Текст книги "Неприятности – мое ремесло"

9

Джоуи Чилл, рывком распахнувший дверь, держал в руке короткий, видавший виды пистолет без мушки. Он был невысок, крепко сбит, лицо усталое, напряженное. Ему давно не мешало побриться и сменить рубашку. Из комнаты несло едким звериным запахом.

Опустив пушку, Джоуи осклабился и отступил в глубину комнаты:

– А, это ты, фараон. Пришлось побегать, пока меня нашел?

Делагерра закрыл за собой дверь, сдвинул шляпу на затылок и со скукой уставился на хозяина:

– Я не обязан помнить адреса всех проходимцев в городе. Макс сказал.

Джоуи что-то буркнул, сунул пистолет под подушку, рухнул на кровать и уставился в потолок:

– Есть сотенная, легавый?

Делагерра оседлал стул рядом с кроватью и принялся медленно набивать трубку, с отвращением разглядывая наглухо закрытое окно, облупившуюся краску на спинке кровати, грязные, сбившиеся в комок простыни, замызганные полотенца, свисавшие с крючка рядом с раковиной, початую бутылку джина на комоде, под которую Джоуи подложил Гидеонову Библию.

– Отлеживаешься? – спросил испанец без интереса.

– Спорим, это стоит сотенной!

Делагерра не спеша вытащил бумажник, поднес к трубке зажигалку и с раздражающей медлительностью затянулся. Джоуи заерзал, искоса поглядывая на испанца.

– Ты – стукач первоклассный, Джоуи, я всегда это говорил, но сотня зеленых – немало для простого копа.

– Ты не пожалеешь! Если, конечно, ты не прочь докопаться до истины в деле Марра.

Взгляд Делагерры остановился и заледенел, он сжал трубку зубами. Он промолвил тихо и сурово:

– Выкладывай, я заплачу. Только смотри не промахнись.

Джоуи поднялся на локте:

– Знаешь девицу, с которой застукали Имлея?

– Только по имени. Фотографий не видел.

– Стелла Ля Мотт. На самом деле она Стелла Чилл, моя сестренка.

Делагерра подался вперед и облокотился на спинку стула:

– Продолжай.

– Это она подставила Имлея. Сдала за несколько доз героина узкоглазому флипу.

– Флипу? – резко спросил испанец; его лицо напряглось.

– Есть тут один чернявый красавчик, любитель вырядиться. Чертов пижон. Зовут Торибо, кличут Шальным. Жил напротив Стеллы, подсадил ее на героин. Подговорил накапать Имлею в стакан сонных капель, а сам сделал снимки портативной камерой. Уже потом Стелла раскаялась – что взять с бабы – и все рассказала нам с Максом.

Делагерра молча кивнул.

Внезапно Джоуи оскалился, показав мелкие зубы:

– А знаешь, что сделал я? Сел флипу на хвост и проследил его до шикарной квартирки Ааге в «Вендоме». Стоит это сотенной?

Делагерра медленно кивнул, стряхнул пепел в ладонь и дунул.

– Кто еще знает?

– Макс. Он подтвердит, если найдешь к нему подход. Макс в такие игры не играет. Он дал Стелле бабок, чтобы убралась из города. С такими ребятами лучше не шутить.

– Откуда Макс знает, что ты выследил филиппинца до квартиры Ааге?

Джоуи резко опустил ноги на пол и насупился:

– Я с тобой не шучу, фараон. Не в моих правилах.

– Я тебе верю, Джоуи, – спокойно сказал Делагерра, – правда доказательств у меня маловато. А что ты думаешь об этом деле?

Джоуи фыркнул:

– Что тут думать? Ясно как день! Этот Торибо – человек Мастерса и Ааге, или они наняли его, чтобы флип сделал снимки. Фотографии попадают к Марру, только ему невдомек, что их подбросили. Имлей – тот еще сукин сын, баллотируется в судьи по списку Мастерса – Ааге, это их человек, что не мешает ему быть сукиным сыном. Пьяница и негодяй, каких мало.

Глаза Делагерры блеснули, но лицо было неподвижно, как будто его вырезали из дерева. Трубка торчала в зубах, словно вмурованная в бетон.

– Так вот, они подбрасывают фотографии Марру, – с ухмылкой продолжил Джоуи, – Имлей узнает про них и понимает, что теперь Марру ничего не стоит его раздавить. Имлей делает за них всю черную работу, а Мастерсу и Ааге остается снять сливки.

– Или пожарить оленинки, – задумчиво буркнул Делагерра.

– Что? Так стоит это сотни?

Делагерра потянулся за бумажником, вытряс купюры, пересчитал их на колене, свернул и бросил на кровать.

– Мне бы увидеться со Стеллой. Устроишь?

Джоуи сунул деньги в карман рубашки и покачал головой:

– Не могу, проси Макса. Стелла уехала из города, а теперь, с деньгами, и я здесь не останусь. Связываться с этими ребятами себе дороже. За мной кто-то следит, я чувствую. – Он встал и зевнул. – По глоточку джина?

Делагерра покачал головой. Джоуи подошел к комоду, отмерил себе немаленькую порцию, опрокинул стакан, но опустить не успел.

Тихо звякнуло стекло, звук напоминал несильный удар перчаткой. Осколок упал на голый грязный пол почти у ног Джоуи Чилла.

Пару секунд он стоял неподвижно, затем стакан выпал из его руки и откатился к стене. Ноги Джоуи подогнулись. Он упал боком, затем опрокинулся на спину.

Кровь ленивой струйкой, постепенно ускоряясь, заструилась по щеке из раны над левым глазом. Взгляд Джоуи Чилла был направлен в потолок, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения.

Делагерра медленно сполз с кресла на четвереньки и протянул руку к Джоуи. Прижал пальцы к груди, подождал, покачал головой. Затем сел на корточки, снял шляпу и осторожно выглянул в окно.

Обзор закрывала высокая стена склада. Ни одно из произвольно разбросанных по стене окон не светилось. Делагерра втянул голову обратно и пробормотал:

– Глушитель. Метко, ничего не скажешь.

Он нехотя протянул руку и вынул из кармана Джоуи свою сотню. На корточках добравшись до двери, вытащил ключ из замка, на мгновение привстал, юркнул за дверь и запер ее снаружи.

Миновав пустой грязный коридор, Делагерра спустился в узкий вестибюль. За столом консьержа было пусто. Какое-то время Делагерра разглядывал сквозь стеклянную дверь пансион напротив и стариков, мирно куривших на крыльце. Затем вышел, огляделся по сторонам и свернул за угол. Пройдя пешком пару кварталов, взял такси и вернулся на Ньютон-стрит.

Теперь свет заливал всю бильярдную. Слышался треск шаров, в плотном сигаретном дыму игроки примерялись к ударам. Делагерра направился прямо к круглолицему малому за кассой:

– Ты Столл?

Круглолицый кивнул.

– Макс Чилл еще здесь?

– Давно ушел, брат. Сыграл до ста и домой.

– Где он живет?

Круглолицый смерил испанца пронзительным взглядом – словно посветил фонариком.

– Откуда мне знать?

Делагерра извлек из кармана значок и не торопясь снова спрятал.

Круглолицый хмыкнул:

– Так ты коп? В «Мэнсфилде» он живет, в трех кварталах к западу от Гранд-авеню.

10

Серафино Торибо, смазливый филиппинец в щеголеватом коричневом пиджаке, сгреб два десятицентовика и три пенса сдачи и улыбнулся усталой блондинке-оператору:

– Доставишь прямо сейчас, киска?

Блондинка кисло взглянула на телеграмму:

– Отель «Мэнсфилд»? Будет там через двадцать минут. И никакая я тебе не киска.

– Спасибо, киска, – сказал Торибо и с небрежной элегантностью вышел из телеграфной конторы.

– Совсем с ума посходили, – сказала блондинка через плечо, подкалывая телеграмму. – «Мэнсфилд» отсюда в трех кварталах!

Дымя коричневой сигареткой, Серафино Торибо двинулся по Спринг-стрит. На Четвертой свернул на запад, прошел три квартала и оказался перед боковым входом гостиницы «Мэнсфилд», рядом с парикмахерской. По мраморным ступеням поднялся на второй этаж; по ступеням, покрытым ковром, – на третий. Миновал лифт и вразвалку направился вдоль коридора, поглядывая на номера комнат.

На полпути к лифтам филиппинец остановился, присел в кресло рядом со стеклянным столиком в холле, прикурил от окурка и откинулся на спинку. Когда лифт останавливался на этаже, он прислушивался, подавшись вперед. Спустя десять минут по коридору раздались шаги. Филиппинец вскочил и вжался в угол. Вытащив длинный узкий пистолет, он переложил его в правую руку и опустил вниз, между стеной и бедром.

Низкорослый рябой филиппинец-посыльный топал по коридору с подносом в руках. Торибо свистнул и поднял пушку. Рябой филиппинец вздрогнул, его челюсть отпала, а глаза с ужасом уставились на пистолет.

– Номер комнаты, сопляк.

Посыльный выдавил жалкую улыбку и показал на желтый конверт, лежавший на подносе. В окошечке значились цифры: 338.

– Давай сюда, – спокойно сказал Торибо.

Не сводя глаз с пистолета, низкорослый филиппинец положил телеграмму на столик.

– А теперь проваливай. Если спросят, скажешь, подсунул под дверь.

Заискивающе улыбаясь, посыльный закивал лысиной и бросился наутек.

Торибо спрятал пистолет и вынул из кармана сложенный листок белой бумаги. Осторожно развернул, высыпал в ложбинку между большим и указательным пальцем левой руки сверкающий белый порошок, резко втянул ноздрями и вытер нос огненно-алым шелковым платком.

Некоторое время филиппинец не двигался с места. Глаза помутнели, став похожими на непрозрачный сланец, смуглая кожа на высоких скулах натянулась. Дыхание с шумом вырывалось между стиснутыми зубами.

Затем Торибо поднял конверт со столика и двинулся по коридору. У последней двери остановился и постучал.

Изнутри ответили. Приложив губы к двери, филиппинец звонко и почтительно промолвил:

– Почта, сэр.

Скрипнули кроватные пружины, раздались шаги, и дверь отворилась. Пистолет снова был в руке филиппинца. Вильнув бедром, он боком втиснулся в дверь и приставил дуло к животу Макса Чилла.

– Назад! – пронзительно взвизгнул Торибо.

Макс Чилл попятился, пока не уперся в кровать, сел. Снова заскрипели пружины, зашуршала газета. Бледное лицо Макса под аккуратным пробором было совершенно бесстрастным.

Торибо аккуратно запер дверь. Как только клацнула пружина замка, лицо Макса вытянулось, а губы затряслись.

– С фараонами якшаешься? Адье! – гнусаво и насмешливо протянул филиппинец.

Пистолет дернулся несколько раз подряд. Из дула показалась тонкая дымная струйка. Звук был не громче удара молотка по гвоздю или кулака по дереву. Филиппинец выстрелил семь раз.

Макс Чилл медленно откинулся на кровать, ноги остались стоять на полу, глаза закатились, на губах появилась розоватая пена. В нескольких местах на расстегнутой рубашке проступили кровавые пятна. Он лежал на спине, смотрел в потолок, на губах пузырилась кровь.

Торибо переложил пистолет в левую руку и спрятал под мышку. Затем скользнул к кровати и вгляделся в убитого. Кровь на губах уже не пузырилась, на филиппинца смотрело пустое и равнодушное лицо мертвеца.

Не сводя глаз с трупа, Торибо отступил к двери и открыл ее. Сзади ему почудилось какое-то движение. Филиппинец попытался обернуться, вскинул руку. Что-то опустилось ему на голову, и неожиданно пол оказался прямо перед глазами и больно ударил по лицу, но Торибо этого уже не почувствовал.

Делагерра ногой впихнул флипа в комнату и запер дверь. Небрежно помахивая дубинкой, уверенно приблизился к кровати. Оторвав глаза от трупа, испанец задумчиво пробормотал:

– Ясно, убирают свидетелей.

Затем Делагерра перевернул флипа на спину и начал рыться у него в карманах. Он извлек туго набитый бумажник, золотую зажигалку, золотой портсигар, ключи, золотую ручку и ножик, огненно-алый платок, мелочь, два пистолета с запасными обоймами и пять пакетиков с героином.

Бросив вещи на пол, Делагерра встал. Торибо лежал неподвижно, тяжело дыша, только дергалась жилка на щеке. Делагерра вынул из кармана моток тонкой лески, связал руки Торибо за спиной и прислонил его к ножке кровати. Один конец лески он набросил филиппинцу на шею, другой намотал на ножку.

Принеся из ванной стакан, с размаху плеснул воду флипу в лицо.

Торибо дернулся, леска впилась в горло. Филиппинец вытаращил глаза, готовясь заорать.

Делагерра дернул за леску – крик захлебнулся. В глотке Торибо забулькало, на губах филиппинца показалась слюна.

Делагерра ослабил леску, наклонился к Торибо и сухо, с мертвенным спокойствием промолвил:

– Ты, я вижу, что-то хочешь мне сказать, чернявый. Возможно, не сразу, а спустя какое-то время.

Торибо яростно завращал глазами, сплюнул и крепко сжал губы.

Делагерра мрачно улыбнулся.

– Ишь ты, крутой, – мягко заметил он и дернул леску, которая немедленно впилась Торибо в шею чуть выше кадыка.

Ноги филиппинца засучили по полу, по телу прошла судорога. Смуглое лицо побурело, а глаза вылезли из орбит и налились кровью.

Делагерра ослабил леску.

Торибо хватал ртом воздух. На миг его голова поникла и снова откинулась назад, ударившись о ножку кровати.

– Si… ладно, я все расскажу, – выдавил он еле слышно.

11

Когда раздался звонок, Железная Башка Туми аккуратно укладывал десятку пик на бубнового валета. Облизнув губы, он стасовал карты, через арку столовой бросил взгляд на дверь бунгало и медленно встал. Он был огромен и неуклюж, с растрепанными седыми волосами и крупным носом.

В гостиной под лампой с рваным абажуром валялась на диване худенькая блондинка с журналом в руках. Хорошенькая, но слишком бледная. Высокие дуги бровей придавали ей испуганный вид. Отложив журнал в сторону, она опустила ноги на пол и со страхом поглядела на Туми.

Тот молча показал большим пальцем на боковую дверь. Блондинка вскочила, скользнула под арку и скрылась на кухне, бесшумно соединив за собой дверные створки.

Звонок повторился. Туми просунул ноги в белых носках в тапки, нацепил на нос очки, взял с кресла револьвер, подхватил с пола мятую газету и, прикрыв ею револьвер, пристроил его в левой руке. Затем вразвалку подошел к входной двери.

Он зевнул, отпер дверь и сонно уставился на высокого малого, стоявшего на крыльце.

– Чего надо? – устало буркнул Туми.

– Я из полиции, – сказал Делагерра. – Ищу Стеллу Ля Мотт.

Все с тем же кислым выражением Железная Башка уперся в косяк ручищей размером с хорошее полено:

– Ошибся адресом, легавый. Девок тут нет.

– А если я проверю?

– Черта с два ты проверишь, – беззлобно пробасил Туми.

Легким и точным движением Делагерра выхватил из-за пазухи пушку и с размаху заехал Туми по левому запястью. Револьвер вместе с газетой выпал на крыльцо. Сонное выражение сползло с лица Туми.

– Старый трюк, – фыркнул испанец. – Прочь с дороги!

Железная Башка потряс левым запястьем и резко выбросил вперед правый кулак, метя испанцу в челюсть. Делагерра увернулся, нахмурился и укоризненно цокнул языком.

Туми бросился на него. Отскочив в сторону, испанец заехал рукоятью «кольта» по огромной седой голове. Туми приземлился на живот поперек порога, закряхтел и как ни в чем не бывало уперся сильными руками в пол, пытаясь встать.

Делагерра ногой отшвырнул револьвер Туми подальше. В доме скрипнула дверь, испанец обернулся на звук. В это мгновение Туми, успевший подняться на колено, заехал испанцу кулаком в живот. Делагерра крякнул, но успел снова засадить рукояткой «кольта» по макушке Туми.

Железная Башка тряхнул шевелюрой и прорычал:

– Зря стараешься, легавый, не на того напал!

Он дернулся вбок, схватил Делагерру за ногу и резко рванул на себя. Испанец приземлился на крыльцо, голова стукнулась о косяк.

Из-под арки с маленьким пистолетиком в руке выскочила тощая блондинка. Взяв Делагерру на мушку, она злобно воскликнула:

– А ну руки вверх!

Делагерра помотал головой, попытался что-то сказать, но в это мгновение Туми схватил его за ногу. Сжав зубы, Туми принялся сосредоточенно выкручивать ему лодыжку, словно нога Делагерры была его собственной, крути не хочу.

Голова Делагерры дернулась, и на побледневшем лице проступила болезненная гримаса. Он с усилием привстал, вцепился левой рукой в волосы Туми, подтянул его голову к себе и со всей силы врезал рукоятью «кольта» по подбородку.

Туми обмяк и всем весом навалился на Делагерру, придавив его к полу. Испанец попытался, опираясь на правую руку, сжимавшую «кольт», скинуть с себя массивную тушу. Бледная от ярости тощая блондинка пожирала его ненавидящим взглядом.

– Не дури, Стелла. Джоуи все мне…

На лице блондинки застыло странное выражение: блестящие зрачки сузились, глаза налились яростью.

– Копы! – взвизгнула она. – Господи, как же я ненавижу копов!

Пистолетик в ее руке издал грохот. Звук заполнил комнату, вырвался из открытой двери и умер, не долетев до высокой изгороди через дорогу.

Резкий удар, словно кто-то со всей силы заехал дубинкой по левой половине его головы. Боль затопила мозг, слепящий свет озарил все вокруг. Делагерра безмолвно рухнул в бездонную тьму.

12

Перед глазами плыл алый туман. Боль раздирала половину головы, лицо и корни зубов. Распухший язык еле ворочался. Он попытался шевельнуть руками – руки не слушались.

Делагерра открыл глаза, туман уплыл, и над ним нависла отвратительная рожа. Лоснящиеся обвислые щеки, сигара с яркой полоской в ухмыляющемся толстогубом рту. Рожа ухмыльнулась. Делагерра закрыл глаза, боль затопила его, и он потерял сознание.

Он не знал, прошли секунды или годы. И снова над ним нависла ненавистная рожа.

– Кажется, оклемался. Крепкий малый, – сказал грубый голос.

Лицо приблизилось, кончик сигары тлел вишнево-красным. Делагерру сотряс мучительный приступ кашля. Половина головы словно взорвалась. Он чувствовал, как свежая кровь, щекоча кожу, стекает по щеке поверх засохшей корки.

– Будет ему урок, – снова промолвил грубый голос.

Другой голос, с ирландским акцентом, отозвался грязным ругательством. Жирная рожа осклабилась.

Теперь Делагерра окончательно пришел в себя. Он ясно видел комнату и четверых людей.

Отвратительная рожа принадлежала Большому Джону Мастерсу.

Уставившись в пол мутным взглядом, тощая блондинка свернулась в углу дивана, руки вдоль тела, ладони в подушках.

Дейв Ааге подпирал костлявым телом стену у занавешенного окна, на его узком лице застыла усталая гримаса.

Комиссар Дрю сидел в другом конце дивана, прямо под старым абажуром. Свет серебрил его шевелюру, в глазах застыло напряжение.

В руке Мастерса блестел ствол. Делагерра моргнул и попытался встать. Чья-то рука толкнула его в грудь. Снова накатила тошнота.

– Сиди, легавый, не рыпайся! – рявкнул грубый голос. – Ты свое дело сделал, теперь наша очередь.

– Мне бы стакан воды. – Делагерра с трудом облизал губы.

Дейв Ааге отлепился от стены и прошел под аркой. Вернулся он со стаканом, который поднес к губам Делагерры. Тот глотнул.

– Неплохо держался, легавый, – сказал Мастерс. – Но ты не с теми связался. И намеков ты не понимаешь. Конец тебе, ясно?

Блондинка повернула голову, бросила на Делагерру мутный взгляд и снова отвела глаза. Ааге вернулся к стене. Проворные пальцы Дрю нервно поглаживали щеку, словно от вида окровавленного лица Делагерры у него саднило кожу.

– Убив меня, ты только затянешь петлю на собственной шее, Мастерс, – медленно сказал Делагерра. – Не везет так не везет. И так уже угробил двоих ни за что ни про что. Ты даже не знаешь, чьи следы пытаешься замести.

Толстяк грубо выругался, резко вскинул пушку, затем медленно опустил ее, не сводя с Делагерры злобного взгляда.

– Не суетись, Джон, – процедил Ааге. – Пусть говорит.

– Ваша красотка – сестра тех двоих, что вы пришили, – медленно и небрежно продолжил Делагерра. – Она рассказала им, как облапошила Имлея и как снимки попали к Донегану Марру. Расколоть вашего флипа не составило труда. Так что общую задумку я представляю. Вы не были уверены, что Имлей пришьет Марра. Марр мог прикончить Имлея, и все сложилось бы иначе, но в случае успеха вам пришлось бы действовать быстро. И тут вы просчитались. Начали заметать следы, толком не разобравшись.

– Нечего нам тут байки травить, фараон. Только время переводишь, – грубо прервал его Мастерс.

Блондинка посмотрела на Делагерру, затем перевела взгляд на Мастерса. Зеленые глаза горели ненавистью.

Еле заметно пожав плечами, испанец продолжил:

– Вы с легкостью пришили братьев Чилл и отстранили меня от расследования. Вы были уверены, что я – человек Марра. Но когда Имлей исчез, вы сдрейфили.

Пустые черные глаза Мастерса расширились, шея раздулась. Ааге отступил от стены и застыл на месте. Мастерс щелкнул зубами и нарочито спокойно произнес:

– Ну-ка, легавый, выкладывай все, что знаешь.

Делагерра прикоснулся к окровавленной щеке кончиками пальцев. В глазах застыла древняя бездна.

– Имлей мертв, Мастерс. Был мертв еще до того, как убили Марра.

В комнате стало очень тихо. Все остолбенели, потрясенно глядя на Делагерру. Наконец Мастерс шумно вдохнул, выдохнул и прошептал:

– Не тяни, легавый, или, клянусь Богом, я из тебя…

– Имлей пришел к Марру, – небрежно перебил его холодный голос испанца. – Почему бы нет? Откуда он знал, что его используют? Только было это не сегодня, а вчера. Марр и Имлей отправились в домик на озере, чтобы договориться, но не вышло. Они повздорили. Завязалась драка, Имлей упал с крыльца головой на острые камни. Он и сейчас лежит в сарае, мертвый, как прошлогоднее Рождество. Марр спрятал его там, а сам вернулся в город. А сегодня ему позвонили, назвали имя Имлея и назначили встречу на четверть первого. Что оставалось делать Марру? Он отослал секретаршу, вытащил пушку. Он был готов дорого продать свою жизнь, но посетитель обманул Марра, и пушка ему не понадобилась.

– Черт, приятель, да ты сочиняешь! – рявкнул Мастерс. – Откуда тебе знать, как все было?

Мастерс оглянулся на Дрю. Тот сидел нахохлившись, с посеревшим лицом. Ааге еще ближе придвинулся к комиссару. Блондинка не шелохнулась.

– Ниоткуда, – устало согласился Делагерра, – но факты говорят за себя. Марр не был новичком, к тому же держался настороже. Почему он не выстрелил? Да потому, что убийцей была женщина!

Испанец поднял руку и указал на блондинку:

– Вот ваша убийца. Она любила Имлея, несмотря на то что подставила его. Что взять с наркоманки? Затем раскаялась и решила отомстить Марру. Да сами ее спросите!

Блондинка вскочила с дивана, выпростав правую руку из-под подушки. В ладони она сжимала маленький пистолетик, из которого стреляла в Делагерру. Пустые зеленые глаза смотрели равнодушно и бессмысленно. Мастерс рванулся к Стелле, вмазав ей по запястью рукоятью револьвера.

Она выстрелила в него два раза подряд не раздумывая. Кровь брызнула из мощной шеи, потекла по пиджаку. Мастер пошатнулся, его револьвер упал к ногам испанца. Он привалился к стене за креслом Делагерры, рука врезалась в стену и сползла вниз. Мастерс рухнул на пол и затих.

Делагерре оставалось только поднять с пола револьвер.

Дрю с криком вскочил с дивана. Словно не замечая испанца, блондинка медленно повернулась к Ааге. Тот выхватил из подмышки «люгер» и отпихнул Дрю. Пистолетик блондинки и «люгер» громыхнули одновременно. Она промазала.

Девушку отбросило к дивану, ее левая рука схватилась за грудь. Она округлила глаза, попыталась снова поднять пистолет, затем рухнула на подушки, и рука, сжимавшая грудь, упала. Платье на груди окрасилось алым. Глаза открылись, снова закрылись, открылись и застыли.

Ааге наставил пушку на Делагерру. Брови сошлись на переносице, а прилизанные песочные волосы на костистом черепе казались нарисованными.

Делагерра выстрелил четыре раза подряд. Грохот слился в сплошную пулеметную дробь.

За мгновение до того, как он упал, лицо Ааге вытянулось, став похожим на лицо старика, глаза обессмыслились, словно у идиота. Длинное тело перегнулось пополам, но он еще сжимал «люгер» в руке. Нога подогнулась, словно резиновая.

В воздухе повисли резкая вонь пороха и эхо выстрелов. Делагерра медленно встал и махнул револьвером в сторону Дрю:

– Ваш выход, комиссар. Вы этого хотели?

Побледневший Дрю кивнул, сглотнул слюну и на негнущихся ногах подошел к скрючившемуся трупу Ааге. Оглянулся на блондинку, потряс головой. Затем опустился на колени перед Мастерсом, пощупал его и выпрямился.

– Готовы, все трое, – пробормотал он.

– Неплохо. А где громила? Боксер?

– Они его отослали. Я… я не думаю, что они собирались вас убить, Делагерра.

Испанец кивнул. Половина лица, не заляпанная кровью, разгладилась. Он приложил к ране носовой платок, немедленно пропитавшийся кровью. Делагерра отбросил платок в сторону и пригладил волосы, покрытые засохшей коркой:

– Как же, не собирались.

Тишина стояла и в доме, и на улице. Дрю прислушался, втянул ноздрями воздух, подошел к входной двери и выглянул наружу. Никого, только темнота. Комиссар повернулся к Делагерре, и на его лице медленно проступила улыбка.

– Кто бы мог подумать! Комиссар полиции вынужден работать под прикрытием, а честного копа приходится отстранять от службы, чтобы тот имел возможность ему помочь!

Делагерра равнодушно смотрел на Дрю.

– Хотите так это обыграть?

Румянец вернулся на щеки комиссара.

– Для блага нашего ведомства, в интересах города, а также наших собственных – я не вижу иного выхода.

Делагерра прямо встретил взгляд Дрю.

– Что ж, не возражаю, – глухо промолвил испанец, – только будьте добры придерживаться этого сценария в точности.