Текст книги "Горящий Лабиринт"

К сожалению, комната была пустой – здесь не было ни мебели, ни ковров, ни произведений искусства. Только провода свисали со стены да в углу приютилась метла с совком.

Столь великолепная комната не должна пустовать. Она была похожа на храм без скульптур, музыки и золотых подношений. (Ах, зачем я извожу себя такими сравнениями!)

У камина сидела девушка с кожей медного цвета и темными волосами, постриженными «каскадом», и перебирала бумаги. Заметив ее оранжевую футболку из Лагеря полукровок, я решил, что это и есть Пайпер, дочь Афродиты и Тристана Маклина.

В огромной пустой комнате наши шаги отдавались эхом, но Пайпер не подняла головы. Возможно, все ее внимание занимали бумаги, а может быть, она приняла нас за грузчиков.

– Я вам опять мешаю? – пробормотала она. – Уверена, что камин мы перевозить не будем.

– Кхм, – кашлянул я.

Пайпер взглянула на нас. Разноцветные радужки ее глаз блестели на свету, как дымчатые призмы. Она поглядела на меня так, будто не понимала, что перед ней такое (о боги, мне знакомо это чувство!), а потом точно так же посмотрела на Мэг. Затем она перевела взгляд на Гроувера и удивленно разинула рот.

– Я… я тебя знаю, – сказала она. – Ты был на фотографиях у Аннабет. Гроувер! – Она вскочила на ноги, бумаги рассыпались по терракотовой плитке. – Что случилось?! У Аннабет и Перси все хорошо?!

Гроувер попятился, что было вполне естественно, учитывая неистовый взгляд Пайпер.

– Все нормально! – ответил он. – По крайней мере, я так думаю. Я вообще-то… э-э… давненько их не видел, но мы с Перси эмпатически связаны, так что я бы узнал, если бы что-то случилось…

– Аполлон. – Мэг присела, подняла несколько бумаг и нахмурилась еще больше, чем Пайпер.

Мой желудок окончательно вывернулся наизнанку. Как же я сам не заметил цвет документов?! Всё – конверты, отчеты, деловые письма – было цвета желтых одуванчиков.

Мэг прочла надпись на бланке:

– «Финансовая компания «N.H.». Отдел Триумвирата…»

– Эй! – Пайпер вырвала документ у нее из рук. – Это не для чужих глаз. – Тут она посмотрела на меня, словно вспоминая о чем-то. – Постой-ка. Она назвала тебя Аполлоном?!

– Боюсь, что так, – я неуклюже поклонился. – Аполлон – бог поэзии, музыки, стрельбы из лука и других важных вещей – к вашим услугам. Хотя на моих ученических правах написано «Лестер Пападопулос».

Пайпер недоуменно заморгала:

– Чего?

– А это Мэг Маккаффри, – продолжал я. – Дочь Деметры. Она не хотела совать нос в чужие дела. Просто мы и раньше видели подобные бумаги.

Пайпер перевела взгляд с Мэг на Гроувера. Сатир пожал плечами, словно говоря: «Добро пожаловать в мой кошмарный сон».

– Расскажите-ка все по порядку, – велела Пайпер.

Я как смог вкратце пересказал ей все: как был низвергнут на Землю, отдан в услужение Мэг, освободил оракулов Додоны и Трофония и путешествовал с Калипсо и Лео Вальдесом…

– С ЛЕО?! – Пайпер крепко схватила меня за руку, и я испугался, что останутся синяки. – Он жив?!

– Больно! – заскулил я.

– Извини. – Она отпустила мою руку. – Рассказывай все про Лео. Живо.

Я принялся рассказывать, испугавшись, что иначе она захочет – в прямом смысле – вытащить информацию у меня из головы.

– Вот же факел недоделанный! – проворчала она. – Мы его месяцами искали, а он просто взял и заявился в лагерь?!

– Да, – подтвердил я. – Уже собралась очередь из желающих ему врезать. Можем записать тебя на следующую осень. Но сейчас нам нужна твоя помощь. Мы должны спасти Сивиллу от императора Калигулы.

Лицо Пайпер было напряженным, как у жонглера, пытающегося удержать в воздухе пятнадцать разных предметов.

– Так и знала, – пробормотала она. – Так и знала, что Джейсон от меня скрывает…

Тут в дом вошли полдюжины грузчиков, переговариваясь по-русски.

Пайпер нахмурилась.

– Поговорим на террасе, – сказала она. – Обменяемся плохими новостями.

13

Оставьте плиту

Мэг с ней играет

И мы такие «БА-БАХ!»

О дивный вид на океан! О волны, бьющиеся о скалы внизу, и чайки, парящие в небе над нами! О здоровенный потный грузчик, развалившийся в кресле и читающий эсэмэски!

Когда мы вышли на террасу, мужчина поднял на нас глаза. Он насупился, неохотно встал и потащился в дом, оставив на обивке кресла большущее пятно пота.

– Будь у меня по-прежнему рог изобилия, – сказала Пайпер, – закидала бы этих ребят глазированными окороками.

У меня пресс свело судорогой. Как-то раз я взбесил Деметру, и мне прилетело запеченной свининой из рога изобилия… Но это совсем другая история.

Пайпер вскарабкалась на ограду и, зацепившись ногами за перила, уселась на ней лицом к нам. Похоже, она забиралась туда сотни раз и уже не боялась высоты. Далеко внизу, у подножия деревянной зигзагообразной лестницы, виднелась узкая полоска пляжа под скалами. Лезть на перила к Пайпер мне не захотелось. Высоты я не боялся, а вот плохое чувство равновесия очень даже пугало. Гроувер покосился на залитое потом кресло – больше мебели на террасе не было – и предпочел в него не садиться. Мэг потопала к встроенному газовому грилю из нержавеющей стали и принялась крутить ручки. Я прикинул, что минут через пять она точно нас взорвет.

– Итак. – Я оперся на перила рядом с Пайпер. – Ты знаешь о Калигуле.

Ее глаза из зеленых стали карими – я словно увидел, как с годами меняет цвет древесная кора.

– Я подозревала, что кто-то стоит за всеми нашими проблемами – Горящий Лабиринт, пожары, вот это всё, – она указала на пустую комнату за стеклянными дверями. – У Врат Смерти нам пришлось сразиться со многими злодеями, желавшими выбраться из Подземного мира. И то, что за «Триумвират холдингс» стоят злые римские императоры, вполне логично.

Я прикинул, что Пайпер должно быть лет шестнадцать, как и… нет, я не мог сказать «как и мне». Попробуй я мыслить такими категориями, мне бы пришлось сравнивать ее атласную кожу с моими прыщавыми щеками, ее точеный нос – с гадкой картошкой на моем лице, плавные изгибы ее тела – с моими: только у меня все изгибалось не там и не так, как нужно. И тогда я бы завопил: «НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!»

Она была совсем юной, но на ее счету было множество битв. Она сказала «У Врат Смерти» таким будничным тоном, каким ее одноклассники могли бы сказать «У Кайла в бассейне».

– Мы знали о Горящем Лабиринте, – продолжала она. – Глисон и Мелли рассказали. Они говорили, что сатиры и дриады… – Она указала на Гроувера. – Ведь не секрет, что вам нелегко приходится: пожары, засухи. А еще мне кое-что снилось. Ну, вы знаете, как это бывает.

Мы с Гроувером кивнули. Даже Мэг отвлеклась от опасных экспериментов с кухонной техникой и понимающе хрюкнула. Все мы знали, что, стоит полубогам уснуть, как их настигают пророческие видения и предзнаменования.

– В общем, – сказала Пайпер, – я подумала, что мы сможем отыскать центр Горящего Лабиринта. Решила, что тот, кто портит нам жизнь, скрывается именно там и мы сумеем отправить его или ее обратно в Подземный мир.

– Говоря «мы», ты имеешь в виду… – спросил Гроувер.

– Джейсона. Да.

Она произнесла его имя упавшим голосом – со мной было то же самое, когда мне приходилось называть имена Гиацинта или Дафны.

– Между вами что-то произошло, – догадался я.

Она сняла с джинсов невидимую пылинку:

– Трудный выдался год.

«Кому ты это говоришь!» – подумал я.

Мэг зажгла одну из конфорок, которая вспыхнула синим пламенем как ракетный двигатель:

– Вы типа расстались?

Очень похоже на Мэг: задавать бестактные вопросы дочери Афродиты, разводя огонь прямо перед носом у сатира.

– Не играй с конфорками, – мягко попросила Пайпер. – И да, мы расстались.

– Неужели? – заблеял Гроувер. – Но я слышал… я думал…

– Что ты думал? – голос Пайпер оставался абсолютно спокойным. – Что мы всегда будем вместе, как Перси и Аннабет? – Она посмотрела на пустой дом, но в ее взгляде не было тоски по утраченным вещам – скорее она представляла себе, что в этих комнатах все переделано. – Всё меняется. Люди меняются. У нас с Джейсоном и началось все довольно странно. Гера задурила нам мозги и заставила верить, что в прошлом мы встречались, хотя ничего такого не было.

– Да, – сказал я. – Очень похоже на Геру.

– Мы сражались в войне с Геей. Потом месяцами искали Лео. Потом попытались учиться, и когда я наконец обрадовалась передышке… – Она замолчала и всмотрелась в наши лица, словно осознав, что собирается без утайки рассказать что-то очень личное людям, которых едва знает. Я вспомнил, как Мелли называла ее бедняжкой, и то, с какой неприязнью нимфа произносила имя Джейсона. – Короче, – снова заговорила Пайпер, – всё меняется. Но у нас все в норме. Он в норме. Я в норме. По крайней мере… была в норме, пока не началось всё это. – Она указала на гостиную, через которую рабочие несли к выходу матрас.

Я решил, что больше нельзя игнорировать слона в комнате[34]34
  «Слон в комнате» – в английском языке этот фразеологизм обозначает очевидную проблему, которую все предпочитают игнорировать.


[Закрыть]. Вернее, слона на террасе. Вернее, слона, который был бы на террасе, если бы грузчики не вынесли его с остальной мебелью.

– Так что все-таки случилось? – поинтересовался я. – Что написано в одуванчиковых бумагах?

– Вот в таких, – добавила Мэг, вытащив из висящей на поясе сумочки сложенное письмо, которое она, по всей видимости, прихватила в комнате.

Для дочери Деметры эта девочка была слишком вороватой.

– Мэг! – возмутился я. – Это не твое!

Когда речь идет об украденной корреспонденции, я реагирую остро. Как-то раз Артемида, покопавшись в моей почте, нашла пару-тройку пикантных писем от Лукреции Борджиа[35]35
  Лукреция Борджиа – дочь римского папы Александра VI. Её отец трижды выдавал её замуж, чтобы добиться своих целей в политической игре.


[Закрыть] – и потом дразнила меня несколько десятилетий.

– Финансовая компания «N.H.», – настаивала Мэг. – «Neos Helios». Это ведь Калигула?

Пайпер еще крепче вцепилась в деревянные перила:

– Избавься от него. Пожалуйста.

Мэг бросила письмо в огонь.

Гроувер вздохнул:

– Я мог бы его съесть. Вышло бы экологичней, к тому же канцтовары хороши на вкус.

Пайпер натянуто улыбнулась.

– Остальные отдам тебе, – пообещала она. – А что до содержания писем – скука смертная. Всё про что-то юридическое, финансовое и ля-ля-ля в том же духе. Суть в том, что мой папа разорен. – Она удивленно взглянула на меня. – Неужто ты не заглядывал в светскую хронику? Не видел ни одной журнальной обложки?

– И я спросил у него то же самое, – сказал Гроувер.

Я взял на заметку, что нужно зайти в ближайший магазин и закупиться литературой на кассе.

– Я жутко отстал от жизни, – признал я. – Так когда все началось?

– Точно не знаю, – ответила Пайпер. – В этом была замешана Джейн, она была секретарем отца. И его финансовый менеджер. И бухгалтер. И агент. Эта компания – «Триумвират холдингс»… – Пайпер развела руками, словно речь шла о стихийном бедствии, которое невозможно было предвидеть. – Они потрудились на славу. Они, должно быть, потратили годы и десятки миллионов долларов, стараясь уничтожить все, что было у моего отца: его счета, активы, хорошее отношение киностудий. Все пропало. Когда мы наняли Мелли… она справлялась на «отлично». Именно она заподозрила неладное. Она пыталась помочь, но было уже слишком поздно. А теперь папа не просто разорен – все гораздо хуже. Он по уши в долгах. Ему нужно заплатить налоги – это миллионы долларов, – а он даже не подозревал об этих налогах. Хорошо, если его хотя бы не посадят в тюрьму.

– Какой ужас! – воскликнул я.

Это было искренне. Если мы никогда больше не увидим пресс Тристана Маклина на большом экране – это же сущий кошмар. Но у меня хватило такта не сказать об этом его дочери.

– Сочувствия ждать особо не от кого, – продолжала Пайпер. – Видели бы вы ребят из моей школы! Ухмыляются да сплетничают за глаза. Ну, даже больше, чем обычно: «Ой, хнык-хнык! Были три дома – да сплыли!»

– Три дома? – переспросила Мэг.

Уж не знаю, что в этом удивительного. Большинство малых богов и знаменитостей, с которыми я знаком, владеют дюжиной особняков, не меньше. Но Пайпер отчего-то смутилась.

– Я понимаю, что это звучит нелепо, – проговорила она. – Нам пришлось отдать три машины. И вертолет. К концу недели у нас заберут этот дом и самолет.

– У вас есть самолет. – Мэг кивнула, словно этот факт ее вовсе не удивил. – Круто.

Пайпер вздохнула:

– Мне плевать на вещи, но вот бывший смотритель парка, который служит у нас пилотом, лишится работы. Мелли и Глисону пришлось уехать. Как и всем, кто работал в доме. Но больше всего… я волнуюсь за папу.

Я проследил за ее взглядом. Тристан Маклин брел по гостиной, разглядывая пустые стены. Мне больше нравилось, когда он играл героев. Роль несчастного человека ему не подходила.

– Он еще не до конца пришел в себя, – сказала Пайпер. – В прошлом году его похитил гигант.

Я содрогнулся. Побывать в плену у гигантов – большая травма. Как-то, несколько тысяч лет назад, двое гигантов похитили Ареса, и с тех пор он изменился навсегда. До этого случая он был вредным нахалом. А после стал вредным и нервным нахалом.

– Удивительно, что он не сошел с ума, – отметил я.

Уголки ее глаз дрогнули.

– После того как мы вырвали его из лап гиганта, мы напоили его зельем забвения. Афродита сказала, что только так можно ему помочь. Но теперь… Ну в самом деле, сколько же страданий способен вынести один человек?!

Гроувер стянул с головы шапку и горестно уставился на нее. Может, он преисполнился благоговения, а может, просто проголодался.

– И что вы собираетесь делать?

– У нашей семьи осталась недвижимость, – объяснила Пайпер, – рядом с городом Талква, в Оклахоме. Участок коренных чероки. В конце недели мы в последний раз сядем в наш самолет и улетим домой. Похоже, в этой битве твой злой император победил.

Мне не нравилось, когда императоров называли моими. А еще мне не понравилось то, каким тоном Пайпер произнесла слово «домой» – будто уже смирилась с тем, что проведет остаток жизни в Оклахоме. Не подумайте, что я плохо отношусь к этому штату. Мой приятель Вуди Гатри[36]36
  Вудро Уилсон Гатри, или Вуди Гатри – американский музыкант и певец, исполнитель музыки в стиле кантри и народных песен. Выступал перед рабочими на забастовках, автор и исполнитель антивоенных песен.


[Закрыть] был родом из Окимы. Только вот смертные из Малибу нечасто считали переезд в Оклахому признаком успеха.

К тому же мысль о том, что Тристану и Пайпер придется перебраться на восток, напомнила мне о видениях, которыми вчера ночью со мной поделилась Мэг: одуванчиковые бумажки с юридическим ля-ля-ля, лишившие их крова, то, как они вынуждены бежать из горящего дома в Нью-Йорк. Из огня Калигулы – да в полымя Нерона.

– Нельзя, чтобы Калигула победил, – сказал я Пайпер. – Ты не единственная его жертва среди полубогов.

Она секунду помолчала, пытаясь вникнуть в смысл моих слов. А затем удивленно взглянула на Мэг, будто увидела ее впервые:

– Ты тоже?

Мэг отвернулась от газовой конфорки:

– Да. Мой папа.

– Что случилось?

Мэг пожала плечами:

– Это было давно.

Мы подождали, но Мэг вела себя как Мэг.

– Моя юная подруга не любит долгих рассказов, – пояснил я. – Но с ее разрешения…

Мэг не приказала мне заткнуться или спрыгнуть с террасы, и я пересказал Пайпер все, что увидел в памяти Маккаффри.

Когда я закончил, Пайпер спрыгнула с перил. Она подошла к Мэг и, прежде чем я успел предупредить: «Осторожно, она кусается больней, чем дикая белка!» – обняла ее.

– Мне так жаль, – Пайпер поцеловала Мэг в макушку.

Я с ужасом ждал, что в руках Мэг вот-вот сверкнут золотые сабли. Но вышло иначе: оторопев на мгновение, Мэг обмякла в объятиях Пайпер. Они еще долго стояли так: Мэг вздрагивала, а Пайпер крепко ее обнимала, будто вызвалась стать главной утешительницей среди полубогов и решила, что ее проблемы куда менее важны, чем проблемы этой девочки.

Наконец, всхлипнув/икнув, Мэг отстранилась и вытерла нос:

– Спасибо.

Пайпер посмотрела на меня:

– И давно Калигула мешает полубогам жить?

– Несколько тысяч лет, – ответил я. – Он и два других императора не возвращались в наш мир через Врата Смерти. Они вообще не покидали мир живых. По сути, они стали малыми богами. И тысячелетиями строили свою тайную империю – «Триумвират холдингс».

– Но почему мы? – спросила Пайпер. – Почему именно сейчас?

– Что касается тебя, – сказал я, – то я могу только догадываться. Вероятно, Калигула не хочет, чтобы ты стояла у него на пути. Если отвлечь тебя отцовскими трудностями, ты не будешь представлять угрозу, особенно в Оклахоме, вдали от владений Калигулы. Что же до Мэг и ее папы… Не знаю. Он работал над чем-то, что показалось Калигуле угрозой.

– Он хотел помочь дриадам, – добавил Гроувер. – Судя по тому, где он работал и строил теплицы, иначе быть не может. Калигула погубил человека природы.

Таким злым я Гроувера еще не видел. Думаю, «человек природы» – высшая похвала, которой смертный когда-либо удостаивался от сатиров.

Пайпер устремила взгляд к волнам на горизонте:

– Значит, вы думаете, что всё связано. Калигула готовится к чему-то: избавляется от всех, кто может представлять угрозу, создает Горящий Лабиринт, уничтожает духов природы…

– Берет в плен Эритрейского оракула, – добавил я. – Как приманку. Для меня.

– Но что ему нужно? – спросил Гроувер. – Какова его цель?

Отличные вопросы. Но имея дело с Калигулой, нужно понимать, что ответы тебе вряд ли понравятся. Скорее всего, услышав их, ты разрыдаешься.

– Я бы спросил у Сивиллы, – сказал я, – если кто-то из вас знает, где ее найти.

Пайпер поджала губы:

– А. Так вот зачем вы приехали.

Она посмотрела на Мэг, затем на газовый гриль, вероятно, прикидывая, что будет более опасным: отправиться с нами в квест или остаться здесь со скучающей дочерью Деметры.

– Мне нужно вооружиться, – сказала Пайпер. – Съездим кое-куда.

14

Бедросян

Бедросян быстроногий

В штанах для йоги

– Давайте без критики, – предупредила Пайпер, возвращаясь из своей комнаты.

Но я и не думал ее критиковать.

Боевое облачение Пайпер оказалось невероятно стильным: белые «конверсы», рваные джинсы в обтяжку, кожаный ремень и оранжевая футболка из лагеря. С одной стороны в ее волосы было вплетено перо – перо гарпии, если я не ошибся.

На ремне у нее висел кинжал с треугольным лезвием, похожий на паразониум – короткий меч, которым пользовались греческие женщины. Гекуба, будущая царица Трои, щеголяла таким, когда мы встречались. И хотя оружие это было скорее ритуальным, на остроте клинка это не сказывалось. (Да, Гекуба была слегка вспыльчива.)

На другом боку… Ага. Я заподозрил, что именно по этой причине Пайпер так смутилась. К ее бедру был пристегнут миниатюрный колчан, набитый небольшими, в фут длиной, дротиками с оперением из чертополохового пуха. Кроме рюкзака за плечом у нее висела четырехфутовая трубка из бамбука.

– Духовая трубка! – воскликнул я. – Обожаю их!

Я, конечно, не эксперт по стрельбе из духового оружия, но духовая трубка – все же приспособление для стрельбы: изящное, сложное в обращении и очень коварное. Как мне его не любить!

Мэг почесала шею:

– Это грецкая штука?

Пайпер рассмеялась:

– Нет, не грецкая. Черокская. Эту для меня когда-то давно сделал дедушка Том. Ему очень хотелось научить меня с ней обращаться.

Борода Гроувера задергалась, будто решила сбежать у него с подбородка, как какой-нибудь Гудини[37]37
  Гарри Гудини – американский иллюзионист, прославившийся трюками с освобождением из различных оков.


[Закрыть].

– С таким оружием обращаться непросто. У моего дяди Фердинанда тоже была духовая трубка. Ты хорошо стреляешь?

– Есть куда расти, – призналась Пайпер. – Мне еще очень далеко до кузины из Талква: она чемпион племени. Но я тренируюсь. Когда мы с Джейсоном в прошлый раз были в Горящем Лабиринте, – она хлопнула рукой по колчану, – они пригодились. Вы и сами увидите.

Эти слова не вызвали у Гроувера бурного восторга. Я разделял его беспокойство. В руках неопытного стрелка духовая трубка может быть куда опаснее для его союзников, чем для врагов.

– А твой кинжал? – спросил Гроувер. – Это и в самом деле…

– Катоптрис, – с гордостью ответила Пайпер. – Когда-то он принадлежал Елене Троянской.

– У тебя кинжал Елены Троянской?! – вскрикнул я. – Где ты его нашла?

– Лежал в сарае в лагере, – пожала плечами Пайпер.

Мне хотелось рвать на себе волосы. Я помнил тот день, когда Елене подарили этот кинжал на свадьбу. Великолепный клинок в руках самой прекрасной женщины, когда-либо ступавшей по земле. (Пусть миллиарды других женщин не обижаются. Вы очаровательные, я вас всех люблю.) А Пайпер нашла это исторически значимое, мастерски сработанное могущественное оружие в сарае?!

Увы, с течением времени всё, даже самые важные вещи, превращается в хлам. Интересно, ждет ли меня такая судьба? Может, через тысячу лет кто-нибудь откопает меня в сарае и скажет: «Смотрите-ка! Это же Аполлон, бог поэзии. Попробую отполировать его, авось пригодится».

– А клинок все еще показывает будущее? – спросил я.

– Ты и про это знаешь, да? – Пайпер покачала головой. – Видений не было с прошлого лета. Не связано ли это с тем, что тебя вышвырнули с Олимпа, мистер Бог Прорицаний?

Мэг фыркнула:

– Обычно именно он и виноват.

– Эй! – возмутился я. – Так, ладно, Пайпер, куда конкретно мы поедем? Если у вас забрали все машины, боюсь, нам снова придется лезть в «Пинто» тренера Хеджа.

Пайпер ухмыльнулась:

– Думаю, мы найдем кое-что получше. За мной!

Она вывела нас на улицу. Мистер Маклин опять был там и растерянно мерил шагами двор, опустив голову, словно искал потерянную монетку. Его взлохмаченные волосы стояли торчком оттого, что он то и дело нервно взъерошивал их.

Неподалеку обедали грузчики, откинувшие задний борт грузовика и разместившиеся в кузове. Ели они с фарфоровых тарелок, которые, скорее всего, еще недавно стояли на кухне у Маклинов.

Мистер Маклин взглянул на Пайпер. Похоже, ни кинжал, ни духовая трубка его ничуть не смутили.

– Собралась погулять?

– Я ненадолго, – Пайпер поцеловала отца в щеку. – Вернусь вечером. Не отдавай им спальные мешки, хорошо? Мы с тобой можем поспать на террасе. Будет здорово.

– Ладно, – он рассеянно погладил дочь по руке. – Хорошо вам… позаниматься?

– Ага, – подтвердила Пайпер. – Мы будем заниматься.

Ну как можно не любить Туман?! Можно выйти из дому, обвесившись оружием, в компании сатира, полубогини и пухляша, бывшего раньше богом-олимпийцем, – но магия Тумана убедит вашего смертного отца, что вы все студенты, которые решили позаниматься вместе. Так и есть, папуля. Нужно разобрать пару математическихя задачек о траектории полета дротика при стрельбе по движущейся мишени.

Вместе с Пайпер мы перешли дорогу и оказались у ближайшего соседского дома. Этот особняк дал бы сто очков вперед любому монстру Франкенштейна. Тосканская плитка, современные окна, викторианские фронтоны – всё кричало: «У меня куча денег, а вкуса нет! ПОМОГИТЕ!»

На изгибающейся полукругом дорожке, ведущей к дому, стоял белый «Кадиллак Эскалейд», из которого вылез коренастый мужчина, одетый по-спортивному.

– Мистер Бедросян! – позвала Пайпер.

Мужчина подпрыгнул и испуганно повернулся к Пайпер. Несмотря на спортивную футболку, плохо сидящие штаны для йоги и кричащие беговые кроссовки, на заядлого спортсмена он похож не был. Пот по нему не стекал, да и дыхание не сбилось. Жидкие волосенки лежали у него на голове словно мазок черной блестящей масляной краски, нанесенный рукой истинного мастера. Он нахмурился, и все черты его лица сдвинулись в центр, скучковавшись вокруг ноздрей.

– П-пайпер, – запинаясь, проговорил он, – что ты…

– Будьте добры, одолжите нам, пожалуйста, ваш «Эскалейд», – улыбнулась Пайпер.

– Э-э, вообще это…

– …не проблема? – подсказала Пайпер. – И вы с радостью дадите мне его на целый день? Чудесно!

Лицо Бедросяна исказилось. Он едва сумел выдавить из себя:

– Да. Конечно.

– Тогда можно мне ключи?

Мистер Бедросян кинул ей брелок и опрометью бросился в дом, перебирая ногами так быстро, как позволяли его обтягивающие штаны для йоги.

– Круто, – присвистнула Мэг.

– Что ты сделала? – спросил Гроувер.

– Она его заворожила, – объяснил я, по-новому оценивая Пайпер Маклин и гадая, стоит ли мне восхищаться или бежать со всех ног вслед за Бедросяном. – Это редкий дар, встречающийся у детей Афродиты. И часто ты одалживаешь у мистера Бедросяна машину?

Пайпер пожала плечами:

– Он был ужасным соседом. К тому же у него есть с десяток других машин. Поверьте, он не сильно пострадал. Да и я чаще всего возвращаю то, что одалживаю. Чаще всего. Ну что, поехали? Аполлон, можешь сесть за руль.

– Но…

Она улыбнулась жуткой и очаровательной улыбкой, которая говорила: «Я ведь могу тебя и заставить».

– Я поведу, – сказал я.

Мы уселись в Бедросянмобиль и поехали на юг по живописной дороге вдоль побережья. Размером «Эскалейд» почти не уступал разработанному Гефестом огнедышащему танку-гидре, поэтому я неотрывно смотрел на дорогу, пытаясь не задеть мотоциклистов, то и дело возникавших у нас под боком, почтовые ящики, малышей на трехколесных велосипедах и остальные дурацкие помехи.

– Мы заедем за Джейсоном? – спросил я.

Пайпер, сидящая рядом, опустила дротик в духовую трубку:

– Да нет, не нужно. К тому же он сейчас на занятиях.

– А вот ты нет.

– Я переезжаю – ты что, забыл? Со следующего понедельника я пойду в школу в Талква. – Она подняла духовую трубку, словно это было не ружье, а бокал с шампанским. – «Тигры», вперед!

Почему-то иронии в ее словах совсем не чувствовалось. И снова я задумался: почему она так легко смирилась со своей судьбой и готова была, поддавшись напору Калигулы, отказаться от той жизни, которая была у них с отцом здесь? Но раз уж она держала в руке заряженное оружие, спрашивать об этом я не стал.

Мэг просунула голову между спинками наших сидений:

– Нам не нужен твой бывший парень?

От неожиданности я резко крутанул руль и чуть не сбил какую-то бабушку.

– Мэг! – возмутился я. – А ну сядь как следует и пристегнись. Гроувер… – Я взглянул в зеркало и увидел в зубах у сатира полоску серой материи. – Гроувер, хватит жевать ремень! Ты подаешь дурной пример.

– Извини, – сказал он и выплюнул ремень.

Пайпер взъерошила волосы Мэг и легонько толкнула ее назад:

– Отвечу на твой вопрос: нет. Мы справимся и без Джейсона. Я проведу вас в Лабиринт. В конце концов, это было мое видение. Этим входом пользуется сам император, так что он должен привести нас прямо в центр, где он держит вашу Сивиллу.

– А что вы видели там в прошлый раз? – поинтересовался я.

– Все как обычно в Лабиринте: ловушки, коридоры, меняющие направление. Были какие-то странные существа. Стражники. Трудно всё описать. А еще был огонь. Много огня.

Я вспомнил видение о Герофиле, которая стояла, воздев скованные руки, посреди заполненной лавой комнаты и просила у кого-то прощения.

– Так вы не видели оракула? – спросил я.

Мы проехали почти полквартала, а Пайпер все молчала и только глядела на океан, то и дело мелькавший между домами.

– Я не видела, – наконец ответила она. – Но был момент, когда мы с Джейсоном ненадолго разделились. А теперь… я сомневаюсь, рассказал ли он мне обо всем, что с ним случилось. Уверена: он что-то скрыл от меня.

Гроувер наконец застегнул многострадальный ремень:

– Но зачем ему тебя обманывать?

– Это хороший вопрос, – сказала Пайпер. – А еще это причина, по которой нам не стоит брать его с собой в Лабиринт. Я хочу сама все выяснить.

Мне показалось, что Пайпер тоже кое-что скрывает: сомнения, догадки, переживания – а может, и правду о том, что случилось с ней самой в Лабиринте.

Ура, подумал я. Лучший способ придать остроты и без того опасному квесту – включить в него двух полубогов, которые в прошлом были парой, а теперь в разладе и, возможно, утаивают что-то друг от друга (и от меня).

Пайпер велела мне ехать в деловой центр Лос-Анджелеса.

Я посчитал это дурным знаком. Выражение «деловой центр Лос-Анджелеса» всегда казалось мне оксюмороном вроде фраз «горячее мороженое» или «военное образование». (Да, Арес, это подкол.)

Районы Лос-Анджелеса так и расползаются во все стороны. Деловой центр здесь просто не нужен, как в пицце не нужны кусочки манго. Да, конечно, среди унылых серых правительственных зданий и магазинов с закрытыми витринами пробивались и признаки делового центра. Пока мы петляли по улицам, я заметил новые многоквартирные дома, модные магазины и пафосные отели. Но как по мне, здесь это смотрелось ничуть не уместней, чем макияж на лице римского легионера. (А я пытался их красить, поверьте.)

Мы остановились рядом с Гранд-парком, который был вовсе не грандиозным, да и парком я бы его не назвал. Через дорогу от нас возвышался восьмиэтажный улей из стекла и бетона. Помнится, несколько десятилетий назад я уже бывал здесь – разводился с Гретой Гарбо. Или то была Лиз Тейлор? Вылетело из головы.

– Городской архив? – спросил я.

– Да, – кивнула Пайпер. – Но внутрь нам не надо. Припаркуйся вон там, где можно стоять пятнадцать минут.

Гроувер наклонился к нам:

– А если мы не вернемся через пятнадцать минут?

Пайпер улыбнулась:

– Я уверена, что работники штрафстоянки прекрасно позаботятся о машине мистера Бедросяна.

Выйдя из машины и следуя за Пайпер, мы подошли к зданию сбоку. Пайпер приложила палец к губам, призывая к тишине, и жестом велела нам заглянуть за угол.

Мы увидели протянувшуюся на целый квартал бетонную стену высотой фута двадцать три, в которой виднелись непримечательные серые двери. Я решил, что это служебные входы. Напротив дверей, примерно в половине квартала от нас, стоял весьма чудно́го вида стражник.

Это был коренастый здоровяк с необыкновенно большими руками. Несмотря на теплую погоду, он был в черном костюме и галстуке. На голове у него было намотано что-то вроде огромной арабской куфии из мохнатой махровой ткани, которая ниспадала ему на плечи и свисала до середины спины. Но самым странным было не это. Он вполне мог оказаться охранником какого-нибудь нефтяного магната из Саудовской Аравии – но зачем ему стоять здесь, возле ничем не примечательной железной двери? И почему все его лицо покрывает белый мех, который точь-в-точь похож на материю его головного убора?

Гроувер понюхал воздух и потянул нас обратно за угол.

– Он не человек, – прошептал он.

– Молодец, возьми с полки пирожок, – шепнула в ответ Пайпер, хотя я не понимал, почему мы шепчемся: ведь странный парень стоит довольно далеко, а на улице шумно.

– Кто он такой? – спросила Мэг.

Пайпер проверила дротик в духовой трубке:

– Хотела бы я знать. Но если этих ребят не застать врасплох, повозиться с ними придется ох как долго.

– Ребят? – переспросил я.

– Ага. – Пайпер нахмурилась. – В прошлый раз их было двое. И мех у них был черный. Уж не знаю, чем этот от них отличается. Но за этой дверью вход в Лабиринт, так что нам придется с ним разобраться.

– Мои мечи понадобятся? – поинтересовалась Мэг.

– Только если я промахнусь, – Пайпер несколько раз глубоко вдохнула. – Готовы?

Я понял, что ответ «нет» ее не устроит, поэтому кивнул вслед за Гроувером и Мэг.

Пайпер вышла из укрытия, подняла духовую трубку и выстрелила.

Дротик пролетел пятьдесят футов – мне кажется, это предел возможного, – но Пайпер попала. Дротик воткнулся стражнику в левую ногу.

Он посмотрел на странный предмет, торчащий у него из бедра. Оперение дротика идеально сочеталось с его белым мехом.