Текст книги "Тень Властелина"

Глава 8

Все соломенные мишени были примерно размером с торс человека. Установив на место последнюю из них, Конан вскочил в седло и поскакал.

На расстоянии ста пятидесяти шагов от мишеней его ожидали бойцы, которых они с Ордо за последние пять дней приняли в свой Вольный Отряд. Жаль, что сейчас одноглазого не было с ними... Но Ордо решил завершить свои дела с контрабандистами и как раз сегодня присматривал за тем, как перевозят товар со складов: требовалось успеть до предполагаемой «внезапной» проверки королевской таможни. Нужно быть готовым ко всему, утверждал Ордо. Вполне возможно, что эти связи им еще пригодятся.

Натянув поводья, киммериец остановил роскошного вороного жеребца перед отрядом в сорок всадников, у каждого из которых на вооружении был короткий тугой лук.

– Это лук для верховой стрельбы.

По мнению Конана, с этими луками им здорово повезло. На Западе искусство верховой стрельбы было мало кому известно, и Конан рассчитывал, что благодаря этому ему удастся привлечь внимание нанимателей к своему Вольному Отряду. На складах контрабандистов луки хранились со спущенными тетивами: на них не было никакого спроса, ибо они не годились для обычных стрелков. Все прочее обмундирование сорока бойцов также было позаимствовано из этих хранилищ: кольчуги поверх стеганых курток и остроконечные шлемы. На седлах висели небольшие круглые щиты. Кроме того, всадники были вооружены кривыми туранскими саблями с клеймом аграпурской королевской кузни.

Конан основательно рассчитывал на то, что это экзотическое вооружение возбудит любопытство немедийцев. Люди всегда склонны считать, что необычные боевые искусства чужеземцев превосходят их собственные. Что ж, они смогут убедиться в этом на деле, когда увидят верховую стрельбу из лука. У Конана и Ордо денег хватило только на наем людей; лошадей купить они не могли, и потому отобрали в отряд только тех, у кого были свои лошади, а кроме того – навыки стрельбы из лука. Но, разумеется, стрелять с седла никто из них не умел. Вот почему Конан вывел их на это стрельбище за пределами Бельверуса.

– Каждый из вас привык стрелять из лука, используя защитное кольцо на большом пальце, – продолжил варвар. – Но когда боец сражается верхом, ему часто приходится менять лук на меч или копье, и наоборот. Здесь защитное кольцо может стать только помехой.

– Как же тогда натягивать тетиву? – поинтересовался седеющий воин с иссиня-багровым шрамом поперек переносицы. Держа короткий лук на вытянутой руке, он пытался натянуть его, но тетива не поддалась. Окружающие принялись отпускать шутки.

Имя этого наемника было Махаон. Он, разумеется, не признал Конана, зато киммериец сразу вспомнил того сержанта городской стражи, что приказал своим людям стрелять в лорда Мелия.

– Тетиву нужно натягивать тремя пальцами... Вот так, – пояснил Конан, когда смешки наконец затихли.

Мощный киммериец наложил стрелу на тетиву и приложил ее к щеке. Затем резко вытянул другую руку, и тетива натянулась. В то же самое время он сжал колени, заставляя боевого коня развернуться. Мишени поплыли у него перед глазами; почти не целясь, он спустил тетиву. Стрела с глухим звуком поразила среднюю мишень прямо в яблочко. Наемники удивленно загомонили.

– Вот так это делается, – объявил Конан.

– Да, поразительная вещь, ничего не скажешь, – пробормотал рослый воин с ввалившимися щеками. У него были темные запавшие глаза, словно у человека, пораженного опасной болезнью, однако на самом деле он был здоров, как бык. Те члены отряда, которые хорошо знали его, утверждали, что причиной всему не хвори, а вечное недовольство всем на свете. – Но раз уж от нее так много проку, то почему эту методу не взяли на вооружение в войске Немедии, Аквилонии и других стран?

Конан не успел ответить, как подал голос Махаон.

– Взгляни на вещи шире, Нарус, – заявил седеющий ветеран. – Хоть раз в жизни постарайся не видеть все в черном цвете и подумай хорошенько. Мы можем появиться как молния, дать залп из луков и умчаться прочь, за то время, пока пешие лучники будут бегать, выставляя заостренные колья, а копейщики и обычная пехота лишь готовятся сомкнуть ряды против верховой атаки. Кавалерия противника еще только будет готовиться к нападению, опуская пики для ответного удара, а наши стрелы уже поразят их в самое сердце. Ну же, взбодрись, Нарус! Вообрази, как будет удивлен противник, и улыбнись.

Нарус намеренно оскалил зубы в ухмылке, сделавшей его еще больше похожим на жертву чумы. Остальные воины приветствовали это усилие громким хохотом и непристойными возгласами.

– А ведь Махаон прав! – воскликнул Конан. – И я назначаю его своим помощником в нашем Вольном Отряде.

На обезображенном лице Махаона появилось выражение удивленной задумчивости. Со всех сторон послышался одобрительный ропот. Похоже, даже вечно недовольный Нарус был согласен с выбором предводителя.

– А теперь пусть каждый попробует выстрелить в мишень, – продолжил Конан. – Сперва с неподвижной лошади...

Этим они занимались добрых полтора часа, и варвар ни на миг не давал им спуску. Спустя некоторое время они стали пускать лошадей шагом и наконец вскачь. И поскольку каждый из бойцов прекрасно держался в седле и был отменным стрелком, то вскоре они вполне освоились с этим новым умением. Конечно, им было еще не сравниться с легкой конницей туранцев, но в западных странах их искусство уже могло произвести впечатление. Лучшими после Конана оказались двое: Махаон, что было вполне закономерно, и Нарус, – чего никто не ожидал.

Закончив тренировку, киммериец вместе с отрядом двинулся обратно в Бельверус к одной из конюшен, протянувшихся вдоль городской стены. Он заранее договорился, что здесь присмотрят за их лошадьми. Рабы-конюхи забрали коней у воинов, и те разошлись, чтобы завтра встретиться с Конаном на этом же месте, – так было заведено во всех Вольных Отрядах, пока не было службы. Конан и сам собирался уйти, но тут его окликнул Махаон.

– Погоди чуток, командир, – помощник остановил Конана у высоких деревянных ворот конюшни. Должно быть, когда-то в молодости Махаон был весьма хорош собой, но теперь во всем облике его, даже если не считать шрама поперек переносицы, читались следы прошлых военных походов. На левой щеке была вытатуирована шестиконечная кофийская звезда; в правом ухе болтались три золотых кольца, как носят в Аргосе; а волосы были острижены на офирский манер – коротко обрезаны спереди и отпущены сзади.

– Было бы неплохо, командир, если бы наш отряд поскорее нанялся на службу. Мы всего пару дней как принесли клятву верности, но я уже слышал, как многие жалуются в открытую, что мы не зарабатываем золота... К тому же они начали поговаривать, что, взяв себе чужое имя, перед городскими властями вполне можно принести и вторую клятву верности другому командиру.

– Тогда сообщи им, что очень скоро мы наймемся на службу, – отозвался Конан, хотя и сам не мог понять, почему до сих пор не обратился ни к кому из тех торговцев, которые могли бы нанять их Вольный Отряд. – Я вижу, что выбрал в себе в помощники достойного человека.

Махаон немного помялся, а затем негромко спросил.

– Ты знаешь, кто я такой?

– Я знаю, кто ты, но мне нет дела до того, кем ты был.

Конан уверенно встретил взгляд темных глаз Махаона, и тот наконец кивнул.

– Я позабочусь о наших людях, командир.

Из конюшни Конан отправился прямиком на постоялый двор «Знак Фесты». Казалось, что на улице стало вдвое больше нищих и в три раза больше громил, чем десять дней назад. Ни толстый купец, ни надменный вельможа без бдительной охраны не осмелились бы выйти даже на улицы Верхнего Города, и если рабы несли паланкин, то кто бы ни восседал внутри, прячась за шелковыми занавесками, – нежная дочь знатного вельможи или его пылкая любовница, – их неизменно окружали вооруженные телохранители в доспехах. Только городской стражи нигде не было видно.

Как всегда после полудня в «Знаке Фесты» было полно народу. Местные творцы собирались бесплатно поесть и выпить вина. Голоса спорщиков и звуки музыкальных инструментов смешивались в невообразимую какофонию, – но Конан уже привык этого не замечать. На входе на постоялый двор он поймал за руку спешившую мимо Керину. Та волокла куда-то два объемных глиняных кувшина с вином.

– Ордо вернулся? – поинтересовался киммериец.

Керина так резко опустила на стол один из кувшинов, что он не разбился только чудом. Вино плеснуло через край, и завсегдатаи, сидевшие за столиком, возмущенно загомонили, но девушка не обратила на них ни малейшего внимания.

– Он прислал мальчика, – ледяным тоном заявила она, – чтобы передать: ты должен встретиться с ним в «Полной Луне» на улице Вздохов, в час пополудни.

– С какой стати? Почему он не пришел сюда? Он ничего не сказал?

Недобро сощурившись, Керин проговорила сквозь стиснутые зубы:

– Там было что-то насчет танцовщицы с большой грудью... С меня довольно! Если хочешь узнать что-то еще, то спроси об этом своего одноглазого приятеля!

Киммерийцу с трудом удалось сдержать усмешку, пока Керина не скрылась из виду. Он искренне надеялся, что танцовщица доставит Ордо удовольствие, поскольку одноглазому придется за это поплатиться, как только он вернется к Керине.

Северянин пытался сообразить, хватит ли у него времени съесть миску тушеного мяса, – здесь кормежка была явно лучше, чем на улице Вздохов, – до того, как встретиться с Ордо, но тут подошла Ариана, положив маленькую ручку ему на плечо. Он улыбнулся, внезапно сообразив, что оставшееся время можно использовать куда более приятным образом.

– Давай поднимемся ко мне в комнату, – предложил он, обнимая девушку за талию. Прижав ее к себе, он улыбнулся самой располагающей улыбкой. – Мы могли бы побеседовать о твоих стихах.

Ариана постаралась удержаться от смеха, и ей это почти удалось.

– Если под стихами ты разумеешь именно то, что я имею в виду, то одними разговорами мы не ограничимся... – Внезапно улыбка стерлась с ее уст, и она испытующе взглянула ему в лицо. – У меня есть к тебе важный разговор, но ты должен дать клятву, что никому не скажешь об этом ни слова. Поклянись.

– Клянусь, – медленно ответил он.

И лишь сейчас северянин понял, почему он до сих пор так и не нанялся ни к кому на службу со своим Вольным Отрядом. Без всякого сомнения, отряд на службе у вельможи или торговца должен будет во время восстания оказывать поддержку престолу, но он не желал ничего предпринимать против Арианы и ее друзей. Особенно против Арианы, конечно же...

– А я все гадаю, – продолжил он, – когда ты наконец решишься рассказать мне об этом вашем заговоре?

Ариана задохнулась.

– Так ты знаешь? – прошептала она. И тотчас приложила пальчики к губам Конана, чтобы не дать ему заговорить. – Пойдем со мной.

Вслед за девушкой Конан прошел между столиками в дальний конец гостиницы. Там, в небольшой комнате, ссутулившийся хмурый Стефано стоял, прислонившись к обшарпанной стене. Коренастый скульптор Грекус с ухмылкой восседал на скамье. Лукас, тощий, носатый юнец, именовавший себя философом, сидел, скрестив ноги, на полу и жевал нижнюю губу.

– Он знает, – объявила Ариана, закрывая дверь, и все подскочили.

Конан небрежно положил руку на меч.

– Он знает?! – взвизгнул Стефано. – Я же говорил тебе, что он опасен! Я говорил, что нам не нужно с ним связываться. Мы так не договаривались!

– Говори потише, – твердо заявила Ариана. – Ты что, хочешь, чтобы теперь узнали и все остальные на постоялом двое?

С хмурым видом он притих, и девушка продолжила, обращаясь к своим друзьям.

– Это верно, от нас не ждали, что мы станем нанимать таких людей, как Конан, но я своими ушами слышала, как вы мечтали наконец принять участие в настоящем деле...

– Ты хотя бы можешь писать стихи, направленные против Гариана, – пробормотал Грекус. – А я только и способен, что переписывать твои сочинения и разбрасывать их на улицах. Увы, но никакая скульптура не способна поднять народ на восстание.

– Король Гариан, властный наш господин... – внезапно произнес Конан, и все уставились на него. – Король Гариан – он пирует один... Я читал. Это ты написала, Ариана?

– Нет, Галлия, – сухо ответила та. – Мои стихи куда лучше.

– Все это не имеет никакого значения, – визгливым голосом заявил Стефано. – Мы все знаем, почему ты ему так доверяешь, Ариана. – Встретившись с ледяным взглядом синих глаз Конана, он сглотнул. – Я считаю, что то, что мы делаем, очень опасно. Пусть наймом таких людей занимается Тарес. Он хорошо знает их, а мы нет.

– Мы знаем Конана, – продолжала настаивать Ариана. – И мы все согласились, да, и ты тоже, Стефано, что нам следует самим начать искать бойцов, что бы там ни говорил Тарес. А если мы наймем Конана, то получим не одного человека, а сразу сорок.

– Если только они пойдут за ним, – возразил Грекус.

– Они пойдут за мной, туда, где есть золото, – промолвил Конан.

Грекуса эти слова, как видно, слегка обескуражили, а Стефано насмешливо захохотал.

– Золото!

– Глупцы! – воскликнула Ариана. – Разве мало мы осуждали тех, кто заявляет, будто борьба должна быть чистой? Что в ней должны принимать участие лишь те, кто бескорыстно сражается за правое дело?.. И сколь многие из них уже были посажены на кол за чистоту своих помыслов...

– Наше дело правое, – проскрежетал Стефано. – И мы оскверняем его разговорами о деньгах.

Ариана устало покачала головой.

– Мы уже столько раз спорили об этом. Время для споров давно прошло, Стефано. Каким образом, ты полагаешь, удается Таресу собрать вокруг себя бойцов? С помощью золота, Стефано. Золота!

– И с самого начала я был против, – заявил тощий скульптор. – Народ...

– ...Последует за нами и поднимется на восстание, – оборвала его девушка. – Они пойдут за нами. Но поскольку мы ничего не знаем об оружии и о том, как следует вести борьбу, то всех нас ждет гибель.

– Наши идеалы... – пробормотал Грекус.

– Этого недостаточно. – Она обвела яростным взором своих соратников по борьбе, и они поежились под этим взглядом. Из всех троих она была самой сильной, невзирая на все женственные изгибы своего тела, – подумал Конан.

– Все, чего я хочу, – объявил Грекус, – это получить возможность взяться за меч. Конан, ты научишь меня сражаться?

– Я еще не сказал, что готов к вам присоединиться, – медленно ответил киммериец.

Ариана с трудом сдержала возмущенный возглас, прижимая руки к груди. На ее лице было написано жесточайшее разочарование. Грекус открыл рот.

– Я же говорил вам, что он недостоин доверия, – пробормотал Стефано.

– Мои люди последуют за мной, – продолжил киммериец. – Но только не на плаху и не под топор палача. Я не могу присоединиться к вам вслепую, ничего не зная о том, каковы ваши шансы на успех и ваши дальнейшие планы.

– Он может нас предать, – торопливо заявил скульптор.

– Уймись, Стефано, – прикрикнула на него Ариана, но более ничего не сказала, пристально вглядываясь в лицо киммерийца.

– Я недостаточно цивилизован, чтобы предавать друзей, – негромко промолвил Конан.

Потрясенная, она кивнула. Стефано вновь попытался что-то сказать, но девушка не обратила на него ни малейшего внимания.

– Тарес нанимает воинов. Он говорит, что нам потребуется не меньше тысячи человек, но скоро у него уже будет нужное число. Однако наша основная сила – это народ. Ярость людей ныне столь велика, что они готовы голыми руками скинуть Гариана с престола, если только им предоставить такую возможность. Некоторые рассчитывают получить оружие, другие последуют за ними. Контрабандой мы перевезли через границу столько оружия, что можно вооружить десять тысяч человек. И твой друг Ордо был к этому причастен.

– Десять тысяч? – переспросил Конан, вспомнив, что Ордо говорил о пяти.

– Десять, – подтвердил Грекус. – Я видел своими глазами. Тарес показывал мне склады, битком набитые мечами и кинжалами.

Можно подумать, он их считал, с усмешкой подумал Конан.

– Нужно много золота, чтобы вооружить десять тысяч человек, и еще больше, чтобы нанять тысячу бойцов. Это вы дали деньги?

– Некоторую часть, – оправдываясь, заявила Ариана. – Но ты же сам знаешь, мы зарабатываем недостаточно, и большая часть того, что мы получаем из... из других источников, идет на содержание этого постоялого двора.

– Есть люди, – надменно заявил Стефано, которые несмотря на все свое богатство, верят в нашу правоту и считают, что Гариан несет Немедии погибель. Они-то и дают Таресу все необходимое, чтобы приобрести оружие и нанять людей.

– И кто же эти богачи? – поинтересовался Конан. – Поддержат ли они вас в открытую? Объявят ли во всеуслышание свои имена, когда вы выйдете на улицу?

– Ну, разумеется, – подтвердил Стефано, однако высокомерие его тут же сменилось неуверенностью. – То есть, я на это надеюсь. Видишь ли, пока они предпочитают хранить инкогнито. – Он засмеялся деланным смехом. – По правде сказать, никто из нас их даже не видел. Они дают деньги Таресу напрямую.

– Стефано имеет в виду, – пояснила Ариана, когда скульптор замолчал, – что они все боятся нашего поражения и не хотели бы попасть на плаху. Скорее всего, они надеются управлять нами исподтишка, чтобы укрепить собственное положение и добиться еще большего богатства. Но если так, то они напрасно забывают о том, что мы ведем за собой народ и тысячу вооруженных бойцов...

Тысячу вооруженных бойцов, которым платили деньги эти загадочные благодетели, устало подумал Конан.

– И каков ваш план? Вы же не собираетесь броситься на улицу и в открытую начать раздавать людям оружие?

Грекус широко ухмыльнулся.

– Мы не такие глупцы, какими ты считаешь нас, Конан. Те из нас, кто раздают хлеб в Адских Вратах, уже подыскали доверенных людей, и они последуют за нами, когда будет отдан приказ. Они и получат оружие. Затем мы поведем их, чтобы окружить королевский дворец, а Тарес со своей тысячей захватит городские ворота и обложит кольцом осады городскую стражу в казармах.

– А как насчет наемников из Вольных Отрядов и телохранителей? – поинтересовался Конан. – Их, должно быть, не меньше трех тысяч в этом городе. И те, кто платят им, несомненно, окажут поддержку королю.

– Да, – согласилась Ариана. – Но богачи постараются держать телохранителей при себе, пока не увидят, как разворачиваются события. Так что за них мы можем не волноваться. Позже, если понадобится, с ними можно будет разделаться поодиночке. Никакой Вольный Отряд, даже в сотню человек, не устоит перед тысячами разъяренных оборванцев, для которых смерть – всего лишь способ спастись от мук голода.

Вид у нее был такой, словно она сама готова сию же минуту возглавить штурм: гордо вскинутая маленькая головка, расправленные плечи, платье, плотно облегающее высокую грудь, полыхающие огнем карие глаза...

Конан принимал ее правоту. Люди, которым не страшна смерть, – опасные противники в скоротечной драке, однако затяжной бой им не выдержать.

Нет, чем бы ни закончилась эта встреча, свой отряд он должен держать наготове, чтобы выступить по первому сигналу... Однако вслух он сказал совсем другое:

– А как насчет войска?

И вновь ему ответил Грекус.

– Ближайшие войска – это тысяча человек в Эраниуме и две в Эракулуме. До Бельверуса они доберутся дней за пять, но пока мы удерживаем городские ворота, они бессильны. Что касается войск на границе, то королю придется решать, стоит ли оголять свои рубежи: ведь этим вполне могут воспользоваться аквилонцы.

– Войско с границы доберется сюда дней за десять, – задумчиво промолвил Конан. – Прибавьте сюда еще два дня непрерывной скачки, чтобы доставить им приказ. В общей сложности, вы можете рассчитывать на двенадцать дней, после чего придется иметь дело с осадными машинами и множеством солдат, которые полезут на городские стены. Может, они подойдут и позже, но исходить следует из худшего.

– Похоже, ты хорошо разбираешься в таких вещах, – одобрительно заметил Грекус. – Мы как раз и рассчитывали на двенадцать дней.

– Но и этот срок слишком велик, – воскликнул Стефано, небрежно отмахиваясь. – Задолго до этого городские низы поднимутся и присоединятся к нам. Сотня тысяч человек выстроится на городских стенах плечом к плечу. Мы призовем Гариана отречься от престола.

– Отречься?! – воскликнул Конан. Все вздрогнули и уставились на стены с таким видом, словно у стен могли быть уши. Понизив голос, Конан продолжил: – Вы поднимете восстание, а затем призовете Гариана отречься? Это безумие. Золотым Леопардам под силу выдержать в королевском дворце полугодовую осаду, а, возможно, и больше... тогда как у вас всего двенадцать дней.

– Это не мой план, – с отвращением пояснила Ариана. – В первый же момент, как я услышала об этом, то сказала, что нам следует первым делом захватить дворец.

– И всех там перебить, да? – продолжил Стефано. – Тогда мы ничем не лучше самого Гариана, и наши убеждения и идеалы – всего лишь пустые слова.

– Я что-то не припомню, – медленно промолвил Грекус, – кто первым предложил, чтобы мы потребовали отречения Гариана. Возможно, Ариана и впрямь права, и нам следует напасть на дворец, пока Золотые Леопарды считают происходящее на улицах обычными городскими волнениями... И все же мы не можем полностью отречься от тех идеалов, за которые сражаемся. К тому же, – докончил он с улыбкой, словно нашел наилучшее решение вопроса, – всем известно, что холм, на котором стоит королевский дворец, насквозь пронизан сотней подземных ходов, ведущих внутрь...

– Может, об этих ходах всем и известно, – едким тоном ответила Ариана, – да только где нам их найти? Хотя бы один...

– Можно начать копать, – неуверенно предложил коренастый скульптор.

Ариана хмыкнула, и он замолк.

– Гариан никогда не подпишет отречения. Ни один король не сделал бы этого. Вы только впустую потеряете время.

– Если он не пожелает отречься, – возразил Стефано, – тогда народ пойдет на штурм королевского дворца и разорвет Гариана на куски голыми руками за все его преступления.

– Народ, – усмехнулся Конан, взирая на темноволосого собеседника так, словно видел его впервые в жизни. – Ты рассуждаешь о том, как предотвратить смертоубийство, которое запятнает ваши идеалы. Но как насчет тех тысяч людей, которые погибнут при штурме дворца? Если им вообще это удастся...

– Мы и без того пошли на компромисс, нанимая за золото опытных бойцов, – упрямо возразил Стефано. – Нельзя идти на еще большие уступки. Все погибшие будут считаться мучениками во имя праведного славного дела.

– И когда же наступит торжественный день? – иронично осведомился Конан.

– Как только Тарес наберет тысячу бойцов, – ответил Грекус.

– То есть, на самом деле, это именно Тарес должен дать команду к восстанию?

Грекус медленно кивнул, и на лице его внезапно возникло выражение сомнения. Конан продолжил:

– В таком случае, мне нужно поговорить с этим Таресом, прежде чем я решу, следует ли присоединяться к вам.

Ариана распахнула глаза.

– Ты хочешь сказать, что по-прежнему способен отречься от нас, после того, как мы раскрыли тебе свои планы?

– Мы все ему рассказали! – завопил Стефано, срываясь на хрип. – Он может нас предать! Мы сами выдали себя этому дикарю!

С ожесточившимся лицом Конан взялся за меч, вынимая его из ножен так, чтобы рукоять оказалась перед лицом. Стефано отскочил назад, взвизгнув совсем по-женски, а Грекус поспешил подняться на ноги. Ариана побледнела, но не шевельнулась.

– На этой стали, – заявил Конан, – и именем Крома, Владыки Могильных Курганов, я клянусь, что никогда вас не предам. – Его ледяные глаза встретились взглядом с Арианой. – Скорее я сам умру, но не предам вас.

Девушка сделала шаг вперед и с восхищенным видом коснулась щеки киммерийца.

– Ты не похож ни на одного другого мужчину, каких я встречала, – прошептала она. Затем проговорила громче: – Я ему верю. Мы устроим ему встречу с Таресом. Согласен, Стефано? Грекус? – Оба скульптора неуверенно кивнули. – А ты, Левкос? Левкос!

– Что?

Костлявый философ вскинулся, словно успел задремать.

– Пусть все будет, как ты скажешь, Ариана. Я всем сердцем с тобой согласен.

В этот миг его взгляд упал на обнаженную сталь Конана, и он дернулся так, что ударился затылком об стену. Так он и остался сидеть, взирая на клинок глазами, полными ужаса.

– Ох уж мне эти философы, – со смехом пробормотала Ариана.

– Мне пора, – заявил Конан, вкладывая меч в ножны. – Меня ждет Ордо.

– Тогда до вечера, – сказала Ариана. У Стефано был такой вид, словно внезапно у него заболел живот. – Не забудь, Конан, – добавила она, когда он направился к дверям, – я доверила тебе собственную жизнь.

Ее жизнь... – думал Конан, выходя с постоялого двора. – И это при том, что она всей душой предана тайной подготовке восстания. Хотя, может, у них что-то и получится... Если этот Тарес и впрямь, как он утверждает, собрал тысячу вооруженных и обученных бойцов, если народ поднимется и пойдет за ними, а не разбежится при виде сомкнутых щитов неумолимо надвигающихся пехотинцев, бронированной атаки тяжелой кавалерии и сотрясающих крыши ударов огромных осадных машин... Если бы этих гордецов-заговорщиков можно было убедить оставить свои высокие идеалы до победы и захватить дворец, пока Золотые Леопарды ни о чем не подозревают... Слишком много «если». Она посвятила свою жизнь борьбе, заведомо обреченной на поражение.

И все же, со всей юношеской гордостью, Конан дал себе еще одну клятву. Он не предаст повстанцев, но, как бы все ни обернулось, первым делом он постарается спасти Ариану.