Текст книги "Лаборатория имен"

27

Спустившись в канализацию (что было неожиданно), вдохнув не совсем приятный воздух, пройдя несколько сот не самых удобных метров, они оказались перед водостоком – бурным и с первого взгляда непроходимым. Это напомнило реку в лесу, только здесь не было ни дерева, ни трубы, которую можно свалить, чтобы использовать как мост. Тем более мотоцикл они оставили наверху – здесь не было ни дорог, чтобы ехать, ни свободного пространства, чтобы летать. Тем не менее, Бонз был спокоен – он встал посреди небольшого участка вдоль стены, свистнул. Сперва ничего не происходило – оранжевый чудак смотрел на воду, словно ждал, что из нее что-то появится. Через минуту из темноты, из прикрытой орнаментом труб заводи, появился старичок на лодке в плавательной шапочке и болотных сапогах с палкой в руках. Он плыл неторопливо, размерено водя палкой по воде. Причалив свою лодку, агент спустился к нему, они о чем-то пошептались (Калу не было слышно), и Бонз махнул рукой, чтобы мальчик спускался.

– Это не опасно? – спросил он, спускаясь в лодку.

– Конечно, опасно, – ответил старик загадочным голосом, как может говорить инопланетянин. – Вся наша жизнь – опасна, поэтому мы на лодке. Но если лодка перевернется, то мы поплывем. Надеюсь, ты умеешь плавать. И если мы устанем, тогда кто-нибудь из нас утонет. Но хотя бы один спасется, чтобы сообщить о нашем путешествии к рыбам. Хотя какие тут рыбы, одни… – он подвигал носом и показал на усы, имея в виду серых хищников, живущих здесь, как дома.

Этот старик был не самый приятный собеседник, поэтому Карл предпочел плыть молча. Агент тоже был спокоен, сосредоточившись на дороге, смотря по носу лодки, и у мальчика сперва появилось желание расспросить его о пещере, но эта лодка таила в себе некую молчаливую таинственность. Лодка, в отличие от мотоцикла позволяла оглянуться, увидеть, что вокруг – серые трубы, по всей плоскости стены, с которых капает жидкость, блестящие, благодаря фонарику в руках старика, едва видные надписи. Да и сама вода была удивительной. Несмотря на запах, она таила в себе тайну. Мальчик засмотрелся – в темную воду, плывущий картон, листья, пластиковые бутылки, крысиные носы… Что?

– Это что крысы? – подскочил мальчик, и вцепился в старика.

– Тихо, – прошептал тот, – мы должны миновать крысиный остров, договориться с их главным, и если он даст добро, то мы проедем. Или же они примут нас за нарушителей и устроят атаку. И тогда один из нас должен…

Мальчик зажал уши. Понятное дело, что имел ввиду этот главный по лодке. Один из них должен пойти на корм – примерно так. Что-то неприятное. Его лодка была старой, темной, как и манеры этого старика – вероятно, они появились в этой жуткой среде. Да и с кем ему общаться, кроме как с крысами, диггерами, и такими, как он, потерявшими имя.

Проехав огромное скопление крыс, так называемый крысиный остров, и вероятно главный (хотя было трудно определить – они все были похожи) дал добро, в результате их лодка нырнула в еще один трубный тоннель с необычным эхом-бумерангом, возвращающемся с тройной силой. За ним был еще один, самый темный тоннель и слабо мерцающий фонарик не спасал, но тоннель был короткий и никто, в частности Карл, не успел испугаться.

Лодка уткнулась во что-то твердое, напоминающее ворота. Впереди был вход, и маячил какой силуэт на маленьком ялике.

– Свои, – крикнул Шутник. – Четверо конопатых и один пернатый.

Среди них не было ни одного конопатого и тем более пернатого, однако шлагбаум в виде металлической трубы открылся, и они поплыли дальше. Только уже через два метра лодка снова уткнулась, и мальчик увидел впереди себя маленький причал с уже привязанными лодками и деревянной лестницей. Впереди был коридор, освещенный желтыми огнями, ведущий к какой-то двери.

– Все, дальше вы сами, – пробурчал старик, крепко обнял Карла, как будто уже успел прикипеть к нему. – А тебе пацан удачи. Она тебе пригодится.

– Зачем он это сказал? – спросил мальчик, ища ответ у оранжевого начальника. – Что он имел ввиду?

Но агент ничего не говорил, он был сконцентрирован на другом. Мальчик шел за ним, сердце у него бешено колотилось, так как не знал, что его ждет – почему этот старик так сказал? Да он ненормальный.

Они подошли к двери, минуя светлый коридор, вошли в белую комнату с обычным спящим охранником. Агент Бонз поздоровался с ним, тот вскочил, растеряно не зная, что предпринять, кивнул. Они подошли к лифту, зашли внутрь, нажали на кнопку «-2», и стали подниматься вверх.

– А мы были на каком этаже? – удивленно спросил мальчик.

– Да, я прошел крысиный остров, – неожиданно ответил агент, – сейчас на базе. Поднимаемся.

Это было вряд ли похоже на ответ – агент с кем-то связывался по рации. Лифт открылся и они вышли. Белый коридор, белые халаты, проспекты с детьми. Нам стенах стенды – как правильно кормить ребенка, о видах смеси, имена…

– Это что за место? – растерялся Карл.

– Я не знаю, почему так вышло, – продолжал говорить Бонз, не отвечая на вопрос мальчика. – Я старался, но разве можно было все предвидеть? Можно?

– Детский сад? – предполагал мальчик.

Агент мотал головой – то ли позволяя мальчику самому выбрать правильный вариант ответа, то ли таким образом реагировал на то, что он слышал по рации.

– Мы четко соблюдали инструкцию. Разве что… ах, вы знаете?

– Магазин по продаже пустышек? Ползунков? Детская говорильня? Книжный? Что, неужели, роддом?

Агент молчал. Он был явно чем-то обеспокоен, но Карл не замечал этого – он, прежде всего, думал о том, что ему предстоит и старался как можно скорее узнать, где то самое место, где выдают хорошее, со знаком качества, имя и определяют в лучший, со знаком качества, город.

– Это что и вправду роддом? – переспросил мальчик, догадываясь, что он прав, услышав несколько раз детские крики где-то очень далеко за стенкой.

– Да, а ты как думал… – грустно ответил агент, остановившись около стойки, с лежащими проспектами «Что значит имя?», «Как правильно назвать ребенка?», «Нужно ли его спрашивать об этом?».

– Не понимаю, – развел руками мальчик. – Это значит, что они в курсе с самого начала?

– Ну да, – согласился Бонз, – как только рождается ребенок, отец или мать должны сразу же задуматься об имени. Они садятся рядом, обсуждают, спорят, чаще уже знают, как его назвать, и тут вмешиваемся мы… в 90 % процентах они полностью уверены, и мы только контролируем этот процесс. В 10 % они не знают, и мы предлагаем им на выбор несколько подходящих имен…

Карл от изумления открыл рот – он и не предполагал, что все настолько серьезно. Он-то думал, что папа с мамой решили дать ему имя наобум.

– А в моем случае? – воскликнул он. – Мои родители были уверены?

– Если бы подбирали мы, – ответил оранжевый человечек, – то мы бы избежали этого.

Значит, они были уверены. На целых 90 %. К ним подошла девушка, похожая на стюардессу – на ней тоже был строгий костюм синего цвета и только значок «ВЛИ» на поясе и берете отличал ее от тех, кто летает.

– Нам назначено.

Она кивнула, позвонила по рации, точно такой же, как у Бонза, и показала куда нужно идти, одарив их приятной улыбкой.

– Для того, чтобы туда попасть, нужно запомнить одну считалочку, – сказал агент Бонз. – Это вроде пароля. Запоминай Имя-Ями-Имя-Ями-Имя-Имя-Ями-Ями.

Карл шел за маленьким человечком, с которым провел последние три дня и даже стал привыкать (как когда-то к Волшебнику и к артистам тоже), только он – единственный, кто по-настоящему ему помогал. И теперь они здесь, что завершить эти поиски плодотворно – найти имя, и только нужно запомнить считалочку. Но чем дальше они шли, тем у мальчика закрадывалось какое-то сомнение – только с чем это было связано, мальчик не мог определить. Они шли молча, в воздухе висело напряжение, а они все шли и шли. И мальчику хотелось крикнуть «стоп!», но это бы все равно не остановило Бонза – он это чувствовал. И когда они замедлили шаг в коридоре номер x, то Карл понял, что среди бесконечных дверей без табличек и номеров, есть та самая, в которую ему предстоит попасть. И правда – через семь полных шагов и один полушаг они остановились у двери без таблички.

Агент как-то грустно посмотрел на мальчика, прошло мгновение или два, он пожал Карлу руку, и что-то вертелось у него на языке и он не сразу с этим расстался. Но через минуту ожидания (печального, странного, как будто прощального), он сказал, что мальчик должен войти туда один, и, не смотря на нежелание Карла расставаться с этим смешным оранжевым чудом, он все же должен был его оставить – не Бонз же хочет поменять имя и найти другую жизнь, а Карл и он должен быть более самостоятелен. Но как было трудно расстаться сперва с Ковбоем, теперь с этим агентом «с серьезным взглядом», он должен был себя перебороть. К тому же никто его в этот раз не спрашивал – агент без лишних слов направлялся по коридору к другой двери, наверняка, с другой считалкой. И сразу же пропала уверенность, и сама считалка…

– Я забыл ее, – крикнул мальчик.

– Имя-Ями… – не поворачиваясь, подсказал агент.

– Дальше я помню, – грустно сказал Карл. – Имя-Ями-Имя-Ями-Имя-Имя-Ями-Ями.

Дверь открылась, и мальчик вошел.

28

– Где я? – растерянно спросил мальчик. Большой осьминог в фиолетовой шапочке смотрел на него. У него были большие глаза и размеры, как у самого настоящего. Большое количество щупалец, напоминающие спутанные провода. – Хорошая машина, – решил Карл, но не успел восхититься увиденным вполную – осьминог задвигался, что вызвал у Карла шок и дрожь в ногах. – Тихо, ты что настоящий? Что же это? В подвале роддома живет осьминог. Нормально. Может быть, ты мне объяснишь… хотя ты же не можешь говорить.

Карл растерялся. Все равно, что оказаться в клетке со львом. В закрытой клетке, так как мальчик попытался дернуть дверь. Та не поддалась.

– Ты в первом имянете, – сказал головоногий моллюск скрипучим голосом, открывая мощные клювообразные челюсти, шевеля при этом восьмью длинными щупальцами. – Здесь мы обследуем тебя на предмет того, почему ты отказался от всех предложенных тебе имен.

– Ну, надо же, – воскликнул мальчик. – Говорящий осьминог. Как же ты тут? Наверное, не очень удобно сидеть в кабинете? – иронично спросил Карл, но встретившись с большими хрусталиками глаз этого монстра, понял, что тот не слишком понимает юмор, – Ладно, что будем делать? Как ты будешь меня обследовать?

Осьминог выставил щупальца – одним из них достал с полки несколько листов бумаги, другим взял ручку, третьим включил вентилятор, четвертым поднял Карла и усадил его на стул. Мальчик сперва испугался, но понимая, что ему ничего не грозит, успокоился. Монстр был мрачный – бурого цвета и постоянно находился в движении, что вполне нормально в воде, но здесь, в воздушной среде это выглядело довольно жутко. Он заполнял какой-то листок и Карл заметил в нем свое имя и слово «наказать». Мальчик только собрался приподняться, чтобы как можно лучше увидеть написанное, как шестая «рука» получила возможность быть задействованной – она вернула мальчика на место.

– Это неправильно, – возмутился Карл, пытаясь достать одну из «рук». – Детей нельзя бить. К тому же наши силы не равны. У тебя рук в четыре раза больше, – и тут же седьмая «рука» шлепнула Карла по щеке, на этот раз значительно больнее. – Где Бонз? – воскликнул мальчик. Он со мной обращался значительно лучше. А вам воспитания не хватает, Головоногий.

Осьминог снова выпучил свои хрусталики и позволил своим незанятым щупальцам перерыть несколько полок, чтобы найти две желтые бумажки с кранными черточками.

– Ваш агент Бонз, – пробурчал длиннорукий, – Нэймер номер 7, проверяется на предмет его эффективности. Если окажется, что он плохо работал, то нам придется повторить процедуру переименования.

– Снова летать по городу и меняться? – воскликнул мальчик. – Ну, уж нет. Три дня играть роль придурков, помешанных на «Звездных войнах», железной дороге и времени. Я достаточно их развлек.

Осьминог не шутил. Теперь все его щупальца устремились в его сторону, сжали его со всех сторон так сильно, что Карл почувствовал, как особенно пятая и седьмая «рука» сдавили его и еще немного могли раздавить.

– Ваша взяла, – устало сказал мальчик, испугавшись не на шутку. Осьминог вытянулся и стал плоским, как камбала. Он слышал о том, что у осьминогов так принято – принимать нужную форму, когда это особенно нужно. – Разве он не мог принять форму человека? – подумал мальчик, но у осьминога были свои соображения на этот счет – он расплылся на столе, как плавленый сырок, поменяв цвет на огненно-красный. Только щупальца не менялись, продолжали шевелиться, как водоросли в воде.

– Кто ты? – спросил головоногий.

– Занятный вопрос, – сказал мальчик с иронией в голосе. – Вы наверняка знаете обо мне все, но все равно спрашиваете на предмет…

– На предмет отчетности, – подсказал ему Осьминог, надуваясь как шар, меняя цвет на оранжевый. Он освободил мальчика, поднимая щупальца вверх, каждый из которых был готов впиться и не пощадить. Сам длиннорукий стал напоминать живую голову с взлохмаченной прической.

– Опять эта дурацкая отчетность! – прошептал мальчик, по возможности тихо, не вызывая охотничьих рефлексов у головоногого монстра. – Осьминожа, давай так. Я тебе помогаю выйти отсюда – сперва в канализацию, оттуда в проточную воду к реке, и так гляди же к следующему лету ты уже будешь играть в салочки с себе подобными.

Дисциплинирующая все «рука» закрыла ему рот.

– Ты не ответил на вопрос, – грубо продолжил длиннорукий. – На предмет…

– А мне не хочется на предмет моего характера, – схватил со стола степлер, и пришпилил контролирующую руку к столу. – Когда я что-то не хочу, то я не делаю. Сейчас тот самый случай.

Карл подбежал к двери, дернул ее еще раз, но она не поддалась, Карл ударил что есть силы и дверь скрипнула, и если бы у Карла было в запасе еще хотя бы пять секунд, то он бы успел открыть дверь и отбежать на несколько безопасных шагов. Но у него их не было, поэтому он остался в комнате – какая-то из свободных «рук» схватила его за вихор. Конечно, их у головоногого предостаточно. Взлохмаченная голова увеличилась и стала походить на колючий кустарник, который сейчас все ближе и ближе приближался к мальчику.

– Не стоит этого делать, – грубо произносил огромный клюв длиннорукого монстра. – Нэймер номер… или агент Бонз, под которым именем ты его знаешь не справился с тобой, не выполнив должного задания. Он сосунок, ребенок. Совершенно не годится для этой работы. Ему прямая дорога в подмастерья. Другое дело – мы. Мы проводим ту трехдневную процедуру иначе.

Он посадил мальчика на место, но три щупальца из восьми окружали его – создав замкнутое пространство.

– Что вы сделаете? – скептически спросил мальчик. – Сперва усыпите меня, сотрете мне память, а потом посадите меня среди трудных подростков, чтобы они съели меня?

– Ты ужасно догадлив, – прошипел монстр, образуя на теле Карла еще одно кольцо. – Если мы с тобой не сможем договориться, то тебя ждет ренэйматор, – смешного ничего не было, но головоногий начал смеяться открыв свою пасть так, что мальчик кажется увидел три его холодных сердца.

– Что еще за ренейматор? – переспросил мальчик, но пронзительные хрусталики глаз вторили бесконечно «Ты уверен, что хочешь знать об этом? Ты уверен?» и мальчик действительно слышал – этот голос как будто звучал повсюду. Он стал частью его организма, как язык или засаленные волосы. «Так ты уверен, сопливый пацан?».

– Как я могу быть в чем-то уверен, – не мог сдержаться Карл. – Я прочел дурацкую считалочку и оказался в комнате с говорящим осьминогом, который ведет себя, как не позволял себе вести мой директор в школе, не говоря уже о папе. Кому расскажу, не поверят. Хотя кому я расскажу?

Внезапно загудела красная лампочка. Осьминог встрепенулся, ослабив хватку, позволил Карлу свободно вздохнуть. Но мальчик уже не рисковал сбежать от него – у него ужасно болело тело – ему казалось, что его наказали за что-то действительно серьезное, но вряд ли бы к этому так серьезно отнеслись в его городе – может быть, потрепали, не больше. А тут тебя истязает настоящий осьминог и, кажется, это еще не все.

– Так я и знал, – прошипел головоногий, и его щупальца взлетели вверх так, что пять из восьми точно дотронулись до потолка.

– Что случилось? – робко спросил мальчик. – Мы взлетим на воздух? Я превращусь в осьминога? Или все люди на земле будут носить одно и то же имя. Например, Ральф. Дурацкое имечко. Ральф один миллион пятьсот тридцать семь…

– Он не справился, – грубо сказал длиннорукий. – Придется отдать тебя в руки Нэймеру номер…

Вот когда новость хочется изменить, отредактировать ее так, чтобы она звучала по-другому – например, он справился, или оставить все как есть, но дать шанс.

– Что за шутки, Осьминожка? – разозлился Карл. – Я не хочу другого Нэймера. Мы так славно спелись с Бонзом. Он меня понимает. Появится еще один и мне нужно будет налаживать с ним контакт А у нас не так много времени.

– С ним, я думаю, вы справитесь значительно быстрее, – ответил головоногий, вытягиваясь в разные стороны, превращаясь в плоскую доску.

– Да и я с Бонзом многое успевал, – продолжал спасать положение Карл. – Зачем мне другой нэймер?

Но положение уже было не спасти – щупальца вернулись на прежние места, вернув дисциплинирующие кольца мальчику, которые не унимался и продолжал кричать, уже не принимая во внимания участвующие в его успокоении все восемь щупалец:

– Я буду жаловаться. Вот только выйду отсюда, заявлю в общество охраны людей, что с нами делают животные. И тогда берегись, длиннорукий. Тебя ждет водяная клетка пожизненно.

В дверях появился странный субьект – длинный и довольно взрослый.

– Номер 8, проведи с ним операцию номер 9, – прошипел осьминог.

– Есть, – громко сказал новоявленный, подошел к Карлу, подождав пока головоногий снимет свои противные кольца и подтолкнул мальчика к выходу.

– Я сам пойду, – резко сказал он.

– Так положено на предмет… – ответил номер 8, по-солдатски, …на предмет отчетности.

И он туда же.

– Зануда, – не удержался Карл.

– Что? – не расслышал долговязый.

– Ну, да, я иду за тобой, потому что если не пойду, меня пришмякнет этот урод.

Карл поднялся и направился к двери. Его ждала следующая неприятная стадия. Как же ему хотелось вернуться в самое начало.

29

Коридор Карлу показался похожим на змею, даже на несколько десятков змей, связанных между собой хвостами. Когда он все же закончился, они сели в какой-то узкий, совсем не предназначенный для перевозки людей, лифт и стали спускаться, теснясь в нем, как сельди в бочке. Спуск тоже можно отнести к разряду продолжительных. Долговязый верзила почти без волос на голове, кроме редкой пряли в височной части стоял спокойно, протирая дыру в кабине лифта. Мальчика беспокоили несколько вопросов – на какое же они расстояние спускаются? Предположение – к самому ядру земли? И будут ли еще осьминоги? А то кто-нибудь и пострашнее. Вот бы знать с кем предстоит встретиться, тогда можно морально подготовиться. А так терзать себя – то ли существа с пастью, как у крокодила или пушистые безобидные котята. Хотя на последних можно было не надеяться.

Лифт остановился резко, как будто затормозил перед не соблюдающим правила движения пешеходом, и при выходе из него, мальчик никак не наделся, что за ним будет ждать еще один коридор – значительно темнее и унылее, нежели предыдущий. Не говоря о том, что он напоминал связанных между собой не змей, а удавов, в такой же числовой единице. Карл чувствовал себя заключенным – да и как иначе, если два человека идут по коридору и один из них здесь впервые, а другой – свой человек, они постоянно молчат, то возникает неприятное чувство конвоя – тебя куда-то ведут, и отнюдь, не для того, чтобы кормить мороженым.

– Знаешь, – сказал мальчик, чтобы снять завесу тишины, – я хочу сразу сказать, что мне уже старик тот в лодке не понравился, не говоря о многоруком генерале, и я намерен в скором времени уйти. Давай так, ты показываешь мне выход, а я забуду о том, что у тебя такое страшное лицо.

Агент молчал. Он продолжал идти, как игрушечный заяц, заводящийся ключиком на спине. Пока завод не кончится, он будет идти вперед, не сворачивая. Но его было достаточно не только на коридор, но и на глубокий лифт туда и обратно. Чтобы его остановить, нужно было что-то действительно серьезное. Только что? Агент ровно шел, переступая так, как наверняка его где-то учили, весь такой правильный, услужливый. Четко выполняющий инструкции и все делающий по режиму… Хороший. Отнюдь!

– Ты не справляешься, – неожиданно сказал мальчик. Нэймер номер 8 остановился. Ему явно это не понравилось. – И если ты лучший, – пожал плечами Карл, – тогда я… человек-летучая мышь.

– Я хороший агент, – возразил он.

– Не-а – повторил Карл. Восьмой остановился. Он немного нервничал, сжимая и разжимая кулаки.

– Да нет же, я хороший агент – чуть громче сказал «Восьмой». У него не было щупалец, но были другие чувствительные места.

– Вот ты говоришь, что ты хороший агент, – сказал мальчик, – тогда почему ты не говоришь со мной.

– О чем? – строго спросил длинный.

– Во-первых, где Бонз? – хитро спросил Карл, прищурился, и резко повернулся, чтобы посмотреть прямо в глаза.

– Это запретная информация, – растерялся агент, запнувшись в какой-то момент, но через мгновение уже продолжил путь, еще более вытягиваясь, и размахивая руками.

– Тогда ты плохой… – едва слышно сказал Карл, но этого было достаточно для того, чтобы долговязый остановился, поправил одежду и произнес:

– Его ликвидировали.

– Что? – не ожидал мальчик, подошел вплотную к «Восьмому», посмотрел вверх, примерно туда, где располагалась его голова. – Это означает, что его пах и все?! – воскликнул он. – Ты не умеешь шутить, значит это, правда? Но зачем?

– Он плохо справлялся, – ответил агент. – У него было три дня, чтобы все сделать, а по нашим меркам три дня возятся только с самыми отъявленными имяненавистниками. У тебя стандартное имя, и чтобы справиться нужно не более дня. А он и за три дня не успел.

Говорил он холодно, как будто ликвидировать и ущемлять в правах таких, как он – мальчиков, находящихся в поисках имени – вполне традиционное для него занятие.

– Но он же не причем, – возразил Карл, переходя на крик. – Он не виноват. Просто ни одно из имен, что он предлагал мне, не подходит. Не он же списки составляет. Он-то здесь причем. К тому же я выбираю.

– Нет, – сквозь зубы прошептал Восьмой, и было в этом шепоте и насмешка, и злость, и ненависть, – сейчас выбираем мы.

Следующие пятьсот метров говорить совсем не хотелось. Коридор странно вился и, казалось, что они здесь они уже были и этот мерзкий Нэймер специально его водит по кругу, чтобы свети с ума. И только у мальчика появилась мысль повторить школьный подвиг с побегом, и уже наметил, как он протаранить агента, сделав два шага назад для разбега и… как неожиданно появилась лестница вверх. Карл тяжело вздохнул, предполагая, что им придется снова долго подниматься, и это далеко не последний подъем-спуск, однако они поднялись только на одиннадцать ступеней, как показалась дверь. Вскоре они ее открыли… чтобы забыть о недавних трудностях. Всех неприятностях, словах, грубых, угрожающих жизни и достоинству. Чтобы Карл перестал думать о том, какой бы прием применить к Нэймеру, чтобы его обезоружить и доказать ему, что он не самый «хороший». Чтобы поверить в возможность существования имени для него. Нового имени…

Это был самый настоящий завод. Вокруг были длинные, короткие, средние трубы. Переходящие одни в другие, этакие лабиринты. В воздухе пахло сахаром. По лестницам бегали маленькие человечки в белом. Они подкручивали большие вентили, другие подавали огромные мешки, третьи переговаривались, четвертые – творили что-то действительно серьезное – принимали из резервуара горячую заготовку и помещали ее в холодный, чтобы потом целый экспертный совет мог дать слово по этой продукции.

– Что это? – удивился мальчик.

– Это наша лаборатория, – ответил агент. – Здесь создаются новые имена.

Мальчик от изумления открыл рот. Новые имена – те, которые еще не существуют, но в скором времени будут кому-то принадлежать. Как здорово. И он сейчас наверняка выберет себе одно из них. И злость сразу же испарилась, и появилось чувство благодарности к этому агенту и согласие с тем, что Бонз – был мальчишкой, неумехой, и он вряд ли бы смог дать ему настоящее имя. Вот этот – агент постарше и повыше – от него жди большего.

– Но нам не сюда, – сказал верзила вдруг, и Карл сперва не расслышал, разгадывая, какой из работников первым подойдет к нему и выдаст имя «с пылу, жару» – тот, что очень быстро бегает и ловко карабкается по лестницам или тот, что заправляет баки мешками с разной смесью. Или же те, что стоят и крутят ручку огромного механизма, вращающего лопату-мешалку. Или… но тут он обратил внимание на агента, что повернул голову в знак того, что они должны идти.

Они направились по коридору, более короткому, но вскоре нужно было снова сесть в лифт, чтобы спуститься нереально низко. К тому же их сопровождали трое маленьких человечков, чем-то напоминающие Бонза – такие же дети, только с взрослыми глазами. Они, все, как один, были одеты в темно-зеленые костюмы из грубой ткани, одинаково непричесанны и с налетом то ли сажи, то ли пыли на лице.

– А кто это? – шепотом спросил мальчик у «Восьмого».

– Подмастерья, – сухо ответил агент. – Выполняют самую черную работу.

Про черную работу он не успел спросить – лифт остановился, и они вышли. Помещение выглядело мрачно и уныло – стены из камней, каменные лестницы, как в замке. Подмастерья подбежали к двери, ругаясь и споря, кому ее открывать, наконец, отворили ее и попросили мальчика войти. Карл, ни о чем не подозревая, вошел в полную темноту, надеясь, что кто-нибудь догадается посветить внутрь. Дверь скрипнула, лягнул ключ в замке, и мальчик оказался в полной темноте, кроме маленькой дырочки от замочной скважины.

– Они будут охранять тебя, – сухо ответил агент, и застучал ботинками, с каждым шагом затихая.

– Охранять? – закричал Карл, не ожидая такого поворота. – Вы меня запираете? Но зачем? Нельзя разве просто получить список предлагаемый имен от вашего босса, я выберу и остановлюсь на каком-нибудь из них? Разве нельзя это сделать за столом? В более уютном месте. Чтобы там был свет. И зачем меня охранять? Я разве похож на преступника? Я ничего не совершал. Да, я не послушал Бонза и не стал будить этих сладко спящих, но я же выяснил, как их зовут…

Ему никто не ответил. По крайней мере, охранники могли стерпеть его возмущения, а «плохой-хороший агент» ушел. Карл остался один в темном помещении. Еще недавно он мог удобно растянуться на кровати, подкидывая теннисный мячик так, чтобы он отпрыгивал от потолка. Конечно, можно было представить, что где-то здесь есть кровать, в точности напоминающая его, стены того же цвета, но это было намного труднее, чем можно было предположить. Было холодно, мрачно, он хотел получить имя, а вместо этого он на глубине Земли, где-то около центральной его части, и его охраняют, как самого отпетого нарушителя. Но он не такой. Нужно им сказать об этом. Они просто все не так поняли.

– Пить, – попросил он.

– Хорошо, – ответил один из чернорабочих, и они снова стали ругаться, кому налить воды и поднести к камере. Но так как дверь нельзя было открывать, то они пожали плечами и разделили воду между собой. Но мальчик не так хотел пить, как узнать про это место, про то, зачем он здесь и надолго ли.

– Слушайте, друзья, – доверительно сказал Карл, думая, что настал тот самый момент, чтобы начать разговор, – вы мне не поможете…?

Они зашушукались, как будто решали, кто из троих будет помогать.

– Не поможем, – ответил один.

– И мы тоже когда-то попали на этот крючок, – сказали второй.

– Тот, кто на него попадает, нельзя спасать, – пропищал третий.

«Крючком» называлось это мрачное место, в которое шел Карл, думая, что его ждет «Диснейленд» и аттракцион с призом-именем в конце. А теперь выясняется, что они тоже когда-то… что? Пробуждение было быстрым.

– Неужто, и я могу стать таким? – спросил мальчик.

– О, да, – воскликнули подмастерья хором, и это им доставило огромное веселье.

По спине Карла пробежал холодок.