Текст книги "Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов)"

– Объясните мне, почему я должен отдать такой приказ?

– Потому что скорее всего ваш наблюдатель прав. Человек с повязкой вовсе не Карлос. Шакал, я думаю, внутри и наблюдает, как кавалерия скачет мимо форта, чтобы затем спокойно скрыться на другой машине…

– Заклинаю тебя диалектикой Карла Маркса, объясни, как ты пришел к такому умозаключению?

– Просто. Шакал допустил ошибку… Вы ведь не станете расстреливать эту машину на дороге, не так ли?

– Разумеется. Там четыре человека, кроме него, и все они, возможно, не имеют никакого отношения к происходящему. Скорее всего, им навязали эту роль. Так ты считаешь, что это заложники?

– Да, конечно.

– Ну где ты видел, чтобы люди действовали как заведенные вместо того, чтобы попытаться скрыться? Даже если бы их держали под прицелом, один-два, а может, и все предприняли бы попытку освободиться.

– Допустим, так… Но ты прав в одном: у Карлоса здесь свой человек, вероятно, это тот с повязкой… Возможно, он рядовой русский, у которого брат или сестра в Париже… Шакал шантажирует его…

– Дмитрий!!! – раздалось из рации. – Машина уходит с автостоянки!

Крупкин нажал на кнопку своего микрофона и отдал приказ следовать за машиной… Хоть до Финляндии, если потребуется. Задержать ее без применения силы и привлечь в случае необходимости милицию. Кроме того, он приказал, проезжая мимо арсенала, произвести как можно больше шума. Орлов не понял: «Это что еще за цирк?»

– Нам было видение Николая Угодника! Кроме того, не забывай, что я старший по званию. Выполняй!

– Дмитрий, тебе надо лечиться.

– Хочешь, чтобы я рапорт на тебя подал, или давно не был на «губе»?

– Понял, товарищ полковник. Крупкин отложил микрофон.

– Все познается в сравнении, – пробормотал он, оборачиваясь к своим спутникам. – Если у меня есть выбор: погибнуть от руки шизанутого убийцы или рядом с изощренным лунатиком, у которого, правда, есть определенные достоинства, – я предпочитаю последнее. В конце концов, несмотря на убеждение большинства просвещенных скептиков, Господь Бог, надеюсь, все же существует… А ты, Алекс, хотел бы купить домик на берегу Женевского озера?

– Могу в этом помочь, – откликнулся Борн. – Если я уцелею сегодня и сделаю то, что мне нужно, можете назвать сумму вашего гонорара. Я не стану торговаться…

– Эй, Дэвид, – воспротивился Конклин. – Ведь это деньги Мари, а не твои…

– Она согласится со мной.

– Наши дальнейшие действия? – спросил Крупкин.

– Мне нужно любое оружие, которое найдется у тебя в багажнике. Вы высаживаете меня перед арсеналом и через пару минут – только бы мне добраться до места – выруливаете на автостоянку. А потом, разыграв напоказ удивление, оттого что там нет никакой машины, как можно быстрее убирайтесь.

– Оставить тебя одного?! – воскликнул Алекс.

– Только так я смогу добраться до Шакала. Других способов нет.

– Идиотизм! – вырвалось у Крупкина.

– Такова жизнь, Круппи, – ответил Борн. – Все возвращается на круги своя: один на один – так, и только так.

– Дешевый дилетантизм! – откликнулся Крупкин, стукнув кулаком по спинке сиденья. – Хуже того, это смешной план. Если он там, я могу окружить арсенал…

– Этого он только и ждет – этого и я бы желал, будь я на месте Карлоса. Неужели ты не понимаешь? В этой неразберихе легко скрыться, для нас это не проблема, мы проделывали это не раз и не два. Толпа и ажиотаж – наша защита, и скрыться для нас – детская игра. Нож в спину часового, и форма – твоя, бросаешь гранату и корчишься, как один из раненых… Для наемного убийцы – все это не более чем забава. Уж я-то знаю – я сам стал таким…

– Но почему ты так уверен, что справишься в одиночку, ты, Бэтмэн? – спросил Конклин, яростно массируя ногу.

– Это схватка с киллером, который хочет убить меня… Я принимаю вызов.

– Ты законченный идиот с манией величия!

– Ты прав. Только так и можно оставаться в игре, ставка в которой жизнь или смерть.

– Сумасшествие!! – прохрипел Крупкин.

– Пусть так – мне простительна капля безумия. Если бы я думал, что русская армия поможет мне выжить, я бы криком кричал, взывая о помощи. Но это невозможно… У меня только один путь… Останови-ка машину, я выберу оружие.

Глава 39

Темно-зеленый седан госбезопасности вывернул на дорогу, перерезавшую сельскую местность. Дорога вела вниз на равнину, через по-летнему зеленые луга. Унылое здание арсенала «Кубинка», казалось, вросло в землю. Тяжеловесная конструкция здания никак не гармонировала с идиллическим сельским пейзажем. Это была трехэтажная постройка с крохотными окнами, похожими на бойницы, занимавшая огромную площадь. Главный вход был украшен барельефом сомнительных достоинств: трое солдат с винтовками в руках устремлялись в атаку, казалось, что они вот-вот снесут головы друг другу.

Вооруженный русским «АК-47» с пятью стандартными обоймами по тридцать патронов Борн выскочил из автомобиля и спрятался в высокой траве. Автостоянка находилась справа от арсенала; разбитый перед входом в здание газон был окаймлен чахлым кустарником; в центре газона на высокой мачте развевался советский флаг. Джейсон пригнувшись перебежал через дорогу и притаился за живой изгородью; в долю секунды он оценил систему охраны арсенала. То, что можно было условно назвать системой безопасности, функционировало так вяло, что стало пустой формальностью. Справа от входа было застекленное окошко; в окошке просматривалась фигура охранника, читавшего журнал; рядом с ним был еще один, похоже, он дремал, склонив голову. Из дверей арсенала вышли двое солдат: один из них посмотрел на часы, второй закурил.

Все было жутковато и неестественно. Да, ничего не скажешь, служба безопасности «Кубинки» «на высоте»: внезапного нападения не только не ждали, но, судя по всему, об этом и не думали… По крайней мере чего-то такого, что заставит поднять тревогу и привести охрану в боевую готовность. Шакал находился внутри арсенала; трудно было представить, как ему удалось проникнуть туда и подчинить себе по меньшей мере пятерых заложников…

До сознания Борна дошло, что он, вероятно, не уловил смысла переговоров Крупкина по рации. Когда говорилось о людях, побежавших к машине, наверное, имелся в виду не главный вход! Должно быть, существует выход прямо на автостоянку! Вот досада! Через считанные секунды, согласно их договоренности, машина КГБ, произведя демонстративный переполох, устремится прочь… Даже если Карлос начеку, то, без сомнения, это был лучший момент для атаки! Выходит, что он, Джейсон Борн, «эффективная машина» для убийств из «Медузы», оказался не там, где надо! Совершенно невозможно пересечь газон с автоматом наперевес и при этом не привлечь внимание охраны… Непростительная оплошность! Переведи ему Алекс точнее эти несколько слов и будь он более сосредоточен, – ошибки можно было избежать. Всегда попадаются на мелочах, на пустячках, которые взрывают план всей операции.

В этот момент совсем рядом взревел двигатель машины КГБ. Седан влетел на автостоянку, подняв тучу пыли и разбрызгивая во все стороны грязь, перемешанную с гравием. Теперь не до размышлении, надо действовать! Борн прижал к боку «АК-47», стараясь, чтобы оружие было незаметно, и двинулся вперед. Он шел вдоль живой изгороди, касаясь рукой кустарника, словно садовник, примеривающийся к будущей работе. На первый взгляд это выглядело вполне невинно: могло показаться, что он прогуливается вдоль дороги уже давно.

Он взглянул на вход в здание арсенала. Оба солдата пересмеивались, один из них вновь взглянул на часы. В этот момент на пороге появился предмет их ожидания – миловидная брюнетка лет двадцати. Она игриво всплеснула руками, изобразила смущение, подошла к солдату, который все время поглядывал на часы, и поцеловала его. Вся троица направилась прочь от арсенала.

Удар!! Скрежет металла о металл, звон разбиваемого стекла – эти звуки донеслись со стороны автостоянки. Что-то произошло с машиной, в которой находились Алекс и Крупкин: возможно, молодой водитель врезался в другой автомобиль, не заметив его в клубах пыли. Джейсон бросился вниз по дороге прихрамывая, словно подражая Конклину. Он ожидал, что оба солдата и девушка бросятся к месту аварии, но все трое со всех ног неслись в противоположную сторону, явно не желая ни во что вмешиваться. Очевидно, увольнения были редки и поэтому ценились солдатами превыше всего.

Борн прорвался сквозь кусты и побежал что есть сил по бетонной дорожке, которая вела к углу огромного здания. Теперь Джейсон уже не прятал автомат, а размахивал им, как бы угрожая. Он достиг конца дорожки, чувствуя, что задыхается, и что вены на шее вот-вот лопнут. Его лицо и рубашка были мокры от пота. Борн прижался спиной к стене здания. В следующее мгновение он метнулся за угол и выскочил на автостоянку… У него стучало в висках, и этот стук заглушал все звуки реальной жизни. То, что он увидел, вызвало у него приступ тошноты. Борн понял, что это результат работы автоматического оружия с глушителем. Дельта-один из «Медузы» старался сохранять хладнокровие: ему приходилось быть свидетелем и не таких сцен. Зачастую убийство совершалось бесшумно, полная тишина – это труднодостижимая цель; убийство с минимальным шумом – уже успех…

Тело водителя из группы захвата КГБ было распростерто на земле рядом с багажником темно-зеленого седана; голова его представляла кровавое месиво. Машина врезалась в бок автобуса, одного из тех, что возит рабочих. Борн не думал о причинах аварии и о том, живы ли Алекс и Крупкин. Стекла машины были изрешечены пулями, внутри, казалось, никто не шевелился – это предвещало худшее, и все же отчаиваться было преждевременно. А кроме того, Хамелеон понял: он не должен принимать близко к сердцу то, что увидел, – теперь не время для эмоций. Мертвых можно будет оплакать потом, сейчас надо думать о схватке с убийцей.

Думай! Быстро!!

По словам Крупкина, в арсенале работают «несколько десятков сотрудников»… Если это так, куда же, черт подери, они подевались? Не мог же Шакал действовать в одиночку – это невозможно! Произошла авария, весь этот шум был слышен на расстоянии больше ста ярдов – то есть значительно больше, чем размер футбольного поля, – был убит человек, но никто не появился… Что же, выходит, кроме Карлоса и пятерых заложников, в арсенале никого нет? Бессмыслица какая-то!

И тут до слуха Борна донеслись звуки военного марша. В нем превалировало звучание духовых инструментов и удары литавр, доходивших до такого крещендо, что Борн с трудом мог представить, какой невообразимый грохот царит в помещении. Он вспомнил девушку, которая игриво всплеснула руками и изобразила какую-то гримаску… В тот момент Джейсон ничего не понял, теперь до него дошло: девушка сбежала с репетиции духового оркестра, звуковой фон которого был оглушителен. В «Кубинке» проходило какое-то мероприятие. Об этом свидетельствовали машины и автобусы, припаркованные полукругом на автостоянке. Шакал использовал эту ситуацию для отвлечения внимания и для защиты: он был мастер своего дела. Точно так же, как и его враг. Шах и мат.

Почему Карлос не выходит из здания? Чего он ждет? Обстоятельства для него оптимальные – лучше уже не будет. Неужели мешает рана? Он может упустить преимущество, которое сам создал? И все-таки вряд ли… Убийца и так зашел слишком далеко, перед ним путь к спасению, но он идет дальше и дальше. Так почему?! Логика выживания профессионального убийцы требует: устранить ненужных людей и сматываться как можно быстрее. Это единственный шанс Шакала! Так почему же он все еще здесь?! Почему он не вырвался отсюда на полной скорости к свободе?

По-прежнему стоя у стены, Джейсон отступил влево и огляделся по сторонам. Как и у большинства арсеналов во всем мире, в «Кубинке» не было окон на первом этаже, во всяком случае, на расстоянии пятнадцати футов от земли. На втором этаже находилось окно, из которого вполне можно убить человека, имея мощное оружие с глушителем. Борн обратил внимание на неприметную дверь с выступающей ручкой: это и был задний ход – о нем никто не упоминал. Мелочи, казалось бы, пустячки!! Проклятие!!

Из арсенала вновь донеслась приглушенная музыка, но теперь литавры звучали громче, а духовые немного поутихли. Военный марш явно заканчивался… Так вот в чем дело! Приближается конец мероприятия, и Шакал воспользуется этим, чтобы смешаться с людьми и скрыть свой отход. Карлос растворится в толпе, а когда люди увидят, что творится на автостоянке, и начнется паника – он исчезнет. Выясняй потом, с кем да на какой машине, – на это уйдет уйма времени.

Борн во что бы то ни стало должен был проникнуть в здание арсенала: он обязан остановить Шакала, обязан «взять» его! Крупкин беспокоился о жизнях «нескольких десятков сотрудников», его воображения не хватало, чтобы представить, что их будет несколько сотен! Карлос воспользуется всем имеющимся у него оружием, включая гранаты, чтобы спровоцировать массовый психоз и скрыться. Жизнь людей для него ничего не стоит: если потребуется еще кого-нибудь убить, спасая себя, – он готов на это. Пренебрегая осторожностью. Дельта подбежал к двери: предохранитель автомата был спущен, палец он держал на спусковом крючке. Он схватился за ручку и попытался открыть дверь. Дверь не поддавалась, и тогда автоматной очередью он буквально вырезал замок из двери. В тот момент, когда он схватился за раскаленную ручку двери, – все полетело в тартарары!

Борн увидел, как со стоянки рванулся грузовик. Он мчался прямо на Джейсона на бешеной скорости. Вокруг завизжали пули – его обстреливали короткими автоматными очередями. Борн кинулся на землю; глаза запорошила пыль. Он откатился в сторону.

Машина врезалась в стену здания – все произошло в одно мгновение: мощнейший взрыв разнес в щепки дверь, в стене зиял огромный провал. Сквозь клубящийся черный дым и падающие обломки Борн увидел, как к автостоянке побежал какой-то человек. Убийца уходил с места преступления… Но Борн остался в живых! Остался в живых, потому что Шакал допустил ошибку. Сама идея ловушки в арсенале была безупречна: Карлос знал, что Борна сопровождает группа захвата КГБ во главе с Крупкиным, поэтому он вышел из здания и затаился. Но впопыхах Шакал неправильно установил взрывчатку: он прикрепил заряд сверху, а не снизу двигателя грузовика. Сила взрыва ушла вверх, а не стелилась по земле, как надо бы, засыпая все вокруг смертоносными осколками.

Рассуждать не время! Борн с трудом поднялся и, пошатываясь, направился к седану КГБ. Его сковывал страх. Сквозь простреленные стекла он увидел окровавленную руку. Перед ним был Крупкин, тело которого было зажато между сиденьем и приборной доской: его правая рука казалась почти что оторванной, и под разорванным пиджаком виднелась кровоточащая рана.

– Мы ранены, – прохрипел Крупкин. – Похоже, Алекс серьезнее, чем я… Займись им… Возьми это! – проговорил Крупкин, морщась от боли; он вытащил из кармана свое удостоверение. – Найди болвана, который тут командует, и приведи его ко мне. Нужен врач. Для Алекса… И побыстрее, идиот ты непонятливый!!!

* * *

Крупкин и Алекс лежали в санчасти арсенала; Борн стоял в противоположном конце комнаты. Он не понимал ни слова… Вертолетом, стартовавшим с крыши спецклиники на проспекте Серова, доставили трех врачей – двух хирургов и анестезиолога; выяснилось, правда, что последний не нужен. Серьезной операции не потребовалось: обошлись местной анестезией, чтобы зашить раны. Главврач разглагольствовал о случаях локального поражения посторонними предметами.

– Полагаю, вы имеете в виду пули, когда так туманно говорите о «посторонних предметах», – произнес Крупкин.

– Он имеет в виду пули, – по-русски откликнулся Алекс. Отставной резидент ЦРУ не мог повернуть голову из-за того, что у него была забинтована шея. Повязка была наложена также на его правое плечо.

– Кажется, все, – сказал хирург. – Вам обоим страшно повезло – особенно вам, наш американский друг… Мы подготовим для вас подробную выписку… Сообщите адрес вашего лечащего врача в Штатах. В течение нескольких недель вам необходима реабилитация…

– В данный момент мой врач сам находится в больнице… в Париже.

– Простите, но я не совсем понимаю вас…

– Я хочу сказать, что, когда у меня что-то болит, я звоню своему врачу, а уж он направляет меня к нужному специалисту.

– Да, это вам не русская «медицина для всех»…

– Я дам его адрес медсестре… Если ему повезет, вскоре он будет на ногах.

– Могу повторить, что вам страшно повезло…

– Просто я быстро среагировал, док, так же, как и мой напарник. Когда мы увидели, что этот сукин сын бежит к нашей машине, стало ясно, что он хочет нас прикончить; мы открыли пальбу в его сторону… Жаль шофера, славный был парень…

– К сожалению, ему не хватило выдержки, Алекс, – вмешался Крупкин. – Первые пули, выпущенные из дверей арсенала, настолько дезориентировали его, что он врезался в автобус.

Дверь с треском распахнулась, и в помещение санчасти вошел комиссар КГБ, знакомый всем по явке на Садовом кольце.

– Эй, – обратился он к доктору, – говорят, что ты уже заштопал этих ребят…

– Еще не совсем, товарищ генерал. Есть всякие мелочи, в основном терапевтические…

– Позже, – перебил его комиссар. – Мне надо поговорить с ними с глазу на глаз.

– Это приказ? – спросил хирург.

– Приказ…

– Иногда вы приказываете не вовремя.

– Что-о?!

– Вы меня прекрасно понимаете, – сказал врач, направляясь к двери. Комиссар передернул плечами, подождал, пока закроется дверь, и подошел к раненым. Поглядывая то на одного, то на другого, он произнес всего одно слово: – «Новгород»!

– Что?

Реакция была мгновенной, и даже Борн подался вперед.

– Вы-то, – добавил кагэбэшник, переходя на свой скудный английский, – поняли, что я сказал?

– Мне кажется, что понял… Я уже слышал это слово…

– Объясняю… Мы допросили девятерых сотрудников, запертых в оружейном складе. По их словам, Шакал убил двух охранников, которые и не пытались его остановить, понятно? Он забрал ключи от машин у четырех человек, но не воспользовался ими, понятно?

– Но я сам видел, как он бежал к машинам.

– К какой? В «Кубинке» убиты три водителя, и документы на их машины изъяты. Какую машину он взял?

– Это вы должны выяснить! Проверьте в транспортном управлении, или как там у вас это называется!

– На это уйдет много времени. В Москве полно похожих автомобилей с разными номерами – тут и из Ленинграда, и из Смоленска, и Бог знает откуда… Это сделано для того, чтобы контролировать нарушителей дорожного движения.

– О чем, черт побери, он говорит?! – заорал Джейсон.

– Пойми, все машины регистрируются в государственных учреждениях, – попытался объяснить Крупкин. – В любом большом городе ведется своя собственная регистрация, и эти города не стремятся к сотрудничеству друг с другом.

– Но почему?!

– Здесь есть свои тонкости: можно зарегистрировать машину под чужой фамилией. Но это наказуемо, потому что приобретение автомобиля напрямую связано с не всегда легальными доходами покупателя.

– Ну и?

– Пойми, взятки при регистрации машины – обычное дело. Но все, кто с этим связан, естественно, не хотят, чтобы в них тыкали пальцем. Тебе просто скажут, что на поиски угнанного автомобиля уйдет несколько дней…

– Идиотизм какой-то!

– Это вы говорите, мистер Борн… Я законопослушный гражданин Союза, прошу иметь это в виду…

– Но какая связь с «Новгородом» – ведь прозвучало это название?

– "Новгород"… Что вы хотели этим сказать? – по-русски спросил комиссара Крупкин. В нескольких словах комиссар обрисовал ситуацию Крупкину. Крупкин тут же перевел для Берна: – Постарайся понять, Джейсон: по верху арсенала расположена смотровая галерея. Шакал находился там, когда увидел, как ты идешь вдоль живой изгороди. Он ворвался на склад оружия и орал как сумасшедший, каковым, собственно говоря, и является… Он орал, что ты в его руках и обречен на смерть… И что теперь у него остается только одно дело, которое он должен закончить!

– "Новгород", – прошептал Конклин, глядя в потолок.

– Вот именно, – сказал Крупкин, скосив глаза в сторону Алекса. – Он возвращается туда, откуда когда-то бежал… туда, где Ильич Рамирес Санчес превратился в Карлоса-Шакала. Он чувствует себя оскорбленным… Угрожая оружием, Шакал требовал, чтобы ему указали кратчайшую дорогу к «Новгороду»… Он выяснил, что «Новгород» расположен в пятистах – шестистах километрах отсюда, то есть на машине надо добираться целый день.

– Почему только на машине? – перебил Борн.

– Он не может воспользоваться никакими другими средствами передвижения. Вокзалы, аэропорты, даже незначительные посадочные площадки взяты под наблюдение… Он понимает это…

– Что ему надо в «Новгороде»?

– Об этом может знать только Господь Бог, да и это под большим вопросом… Шакал хочет сделать что-то такое, чтобы его надолго запомнили… без сомнения, в отместку тем, кто изгнал его тридцать лет назад. Но пострадают все, кто попадется ему под руку… Он забрал документы у сотрудника, который прошел подготовку в «Новгороде», вероятно, считая, что с их помощью он сможет проникнуть туда. Но я думаю, не сможет – мы остановим его.

– Сомнительно, – сказал Борн. – Он может воспользоваться документами или не воспользоваться… Главное – что он почувствует… Все эти бумажки – мелочь; если Шакал почует что-то недоброе – а он почует, можете не сомневаться, – он перебьет всех на своем пути, но проникнет туда, куда ему нужно.

– К чему ты клонишь? – спросил Крупкин. Он с удивлением посмотрел на Борна, этого человека, в котором боролись две личности и два мировоззрения.

– Я должен попасть туда раньше, чем он… Дайте мне подробный план комплекса и удостоверение, разрешающее свободный проход.

– Ты помешался! – заорал Крупкин. – Американец, который связан черт знает с кем… и за которым вдобавок охотятся во всех странах – членах НАТО, будет беспрепятственно прогуливаться по «Новгороду»! Это невозможно!

– Нет и еще раз нет! – проревел комиссар. – Я правильно понял, о'кей? Вы – псих, о'кей?

– Спокойно. Вы хотите заполучить Шакала?

– Безусловно… Но есть предел дозволенного!

– Меня не интересует ни «Новгород», ни другие объекты – вы, кажется, должны были это понять… Все эти бесконечные операции по переброске агентов и с вашей, и с нашей стороны – все это будет продолжаться и идти своим чередом. Но в перспективе они яйца выеденного не стоят… Это детские игры. Либо мы будем жить вместе на этой планете, либо все полетит к черту… Меня интересует только Карлос. Я хочу увидеть его мертвым, потому что я хочу жить!

– Ладно, лично я согласен со многим из того, что ты сказал… Хотя благодаря этим «детским играм» некоторые из нас весьма неплохо устроились. Но мне не удастся убедить в твоей правоте мое начальство.

– Хорошо, – отозвался Конклин, по-прежнему глядя в потолок. – Договоримся приватно. Борн отправится в «Новгород», а вы можете оставить себе Огилви.

– Огилви и так у нас в руках, Алекс…

– Но не совсем… Вашингтон знает, что он здесь.

– Ну и?

– Я могу сказать, что вы упустили Огилви, и мне поверят. Они поверят мне на слово. Я скажу, что птичка упорхнула из гнездышка и вы с ума сходите от злости, но не можете отловить ее. Мол, он находится неизвестно где, но под защитой разведки суверенной страны – члена ООН. Подозреваю, что благодаря какой-то подобной интриге вам и удалось заманить его…

– Это все твои фантазии, мой добрый старый враг. Но что я получу за содействие в реализации вашего плана?

– Послушай, во-первых, никаких неприятностей с Международным судом, далее, никаких обвинений в укрытии международного преступника… Укрепится ваш престиж в Европе. Возобновятся операции «Медузы», руководимой неким Дмитрием Крупкиным, который хорошо известен в космополитических кругах Парижа… Полагаю, появится новый Герой Советского Союза, член экономического совета Президиума, который будет хозяином не маленького домика на Женевском озере, а солидной виллы на Черном море…

– Весьма привлекательное предложение, – заметил Крупкин. – У меня есть кое-кто в Центральном Комитете, я могу связаться с ним в течение нескольких минут, разумеется, совершенно конфиденциально…

– Нет, ни за что! – завопил комиссар и ударил кулаком по столу. – Из того, что вы говорили, я кое-что понял… Это грязная сделка!

– Да заткнись ты! – проревел Крупкин. – Мы обсуждаем то, в чем ты не смыслишь ни уха ни рыла!

– Это ты мне? – Заслуженный кагэбэшник как малое дитя уставился на младшего по званию. В нем кипела обида и негодование.

– Надо дать шанс Джейсону, Круппи, – сказал Алекс. – Он лучший из всех и может наконец покончить с Шакалом.

– Но он рискует приблизить свою смерть, Алекс.

– Он бывал в таких переделках. Я верю в него.

– Опять это «верю», – прошептал Крупкин, устремляя взгляд в потолок. – Вера – это роскошь… Черт с вами, будет отдан приказ… Разумеется, от кого он будет исходить, выяснить не удастся. Джейсона доставят в «Новгород».

– Когда я попаду туда? – спросил Борн. – Я должен подготовиться…

– Тебя перебросят из аэропорта «Внуково». Операцию мы будем контролировать. Но сначала мне надо кое-что оговорить. Дайте мне телефон… Это я вам, комиссар… Никаких возражений! Дайте телефон! – Всего мгновение назад казавшийся всемогущим, теперь же сверхпослушный начальник, который смог разобрать из всего разговора лишь слова «Президиум» и «Центральный Комитет», принес к столу Крупкина телефонный аппарат.

– И еще одно, – попросил Борн. – ТАСС должен выпустить бюллетень с информацией о гибели в Москве Джейсона Борна – убийцы номер один. Не надо деталей, но должно быть ясно, что произошедшее связано с сегодняшними событиями.

– С этим трудностей не будет…

– Я не закончил, – сказал Борн. – В сообщении должно быть упомянуто, что среди вещей убитого была найдена карта Брюсселя и окрестностей, на которой обведен Андерлехт. Это должно быть обязательно.

– Намек на убийство верховного главнокомандующего войск НАТО в Европе? Да, ничего себе… Однако, мистер Борн, Уэбб или как вас там, вы отдаете себе отчет, что это сообщение вызовет шок во всем мире?

– Прекрасно понимаю.

– Вы к этому готовы?

– Да, готов.

– А как же ваша жена? Как она воспримет это известие? Вам не кажется, что предварительно надо было бы связаться с ней?

– Нет. Нельзя допустить утечки информации…

– Господи! – вскричал Алекс. – Ты ведь говоришь о родном человеке… Подумай, что с ней будет!

– Я знаю, – отстраненно ответил Дельта-один.

– Сукин ты сын!

– Пусть так, – согласился Хамелеон.

* * *

Джон Сен-Жак вошел в залитую солнечным светом комнату конспиративной резиденции ЦРУ в Мэриленде. Его сестра, сидя на полу, возилась с Джеми; малышка Элисон уже спала. Мари выглядела ужасно: бледная, с темными кругами под глазами. Чувствовалось, что она измучена этим идиотским перелетом из Парижа в Вашингтон. Она прибыла прошлой ночью и рано утром вскочила, чтобы побыть с детьми, – никакие увещевания по-матерински нежной миссис Купер не могли изменить ее решения. Ее брат готов был отдать несколько лет жизни, только бы не говорить того, что он должен был сказать, но он не мог пойти на риск и подыскать себе замену. Он обязан быть рядом, когда она узнает эту новость.

– Джеми, – мягко попросил Сен-Жак. – Будь другом, сходи к миссис Купер, кажется, она на кухне.

– Зачем, дядя Джон?

– Мне надо поговорить с твоей мамой…

– Джонни, пожалуйста, – попыталась возразить Мари.

– Так надо, сестренка.

– Что?..

Мальчик вышел, инстинктивно ощущая серьезность чего-то, что было выше его понимания; в дверях он оглянулся и внимательно посмотрел на своего дядю. Мари вскочила и с ужасом взглянула на брата; из ее глаз полились слезы… Она сразу все поняла. Это было самое страшное сообщение!

– Нет!.. – прошептала она, побледнев. – Боже милостивый, нет! – вскрикнула она. – Нет… Нет! – восклицала она.

– Он убит, сестричка. Я хотел, чтобы ты услышала это от меня, а не по радио или телевидению. Я хотел быть рядом с тобой.

– Ты ошибаешься, ошибаешься! – вскрикнула Мари, бросаясь к нему и хватая за рубашку. – Он защищен!.. Он обещал, что будет защищен!

– Сообщение поступило из Лэнгли, – сказал младший брат, протягивая Мари компьютерную распечатку. – Холланд минуту назад позвонил мне, чтобы убедиться, что мы получили распечатку. Он знал, что ты захочешь увидеть ее своими глазами. Это сообщение московского радио. Утром оно появится во всех газетах и выпусках новостей.

– Дай мне! – с вызовом крикнула Мари. Сен-Жак нежно обнял сестру за плечи, готовый помочь ей и успокоить ее, чем только мог. Мари быстро пробежала глазами распечатку, нахмурилась и села на диван. Положив листок на столик, она принялась изучать его, словно древний манускрипт, найденный археологами.

– Он убит, Мари. У меня нет слов – ты знаешь, как я любил его…

– Да, знаю, Джонни, – сказала Мари и взглянула на Сен-Жака с легкой усмешкой. – Рановато мы начали плакать, братик. Понимаешь, он жив! Джейсон Борн жив и вытворяет свои обычные штучки, а значит, и Дэвид жив.

Боже мой, она не может смириться с этим, подумал брат, подходя к дивану и опускаясь на колени. Взяв ее руки, он сказал:

– Сестренка, дорогая, мне кажется, ты не понимаешь… Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, но ты должна понять…

– Братик, ты очень любезен, но ты невнимательно читал это сообщение… Эффект от самой «новости» отвлекает внимание от подтекста. В экономике это называется запудриванием мозгов при помощи дымовой завесы и пары зеркал.

Сен-Жак хмыкнул, отпустил ее руки и встал с колен.

– О чем это ты? – растерянно спросил он. Мари взяла бумагу, полученную из Лэнгли, и пробежала ее глазами еще раз.

– Смазанное и несколько противоречивое описание событий, – сказала она, – которое дали очевидцы… далее следующие строки: «Среди личных вещей убитого найдена карта Брюсселя и его окрестностей, на которой красным обведен город Андерлехт». Далее следует вывод о связи с убийством Тигартена. Это ложь, Джонни, причем двойная… Во-первых, Дэвид не стал бы носить с собой эту карту. Во-вторых, – и это более убедительно, – советские средства массовой информации не только уделили слишком много внимания этой истории, – что само по себе невероятно, но и притянули к ней еще и убийство Тигартена… Это уж чересчур.

– Что ты имеешь в виду? Почему?

– Потому что предполагаемый убийца находился в России, а Москва не признает свою причастность к убийству натовского генерала… Нет, братик, кто-то нарушил правила и вынудил ТАСС дать это сообщение; подозреваю, что могут полететь чьи-то головы… Я не знаю, где сейчас Джейсон, но уверена, что он жив. Дэвид позаботился, чтобы мне это стало известно.

* * *

Питер Холланд поднял телефонную трубку и набрал номер телефона Чарли Кэссета.