Текст книги "Психолавка"

– На вашем пути? – переспросила Глория. – А что это за путь?

– Гоми – представитель немногочисленной разновидности естественных «пожирателей пространства», – пояснил Адам. – Они появляются на свет с врожденной способностью преодолевать временную спираль по ее внутренней стороне, тем самым повинуясь исключительно собственной воле, они как бы прокладывают путь из одного мира в другой. Стоит им раскрыть свои крылья, и те, словно паруса древних морских судов, влекут их, надутые космическими ветрами.

– А конкретные точки на нашем пути, о которых я упоминал, могут служить верстовыми столбами в безграничной Вселенной, – сказал Гоми. – А также указывать на эрозированные участки пространства. А также предупреждать о возможном появлении чудовищ из внешнего мира, то есть с внешней стороны временной спирали, чьи страшные когти запросто пишут во Вселенной свои собственные «правила». Там, где они проходят, мы порой обнаруживаем странные убийства – так сказать, на обочине дороги – и на расстоянии многих парсеков слышим странный лай или странное мычание. Мой народ не принадлежит к числу великих теоретиков, как многие здешние народы, например, потому что у нас всегда было все необходимое…

– Ясное небо и попутный ветер до Арктура, – сказал Адам.

– Йо-хо-хо! – подхватил Гоми.

– Жизнь на танцующих волнах.

– На волнах счастливых мыслей!

– Да, кстати, – прервала их Глория. – Почему, собственно, путешествует только сам интеллект? То есть мозги?

– Стороны, заинтересованные в развитии собственного интеллекта, при любых и весьма различных услових интересуются главным образом этим – то есть мозгами, – ответил Гоми.

– Значит, вы просто оставляете чьи-то тела и берете с собой одни мозги? – спросил я.

– Ну, насчет тел я стараюсь наилучшим образом договориться, если только есть такая возможность. Но в общем да, вы правы: масса – чрезвычайно важный фактор при путешествиях такого рода, а представители моего народа, как мне кажется, действительно обладают удивительными способностями к сверхскоростной нейрохирургии! – Гоми от восхищения даже клешнями прищелкнул и еще немного отпил из своего кувшина. – Мы довели подобные операции до высот истинного искусства. Правда, пришлось немало потрудиться, чтобы в этой области опередить всех во Вселенной.

– А что, например, особенного вот в этом интеллекте? – Я кивком указал на канистру.

– Он содержит первый полный свод сведений о Коллективном Бессознательном человечества, – ответил Гоми. – Счастливая находка. Дорогого стоит! Я собирался обменять ее у Старого Йога – он очень интересуется подобными вещами, но потом наткнулся здесь на нашего дорогого Мегатрона, который сделал мне такое предложение, что я не смог ему отказать. Видите ли, я нырял в самые глубины Вселенной, я взлетал на немыслимую высоту временной спирали, я собирал чужие мозги во множестве самых различных миров, но по-прежнему, оказывается, не видел еще и половины Вселенной!

– Если ты напоешь мне хотя бы несколько тактов музыки Вселенной, я, если хочешь, попробую тебе подтянуть.

Гоми разразился хриплым, похожим на чири-канье смехом; затем умолк и издал пронзительно-высокий жужжащий звук, от которого у меня заболели уши, и мне показалось, что на этот раз я практически успел уловить, как Глория и Адам обменялись информацией с помощью ультразвука, пользуясь жужжанием Гоми как прикрытием.

Потом Глория прошипела какую-то простенькую мелодию, я глубоким басом постарался исполнить спиричуэл «I've been to the depths», а Адам разразился целой серией различных «мявов» и подвываний. Странный звук донесся даже из глубин «канистры».

Наконец я спросил у Гоми:

– Ну что, обмен совершен? И что же Адам дал вам?

– Неужели не догадываетесь? – удивился наш ракообразный гость. – Чувство юмора! Теперь я единственный представитель своего народа, обладающий чувством юмора, и это просто великолепно! Теперь я умею видеть смешные стороны жизни и понимать шутки. И теперь уже другие народы не посмеют насмехаться надо мной и обзывать меня «летающей дубинкой»! У меня теперь есть на вооружении такие шуточки и приколы, от которых они просто штабелями попадают. Нет, правда… Ведь по натуре я настоящий гастролер, комедиант, факир на час. Для меня нет большего наслаждения, чем заставить мир крутиться быстрее! Теперь я понимаю, какая смешная история приключилась со мной во время выхода в субпространство. Случайно встретившись там с одним из своих родственников, я заболтался, а между тем наши интеллектуальные «посылки» поменялись местами… Надеюсь, его заказчику понравятся большие горячие сандвичи с грибами, которые растут у нас на родине. А в его канистре оказался весьма редкий экземпляр синтоида XXII века, этакого книжного червя

– я такого и представить себе не мог! Возможно, из-за того, что он был весь покрыт горячей горчицей… Нет, это просто неописуемо! А впрочем, довольно. Дайте же мне наконец отдохнуть! Вы сами-то живая аудитория или нарисованная маслом картина? Может быть, вам всем стоило бы pro bono note 27Note27
  Ради всеобщего блага (лат.)


[Закрыть] произвести некоторую настройку интеллекта? Эй, профессор Мазер, давайте помузицируем немного, а? Исполним тяжелый клешневый рок!

Гоми поднялся с кушетки и исполнил в прихожей, искусно отбивая чечетку своими восемью конечностями, некий довольно сложный танец. Я даже поаплодировал ему, надеясь, что танец будет недолгим, поскольку некоторые, наиболее хрупкие, предметы моей мебели явно находились под угрозой. Глория и Адам тоже захлопали в ладоши. Гоми воспринял наши аплодисменты как просьбу бисировать и, пронзительно жужжа какую-то немыслимую мелодию, задвигался еще активнее, правда, практически ничего из мебели при этом не повредив и налетев только на переносной столик и кресло-качалку.

– Он исключительно удачно выбрал время и место для подобного представления, – заметил Адам. – Особенно если учесть, что он всего лишь несколько минут назад обрел искомое чувство юмора.

– Это верно, – согласился я.

– О да! – Глории тоже возразить было нечего.

Услышав эти слова, Гоми раскланялся и уселся на прежнее место.

– А как насчет интеллекта примерно того же уровня, Адам? – спросил он. – Того, что предназначен для замены? Ты уже определил его координаты?

Адам протянул ему лист бумаги, покрытый какими-то значками.

– Да. Мои каракули разобрать сумеешь? Половина усиков на зеленой башке склонилась к листу.

– Вполне. Вполне! И туда я направляюсь, ех-actamente, за весьма и весьма специфическим интеллектом, – пояснил он уже нам с Глорией. – Спасибо, дорогой Закот. Надеюсь, обмен вас совершенно устроит.

Он допил содержимое своего кувшина, встал и, опираясь на все свои многочисленные клешни и конечности, развернул крылья. Исчез он мгновенно. На полу осталась стоять лишь та его канистра.

– Ни снег, ни дождь, ни жара, ни ночная тьма не могут помешать этим славным путешественникам завершить назначенный круг! – торжественно промолвил Адам. Потом встал и с наслаждением потянулся.

– Нет, я уверен: он сперва будет помешан на граффити, на головоломках и прочем ломании головы. А потом научится не только сам голову ломать, но и другим ее ломать будет.

– Ты предвосхитил мои намерения, – сказал Адам. – Это даже пугает.

– Мне-то самому ни один из этих вариантов особенно не нравится, – сказал я, – хотя я не прочь посмотреть, что это будет за представление, когда режиссер доведет его до кондиции.

Глория как-то странно глянула на меня и что-то прошипела.

– И для этого, – продолжал я, вспомнив о запонках, – мы тут кое-что уже подобрали…

Но договорить мне не удалось: входная дверь резко распахнулась, и я услышал знакомый пронзительный голос: – Так она и меня собиралась пристрелить! Вот почему я, слава тебе, Господи, здесь оказалась!

Вот что бывает, когда не успеваешь вовремя опустить Рубильник!

* * *

Это была актриса Морган Барри, поклонником которой я стал с тех пор, как собрал на нее полное досье и сделал материал для журнала «На подмостках». Она ворвалась в квартиру, точно белокурая валькирия, и закричала:

– Который тут, черт побери, меняла душ?

Тогда, собирая факты ее странной карьеры воедино, я провел с ней недели три. Она была мила, обходительна, пользовалась заслуженной любовью публики, работала над ролями истово и в тесном контакте с другими актерами. Все у нее, в общем, ладилось, за исключением одного неприятного штришка, портившего ей всю карьеру: она приносила несчастье.

Мамаша Баумберг, преданно любившая произведения писателей-романтиков, назвала свою дочь Моргана в честь феи Морганы, сестры короля Артура, ибо мечтала, что и ее Моргана сможет впоследствии очаровывать и пленять всех вокруг. Но лучше бы, право, мамаше Баумберг было назвать ее в честь Мордреда

– того самого рыцаря, который принес дурную весть и тем самым разрушил весь Круглый Стол.

Итак, Моргана Баумберг стала актрисой Морган Барри, и куда бы она ни пошла, всюду ей сопутствовали несчастья: срывались самые лучшие Предложения, разваливались актерские труппы, взрывалась осветительная техника, вдребезги разбивались кинокамеры… Бизнес развлечений всегда был благодатной почвой для предрассудков – не вздумайте свистеть в артистической уборной, бросать свою шляпу на постель или желать исполнителю той или иной роли удачи! Короче говоря, вскоре все уже стали бояться работать с прелестной очаровательницей Морган, приносящей несчастье.

;Впрочем, сейчас ее уже затруднительно было 6ы назвать очаровательницей.

– Так это ты? Отвечай! – Валькирия прямо-таки ела меня глазами.

– Хорошо-хорошо. Разреши представить тебе Адама Мазера. Он и есть, черт побери, меняла душ.

– Господи, да он рыжий!

– А это его ассистентка Глория.

– Знакомьтесь, друзья: это Морган Барри, замечательная актриса, также известная как Вуду Барри.

– Тебе что, черт побери, обязательно было это печатать? И поэтому ты и перестал со мной встречаться?

– Морги, я люблю тебя по-прежнему, но спектакль окончен!

Валькирия припечатала меня нецензурным словечком и набросилась на Адама с криком:

– Я хочу, наконец, чтобы удача немедленно повернулась ко мне лицом, черт меня побери! – Однако сопротивляться теплой очаровательной улыбке Адама она оказалась не в силах и даже улыбнулась ему в ответ, а потом смиренно попросила: – Пожалуйста, будьте так добры, сэр, помогите мне!

– А к чему, собственно, столько шума, дорогая мисс Барри? Вы, как мне представляется, одеты для торжественного приема?.. И одеты прелестно! Где и что именно случилось? Почему вы пожелали оказаться здесь?

– Я была в кафе «En coeur», это как раз напротив ООН. Мы встречались там с Мэлом Маусоном, одним из моих продюсеров и потенциальным спонсором. Мэл поросил меня помочь ему уговорить одного типа вложить средства в наш новый сериал «Вестерн в стиле кантри» – о двух певцах из Нашвилла, которые раскрывают всякие тайны.

– Ой, мама! – вырвалось у меня.

– Я должна была играть роль Венди Вестерн она и поет сама, и стреляет тоже сама, да еще и из шестизарядного револьвера! Ну что, – обратилась она ко мне, – может, что-нибудь поприятнее скажешь? Или ты только ойкать умеешь?

– Так это предстоящая стрельба из револьвера заставила вас так кричать, когда вы вошли, мисс Барри? – осведомился Адам.

– Нет, что вы! В общем, мы за аперитивом всячески старались его рассмешить и умаслить, и дело уже пошло на лад, когда откуда ни возьмись вдруг возникла жена этого спонсора, черт бы ее побрал, и пальнула в него. Именно в это мгновение мне и захотелось поскорее убраться оттуда к чертовой матери. Так я и оказалась здесь.

– Но почему? – удивился я.

– Что значит «почему»?! Я ведь скорее всего была у этой психопатки следующей на очереди!

– Нет, я всего лишь хотел спросить, с какой стати она стреляла в него и, возможно, хотела выстрелить в тебя?

– А с такой стати – господи, она так визжала, что ничего и разобрать-то было невозможно! – что ей втемяшилось в башку, будто мы с ним любовники!

Адам и Глория одновременно пронзили Морган взглядами – казалось, они видят ее насквозь. Повисло длительное молчание. Наконец Морган нe выдержала и рявкнула:

– Ну?

– Погоди, – велел я ей.

– С какой стати?!

– Они советуются.

– Интересно, как это? У них ведь даже губы не…

– Они разговаривают с помощью ультразвука.

– Ничего они не разговаривают! Во всяком случае, я ничего не слышу. Меня не проведешь! Они…

– Извините, мисс Барри, – прервал ее Адам, – но мы действительно разговаривали. С помощью ультразвука. Но не с вами. А с вашим братом.

– С братом? С каким еще братом?! У меня никакого брата нет и не было!

– Возможно, вас эта информация несколько шокирует, но у вас действительно есть брат. И он здесь.

– Здесь? Где это? Нас здесь по-прежнему четверо.

– Он внутри вас.

– Что? Брат? Внутри? Меня? – Морган нервно озиралась. – Да вы с ума сошли!

– Пожалуйста, присядьте и выслушайте меня внимательно. Дело у вас действительно очень интересное. Однако моей ассистентке уже удалось все устроить. И вы больше никому никакой беды не принесете.

Морган буквально рухнула в кресло, от изумления потеряв дар речи. Я и сам был несколько ошарашен.

– Пожалуйста, немного терпения, – попросил Адам. – Дело в том, что ваша мать была беременна близнецами, мальчиком и девочкой. Однако через некоторое время эмбрион девочки, развивавшийся более активно, как бы «поглотил» второй эмбрион, и тот стал развиваться внутри организма своего близнеца как некая циста, впрочем генетически ему родственная. Это довольно необычный случай, но все же иногда такое встречается. Собственно, подобных случаев я знаю довольно много…

– Я… значит, я… Господи, какую ужасную вещь я сделала? – заикаясь пролепетала Морган.

– Но совершенно бессознательно! Абсолютно непреднамеренно! – стала успокаивать ее Глория. – Разумеется, вы никак не могли!.. И это чистейшей воды несчастный случай!

– Я чувствую себя форменным… к-к-канни-балом!

– Чепуха! – Адам засмеялся. – Ваш брат жив-здоров, и вот это-то действительно явление уникальное. Но, существуя внутри вашего организма, он чувствует себя очень одиноким. Его страшно угнетает и раздражает то, что он изолирован от всего остального мира – ни друга, ни просто собеседника…

– Но п-почему он никогда не заговорил со мной?

– Он прекрасно воспринимает вашу речь на слух, но сам, увы, может разговаривать только с помощью ультразвука. И это прямо-таки в ярость его приводит. Но его ярость – не самое страшное для вас. Куда хуже то, что ваш брат – колдун. Причем колдун, существующий в форме цисты! – Адам помолчал, давая Морган возможность переварить данное сообщение. – Это ваш брат приносит вам несчастья. Самые тривиальные вещи способны порой так глубоко его ранить, что он от бессильного бешенства начинает творить зло с помощью различных заклятий. Разглагольствования вашего гостя за аперитивом чрезвычайно раздражали его, вот он и положил им конец… с помощью его ревнивой жены. Это он внушил ей столь необоснованные вещи.

– А как Глории удалось решить эту задачку? – поинтересовался я.

– Она пообещала ему товарища. Теперь он больше уже не будет так одинок, и поводов сердиться у него тоже не будет.

– И этим товарищем будет тот, кто может объясняться с помощью ультразвука?

– А также понимать обычную человеческую речь! Это будет очаровательная подружка… Впрочем, все зависит от мисс Барри.

– Ч-что от меня з-з-зависит?

Ну, и наш Магнетрон тут же пустил в ход всю свою дьявольскую притягательность, весь свой неотразимый шарм. А впрочем, это примерно одно и то же.

– Не хотели бы вы стать обладательницей прелестного и необычного зверька, который был бы с вами неразлучен? Умного, дружелюбного, пленительного существа, которое вызывает лишь всеобщий восторг и умиление?

– А, это будет нечто вроде Читы, няньки Тар|зана? – спросил я нахально, но на меня никто и внимания не обратил.

Морган не сводила с Адама широко раскрытых глаз.

– Я… я не имею ни малейшего п-п-представ-пения, о чем это вы, – заикаясь пробормотала она.

– О панде. Ее зовут Бок Пан, – сказала Глория. – Дамми через несколько дней доставит ее :юда для вашего брата. И ваш брат клянется, что с этого момента со всеми вашими неудачами будет покончено и он станет наколдовывать вам исключительно удачу.

– А теперь возвращайтесь поскорее в кафе «En coeur», – посоветовал Морган Адам. – Несчастный спонсор жив-здоров – ваш брат все-таки заставил эту особу промахнуться. Да он, в сущности, и не хотел его убивать. И теперь ваш гость так рад, что неожиданно оказался в центре всеобщего внимания, что охотно даст вам деньги на ваш проект.

Морган недоверчиво покачала головой:

– Неужели вы обо всем позаботились? А о том, что я приношу несчастье, не забыли?

– Мы позаботились обо всем. Венди Вестерн и панда Бок Пан выиграют премию «Эмми».

– Просто не верится!

– Ваш брат, во всяком случае, обещал. А теперь пожелайте поскорее попасть назад – вот сами все и проверите.

– Я… Но чем же мне с вами расплатиться?..

– Забудь об этом, Морги, – вмешался я. – Тот материал, который я сделал о тебе для журнала «На подмостках», впоследствии обеспечил мне прекрасный контракт с «Ригодоном». Я твой должник и сам обо всем позабочусь.

Она разразилась слезами, попыталась всех нас одновременно поцеловать и направилась к двери, опираясь на руку Глории.

– Мне нет необходимости желать вам удачи, – сказал ей Адам на прощанье. – У вас она и так уже есть!

Едва за Морган успела захлопнуться дверь, как Адам схватил «бутылку Кляйна» и стал ее рассматривать.

– А это еще что такое. Альф? – спросил он. – Что это за ковшик?

– В этой бутылке было «Кьянти». Я дал ее одному старому бродяге по имени Уртч. Он оши-вался у нашего крыльца, когда мы выключили Рубильник.

– Уртч? Это уменьшительное от «Демиуртч»?

– Нет, просто Уртч. Адам тихонько заворчал:

– И это он такое сделал с обыкновенной бутылкой?

– Я не видел. Может, и не он. Но именно в таком виде я ее потом обнаружил там.

– И он все время оставался возле нашего крыльца?

– Мало того – он на этом настаивал.

– А что с ним стало потом?

– Он, похоже, довольно скоро исчез. Во всяком случае, когда я снова выглянул на крыльцо, его там уже не было.

– Исчез? Может, все-таки сказал что-нибудь : интересное на прощанье?

– Да нет. Хотя вот: имевшуюся у него пустую бутылку он швырнул в этот густой туман, желая показать мне скопление фотонов. А когда я сказал, что за воротами движется нечто непонятное, он заявил, что это змей Уроборос.

– Хм… Это напоминание о сроках…

– Сроках чего?

– Да ничего особенного… Просто моя личная примета. Я… Боги! У меня же теперь есть своя собственная примета! Я сам ее придумал! Мне тоже есть теперь чем меняться! Извини, пожалуйста, я скоро вернусь… – Он подхватил канистру с инопланетными мозгами и бросился в сторону Дыры, приговаривая на бегу: – Каждая мелочь может оказаться чрезвычайно полезной!

Я пошел на кухню и приготовил горячий шоколад. Потом, когда мы с Глорией пили его, вернулся Адам. Он вытер руки о штаны и устало плюхнулся на диван.

Я налил ему чашку шоколада.

– Выдающийся шоколад! – отметил он, пробуя напиток. – Новые ингредиенты способствуют удивительной остроте восприятия!

– А мы разве не один и тот же шоколад пьем? – удивился я.

– Я не о шоколаде, Блэки. Об Иддроиде. Только я попытался придать ему три различных облика с помощью того, что мы уже раздобыли, и каждый раз получал абсолютно новый результат! Картина явно нелинейная. В ней отражена сама переменчивость жизни! Непознаваемое!

Глория подошла к нему и что-то ему «ультранула». Он молча протянул руку, и она положила ему на ладонь мои запонки. Адам внимательно их осмотрел, взвесил на ладони и как бы расстегнул в воздухе перед собой невидимую «молнию». Потом сунул руку в невидимое отверстие и вытащил оттуда какое-то приспособление, размером и видом напоминавшее консервный нож. «Консервный нож» повис перед ним в воздухе.

– Портативный тестер, – пояснила Глория. Адам вытащил из «открывалки» два проводочка и нажал на какую-то точку в ее верхней части. На поверхности «открывалки» возникла надпись. Он прочитал ее и провозгласил:

– Бета Лебедя! Металл. Но дизайн земной! – Он снова отсоединил проводочки и засунул их обратно в «открывалку». Затем убрал ее в невидимый пространственный «карман» и застегнул невидимую «молнию». Затем снова как бы взвесил запонки на ладони и промолвил: – В иных случаях совершенно безвредны. И никаких вмонтированных передатчиков или взрывных устройств. Ничего такого. – Он протянул запонки мне и спросил: – Значит, ты подозревал, что в твоей квартире что-то спрятано, но не знал, что именно?

–Да.

– Няня говорит, ты уже знаешь о своей идентичности с этими клонами?

– Знаю.

– Значит, эти запонки скорее всего должны послужить напоминанием тебе или предостережением мне – насчет того, что в недалеком будущем нас, возможно, ждут неприятности… хотя сами по себе они никакой угрозы не таят. А то, что ты их обнаружил, не вызвало у тебя никаких воспоминаний или внезапных желаний?

– Нет. – Это был честный ответ, но думал я о том своем отражении в зеркале. Хорошо еще, что беседа с этим «отражением» произошла до обнаружения запонок!

– В таком случае я считаю, что тебе в любое время следует ожидать чего-нибудь в этом роде. Дай мне, пожалуйста, знать, если это возникнет, хорошо?

– Хорошо.

– Когда бы ни…

– Дамми, а ты, между прочим, еще кое-что должен Альфу. Ты не забыл? – сказала Глория. После всего случившегося меня приятно порадовало и удивило то, что она все еще считает, будто Закот сдержит свое обещание.

– Я помню. Но я уже предлагал ему партнерство.

– Я имею в виду обещанную ему память. Чтобы он вспомнил…

– Все? Ну разумеется! Я же совсем забыл, идиот! Ничего, скоро мы все уладим. Все будет тип-топ! Тип-топ? Так говорят?

– После 1940 года практически нет.

– Спасибо, я учту. Знаешь, я решил, что не стоит использовать память этого теперешнего человека-оркестра – у нее слишком ограниченные возможности. Для тебя больше подойдет память Марселя Пруста.

– У тебя и он побывал?

– У меня есть контакты со всей этой литературной братией конца XIX века. Они часто заходили ко мне, кое-что закладывали, а кое-что и покупали или выменивали, желая получить новые идеи и сюжеты…

Рассказ Адама прервало внезапное появление кого-то весьма похожего на лорда Байрона, и этот тип с порога провозгласил:

– «Ай-Ти» унаследуют нашу Землю! Я посмотрел на него внимательней. Высокого роста; весьма привлекательной наружности; одет элегантно – темно-синий плащ, черные сапожки, серые брюки и сюртук, красный жилет, вот только сорочка сильно помята. Волосы у него были длинные и волнистые. Глаза, правда, бледноваты, зато улыбка широкая, зубы белые, а голос удивительно звучный.

Адам, сразу превратившись в Загадочного Кота, изысканно светским образом ему поклонился и заметил:

– А вы, мистер Эш, их возглавите. Альф, позволь представить тебе мистера Эштона Эша, ведущего вокалиста «Ай-Ти», самой популярной певческой группы целого поколения.

Поскольку поколение было явно не то, к которому относился я сам, да и вообще группа «Ай-Ти» мне знакома не была, я изобразил на своем лице улыбку и согласно покивал:

– Ну, разумеется! «Ай-Ти», как же, как же! Рад с вами познакомиться, мистер Эш.

– Вы знаете, мистер Эш, я просто ума не приложу, что бы вы могли еще пожелать, – сообщил наш Закот, на глазах превращаясь в леопарда – становясь как бы крупнее, сильнее, доминируя в комнате и заполняя ее своим присутствием. – Вы богаты, талантливы, красивы…

Эш глянул на нас с Глорией: в глазах его промелькнула явственная зависть. Он помолчал, облизал пересохшие от волнения губы и с трудом вымолвил:

– Секс.

Закот засмеялся-замурлыкал:

– Наверное, мечтаете о чем-нибудь экзотическом?

– Нет. Мне бы самый обычный, старомодный.

– Да вы шутите! У вас ведь просто отбоя нет от поклонниц! Я не понимаю…

– Еще бы! Конечно, поклонницы меня одолели. Но этим преимуществом я, к сожалению, воспользоваться не могу.

– Ах, неужели импотенция? Ну так вам мои услуги ни к чему. Существует множество видов вполне доступной медицинской помощи…

Эш покачал головой. Потом выпрямился, открыл рот и запел. Это была удивительная, колдовская ария царицы Ночи из «Волшебной флейты». Мы слушали, совершенно очарованные, пока он не допел до конца, а потом дружно зааплодировали.

– Потрясающая колоратура! – сказал Закот. Но Эш уже без всякой передышки перешел к баритональной арии цирюльника Фигаро.

Это было настолько неожиданно, что мы лишь молча смотрели на Эша, потрясенные голосом столь невероятного диапазона, удивительной гибкости и богатства оттенков. Ничего подобного я никогда прежде не слышал!

– Я не понимаю… – Закот явно был растерян. – Но вы, разумеется, НЕ МОЖЕТЕ хотеть сменять ТАКОЙ голос на что бы то ни было!

Эш внимательно посмотрел на каждого из нас по очереди и сурово сказал:

– Ладно. Все мы здесь люди взрослые. – Он немного повозился с подтяжками и… спустил штаны.

Я наблюдал за ним как завороженный. Остальные тоже. По-моему, все у него было в полном порядке, и я никак не мог понять смысла его экстравагантного поступка, пока он не сел, широко раздвинув ноги.

– Ага! – воскликнул Адам. – Вы же настоящий, классический гермафродит! Замечательно! А вам известно, как редко это встречается?

Эш улыбнулся.

– В моей компании это встречается достаточно часто, – ответил он. – Все члены группы «Ай-Ти» – настоящие гермафродиты. Ведь именно с дополнительными гормонами и связаны наши уникальные голосовые данные.

– Да-да, конечно! – Закот был в полном восторге. – Вас вдвойне… нет, втройне благословил Господь!

– Скорее, проклял, – возразил Эш.

– Это почему же?

– Мои немногочисленные попытки обнажить свои «прелести» лишь отпугивали любого потенциального партнера или партнершу. Из-за чего я стал ужасно мнительным и нервным. Если честно, мне за всю жизнь так и не довелось попробовать… Я только и слышал в свой адрес бранные слова: «Sacre bleu!», «Gutterdamerung!», «Pobre-cito!»… – Он печально покивал головой, точно смиряясь. – И поэтому я оказался здесь.

Я услышал, как Закот бормочет:

– Неслыханно! Inconnu absolu! Совершенно новый, потрясающий ингредиент!

Затем, уже обращаясь непосредственно к клиенту, он спросил:

– Расскажите мне, каковы конкретно ваши желания – помимо самого основного, – и мы постараемся вам помочь.

– Я бы хотел обменять один из этих… «наборов» – любой, мне это совершенно безразлично! – и стать таким же, как все. Ну, хотя бы вполовину!

– Вы отдаете себе отчет, что в таком случае произойдет с вашим голосом?

– Да, но мне все равно. Я достаточно скопил, средства у меня есть. Я готов выйти в отставку и наслаждаться жизнью. Пусть какое-нибудь новое «Ай-Ти» тоже получит свой шанс.

– Ну хорошо. Но я должен получить оба «набора» вместе, так сказать в совокупности. А вас я снабжу совершенно новым оборудованием – соло! И по вашему выбору. Да, совсем забыл: можно обычного качества, а можно и су пер.

Эш так и просиял.

– Решено! – Он поднялся, подтянул штаны, кивнул нам с Глорией и следом за нашим рыжим Мегатроном исчез в Дыре.

Адам вскоре вернулся. Один.

– Дело сделано, – собщил он, – но ему нужно как следует выспаться, чтобы прийти в себя.

Он минутку помолчал и взглянул на Глорию, которая тут же повернулась и удалилась на кухню.

– Ну вот, – продолжал он, – почти все недостающие ингредиенты собраны; осталось совсем немного, но придется снарядить экспедицию за некоторыми особенно хитрыми. Как ты посмотришь, если я попрошу вас с Няней отправиться кой-куда и проверить, есть ли там то, что мне нужно?

– Положительно, – сказал я. – Говори: кто, что, когда, где, почему и как?

– Я уже все сказал Няне – «ультранул», как ты выражаешься. Мне, собственно, нужно, чтобы вы слетали назад, в шестнадцатый век, и выяснили, действительно ли одна милая старушка является вполне профессиональным экстрасенсом и предсказательницей будущего, как о том свидетельствуют мои изыскания. Если это так и есть, узнайте, не хочет ли она что-нибудь взять в обмен на этот свой дар.

– Проверим, – сказал я. – А можно вопрос?

– О чем?

– Мне все время хотелось узнать, чем тебя так захватил план этого Калиостро?

– Потому что это вполне реальный план! И он уже существует! Я всегда знал, что мне подвернется нечто такое, что станет поворотным пунктом в моей жизни. Между прочим, встреча с тобой значительно это ощущение усилила.

Я пожал плечами и спросил:

– А если я совсем не тот, за кого вы меня принимаете – кем бы вы меня ни считали? А если план создания идеального Иддроида провалится?

Он усмехнулся.

– Тогда в один прекрасный день появится что-нибудь новое и не менее интересное! Чем я и займусь. Мой милый, я всегда должен следовать зову сердца!

Вошла Глория, держа в руке небольшой пластиковый пакет с ручками, и спросила Адама, не | хочет ли он еще чашечку шоколада.

– Нет, ~– сказал он, – мне уже пора. Она покачала головой:

– Нет, сперва отправимся мы. А ты выключишь Рубильник. И, когда Эш уйдет, постарайся немного поспать. Тебе, по-моему, уже просто необходим отдых.

– Ты уверена?

– Да. Я хочу, чтобы ты всегда был в наилучшей форме – при любых обстоятельствах! Он поморщился, но согласился:

– Ладно. Хотя мне никакой отдых вовсе не требуется. Только ради тебя, дорогая. – Зевнув, он с кошачьей грацией потянулся, встал и пошел следом за нами в вестибюль, где находился Рубильник.

Когда мы с Глорией пожелали отправиться в путь, он как раз протягивал к выключателю руку. А еще через мгновение я обнаружил, что вместе с Глорией, которая по-прежнему держит в руке пакет, стою на грязной дороге, по обочинам которой растут жалкие ободранные деревья, а сверху на нас сыплется мелкий бесконечный дождь.

– Эх, неудачно время выбрали! – пробурчал я. Она схватила меня за руку.

– Не могу же я все условия сразу запомнить. Хотя вон тот домик впереди, кажется, и есть тот, что нам нужен. Пошли. Между прочим, это Наресбороу, Йоркшир. А год на дворе 1521-й.

– А кто эта женщина, что нам нужна?

– Ее зовут матушка Шиптон, – сказала Глория. – О ней не слишком много известно, но все же…

– Матушка Шиптон, – проговорил я, – как же, как же! Английская пророчица. По слухам, именно она предсказала Великий лондонский пожар 1666 года и еще целую кучу других событий. Единственная загвоздка в том, что большую часть подобных событий совершенно невозможно подтвердить документально.

– Ничего, будем надеяться, что сумеем все выяснить и сами.

Я осмотрел домик. Все ставни на окнах были закрыты, а из каминной трубы вилась ленточка дыма. Глория направилась прямо к дверям и постучала.

– Есть здесь кто-нибудь? – окликнула она. – Здравствуйте, не пустите ли двух путников погреться? До нитки промокли.

– А какого черта мне вас пускать? – донесся изнутри женский голос.