Текст книги "Вирус. Книга 2. Шаги апокалипсиса"

– Пока не знаю. Но в любом случае он оттянул на время ликвидацию. Я, конечно, не думаю, что ему удастся их уговорить, но обстановку Шудров пока разрядил.

– Слушай, а сколько вы ему патронов дали? – спросил Сукровин.

– Две обоймы. А что?

– Ну так… чтоб успел застрелиться, если что.

– Шутки у тебя, Дмитрий Палыч. – Дроздов глядел на собравшихся на дороге между домами людей.

Виктор отступил на пять шагов назад и, подняв руку, крикнул:

– Ближе не подходить!

Различного возраста мужчины, женщины и дети смотрели на него и медленно, но подходили. Когда расстояние между ними составило не больше пятнадцати шагов, Шудров снова сделал шаг назад и громко сказал:

– Я прошу вас, остановитесь! Ближе не подходить! Я хочу поговорить с вами!

– Нам не разговоры нужны, а врачи! – крикнул мужчина из толпы.

– Я понимаю! Я все понимаю! Но я хочу вас спросить! У кого в городе есть родственники или близкие друзья? Поднимите руки.

– Зачем?! Нам врачи нужны!

– Мы скоро все подохнем! «Скорые» надо вызывать!

– Да они сюда не поедут! Вон сколько спецназа и полиции нагнали! – раздавались возмущенные крики.

– Я понимаю. Но прошу вас ответить! – Виктор убрал пистолет в кобуру. – У кого есть родственники и друзья в городе?

– Давайте ответим. Чего, в самом деле, стесняться? – закашлявшись, предложил мужчина лет пятидесяти и поднял руку.

Глядя на него, стали поднимать руки все собравшиеся. Виктор закивал и продолжил:

– У всех, значит! Я так и знал! А теперь я вас спрошу… Вы хотите, чтоб они умерли?!

Люди стали с негодованием переглядываться. Одна пожилая женщина упала и, задыхаясь, стала биться в судорогах. Все расступились и отошли от нее на несколько шагов. Через минуту она дернулась несколько раз и замерла.

– Никто из нас не хочет, чтобы наши друзья и близкие погибли! – громко говорил Виктор. – Так случилось, что этот страшный вирус попал в наш поселок. Я так же, как и вы, считаю, что наша власть должна нас спасать! И я не сомневаюсь, что она бы спасла нас! Одна беда: вакцины или лекарства еще не существует. Вы же все смотрели телевизор и на протяжении нескольких месяцев видели, что происходит в мире! Этот вирус беспощаден и убил уже миллионы людей. Да, ни я, ни вы не ожидали, что нам придется столкнуться с ним здесь, у нас! Ведь он был так далеко. Но так случилось, и сейчас уже ничего не сделать! Вон там стоят полицейские и спецназ! Они не дадут вам выйти за оцепление и правильно сделают, как бы ужасно это ни звучало!

Люди гневно кричали:

– Почему нас бросили и врачей не пускают?!

– У меня муж умер!

– А у меня мать и бабушка!

– И у меня муж и сын лежат больные!

– Они списали нас?! Мы же еще живые!

Виктор поднял руку и продолжил:

– Я так же, как и вы, сначала возмущался и требовал, чтоб прислали врачей или эвакуировали жителей! Но потом я понял, что они правы! Если хоть один человек попадет в город, то будут тысячи умерших! Многие из вас сами виноваты в том, что заразились! Почему не выполнили требования и не остались в квартирах, а стали ходить по соседям?.. С самого утра по двору ходили и предупреждали всех находиться дома и никуда не выходить! Почему большинство проигнорировало эти предупреждения?!

Из толпы послышались возгласы:

– Так мы искали помощи!

– «Скорая» не ехала!

– Не верилось, что это вирус!

Виктор обратил внимание, что из подъездов шестого дома вышли еще несколько человек и направились к ним. Он посмотрел на небо, отмечая наступающий вечер.

Дождавшись, когда люди подошли, Шудров продолжил:

– Никто не верил, что это вирус! Но так случилось. Из пятого дома смогли эвакуировать почти шестьдесят человек! Спасли даже тех, кто закрылся в квартирах, в подъездах, где большинство людей были заражены.

– А нас спасать не будут?! – спросила женщина лет сорока, державшаяся за мужчину.

– Отвечу честно! Нет, не будут. Вас не могут спасти! Но вы же не хотите убить весь город?.. Надо продержаться до утра! И если утром будут выжившие, то их отправят в медицинский центр, для изучения.

– То есть нам здесь подыхать?.. То есть мы тут, как подопытные мыши?! – закричал мужчина лет тридцати пяти. – Лично я не собираюсь просто сидеть и умирать! Мы все платили и работали на это государство, а нас даже спасать не собираются! Я такого понимать не хочу!

– А чего ты хочешь?! Хочешь прорваться через оцепление и прибежать в больницу, чтоб убить всех врачей, а чуть позже погибнет весь город?.. Ты этого хочешь?! – спросил Виктор.

В этот момент мужчина лет шестидесяти упал на колени, его стошнило.

Люди расступились и перевели взгляд в сторону оцепления. Молодой мужчина, который спорил с Виктором, закричал:

– Идемте к ним! Они должны нас спасти! Чиновников они спасают, а мы чем хуже?! Они не посмеют стрелять! Иначе мы все сдохнем! Лично я жить хочу! Если вы не хотите, то сдыхайте!

– Стойте! Сейчас тут, в наших домах, десятки квартир, где погибли люди! Я прошелся по ним и видел ужасные картины! Умершие женщины и дети, погибшие семьи! Неужели вы хотите обрушить волну этого смертельного вируса на Углич?! Если кто-то и сможет дойти или добежать до оцепления, вы заразите тех, кто там стоит! Вы этого хотите?! Я понимаю, что вам страшно! Мне тоже страшно! Но надо собрать всю волю и разойтись по квартирам! – убеждал Виктор. – Предлагаю, кому трудно находиться одному, пройти в здание администрации! Вместе будет легче и не так страшно!

– Тебе страшно?! У тебя вон перчатки, маска специальная, и подходить ближе не разрешаешь! Так-то говорить легко! Мы все сдохнем, а он потом спокойно уйдет! – не унимался мужчина.

Из толпы вышла молодая женщина и посмотрела на Шудрова:

– Витя, а твои где?

Он узнал ее и, сглотнув вязкую слюну, ответил:

– Здравствуй, Катя. Маринку и детей эвакуировали.

– А… – кивнула она и обреченно продолжила: – Значит, бросила меня моя подруга. А Вовка мой пластом лежит дома. Хорошо, что Стёпу два дня назад маме в Углич отвезли. А твоих, значит, спасли?

– Их эвакуировали. Они сейчас изоляцию проходят. – Виктор глядел на Катю, а в памяти всплывали моменты общих праздников и пиво с футболом, который смотрели с Вовкой.

– Свою семью спрятал, а нас уговаривает остаться и подохнуть! – крикнул молодой мужчина.

– Да и сам с маской и перчатками! И подойти не разрешает! Надо идти к оцеплению, пока не поздно! – поддержал его мужчина постарше.

– Что вы делаете?! Зачем вы ведете всех на смерть?! Вас не выпустят и даже не подпустят к оцеплению! – пытался остановить их Виктор.

– Не слушайте его! Надо идти и требовать медицинской помощи! – Молодой мужчина направился к выходу со двора.

– Ну так идите! Идите и покажите всем, что сможете дойти и потребовать! А другие посмотрят!

Двое мужчин и три женщины пошли в сторону оцепления. Остальные стояли и глядели то на Виктора, то на уходящих.

В этот момент полная женщина лет пятидесяти, шатаясь, отошла к углу дома, оперлась о стену и стала оседать на землю. Прийти на помощь ей никто не стремился. Все взгляды были направлены в сторону оцепления.

– Остановитесь! Покидать зону изоляции запрещено! – потребовал мужской голос из аудиоколонок.

Люди, не останавливаясь, шли к дороге. Кто-то поднял вверх руку с белым носовым платком, медленно приближаясь к линии оцепления. Дроздов смотрел в сторону шедшей со двора толпы и сказал:

– Карабас, десять шагов.

– Принял, – ответил тот и продублировал дальше: – Десять шагов! Без команды!

Через минуту глухие щелчки автоматического оружия остановили и оставили лежать на асфальте тела мужчин и женщин.

Собравшиеся во дворе жители повернулись и посмотрели на Виктора.

– Я же предупреждал! Вам не дадут покинуть зону оцепления! Прошу вас, вернитесь в квартиры! Кому страшно, проходите в здание администрации и помещение магазина! – громко сказал он.

– Как же так, сынок? Нас не будут лечить? – сделала три шага к нему пожилая женщина.

– Простите, бабушка. Нельзя этого делать, – ответил он, стараясь не смотреть на нее.

– Сволочь ты, Витя. Тетя Лена, идемте, – подошла к бабушке Катя и, помогая ей, добавила: – Что же вы нас не предупредили?

– Катя, да никто не знал! Поверь, – попытался оправдаться он.

– Сам вон с маской стоишь, а мы что, подопытные? – подошла еще одна женщина, прижимая платок к носу и тяжело дыша.

– Как только тебе не стыдно?!

– А еще полицейский. Тьфу!

– Двинуть бы тебе по морде! – подключился к возмущенной толпе мужчина лет сорока.

– Да я… Мне-то за что? Я же… – Виктор отступил на два шага, пропуская людей к зданию администрации.

– Вить, я чего-то не понял! Я же не заражен! Меня что, тоже не выпустят? – остановился в десяти шагах от него молодой мужчина.

– Серёга, а зачем вышел сюда?

– Так я думал, что объявят о чем-то. Люди собирались, и я вышел. Мои-то дома сидят. Так я тогда пошел домой.

– Стой! Я бы тебе не советовал! У твоих самочувствие как?

– Нормально. Мы никуда не выходили, и к нам никто не приходил. Ты чего думаешь, что я?..

– Ты же рядом с людьми стоял, а многие из них с симптомами.

– Так я… Твою ж!.. Вот я дурак! – Сергей хлопнул ладонью по лбу. – А что теперь делать-то? Вот я попал, дурак!

– Предупреди жену, чтоб сидели дома и никуда не выходили.

– Точно! А то сейчас искать меня пойдет! – ответил Сергей и подбежал к подъезду шестого дома. – Оля! Оля!

– Ну что там? – вышла на балкон третьего этажа женщина.

– Сидите дома! Никого не пускайте! Слышишь?! Никого вообще! И Полине скажи, чтоб не плакала!

– А ты?! – спросила жена.

– Я пока не приду! Мне к вам нельзя теперь!

– Почему?! – не поняла она.

– Ну, нельзя! Главное, вы никуда не выходите, пока не придут эвакуировать! И никого… Слышишь?! Никого не впускайте в квартиру!

– Да слышу я! А ты как же?! – смотрела вниз жена.

– Мне нельзя теперь к вам! Всё, сидите дома и не высовывайтесь! – Сергей вернулся к невысокому забору, отделяющему автостоянку у здания администрации от двора.

Люди медленно проходили мимо к административному зданию. Виктор обратил внимание на трех человек, стоящих метрах в шестидесяти от него у четвертого подъезда седьмого дома. В нарастающем сумраке вечера лиц не было видно, но четко просматривались двое мужчин и женщина. Они давно стояли и глядели на происходящее, но ближе не подходили.

– Дядя, а мне что делать? – потянул его кто-то сзади за штаны.

Виктор дернулся и повернулся. Перед ним стоял мальчик лет восьми и смотрел на него, подняв голову вверх.

Шудров отошел от него на шаг и громко произнес:

– Чей ребенок?

– Это Люськин, из шестого дома! – проходя мимо, ответила пожилая женщина.

– Тебя как звать? – спросил он, глядя на мальчика.

– Гена.

– Прямо как крокодила из мультика, – улыбнулся Виктор. – А мама твоя где?

– Она дома… спит и не просыпается, – ответил мальчуган. – Я ее будил, а она не просыпается.

– Ты иди со взрослыми, вон, видишь дверь?..

– Я не могу.

– Почему?

– Дома еще сестренка осталась.

– А сестре сколько лет?

– Она маленькая еще. Ей только год исполнился, – Гена повернулся и пошел к одному из подъездов шестого дома.

Виктор смотрел вслед мальчику, и чувство стыда сдавило грудь. Он, взрослый, здоровый мужик, офицер полиции, испытывал угрызения совести, что восьмилетний малыш думает не о себе, а о своей младшей сестре.

– Гена! Гена, постой! – окликнул он мальчика.

– Слушай, ты, значит, за старшего будешь? – подошел к Виктору мужчина лет шестидесяти.

– Наверное.

– Трошев Сергей Дмитрич, – представился мужчина. – Я водителем на «скорой» работаю. У меня медикаменты есть, целый пакет. Может, пригодятся, если все уж там сидеть будут?

– Конечно, пригодятся, несите сюда. – Виктор обернулся и позвал: – Серёга! Тут у мужчины лекарства есть! Помоги ему, и организуйте там, внутри, воду!

– Хорошо! А воду где брать?! – оживился Сергей.

– Берите все, что есть в магазине!

– Так потом счет выставят!

– Я им выставлю! Я им такой счет выставлю, что оплачивать запарятся! Берите под мою ответственность! Я пока с мальчишкой пойду, проверю! – крикнул он и подошел к Гене. – Ну что, пошли?..

Мальчик обрадовался и побежал в подъезд. Виктор догнал его на втором этаже и, положив руку на плечо, негромко сказал:

– Гена, ты подожди меня здесь. Хорошо?

Мальчик кивнул и протянул ему ключ. Виктор надел маску и снаружи, рукой в перчатке, протер стекла.

Шудров открыл дверь и вошел в квартиру. В прихожей горел свет, и он быстро заглянул в комнату. В гостиной никого не было, и Виктор прошел в детскую. На кровати лежала с закрытыми глазами молодая женщина. Он достал термометр и направил луч на ее лицо. Взглянув на дисплей, отключил его и засунул под ремень. Без сомнения, мать Гены была мертва.

В детской кроватке, держась за спинку, стояла девочка и смотрела на него.

– Ну, привет! – наклонился он к ребенку.

Осмотрев комнату, Виктор взял детский комбинезон, еще несколько вещей и пол-упаковки памперсов. Выйдя на лестничную площадку, он отдал вещи Гене и сказал:

– Спускайся и жди на улице.

– А мама проснулась? – спросил мальчик.

– Мама будет отдыхать, а вы пока побудете в другом месте. Спускайся и жди меня.

– Хорошо. – Гена взял вещи и пошел вниз.

Виктор вернулся в квартиру, взял одеяло, завернул в него девочку, подхватил ее на руки и спустился на улицу.

Лучи нескольких прожекторов с разных сторон разрезали темноту густого вечера. В нескольких местах двора сохранялись мертвые зоны, куда не попадали лучи света, и там царил мрак.

– Это кто у тебя там? – встретил его Сергей.

– Тебе лучше у него спросить, – кивнул Виктор в сторону Гены.

– Это твоя сестренка?

– Да. Ее Надя зовут, – ответил мальчик.

– Надя – это хорошо! Это значит – надежда! Правильно, Вить?.. Давай ее мне, – протянул руки Сергей.

– Держи! – Виктор передал ему ребенка и добавил: – Да, Надежда – это хорошо… Серёга, медикаменты принесли?

– Да. Только там еще две женщины умерли. Пришлось вынести их на улицу, – ответил тот, прижимая девочку к себе и поправляя одеяло.

– Вы голыми руками выносили? – смотрел на него Виктор.

– А как еще?..

– Так ты понимаешь?

– Вить, все я понимаю. И что ты хочешь сказать, тоже знаю. Ты с нами?..

– Да, сейчас подойду. – И он крикнул вслед: – Серёга, посчитай, сколько там людей и детей, надо бы отдельно разместить!

– Сделаем! Давай подходи! А то я с Надеждой один не справлюсь! – улыбаясь, ответил тот.

Виктор прошел к седьмому дому, пересекая луч прожектора, разрезавший темноту в промежутке между домами. В наступающей ночи двор трех многоквартирных домов выглядел зловеще. В разных местах на земле лежали тела умерших.

Он сорвал с головы маску и глубоко вдохнул. Прохладный осенний воздух приятно щекотал легкие. Густая, зловещая темнота добавила страха в этот замешанный из жизни, вируса и смерти коктейль.

От всего происходящего и так было не по себе, а в этой ночной тьме от каждого шороха бросало в дрожь. В памяти постоянно всплывали квартиры и трупы хозяев. Шудров пытался отвлечься от этих ужасных картин, но они раз за разом проплывали перед глазами.

Виктор присел на капот припаркованной машины и посмотрел на луч прожектора, который выхватывал из темноты тела двух женщин, лежащих на асфальте у дома. Он отвернулся и, опустив голову, закрыл глаза. Хотелось мгновенно забыть все, что он увидел, но весь кошмар происходящего вновь всплывал перед ним. За последние шесть часов участковый схватил такую дозу смерти в различных ее проявлениях, что его могло стошнить в любой момент. Было только одно желание: чтобы все закончилось, и как можно быстрей.

Виктор поднял голову, открыл глаза и хотел рукой провести по лицу, но посмотрел на перчатку, перехваченную скотчем у локтя.

– Вот бы сейчас вытер лицо! – произнес он вслух, улыбнулся и продолжил рассуждать: – А чего толку-то? Наверное, и так подхватил уже? Мальчишка за штаны дергал, да и на мне этого вируса точно целый килограмм. Интересно, а его в чем меряют? Бляха, точно крыша едет… нашел о чем думать, – усмехнулся он и взглянул вверх. – Бляха, а чего они фонари не включили?..

Виктор достал рацию и запросил:

– Первый, ответь Кэпу.

– Слушаю тебя! – ответила рация знакомым голосом.

– Прожектора – это хорошо, но не мешало бы и уличное освещение во дворе включить.

– Сейчас разберемся. Как у тебя обстановка?.. Тех, кто пошел к оцеплению, пришлось ликвидировать. – Дроздов говорил спокойно, и это придавало Виктору уверенности, что все под контролем.

«Этот подполковник точно знает, что делает. Он точно вывезет всю эту ситуацию», – успел подумать Шудров и ответил:

– Да, я видел. Часть жителей шестого и седьмого домов расположились в здании администрации и в помещении магазина.

– А почему там? – не понял Дроздов.

– Да потому что боятся люди, подполковник. А вместе не так страшно. – Виктор хотел выругаться, но сдержался.

– Вить, смотри… – подошел к нему Сергей. – Значит, взрослых сорок четыре человека и девять детей. Надежда десятая, самая главная.

– Первый, тут мне доложили… Взрослых сорок четыре человека и десять детей. Все они там, где я сказал, – передал Виктор.

– Понял тебя. Там тебе кто-то помогает?

– Да, Серёга, таксист. Он из шестого дома.

– Таксист? – переспросил Дроздов.

– Комаров Сергей, таксистом работает, – пояснил Шудров, глядя на Серёгу.

Тот, улыбаясь, выпятил вперед грудь, показывая на нее рукой и намекая на будущую награду.

– Это хорошо. А твой помощник маску и перчатки надел?

– Нет, ему не надо. Уже поздно.

– Понял тебя. Что планируешь дальше?

– Чем хороша ночь, так это тем, что окна светятся. Планирую продолжать проверку седьмого дома. Через десять минут начну четвертый подъезд. Первый, решите вопрос с уличным освещением: фонари не горят и много темноты во дворе, а это совсем не радует.

– Я понял тебя, с этим вопросом сейчас разберемся, – отозвался Дроздов.

Виктор зацепил рацию на ремне и посмотрел на Сергея.

– Ну что, пойдем, командир? – спросил тот.

– Не, я подъезд проверять. А ты побудь там, с людьми. И, Серёга, больше с детьми будь. Взрослые… – Он встал и махнул рукой. – Со взрослыми все понятно, а дети… – Шудров старался подобрать слова. – Вдруг получится.

– Я понял тебя. Ты только не забудь, что мои в квартире сидят и ждут эвакуацию. Если я того… то ты их вытащи отсюда. – Сергей говорил спокойно.

– Вытащим, Серёга. Всех, кого можно, спасем, – ответил Шудров.

– Ловлю на слове, Витёк! – Комаров повернулся и пошел к зданию администрации.

15

Осенний вечер еще не стал ночью, но тьма уже полностью приняла всех в свои объятия. Прожектора плотными лучами били от зоны оцепления в сторону домов, по кругу. Ударившись о фасады пятиэтажек, свет разливался вокруг, создавая освещенное пространство.

Дроздов отошел от микроавтобуса, внимательно посмотрел на яркие лучи, потом бросил взгляд на столбы уличного освещения и обернулся:

– Дмитрий Палыч, а ведь он прав! Если столбы не работают, то у них там темновато!

– Согласен, – подошел к нему Сукровин. – Прожектора пробивают в промежутках между домами и от гаражей с той стороны, но и там преград хватает.

– А где эта… главврач?

– Заместитель главного врача. Переодеваться пошла.

Дроздов непонимающе взглянул на полковника.

– Что ты на меня так смотришь? Одежду ей привезли более удобную, – сделав гримасу, улыбнулся Сукровин.

– А, ну да, чего тут на каблуках рассекать… Дмитрий Палыч, организуй мне номер местного энергетика. У нее должен быть.

– Хорошо. Дроздов, а давай я его напрягу, чтоб уличное освещение включил?

– Напряги, Палыч. Только чтоб через двадцать минут фонари горели.

– Мужчины, а вот и я! – подошла к машине Астахова.

– Ё-о!.. – повернулся к ней Сукровин. – Выглядите, как олимпийская чемпионка по … Ну, отлично выглядите!

Дроздов взглянул в ее сторону и спросил:

– А в пакете что?

– Бутерброды, домашние котлетки и горячий кофе в термосе. Вы же голодные, вот и перекусите. – Она поставила пакет на сиденье микроавтобуса.

– Сашенька, вы наша спасительница! Перекусить – это мы всегда! – Сукровин заглянул в пакет.

– Дмитрий Палыч, займись делом, – посмотрел на него Дроздов.

– Всё, сейчас! – Сукровин повернулся к Астаховой и показал, что надо отойти поговорить.

Дроздов пошел по дороге, осматривая бойцов в оцеплении и прикидывая, где добавить освещения. Послышалась мелодия сотового. Он достал трубку.

– Привет. Как у вас дела? С ума сходите?.. А чего? Вот бы мне так устать в постелях валяться… Дети как?.. Понятно. Ну вот видишь, на удаленке им и учиться проще. Хоть в этом плюс есть. Когда закончится?.. Пока не знаю, думаю месяца два-три точно в таком режиме будем… У меня все нормально. Да я тут недалеко, двести километров от Москвы. А тебе кто сказал?.. А, понял. Да, Костя погиб. Обо всем потом… Не переживай за меня. Ладно, детям привет. Целую тебя… Хорошо, буду беречь себя. Все, пока. Целую.

Он спрятал трубку в карман и посмотрел на часы. Повернувшись, пошел обратно.

– Дмитрий Палыч, что у нас с уличным освещением? Почему фонари не горят? – спросил Дроздов, подойдя к микроавтобусу.

– Я разговаривал с этим Хряповым. Это их главный здесь по электрике. Он сказал, что пока команды от руководства не будет, не включат. А начальство его в Ярославле, а основное в Москве. – И Сукровин посмотрел на Астахову.

– Да, он сам не местный. Такой… своеобразный человек, – добавила она.

– Что?.. Дмитрий Палыч, набери его! – Дроздов чувствовал, что начинает разгораться.

– Сергей Николаевич, Сукровин говорит. Руководитель спецгруппы подошел, хочет с вами поговорить… – Полковник протянул трубку Дроздову, но тот показал, чтобы он включил громкую связь.

– Начальник не начальник, мне какая разница?! Я же вам объяснил, выходите на мое руководство, пусть дадут мне распоряжение! – донесся из трубки мужской голос.

– Сергей Николаевич, это подполковник Дроздов. У нас тут ЧП, и необходимо, чтоб вы дали команду и включили уличное освещение.

– Послушайте, я уже объяснил вашему коллеге, что вам надо выйти на мое руководство. А ЧП не ЧП, это меня не касается. Дадут команду – включу, а попусту не беспокойте меня. Тем более что рабочий день закончился.

– Слушай сюда, начальник ты обсосанный! С тобой разговаривает подполковник Дроздов, центральный аппарат ФСБ. Если через десять минут здесь не будет освещения, ты станешь сам с фонариками бегать и светить. Ты меня понял?!

– Во-первых, не надо мне угрожать! Я не собираюсь разговаривать в таком тоне! Вашему товарищу я уже все объяснил. А во‐вторых, я сейчас позвоню прокурору, и завтра же мой юрист напишет заявление. За оскорбление вам придется ответить. Я этого так не оставлю!

Услышав ответ, Сукровин, второй рукой закрыл себе глаза, предчувствуя реакцию Дроздова.

– Что-о?! Где ты находишься, урод?.. – Подполковник кипел. – Я сейчас приеду к тебе вместе с прокурором и прямо при нем макну твою тупую голову в унитаз! Ты мне сейчас уличное освещение включи, а потом сам со своим начальством согласовывай!

– Это переходит все границы! Я не буду с вами разговаривать! – отозвался Хряпов и прервал разговор.

– Адрес этого? – Дроздов взглянул на Астахову.

– Я покажу… – нерешительно ответила она.

– Карабас! – крикнул Дроздов.

– Звал, Владимирыч?! – подбежал спецназовец.

– Паша, возьми трех человек с собой, и притащите сюда ко мне одного хмыря! Александра Аркадьевна вам покажет адрес.

– Понял.

– И, Карабас, если что… разрешаю всё! Но когда его возьмете, первое – это уличное освещение чтоб включил! И если у него будет сломан нос, я ничего не скажу.

– Понял. Сделаем, Владимирыч, – улыбнулся Карабас и показал Астаховой, чтобы шла за ним.

– Дроздов, – подошел к нему Сукровин, – я тебя прошу, ты только не убивай его, этого Хряпова.

– Дмитрий Палыч, знаешь, что убивает меня в этих зажравшихся чиновниках?.. Что как только они становятся пусть маленькими, но начальниками, сразу отрываются от земли. Становятся сразу такими крошечными, но уже пупочками Земли. А уж если путем лицемерия и лизоблюдства выросли до начальника средней руки, то все, пиши пропало. И тогда опустить таких обратно на землю можно только радикальными методами.

– И все же, я прошу тебя, не убивай. Может, он еще исправится?

– Обещать не могу, но шансы искупить свою вину я ему дам, – ответил Дроздов и залез в микроавтобус.

Сукровин через минуту опустился на сиденье напротив и, взглянув на пакет, сказал:

– Дроздов, может, перекусим?

– Так без хозяйки как-то не того… нехорошо. Приедет, тогда и поедим.

– Ну хорошо, подождем, – согласился полковник.

Дроздов откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Скопившаяся усталость готова была отключить сознание и бросить его в сон… но мелодия сотового вмиг вернула в реальность.

– Слушаю, Карабас. Взяли?.. Хорошо. Пусть включит уличное освещение в поселке. – Дроздов посмотрел на Сукровина и шепотом сказал: – Посмотри, сейчас включит.

Полковник кивнул и выпрыгнул из машины.

– Карабас, повиси пока на связи, – попросил Дроздов и, включив динамик, положил трубку рядом на сиденье.

– Дроздов, включили! – крикнул Сукровин и заглянул в микроавтобус. – Только во дворе темно, четыре фонаря всего горят на три дома.

– Карабас, вези его ко мне! Ребят посади, пусть гонят сюда его служебную и личную машины! – громко командовал Дроздов.

– Понял, Владимирыч! – откликнулся Карабас.

Подполковник спрятал трубку в карман плаща и пошел к дороге, ведущей во двор многоквартирных домов. Подойдя к оцеплению, Дроздов отчетливо видел в луче прожектора тела убитых людей. Идти внутрь двора без защитного костюма было нельзя, и он зашагал дальше, где с другого торца седьмого дома был второй проход во двор.

– Владимирыч, что-то надо? – спросил его спецназовец, когда он подошел к оцеплению.

– Сёма, возьми большой фонарь. Хочу заглянуть во двор.

– Глеб! – позвал спецназовец и, взяв фонарь, отправился впереди Дроздова.

Подполковник шел за бойцом и следил за лучом света, который разрезал темноту и освещал деревья, кусты, скамейки и припаркованные машины.

Они остановились на дорожке между пятым и седьмым домом. Дроздов обернулся и увидел сзади еще одного спецназовца, который прикрывал его со спины.

– Сёма, посвети вдоль седьмого, по двору.

– Понял! – И боец медленно направил свет вдоль дома.

Два фонаря, горевшие на столбах, слабо освещали пространство перед подъездами, а детская площадка полностью тонула в темноте. Недалеко от одного из подъездов, на асфальте, лежали два трупа.

– Владимирыч, смотри… – Сёма направил свет на детскую площадку.

У качелей лежали тела подростка и мужчины, а к ним медленно, шатаясь и кашляя, шла женщина. Она схватилась за ствол дерева и, протянув руку к ним, попросила:

– Помогите. Спасите нас.

– Уходим, – спокойно сказал Дроздов.

– Глеб, уходим! – продублировал Сёма, и шедший сзади боец стал теперь первым и начал движение обратно.

– Куда вы?.. Помогите! – Женщина отошла от дерева и упала.

Сёма стал отступать, убирая свет, и она скрылась в темноте.

Они вышли за оцепление. Дроздов взял у бойцов бутылку воды, жадно сделал пять глотков, потом набрал в пригоршню воды и умылся.

– Владимирыч, давай полью? – предложил Сёма.

– Да не, не надо. Я уже всё. Держи… – Дроздов отдал ему бутылку.

– Как в фильме ужасов побывали, аж передергивает… – Сёма отхлебнул и передал бутылку следующему.

– Это мы только заглянули, а те, кто внутри, видят такую картину постоянно, и она ухудшается с каждой минутой. Морально это убивает больше, чем физически.

– Да куда уж больше?.. И так жесть такая, трупы по двору… – Сёма снял специальный шлем и балаклаву. – Фух-х, жарко.

– Ладно, смотрите тут, повнимательней. Если что, работайте без команды. – Дроздов направился к микроавтобусу.

– Вон, подъезжают, – сказал Сукровин и предупредил: – Дроздов, держи себя в руках.

– Не переживай, Дмитрий Палыч, не убью, – улыбнулся он.

Одна машина остановилась у автобусной остановки, а две иномарки представительского класса проехали дальше, припарковавшись недалеко от микроавтобуса.

Карабас подвел полноватого мужчину лет пятидесяти. Губа его сочилась кровью.

– Владимирыч, мы не виноваты, он сопротивлялся… – Карабас подтолкнул его к Дроздову.

– Вы за это ответите! Я просто так этого не оставлю! – возмущался мужчина.

– Сергей Николаевич? – посмотрел на него Дроздов.

– Да! Хряпов Сергей Николаевич! Ставлю вас в известность, что прокурор уже осведомлен о ваших действиях!

– Видно, до нас еще позвонил, – вставил Карабас.

– Прошу прощения за излишнюю грубость моих сотрудников, но вы тоже не услышали меня с первого раза, – спокойно произнес Дроздов.

– Ваши извинения меня не интересуют! Я буду требовать привлечения вас и ваших подчиненных к уголовной ответственности! – поправляя порванный на плече пиджак, отреагировал Хряпов.

– Хорошо, это ваше право. А пока ответьте мне на вопрос. Почему половина фонарей уличного освещения не горят?

– Не горят, значит, так смотрели за этим! – трогая пальцами разбитую губу, ответил Хряпов. – В этом нашей вины нет! За это отвечает их местная власть! И вообще у этого поселка долг большой, пусть сидят без света!

– Мы почему и просили вас включить освещение. Обстановка сложная. Кроме того, что там вирус, так еще и темно, – объяснил Сукровин.

– То платить не хотят, то вирус придумают! Посидели бы в темноте, ничего бы с ними не случилось. Они уже месяц сидят без освещения и не возмущаются! – Хряпов поправил воротник рубашки и галстук.

– Я так понимаю, что вы присланный начальник? – взглянул на него Дроздов.

– Да, поверьте, я тут ненадолго, – недовольно ответил Хряпов. – По мне, такие поселки ликвидировать надо, они же только затраты увеличивают.

– Как вы интересно рассуждаете. А людей, жителей куда? – спросил полковник.

– А это меня не касается!

– Одних не касается, другие за лампами не смотрят, как полагается… Видишь, Дмитрий Палыч, а в определенный момент отвечают за все простые жители. Ладно, Карабас, машины его забрать. А вас я больше не задерживаю. – Дроздов повернулся и пошел к оцеплению.

– Что значит «не задерживаю»?! – бурно отреагировал Хряпов. – Подождите! Назовите свои фамилию, имя и отчество! Свидетелей у меня достаточно, встретимся с вами в прокуратуре! И на каком основании вы забираете мои машины?! Это какой-то разбой с большой дороги!

– Вот дурак… – покачал головой Сукровин.

Дроздов остановился, сильно сжал перед собой ладони, поднял лицо кверху, сначала зарычал, а потом крикнул:

– Карабас!

– Да, Владимирыч! – направился к нему спецназовец.

Дроздов повернулся и подошел к Хряпову. От его взгляда, полного ненависти и презрения, того передернуло. Глядя чиновнику прямо в глаза, Дроздов сказал:

– Дмитрий Палыч, знаешь, что самое обидное?

– Я прошу, держи себя в руках. Он просто не понимает, что говорит. – Сукровин предусмотрительно стоял от него шагах в трех.

– Почему это я не понимаю, о чем говорю?! Я требую объяснений и не даю разрешения на использование своих машин! – отводя взгляд, ответил Хряпов.