Текст книги "Психолавка"

– Ну, во-первых, это было бы по-людски. Вы совершили бы доброе дело,

– сказал я. – Но самое главное – все предчувствия насчет визита важных гостей оправдались бы, ибо это мы и есть!

По ту сторону двери что-то застучало, кто-то завозился, и через несколько минут дверь настежь распахнулась. Мы быстренько вошли, и Глория тут же захлопнула дверь. А на меня еще у порога набросилась какая-то низенькая растрепанная толстуха. Левой рукой она заехала мне по физиономии, а правой так вцепилась в мое «мужское достоинство», что я отступил, пытаясь как-то парировать ее удары и закрываться. Вскоре я уперся спиной в дверь, и она снова попыталась на меня наскочить, и на этот раз я решительно схватил ее за оба запястья и, оттолкнув от себя на расстояние вытянутой руки, там ее и держал.

– Извинения с тебя хватит? – спросил я довольно грубо. – Или, может, мы просто уйдем?

На ее лице отразилось удивление; губы задрожали.

– Спаси нас. Всевышний, от страшного его меча и могущественного его кота! – Она покачала головой, сама несколько отступила назад и улыбнулась.

– Не желаете ли присесть? – спросила она и посмотрела наверх: с потолочных балок капала вода. – Если, конечно, местечко сухое отыщете.

– Она умеет предсказывать будущее, глядя в магический кристалл, только в состоянии повышенной агрессивности, – сказала мне Глория тихонько, выбирая скамью попрочнее и ставя ее между двумя лужами на полу. – Вот почему никогда и не знала по-настоящему большой удачи.

– И тебе велено было проверить это на мне?

– Правильно. Хотя я не сомневалась, что ты сумеешь постоять за себя.

– Глория протянула пакет, который принесла с собой, нашей неопрятной хозяйке, укутанной в бесчисленные слои каких-то неописуемых темных одежек. ~ Я тут вам принесла чай, печенье, марципаны… Если вы поставите на огонь чайник, мы могли бы выпить горячего чаю и немного перекусить.

– Чаю? – переспросила женщина. – Простите, госпожа моя. Я не знала… но нет! Вы с ним из таких мест, которые я вижу смутно… И это смущает мне душу!

Она отвернулась, взяла с полки чайник и подвесила его над огнем.

– Черт бы вас побрал совсем! – пробурчала она. – У вас-то в будущем небось сухо, а? Сухо, удобно и крыша не течет. Я же вижу!

– Не течет, – согласилась Глория. – Тут вы правы. – Она сунула руку в карман своего жакета и вытащила серебряную фляжку. – Не хотите ли капельку бренди? – предложила она, отвинчивая крышечку и протягивая фляжку мамаше Шиптон. – Чтобы согреться, а? Пока чайник не закипел?

Глаза у толстухи заблестели, она взяла фляжку и сделала добрый глоток.

– Вы зачем сюда пожаловали? – спросила она, вытирая губы тыльной стороной ладони и возвращая фляжку Глории.

– Погоди-ка, – сказал я. – Прежде чем вы начнете говорить о делах, я бы хотел знать, каково значение тех поэтических строк, которые ты произнесла, едва меня увидев.

Она покачала головой:

– Поэтических? А я и не заметила. А вот тебя я вижу в небесах. Ты Охотник.

– И что это значит?

– Сам подумай.

– А как ты обнаружила у себя такое странное свойство – рассердившись, видеть прошлое и будущее? – спросил я.

– Мой муж был учителем, – сказала она. – Он и меня учил всяким буквам и цифрам. И вообще большую часть недели был человек как человек, да еще множество всяких цитат на латыни знал. Но стоило прийти субботе, и его в пивнушку как магнитом тянуло! А стоило ему выпить, и в него прямо-таки бес вселялся! Заявится домой да и колотит меня, особенно если не успеет со своими приятелями подраться. И вот через какое-то время я заметила, что он всякий раз набрасывается на меня одним и тем же способом. Ну, и в следующий раз была наготове. Сразу первой на него напала да и врезала ему раз пять как следует пониже пояса и парочку раз по башке. И тут он сразу присмирел, сполз на пол и захрапел. А передо мной видения, видения – так и замелькали. И все о том, что еще только будет! Некоторые простые, о нем да обо мне, а вот другие – о войнах, о кораблекрушениях, о пожарах! Я их все и записала. А на следующей неделе в субботу, как он домой-то явился, сразу на него набросилась, он даже пальцем меня еще тронуть не успел. И снова ко мне видения пришли. Вскоре я стала подкарауливать его еще на пути домой – во-первых, чтобы порядок в доме сохранить, а во-вторых, потому что тогда мне еще и второй раз удавалось разозлиться и на него наброситься. В общем, стала я записывать эти предсказания и продавать. И дело совсем неплохо пошло! Вполне хватило, чтобы дом этот выкупить. Да и люди вокруг меня зауважали.

Я огляделся. В домике была одна-единственная комната с камином. Посредине стоял большой стол. У стены довольно-таки ветхая кровать, еще какая-то жалкая мебель. Крыша протекала. Я изобразил на лице восхищение и уважительно кивнул.

– А, ерунда! Я же видела, насколько лучше станут люди жить в будущем!

– продолжала она. – Но теперь и я, по крайней мере, могла на улучшение нацелиться. В общем, стала я своего муженька еще у дверей паба по субботам поджидать, а потом тащилась следом за некоторыми его приятелями-пропойцами. Они спьяну даже боялись меня и потом всякие истории рассказывали – будто им дух явился и призывал их к воздержанию! А я и правда выбирала того, кто уж совсем лыка не вязал, – такие ведь на следующее утро совсем почти ничего не помнят. И вот мне все чаще стало удаваться в разные времена заглянуть. Я все чаще эти свои памфлеты писала, шли они хорошо, я даже смогла ремонт в доме сделать, в порядок его привести – вот, полы настлала.

– А с мужем-то что было? – спросил я.

– Ну, ему-то не больно по душе были мои побои да затрещины, но денежки шли, и дом я уже выкупила. Это вроде как все и сравняло.

– В мое время ты известна как «матушка Шип-тон».

Она кивнула:

– Так и есть. Матушка. Два раза у меня близнецы рождались. Когда мне было четырнадцать и потом, через два года, еще раз. Девочки мои уж все замужем. И мужья им хорошие попались. А сыновья – один-то, Роб, кузнец, а второй, Дже-ми, столяр-краснодеревщик. У обоих тоже жены хорошие. Ох, когда так много говоришь, в горле-то прямо пересыхает!..

Глория протянула ей фляжку, и мамаша Шип-тон сделала несколько больших глотков.

– Что-то ничего мужского у тебя в доме не видно – ни инструментов, ни одежды, – заметил я.

Она кивнула:

– Моего-то Дикона нет, сбежал. Однажды в субботу. Небось духу не хватило дальше мои пророчества слушать. Ну а на следующий день его в реке нашли. Я-то знала, что так и будет, только он на мои предостережения внимания не обращал. Я уж много раз после этого замуж выйти могла – дела-то у меня тогда очень неплохо шли. Да только я ухажера-то домой приведу, а сама возьму и поколочу его. Первые-то колотушки самые полезные. Они завсегда мне об этом человеке узнать помогали. Ну и остальные тоже пользу приносили: видения вызывали.

– Как в тот раз, когда ты насчет меча и кота сказала?

– Да. Я знала, давно знала, что ты Охотник! И много опасностей от тебя будет!

– Какие, например?

– А вот это у нас, предсказателей, и есть самое слабое место. Никогда ведь до конца смысл пророчества не угадаешь – невозможно это… – Она глянула на чайник, который как раз начиналпосвистывать. – Я, например, видела, что ни один из моих обожателей так никаких особых высот и не достигнет, вот они у меня ничего, кроме колотушек, и не получали. Правда, были среди них и такие, кому мои колотушки даже нравиться начали. Так они сюда нарочно приходили, чтобы я их еще разок побила… Потом-то я осторожнее стала, конечно. – Она улыбнулась. – Но с этими у нас и впрямь неплохо получалось, пока они не ослабли совсем и болеть не начали. Странные они все-таки, мужчины эти…

– Потому что они из того же теста, что и женщины, – заметил я.

Она сперва непонимающе уставилась на меня. Потом хлопнула по колену и рассмеялась.

– Ну ты-то знаешь, что говоришь, Охотник, – сказала она и взяла еще один марципан из протянутой ей Глорией открытой коробки. – М-м-м! Как вкусно-то!

Я встал и заварил чай. Мамаша Шиптон тем временем съела еще несколько штук. Я тоже протянул руку и взял один. Странно все это было и почти забавно

– сидеть и пить чай в жалком холодном домишке с протекающей крышей рядом с грязной невежественной старухой, явно обладающей некоторыми антиобщественными задатками. Я умудрился отыскать в этом хлеву целых три чашки и отмыл их. Потом нашел в пакете, принесенном Глорией, сахар, сливки и лимон, аккуратно все это разложил и расставил, чтобы каждый мог удовлетворить свой собственный вкус.

Когда я уже практически накрыл на стол, Глория наконец сделала первую подачу.

– А что, если бы вы могли обменять свой дар ясновидения на что-нибудь более полезное для себя? Вы бы пошли на это? – спросила она.

Матушка Шиптон вздохнула и приняла у меня чашку с чаем.

– Ох и много же раз я мечтала от этого ясновидения избавиться! – сказала она. – Ведь я столько раз видела, что вскоре на нас обрушатся великие беды, да только сделать-то ничего не могла. – Она помолчала, то и дело поднося чашку к губам. – К тому же это мой основной заработок. Небось и сами видите: живу-то я неплохо! Для наших-то времен, конечно. Да и какое-никакое образование я тоже благодаря этому дару получила: в технике разбираться стала, кой-что даже починить могу; и в военной стратегии немного понимаю – на дурном-то примере… И говорить красиво я научилась, и вести себя в обществе умею… Мне ведь и придворных не раз видеть приходилось, и политиков, и любовников высокопоставленных всех мастей… И церковников… Ну и простых людей, конечно. Я изо всего свою выгоду извлечь умела. А заодно искусством боя и придворной интриги овладела. Нет, я понимаю: это у меня вроде как проклятье, а все ж таки и добра оно мне немало принесло! Нет уж, так просто я с этим не расстанусь!

Она взяла еще два марципана и с удовольствием продолжала пить чай.

– Судя по вашим словам, – снова заговорила Глория, – вы бы согласились продать свой дар только за такую цену, которая сможет обеспечить вам прежний жизненный уровень? То есть чтобы вы могли жить так, как уже привыкли?

– Думаю, это должно быть что-нибудь получше! У меня ведь и кое-какие мечты имеются. И кое-какая возможность их осуществить – тоже. Оно бы, конечно, неплохо состояние поиметь… – Она стала осматривать свою запятнанную одежду, приподнимая ее грязные верхние слои один за другим. Потом отряхнула юбку, пригладила волосы и покачала головой. И я вдруг понял, что она совсем не старуха! А под слоем въевшейся сажи и грязи волосы у нее скорее всего светлые и никакой седины в них нет и в помине. У нее были потрясающе красивые голубые глаза и высокие скулы современной топ-модели. Да ей ведь всего-то чуть больше тридцати! Когда я это осознал, мне очень захотелось узнать, какая у нее на самом деле фигура – подо всем этим тряпьем? – Наверное, и мне бы хотелось красивой быть, – задумчиво продолжала матушка Шип-тон, – нарядно одеваться, встречаться с приличными людьми, а может, и замуж выйти…

Глория кивнула.

– Кое-что можно будет сделать, – пообещала она. – Не согласились бы вы отправиться с нами и поговорить с нашим руководителем? За такие дела именно он отвечает. И не стоит беспокоиться: никакого сговора с дьяволом тут нет. Все это связано лишь с развитием точных наук – ну и с деньгами, конечно.

Матушка Шиптон рассмеялась.

– А я и не верю в сговор с дьяволом, детка, – сказала она. – Я и без него слишком много видела способов проникновения в нашу жизнь Зла. А с этим вашим хозяином я поговорю с удовольствием и посмотрю, что он может мне предложить. Если у тебя есть что-то, что другим позарез нужно, так почему бы и не поговорить? Все здравомыслящие люди так поступают.

– А ты, между прочим, тоже охотница! – заметил я, жуя печенье.

– Да, и одна из лучших!

– А скажите мне, матушка Шиптон, – почти весело спросила у нее Глория, – вы слышите какие-нибудь иностранные слова во время этих видений?

– А как же! Когда об иных странах речь идет – обязательно слышу.

Глория кивком указала ей на меня:

– Значит, слово «охотник» – это ваш перевод какого-то чужеземного слова? Вы с таким чувством его произносите…

– Ох и востра ты, детка! – восхитилась мамаша Шиптон, наливая себе в чашку кипяток и весьма ловко пользуясь пакетиком с заваркой. – Действительно, видела я одну иностранную штуковину – вроде бы как «хранителем» ее называли, только на самом деле это охотник был.

– И еще там было слово «грейлон»?

– Было. Они как бы вместе были. Глория кивнула и тоже принялась пить чай. Я заметил, что клыки у нее наготове.

– Не могла бы ты пояснить мне, – обратился я к ней, – что, черт побери, вы с ней обсуждаете?

– Альф, ты, без сомнения, самый опасный человек на Земле! Причем на протяжении многих веков в ту и другую сторону временной оси. Как же ты этого не понимаешь?!

– Ну-ну. А как насчет того, чтобы меня просветить?

– Нет. Время течет по-разному – для нас и для тебя. И лично твое, и наше общее. Ведь ни одно из них не идет так, как полагается. Вот мы и выжидаем, а ты волнуешься и страдаешь в результате собственных поступков. Ну ты вспомни: мы ведь могли не раз причинить тебе зло, но до сих пор так и не причинили, верно?

Я кивнул и сказал:

– По-моему, на этот раз мне здорово повезло с заданием.

– Но этот раз – единственный в своем роде! – заметила Глория.

– Господи, до чего ж интересно вы тут говорите! – прервала нас матушка Шиптон. И, честное слово, я только в этот миг начал о чем-то догадываться. – А мне ведь вот что в голову-то вступило: если в чай чуточку вашего бренди добавить, так еще весельше будет!

Я изо всех сил пытался представить себе собственное отражение в зеркале. Мне нужно было спросить у него совета! И оно вдруг явилось мне, молча на меня посмотрело и сказало: «А теперь урони чашку».

Я уронил. Матушка Шиптон пронзительно взвизгнула, и глаза ее наполнились слезами.

– Альф, как ты мог? – упрекнула меня Глория. – Эти предметы быта так высоко ценятся здесь!

– Простите… Она сама у меня из рук выскользнула.

Глория встала.

– Я сейчас вернусь, – сказала она, – и принесу кое-что взамен.

– Да необя…

Но Глории уже не было. Меньше чем через тридцать секунд она появилась снова – украсив волосы длинной узкой лентой и держа в руках кружку, взятую на кухне в «Черной Дыре». Кружку она протянула мне. И я налил туда чаю.

– Эту можешь сколько угодно ронять, – сказала Глория. – Она виртуально небьющаяся.

Я кивнул, и мы с матушкой Шиптон поблагодарили Глорию за заботу. Пока она отсутствовала, я успел научить матушку Шиптон, что именно нужно в таких случах говорить.

Мы пили чай и ели марципаны. А за окном все лил дождь, крыша по-прежнему протекала, и мысли в этом давно минувшем, пропащем мире были какие-то отсырелые и тоже пропащие!

ГЛАВА 6. УЛЫБКА ЗАГАДОЧНОГО КОТА

Когда мы пожелали вернуться назад, то унеслись так быстро, что я даже несколько растерялся и сильно стиснул запястье этой La Shipton – чтобы не забывала о моих наставлениях.

Через мгновение все вокруг вновь стало привычным и узнаваемым, хотя вряд ли то была прежняя Luogo Nero. Под деревом, росшим напротив нашего дома, стоял стол, и за ним сидели Безумный Шляпник и Мартовский Заяц. Они пили чай, и между ними сидела Соня, а на противоположном конце стола, справа от них – маленькая светловолосая девочка! Шапротив Шляпника сидел Адам и болтал без умолку.

Заметив, куда смотрят его собеседники, Адам встал, обернулся и с улыбкой, приветливо кивая, направился к нам. Шляпник у него за спиной тоже поднялся – длинная знакомая фигура – и поклонился дамам, сняв свою старомодную шляпу. Под шляпой голова его, как я и ожидал, оказалась покрыта спутанными седыми волосами.

– Это моя помощница Медуза, с которой вы уже успели мимоходом познакомиться, – сказал Адам, – а с ней – миссис Урсула Шиптон, наша весьма перспективная клиентка. А это мой второй помощник, Альфред Нуар. Дорогие друзья, позвольте мне представить вам уважаемого профессора, сэра Бертрана Рассела note 28Note28
  Бертран Рассел (1872-1970) – английский философ, логик, математик, общественный деятель. Основоположник английского неореализма и неопозитивизма. Автор основополагающих трудов по математической логике и философии. Один из инициаторов Пагуошского движения и соавтор «Манифеста Рассела-Эйнштейна».


[Закрыть].

– Только давайте поскорее покончим с этими допотопными тевтонскими церемониями, – сказал доктор Рассел, улыбаясь нам. – Я очень рад со всеми вами познакомиться. Адам не только очень внимательно отнесся к волновавшей меня проблеме, но и немало развлек меня, а затем, точно отвечая моему тайному желанию, предложил мне весьма, надо сказать, «колючую» дилемму «Идеалы и возможность их практического воплощения». – Он повернулся к Адаму: – Как я уже сказал, сколько вы ни старайтесь держать это снаружи, оно все равно сумеет найти лазейку и проникнуть внутрь! – сказал он.

– Но это же противоречит вашим собственным пацифистским принципам! – возразил Адам. – Особенно если вы утверждаете, что подобная способность может у него выработаться уже после нескольких контактов с представителями человеческой расы.

– По мере того как подходят к концу мои дни на этой земле, я все пристальнее вглядываюсь в окружающий меня мир, который сейчас, возможно, находится далеко не в лучшей своей форме и кажется мне гораздо хуже, чем когда я увидел его впервые, – сказал Рассел. – И мне страшно оттого, что это – то есть подобная возможность – может стать реальностью, хотя я стану возражать против этого до последнего своего вздоха. Я всего лишь прошу: не надо искушать судьбу!

Адам наклонился и поднял с земли какой-то длинный хлыст – прут или удочку? – который, похоже, длиной значительно превосходил его самого. «Удочка» была разрисована какими-то разноцветными спиралями и походила на пряничную тросточку, а когда Адам стукнул ею по земле, земля содрогнулась, как от удара кузнечного молота.

– Веселее, сэр, – сказал он, – наша актерская пирушка подходит к концу.

Мартовский Заяц вытащил свои часы и посмотрел на них. Потом опустил их в чашку с чаем, вынул и снова посмотрел на стрелки. Потом поднялся и, ни слова не говоря, повернулся и ушел в дом; через несколько минут за ним последовали Алиса и зевающая Соня.

– Я уже предупреждал вас, – сказал Адам, – что эти актеры – всего лишь духи, а потому они попросту растворились в воздухе. И, подобно им, не имеющие материальной основы наши видения – эти башни с капителями в виде облаков, эти роскошные дворцы, эти гордые замки и сам величественный земной шар, да-да, вместе со всем всем, что ему досталось в наследство, – тоже должны раствориться в воздухе и исчезнуть без следа. И тут, не успел он договорить, дом, дерево, стол под ним и все, что на этом столе было, и даже само небо – все, все начало таять, исчезать, растворяться в воздухе, и мы оказались в квартире Адама. Доктор Рассел кивнул, как бы в подтверждение собственных мыслей.

– Мы и сами подобны тому, из чего состоят наши сны, – сказал он, – и вся наша короткая жизнь замкнута в кольцо сна. Но не сломите ли вы свой волшебный посох, сэр? Не сломите ли вы его?

В ответ Адам поднял разноцветную «удочку» над головой, держа ее обеими руками как можно ближе к концам. Какое-то время я думал, что это просто так, но затем спина его сильно напряглась, и я догадался, что он прилагает неимоверные усилия, чтобы эту «удочку» согнуть. Пиджак лопнул у него на спине, а через несколько секунд лопнула и рубашка. В прореху стала видна бронзовая кожа, под которой играли узлы могучих неземных мускулов. Наконец металлический прут в его руках согнулся, и одним движением он превратил его в букву S. Затем еще одно усилие – и буква S превратилась в восьмерку.

– Я не уверен насчет адекватности такого ответа с вашей стороны, Адам,

– заявил лорд Рас сел, – но все равно спасибо: за помощь и за гостеприимство. – Сказав это, он тоже исчез, рас творившись в воздухе.

Адам шагнул к стене и пристроил возле нес согнутый восьмеркой металлический прут. Распрямившись, он заметил, в каком состоянии его одежда, усмехнулся, поглядел на меня и вдруг исчез. Осталась только его улыбка, которая еще 'некоторое время висела в воздухе.

– Как он это сделал? – спросил я у Глории.

– Ты имеешь в виду материальность образа Доктора? Просто Адам оставил вход в многоцелевой отсек открытым. Когда аппаратура активирована, энергия поля сама собой выползает оттуда.

– Все страньше и страньше! – пробормотал я, беря в руки кривоватую восьмерку и с удовлетворением отмечая, что это настоящая сталь. – «Д его собственный, чисто кошачий, последний трюк? Когда от него, как от Чеширского кота, осталась одна улыбка?

– Это он просто забавлялся с побочными эффектами данного пространства,

– пояснила Глория. – Здесь, внутри, благодаря сингулярности можно запросто телепортироваться с места на место. Мы, правда, практически никогда этим не пользуемся. Гораздо проще самому пересечь Комнату и взять книгу, чем фокусировать на ней свое внимание и волю, чтобы телепортировать ее всего на какие-то двадцать футов. У Адама просто слабость к драматическим эффектам.

– Это я уже заметил. И все-таки как ему удалось оставить в воздухе свою улыбку?

– Практика. Он отлично владеет этим искусством. Он вообще все всегда делает на «отлично».

– Это я тоже уже заметил.

А Адам между тем успел вернуться. Он материализовался у дальнего конца дивана; на нем была свежая сорочка и те же брюки.

– Ну что, не хотите ли еще повеселиться? – спросил он.

– Надеюсь, ты и так хорошо отдохнул! – Глория была непреклонна.

– Ты права. И моя юность вновь вернулась ко мне, точно орел, сделавший круг в небесах!

– Интересно, а чем это вдруг захотелось обменяться с тобой доктору Расселу? – спросил я.

– Ему хотелось избавиться от запаха изо рта, – ответил Адам. – Понимаешь, у него молодая подружка, и она недавно сказала ему, что у него изо рта плохо пахнет. Он перепробовал все полоскания на свете, но ни одно из этих средств не помогло, и он прямо-таки впал в отчаяние. А потом он кое-что вспомнил – когда-то ему рассказывал о Luogo Nero Альфред Норт Уайтхедnote 29Note29
  Альфред Норт Уайтхед (1861-1947) – англо-американский математик, логик и философ, представитель неореализма. Автор (совместно с Б.Расселом) основополагающего труда по математической логике «Основания математики».


[Закрыть]'

– и решил попробовать.

– – И ты избавил его от запаха изо рта в обмен на сцену «Безумного чаепития»?

– Не только. Я его немного поэксплуатировал как философа. И он мне дал один полезный совет.

– О смысле жизни, разумеется? Всегда полезно знать еще чье-то мнение на сей счет.

– О нашем Иддроиде, – возразил Адам. – Рассел совсем не уверен, что бульдозерная проработка нами всей информации, содержащейся в Библиотеке Конгресса, так уж полезна. Он полагает, что то, чего мы так стараемся избежать, видимо, является непосредственной составляющей того примитивного Коллективного Бессознательного, которое нам принес Гоми. Меня, честно говоря, подобная точка зрения удивила. Это мнение, похоже, идет вразрез с большей частью его же собственных основных установок… И я попросил его немного поразмышлять вслух и сказал, что чем необузданнее будут его мысли, тем лучше. И его, возможно, просто ошеломила природа задуманного нами проекта. – Он обошел диван кругом и стоял теперь прямо перед нами.

– Да уж, похоже, ты его действительно просто потряс, – сказал я и слегка подтолкнул Урсулу Шиптон, давая ей понять, что настала пора действовать.

Она пронзительно вскрикнула, рванулась вперед и успела раза два ударить Адама – это, надо сказать, потребовало от нее немалого мужества после эксперимента со стальным прутом. Но она, видно, была женщиной чрезвычайно азартной и большой шутницей.

Вдруг она снова пронзительно вскрикнула и, потеряв сознание, покатилась по полу ко мне. Я сразу бросился к ней, подхватил ее на руки и отнес на диван.

И услышал, как она прошептала:

– У него могущество того кота! Я его видела, точно видела: в Судный День. Все человечество он загнал в одну шкатулку, а потом бросил ее в огонь. Может, он и есть Дья…

– Я нарочно устроил это маленькое представление, – громко сказал я,

– в отместку за ту встречу, которую ты устроила мне. Ну что, видишь будущее благодаря собственной агрессивности? Вот и давай теперь рассказывай этому джентльмену о своих видениях.

– Девять жизней, – сказала она, – и восемь охотников, которые уменьшат это число. Самый лучший из них еще не появился, но скоро появится: он уже совсем близко. И скоро, очень скоро наступит время, когда тебе, кот, уже не удастся приземлиться на все четыре лапы!

Адам пригладил свои рыжие волосы и улыбнулся.

– Здорово! – сказал он. -Да, ты все правильно поняла! – Он придвинулся ближе, наклонился и коснулся ее лба. – Дай мне знать, когда будешь готова, и мы сыграем с тобой в пел-мел note 30Note30
  Старинная игра в шары.


[Закрыть].

– В пел-мел? – переспросила она и тут же села, широко раскрыв от изумления глаза. – Я готова.

Он взял ее за руку, и они направились к Дыре.

– И все развлекались и веселились! – воскликнул я. – Извини, Глория, я на минутку: зов природы.

Я быстренько нырнул в уборную, закрыл за собой дверь и остановился, разглядывая собственное отражение, перед маленьким зеркалом, которое висело на противоположной стене. Я призвал на помощь всю свою волю, и отражение наконец в зеркале появилось. Значит, я тоже мог это делать? Мог телепортировать самого себя? Надо будет как следует овладеть этим искусством, превратить его в безупречное умение, в рефлекс, чтобы делать это так же легко, как Адам. Я сразy представил себе, как без конца буду бегать в туалет – чтобы иметь возможность попрактиковаться.

note 31Note31
  !


[Закрыть]А пока что я внимательно рассматривал собственное отражение в зеркале.

– Еще какие-нибудь указания будут? – спросил я у него.

– Пока нет, – ответило отражение. – Побудь пока там просто так. Правильный выбор времени в нашем деле решает все.

Я вернулся в гостиную и обнаружил, что Глория беседует с Эштоном Эшем, который больше уже не являлся членом вокальной группы «Ай-Ти» и был одет в джинсы фирмы «Levi», дорогущие кроссовки, черную итальянскую майку и светлую кожаную куртку. На ремне у него висели солнечные очки в красивом дорогом футляре. Увидев меня, он улыбнулся.

– Я как раз рассказывал, что решил попробовать попасть к вам просто так – просто проверить, получится ли у меня, и получилось отлично! – сообщил он мне. – Мне хотелось спросить у вас, не поможете ли вы мне, ребята, познакомиться с какими-нибудь приятными девушками? Может быть, кто-то из них тоже заходил сюда? Мне подумалось, что с теми, кто был вашими клиентками, у меня могло бы получиться куда лучше. Мне кажется, мы бы испытывали друг к другу большее расположение. Это было бы что-то вроде «круга старых однокашников»…

– Боюсь, вам придется самому подыскать себе даму сердца, – мягко сказала Глория. – Мы просто не в состоянии выполнять еще и функции бюро знакомств.

– Но приятных девушек так трудно… Он не договорил: из Дыры появился Адам рука об руку с Урсулой Шиптон. Ее омерзительное тряпье исчезло, и теперь она была в элегантном узком черном трикотажном костюме и красных босоножках. Ее волосы – вымытые, подстриженные и отлично уложенные – действительно оказались совсем светлыми. С левой стороны она заколола их красной коралловой заколкой. С плеча у нее свисала маленькая блестящая черная сумочка и красный свободный жакет ажурной вязки. А лицо ее, теперь дочиста отмытое, оказалось и вовсе прехорошеньким. Я бы ее ни за что не узнал, если б не скулы и яркие глаза. Она, пожалуй, выглядела даже моложе своего предполагаемого возраста.

– Кто это? – спросил явно восхищенный Эш, указывая на Урсулу.

– Одна наша клиентка. Вроде вас. Нет, не вроде-у нее совсем другие проблемы, – поспешил поправиться я.

– Она замужем? – прошептал он.

– Вдова, – сказал я. – Хотите познакомлю?

– Еще бы! Был бы вам очень обязан!

– …Итак, денег, которые я тебе дал, хватит примерно на неделю, – между тем говорил Урсуле Адам. – Если не хватит или тебе понадобятся еще деньги, просто приходи сюда. Между прочим, совсем неплохая идея: тебе в любом случае стоит проверки ради каждый день сюда заглядывать. А заодно мы сможем и все возникшие у тебя вопросы разрешить. Мне бы, конечно, очень хотелось дать тебе провожатого на первое время, но никого из своих людей я тебе дать не могу…

Я откашлялся.

– Дорогая Урсула, – сказал я, – позвольте представить вам мистера Эштона Эша.

Эш сделал шаг вперед, слегка поклонился ей, взял ее руку и поднес к губам.

– Я случайно услышал часть вашего разговора… – сказал он, явно смущаясь. – Поверьте, я был бы счастлив служить вам провожатым так долго, как вы сами того пожелаете! Мы могли бы для начала где-нибудь вместе пообедать, если не возражаете.

– Ах, благодарю вас, – сказала она, оглядываясь на Адама и на меня,

– э-э-э… мистер Эш.

– Просто Эш, – сказал он.

– Ну, раз так, вам необходимо кое-что узнать об этой даме, – сказал я. – Она из шестнадцатого столетия. И настоящее время – для нее весьма отдаленное будущее.

– Я понимаю, – сказал он. – Я ведь и сам из другого времени, хотя разница и небольшая, всего каких-то шестьдесят лет.

– Вы достаточно хорошо знаете современный Рим? – спросил Адам. – Сможете показать ей городские достопримечательности?

– О да! Честно сказать, я ведь некоторое время вообще пользовался вашим заведением как остановкой метро. И только потом набрался смелости и обратился к вам за консультацией. А обычно я осторожненько выбирался наружу и осматривал город. И попадал почему-то всегда именно в этот период времени. Хотя я мог бы показать ей и будущую версию Рима, если только она…

– Я уже видела эту будущую версию, – сказала Урсула. – Вообще-то, и настоящую его версию я тоже видела. И, надо сказать, мне больше нравится настоящая. Возможно, я бы даже предпочла всегда жить здесь. И вести здесь свои дела. Хотя мне, конечно, хотелось бы кое-что здесь посмотреть… своими глазами.

Адам понимающе кивнул. Эш повел ее к двери.

– Идемте. Я все вам подробнейшим образом покажу, – пообещал он.

– А я обеспечу вам всю необходимую защиту, – пообещала она в ответ.

– Укажу, например, на дурное соседство.

Эш озадаченно посмотрел на меня. Я улыбнулся ему и ободряюще кивнул.

– У нее прекрасное чутье на такие вещи, – пояснил я.

Когда дверь за ними наконец закрылась, Адам не выдержал и рассмеялся.

– А знаешь, мы действительно могли бы открыть бюро брачных знакомств,

– сказал он. – Я мог бы подобрать очень интересные пары из различных временных эпох…

– Даже не думай, – сказала Глория. – Одолжения отдельным клиентам ты, разумеется, время от времени оказывать можешь, но от главной задачи не отвлекайся.

– Боюсь, что ты права…

– А что, интересно, тебе потребовалось, чтобы сделать из матушки Шиптон такую красотку? – спросил я.

– В основном мыло и вода, – ответил Адам. – И однократные услуги парикмахера, визажиста и массажиста. Иначе, пожалуй, ей вряд ли можно было бы показаться в центре города. Ну и еще, конечно, пришлось пробежаться по наиболее популярным магазинам одежды.

– Не так уж дорого, – сказал я. – Ты, надо отметить, весьма быстро движешься по списку, добывая недостающие составляющие. Скажи, а какое тело вы собираетесь дать этому Иддроиду?