Текст книги "Фронтир. Избранный. Книга вторая"

– И после этого ты идёшь сюда, сидишь тут с насупленным видом и рассуждаешь о стариках и расшалившихся детях?

– У тебя есть дети, Паллов?

– Ещё нет. Ты меня записал в старики, а я хоть и старше тебя на три десятка лет, ещё всех молодых перемолодю. Так и знай. Ты тоже, кстати, остепенился бы, перестал будоражить Галактику своими марш-бросками туда-сюда…

Ковальский неожиданно светло улыбнулся.

– Я простился с прошлым, Паллов. Но будущего так пока и не увидел. Но если что, обещаю тебе, при случае – обязательно остепенюсь.

В ответ Паллов, наоборот, помрачнел, кое о чём вспомнив.

– Манипул твой жаль, славные были ребята. У них же дочка родилась, как она?

– Не знаю. Она сейчас старше, чем был я, когда мы с тобой познакомились. И, боюсь, это уже совсем другой человек. Как раз то, что я тебе пытаюсь втолковать. Пока мы воевали за их будущее, их будущее наступило. И пошло своим чередом. Без нас. Потому что мы боролись не за их, а только за своё будущее. А вот на него-то у нас уже сил и не хватило.

Ковальский замолчал и на дальнейшие попытки старого командира себя разговорить больше не реагировал, ограничиваясь короткими фразами и всё тем же пожиманием плеча.

За бронеплитами продолжалась своей чередой погрузка. Ещё два дня, и корабль-прим будет готов к своему первому межгалактическому прыжку.

Рубка тонула в кромешном мраке, выпускавшем из своих цепких объятий лишь глазницы Пилотов, заливаемые мертвенными огнями эрвэ-проекторов «физического» зрения, что скармливали покуда их цепким зрачкам высокоуровневую информацию вместо полноценных обзорных экранов. Людей на мостике было пятеро, ещё четыре Элементала были погружены в кресла аграв-подвески в рубке «Аоллы», остальные трое замерли где-то в глубоких недрах туши «Эмпириала», готовые подхватить маневровые команды и транслировать их маршевым камерам «свободного хода», что были хорошо различимы снаружи огромными вздутиями на корме колосса.

В свободном прыжке сквозь пустоту межгалактического пространства обычные «замыкания» приводных сингулярностей на ближайшую звезду были слишком ненадёжны, поэтому нужны были эти громады, состоящие по преимуществу из абсолютной пустоты. Сингулярности после активации генераторов «просаживали» ничтожную часть внутреннего пространства рабочих камер на отрицательные энергетические уровни физического вакуума, высвобождая бушующий шторм, на десять порядков превышающей плотность материи внутри нейтронных звёзд. Уже после прибытия их замыкали на любой доступный источник энергии, способный погасить физический вакуум, сделав его снова обычной безопасной пустотой.

Но сейчас эта безумная борьба с собственной мощью только начиналась.

Последние контейнеры с грузом, которые нужно было подобрать в Секторе ирнов, уже были упрятаны под надёжными чешуями ставшей вновь монолитной брони грузовых доков корабля-прим. Такие яркие во тьме космоса, силовые острия внешнего контура уже выдвинулись по периметру корпуса, готовясь снова одеть «Эмпириал» в сияние боевой энергетической брони. На этот раз она должна была послужить одновременно щитом и мечом, прорубающим себе и двум приросшим к его бортам кораблям-симбионтам путь сквозь вывернутое наизнанку огненное нутро иной фазы Вселенной, что скользила, плыла, летела от начала времён сквозь «физику», неразличимая и недостижимая. Скоро она станет ещё какой различимой и вырваться из её недр будет сложнее, чем туда угодить.

За четыре часа до назначенного старта в рубке «Изабеллы Гриер» собрался весь находящийся на борту корпус Элементалов Вакуума. Собрался, чтобы лично присутствовать при разговоре Ковальского с Пилотом Скайдре.

«Инфоцентр Совета транслировал на борт некоторый информационный пакет относительно деталей предстоящего рейса. Соответственно, сообщаю вам, что и я лично получил разъяснения относительно произошедшего. Взыскания я с вас снять не могу, поскольку по ряду пунктов вы всё-таки грубо отступили от полётной инструкции, чем пренебрегли Уставом и подвергли опасности прямого конфликта две дружественные цивилизации. Однако спешу вас успокоить, допуск Пилотов „Эмпириала“ к пилотированию в Секторе ирнов при первом же дальнем броске был неожиданностью даже для вашего руководства на Силиконе».

«Каковы в сообщении сделаны выводы?»

Она даже не стала изображать паузу на обдумывание.

«Есть основание полагать, что непосредственной причиной спровоцированного инцидента было моё присутствие на борту „Изабеллы Гриер“. Следует понимать это как косвенный предлог для переноса разбирательств до прибытия в конечный пункт нашего маршрута, тем более что отсутствие в момент переброски подготовленного лидер-пилота на трансгалактическом броске может привести к ошибкам в работе Экипажа и поставить под удар жизни членов команды и успех миссии, а это недопустимо. Соответственно, Пилот, вы вновь берёте на себя обязанности командира группировки. Распоряжение действительно, разумеется, до прибытия на борт кого-то из числа Избранных, которой мог бы полноценно заменить Экипаж в рубке».

«Распоряжения?»

«Инструкции получите у бортового церебра».

Потом он удалился к себе в каюту, где, не обращая внимания на тотчас притихшую пару страд-драйверов, тут же крепко уснул.

Теперь экипаж корабля-прим готовился к старту. «Изабелла Гриер» и её сестра-близнец «Эолла» в этот раз не стали гасить свои ходовые генераторы, также способные, наряду с силовыми установками «Эмпириала», регулировать падение корабля-прим в грандиозном горниле иной фазы, так что вместо обычных суток предпрыжковой подготовки ограничились лишь рутинным прозвоном систем контроля и связи, большую часть внимания уделяли магистральным энерговодам, которые запитают оба корабля-помощника после предстартового размыкания сигнулярностей обычных ходовых генераторов.

Сейчас, когда погасивший всё забортное освещение, ставший триединым монолитом гигант стремительно ускорялся, уходя «западным» бортом в сторону границы ЗСМ, где ему предстояло совершить трансгрессионный «кувырок», Пилоты один за другим замирали в своих коконах, гася внешние эрвэ-проекторы и погружаясь в полубессознательный пилотажный транс. По мере того, как бортовые системы докладывали о готовности, жизнь замирала в недрах корабля, словно он сам безумно боялся предстоящего ему погружения в ничто, сжимаясь в тугой комок пред грозным лицом Большого Космоса.

Таким всё казалось Пилоту Третьего Ранга Суилии Пустиссен, только что занявшей ложемент сменного пилот-навигатора. Она была самой молодой из тройки Элементалов, составлявшей сейчас весь собственный экипаж «Эмпириала». Сразу после окончания третьей ступени Галактума её перевели на «Инестрав-Шестой», где её и ждало назначение сюда. В этот рейс она должна была принять участие в первом в жизни трансгалактическом прыжке.

Дыхание генераторов и перезвон контроллеров казались ей настороженными, а пустота вокруг – почти зловещей. Лишние эмоции. В первый раз от них никак не уйдёшь, не избавишься, это впоследствии бездна виртуального мира «Эмпириала» покажется ей обыденной и знакомой, а сейчас ей хотелось чувствовать себя кораблём. С их полётом наступит новая эпоха – человек сам, без поддержки Избранных, поведёт судно в другую Галактику, и она будет в этом участвовать. В этом было что-то само по себе такое грандиозное, что даже та бездна, которую им предстояло преодолеть, казалась рядом с ним чем-то ничтожным.

Покуда Суилия размышляла об этом, поминутно подтверждая очередные этапы процедуры старта, «Эмпириал» уже вышел на расчётные ноль-ноль-двадцать девять «це» и теперь запускал нейтринные горнила в камерах свободного хода, накапливая через магистральные энерговоды в кучностях внешнего поля тераватты мощности. Громада по инерции неслась навстречу расчётной точке выхода. Погрузка на этот раз производилась почти на границе ЗСМ этой Системы, иначе до границ его собственной расчётной ЗСМ было бы почти сутки хода. Сейчас всё произойдёт гораздо быстрее. Это хорошо. И без того ожидание становится почти невыносимым.

«Экипаж». Это был голос Пилота Скайдре.

«Согласно полётному расписанию».

«Наведение».

«К трансгрессии поля готов».

«Защита».

Суилия невольно встрепенулась, теперь её черёд, как пилота-навигатора. Пара команд на проверку и чёткий ответ:

«На девяносто пяти от максимально допустимой».

Она почувствовала, как покалывает где-то в голове, это толща огромного корпуса пронизалась компенсирующей энергосеткой, теперь весь огромный корабль разбит на «ячейки безопасности», замкнутые на себя коконы даже в случае отказа основных систем позволят остальной части корабля порознь «разомкнуться», вываливая своё содержимое в «физику». Впрочем, это было сделано на крайний случай, даже при существенных отказах в энергетической сети Пилоты смогут пассивно вывести агонизирующий корабль в наше пространство и отправить сигнал бедствия.

Суилия знала, что пропавшие корабли всё-таки были. И что с ними случилось, рассказать было уже некому. Не случалось только, чтобы корабль пропадал, не сумев прежде отправить спасительного зова, а потом его бы кто-нибудь находил. Галактика велика, но Внешний космос был фактически бесконечен.

«Старт мин-ноль-пять».

И только теперь Суилия нырнула в спасительное забвение пилотажного транса.

«Трансгрессия».

Чёрный дрожащий кокон разом сгустился, заглатывая корабль.

И тогда само пространство взревело, дёргаясь в агонии. Когда ударные волны остаточных полей ушли в бездну, на месте белой громады уже ничего не было.

В этот раз всё было иначе.

Казалось, он уже изоброздил эту Галактику вдоль и поперёк, да и трансгалактические прыжки вместе с Легионом во чреве боевых транспортов КГС по первому требованию командования с «Инестрава-Шестого» многие годы были для него обычной рутиной службы. Но теперь всё стало иначе.

После той метаморфозы, что произошла с ним на Альфе, после того, как за левым плечом у него поселился тяжёлый взгляд Духа, а в толщу информационных сетей проникло юное любопытное бессловесное существо, названное Эхом, всё изменилось раз и навсегда. Самые обычные вещи вокруг приобрели для него какое-то дотоле сокрытое измерение. Как будто он не просто ежесекундно пребывал в том состоянии всеведения, что было знакомо по пугавшим с детства приступам, но вдруг начал интересоваться не просто колючей, шитой грубой нитью изнанки вселенной, а её смыслом, целью всего сущего, подбираясь уже к самому главному – смыслу и цели существований его самого, Рэдэрика Ковальского.

И предстоящий им трансгалактический бросок пугал не столько отсутствием на борту настоящего Избранного, сколько всё растущей в нём с каждой секундой уверенностью – что-то их всех ждёт там, на том конце космического моста. Этот прыжок должен был стать для них всех, для экипажа «Эмпириала» и самое главное – для самого Ковальского не просто очередной проверкой на прочность, но главным экзаменом, после которого уже не будет пути назад.

Иначе зачем он здесь?

Нет, не так.

Иначе зачем его здесь оставили – одного?

И корабль словно чувствовал важность предстоящего. Во время интергалактических переходов жизнь в этой самоходной космической крепости не замирала ни на секунду, обычные человеческие чувства не позволяли заметить момент трансгрессии поля, так что укладывать каждый раз весь экипаж в защитные коконы и тем более в гибернационный сон не было необходимости. Да и сам Ковальский научился не обращать внимания на едва заметный фазовый переход разом всей его внутренней вселенной.

В этот раз корабль вымирал целыми огромными секциями, пока, кроме погружённых в пилотажный транс Элементалов, на борту не остался лишь один человек, способный оценить всю мощь того, с чем им придётся иметь дело на пути в точку промежуточного финиша, где можно будет скорректировать курс и сразу же совершить прицельный локальный прыжок к месту прибытия.

Даже оставайся кто-нибудь на борту «Эмпириала» бодрствовать, вряд ли он бы смог во время пряжка почувствовать что-то особенное, фазовый выверт пространственной метрики не искажал ни единого из фундаментальных взаимодействий, иначе корабль неминуемо прибывал бы к месту назначения облаком кварков или сверхплотного нейтринного коллоида. Но для того, чьё чувство реальности простиралось далеко за пределы внешней силовой оболочки корабля-прим, этот прыжок становился чем-то иным, чем просто микросекундой ярчайшей вспышки. Сейчас в реку иной фазы континуума предстояло нырнуть с головой, уйти на самое её дно, чтобы оттуда выплыть в совсем ином месте и вообще говоря ином времени. Туда, где они окажутся, световой луч будет двигаться ещё сотни тысяч лет. Для Галактики Дрэгон человечество ещё не вышло из пещер, но уже отправило туда свои корабли. Таков главный парадокс межгалактического сообщения.

Огненная река сметает горизонты событий, как извержение не глядя уничтожает сам вулкан, оставляя на месте некогда величественной горы зияющий обрубок, кровоточащий лавой. Только энергии, что там бушуют, на много порядков выше всего, с чем человек имеет дело в самых грандиозных своих начинаниях.

Иная фаза – совершенно чуждый мир. И сейчас человек впервые самостоятельно совершит управляемое планирование в этой геенне. И Ковальский, словно приставленный наблюдателем, продолжит безучастно следить, как случится это чудо, величие которого оценят только потомки.

Наблюдателем, который потом сможет обо всём рассказать. Других способных на это на борту просто не было. Сам же Экипаж… возможно, в его памяти и останутся какие-то смутные образы, но это будут лишь визуализации напряжений внешних полей.

Давайте же. Ожидание стало невыносимым.

Команда ушла в управляющие цепи, и корабль, застывший на грани, послушно ухнул в никуда.

Это было похоже на грандиозную битву, чей эпизод удалось подглядеть неосторожному пилигриму, спустившемуся в долину со своих пустых и тихих гор. Там, где в нашей проекции континуума царила пустота и неспешность, в которой перемигивались безмерно далёкие и потому вечные звёзды, здесь приливными валами неслись друг навстречу другу сгущения чуждой квазиматерии, её закрученные в спирали ленты скользили в пространстве-времени стремительными, непредсказуемыми, почти живыми, почти разумными движениями размахом на тысячи парсек, грозя поймать беспомощный корабль в свои гиблые объятия, не дать уйти, сокрушить, разом убив всё живое, что сокрылось в его глубинах в тщетной попытке противостоять неведомому.

Громада чуждой человеческому сознания иной проекции жила вокруг своей непостижимой жизнью, и меж этих титанических стен огня предстояло проскользнуть слабой искоркой «Эмпириалу». Экипаж из глубин своего транса вслушивался в горнило проносящихся вокруг них с чудовищной скоростью сигналов, чутко реагируя на эхо, тот слабый зов собственного будущего-прошлого самого «Эмпириала», что обозначал для Экипажа долгожданную точку выхода. Там, только там, на ничтожном участке пространства, они должны вывести самих себя в «физику», вернуть метагалактике отобранную у неё собственность – гигатонны массы «Эмпириала». Тикали тягучие тысячелетние секунды. Таяло некогда неодолимое защитное поле, таяли силы у Экипажа.

Неужели?..

Вот, вот он, долгожданный зов!

Словно огромная птица, корабль-прим ринулся со своих безумных высот на этот зов, призрачные его крылья изогнулись в напряжённом усилии. «Изабелла Гриер» и «Аолла», две сестры-близнеца, пели свои громогласные хоралы на привычно басовитых нотах, стремительные и беспощадные, они видели свою долгожданную цель, и их теперь ничто не могло остановить.

Рывок!!!

Чернота и спокойствие окружающего пространства опрокинулось на него безумной дрожью.

Чувство облегчения было непередаваемым. Он дома, он снова дома, хотя и безмерно от него далеко. Вот, что он позабыл, вот, о чём ему напомнили те, кто позвал его на борт «Эмпириала».

Вокруг – пустота родного пространства, безопасность и свобода. Теперь – к финальной точке их путешествия, там отдохнуть, забыть, выбросить из сознания этот кошмар…

Только что-то мешает расслабиться, царапает воспалённую роговицу, свербит где-то там, за гранью сознания.

Ты кое-что забыл.

Да, он что-то забыл, только не подсказывайте, он сам вспомнит. Какой-то крошечный эпизод в недрах этой геенны, перед самой обратной трансгрессией, сожравшей остатки энергии во внешнем коконе. Какое-то ничтожное отклонение от реверсного эха «Эмпириала», словно корабль решил выйти в физику разом в нескольких точках.

Или так, в это же пространство-время здесь выбросило в наш мир что-то ещё. Что-то настолько большое, чтобы создать достаточной силы эхо, но недостаточно умело сконструированное, чтобы управлять своим падение сквозь бездну. Прыжок вслепую, кажется, это нечто вернулось в наш мир буквально по частям, большей частью оставшись там, на съедение иной фазе. То, чего не могли позволить себе люди, но могли позволить…

Нет.

Основной канал был пуст, его переполняла единственная разрывающая внутренности нота боевой тревоги. Оживали одна за другой подсистемы вторичных цепей управления, бросались к своим постам флотские, словно нехотя разворачивались «наружу» хищные жала излучателей поля, заново возводя на месте угасшего несокрушимого «прыжкового» щита новые оборонительные комплексы. Что за противник, откуда он оказался у самой точки выхода, точные координаты которой не мог просчитать никакой церебр, даже если бы Экипаж дал ему для этого все необходимые данные, не эти вопросы сейчас волновали Паллова, вновь и вновь досылающего запрос в наполовину живой от перегрузки сетей терминал.

Это нельзя было запланировать. Значит уже что-то идёт не по плану. Опыт многочисленных трансгалактических рейсов подсказывал Паллову – после выверта в «физику» никто бы даже не стал будить людей, а просто заглушил бы камеры и на остаточной энергии в накопителях совершил корректирующий прыжок в точку финиша. Генераторы продолжали сверкать на общих схемах состояния корабля, что показывал терминал, а значит, это всё-таки промежуточный финиш. Где-то в глубинах чужой Галактики, под аккомпанемент тянущей жилы сирены, корабль экстренно готовился к бою. И Паллову нужен был человек, который объяснит, что вообще, тьма побери, происходит.

Но Ковальский не отзывался, по данным терминала, в его каюте вообще никого не было.

Нужно идти туда ногами, самому. Одна проблема – все транспортные системы «Изабеллы Гриер» сейчас работали на одно – спешно доставляли пилотов в доки. Остальные либо приступали к своей вахте непосредственно из своих «коконов», либо просто должны были оставаться на своих местах. Никуда он так не попадёт.

Продолжали упорно молчать Элементалы, не выпустив даже краткого сообщения в злосчастный воющий канал. Это тоже было плохим сигналом.

Флотские только что успешно доказали себе, Совету и, видимо, лично Ковальскому, что им не зря доверили галатрамп. Но этого им показалось мало. Неведомый враг должен быть уничтожен. Огромная огневая мощь «Эмпириала», не погасившего ни одну из камер, была в их руках.

Предчувствия у Паллова были самые скверные.

И тут он почувствовал первый толчок.

Лёгкая дрожь, прошедшая через все гигаватты инерционных гасителей и силовых ячеек и достигшая самого нутра модуля-спутника.

Неведомый враг?!

На «Эмпириал» во всей доступной мощи обрушился удар флотилии рейдеров R-x. И он, кажется, достиг своей цели.

Ковальский приказал обоим страд-драйверам остаться. И они молча подчинились. Толку от них в грузовых доках было мало, на боевые палубы вызова не поступало. А у кого на борту старшинство, у них сомнений уже не возникало.

Если бы он ещё сам понимал, зачем ему двое перепуганных, с трудом ориентирующихся в пространстве после гибер-сна юнцов. Горизонт событий был оглушающе пуст, даже эти двое, кажется, впервые смотрели на него не оценивая, а дожидаясь. Ему нужно решить эту загадку, ему, а не им. Потому что это его мир. И его загадка.

Мгновенная потеря ориентации. Удар! Ещё удар!

Мир затрясся, в отчаянии дробясь сонмом осколков. Осколки резали, крушили на своём пути тончайшие слои инфопотоков. Оборонные фаги, защитные поликонструкции инфосферы «Эмпириала» тотчас ожили, принялись за работу, не слыша приказов, в отчаянии посылаемых им Экипажем. Что-то глубинное, какая-то слишком большая для осознания информационная матрица, на которой базировалась вся структура метаинтеллекта Экипажа, призванная заменить отсутствующего на борту Избранного, она сама предала их, подчиняясь океану шумов, грохотом и шёпотом бит за битом проникающих сейчас через все сенсоры «Эмпириала» в самое ядро Церебра и, через него, к Экипажу.

Что-то было причиной сбоя, нараставшего, всесокрушающего. Что-то, находящееся вне корабля.

Происходящее казалось сном, бредом, неправдой… Но как же легко им оказалось преодолеть самое прочное в корабле-гиганте – его непроницаемую ни для чего, кроме информации, броню!

В уши скрежетала децибелами тревожная сирена, раз за разом приходил от терминала запрос контакта из каюты Паллова, но Ковальский не отвечал. Не сейчас, старый товарищ. Некогда тебе объяснять то, что Ковальскому и самому не до конца ещё понятно.

Нужно решить простую, совсем простую задачу.

Ответить на вопрос, как они на выходе в «физику» очутились в самом эпицентре огненного смерча.

Снова удар!

На этот раз он был чувствительным даже здесь, в центре всех основных пассивных оборонных комплексов «Изабеллы Гриер». Время уходило, нужно было срочно принимать решение. Почему «Эмпириал» втянуло в зону чужого перехода? Была ли это ошибка неверно проинтерпретировавшего выходной «зов» Экипажа, или это сам Ковальский невольно вмешался в гиперпрыжковые курсограммы и топологию внешнего поля, которые ему не нужно было уметь читать, он их просто чувствовал? Или это новая ловушка давнего врага, который научился приманивать трансгалы неким неизвестным до того способом?

Или так. Всё проще. Они должны были встретиться. Ковальский помнил слова ушедшего на покой инвестигейтора Кенстриджа. Кандидат найдёт себе цель. Он всегда её находит.

Что связывает бывшего Небесного гостя с флотом врага?

Ничего, кроме гибели Пентарры. Ничего, кроме возможной гибели «Эмпириала». Его сюда позвал Совет. Зачем он это сделал? Зачем?!

В недрах инфосетей трансгала, где-то совсем рядом с Экипажем, где всё это время мирно дремал спящий клубок непроницаемого чужого Эха, вспыхнул яростный свет. Посреди пустоты окружающего мрака, пронизанной лишь слабыми искорками уже приближающихся к колоссу полчищ крошечных на его фоне штурмовиков, прокатился грохочущий лязг, словно схватились одна о другую две титанических бронеплиты. Триединое нечто, почувствовавшее, наконец, горизонт событий, будто выпускало наружу излишки гнева, сдерживая самоё себя. Нужно подождать, не нужно бросаться навстречу зарвавшемуся врагу раньше времени, пусть думает, что ему снова удалось обойти судьбу, не нужно давать ему лишнего шанса… на этот раз он не уйдёт.

Вы двое, за мной.

И только тогда он ответил, наконец, на вызов Паллова.

Суилия продолжала неподвижно лежать в недрах персонального «кокона» последи толщи агонизирующего галатрампа, и это было единственное, что ей удавалось осознать с достаточной долей уверенности.

Вокруг разверзалась бездна хаоса, спутанный клубок квазиреальности, окутывающий её погруженное в транс сознание, дрожал от напряжения, грозя погрести под бурей обрушившейся на неё информации. Коллективный разум Экипажа рассыпался, обрывались связи, уходили в никуда Пилоты, сам корабль, их громадный эффектор, срывался на визг, словно готовый разорвать себя на части без помощи сторонних сил, вновь и вновь посылая Суилии топограммы царящего в его недрах кошмара. Умоляя избавить его от кошмара.

Кто-то из Элементалов уходил со сцены тихо, просто теряя сознание от перегрузки, не в силах больше обрабатывать обрушивающуюся на них лавину сигналов. Некоторые предпочитали гибель, не желая покидать своё место в Экипаже, достаточно сильные, чтобы продержаться на пару мгновений дольше других, но недостаточно – чтобы восполнить зияющие в цепочках управления бреши.

Суилия краем срывающегося сознания помнила, как вдруг закричал в канале от боли Второй Пилот «Аоллы», помнила его искажённое лицо, на короткое время проступившее посреди россыпей звёзд. Суилия же, волей случая оказавшаяся в самой спокойной гавани среди информационного шторма, раз за разом совершала последние беспомощные рывки, пытаясь не то дотянуться сознанием до управляющих цепей ходовых камер, не то наоборот, ничего не трогать, избавиться наконец от потока боли, пронизавшего её насквозь. Пилотажный транс не избавлял Элементалов от осознания творящегося вокруг, но реальность в нём искажалась настолько, что вот этот энегровод казался ей сейчас более реальным, чем воздух, которым она дышала. Внешние оборонные комплексы рывками поднимали мощности, и им, энергетической секции, оставалось только держать канал, уже не думая о том, чтобы зацепиться сингулярностью за ближайшую звезду, держать, держать ходовые камеры.

Это было подобно тому огненному хаосу, что царил в иной проекции, только вместо контролируемого полёта тут было хаотичное падение в бездну. Обезумевшие системы предавшего их корабля отвечали на её попытки вернуть контроль лишь этим чудовищным, невероятной силы набатом, что бил и бил по оголённым нервам. Казалось, она сама, её физическое тело, заживо спекается в этом аду, то, что обычно ощущалось её мозгом подобием тактильных паттернов, сейчас казалось плещущим ей в лицо расплавленным свинцом.

Настоящая, физически ощутимая дрожь огромного корабля уже добралась даже сюда, во внемерное пространство потоков информации, где последние не сдавшиеся члены Экипажа боролись с нежданной атакой. Это был конец, но Суилия, кажущаяся самой себе древним парусником, вышвырнутым за ненадобностью на прибрежный песок и заливаемым огнём грохочущего чуть в стороне вулкана, всё ещё пыталась совершать какие-то попытки восстановить контроль, чтобы можно было обернуться туда, к сходящему с ума Церебру, туда, где был эпицентр битвы за контроль над кораблём.

В конце концов, отрешённо подумала она, лучше гибель на посту, чем медленная смерть в толще мёртвого уже корабля, когда вновь и вновь бьёшься головой о невидимую стену, не в силах ничего изменить, пока не придет за тобой тот безумный ледяной мрак.

И – от этих мыслей – снова рывок, удар! Уже почти бессознательно она вдруг почувствовала чью-то волю, что грубо, но уверенно выдирала её ослабевшее в борьбе «я» из цепких объятий информационного потока, затопившего полумёртвые теперь недра сетей «Эмпириала». Это ощущалось как надёжное плечо, подставленное неведомым спасителем, крепкое пожатие посреди моря боли. Она невольно дёрнулась, попыталась отмахнуться…

Новое ощущение казалось частью атаки, безумным порождением завывающего от тоски потока. Но нет, шаг за шагом, всё легче и стремительнее, она уже не ползла, она летела куда-то вослед удивительно детским глазам, которые обещали ей что-то беззвучное, но убедительное.

Он побудет за неё на посту. Она нужна в другом месте. Не здесь.

«Оставь! Я должна… должна держать канал!»

«Уходи, Пилот, ты ему нужна, а я останусь… здесь».

И она подчинилась.

Марево, что плыло перед её глазами шумом ненастроенного канала, не давало толком понять, что происходит в сплюснутом сфероиде рубки галатрампа.

«…глаза, кругом глаза во тьме… некоторые лишены какой бы то ни было мысли, другие просто мертвы… Уже никто не борется. Это конец, Экипаж сдал вахту…»

– Пилот, очнись. Нет времени!

Голос, один только голос… где же она его слышала? В этом голосе была неожиданная нежность, даже ласка. Эти звуки, сквозь гром эха в ошарашенном мозгу, они подчиняли, одновременно даруя силу. Обязывали, словно вместо тебя произносили священную клятву.

– Пилот, вставай, ты нужна кораблю!

– Есть, сорр…

Она постаралась придать своему тоненькому девичьему голоску уверенность, которой не чувствовала. Куда ей встать, она же рухнет на пол и будет лежать так, ожидая свой близкий конец.

Встать.

Как удар хлыста, как наркотическая волна эйфории воли к жизни. Той, что, казалось, уже была утеряна навсегда. Да, она теперь пойдёт. Куда угодно.

– Есть, сорр! К вашим услугам, сорр!

Теперь она увидела лицо – их странный «пассажир» стоял пред ней, и лицо его блестело от пота, словно он сюда бежал долгие километры. Впрочем, судя по тому, что творилось с кораблём, возможно, так оно и было.

А потом снова возникло ощущение силы тяжести. Её ноги сами собой сделали положенные несколько шагов, свет в тамбуре был невыносимо ярок, но он давал хоть какую-то возможность прийти в себя, почувствовать реальность происходящего.

Фигура десантника больше не была расслабленно-отрешённой, каким этого человека чаще всего видели до этого, и тем более он не был насуплено-грозным, как тогда, в Секторе ирнов. Теперь он с видимым усилием держал себя в кулаке чудовищной воли, но вместе с тем он выглядел… заинтересованным. Его склонённая чуть набок голова вслушивалась во что-то, чрезвычайно его захватившее, глаза смотрели сквозь стены несущейся в толще корабля лифтовой кабины, будто могли видеть, что там происходит. Именно тут у Суилии зародилась в душе настоящая живая надежда. Он – может.

– Я попробую, не сомневайся.

Она вздрогнула, как от порыва ледяного ветра.

– Но и ты должна постараться, девочка-пилот. Тебе одной придётся выводить «Эмпириал» из этой западни, пока я буду разбираться с врагом.

«С врагом?!! Ах, да, с врагом».

– Прыжок мне одной не одолеть, расчёт всё равно делает Церебр, а он сейчас… что происходит, Майор?

– Я от тебя не требую невозможного, обойдёмся возможным. Необходимо активировать маневровые генераторы «Изабеллы Гриер» и «Аоллы», пока ваши камеры свободного хода не сорвало. Вытащи всех слепых мышат, как есть, за шкирку, подальше от затопленной норки.

– Но атака…

– Атака ни при чём. Да, контрольные цепи перегружены, но физически – корабль цел, по крайней мере пока. Не думай об этом. Сейчас «Эмпириал» по сути медленно тикающая огромная мина, миниквазар, но он ещё даёт энергию, и даёт её с лихвой. Пробой сингулярностей и уход на форсаже возможен даже без задействования маршевых генераторов корабля-прим. … Да, возможен. Главное – утащи отсюда этот неуклюжий трансгал и дай мне свободу для манёвра. Враг тебя преследовать не станет.

Она поверила, от всего сердца поверила, как Пилот Пилоту.

– Каким курсом мне уходить?

Кивок поддержки в ответ.

– О, приходим в себя. Вы, Пилот, сильны не по годам. Сперва послушайте пару слов о том, что случилось с вашим кораблём. Сразу после выхода в «физику», когда был обнаружен приближающийся ударный кулак врага, Экипаж совершенно правильно положился на остаточную мощность трансгрессионного поля, так что боевые шлюзы остались блокированными, а пилоты Пространственных Сил даже не были подняты из гибер-сна. Вот только враг оказался куда умнее, чем рассчитывала Пилот Скайдре. Впереди врага летела информационная стена, как нож в масло вошедшая во внешние сенсоры корябля-прим. Она пришлась на единственную цель – ваш самонадеянный Экипаж, который банально не справился с возникшей лавинообразной перегрузкой цепей. Одна маленькая ошибка. И ею умело воспользовались. Но как только мы отведём часть инфопотока, фаги расчистят сети и мы можем повернуть против врага то, что уже почти погубило Экипаж. Большая часть их мощностей сейчас взламывает наши сети, им некогда планировать физическую атаку.