Текст книги "Вирус. Книга 2. Шаги апокалипсиса"

…Но если этот вирус так опасен, то почему раньше карантин не ввели? А то, что он опасен, я вижу сам, и всё, что говорили по телевизору, оказалось правдой. Но почему же так поздно? Да, он, несомненно, прав. Если такой вирус выйдет в город, то его не остановить. А наши люди, как и моя команда, будут бегать, и улыбаться, пока не заболеют. А потом будут винить всех вокруг, только не себя… Надо будет позвонить Кате, чтоб никуда с Танюшкой не выходила. И Ленка пусть дома сидит. Не дай бог, чтоб он попал в Москву, этот чертов вирус.

…Что же теперь делать? Какой помощи он хочет от меня? Чем я могу ему помочь? Ладно, позвонит – спрошу».

Капитан размышлял и смотрел в сторону берега.

8

Дроздов присел у воды и, зачерпнув ладонью, умылся. Холодная речная вода освежила. Стряхнув капли с рук, он подошел к микроавтобусу.

– Дмитрий Палыч, кофейку нальешь?

– Конечно, – ответил Сукровин и достал термос. – Ну что, уговорил капитана?

– Перезвоню чуть позже. Ему нужно время, чтобы все это осознать, – отозвался Дроздов и взял протянутую ему пластмассовую чашку.

– Неужели он задумался?

– Я ему просто объяснил: все, что он видит у себя на теплоходе… все это будет происходить в любом городе. И против таких аргументов, Дмитрий Палыч, не устоять. И я, и ты, и любой другой мужчина, если он не законченный эгоист, не захочет, чтобы такое коснулось его близких. Поэтому я уверен, что мы договоримся. – Дроздов сделал два небольших глотка кофе.

– Да, что ни говори, а аргументы железные. Удивляюсь я на тебя, Дроздов. Это ж как надо убедить человека, чтобы он сам готов был погибнуть?

– Важно, Дмитрий Палыч, за что умереть. За колбасу с водкой или своего начальника человек на смерть не пойдет, а вот за своих детей, близких – пойдет.

– А как же за страну?

– А за страну – это фактически за родных и близких. Потому как если не будет страны, то и родных не будет. Вот и все объяснения. – Он снова хлебнул кофе.

Сукровин налил себе из термоса и достал маленькую железную фляжку. Добавив в чашку коньяку, он глазами предложил Дроздову, но тот отказался.

Он допивал кофе и не сразу услышал вибрацию сотового.

– Дроздов, это не мой, – посмотрел на него полковник.

Тот поставил чашку на сиденье и достал телефон.

– Здравия желаю, товарищ генерал! – Он глазами показал Сукровину, кто звонит. Отошел на два шага от машины и продолжил разговор. – Да, слушаю. Не, ну так он… Да, ликвидировали. Пытались. Я лично предупреждал, что зону оцепления покидать нельзя. Александр Иваныч, я готов передать руководство операцией полковнику Сукровину и отбыть для дачи объяснений… Да не лезу я в бутылку. Так пусть Богданов вместе со всей генеральной прокуратурой приедет и руководит. Он, наверное, считает, что мне доставляет удовольствие расстреливать кого-то?.. Я понял. Так ведь все нормальные люди понимают, что я не для себя стараюсь… Не все?.. Понял. А, ясно. А директор что? Понял. Служу России. По «Булгакову»? Готовимся к проведению завершающей стадии. Да, немного сил не хватает, но закончим как можно быстрей. Александр Иваныч, а администрация президента как отреагировала на жалобу?.. Понял, это радует. Не, товарищ генерал, не зазнаюсь. Хорошо. В ближайшее время закончим. Спасибо. Не подведу, товарищ генерал. До связи.

– Что там? – смотрел на него Сукровин, убирая термос.

– Представляешь, Дмитрий Палыч, этот ублюдок Богданов скандал развил. Генеральный прокурор звонил директору ФСБ, но получил нормальный ответ. Однако это их не устроило, и они обратились в администрацию президента. Расписали меня во всей красе.

– И что?

– Те снова звонили директору и Александру Иванычу. Им опять популярно объяснили, но Богданов сказал, что добьется от меня хотя бы извинений. Короче, администрация президента сказала, что у подполковника Дроздова особые полномочия, которые согласованы с самим директором ФСБ и министром обороны. Результаты работы всех семи спецгрупп ложатся непосредственно на стол президента. Во как!

– Ну, Дроздов, простого смертного уже бы… – Сукровин скрестил пальцы решеткой и посмотрел сквозь них.

– Генеральный прокурор собирается поднять вопрос на совете безопасности в присутствии первого лица.

– Я вот думаю, Дроздов… Им заняться нечем, этим прокурорам?

– И я такого же мнения. Собрать бы их всех, и… – Он не успел договорить.

– На теплоход всех! – перебил его полковник.

– Точно! – Они оба улыбнулись.

– Что, будешь звонить? – посмотрел на него Сукровин.

– Да. Минут пять еще выжду… Начальник сказал заканчивать как можно быстрей. Там уже вовсю идут эвакуационные мероприятия на случай войны. Все стратегические силы переведены в особый режим. – Дроздов задумался и добавил: – Неужели всё, Дмитрий Палыч?

– Не хотелось бы, конечно. Но если шарахнут, победителей не будет. – Полковник глубоко вдохнул и посмотрел на небо.

– Олег Владимирыч! – подошел Мухин.

– Что случилось, Костя? – повернулся Дроздов.

– Там вон… – Мухин показал рукой в сторону дороги, – приехали полицейские, с ними следственный комитет и прокуратура.

Сукровин и Дроздов удивленно переглянулись и пожали плечами.

– А чего хотят?

– Сказали, нужен руководитель, подполковник Дроздов.

– Документы проверили?

– Конечно.

– Ну, пропусти их. Где у нас Тамаев?

– Он со спецназовцами был, у автобуса, – ответил Мухин и жестом показал, чтоб полицейских пропустили.

– Здравствуйте, я заместитель межрайонного прокурора Красиков Евгений Михайлович, – представился молодой мужчина.

– Следователь следственного комитета Пургин Анатолий Анатольевич, – произнес парень лет двадцати пяти.

– Оперуполномоченный уголовного розыска Игнатьев Денис Павлович, – сообщил третий, на вид тридцатилетний.

Рядом с ними стояли еще четыре сотрудника в форме полиции, вооруженные автоматами.

– Здравствуйте, господа. Подполковник Дроздов Олег Владимирович, ФСБ России. Какие вопросы?

– Лишних просим отойти, – сказал Красиков и посмотрел на Сукровина.

– Не понял. Это кто здесь лишний? Полковник ФСБ Сукровин Дмитрий Павлович, – представился тот.

– А, тогда прошу прощения. – Красиков открыл папку. – По указанию генеральной прокуратуры необходимо провести осмотр места происшествия и задержать подозреваемых в преступлении. Нам стало известно, что здесь были застрелены несколько человек.

– Дмитрий Палыч, а у нас карантин на полицию распространяется? – спросил Дроздов.

– Не, ну… они вроде работают в каком-то режиме.

– Экстренные службы по указу президента работают в сменном режиме, допуска в красную зону не имеют, – пояснил Мухин.

– Вы слышали, что я сказал?.. Покажите, пожалуйста, где тела и проследуйте с нами к машинам. – Красиков закрыл папку и повернулся к остальным. – Начинайте осмотр места происшествия.

– Я тебе сейчас начну! – Дроздов заметно повысил голос. – Ты что, совсем ничего не слышишь?! Всем стоять на месте! Здесь зона оцепления!

– Успокойтесь, подполковник! Такого понятия, как зона оцепления, в законе нет! Не мешайте сотрудникам выполнять свои обязанности! Начинайте осмотр.

– Я не понял, ты на что нарываешься?!

– Прошу всех заметить, что подполковник ФСБ препятствует выполнению указания генеральной прокуратуры. А это уже преступление. Приступайте! – скомандовал Красиков.

– Всем оставаться на месте! Вон на том теплоходе несколько сотен зараженных, а здесь зона оцепления, и командую тут я! Кто сделает хоть шаг без моего разрешения, будет уничтожен! – Дроздов кипел и готов был убить всех.

– Я вам еще раз повторяю: в законе нет определений зоны оцепления. Не мешайте сотрудникам выполнять свои служебные обязанности! Не усугубляйте свою вину. Покажите, где тела убитых граждан!

– Вон видишь, остатки лодки дымятся? Там поищите!

– Значит, следы преступления попытались скрыть. Хорошо, так и зафиксируем. А вас, подполковник, я прошу пройти к машине следственного комитета для дачи объяснений.

– Что?! Ты что, совсем охренел?! Ты мне еще наручники надень!

– Вы мне не тыкайте! – Красиков снова повысил голос. – Я вам не мальчик! Советую выполнить мои требования, иначе мы применим физическую силу!

– Слышишь, ты, щенок прокурорский! Ты что, совсем все перепутал в этой жизни? – вмешался Сукровин.

– Так! А вы сейчас оскорбили работника прокуратуры и ответите за это! Напоминаю: я заместитель межрайонного прокурора. А прокуратура, если вам неизвестно, это око государево, – дерзко произнес Красиков и, посмотрев на полицейских, добавил: – Сопроводите подполковника к машине.

– Ну все, достал ты, око государево! Сейчас жопой государевой станешь! – не выдержал Дроздов и посмотрел на Мухина. – Карабаса сюда! И пусть ребят возьмет!

Костя достал рацию и отошел на три шага от микроавтобуса.

Красиков обернулся к полицейским и повторил:

– Я, кажется, сказал, что надо сделать! Сопроводите подполковника и полковника к машине. Остальным приступить к осмотру места!

Двое полицейских с автоматами сделали два шага вперед, но Дроздов выхватил пистолет из поясной кобуры и, передернув затвор, направил ствол на Красикова.

– Стоять на месте! Даже не дыши, сука! – громко сказал Дроздов. – С каким удовольствием я сделал бы дырку в твоей тупой прокурорской голове!

– Стойте на месте, ребята! Не шутите! – поддержал Сукровин и, достав пистолет, направил на полицейских.

– Подумайте о своих действиях! Это еще одна статья! Вы пойдете под суд! Я доложу руководству! Что вы делаете?! Уберите оружие! – Красиков явно растерялся.

– Да ты, сука, за пять минут меня из себя вывел! И где вас, таких тупых, в прокуратуру набирают?! Как наденете свои кителя да погоны, сразу думаете, что звезду с неба достали! Всё бумажки да представления свои пишете и указания раздаете! А вот они, – Дроздов показал на полицейских, – дерьмо руками разгребают.

В этот момент подбежали десять спецназовцев и с ходу, нанеся несколько ударов ногами и руками, положили всех на землю.

Дроздов и Сукровин убрали пистолеты.

– Владимирыч, я не понял, это что за клоуны? – полюбопытствовал Карабас.

– Да приехали вот… Говорят, задерживаем вас, товарищ подполковник.

– Что?! А чего ты раньше не сказал?

– Так я ж не знал. Я думал, они приехали как люди. А они – мол, руководство сказало задержать. Пытались с ними по-хорошему поговорить, но они не слышат русский язык. А этот прокурорский лопух вообще разошелся прям, посадить хочет меня и товарища полковника.

– Я не понял! Ты чего, енот облезлый, русского языка не понимаешь?! – Карабас приподнял Красикова за шиворот.

– Я работник прокуратуры, – негромко ответил тот. – Вы пожалеете. Я доложу руководству.

– О, конец тебе, прокуроришка!.. Владимирыч, что с ними делать?

– Товарищи, товарищи, мы вообще не при делах! – поднял голову с земли оперуполномоченный Игнатьев. – Это руководство ему указание дало и наших напрягло! Мы и ехать-то не хотели.

– О, а я постоянно говорю, что опера всегда знают, когда голос подать, – усмехнулся Дроздов и жестом показал спецназовцу, чтоб тот поднял опера.

– Ну честно, если б не прокурор, мы бы и не поехали, – старался отряхнуться Игнатьев. – Пистолет можно вернуть?

Дроздов посмотрел на спецназовца, стоявшего рядом, и кивнул. Тот достал и протянул оперу оружие.

– Значит, слушай… Денис Павлович, кажется? – подошел к нему Дроздов.

– Да, – застегнув кобуру, кивнул тот.

– Так вот, уезжаете отсюда, и передашь руководству, что здесь работает спецгруппа ФСБ и вон за ту ленточку никого не пускает. Если возникают какие-то вопросы, то пускай связываются с центральным аппаратом ФСБ и Минобороны. Понял?..

– Все понятно.

– Игнатьев, сразу вызывайте сюда ОМОН и поднимайте по тревоге отдел! – подал голос Красиков.

– Да успокойся ты уже, идиот! – бросил опер и посмотрел на Дроздова. – Оружие вернете?

– Конечно. Зачем нам оно? – И Дроздов обратился к Карабасу: – Подними их.

Спецназовцы подняли остальных полицейских, вернули автоматы и пистолеты.

– На хрен я вообще сюда поехал! – Следователь отряхнул одежду и поднял с земли папку.

– Игнатьев, о твоем поведении я доложу прокурору! Вы все действуете не по закону! – собирая бумаги в папку, объявил Красиков.

– Да успокойся ты уже! – отозвался опер и показал полицейским, чтоб шли к машинам.

– Я – успокойся?! Служебная проверка тебе обеспечена! – кричал зампрокурора. – Я лично напишу рапорт о твоих действиях! Долго ты не проработаешь! Это я тебе обещаю!

– Не, Владимирыч, я не могу! – воскликнул Карабас, сбил Красикова с ног и опять уложил на землю.

– Как он вас не достал? – Сукровин посмотрел на оперативника.

Тот кивнул и провел ладонью по горлу. Дроздов улыбнулся и покачал головой, представляя, как работается при таком прокурорском надзоре.

– Я этого просто так не оставлю! – крикнул Красиков, сплевывая землю, когда Карабас прижал его коленом.

– Ладно, мы пошли, – махнул рукой Игнатьев и показал следователю, чтоб уходили.

– А этот? – взглянул на него Дроздов.

– А у него своя машина. Вон водитель ждет, – ответил оперативник и пошел за следователем.

– Игнатьев! Вернись! Тебе не работать! – лежа на земле, кричал Красиков.

– Да, видно не только нас ты достал, – переглянулись Дроздов с Сукровиным. – Карабас, ну-ка искупайте его.

– О, другое дело! – обрадовался тот и показал спецназовцам, чтоб взяли Красикова.

– А-аа! Что вы делаете?! Пустите! Я заместитель прокурора! Прекратите! – вопил Красиков, когда четыре бойца потащили его к воде. – Не надо! Перестаньте! А-аа-а! Помогите! Игнатьев!

Оперативник со следователем обернулись, ухмыльнулись и зашагали дальше. К ним подошел водитель прокурорской машины и о чем-то спросил, потом посмотрел на берег и покачал головой.

Спецназовцы поднесли Красикова к воде и, раскачав, бросили в реку. Окунувшись, он вскочил и хотел выбраться на берег, но остановился.

– Пошел вперед! К теплоходу плыви, сука! – направил на него пистолет Карабас.

– Вы что, с ума сошли?! Вода холодная! – шагнул к берегу Красиков. – Я же утону! Это беззаконие!

– Ты не понял, клоун! Тут шутить никто не будет! – крикнул Карабас и сделал два выстрела в воду.

– Мы забыли тебе сказать, жопа государева, что наши ребята ох как не любят прокурорских. – Сукровин подошел к воде и, посмотрев на Дроздова, улыбнулся.

– А оказавшись в воде, ты попал в красную зону! – пояснил стоящий рядом с полковником Дроздов. – Выхода из зоны оцепления нет! Еще шаг – и огонь на поражение! Что, есть такое в законе или нет?!

– Так нельзя! Вы что?! Вас судить будут! – Красиков хотел шагнуть к берегу, но пуля, ударившая рядом в воду, остановила его.

– Плыви к теплоходу! Я не шучу! Еще шаг – и завалю! – смотрел на него Карабас.

– Вы с ума сошли! Он далеко! Я не доплыву! Вода холодная!

– Тут всего метров двести – триста! Плыви!

– Так там же зараженные! Туда нельзя! У меня просто указание прокурора!

– А, значит, все-таки понимает, что там зараженные. Не совсем дурак, – скалился Сукровин.

– Давай плыви! – не унимался Дроздов. – Карабас, двинется в сторону берега – разрешаю на поражение.

– Я понял! Простите меня! Я все понял! Я больше не буду! Я вообще все забуду! Я прошу вас, не надо! Я прошу вас, простите! – стоя по колено в воде, молил Красиков.

– Ему верить нельзя, обманет! – заметил Сукровин.

– А мы сейчас вот что сделаем. – Дроздов достал телефон и крикнул: – Сейчас как дам отмашку, извиняешься на камеру и кричишь, что генеральный прокурор дурак! Понял?!

Красиков кивнул и обреченно опустил голову. Когда Дроздов махнул рукой, он закричал:

– Прокурор дурак! Простите меня! Я больше не буду! Простите!

Дроздов показал, что этого мало, и постучал пальцами по плечам. Красиков понял и крикнул:

– Генеральный прокурор дурак, сволочь, идиот! Ну, простите меня! Я больше не буду!

Сукровин похлопал Дроздова по плечу и шепотом сказал:

– Не снимай пока.

Дроздов кивнул и нажал на паузу.

– Теперь брюки спускай! – крикнул Сукровин.

– Зачем?! Я больше не буду! Честно, я больше не буду! Я все понял! – Красиков дрожал в мокром кителе.

– Спускай брюки, говорю! – повторил полковник.

Дрожащими руками Красиков расстегнул форменные брюки и спустил их до колен. Дроздов и спецназовцы посмеивались, глядя на эту картину.

– Держи! – Сукровин кинул Красикову бутылку из-под коньяка и добавил: – Ты не любишь прокуратуру и всех прокуроров.

– Зачем?! Отпустите меня! Я больше не буду! Я все понял! – заплакал Красиков.

– Давай, тебе говорят! – крикнул Карабас.

– Я не люблю прокуратуру! Я ненавижу прокуроров! – крикнул Красиков, стоя в кителе, трусах и с бутылкой в руках.

– Отлично. Карабас, отпустите его! – Дроздов убрал трубку в карман и вместе с Сукровиным пошел к микроавтобусу. – И запомни, Красиков! – обернувшись, крикнул он. – Если хоть малейшая жалоба или кто-то из полицейских пожалуется, через десять минут весь мир тебя увидит в таком виде! Так что дышать будешь, как я скажу!

– Выходи, мудак! – громко сказал Карабас, и когда зампрокурора вышел на берег, добавил: – Запомни, если бы не Владимирыч, поплыл бы ты к теплоходу или присоединился бы к ним, – Карабас показал на сгоревшую шлюпку.

– Я понял… – Красиков опустил голову, застегнул ремень на брюках и пошел к своей машине.

– Олег Владимирович, вам профессор Рамшагов звонил, не дозвонился, – встретил его у машины Тамаев.

– А, хорошо, сейчас перезвоню. – Подполковник достал трубку. – Да, точно, а я и не слышал звонка. Дмитрий Палыч, давай кофе попьем, а то чего-то я устал.

Сукровин подошел к нему ближе, посмотрел в глаза и с показной боязнью спросил:

– А у тебя того… температуры, слабости нет?

– Да иди ты к черту! – улыбнулся Дроздов.

– Смотри, а то у меня чуть днище не выбило, как ты про усталость сказал, – засмеялся полковник и залез в машину.

– Здравствуйте, Пётр Алексеевич. Вижу, звонили мне… – Дроздов включил динамик и положил телефон на сиденье, а сам остался стоять у открытой двери микроавтобуса.

– Здравствуйте, Олег Владимирович. Искал вас, чтобы сказать, что вы большой молодец, – раздался мужской голос из трубки.

– А что случилось? Я, кажется, ничего особенного не сделал… – Дроздов взял чашку с кофе, протянутую ему полковником.

– Как же! Именно вы подсказали нам новое направление. Ваш совет попробовать адреналин дал нам еще одну линию в разработке лекарства.

– Что, действует?

– Не на всех, конечно, но появились кое-какие возможности. Поэтому тему адреналина мы выделили в отдельное направление. Но могу вам с уверенностью сказать, что оно очень перспективное, как и тема выжимки аврана.

– Какого варана?

– Да не варана, Олег Владимирович, а аврана. Работаем с его выжимкой, и это направление дает результаты. Никогда бы не подумал, что обычная лекарственная трава может быть спасением.

– Ну, я совсем ничего в этом не понимаю. Но то, что адреналин подтвердил догадки, это порадовало. Спасибо вам, Пётр Алексеич.

– Это вам спасибо, дорогой мой. Но я чего звоню… Хотел спросить – как у вас там дела, на «Булгакове»? Может, есть те, кто переболел?

– Пока нет. Пётр Алексеич, так начальство дало команду эвакуацию не проводить.

– Как?.. Почему? – было слышно искреннее удивление. – А, молчите, понимаю, не можете сказать. Ладно, я сам узнаю сейчас. Я хочу вас попросить, Олег Владимирович, пока ничего не предпринимать. Нам важен каждый выживший после этого вируса. Каждый, кто болеет больше пятнадцати часов. Понимаете, они наше спасение! Они спасение для всего мира. Чем больше их будет, тем лучше.

– Пётр Алексеич, я все понимаю. А центры обсервации что, не закрывают?

– Какие-то консервируют, но я считал – из-за того, что нет экземпляров больше. Теперь догадываюсь, что есть другие причины. И все же, Олег Владимирович, я вас попрошу ничего не предпринимать.

– Хорошо, Пётр Алексеич, пока ничего делать не буду. Как позвоните, тогда определимся.

– Вот спасибо. А пока скажите мне: заболевших и умерших много?

– Точно сказать сложно, но думаю, человек сто болеет точно. А по умершим сказать не могу. Но они есть, и не один десяток. Я думаю, что там есть люди и незараженные, так как закрылись по каютам и не выходят.

– А сколько по времени прошло?

Дроздов посмотрел на часы, задумался и ответил:

– Десять часов двадцать минут.

– Хорошо. Ждите моего звонка. Я обязательно вам перезвоню.

– Договорились, Пётр Алексеич, буду ждать.

Он не спеша допил кофе.

– Ну что там? – взял Сукровин пустую чашку из его рук.

– Работают ученые. Должен будет перезвонить, а пока просил повременить с зачисткой.

– Да… Черт знает что у них там происходит. А если бы мы уже… провели?

– Он явно не знает о возможной мировой войне, но подтвердил, что несколько центров обсервации закрываются. Каждый выживший после вируса бесценен. Даже те, кто болеет свыше пятнадцати часов, очень важны для ученых.

– Да-а-а… Ну, я тебе так скажу, Дроздов: наши начальники знают, что всех эвакуировать невозможно, вот и боятся паники.

– Похоже. Ладно, будем делать свою работу. Тем более что тем, кто там, – подполковник глазами показал на теплоход, – вообще не до войны.

– Это точно. У них там своя война, и причем такая же безжалостная, как все войны. Звони, Дроздов, а то уже много времени потеряли с этим прокуроришкой.