Текст книги "Горящий Лабиринт"

«Ну отлично, – подумал я. – Мы просто его разозлили».

В руках у Мэг вспыхнули золотые мечи.

Гроувер нащупал свою свирель.

– Погодите, – сказала Пайпер.

Стражник наклонился вбок, будто город накренился вправо, а он пытался поймать равновесие, – и рухнул без сознания на тротуар.

Я удивленно вскинул брови:

– Яд?

– Особый рецепт дедушки Тома, – подтвердила Пайпер. – А теперь пошли. Сами увидите, что по-настоящему странного в нашем мохнатомордом друге.

15

Гроувер свалил

Сатир умен

А Лестер не очень

– Кто он такой? – спросила Мэг. – Он прикольный.

Я бы, конечно, прикольным стражника не назвал.

Он лежал опрокинувшись на спину, в полубессознательном состоянии, на губах пузырилась пена, глаза двигались под полуприкрытыми веками.

На каждой руке стражника было по восемь пальцев. Это объясняло, почему издалека они казались такими большими. Судя по размеру его черных кожаных ботинок, на ногах у него тоже было по восемь пальцев. Стражник выглядел молодо, по человеческим меркам это был скорее подросток – вот только все его лицо, за исключением лба и щек, покрывал густой белый мех, сродни тому, что растет на грудке у терьеров.

Но особенно выдающимися были его уши. То, что я принял за головной убор, развернулось и оказалось двумя овальными мягкими хрящами, по форме напоминающими человеческие уши, но размером с пляжные полотенца – я сразу понял, что в школе беднягу дразнили Дамбо. В его слуховые каналы мог бы запросто проскочить бейсбольный мяч, хотя они так заросли волосами, что Пайпер хватило бы этого материала на оперение для полного колчана дротиков.

– Ушастый, – вспомнил я.

– Да ладно?! – издевательски переспросила Мэг.

– Да нет же, я имею в виду, что это, наверное, один из ушастых, о которых говорил Макрон.

Гроувер попятился:

– Существа из личной стражи Калигулы?! Обязательно было нанимать таких страшил?!

Я обошел молодого гуманоида кругом:

– Только представьте, какой у него слух! А какие аккорды он смог бы сыграть на гитаре – с такими-то руками! И почему я прежде ничего не слышал об этих созданиях? Из них бы вышли лучшие на свете музыканты!

– Хм, – задумчиво протянула Пайпер. – Не знаю насчет музыки, но сражаются они превосходно. Двое таких чуть не прикончили нас с Джейсоном – а нам доводилось биться с кучей разных монстров.

Стражник вроде как был безоружен, но я не сомневался, что он крепкий боец. Если восьмипалый ударит кулаком – мало не покажется. Но зачем же делать из таких дивных созданий вояк?..

– Невероятно, – пробормотал я. – После четырех тысяч лет жизни я все еще узнаю что-то новое.

– Например, что ты тупой? – предположила Мэг.

– Нет.

– А, так ты уже знал об этом?

– Ребята, – прервал нашу перепалку Гроувер. – Что будем делать с ушастым?

– Убьем его, – сказала Мэг.

Я сердито посмотрел на нее:

– Не ты ли говорила, что он прикольный? И что все живое заслуживает шанса вырасти?

– Он служит императорам, – ответила она. – Он монстр. И просто вернется в Тартар – разве не так?

Мэг вопросительно взглянула на Пайпер, но та с подозрением оглядывалась по сторонам.

– И все-таки странно, что здесь только один стражник, – задумчиво проговорила Пайпер. – И почему такой молодой? Я думала, после того как мы в прошлый раз проникли сюда, они усилят охрану. Разве что…

Она не закончила, но ее мысль была ясна: разве что они сами хотят, чтобы мы вошли.

Я вгляделся в лицо стражника, скорчившегося под воздействием яда. И почему оно так напоминает мне пушистую собачью грудку? Из-за этого убивать его совсем не хотелось.

– Пайпер, а как именно действует твой яд?

Она присела рядом со стражником и вытащила у него из ноги дротик.

– Судя по тому, что было с другими ушастыми, он надолго его парализует, но не убьет. Это разбавленный яд кораллового аспида, смешанный с особыми травами.

– Напомни, чтобы я никогда не пробовал твой травяной чай, – пробормотал Гроувер.

Пайпер усмехнулась:

– Можно просто оставить ушастого здесь. Как-то жестоко отправлять его в Тартар.

– Пфф! – фыркнула Мэг.

Похоже, она была не согласна, но все же взмахнула своими мечами, превратив их в золотые кольца.

Пайпер приблизилась к железной двери и открыла ее. За дверью оказался ржавый грузовой подъемник с единственным рычагом управления и без дверей.

– Что ж, путь свободен, – сказала Пайпер. – Я покажу, как мы с Джейсоном проникли в Лабиринт, но выбросьте из головы все стереотипы об умении коренных американцев идти по следу. Я вам не следопыт. И не проводник.

Мы тут же согласились – а что нам еще оставалось, если полубогиня с ядовитыми дротиками поставила нам ультиматум и точно не стерпела бы возражений?

– И еще, – продолжила она, – если кому-то из вас потребуется духовный наставник, это тоже не ко мне. Я не собираюсь разбрасываться древней мудростью чероки.

– Хорошо, – согласился я. – Хотя как бывший бог прорицания я бы не отказался от духовного наставничества.

– Тогда обратись к сатиру, – ответила Пайпер.

Гроувер прокашлялся:

– Э-э… переработка отходов улучшает карму.

– Вот, пожалуйста, – сказала Пайпер. – Все готовы? Тогда грузимся.

Внутри подъемника было сумрачно и пахло серой. Я вспомнил, что у Аида в Лос-Анджелесе был лифт, который мог отвезти вас в Подземный мир. Оставалось надеяться, что Пайпер не перепутала квесты.

– Ты уверена, что мы попадем в Горящий Лабиринт? – спросил я. – А то я не захватил вкусняшек для Цербера.

Гроувер заскулил:

– Ну вот к чему было поминать Цербера?! Это карму только портит.

Пайпер дернула за рычаг. Лифт загрохотал и поехал вниз, и чем глубже мы опускались, тем больше я падал духом.

– Мы еще в мире смертных, – заверила нас Пайпер. – Под центром Лос-Анджелеса полно всего: заброшенные туннели метро, бомбоубежища, канализационные трубы…

– Обожаю все это, – проворчал Гроувер.

– Я не очень-то разбираюсь в истории, – сказала Пайпер, – но Джейсон говорил, что некоторыми туннелями пользовались контрабандисты и гуляки во времена «сухого закона». А теперь тут бродят любители граффити, беглецы, бездомные, монстры и работники бюджетных учреждений.

Мэг скривилась:

– Работники?

– Ну да, – подтвердила Пайпер. – Кое-кто из них пользуется туннелями, чтобы перейти из одного здания в другое.

Гроувер вздрогнул:

– Вместо того чтобы прогуляться по солнечной улице и посмотреть на природу? Отвратительно!

Ржавый железный ящик, в котором мы ехали, скрипел и тарахтел. Кто бы ни ждал нас внизу, он слышал, что мы приближаемся, особенно если уши у него были размером с пляжные полотенца.

Мы опустились примерно на пятьдесят футов, когда лифт дернулся и остановился. Перед нами простирался довольно заурядный коридор с идеально ровными бетонными стенами, освещенный тусклым синим светом люминесцентных ламп.

– Ну и что же тут такого страшного? – спросила Мэг.

– Погоди, – ответила Пайпер. – Самое интересное еще впереди.

Гроувер без особого энтузиазма взмахнул руками:

– Класс!

Квадратный коридор привел нас к более просторному круглому туннелю, под потолком которого шли какие-то трубы. Стены тут были густо разрисованы словно неизвестный шедевр Джексона Поллока[38]38
  Джексон Поллок – американский художник-абстракционист, работавший в технике дриппинга (разбрызгивание краски по холсту).


[Закрыть]. На полу валялись пустые консервные банки, грязная одежда, заплесневелые спальные мешки, отчего вокруг пахло как в палаточном лагере для бездомных: потом, мочой и невыносимым отчаянием.

Мы шли молча. Я почти не дышал, пока мы не выбрались в туннель побольше – тут под ногами у нас оказались ржавые рельсы. По стенам здесь висели потрепанные таблички «ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ», «ПРОХОДА НЕТ» и «ВЫХОД ЗДЕСЬ».

Под ногами хрустел гравий. По рельсам то и дело сновали, пища о чем-то Гроуверу, крысы.

– Такие грубиянки эти крысы, – прошептал он.

Мы прошли еще ярдов сто и вслед за Пайпер свернули в боковой коридор, выстеленный линолеумом. Под потолком мерцали наполовину перегоревшие люминесцентные лампы. Вдалеке, едва заметные в сумраке, виднелись две фигуры, которые, подпирая друг друга, лежали на полу. Я подумал, что это бездомные, но тут Мэг замерла и спросила:

– Это что, дриады?

Гроувер испуганно завопил:

– Агава?! Денежное Дерево?! – Он бросился к ним, и мы последовали его примеру.

Агава оказалась очень крупной дриадой, под стать своему растению. Ростом она была не меньше семи футов, с синевато-серой кожей, длинными руками и ногами и зазубренными пластами волос, промыть которые, скорее всего, было настоящим испытанием в прямом смысле слова. На шее у нее был шипастый чокер, на запястьях и лодыжках такие же браслеты – на тот случай, если кто-то решит вторгнуться в ее личное пространство. Она стояла на коленях, склонившись над подругой, и казалось, что с ней все в порядке, – до тех пор, пока она не оглянулась и мы не увидели ожоги. Левая сторона ее лица обуглилась и сочилась блестящим соком. На месте левой руки у дриады остался лишь засохший бурый завиток.

– Гроувер! – прохрипела она. – Помоги Денежному Дереву! Скорее!

Он опустился на колени рядом с дриадой.

Прежде мне не приходилось слышать о Денежном Дереве, но я понял, почему это растение так назвали. Прическа дриады состояла из густо растущих плотных дисков, похожих на зеленые четвертаки. Ее платье было сделано из тех же листьев, и создавалось впечатление, будто она вся покрыта хлорофилловыми монетками. Ее лицо, прежде красивое, теперь сморщилось, как воздушный шарик, неделю проболтавшийся в комнате после вечеринки. Ног ниже колен у нее не было – сгорели дотла. Она пыталась рассмотреть нас, но ее глаза заволокла зеленая пелена. Стоило ей пошевелиться, как с ее волос и одежды посыпались нефритовые монетки.

– Это Гроувер? – Голос дриады звучал так, будто она дышала смесью цианистого водорода и металлических опилок. – Гроувер… мы были так близко…

Нижняя губа сатира задрожала. В глазах заблестели слезы:

– Что случилось? Как…

– Это было внизу, – сказала Агава. – Огонь. Она появилась так внезапно. Магия… – Она закашлялась, отхаркивая сок.

Пайпер опасливо посмотрела в сторону уходящего вниз коридора.

– Проверю, что там впереди. Сейчас вернусь. Не хочу никаких внезапностей, – сказала она и убежала вперед.

Агава попыталась снова заговорить, но повалилась набок. Мэг чудом удалось подхватить и удержать ее, при этом не уколовшись. Она взяла дриаду за плечо и начала тихонько приговаривать: «Расти, расти, расти». Трещины на обугленном лице Агавы стали затягиваться. Ее дыхание выровнялось. Затем Мэг повернулась к Денежному Дереву. Она положила руку дриаде на грудь, но тут же отпрянула, увидев, что очередные монетки грозят отвалиться.

– Здесь я ничем больше не смогу им помочь, – сказала Мэг. – Им обеим нужен солнечный свет. И немедленно.

– Я выведу их на поверхность, – отозвался Гроувер.

– Я помогу, – кивнула Мэг.

– Нет.

– Гроувер…

– Нет! – срывающимся голосом воскликнул он. – Там, снаружи, я исцелю их не хуже тебя. Это мой поисковый отряд, они пошли сюда по моему приказу. И мой долг помочь им. К тому же у вас с Аполлоном свой квест. Неужели ты его бросишь?

Здесь он попал в самую точку. Без помощи Мэг мне не обойтись.

Потом я заметил, как они на меня смотрят – будто сомневаются в моих умениях, храбрости и способности завершить квест, если двенадцатилетняя девчонка не будет вести меня за ручку.

Они, конечно, были правы, но от этого мое положение не становилось менее унизительным.

Прокашлявшись, я было начал:

– Ну, уверен, если мне придется…

Но Мэг и Гроувер уже потеряли ко мне всякий интерес, как будто забота о моих чувствах не была для них первостепенной важностью. (Да. Я тоже испытал шок.) Вместе они помогли Агаве подняться.

– Я в порядке, – настаивала Агава, сильно шатаясь. – Идти смогу. Помогите Денежному Дереву.

Гроувер осторожно поднял дриаду.

– Неси аккуратней, – предостерегла его Мэг. – Не тряси ее, а то все листья опадут.

– Не трясти Денежное Дерево[39]39
  Вероятно, отсылка к популярной песне Элмора Джеймса «Shake your money maker».


[Закрыть], – сказал Гроувер. – Понял. Удачи!

Как только вернулась Пайпер, Гроувер с дриадами растворились в темноте.

– Куда это они? – спросила Пайпер.

Мэг объяснила.

Пайпер нахмурилась еще больше.

– Надеюсь, с ними все будет хорошо. Если стражник придет в себя… – она не стала заканчивать мысль. – Ладно, не будем терять времени. Будьте начеку. Не зевайте.

Я не мог вколоть себе кофеин или засунуть в белье провода, чтобы меня время от времени ударяло током, так как не понимал, как мне быть еще больше начеку и усерднее подавлять зевоту, но мы с Мэг послушно потопали за Пайпер по сумрачному коридору.

Пройдя тридцать ярдов, мы оказались в огромном помещении, похожем на…

– Погодите-ка, – сказал я. – Это что, подземная автостоянка?

Так оно и было, правда, ни одной машины поблизости не наблюдалось. Бетонный пол, уходящий во мрак, был разрисован желтыми стрелками и линиями, обозначающими границы пустовавших парковочных мест. Потолок высотой двадцать футов поддерживали ряды квадратных колонн, на некоторых висели таблички «СИГНАЛЬТЕ», «ВЫХОД», «ПРОПУСТИ ПОМЕХУ СЛЕВА».

Жители Лос-Анджелеса помешаны на автомобилях, и очень странно, что никто не пользуется этой вполне приличной парковкой. Хотя, подумал я, наземные автостоянки покажутся куда симпатичнее, если учесть, что здесь, внизу, простирается кошмарный Лабиринт, кишащий граффити-художниками, отрядами дриад-следопытов и служащими госбюджетных контор.

– Вот здесь, – сказала Пайпер, – мы с Джейсоном и разделились.

В этом месте запах серы усилился, и к нему примешался другой, сладковатый, аромат… что-то вроде гвоздики и меда. Я напрягся: запах смутно напомнил мне о чем-то… опасном, но я никак не мог понять, о чем именно. Мне отчаянно захотелось бежать без оглядки.

– Фуу! – сморщила нос Мэг.

– Да уж, – согласилась Пайпер. – В прошлый раз тут тоже так пахло. Я подумала, это значит… – Она покачала головой. – Не важно. Прямо на этом месте откуда ни возьмись появилась стена ревущего пламени. Джейсон побежал направо. А я налево. И знаете, это был какой-то злобный жар. Такого сильного огня я в своей жизни еще не встречала, а я, между прочим, сражалась с Энкеладом.

Я вздрогнул, вспомнив об огненном дыхании этого гиганта. Как-то на Сатурналии мы послали ему несколько коробок с жевательными таблетками от изжоги – ох как он тогда взбесился!

– А что было, когда вы с Джейсоном разделились? – спросил я.

Пайпер подошла к ближайшей колонне и провела рукой по надписи «ПРОПУСТИ»:

– Естественно, я пыталась его найти. Но он просто исчез. Я долго его искала. Чуть с ума не сошла. Я не могла потерять еще одного…

Она замолчала, но я все понял. Ей пришлось потерять Лео, которого до недавнего времени она считала погибшим. И она не могла потерять еще одного друга.

– Так вот, – продолжила она. – Тогда я почувствовала этот запах. Это же гвоздика?

– Без сомнения, – подтвердил я.

– Гадость! – буркнула Мэг.

– Запах все усиливался. Если честно, мне стало страшно, – призналась Пайпер. – Я была одна в темноте. Я запаниковала. И сбежала. – Она поморщилась. – Знаю, совсем не по-геройски.

Упрекать ее я даже не собирался: мои собственные колени сейчас выстукивали азбукой Морзе «БЕГИ!».

– Джейсон выбрался уже после меня, – сказала Пайпер. – Просто открыл дверь и вышел оттуда. Но он так и не рассказал, что с ним произошло. Только объяснил, что еще раз спускаться в Лабиринт нет смысла. Ответов мы там не найдем. Заявил, что ему нужно что-то обдумать, и обещал, что потом введет меня в курс дела. – Она пожала плечами. – Это было несколько недель назад. Я все еще жду.

– Он нашел оракула, – предположил я.

– У меня тоже были такие подозрения. Может, если пойдем туда, – Пайпер указала налево, – то все выясним наверняка.

Никто не сдвинулся с места. Никто не закричал «Ура!» и радостно не поскакал в пропитанную серой темноту.

Мысли проносились у меня в голове так быстро, что я испугался, как бы она не взорвалась – тогда зевать будет просто нечем.

Злобный жар – он на самом деле будто живой. Прозвище императора Neos Helios – Новое Солнце – и то, что Калигула провозглашает себя богом на земле. Слова Невия Макрона: «Надеюсь, того, что от тебя осталось, хватит волшебной подруге императора для работы». И этот аромат – гвоздика и мед… словно древнее благовоние, смешанное с серой.

– Агава сказала: «Она появилась так внезапно», – вспомнил я.

Пайпер крепче сжала рукоять клинка:

– Я надеялась, что мне послышалось. Или что она говорит о Денежном Дереве.

– Эй! – воскликнула Мэг. – Послушайте.

Расслышать что-либо за свистом пролетающих в моей голове мыслей и электрических разрядов, потрескивавших в моем белье, было трудно, но наконец мне это удалось: во мраке гулким эхом отдавался грохот дерева и металла, чье-то шипение и скрежет когтей о камень – к нам очень быстро приближались какие-то большие существа.

– Пайпер, – сказал я, – о чьем парфюме ты вспомнила? Почему испугалась?

Ее глаза вдруг стали цвета электрик, как перо гарпии у нее в волосах.

– Старый враг, мама предупреждала, что мы с ней еще встретимся. Но ведь это не может быть на самом деле…

– Колдунья, – догадался я.

– Ребята… – перебила Мэг.

– Да, – когда Пайпер поняла, какая нам грозит опасность, ее голос зазвучал холодно и глухо.

– Колдунья из Колхиды, – сказал я. – Внучка Гелиоса, управляющая колесницей.

– В которую запряжены драконы, – продолжила Пайпер.

– Ребята, – не унималась Мэг, – надо спрятаться.

Но, конечно, было уже слишком поздно.

Из-за угла с грохотом появилась колесница, которую тащили два золотых дракона-близнеца. Из ноздрей у них сочился желтый дым, из-за чего они были похожи на паровозы, работающие на сере. Женщина, правящая колесницей, не изменилась с прошлой нашей встречи – а это было несколько тысяч лет назад. Волосы ее по-прежнему были темными, а осанка царственной. Черное шелковое платье струилось по ее фигуре.

Пайпер, выхватив кинжал, выступила вперед. Мэг без колебаний встала плечом к плечу с дочерью Афродиты, держа в руках золотые мечи. И я, глупец, присоединился к ним.

– Медея, – это слово вылетело из уст Пайпер как стремительный ядовитый дротик из духовой трубки.

Колдунья натянула поводья, и колесница остановилась. При других обстоятельствах меня, может, и позабавило бы изумление, отразившееся у нее на лице. Но колдунья быстро взяла себя в руки. Медея рассмеялась, не скрывая своей радости:

– Моя дорогая Пайпер Маклин! – Она обратила свой хищный взор на меня: – А это, как я понимаю, Аполлон? О, спасибо, что избавили меня от стольких хлопот и сберегли мои силы! Пайпер, когда мы закончим, мои драконы с удовольствием пообедают тобой!

16

Заворожи-баттл

Ты мерзкая уродина

Точка. Я победил?

Солнечные драконы… терпеть их не могу. А я, между прочим, был богом солнца. В отличие от других драконов, эти были не особенно большими. Если взять побольше масла, то можно запихнуть такого дракона, скажем, в фургон. (Я как-то попробовал. Видели бы вы лицо Гефеста, когда я попросил его проверить педаль тормоза в том домике на колесах!)

Но несмотря на скромные размеры, злости в них хоть отбавляй.

Любимцы Медеи извивались и щелкали зубами, которые блестели в их огненных пастях будто белый фарфор в печи. От их золотой чешуи волнами исходил жар. Крылья, сложенные у них за спинами, сверкали словно солнечные батареи. Но самым жутким были их сияющие оранжевые глаза…

Пайпер толкнула меня, и я наконец смог отвести от них взгляд.

– Не пялься на них, – предупредила она. – Иначе они тебя парализуют.

– Сам знаю, – пробурчал я, хотя ноги у меня уже начали каменеть.

Я и забыл, что больше не солнечный бог. И что солнечный дракон может парализовать меня взглядом и… ну знаете… убить, например.

Пайпер пихнула Мэг локтем:

– Эй! Тебя тоже касается.

Мэг заморгала, приходя в себя:

– Что? Они красивые.

– Спасибо, милая! – голос Медеи стал тихим и нежным. – Мы с тобой пока не знакомы. Я Медея. А ты, конечно, Мэг Маккаффри. Я о тебе наслышана. – Она похлопала рукой по поручню колесницы. – Иди сюда, дорогая. Тебе не надо меня бояться. Мы с твоим отчимом друзья. Я отвезу тебя к нему.

Мэг растерянно нахмурилась и немного опустила мечи:

– Чего?

– Она пытается тебя заворожить. – Звук голоса Пайпер подействовал на меня как ледяная вода, которой плеснули в лицо. – Мэг, не слушай ее. И ты тоже, Аполлон.

Медея вздохнула:

– Ты серьезно, Пайпер Маклин? Хочешь снова помериться силами и выяснить, кто лучше ворожит?

– А смысл? – пожала плечами Пайпер. – Я снова выйду победительницей.

Медея скривила губы, будто собиралась взять пример со своих драконов и зарычать.

– Мэг должна вернуться к отчиму. – Она махнула рукой в мою сторону, словно хотела смахнуть какой-то мусор. – А не шататься повсюду с этим жалким подобием бога.

– Эй! – возмутился я. – Будь у меня моя сила…

– Но ты ее потерял, – отрезала Медея. – Только посмотри на себя, Аполлон. Посмотри, во что тебя превратил отец. Но не волнуйся. Скоро твои страдания закончатся. Я выжму из тебя остатки божественной силы и пущу их в дело!

Мэг так крепко сжала рукояти мечей, что ее костяшки побелели.

– О чем это она? – пробормотала Мэг. – Эй, Колдунша, о чем это ты говоришь?

Колдунья улыбнулась. Сейчас на ней не было принадлежащего ей по праву рождения венца колхидской царевны, но на шее все так же сверкал золотой кулон – скрещенные факелы Гекаты.

– Мне рассказать ей, Аполлон, или ты хочешь сам? Ты, конечно, уже понял, зачем я привела тебя сюда.

Зачем она привела меня сюда.

Будто каждый мой шаг с тех пор, как я выбрался из мусорного бака на Манхэттене, был предопределен, был частью ее замысла… И что самое страшное: это вполне могло быть правдой. Эта колдунья уничтожила не одно царство. Она предала собственного отца и помогла Ясону украсть золотое руно. Она убила своего брата и разрубила его на куски. Она умертвила собственных детей. У Гекаты не было более жестоких и властолюбивых последователей, чем она. Как не было и более могущественных. Притом Медея была полубогиней, в ней текла древняя кровь, а ее дедом был сам Гелиос – бывший титан солнца.

А это значило…

Вдруг я все понял, и это осознание было столь кошмарным, что у меня подкосились ноги.

– Аполлон! – рявкнула Пайпер. – Вставай!

Я пытался. Честно. Вот только ноги не слушались. Я встал на четвереньки и унизительно застонал от боли и ужаса. «Хлоп-хлоп-хлоп» – раздалось вдруг. Мне показалось, что путы, которыми мой разум был связан с человеческим черепом, наконец лопнули.

Но затем я понял, что это Медея хлопает мне.

– Наконец-то, – усмехнулась она. – Хоть ты и тугодум, но все же догадался.

Мэг схватила меня за руку.

– Аполлон, борись с ней! – приказала она. – Говори, в чем дело!

Она потянула меня вверх и поставила на ноги.

Я пытался выдавить из себя хоть слово, чтобы исполнить ее приказ и все объяснить. Моей ошибкой было то, что я посмотрел Медее в глаза – парализующие, как и глаза ее драконов. В ее взгляде я прочел злобное ликование и неистовую ярость ее деда Гелиоса – таким он был в дни своей славы, прежде чем его предали забвению, а я занял его место в солнечной колеснице.

Я вспомнил, как умер Калигула. Он хотел уехать из Рима в Египет и основать новую столицу там, в стране, где люди верили в богов на земле. Он и сам собирался стать богом на земле – Новым Солнцем – не на словах, а в прямом смысле. Именно поэтому преторианцы поспешили убить его вечером накануне назначенной поездки.

«Какова его цель?» – спрашивал Гроувер.

Сатир, мой мудрый духовный наставник, задавал верный вопрос.

– Калигула всегда желал только одного, – прохрипел я. – Он хочет быть центром мироздания, новым богом солнца. Он хочет вытеснить меня так же, как я когда-то вытеснил Гелиоса.

– И за что же такому милому богу, как ты, такие страдания, да? – улыбнулась Медея.

Пайпер шагнула ко мне:

– Что значит… вытеснить?

– Заменить! – пояснила Медея и принялась загибать пальцы, словно ведущая дневного кулинарного шоу. – Для начала я выжму из Аполлона остатки его бессмертного духа – а его осталось совсем немного, так что долго возиться не придется. Затем я смешаю их с тем, что уже успела подготовить, – с остатками силы моего безвременно ушедшего деда.

– Гелиоса, – сказал я. – Огонь в Лабиринте. Я… я узнал его ярость.

– Ну да, дедушка стал чуток раздражительным, – кивнула Медея. – Такое бывает, когда твоя жизненная сила рассеивается почти полностью, а потом твоя внучка собирает тебя по крупицам до тех пор, пока ты не превращаешься в симпатичный злобный огненный шторм. Моя бы воля – я бы заставила тебя страдать, как страдал Гелиос: тысячи лет провести в полузабытьи, зная, что ты потерял, и мучиться от боли и обиды. Но увы, времени у нас слишком мало. Калигула в нетерпении. Я соединю то, что останется от тебя, с силой Гелиоса, насыщу этой силой моего друга-императора – и вуаля! Новый бог солнца готов!

– Тупость! – фыркнула Мэг, словно Медея только что предложила играть в прятки по новым правилам. – Это невозможно. Нельзя уничтожить одного бога, чтобы сделать другого!

Медея не стала ей отвечать.

Я понимал: то, о чем она говорит, вполне реально. Римские императоры становились полубогами, просто заставляя народ поклоняться себе. За прошедшие столетия не один смертный стал богом, некоторым помогли в этом сами олимпийцы. Мой отец Зевс сделал бессмертным Ганимеда, потому что паренек был хорошеньким и умел подавать вино!

Что касается уничтожения богов… почти все титаны были убиты или отправлены в изгнание тысячи лет назад. Да и я сам стою тут, простой смертный, лишенный почти всей божественной силы в третий раз, потому что папочка вздумал преподать мне урок.

Для столь могущественной колдуньи, как Медея, совершить подобное вполне возможно, особенно если она выберет жертвой кого-то слабого, скажем, давно забытого Титана, от которого остались только частицы силы, да шестнадцатилетнего дурака по имени Лестер, который прибежал прямиком в ее ловушку.

– Ты готова пожертвовать собственным дедом? – спросил я.

Медея пожала плечами:

– А почему нет? Вот вы, боги, все родня, но так и норовите убить друг друга.

Терпеть не могу, когда приходится признавать правоту злых колдуний.

Медея протянула руку к Мэг:

– А теперь, милая, забирайся ко мне в колесницу. Ты должна вернуться к Нерону. Он простит тебя за всё, обещаю.

Ворожба сочилась сквозь ее слова как слизь Алоэ Вера: скользкая, холодная, но успокаивающая. Я знал, что Мэг не сможет ей сопротивляться. Прошлое, отчим и особенно Зверь никогда не покидали ее мысли.

– Мэг, – вмешалась Пайпер, – не позволяй никому из нас решать за тебя. Делай выбор сама.

Хвала богам за интуицию Пайпер, которая вовремя вспомнила об упрямой натуре Мэг. И хвала богам за своенравное, заросшее сорняком сердечко Мэг. Она заслонила меня собой от Медеи:

– Тупица Аполлон служит мне! И тебе он не достанется!

Колдунья вздохнула:

– Я уважаю тебя за смелость, милая. Нерон говорил, что ты особенная. Но мое терпение не безгранично. Давай я покажу, с чем ты собралась бороться?

Медея щелкнула поводьями, и драконы бросились на нас.