Текст книги "Психолавка"

ГЛАВА 5. МОЗГИ И МАРЦИПАНЫ

Наконец изумрудный город несколько замедлил свой рост. А потом и вовсе замер. Я даже в ладоши похлопал.

– Здорово строишь, детка!

Глория чокнулась со мной, и мы прикончили бутылку.

Потом она встала и кивнула головой в сторону только что выросшего города, приглашая меня последовать за ней.

– Сперва, разумеется, посмотрим башню? -спросила она.

– Еще бы! – И мы, взявшись за руки, двину лись к городу, распевая на ходу «Ку-ку, ку-ку, мы идем к волшебнику». ,

– Так ты говоришь, что пишешь для какого-то американского журнала? – спросила она, чуть задыхаясь на ходу.

– Я не только говорю. Я действительно пишу.

– Значит, как только ты соберешь достаточно материала, то сразу отправишься домой?

– Ну ты пораскинь мозгами-то! – рассердился я. – У меня ведь даже ни одного подходящего сюжета до сих пор нет! Никто ведь моим россказням не поверит. И сейчас мне просто хочется еще побыть здесь. С тобой.

– Мне очень приятно это слышать, Альф, – сказала она серьезно и, не выпуская моей руки, вошла в ворота изумрудного города.

Мы бродили по улицам и галереям; мы стояли на мосту, высокой аркой взлетевшем над оживленными магистралями города; мы смотрели из окон уютных квартир… Двигаясь, подобно зеленым мыслям в зеленом мозгу, мы исследовали туннели и парки города, его площади и торговые ряды. Здесь не было ни души. Слышны были лишь наши голоса и шаги. Да еще слабое поскрипывание все еще растущих новых структур и зданий. ; И вот, в очередной раз ступив под очередную арку, я понял: сейчас справа от меня возникнет опасность, какова бы она ни была. А Глория в этот | момент была от меня слева.

Я перенес всю тяжесть тела на правую ногу, а левую занес назад, чтобы удобнее было поворачиваться в случае необходимости.

Вдруг справа от меня из-за угла вышли два человека, и тот, что был ближе, замахнулся на меня кулаком, а второй набросился на Глорию. Следом за ними показался и третий. Я тут же врезал левой ногой тому мерзавцу, который на меня замахнулся, и испытал отчетливое удовлетворение, когда его гнусная физиономия скривилась от боли. Потом я со всей силы ударил его левым кулаком

– прямо костяшками пальцев – точнехонько в правый висок. Он начал было падать, но я его подхватил, слегка развернул и швырнул на того, кто угрожал Глории.

Затем, завершая поворот влево всем телом, я упал на левое колено, выбросил вверх правую руку, чуть не попав при этом себе в левое ухо, и сразу же выпрямился и вскочил, правым локтем заехав второму мерзавцу в низ живота.

Потом я очень медленно поднимался, а он так же медленно сгибался вперед, и моя левая рука размеренно поднималась и опускалась, нанося ему удары по затылку, по шее. И снова я весь свой вес старался вложить в эти удары.

Когда упал и этот, я отступил влево и споткнулся о его приятеля – это был тот самый тип, которого я сбил с ног, швырнув в него тело первого из бандитов. Лежавший на земле тип попытался лягнуть меня и даже замахнулся было кулаком, но я ловко избежал удара ногой, а по кулаку ему врезал носком туфли. При этом я чуть не упал, так что пришлось даже опереться о плечо поверженного врага.

Я хотел заодно ткнуть его пальцами правой руки в глаза, но он успел перехватить меня за запястье. Тогда я левой рукой, которой прежде опирался о его плечо, ухватил его за ухо, яростно его выкрутил, дернул резким движением и оторвал напрочь.

Он дико вскрикнул и выпустил мою правую руку. Я, снова опершись о его плечо, восстановил равновесие и опять попытался ткнуть его пальцами в глаза. Когда мне это удалось и он упал на землю, я ударил его правым локтем прямо в солнечное сплетение. Его от боли так и подкинуло вверх – теперь он оказался отличной мишенью для удара, который и сокрушил ему гортань.

Я поднялся, все еще возбужденный схваткой, но вокруг больше никого из нападавших не осталось. Отряхивая землю с колен, я заметил, как Глория быстро сплюнула куда-то в сторону. При этом ее раздвоенный язык нервно метнулся, а нижняя челюсть, странно щелкнув, встала на место.

– Избавляешься от лишнего яда? – спросил я. Она пожала плечами и улыбнулась.

– Рефлекс. А ты здорово дерешься. Альф!

– Вырос в суровых условиях, – сказал я.

– Так в суровых условиях не дерутся, Альф. Это техника убийцы. И ты ею отлично владеешь. Между прочим, ты воспользовался ею без колебаний. Те семь клонов тоже имели репутацию смертельно опасных воинов… Даже Пьетро, художник, слыл известным скандалистом – он частенько слонялся по улицам вместе с этим Челвини.

Я указал на лежавших:

– Интересно, кто эти парни и почему, как ты думаешь, они на нас напали?

Но я не успел договорить: бандиты исчезли, зчно промелькнувшие кадры на экране.

– Они, в общем-то, никто, – отвечала она. – их послали сюда из отдела кадров – ну, или из центра по управлению множественной реальностью. Я передала им свою просьбу с помощью ультразвука еще по дороге сюда.

– Так это была проверка! Но ты же могла просто спросить меня, – сказал я. – Я бы тебе тут же все распрекрасненько рассказал. А может, даже и потренировался бы немного – на предмет самообороны.

– Все это были приемы нападения, Альф.

– Ну, это во мне заложено генетически, – сказал я. – Спасибо за экскурсию по городу. Или ты еще что-нибудь показать хочешь?

– Не сердись, – сказала она и взяла меня за руку. – Такой возможностью было грех не воспользоваться. И главное – реальной опасности никакой! Можно я теперь покажу тебе остальной город? Там есть одна очаровательная квартирка-в самой высокой башне – и с такой дивной спальней… А какой вид оттуда открывается!..

– И больше никаких сюрпризов?

– Только приятные, – пообещала она.

* * *

И свое слово сдержала. А потом мы еще долго лежали в сладострастной дремоте и смотрели из огромного окна в башне, как меркнет день над созданным нами пустынным городом. Почти мистическое чувство удовлетворенности собой и удивительно приятной пресыщенности постепенно овладевало мною, пока я следил за все удлинявшейся заостренной тенью шпиля.

– Хссссс, – заметил я.

– Хсссс,'– откликнулась она.

– Хс-хссс.

– Хсс. Спасибо.

– Ты здесь даже смену дня и ночи предусмотрела!

– Да. Постаралась – для большего правдоподобия.

Я потянулся. Глория села в постели.

– Не пойти ли нам погулять под этими звездами? Или, может, лучше вернемся в нашу рощу? – предложил я.

– Хс… Черт! – сказала она. – Звезды!.. О них я совсем забыла! Извини. – Она подняла руку и указательным пальцем ткнула куда-то в небо. Там, в глубине, сразу вспыхнуло яркое пятно света. – Ну вот, – успокоилась Глория, – уже кое-что. Придется немножко задержаться – мне нужно еще немного собрать.

Она потянулась за одеждой. Я тоже стал одеваться. Наши обнаженные тела заливал красноватый свет появлявшихся в небесах звезд.

Через несколько минут, обнявшись, мы вошли в лифт и понеслись вниз. Мы уже выходили из города, когда Глория сделала какое-то легкое движение рукой, и на восточном крае неба вспыхнуло яркое созвездие.

– Эти созвездия фигурируют в самых ранних проявлениях народного творчества, – сказала она. – Некоторые антропологи утверждают:

первые мифы, связанные с надеждами, страхами и идеалами древних людей, посвящены определенным созвездиям. А впрочем, может, наоборот? Неважно. Религия, философия, авантюрные и любовные романы – все это самым тесным образом связано с очертаниями небесных созвездий. – Она снова махнула рукой, и в небе появился ковш Большой Медведицы.

– А как трактуется в религии, философии и романах символ ковша? – спросил я.

Она остановилась и подняла голову к сиявшей в небесах Большой Медведице. Потом самым очаровательным образом наморщила носик и спросила:

– Тебе интересен сам принцип или частные случаи?

– Извини, я не понимаю…

– Если ты имеешь в виду все вместе – религию, философию, романы, – так смотри! – И она ткнула пальцем в сторону западного горизонта, над которым появилось вдруг созвездие, которого я там никогда раньше не видел,

– оно было похоже на длинную змею, изогнувшуюся восьмеркой, и сверкало россыпью разноцветных самоцветов.

– Бог мой! Какая красота! – воскликнул я.

– Это Уроборос. С моей родной планеты – Серпены – он хорошо виден. А вот Божья Паутинка – из Арахны V. – Глория показала на созвездие, мерцавшее у северо-восточного края неба и очень напоминавшее настоящую паучью сеть. – А это Отраженный Лик. – Она как бы «оттолкнула» Большую Медведицу в сторонку и «подвесила» на ее место ослепительно сверкавшее скопление звезд, очертаниями смутно напоминавшее человеческое лицо, точнее

– некий абстрактный божественный лик.

Мы двинулись дальше, продолжая беседовать о жизни, космологии, этике и прочих извечных тонких материях, и Глория на ходу все время что-то изменяла в небесах, то и дело объявляя: «А вот Палец Ману!», или: «Это называется „Материнское Древо"“, или: „А это – Небесная Карета“.

Так, весьма старательно, надо сказать, она постепенно воссоздавала для меня картину своих небес, чтобы на примере некоторых тамошних созвездий продемонстрировать мне сложнейшие комплексы психологических, антропологических и анимистически-философских воззрений, сходных, должно быть, с воззрениями и моих далеких и примитивных предков, когда у них оставалось время, чтобы поднять очи горе. Рассказы Глории о созвездиях ее мира были изящны и исполнены глубокого смысла.

На лужайке у ручья мы собрали свои пожитки. Пора было покинуть только что созданный Глорией мир. По-моему, за это время мы стали мудрее, и я был очень доволен тем, что наши отношения с чисто физических перешли на более высокий интеллектуальный уровень. Мы вдоволь наговорились и поэкспериментировали с мыслительными способностями друг друга, выказав поразительное единодушие и полное согласие в том, что касается важнейших жизненных ценностей и основ философии.

У выхода из этой реальности в другую я пожелал здешней ночи спокойных сновидений.

Оказавшись снова у нас на кухне и прихлебывая кофе, я анализировал сложившуюся ситуацию: если верить тому, в чем они оба пытались меня убедить, то я действительно клон, идентичный тем семерым, что висят на мясных крюках в проклятой Дыре. Кроме того, я каким-то невероятным образом оказываюсь… пришельцем из далекого будущего! Вероятно, это и явилось причиной того, что Адам сделал меня своим помощником – ему хотелось иметь возможность за мной присматривать. А Медуза, то есть моя дорогая Глория, скорее всего сознательно постаралась меня соблазнить, чтобы быстренько получить всю необходимую информацию. Только теперь все стало по-другому. По-настоящему. Теперь мы испытывали друг к другу самое искреннее расположение, хотя она, разумеется, уже успела выведать у меня все, что хотела узнать…

Пришлось признать, что я в последнее время недостаточно заботился о самозащите. Да, собственно, необходимости в этом не возникало ни разу в течение нескольких последних лет. Но неужели я научился всем этим приемам на улице по соседству? Да и в Университете Брауна я тоже вряд ли мог научиться так драться…

Глория в противоположном углу кухни готовила себе что-то национальное, желая немного перекусить. Видеть, что именно она готовит, у меня, честно говоря, не было ни малейшего желания.

– Послушай, Глория, – обратился я к ней, – мне бы тоже хотелось выяснить об этих клонах абсолютно все, и учти, мне этого хочется не меньше, чем тебе. И вот какой план я предлагаю.

– Я тебя слушаю, – откликнулась она.

– Сейчас я допью кофе, включу Рубильник и пожелаю оказаться в своем кабинете, в редакции журнала «Ригодон». В Нью-Йорке.

– Но редакция, возможно, еще закрыта… Трудно сказать, какое сейчас в Нью-Йорке время суток. Я пожал плечами.

– Ну и что? Если будет закрыто, я поеду домой и оттуда позвоню своему шефу, Джерому Ига-ну. Вряд ли это простое совпадение – то, что мне дали задание отправиться именно туда, где повсюду развешаны мои клоны! – Я показал в сторону Дыры. – И я твердо намерен выяснить, как все это произошло или кто все это подстроил. И как это я могу одновременно быть представителем сразу двух совершенно различных народов.

– А если ты сможешь это узнать?

– Тогда я вернусь и все расскажу тебе. И мы попробуем сообща решить, что нам со всем этим делать.

– А что, если тебе там просто напомнят о твоей легенде и необходимости следовать ей? Тогда уж точно после твоего возвращения нам друзьями больше не быть!

– Даже если предположить, что такое возможно, все равно заранее никак нельзя узнать, что это так и будет.

Она покачала головой; все тело ее ходило волнами.

– В таком случае ты отправишься вместе со мной и сама узнаешь все то, что мне уже известно, – сказал я ей.

Она попробовала то, что было у нее на сковородке, улыбнулась и переложила жаркое на тарелку.

– А если я узнаю о тебе нечто ужасное? Мне что же, тогда убить тебя?

– спросила она. Я засмеялся, хотя и несколько натянуто.

– Все мы делаем то, что делать обязаны, – сказал я. – Но иногда мы обязаны и доверять другим, не правда ли?

Она отрезала кусочек жаркого и сунула в рот.

– Хорошо, – сказала она. – Я пойду с тобой. Мы оба засмеялись. Глядя, как поблескивают ее острые зубки, я продолжал пить кофе.

Заглянув в вестибюле в зеркало, я увидел, что выгляжу вполне прилично и на редкость отдохнувшим. Я включил Рубильник в нише, подошел к двери и широко распахнул ее. Над этрусским форумом уже протянулись вечерние тени.

– В Нью-Йорке сейчас утро, – сказал я. – Самое подходящее время.

И тут мое внимание привлекла винная бутылка, которая валялась там, где в прошлый раз была груда тряпья. Я наклонился, поднял ее и стал рассматривать, медленно поворачивая.

– Странная форма, – заметила Глория. Я протянул бутылку ей.

– Классическая «бутыль Кляйна"note 25Note25
  1


[Закрыть], – сказал я. – Воплощение некоего зрительного образа, который некогда был так описан Айзеком Азимовым: вообразите гуся, который изогнул шею вперед и копается в перьях где-то у себя на груди, при этом как бы проедая себя насквозь; через некоторое время его голова выныривает наконец из анального отверстия, и гусь широко раскрывает свой клюв. Все. Quietus. Идеально завершенная форма. Вот как это делается.

– Забавное описание, – сказала Глория, ставя бутылку на столик в прихожей, пока я запирал дверь. – А это та самая, что ты дал Уртчу?

– Да. «Руффино».

Она кивнула и взяла меня за руку.

– Ну что ж, одно из типичных «обращений» Вселенной к человеку. Возьмешь меня с собой в Нью-Йорк, Альф?

– Конечно, дорогая.

Я поправил галстук, мысленно представил себе свой кабинет на Манхэттене и пожелал немедленно там оказаться.

Через несколько секунд мы с Глорией уже стояли там. Я быстро огляделся. По-моему, все было так же, как прежде.

– По всей вероятности, за время отсутствия меня не уволили, – пробормотал я и прошел туда, где обычно сидели остальные сотрудники.

Но в офисе отчего-то было пусто, хотя, если судить по висевшим на стене редакции часам, должна была бы царить суета. Я подошел к одному из столов и глянул на перекидной календарь.

– Воскресенье! – провозгласил я. – Вот что значит выбиться из колеи. Впрочем, это легко поправить. Давай пожелаем сперва отправиться назад, а потом – снова сюда, но двумя днями раньше или же, наоборот, на один день позже…

– Нет! – решительно заявила она. – Нехорошо играть со Временем в игры, которые так или иначе затрагивают сущность.

– Это у вас, в будущем, предрассудки такие?

– Это не предрассудки. Все гораздо серьезнее. Просто мы имеем представление о той власти, которую Время имеет над нами.

– 0'кей. Не будем с ним играть. Я только схожу к себе и позвоню Джерри.

Я вернулся в свой кабинет, взял трубку городского телефона и набрал номер Джерри.

– Привет, – сказал я. – Это Альф.

– Ты где?

– Здесь, в городе. В редакции.

– Ну что, хороший материал получился? Или ты еще отписываешься?

– Нет, материала пока никакого не получилось, но есть масса интересных фактов. А вернулся я, чтобы взять кое-что из нужных вещей. Хотелось, правда, задать тебе кое-какие вопросы насчет этого задания…

Последовало молчание. Затем он спросил:

– Например?

– Ну, например, как получилось, что этот материал понадобился именно сейчас? И почему я должен…

– Альф, поезжай домой.

– Но…

– Просто поезжай домой и жди. Он повесил трубку.

– Так. Встречаемся у меня дома, – сказал я Глории. – Как мне лучше поступить: сперва переметнуться в Рим, а потом пожелать оказаться в своей квартире… разумеется, если это не игра со Временем? Или лучше…

– Лучше возьми такси, – посоветовала она. Ворча, я повел ее по редакции к выходу. Мог ли я строить какие-то заговоры, если отлично помнил, что работаю здесь ужасно давно?

Мы вышли на улицу и прошли пару кварталов, прежде чем нам удалось обнаружить такси. Оказалось, что пребывание в Дыре чрезвычайно портит характер: там слишком легко избаловаться.

Дома все было по-прежнему и даже относительно чисто – женщина, которая у меня убирает, приходила как раз в тот день, когда я был здесь в последний раз. Я показал Глории гостиную, столовую, кухню и свою любимую берлогу, то есть спальню. Там она уставилась на мое поистине королевское ложе и промолвила:

– Нам, безусловно, стоило бы кое-чем заняться, прежде чем отправляться назад.

– Это верно, – согласился я. – Да и стыдно было бы не…

И тут как раз позвонила консьержка. Я снял трубку.

– Альф у телефона, – сказал я.

– К вам пришел мистер Иган.

– Хорошо. Пусть поднимается. Мне вдруг ужасно захотелось в туалет. Мой мочевой пузырь готов был лопнуть.

– Извини, Глория, – сказал я. – Я на минутку.

Но стоило мне зажечь в ванной свет и закрыть за собой дверь, как я понял, что минуткой тут не обойтись. Дело в том, что мне ужасно мешало собственное отражение в зеркале! Оно СМОТРЕЛО на меня, а потом и ЗАГОВОРИЛО со мною.

– Альф, – сказало оно мне, – можешь мне не отвечать. Просто слушай. Я одна из твоих более ранних сущностей, а в зеркале – всего лишь некий постгипнотический образ. Он возник только потому, что ты работаешь над материалом про этого менялу душ, вернулся исключительно за информацией по поводу этого твоего задания и уже знаешь, что твой шеф едет сюда, чтобы с тобой встретиться. Именно поэтому и возник позыв в твоем мочевом пузыре. Все остальное зависит от твоего теперешнего окружения. Ты должен помнить, что меня зовут Пол Йенсен – то есть это тебя звали Пол Йенсен. Это само собой разъяснится уже через несколько минут. Мне пришлось выстроить несколько десятилетий по временной оси вперед и назад, чтобы добиться этой встречи. Остальное тебе станет ясно позднее. Задай Джерри все вопросы, которые хотел, а затем попроси его тщательно обследовать твою комнату – он ведь, кажется, умеет искать воду с помощью ивового прутика? Это очень важно! Мы здесь спрятали…

В дверь ванной постучали.

– Да? – откликнулся я.

– По-моему, там пришел твой шеф, – сказала Глория из-за двери.

– Погоди минутку. Не впускай его, – велел я ей. – Сперва подойди к низенькому комоду в изножье кровати, открой третий ящик снизу и достань мне оттуда чистые трусы.

– Хорошо.

Постгипнотическое явление в зеркале явно не намерено было никак облегчать болезненные позывы, возникавшие в моем мочевом пузыре, и тот решил позаботиться о себе сам. Я этого даже и не заметил, пока Глория не постучала в дверь.

В будущем придется учесть подобную особенность моего организма. И очень жаль, что я так и не услышал, что именно они там спрятали…

В дверь снова легонько постучали, я приоткрыл ее, и в образовавшуюся щель тонкая рука Глории просунула чистые трусы.

– Спасибо большое!

Приведя себя в порядок и швырнув промокшие трусы в мусорное ведро, я наконец покинул ванную комнату и двинулся на звук голосов, доносившихся из гостиной.

– Джерри, – сказал я, – спасибо, что так быстро приехал! Знакомься: это Глория. Она работает…

– Да, мы уже познакомились, – прервал он меня, пожимая мне руку еще небрежнее, чем всегда. Потом подошел было к креслу, намереваясь сесть, но отчего-то не сел, а сказал: – Ужасно тяжелая выдалась неделя… У тебя действительно какие-то проблемы с заданием?

– Нет, никаких проблем! – сказал я. – Просто интересно, как это все получилось. Сядь, пожалуйста, и позволь мне приготовить тебе чашечку кофе. Или хочешь чего-нибудь покрепче?

Он с нарочитой озабоченностью посмотрел на часы.

– Да ладно… Какого черта! Давай виски с содовой.

– А тебе, Глория?

– Хорошего сухого красного вина.

– Ясно.

– Так, ну и что, собственно, происходит? – спросил я, принеся им выпивку. – Похоже, я теперь работаю у этого менялы душ?

– Это как раз для тебя. Ты ведь всегда любил всякие таинственные расследования, верно? Тебе нравится раскапывать что-нибудь этакое, сбивающее всех остальных с толку.

– Это правда. Но на сей раз дело куда серьезнее – меня направляют, на меня оказывают давление, меня призывают соблюдать осторожность… В чем дело?

Он вздохнул и уставился в свой стакан. Потом кивнул, сделал глоток и сказал:

– Да был тут телефонный звонок… От одного из владельцев компании. Он сказал, что ему этот материал нужен немедленно. И хотел, чтобы это сделал именно ты. И не разрешил мне называть его имя.

– А половину его имени ты можешь назвать? – спросил я. – Ну, например, я называю ее первую половину: Пол. Верно?

– Хорошо. Я назову вторую: Йенсен.

– Вот именно. – сказал я. – И ничего страшного. Мы ведь с ним в родстве, и все выглядит так, словно он решил оказать мне некое одолжение. Это действительно работа как раз для меня, а ему было известно, что на самом деле это место не совсем такое, как его описывают. Мне кажется, он хотел устроить мне эксклюзивный материал.

Я взял свой стакан.

– Но ты все-таки лучше не упоминай о том, что я тебе это рассказал, – попросил Джерри.

– Не стану я упоминать. Да от этого, собственно, ничего и не зависит. Мне просто хотелось проверить одно свое подозрение…

– Ого! Придется мне, видно, впредь обращаться с тобой получше.

Я рассмеялся и сказал:

– Ну, еще немного, и ты победил.

– А в чем дело?

– Я хочу, чтобы ты обследовал мою квартиру с ивовым прутиком!

– Думаешь вырыть тут колодец?

– Нет, но я опять засунул куда-то одну важную вещь… А ты ведь можешь все, что угодно, разыскать.

– Это мой старик может. Я-то всю эту науку позабыл.

– Ну пожалуйста, Джерри!

– Ладно. Дай-ка мне проволочную вешалку. Я нашел в шкафу такую вешалку и принес ему. Он согнул ее посредине, чтобы оба конца смотрели вниз.

– Ладно, сойдет, – сказал он. – И что же мы ищем?

– Доставь мне удовольствие – попытайся отыскать этот предмет, не зная, что именно ищешь, а? Я слыхал, что это для таких мастеров не так уж и важно.

Джерри встал.

– Только не вздумай написать об этом статью и передать ее в другое издательство, – предупредил он меня грозно. Потом, держа вешалку в обеих руках, прошел по комнате из конца в конец, несколько задержался у обеденного стола и повернул налево, в спальню. – Эта штука находится там, – уверенно заявил он.

Мы последовали за ним. По-моему, я отчетливо видел, как вешалка дернулась вправо. Глория облизала пересохшие от волнения губы и двинулась следом за Джерри, который подошел к высокому комоду, стоявшему между стенным шкафом и дверью в ванную комнату. Глория была справа от Джерри, а я – слева. Он явно приближался к цели. Проволока в его руках яростно дергалась, указывая куда-то на нижние ящики комода. Глория выдвинула второй ящик от пола – там было мое белье. Носовые платки и трусы лежали справа, свернутые носки – слева, и я…

…каким-то странным образом сразу обо всем догадался – еще до того, как вешалка в руках Джерри указала налево. Я сунул руку под кучку носков и пошарил. Глория коротко прошипела, и я вытащил на свет маленькую, но странно тяжелую шкатулку, с виду довольно дешевую и обитую какой-то тканью. Я тут же ее открыл, и там оказалась пара серых металлических запонок овальной формы с выгравированными на них кельтскими письменами.

– Ты это искал, Альф? – спросил Джерри.

– Да. Спасибо тебе большое!

– Вряд ли кто-то в наши дни носит рубашки с запонками, – заметил он.

– Я просто очень к ним привык. Они представляют для меня ценность особого рода, скорее сентиментальную. – Внезапно мне стало ясно, в чем, собственно, состоит их ценность, – когда я вынул запонки из шкатулки и передал их Глории. – Вот. Спрячь их куда-нибудь, пожалуйста, пока они мне не понадобятся, хорошо?

Наши глаза встретились, и Глория сжала запонки в кулаке и улыбнулась. Я закрыл шкатулку и пошел к комоду как бы для того, чтобы положить ее на прежнее место среди носков. На самом деле я спрятал шкатулочку в кулаке, а потом быстро сунул ее в карман пиджака и закрыл ящик.

– Пойдемте-ка еще выпьем, а? – предложил я Джерри и Глории.

Когда Джерри ушел, Глория подбежала ко мне и бросилась на шею.

– Спасибо! Спасибо за доверие! – прошептала она. – Теперь мне действительно было бы трудно сомневаться в тебе.

Я прижал ее к себе правой рукой – левая висела как плеть, прикрывая карман со спрятанной там шкатулкой, которую Глория легко могла обнаружить, потому что обвивалась вокруг меня, как змея. Но, в конце концов, будучи в ванной, я ведь мог положить в карман все, что угодно?

– Я же говорил тебе, что это именно так и есть.

– А в чем их назначение? – спросила она.

– Понятия не имею. Я их никогда раньше не видел. Не знал даже, что они там. У вас ведь должны быть разные способы тестирования предметов на предмет всяких необычных свойств?

Она кивнула.

– Конечно. А кто этот Пол Йенсен?

– Мой двоюродный дедушка. Старичок очень неплохо подкованный. Но несколько эксцентричный. Он всегда очень доброжелательно ко мне относился. Хотя мы с ним уже много лет не виделись. Возможно, мне понадобится некоторое время, чтобы его навестить и выяснить, каковы его интересы в этом деле.

– Тогда давай сперва протестируем эти запонки, – предложила она.

Мне тоже этого хотелось. Однако из коридора мы заметили, что у меня в гостиной, на диване, занимая его практически целиком, восседает некое ракообразное существо футов шести в длину и со множеством могучих клешней. В одной из них оно держало большой кувшин с жидкостью, больше всего напоминавшей по виду болотную воду. Кожистые крылья неопределенных очертаний были аккуратно разложены у него за спиной на подушках. Голову покрывал целый лес коротких усиков, а сама голова цвета незрелого яблока при нашем приближении сильно потемнела. Рядом с существом, на полу, стоял металлический сосуд типа канистры. Одна из стенок «канистры» была затянута сеткой, за которой виднелась небольшая приборная панель. Верхний же конец странного сосуда был покрыт неким прозрачным материалом, и, подойдя ближе, я увидел под ним смутные контуры чего-то, весьма сильно напоминавшего человеческий мозг.

Перед «канистрой» стоял Адам Мазер, он же Мегатрон, он же Закот, он же один из «божественных». Левую ногу он поставил на диван, согнул в колене и оперся о него левым локтем, опустив подбородок на изящно согнутую руку. На нем был черный костюм, белая сорочка с расстегнутым воротником, а в правой руке он держал стакан. Несмотря на столь непринужденную позу, Адам внимательно вслушивался в жужжание, издаваемое странным существом и мгновенно прекратившееся, как только мы появились на пороге.

– Ах это вы? Привет! – Адам улыбнулся и опустил левую руку. – Позвольте мне представить вам Гоми, самого замечательного курьера, какого я когда-либо встречал. – Он обернулся к незнакомцу: – Гоми, это мои помощники. Альф и Медуза. Мы вместе работаем.

Гоми качнул усиками.

– Очень приятно познакомиться с дамой, которая умеет превращать людей в камень, – прожужжал он, – и с мужчиной, который является священной рекой.

Адам изумленно поднял брови:

– Священной рекой?

– Ну да.

В стране Ксанад благословенной Дворец построил Кубла Хан, Где Альф бежит, поток священный, Сквозь мглу пещер гигантских, пенный, Впадает в сонный океан'.

note 26Note26
  Гоми цитирует стихотворение С.Т.Кольриджа «Кубла Хан» (перевод К.Бальмонта). В образе священной реки Альф слиты воедино образы Нила, согласно мифам, берущего начало в Эдеме, и Алфея, реки, берущей начало в Аркадии и текущей в Элладу. Бог этой реки Алфей – сын титанов Океана и Тефиды. Известен любовью к нимфе Аретусе, спутнице Артемиды (или к самой Артемиде), которую он преследовал, приняв облик охотника.


[Закрыть] Адам застонал, а я усмехнулся и подмигнул Гоми. Глория продолжала спокойно смотреть на него, лишь обронила:

– Кошмар какой-то!

Жужжание Гоми сменило ритм и теперь напоминало смех. Он поднял свой сосуд с жидкостью, напоминавшей то ли рассол, то ли воду из болота, втянул в себя несколько плававших в ней штуковин, похожих на грибы. Заметив брезгливый взгляд Глории, он заметил:

– А на вкус это еще хуже!.. Но уверяю вас, чего бы вам уж точно не захотелось, так это оказаться в одном помещении с тем инопланетянином, который путешествует со мной в качестве туриста.

– А я думал, что вы всегда делаете это в полете, – сказал Адам.

– Если недостаточно осторожны, – согласился Гоми.

– Кошмар, – подытожила Глория свои первоначальные впечатления.

– Не такой уж кошмар, – возразил Гоми. – Куда хуже бывает, если тошнит при нуль-гравитации. Особенно после того, как поел пиццы. Да вы садитесь! Занимайте скорее места. Чьи угодно.

Мы с Глорией присели возле него на пуфики.

– Мы знакомы с Гоми примерно миллион лет, – сообщил нам Адам. – Он курьер, как я уже говорил, осуществляющий межпланетное перемещение интеллектов.

– Точнее, я курьер на договоре, так сказать вольный стрелок, – уточнил Гоми. – И ни один интеллект никуда не повезу, если он мне самому не интересен.

– А как вы их возите? – спросила Глория. Гоми похлопал одной из своих клешней по канистре.

– Разумеется, в определенной среде. Кроме того, я отлично умею урезать посланное со мной до необходимого минимума.

Глория придвинулась к нему ближе, не сводя глаз с канистры.

– Ах вот как! – молвила она.

– Да, приходится, конечно, собственные мозги буквально наизнанку вывернуть, зато в итоге получается то, что надо: интеллект в пробирке. Как в том анекдоте: «Ну а в жестянке-то что, парень?..»

– И что же в ней?

– В моем случае интеллект достается тому, кто больше предложит. Многим внеземным существам, например, ужасно нравится открывать и исследовать неизвестные планеты, знакомиться с новыми народами, задавать их представителям всякие интересные вопросы… Впрочем, у меня нет ни времени, ни средств заниматься всем этим лично. Так что они заключают со мной постоянный договор, и передвижение их интеллектов осуществляют мои собратья под моим наблюдением. Одного из путешественников может интересовать исключительно искусство, другого – философия или иные науки, третьего – теология, а четвертого – эволюция обитателей морских глубин. Кого-то увлекает развитие собственной конкретной концепции в применении ее к четвероногим млекопитающим, а кого-то – мышление холоднокровных или обитателей бинарных систем… Короче говоря, все подобные пожелания задаются списком и передаются в конкретные точки на нашем пути. Мы просматриваем эти списки, выискивая что-нибудь интересное для себя, а порой можем отправиться и купить го, что составляло сокровенное желание одного из клиентов.