Текст книги "Вирус. Книга 2. Шаги апокалипсиса"

– Догадываюсь. Но даже если ты меня пошлешь, это не изменит твоей задачи. Кроме тебя, Зубов, там некому проводить разведку.

– Слушайте, а нельзя эту разведку провести, не выходя из машины?! Что-то мне не очень хочется гулять тут по подъездам.

– Я вас понимаю, но это надо сделать. Эти два подъезда обойти, а шестой дом уже проверять не будем. Его уже утром просмотрим сразу с эвакуацией.

– Понимаете?.. Да ни черта вы не понимаете! Здесь во дворе трупы лежат! Понимаете – трупы?! И в подъездах сто процентов все заражено!

– На внешних предметах этот вирус долго не живет. Главное, это избегать контакта и близкого расстояния с зараженным. И в конце концов, возьмите себя в руки. Вы же офицер.

– Слушайте, это не значит, что мне жить не хочется. И вообще-то я пенсионер давно.

– Зубов, что-то вы поздно вспомнили об этом… А впрочем, сидите там в машине и спите. Я всегда знал, что во ФСИН служат не настоящие офицеры.

Последние слова сильно резанули по душе. Зубов хотел наорать, обозвать этого зарвавшегося подполковника, но сдержался.

– Вот, сука, как подвел! – кипел Зубов, перебирая слова Дроздова. – Думает, если из ФСБ, то настоящий офицер!.. Сидеть там и командовать все могут. Вот, мразь, еще с подковыркой такой подвел! Ну не сука фээсбэшная разве? Вот, подлец, как он меня подвел!

Через минуту он схватил рацию и крикнул:

– Говори, что делать надо, подполковник!

– Очень рад, Зубов, что вы решили помочь стране, – невозмутимо отозвался Дроздов.

– Выберусь отсюда – рожу тебе набью обязательно!

– Зубов, ты уже пятый или шестой, кто хочет мне нос сломать и челюсть отправить погулять. Ты, главное, выберись оттуда.

– Говори!

– Прежде всего наденьте маску и перчатки. Возьмите в бардачке ключ-вездеход для домофона, фонарь, пистолет. И отправляйтесь в пятый подъезд. Те квартиры, где вам скажут, что все нормально и симптомов нет, запоминайте и диктуйте нам. Вообще, связь держите постоянно.

– Вы с самого начала планировали, что пошлете меня по подъездам. Не так ли? – спросил Зубов, но ответа не дождался. – Молчите? А иначе зачем вы положили вездеход для домофона? Вы шельма, подполковник, еще какая шельма!

– Зубов, главное, запомните: держитесь на расстоянии от всех. Что бы ни случилось, избегайте контактов. Будем ждать от вас информацию.

– Сказал бы я вам пару ласковых, но ладно, не буду. Как выберусь отсюда, выскажу вам все, что о вас думаю. До связи.

Зубов зацепил рацию на ремень брюк под пиджак, протер стекло на маске и надел ее. Проверив прикрученный к маске фильтр, он стал надевать перчатки. С трудом натянув их на рукава пиджака, осмотрел себя, проверил за спиной пистолет и пошел к подъезду.

Осторожно открыв дверь, Зубов вступил внутрь.

– Бляха, они что, лампочки поярче не могли вкрутить? – негромко произнес он и, достав из кармана пиджака фонарь, включил его.

Яркий узкий луч светодиодного фонаря придал ему уверенности, растворив сумрак подъезда.

– О, отличный фонарик у этих фээсбэшников. Надо будет потом выпросить у них. А чего, собственно, выпрашивать?.. Я этот заберу, они и так мне должны, – размышлял он вслух, поднимаясь на пятый этаж.

На четвертом этаже Зубов бросил взгляд на приоткрытую дверь одной из квартир, но прошел выше. Он направил свет на площадку пятого этажа и застыл на лестнице, не дойдя до нее пяти ступеней. Страх сковал тело, и продолжать движение желание пропало мгновенно. Хотелось сорвать маску и бежать вниз не оглядываясь, дыша полной грудью.

Он спустился на две ступеньки вниз, но продолжал держать в луче фонаря тело девочки подростка, сидевшей, завалившись на пол, у открытой двери квартиры. Зубов почувствовал, что из-за охватившей его нервной дрожи ему не хватает воздуха и появилась дикая жажда.

– Зубов, ответь первому, – громко обозначилась рация на ремне, и он едва не выронил фонарь.

– Твою мать, первый… – негромко отозвался он. – Хорошо, что я не ел давно, а то бы уже не до разведки было. Чуть сердце не встало… Помолчи, сам выйду на связь.

Зубов отдышался, и глубоко вздохнув, снова направил луч вверх. При всем испуге он обрадовался, что рация вывела его из ступора.

Медленно поднимаясь по лестнице, Зубов проверил рукой пистолет и остановился в шаге от тела. Сомнений не оставалось: девочка была мертва. Он осторожно прошел мимо нее и переступил порог квартиры.

– Тут спасать точно некого. – заключил он, заглянув в гостиную.

У кресла лежал немолодой мужчина, а на диване – пожилая женщина. Пол во многих местах был испачкан рвотной массой и кровью. На столе в беспорядке были разбросаны разные таблетки и порошки.

Зубову стало не по себе, когда он представил, что испытывают родители девочки, оставившие ее у дедушки с бабушкой. На мгновение он ощутил страх за семью и почувствовал облегчение, что вирус локализован этими тремя домами.

Выйдя на лестничную площадку, Зубов позвонил в другую квартиру.

– Мы не откроем! – послышался женский голос за дверью. – Сказали никому не открывать!

– Не открывайте! Все правильно! Скажите только, сколько вас и есть ли у кого симптомы простуды или гриппа.

– Нас четверо! Я, муж и двое детей! Симптомов ни у кого нет! Мы никого не впускали и никому не открывали!

– Это хорошо! Очень хорошо! Подождите до утра! Эвакуация начнется утром, в семь часов! – ответил Зубов, достал сотовый и, сделав фото номера квартиры, скинул Дроздову.

17

Ночь полностью накрыла своей плотной вуалью округу. Местами свет уличного освещения, фары работающих машин и лучи прожекторов делали темноту неоднородной, но не могли заменить день.

Сегодня Дроздов, впервые глубоко вдохнув, почувствовал приближение зимы. Он поднял воротник плаща и, проведя ладонью по волосам, посмотрел в сторону пятиэтажных домов.

В уме подполковник раз за разом подводил итоги прошедшего дня. Явным плюсом было то, что вспышку вируса удалось локализовать этим небольшим участком. Очевидным минусом в этом уравнении стало наличие трех многоквартирных домов в зоне оцепления. И дальше, складывая факты, он приходил к выводу, что минус этот становился серьезным, жирным и влияющим на весь результат. Но при всем при этом, несмотря на очевидные потери, Дроздов понимал, что достиг главного результата: распространение вируса остановлено. А это значило, что удалось спасти не только сорокатысячный российский город, но и бóльшую часть этого немаленького поселка. И сделано это было, как и полагалось, в первые четыре часа с момента установки источников заражения.

Жалел Дроздов только об одном – что не остановил идиотов, несущих вирус к поселку. И вот эта его недоработка повлекла все остальные, по принципу домино. Была ли в этом вина подполковника или подчиненных ему сотрудников, уже совсем не важно. Главным стало другое: благодаря титаническим усилиям и самопожертвованию отдельных граждан часть жителей была спасена, а воронка распространения вируса была локализована.

– Дроздов, у нас небольшие проблемы, – прервал его размышления Сукровин.

– Что случилось, Дмитрий Палыч?

– На выезде из города в нашу сторону остановлена колонна из семи легковых машин. Горожане, в основном мужчины, но есть и несколько женщин, ехали сюда.

– Не понял. Зачем? – удивился Дроздов.

– Ну, у многих здесь, в поселке, друзья, родственники, – пожал плечами Сукровин. – Так они лекарств понабрали и решили сюда отвезти.

– Они что, ненормальные? И как они вообще поехали? Общероссийский карантин их не касается?

– Касается, наверное. Только плевать они на него хотели. Как говорил этот местный полицейский подполковник: маленький город, своя специфика. Все друг друга знают, а многие еще и родственники.

– Дмитрий Палыч, какая, на хрен, специфика?! Они что, и телевизор здесь не смотрят?! Какие, к черту, лекарства?! Где этот подполковник Советов?

– Так туда уехал, разбираться.

– Ну и пусть разбирается! Лекарств они набрали… Это уму непостижимо! Что у них в мозгах вообще?! Это дурдом какой-то! – возмущался Дроздов.

– Первый, ответь Зубову! – обозначилась рация в кармане плаща.

– Слушаю тебя, – отозвался подполковник.

– Скинул фотографии еще четырех квартир пятого подъезда. Шестой подъезд полностью чистый, за исключением двух квартир. Там не ответили.

– Отлично, Зубов! – обрадовался Дроздов. – Получается, шестой подъезд весь и пять квартир в пятом! Это хорошо!

– Есть проблема.

– Какая?

– В пятом подъезде, в одной из квартир, двое маленьких детей, совсем крохи.

– Зубов, я понимаю, что вам сейчас непросто, но умирают от вируса и взрослые и дети.

– Нет, вы не поняли. Они живы, а родители мертвы. Что мне делать?

Дроздов повернулся и вопросительно глянул на Сукровина. Полковник понял, что он не знает, какой дать ответ.

– Они же наверняка заражены, эти дети…

– Сто процентов, – согласился Сукровин.

– Он что, этого не понимает?

– Не знаю, – пожал плечами полковник.

– Первый, что делать с детьми? – повторил по рации Зубов.

Дроздов поднес рацию к лицу, на мгновение задумался и сказал:

– Игорь Андреич, возвращайтесь в машину. Только перед тем, как сесть в салон, аккуратно снимите маску и перчатки. Около часа погуляйте у машины, а потом садитесь и ждите утра.

– А… с детьми что делать?

– Дети, скорее всего, заражены, поэтому оставьте их в квартире.

– Вы чего там, с дуба рухнули?! Я вывезу их в машине к вам!

– Зубов, дети наверняка инфицированы. Оставляйте их и действуйте, как я вам говорю. – Дроздов начинал нервничать.

– Слушайте, вы! Может, вас этому учат в ваших институтах ФСБ, но настоящих офицеров учат другому! Я возьму детей и вывезу их на машине! – кричал в рацию Зубов.

– Успокойтесь, Зубов. Я хочу, чтоб вы поняли: вас не выпустят за оцепление. Возвращайтесь в машину и ждите группу эвакуации, – с трудом сдерживаясь, ответил Дроздов.

– Даже если они больны, эти крохи! А вдруг они переболеют и будут жить?! Вы об этом не думали?

– Зубов, это полковник Сукровин… – Полковник взял рацию у Дроздова, видя, что тот готов разбить ее об асфальт. – Прежде всего успокойтесь. Поймите, вы не вправе рисковать жизнями тысяч людей, спасая этих детей.

– Слушайте, вы!.. Мне очень интересно: в вас осталось хоть что-то человеческое или нет?! Вы для чего там торчите?! Организуйте приемку детей, изолируйте, обработайте, или что вы там еще делаете?..

Дроздов показал жестом, чтобы Сукровин дал ему рацию, и сказал:

– Черт с вами, Зубов! Там, во дворе, есть одноэтажное здание администрации. Именно в нем собирались жители шестого и седьмого домов. Детей разместили в помещении магазина, примыкающего к нему.

– Где здание администрации и магазина я знаю. Я, в отличие от вас, местный. То есть детей мне туда отвести?

– Да!

– Хорошо. Понял. И не орите, подполковник. Спокойней надо быть, а то совсем себя не бережете, – съязвил Зубов и улыбнулся.

– Вот сука, дурак! Я его убью, этого идиота! – Дроздов ходил по кругу, заметно нервничая и желая разбить рацию, словно это лицо Зубова.

– Успокойся. Чего ты так завелся? – подошел к нему Сукровин.

– Дмитрий Палыч, ты вообще понимаешь, что он сейчас будет возиться с этими детьми и сам может заразиться? А я хочу, Дмитрий Палыч, понимаешь – хочу, чтоб хоть кто-то из тех, кто нам помогает, оставался жив. Ведь неплохой же мужик этот Зубов. Ты видел, как он с женой разговаривал?.. Неужто он не понимает, что пока будет возиться с этими детьми, сам… Ай! – Дроздов не договорил, махнув рукой.

– Дроздов, а ты сам ответь себе на вопрос. Как бы ты поступил, если бы увидел маленького ребенка рядом с умершими родителями?.

Он остановился и посмотрел на полковника. Их взгляды встретились и, скривившись, Дроздов бросил:

– Да иди ты, Палыч! Еще один нашелся!

– Вот видишь, Владимирыч! Так что ты хочешь от Зубова?! – громко сказал Сукровин вслед Дроздову.

Зубов осторожно вступил в квартиру. Во всех комнатах горел свет. Он закрыл дверь на кухню, где на полу лежало тело молодого мужчины. Заглянул в гостиную и, подойдя к столу, собрал в карманы пиджака таблетки и порошки от простуды.

Взглянув на труп молодой женщины, Зубов вышел в коридор и прикрыл дверь. Подойдя к детской комнате, он освободил ручку двери, которую ранее заблокировал тумбочкой с табуреткой и вошел в комнату.

– Привет. Я вернулся.

Мальчик лет шести подбежал к нему и обхватил за ногу.

– Дядя, а зачем ты нас закрыл, как папа?

– Антошка, я вас закрыл, чтоб вы никуда не убежали. И папа вас закрыл, чтоб вы не бегали по квартире, потому что мама, наверное, болела. А ты что, испугался?

– Я?.. Нет. А ты откуда знаешь, что мама заболела? – вытирал заплаканное лицо мальчуган. – Это она испугалась, – показал он пальцем на девочку.

– Что-то не видно, чтоб она испугалась. – Зубов взглянул на малышку, которая играла в манеже с игрушками. – Антошка, давай собираться. Бери вещи и одевайся, а я Леночку одену.

– Дядя, а ты больше не уйдешь? – неуклюже натягивая свитер, спросил мальчик.

– Одевайся, одевайся, не уйду. – Зубов поднял девочку на руки и, подойдя к комоду, стал перебирать вещи.

– Дядя, помоги! – хныкая, попросил мальчик.

– Антошка, ну ты же уже большой… – Зубов улыбнулся под маской и помог ему просунуть голову в горловину свитера.

– А мама всегда помогала одеваться, – поправляя штаны, ответил мальчишка.

– Вот и мы уже почти готовы, – застегивая комбинезон на девочке, сказал Зубов.

Ведя мальчика за руку, а его сестру держа на руках, он вышел из подъезда. Оказавшись на ночной улице, Антошка шел, почти прижимаясь к ноге мужчины, и постоянно поглядывал снизу вверх на Зубова. Тот хотел ему подмигнуть, но понял, что сквозь стекло маски мальчик этого не увидит и только крепче сжал его ручонку.

Они прошли вдоль дома, обходя трупы, и приблизились к одноэтажному административному зданию.

– Дядя, а чего тут все люди валяются? – посмотрел на него Антошка.

– Они сильно заболели и умерли, – ответил Зубов, раздумывая, прежде чем открыть входную дверь.

– А чего их не лечили? Они что, в больницу не хотели ехать? – спрашивал мальчуган, оборачиваясь назад.

– Антошка, помолчи немного. Потом я тебе все объясню. Хорошо?

– Хорошо, – кивнул мальчик и снова прижался к ноге мужчины.

– Антошка, давай так: ты держи меня за штанину, а ногу отпусти. И не бойся ничего, вон, видишь, сестренка же твоя не боится… – Зубов пересадил девочку на левую руку, а правой проверил за спиной пистолет.

В перчатках было неудобно, но снимать их он не решался.

Осторожно открыв дверь, они вошли в здание.

– Твою ж… Антошка, давай на выход обратно! – Зубов заглянул в один из кабинетов и попятился назад.

Сильный кашель и стоны раздались за другой дверью.

Они вышли на улицу и направились к дверям магазина.

– Антошка, слушай меня… – негромко сказал Зубов, присев на корточки и поставив на ножки девочку. – Ты держи за руку сестру, и стойте здесь. Я быстро зайду и посмотрю, что там. Только никуда не уходить. Понял?..

– Дядя, а ты вернешься?

– Конечно. Зови меня дядей Игорем. Ты держи сестру за руку и никуда. – Зубов встал.

– Хорошо, дядя Игорь, – ответил мальчик.

Зубов подошел к дверям в магазин, осторожно открыл дверь и вошел внутрь.

Рядом с дверьми, у стены, сидел пожилой мужчина и тяжело дышал. В разных местах, по всему магазину, на полу сидели и лежали дети разного возраста. Кто-то из них кашлял, кого-то стошнило, а трое вообще не подавали признаков жизни.

– Ё… – Зубову хотелось выругаться и закричать что было сил.

Ужас всего происходящего вмиг сковал его страхом. Проходить дальше в помещение не было никакого желания. Он стоял и лихорадочно думал, что делать.

– Ну чего встал? Спасай детей… – схватил его за брючину мужчина, сидевший на полу.

Зубов резко дернулся и отошел на два шага. Молния испуга прошла сквозь сознание и тут же вспомнились слова Дроздова: «Никаких контактов».

– Как я их спасу? – посмотрел он на мужчину.

– А ты кто?.. Я думал, Витька пришел, – задыхаясь, ответил тот и сильно закашлялся.

– Бляха, а кто додумался всех сюда запустить?! Тут же дышать нечем! – громко сказал Зубов и окинул взглядом детей. – Так, ребятишки, слушаем меня! Кому есть двенадцать лет?

– Мне тринадцать, – поднял руку мальчик, сидевший у прилавка.

– Мне одиннадцать, скоро двенадцать, – сказала девочка, сидевшая в углу на покрывале и гладившая по голове девчушку лет пяти.

– А мне четырнадцать, – закашлявшись, держась за стену, поднялся подросток.

– Значит, так, ребята, слушаем меня! Надо собраться! Собрать все силы, что есть, и выводить малышей на улицу! Тебя как зовут?

– Гриша. А куда там? Ну, на улице… куда вести? – спросил подросток.

– Гриша, просто на улицу выводи! Найди место в углу у забора, ближе к детской площадке! А тебя как звать? – Зубов посмотрел на девочку, которая стала поднимать малышей.

– Алина.

– Хорошо, вот за Гришей выводи ребятишек!

– А мне что делать? – поднялся мальчик у прилавка.

– Помогай ребятам. Возьми вот эти покрывала, одеяло, и там постелишь на земле. А это кто у нас, такая кроха? – Зубов зашел за прилавок и посмотрел на малышку, которая сидела на одеяле и была обложена подушками.

– Это моя сестра, – ответил сидевший рядом с ней мальчик.

– А, это меняет дело. Ты, значит, защищаешь ее?.. А тебя как зовут, герой?

– Гена.

– Ты как себя чувствуешь, Гена? Ты не заболел?

– Горло болит и кашляю.

– А родители ваши где?

– Мама дома спит. Дядя Витя сказал, что она отдыхать будет. А папа работает шофером на огромной машине.

– Понятно. Давай, Гена, тогда так: сестренку одевай и пойдем на улицу. Я определю вас в самое хорошее место. В моей машине обоснуетесь. Пойдет?

– Пойдет, – ответил мальчик и стал надевать сестре шапку.

– Куда ты их забираешь? Что, эвакуация началась? – кашляя и сплевывая кровь, спросил пожилой мужчина, сидевший у входа.

– На улицу выведу. Тут же дышать нечем! – Зубов присел на корточки рядом с девочкой лет семи.

Сквозь стекло маски он отчетливо видел, что она без сознания. Зубов поднялся, наблюдая, как дети выходят из помещения. Он подошел, встал рядом с мужчиной и сказал:

– Двое умерших и одна девочка без сознания. Я устрою их на улице и вернусь за вами.

– За мной возвращаться не надо. Смотри, чтоб дети не померзли, осень на дворе, ночи уже холодные, – тяжело дыша, отозвался мужчина.

– Ничего. Все одеты, и одеяла есть. Да и уж лучше замерзнуть, чем вот так… – Зубов бросил взгляд на трупы.

– В углу, где чайник, возьми пакет. Там таблетки и порошки. Могут пригодиться… – Мужчина показал кивком головы и, кашляя, завалился на бок.

Зубов прошел, взял пакет и, посмотрев на мальчика, сказал:

– Ну что, Гена, пойдем?.. Возьми пакет, а я твою сестру.

Зубов поднял на руки девчушку, и они пошли к выходу.

Осенняя ночь встретила свежим, прохладным воздухом.

– Дядя Игорь, а чего ты так долго? – бросился к нему Антошка.

– Ты где сестру оставил?

– Вон она, у забора вместе с другими сидит. – Мальчик смотрел на него снизу вверх и держал за брючину.

– Так, ребята, сюда, ближе собираемся! Рассаживайтесь! – громко сказал Зубов, подойдя к расстеленным на асфальте двум одеялам.

– Я еще два покрывала из дома принесла! – подошла девочка лет тринадцати.

– А я тебя не видел в магазине. Тебя как звать? – взглянул на нее Зубов.

– Таня. Я уходила бабушку проверить, она в квартире осталась.

– И как себя чувствует бабушка?

– Плохо. Я хотела с ней остаться, но она сказала, чтоб я сюда возвращалась, ко всем.

– Хорошо. Тогда ты и Гриша будете за старших. Станете смотреть за малышами. Гриша слышал?

– Слышал… – ответил мальчик. – Но мне самому плохо.

– В пакете таблетки и порошки от простуды и гриппа. Если надо, то пейте, сбивайте температуру. Танюша, ты как себя чувствуешь?

– Голова болит, а так нормально. А вас как звать?

– Игорь Андреич.

– Вас прислали за нами?

– Меня пока отправили проверить вас. Запомните: эвакуация начнется утром.

– Так до утра еще больше людей умрет… – застегивая куртку на одном из мальчишек, сказал Гриша.

– Главное, дотянуть до утра. Вы все поняли?

– А вы что, куда-то уходите? – смотрела на него Таня.

– Я сейчас отведу в свою машину вот этих двух мальчишек и отнесу их маленьких сестер.

– И Надю тоже? – с сожалением спросила Таня.

– Ну да. А ты их с Геной знаешь?

– Она наша соседка! Мы с Таней останемся! – Гена подошел и взял ее за руку.

Зубов хотел накричать на него, но сдержался. В такой сложной обстановке нельзя было ругать детей, на глазах которых умирали родители и незнакомые люди.

Он стал лихорадочно размышлять, что делать. И в этот момент ночь разорвал громкий грохот двух ружейных выстрелов. Все вздрогнули, несколько малышей заплакали.

– Таня, Гриша, смотрите за детьми. Антошка, вы тоже тут пока оставайтесь. Я сейчас погляжу, что происходит.

– Зубов, ответь первому! – ожила рация.

– Слушаю.

Еще два выстрела прогремели в ночи. Луч прожектора у седьмого дома быстро пересек какой-то силуэт и растворился в темноте детской площадки.

– Зубов, какой-то идиот стреляет в нашу сторону из ружья! – голосом Дроздова говорила рация. – И стреляет, сволочь, пулями и картечью! Ранил двух полицейских в автобусе! Надо найти его!

– Интересная задачка… А вы не забыли, что у меня всего два патрона осталось? – разговаривая с подполковником, он прошел к дороге между домами, по которой стелился луч прожектора.

– Найди его! Может, у стрелявшего какие-то требования есть!

– Ладно. Понял. До связи.

Зубов зацепил рацию на ремне и пошел в темноту детской площадки.

Сделав несколько шагов рядом с падающим сверху рассеянным светом уличного освещения, он остановился. Достал фонарик и, шагнув в темноту, включил его.

Он вздрогнул от неожиданности и замер на месте. Перед ним в пяти шагах стоял мужчина лет сорока, направляя на него двуствольное ружье.

– Ты кто?! Ты от них?! Сними маску! – потребовал мужчина.

– Спокойно. Давай успокоимся. Для начала убери ружье, – стараясь сохранять хладнокровие, ответил Зубов.

– Обойдешься! Я сейчас сделаю в тебе пару дырок! Ты кто?! Я не пойму, кто ты?! – дернул ружьем мужчина.

– Успокойся!.. Не дергай оружием! Ты меня не знаешь, но я не от них. Ты зачем стреляешь?

– А тебе что?! Сними маску! Я не шучу! Снимай, говорю! – крикнул мужчина и закашлялся.

– Опусти ружье, а то нажмешь случайно, и ку-ку!

– Что, страшно?! Снимай маску, говорю! Снимай, а то завалю!

Зубов стащил маску и глубоко вдохнул. За долгое время он мог дышать полной грудью. Мокрые от пота волосы и лицо приятно обдало прохладным воздухом. Он хотел вытереть лицо, но посмотрел на свои перчатки и не стал этого делать.

– Ну что, знаешь меня? – спросил Зубов.

– Нет.

– Я же тебе говорил, что мы не знакомы. Опусти ружье.

– А ты кто? – Мужчина направил стволы в землю.

– Ты зачем стрелял? Там же полно людей, и не только в оцеплении.

– А здесь, выходит, не люди?! Мы тут подыхаем, а они даже медиков сюда не пускают! Я решил – сколько смогу, столько и убью этих тварей!

– Зачем?.. Что это изменит?

– Ничего, но почему мы должны здесь дохнуть, а они на это только смотрят?! Почему, когда умирали моя жена и дочь, даже скорую помощь сюда не пустили?! Этого я не прощу! Им плевать на нас, а мне на них!

– А, теперь понятно… – кивнул Зубов. – Тебя как звать?

– Ну, Валера.

– Меня Игорь. Валера, ты же видишь, что происходит? Этот чертов вирус никого не щадит. Вон трупы по двору лежат, а в квартирах еще больше. Этим и объясняется, что сюда никого не пускают, а отсюда не выпускают.

– Да не верю я в это! Что, во всей России врачей не нашлось, чтоб лекарство придумать?! Кто мне вернет жену и дочь?! Кто?! – После криков мужчину стошнило.

– Валера, ты тоже болен… – Зубов старался говорить как можно спокойней.

– Да-а? А ты что, думаешь, я не понял?! – сплевывая вязкую слюну, ответил тот. – Но пока я сдохну, я устрою им такой концерт, что надолго запомнят! Патронов у меня хватит!

– Зачем? Тех, кто сможет дожить до утра, будут эвакуировать и отправят в центр обсервации.

– А, то есть мало того, что мы здесь мучаемся, так еще и опыты на нас проводить будут?!

– Не опыты, а лекарства различные пробовать. Но это хоть какой-то шанс!..

– Шанс?! А моим почему шанса этого не дали?! Мне теперь он для чего, этот твой шанс?! Ты вон продуманный какой, маску, перчатки взял. А нам почему не выдали?.. Я тебе скажу, почему не выдали! Они сразу нас всех списали! Понимаешь?!

– Я знаю одно: нам надо дотянуть до утра. Я вон специально детей вывел на улицу, потому что в помещении дышать нечем. Дождемся утра, а там, глядишь, кого-то и спасут.

– Детей?.. Точно… если взять детей, то они стрелять не станут! Ты молодец, хорошо рассчитал! – оживился Валера и сделал два шага к Зубову.

– Не-не! Ты не так понял. Дети будут здесь сидеть и ждать эвакуацию.

– А мы не всех возьмем, а парочку. Тогда они стрелять в нас не станут. Понимаешь?

– Во-первых, я с тобой никуда не собираюсь. А во‐вторых, детей нельзя брать. – Зубов отошел на два шага в сторону.

– Почему это нельзя?! Моя дочь умирала, и всем плевать было, так почему этих брать нельзя?! Да и кто мне запретит?.. Ты, что ли? – Мужчина приподнял стволы ружья.

– Нет, нет. Я не запрещаю. Ты же стрельнешь, и ку-ку… – Зубов отошел в сторону еще на шаг, пропуская его.

– То-то и оно! У меня на пути не становись. Мне терять нечего. – Валера поравнялся с Зубовым и усмехнулся.

Как только он отвернулся и сделал шаг дальше, Зубов выхватил из-за спины пистолет и дважды выстрелил в мужчину. Тот вздрогнул, выгнулся и повернулся. Он выронил ружье и, сделав два шага, схватил Зубова за грудки.

Зубов не успел отойти и сразу попытался вырваться, но не смог.

– Сука. Надо было тебя сразу пристрелить… – Валера закашлялся и стал оседать, валясь на Зубова.

– Отцепись, сволочь! – крикнул тот, стараясь сорвать его руки с лацкана пиджака.

Когда получилось оттолкнуть мужчину, Зубов бросил пистолет, маску и лихорадочно стал снимать перчатки.

– Мудак! Урод! Идиот! – ругался он, рукой вытирая лицо, так как чувствовал, что при кашле на него попала слюна зараженного.

Зубов бросился к своей машине и, открыв дверь, схватил бутылку воды. Быстро отвернув крышку, он наклонился и стал лить себе на голову, ладонью умывая лицо.

– Зубов, ответь первому! – заговорила рация.

– Скотина! Ур-р-род! – сбрасывая капли воды с лица, рычал Зубов, игнорируя вызов.

Перед глазами сразу стали проплывать увиденные им картины с умершими взрослыми и детьми. Он посмотрел на остатки воды в бутылке и вылил себе на голову.

– Вот скотина! – отбросив бутылку, мужчина достал носовой платок и вытер лицо.

– Зубов, ответь первому! Зубов, ответь первому! – вызывал по рации Дроздов.

– Да иди ты! – Он отцепил рацию с ремня и положил на крышу машины.

Зубов не мог сейчас ни о чем думать, кроме кашля Валеры и его контакта с инфицированным. Нервная дрожь и волнение не давали собраться с мыслями. Страх заражения бросал в жар, и ворох мыслей не давал успокоиться.

Он прошел десять шагов вперед, потом вернулся, делая несколько глубоких вдохов и периодически задерживая дыхание на несколько секунд. Зубов остановился у машины, его взгляд упал на рацию.

– Твою ж мать… Это всё! – Он присел на капот и провел ладонью по лицу.

Прокручивая в голове все свои действия после контакта, Зубов понял, что допустил еще одну ошибку. Он снял перчатки и брал рацию голой рукой, а это тоже могло послужить причиной заражения. Верить в это не хотелось, но реальность случившегося его морально убивала.

Зубов едва сдержался, чтобы не закричать во весь голос и не начать крушить все вокруг.

– Что там про этот вирус говорили по телевизору?.. Сколько он развивается?.. Что для профилактики принимать?.. Бляха, как всегда, когда нужно, ничего не помнишь. – Он ходил вокруг машины и размышлял вслух. – Похоже, попал я. Симптомы вроде как у гриппа должны быть. А через сколько они?.. Надо у подполковника спросить, он наверняка знает.

Он взялся за рацию.

– Первый, Зубов на связи.

– Почему не отвечал? – быстро отозвался Дроздов. – Кто стрелял? Как обстановка?

– Столько вопросов, что я даже растерялся. Не отвечал, значит, не мог. Стрелка я нашел и уничтожил. А обстановка получается такая… Детей я вывел на улицу и разместил рядом с административным зданием.

– Отлично, Зубов. Ты молодец. Как дети себя чувствуют?

– Состояние разное, но практически все с симптомами. Среди них две девочки совсем крохи, от года до двух. За ними сейчас смотрят двое подростков, Гриша и Таня.

– А ты где?

– Со мной, значит, ситуация такая. Вероятно, что я инфицирован.

– Что?! Как?! Почему так решил?!

– Так получилось. Когда я стрелка ликвидировал, были трудности, и в результате произошел контакт.

– Так, Зубов, спокойно, не паникуй, – Дроздов явно хотел придать твердости своему голосу.

– Что меня успокаивать? Вы мне лучше скажите – сколько времени у меня есть до появления симптомов?

– Ты мог еще и не заразиться, поэтому не надо накручивать себя.

– Вы меня слышали?! Сколько времени до появления симптомов?

– Первые признаки заражения появляются в течение двух часов после контакта.

– Понятно. – Зубов взглянул на свои часы. – А после появления симптомов сколько все продолжается?

– Не накручивай себя. Еще рано говорить о заражении.

– Отвечайте мне, а не успокаивайте.

– У всех по-разному. Вирус бьет по самому слабому месту в организме. Кто-то умирает через час после появления симптомов, а кто-то через три-четыре часа.

– Неужели так быстро? А как же до сих пор здесь есть живые?

– У всех разное время заражения. И протекание болезни очень индивидуально. В настоящее время бóльшая часть заболевших жителей в зоне оцепления уже мертвы. Остались только те, кто закрылся в квартирах, и кто еще болеет.

– Получается… – Зубов задумался. – Получается, что к утру живых тут практически не будет?.. Это так?

– Зубов…

– Ответьте мне! – закричал он в рацию.

– Те, кто доживет до утра, будут представлять интерес для ученых, – объяснил Дроздов. – По идее, любой, кто болеет больше десяти часов, интересен для изучения. А уж если будут живые через сутки после контакта с инфицированным, то их заберут в первую очередь.

– А вы вообще понимаете, что до утра если и доживут, то один или два человека?! Единицы! Вы это понимаете?! Да что я спрашиваю? – конечно, понимаете! Почему по телевизору не кричат о том, что это смертельно опасно в такой мере?! Нам рассказывают про разные страны и сотни тысяч умерших у них, а про нас почему молчат?! Почему не запрещают даже нос показывать на улицу?! Надо же бить во все колокола!

– Зубов, возьмите себя в руки. Соберитесь!

– Какой, к черту, соберитесь?! Почему вы не эвакуировали всех раньше?! Я не верю, что нет никаких лекарств!

– Игорь Андреич, вы же не простой обыватель, вы бывший офицер и должны понимать, что если б была хоть малейшая возможность, мы бы попытались спасти всех. Но лекарств от этого вируса нет. Их еще просто не создали. А те, кто смог переболеть этим вирусом, бесценны. Именно они важны для создания вакцины.