именуемого нидда (буквально «отделенная»). В состоянии нидда женщине запрещено прикасаться к любым мужчинам, включая и собственного мужа. Время отделения в разных традициях различается, но большинство иудеев-ортодоксов, как и Ахава, выдерживают полный срок в двенадцать дней.

Ограничения, связанные с нидда, перечислены в Лев 15:

Если женщина имеет истечение крови, текущей из тела ее, то она должна сидеть семь дней во время очищения своего, и всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера; и все, на чем она ляжет в продолжение очищения своего, нечисто; и всё, на чем сядет, нечисто; и всякий, кто прикоснется к постели ее, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера; и всякий, кто прикоснется к какой-нибудь вещи, на которой она сидела, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера; и если кто прикоснется к чему-нибудь на постели или на той вещи, на которой она сидела, нечист будет до вечера; если переспит с нею муж, то нечистота ее будет на нем; он нечист будет семь дней, и всякая постель, на которой он ляжет, будет нечиста… А когда она освободится от истечения своего, тогда должна отсчитать себе семь дней, и потом будет чиста; в восьмой день возьмет она себе двух горлиц или двух молодых голубей и принесет их к священнику, ко входу скинии собрания; и принесет священник одну из птиц в жертву за грех, а другую во всесожжение, и очистит ее священник пред Господом от истечения нечистоты ее (ст. 19–24, 28–30).

Для миллионов современных евреек все эти принципы – не любопытная диковинка из древних времен, а актуальные правила, по которым живут они сейчас. Лев 15 объясняет, почему герои «Скрипача на крыше» во время танцев прикасаются друг к другу через носовые платки. В иудейских общинах, где до сих пор соблюдаются таарат амишпаха – «законы о семейной чистоте», – муж и жена во время месячных не имеют права даже случайно прикоснуться друг к другу.

«С первого появления крови начинаешь отсчитывать дни, – объясняла мне по электронной почте Ахава. – До конца срока мужу и жене запрещено прикасаться друг к другу, передавать друг другу любые предметы (поэтому у нас две солонки!) и вести любые разговоры на “сексуальные” темы. Мы спим в разных постелях и не должны видеть друг друга раздетыми».

К этому времени мы с Ахавой так сблизились, что могли без стеснения болтать и о сексе, и о солонках. Я забрасывала ее вопросами по мейлу, особенно сейчас, готовясь к апрелю, когда мне предстояло есть кошерное, праздновать еврейскую Пасху и соблюдать законы о семейной чистоте. Наши разговоры становились серьезнее и значительнее; я была все больше благодарна ей за дружбу и советы – и все лучше понимала, какой бледной была моя христианская вера без обращения к корням, без контакта с людьми, от которых пришла к нам Библия.

«Пять дней продолжается кровотечение, – рассказывала Ахава. – Будем надеяться, что не дольше. Дважды в день я проверяю, есть ли следы крови. Когда кровь прекращается, отсчитываю семь дней и в последний день начинаю готовиться к микве (ритуальному омовению). Смысл в том, чтобы удалить со своего тела все постороннее: грязь из-под ногтей, выпавшие волосы, кусочки еды, застрявшие между зубами. Подготовка занимает от сорока пяти минут до двух часов. Придя в микву, я сперва обращаюсь к служительнице, и она тоже внимательно меня осматривает. Затем спускаюсь в бассейн (к счастью, подогретый!), полтора на полтора метра, глубина по грудь. Нужно задержать дыхание и присесть, погрузившись в воду с головой, как можно глубже. Когда ты поднимаешься из воды, служительница объявляет: «Кошер!» Чтобы омыться правильно, нужно, чтобы весь объем волос оказался под водой. Итак, ты встаешь и произносишь благословение, которое в переводе звучит так: «Благословен Г-сподь Б-г наш[74]74
  Многие благочестивые иудеи, следуя Втор 12:3, пишут слова «Господь» и «Бог» как «Г-сподь» и «Б-г», дабы защитить имя Божье от поругания в случае, если в тексте оно окажется зачеркнуто или уничтожено.


[Закрыть], царь вселенной, освятивший нас заповедями своими и давший нам заповедь омовения». В это время можно и вознести какую-то личную молитву.

Раньше, когда я могла забеременеть, я молилась за своих будущих детей. Иногда молюсь за мужа или о том, чтобы в доме водились деньги. После этого можно еще несколько раз погрузиться в воду – сколько, решаешь сама; а потом вернуться домой и с чистым сердцем поцеловать мужа! Обычно мой муж в этот вечер укладывает детей в постель, принимает душ, иногда сам готовит ужин – и у нас получается настоящее свидание!»

«Сейчас я испытываю к нидде смешанные чувства, – признавалась Ахава. – Иногда это приятный отдых, необходимый перерыв в физических отношениях; но бывает, что мне плохо, грустно, страшно хочется, чтобы муж меня обнял – а нельзя. Особенно тяжело после родов, когда так нужны объятия».

Жена недавно родила, и муж даже не может ее обнять?!

Звучит неразумно и даже жестоко. А женщина, перенесшая выкидыш? Это тяжелая потеря, ей очень плохо, она в этот момент так нуждается в поддержке! Неужели даже в этом случае нельзя нарушить закон? Почему Бог этого требует – и что же это за Бог?

Ортодоксальные иудеи, как Ахава, соблюдают законы о семейной чистоте просто потому, что так предписывает Тора. Других объяснений или мотивов для повиновения им не требуется. Однако многие считают, что в соблюдении таарат амишпаха есть свои преимущества. Во-первых, время воссоединения супругов после нидды у большинства женщин совпадает со временем овуляции, так что этот закон способствует рождению детей. Кроме того, ходят слухи, что супружеский секс у иудеев-ортодоксов очень жаркий: вынужденное воздержание по две недели стимулирует желание супругов, пробуждает сексуальные фантазии, так что у них, можно сказать, каждый месяц становится медовым. Почитайте Песнь Песней – и поймете, что чувствуют муж и жена, спеша друг к другу после миквы.

В статье на YourTango.com, озаглавленной: «Почему у иудеев-ортодоксов самый жаркий секс?», Линн Мередит Шрайбер пишет: «Я выбрала такой образ жизни, потому что мне нравится, как мужья-ортодоксы смотрят на жен – понимающе, с восхищением и нескрываемой сексуальностью. Они всегда ласковы с женами, не играют в игры, и в их взглядах никогда не увидишь холодности.

А что касается двенадцати дней отделения, – продолжает она, – да, это тяжело, но иногда нужно и отдыхать друг от друга… Я смотрю на мужа с такой же страстью, какую чувствовала, когда мы были женихом и невестой. Начинаю фантазировать. Его руки кажутся мне сильнее, и я думаю о его прикосновениях. Вот что мы будем делать, вот как он будет касаться меня, когда отделение закончится… В моем мире каждое прикосновение становится даром небес»[75]75
  Lynne Meredith Schreiber, “Why Orthodox Jews May Have the Hottest Sex Lives, February 2, 2006, http://www.yourtango.com/200623/forbidden-desires.


[Закрыть].

На популярном уровне большое влияние на современное восприятие темы менструации в Библии оказал роман-бестселлер Аниты Дайамант «Красный шатер» – творческое переложение истории Иакова и его семьи глазами Дины, дочери Лии. В «Красном шатре» менструация изображена как время отдыха и укрепления связей между женщинами: каждый месяц женщины дома Иакова собираются, чтобы отметить наступление новолуния и приход своих менструальных циклов, в красном шатре, стоящем отдельно от прочих. Во многих культурах менструирующие женщины живут в отдельных хижинах или шатрах, но археологические свидетельства такого обычая в Месопотамии бронзового века пока не найдены – хотя, разумеется, это было вполне возможно. Ахава говорит, что этот роман – «полная ерунда», но я все равно его читаю и люблю.

Несмотря на обещания горячего секса после нидды, принятое решение соблюдать таарат амишпаха вселяло в меня тревогу. Я по-прежнему не очень понимала, что можно делать, чего нельзя и как же сидеть, если любой стул или кресло, на которые я присяду, окажутся нечистыми. Кроме того, взглянув на календарь, я обнаружила, что во второй половине моей будущей нидды мы приглашены на свадьбу. И что делать? Это же все равно, что «протечь» посреди людного торгового зала: о том, что у меня «обыкновенное женское», узнает весь Дейтон!

«Надеюсь, ты не собираешься ночевать в красной палатке!» – написала мне как-то в чате Ахава перед тем, как пожелать спокойной ночи и попрощаться.

Она не знала, что палатку я себе уже нашла.

Но сначала Пасха…

Наблюдайте опресноки, ибо в сей самый день Я вывел ополчения ваши из земли Египетской, и наблюдайте день сей в роды ваши, как установление вечное.

Исх 12:17

К иудейским праздникам, как и к Рождеству, готовят дом почти исключительно женщины: так что приготовить традиционные праздничные блюда, убраться в комнатах, принять гостей, проследить, чтобы все положенные свечи были зажжены и все положенные молитвы прочитаны – все это неотъемлемая часть «библейской женственности».

В Торе упоминаются пять религиозных праздников: Рош ха-Шана, Йом-Киппур, Шавуот, Суккот и Песах (Пасха). Даты у них «плавающие», так что в тот год лишь три из них пересеклись с моим проектом. Первой по календарю наступала Пасха, а с ней и традиционный пасхальный Седер: обрядовый праздничный ужин в первый вечер праздника, в память об исходе израильтян из Египта.

Помимо подготовки Седера мне предстояло прожить неделю, соблюдая кашрут (кошер), то есть библейские законы о еде. В праздник, как вы понимаете, это сложнее обыкновенного!

Пасхальный Седер я запланировала на вторник, 19 апреля. В пятницу перед этим трудилась с утра до вечера, но отдраила дом до блеска, а обширным списком кошерного меню так возгордилась, что немедленно написала Ахаве похвастаться успехами.

«Замечательно! – ответила она. – Дай знать, если понадобится помощь, чтобы убрать из дома весь хамец. Это всегда нелегкая задача!»

Хамец, или «квасной хлеб» – это все изделия из муки, замешанной на воде, которой дали подняться. Это обычный хлеб, сухие хлебцы, печенье, пицца, макароны, пиво, практически любая готовая еда. Библия предписывает иудеям на время Пасхи воздерживаться от хамеца и даже не держать его у себя в домах, в память о том, как предки их в страшной спешке бежали из Египта (Исх 13:3; 12:20; Втор 16:3). История гласит, что израильские женщины замесили тесто, однако подняться оно не успело, так что они унесли с собой плоские пресные лепешки, именуемые маца. Всякий, кто во время Пасхи сознательно съест что-нибудь квасное размером с оливку или более, «будет истреблен из народа своего» (Исх 12:15).

О том, что хамец на Пасху нельзя есть, я знала, но впервые услышала, что его нельзя даже держать в доме. Я попросила Ахаву рассказать об этом поподробнее.

– Да, – ответила она, – мы выносим и выметаем из дому всякий хамец, до последней крошки. Некоторые женщины буквально по несколько недель проводят за уборкой. Я обычно посвящаю уборке неделю, но в основном квасной хлеб выношу до этого, так что остается только очистить холодильник и привести в кошерный порядок кухню. Затем, после шаббата, я кошерно очищаю обеденный стол и пол в столовой.

«Кошерный порядок», или «кошерное очищение» на Пасху – это тщательное мытье тарелок, кастрюль, сковородок, всей фарфоровой и стеклянной посуды, полок, кухонной утвари, мебели и полов очень горячей водой, с тем, чтобы полностью очистить их от любых следов хамеца. Некоторые ортодоксальные иудеи даже приносят тарелки в микву и устраивают им ритуальное «купание». После кошерного очищения все очищенные предметы тщательно заворачивают в полиэтилен, чтобы до наступления праздника на них не попало ни крошки хамеца.

– Готовиться к Пасхе и Седеру очень тяжело, – продолжала Ахава. – В прошлом году перед праздником я видела, как одна женщина в панике металась по продуктовому магазину. Все мы перед Пасхой немного сходим с ума.

Мне было уже не смешно. Все это слишком напоминало Рождество. Я понимала, что должна найти какой-то выход – и быстро.

– Но ведь указания очистить весь дом от хамеца нет в Торе? – спросила я с надеждой. – Это ведь раввинистическое предание, а не часть закона.

(В конце концов, я обещала прожить год по Библии, а не по Талмуду!)

В ответ Ахава прислала мне ссылку на Исх 13:6–10:

Семь дней ешь пресный хлеб, и в седьмой день – праздник Господу; пресный хлеб должно есть семь дней, и не должно находиться у тебя квасного хлеба, и не должно находиться у тебя квасного во всех пределах твоих. И объяви в день тот сыну твоему, говоря: это ради того, что Господь сделал со мною, когда я вышел из Египта. И да будет тебе это знаком на руке твоей и памятником пред глазами твоими, дабы закон Господень был в устах твоих, ибо рукою крепкою вывел тебя Господь из Египта. Исполняй же устав сей в назначенное время, из года в год.

С Библией не поспоришь.

Что ж, для начала я прошлась пылесосом по полам во всех комнатах, где могли оказаться хлебные крошки. По зрелом размышлении, это оказались все комнаты, даже ванная и туалет (можно я не буду объяснять, почему?) Затем вымыла пол на кухне и тщательно протерла с горячей водой все поверхности. Но, когда настало время выкинуть в огромный мусорный бак все готовые блюда, весь хлеб, муку, рис, макароны, какие у нас были, я поняла, что просто не могу. Не в том мы финансовом положении, чтобы отправлять на помойку половину своих кухонных запасов – особенно учитывая, что живет по-библейски только один из нас. Вместо этого я все рассортировала, разделила полки шкафов, ящики стола и полки в холодильнике на «кошерные» и «некошерные» и наклеила желтые стикеры с надписями и строгими предостережениями не смешивать одно с другим, под угрозой «изгнания» нарушителя из дома.

Как оказалось, не я первая до такого додумалась. Хоть раввинистическая традиция и запрещает иудеям держать в доме хамец во время Пасхи, на случай, если финансовое положение или логистика не позволяют совсем от него избавиться, раввины придумали церемонию его «отчуждения» на время праздников. Это делается так: семья дает раввину разрешение на время Пасхи продать их хамец нееврею. В конце праздников сделка объявляется недействительной, и хамец (скорее всего, не покидавший своего законного места) возвращается к прежним владельцам.

Да, это выглядит сущим жульничеством. Но, по крайней мере, я честно старалась. Так что, пожав руку Дэну, я шагнула вперед и произнесла традиционную клятву: «Если осталось в доме что-либо квасное, чего я не видела и не смогла убрать, да будет оно как ничто, как пыль земная».

Подготовив таким образом дом в субботу, в воскресенье я отправилась в Чаттанугу (от нас сорок пять минут пути) на поиски кошерной еды для Седера. Я решила не только убрать из дому хамец, но и соблюсти все ветхозаветные пищевые ограничения и есть только то, что у иудеев считается чистым. Это значило, среди прочего: никакой свинины, никаких морепродуктов, никакого смешения мяса и молока, никакого вина или продуктов виноградного сока, приготовленных неиудеями, а также никакого мяса, кроме мяса животных, забитых и приготовленных согласно библейскому закону.

Да, это выглядит сущим жульничеством. Но, по крайней мере, я честно старалась

Если верить интернет-сайту иудейского центра «Хабад» в Чаттануге, лучшую кошерную еду в этом городе следовало искать в «Пабликс» на Ист-Брейнер-роуд; туда я и отправилась под проливным дождем, от души надеясь, что ко времени, когда мне придется переселиться в «красный шатер», непогода утихнет. В самом деле, в «Пабликсе» я нашла кошерный мед, морскую соль, виноградный сок, а также масло парев («парев» означает продукт, не содержащий мясных или молочных элементов, который можно есть вместе с мясом), кошерный шоколад и целую полку разнообразной мацы.

Маца (пресный хлеб) продается большими плоскими лепешками, напоминающими огромные соленые крекеры. «Пабликс» предлагал традиционную мацу, цельнозерновую и мацу с яйцом: на всякий случай я набрала по две упаковки каждого сорта. Нашла даже пасхальные салфетки с картинками, изображающими десять казней египетских: можно вытирать губы стаями саранчи или полчищами жаб – и вспоминать освобождение израильтян из Египта. За какие-то полчаса я разделалась с большей частью своего списка. Эшет хайиль!

Но как же быть с мясом?

Честно говоря, в мясном отделе мне никогда не удается выбрать кусочек получше – уж очень я стесняюсь мясников. Кажется, это связано с нежеланием беспокоить людей попусту, а оно, в свою очередь, связано с заниженной самооценкой, ну а низкая самооценка, должно быть, связана с каким-нибудь подавленным воспоминанием из детства или еще с чем-нибудь этаким.

То, что мясо должно быть кошерным, усложняло мне задачу. Иудеям разрешено употреблять в пищу только животных, жующих жвачку и с раздвоенными копытами: это условие исключает свиней, кроликов и еще массу зверей, которых и так никто в здравом уме есть не будет, но, по счастью, включает коров и овец. Домашняя птица, например, куры или индейки, разрешаются, дичь запрещена. Обычные форматы мяса на продажу – вырезка, стейк-портерхаус, стейк на косточке, филе-миньон – считаются некошерными, поскольку Тора запрещает иудеям есть мясо с задних ног животного, в память о библейской истории, когда Иаков боролся с Богом и охромел (Быт 32:32). Кошерное животное должно быть забито согласно библейским правилам, дарующим ему максимально быструю и безболезненную смерть. Из туши необходимо удалить всю кровь (Лев 7:26), а также срезать весь жир (Лев 7:24).

Для начала мне предстояло решить, какое мясо поставить на пасхальный стол. Сперва посмотрю, какие есть варианты, подумала я. Первое, что пришло мне в голову – запечь баранью ногу; но это обычная ошибка новичка. Иудеи стараются не подавать на пасхальную трапезу жареное мясо, особенно баранину, не желая, чтобы гости думали, что едят пасхальное жертвоприношение – ягненка, традиционно закалываемого и съедаемого в канун Пасхи вплоть до разрушения Второго Храма в 70 г. н. э.

Я долго бродила по мясному отделу, высматривая надпись «КОШЕРНОЕ» или хотя бы символ OU («союза ортодоксов»), который уже научилась узнавать. Но безуспешно. Наконец, набравшись храбрости, позвонила в колокольчик на прилавке, чтобы спросить у мясника.

– Скажите, у вас есть кошерное мясо? – робко поинтересовалась я, когда из-за раздвижных дверей показался крепкий хмурый мужчина в белом переднике.

– Конечно, есть! – ответил он и ткнул пальцем в отдел замороженного мяса. – Вон там!

– А-а… Вы хотите сказать, свежего нет?

– Здесь точно нет, – ответил он, усмехнувшись так, что я ощутила себя безнадежной дурой.

«Да где же, черт возьми, покупают мясо евреи в городе Чаттануга?!» – хотелось воскликнуть мне. Но я ведь уже упоминала, что стесняюсь мясников.

Итак, я поплелась в отдел замороженного мяса и там чуть не околела от холода, разыскивая что-нибудь кошерное. Минут через пятнадцать наконец нашла: «Котлеты из курицы и индейки ПАСХАЛЬНЫЕ». Продавались они в ярко-синей коробке с изображением котлет, чуть ниже было написано крупными буквами «КОШЕР» и прилагались все соответствующие символы.

Эта маленькая коробочка поставила передо мной большую проблему. С одной стороны, приготовив на Пасху куриные (или индюшачьи) котлеты, я точно никаких библейских законов не нарушу. С другой, мы собирались пригласить на Седер гостей – а какая же библейская женщина станет угощать гостей в праздник морожеными куриными (да хоть бы и индюшачьими) котлетами? Я понимала, что надо вернуться к мяснику и спросить, нет ли где-нибудь поблизости кошерной мясной лавки, но тут мой взгляд упал на инструкцию: «Разогрейте духовку до 190 градусов. Положите котлеты на противень для выпекания. Готовьте 40 минут».

Что ж, это уже хоть немного похоже на праздничный ужин.

Следующим пунктом назначения стал магазин спиртного в северной части города.

Талмуд предписывает иудеям вспоминать исход предков из Египта «не менее чем четырьмя чашами вина». Эти четыре чаши символизируют четыре искупления, обетованные Богом в Исх 6:6–7 (в пересказе): «Я выведу вас из Египта», «Я освобожу вас из рабства», «Я спасу вас, явив Свою силу» и «Я сделаю вас народом». Поскольку в Исх 6:8 Бог дает еще одно обещание – «Я приведу вас в землю Израильскую» – к четырем чашам прибавляется пятая. Впрочем, раввины, составлявшие Талмуд, спорили о том, стоит ли пить эту чашу – ведь земля Израильская в то время евреям не принадлежала. В конце концов решили оставить этот вопрос до возвращения пророка Илии: он явится с небес незадолго до Мессии и разрешит все связанные с законом недоумения. Символ этого компромисса – пятая чаша вина, которую наливают и отставляют на край стола для Илии. По традиции, дети, присутствующие на Седере, при этом открывают дверь, чтобы впустить Илию.

«Смотри, вот входит пророк Илия! – читаем мы на сайте Chabad.org. – Как? Ты его не видишь? Значит, надо выпить еще!»

Похоже, на иудейском пасхальном застолье и вправду весело!

Я вошла в винный магазин, обогнув привольно разлегшуюся у входа огромную овчарку (ничего удивительного, мы в Восточном Теннесси!), и оказалась лицом к лицу с блондинкой за стойкой, читающей последний номер «Us Weekly».

– Добрый день, чем могу помочь? – поинтересовалась блондинка с тяжелым вздохом, не отрываясь от журнала.

– Здравствуйте, скажите, пожалуйста, у вас не найдется кошерного вина? Для Пасхи.

– Макс! – вдруг пронзительно завопила она. – МАКС!

В первую секунду я подумала, что Макс – это овчарка, и обернулась посмотреть, что он натворил.

– МАКС! У нас что-нибудь кошерное есть? Кроме «Маген Давид» и «Манишевиц»?

– Больше ничего нет! – отозвался голос откуда-то из недр подсобки.

– Сюда, – пригласила продавщица и, выйдя из-за прилавка, повела меня в закуток фруктовых вин.

– Вон те две полки, – сообщила она, указав на нижние полки, сплошь заставленные бутылками темного вина; примерно половина из них могла похвастаться золотой звездой Давида на этикетке.

Я присела и стала разглядывать бутылки. На каждой имелся лейбл «Кошерное для Пасхи» – хороший знак! Варианты: виноградное, гранатовое, ежевичное. Что ж, пожалуй, сойдет. Большие бутылки «Маген Давид» стоят одиннадцать долларов каждая, бутылки поменьше – семь. Хм… а это точно хорошее вино?

Тут я заметила, что продавщица куда-то ушла, а мне, пожалуй, не обойтись без тележки. Встала, чтобы поискать тележку – и в этот момент невысокий кудрявый человек в очках с тонкой оправой, проходя мимо, вежливо и негромко заметил:

– Может быть, вам попробовать мускат «Голан Хайтс», он в десертных винах? Кошерное вино, но очень хорошее.

– Спасибо, – ответила я из вежливости, не собираясь следовать этому совету. Девица с «Us Weekly» и овчаркой ясно сказала, что кошерные вина можно найти только здесь – так с какой стати мне верить какому-то мужику с нью-йоркским выговором?

Домой я ехала с открытыми окнами, включив на полную громкость радио, чувствуя себя доблестной женщиной высшей пробы; подол моей пейзанской юбки трепал ветер, в багажнике перекатывались шесть упаковок мацы и три бутылки вина «Маген Давид». Я и не подумала попробовать вино и проверить, как оно будет сочетаться с куриными (или индюшачьими) котлетами – вплоть до вечера накануне Седера, когда налила себе бокал, сделала большой глоток… и чуть не выплюнула вино прямо на кухонную стойку.