Текст книги "Полигон"

Глава 3

И все же на секунду, на долю секунды внимание «рабочего материала» и того, кто управлял им, было отвлечено скоротечной схваткой от прижатого к столу оператора.

И Денис сделал это. По наитию. Интуитивно, неосознанно. Неожиданно даже для самого себя. Вот, что значит так любимые Кожиным рефлексы!

Правую кисть в мертвых пальцах-тисках – пронзила острая боль. А вот за левой рукой жмур не поспел: кончики Денисовых пальцев все-таки достигли цели. И на этот раз в стремительной гонке рефлексов оператор оказался быстрее воина.

Заново подключаться к огнеметчику на Трассе времени не было. Там – все, там окошко управление закрыто. Закупорено, забито наглухо. Сейчас у него в запасе было одно-два прикосновения к клаве. (До манипулятора все равно не дотянуться). Сейчас можно лишь запустить какой-нибудь из свернутых файлов.

Денис развернул и запустил…

Смысла во всем этом, наверное, никакого, но хотя бы по-пы-тать-ся! Он попытался. И он успел.

Открыть видеоотчет «Демонстрация 1».

«…Так что мне доложить Президенту?..»

«Рабочий материал» – бывший офицер и начальник Президентской гвардии, носивший когда-то фамилию Воронов, не мог сейчас не видеть себя на экране монитора.

«…Что увидите, о том и доложите…»

«До чего же похожа столичная лаборатория Кожина на этот кладбищенский бункер!» – подумал Денис. Не хватало только прозрачного стола с покойником. Впрочем, покойник здесь был, и в лабораторном столе он уже явно не нуждался.

«…Надеюсь, после этого отстрел закончится? Вы должны понимать, что президентская Гвардия – не резиновая, и она предназначена не только для ваших опытов…»

Денис почувствовал, как слабеет хватка мертвеца, но освободить руку пока не решался. Не верилось, что удалось…

Не верилось…

Удалось?

– Ты гений, – послышался сзади сдавленный шепот Юльки.

Эх, не лукавь, девочка. Если бы ты, действительно, так считала, то орала бы от радости во всю глотку, а не хрипела умирающим лебедем. Нет, ты тоже еще не веришь. До конца. Но очень хочешь поверить.

«Рабочий материал» дернулся: будто его током шарахнуло.

Волна мелкой дрожи по мертвому телу… Должно быть, таков ответ на импульсы-приказы из командной машины Каравана. Умерший человек сопротивляется командам оператора? Демонстрирует свою… волю? Невероятно, но похоже на то.

Ох, как сейчас Кожин бьется над системой управления, тщетно пытаясь вернуть вышедшего из подчинения покойника в реальность «Мертвого рая». Незапланированная самоволка, да Павел Алексеевич? Неувязочка? Сбой программы?

Денис всматривался в лицо бывшего начальника президентской Гвардии. Оно было уже другим, это лицо. Неживым, но другим, неуловимо другим. И не разглядеть так сразу, в чем перемена. И не понять…

Что происходит сейчас с мертвым человеком по фамилии Воронов? Что он видит, что ощущает? Расплывчатые образы? Смутные воспоминания? Плотную пелену тумана, в которой едва ворочаются плохо узнаваемые, но узнаваемые все же силуэты? Ускользающую нить… Ведущую вопреки всем законам мироздания куда-то… куда-то назад.

Нет, о том, что сейчас творится в душе прозревающего мертвеца, Денис не хотел даже думать. Да и что за чушь такая?! Какое прозрение, какая душа?! Откуда она у киборга, у машины из мертвой плоти и виртуального клубка нервных окончаний, раздражаемых извне. Или все-таки…

Все-таки ты чего-то не предусмотрел в своем долбанном эксперименте, Федеральный Полномочный посол Кожин Павел Алексеевич. Что-то ты, сам о том не подозревая, оживил вместе с телом и боевыми навыками «рабочего материала».

Что-то, что жило и цеплялось за этот мир до последнего. Что незримо боролось за право существовать вместе со слабыми импульсами умирающей вселенной – непознанной системы, которую глупые людишки упрощенно именуют нервной. Что выдержало и сканирование, и перезапись. Что затаилось после смерти и неестественного противоестественного воскрешения – ошарашенное и непонимающее. Что замерло, но не умерло. И что, наконец, проснулось, узнав… осознав, вспомнив себя перед экраном монитора.

– Господи, неужели он мыслит? – прошептала Юлька. – Думает? Сам?!

– Кажется, я догадываюсь, в чем дело, – тихо, непривычно тихо прозвучал голос Волка.

Николай был поражен не меньше операторов, но соображалка у орга сейчас работала быстрее. И, кажется, в нужную сторону.

– В чем? Дело? – озадачено повторил Денис.

– Это… это… Побочный эффект это. Непредусмотренный непредсказуемый.

– Побочный? Эффект? – Денис решил, что он медленно, но верно превращается в попугая.

– Думать – это тоже рефлекс, – сказал группировщик.

– Думать. Тоже. Рефлекс, – снова повторил Денис, пробуя слова на вкус и тщетно гонясь за смыслом сказанного.

А осмыслить такое было нелегко. Сразу – не получалось.

– Особый рефлекс высшего порядка, присущий лишь человеческой природе, который ненароком разбудили эксперименты Кожина. Но в «Мертвом рае» этот рефлекс до сих пор был невостребованным. Не было нужного толчка. Раздражающего импульса. А ты, Денис, заставил этот рефлекс работать. Вот такие дела…

Денис удивленно взглянул на группировщика:

– Рефлекс? Работать? Думать. Рефлекс…

И – полная мешанина в башке.

– Погоди-погоди, – забормотал Денис. – По-моему, Кожин реанимировал лишь неосознанные действия человека.

– А размышляем мы осознано? Да, мы можем обдумывать свои слова и поступки. Но вот планировать процесс мышления нам не дано. Мысли появляются сами по себе, вне зависимости от наших желаний. Разве мы думаем о том, как думать? Нет, это происходит непроизвольно и слишком, слишком быстро – скорость мысли, знаешь ли… Хотя иногда возникают сбои, и наша мыслерождающая машина пробуксовывает. Вот как у тебя сейчас. Судя по выражению твоего лица, Денис, ты безуспешно пытаешься обмозговать какую-то словесную конструкцию. Какую, если не секрет?

Денис тряхнул головой. От такого свихнуться, на фиг, можно!

– Бред! Полный бред! Полнейший!

– А в состоянии ли ты был проследить за рождением и развитием этой короткой мысли? – напирал Николай. – Нет, потому что не ты ведешь ее, а она тебя. Думать – очень мощный рефлекс, Денис. Мысль чаще всего возникает на внешнее раздражение – как болевая реакция, которая заставляет отдергивать от огня обожженную руку. И чем сильнее раздражающий фактор, тем сильнее импульс, побуждающий к мышлению…

Орг посмотрел на экран монитора. Файл «Демонстрация 1» демонстрировал…

– Если можно заставить мертвого человека видеть, слышать, ходить, бегать, драться, убивать, – продолжал Волк, – теоретически ведь могут возникнуть и условия для включения его мыслительного процесса. Неконтролируемого. Самопроизвольного.

– Кажется, Кожин проморгал по настоящему великое открытие, – тихо подытожила Юла.

* * *

Денис высвободил, наконец, руку из захвата холодных пальцев (в этот раз по-настоящему холодных – не то что было прежде, когда он вытаскивал из ямы Юлькин «материал» – условно живой, «учебный»). Медленно, осторожно потянулся к клавиатуре.

Мертвый человек не шевелился. Не оператор, а другое, совсем другое интересовало его теперь. Не моргая, не отрываясь, он смотрел в экран монитора. «Демонстрацию 1» смотрел, словно загипнотизированный, словно зомби. Да, на типичного зомби этот ходячий мертвец сейчас походил более, чем когда-либо.

Денис заново подключился к огнеметчику. Открыл окошко наблюдения за Трассой. Малюсенькое, – в самом углу экрана, чтобы не мешать необычному соседу в черной федеральной форме с распоротым рукавом. В конце концов, хрен с ним, со всем Караваном. А запустить огнеметную капсулу по Кожинской спарке, можно и из такого миниатюрного окошка.

Нет, нельзя. Уже нельзя.

– Ублюдок! – скрипнул зубами Николай.

Хорошее у оргского пахана зрение! Тоже разглядел пустое шоссе. И сковырнутый бульдозерами горячий асфальт. И сами бульдозеры, увязшие в остывающей битумной куче. И глубокие колеи на вскрытом участке дорожного полотна. И размазанные останки трех мертвецов, стоявших на пути Каравана.

Да бульдозеры увязли и были брошены. Зато остальные машины уже удалились на безопасное расстояние. Далеко! Слишком далеко, чтобы гнаться или стрелять вслед. Кожин знает, когда делать ноги. Нутром, задницей чует, гад!

В тишине бункер-базы заверещал вызов голосовика. Неужели опять!

Денис подключил связь.

Голос у Кожина был тихим, глуховатым, слабым. Говорил посол, будто и не прощался только что навсегда. Говорил так… В общем, словно сам с собой говорил.

И – фоном – гудение двигателя командной машины. Мощного движка мощной машины.

И – желание высказаться. Непременно. Обязательно. Желание поделиться сокровенными мыслями с тем, кто поймет…

– Я озадачен и огорчен, Денис. Мой лучший «рабочий материал» первого уровня больше не реагирует на команды удаленного соединения. Знаешь, что это значит?

– Денис промолчал.

– Что с этого момента «Мертвый рай» летит в тартарары. Эксперимент сворачивается. То, что я до сих пор считал идеальным оружием, оказалось слишком уязвимо.

– Я рад, – сказал Денис.

– А я – нет, – сказал Кожин. – Зря потрачено сколько сил, средств и времени. Ростовск, кстати, тоже погибнет зря. Все зря, все коту под хвост. Я, конечно, буду искать ошибку «Мертвого рая», и не уверен, что найду…

Странно было слушать эту исповедь, звучащую под монотонный гул дплекого мотора. Наверное, потому странно, что сейчас речь посла не содержала – Денис был уверен в этом, Денис чувствовал, Денис знал это – подвоха. Сейчас Кожин говорил искренне. Может быть, впервые за все время общения с операторами.

– Зачем вы позвонили Павел Алексеевич? – устало спросил Денис.

– Пожалуйста…

Еще более странно… Мольба в голосе всемогущего федерала!

– Только один вопрос, Денис. Мне это очень важно. Правда. Что он сейчас делает?

Не было нужды уточнять, о ком идет речь. Но Денис все же уточнил:

– Кто «он»?

– «Рабочий материал».

– Не «рабочий материал», – негромко возразил Денис.

Он заметил удивление в глазах орга. А вот в Юлькином взгляде уловил понимание.

– Ну, жмур, или как вы их там называете, – терпеливо пояснил федерал.

– Называли. Это человек.

– Хорошо, – сдался Кожин. – Что делает этот человек?

– По-моему, он вспоминает. Может быть, даже думает.

– Благо…

Денис отключил связь – хватит, не стоит благодарностей.

* * *

– Кажется, нам здесь больше нечего ловить, – произнес в наступившей тишине Николай.

Что верно, то верно. Но отвести взгляд от удивительного тандема компьютера и мертвого человека, переставшего быть мертвым в полном смысле этого слова, Денис смог не сразу.

– Поторопись, – орг начинал нервничать. – Запись скоро кончится, и кто знает, как тогда поведет себя наш мертвый друг.

Денис посмотрел на группировщика. Хмыкнул:

– А куда нам спешить? Надеешься убежать от атомной бомбы?

Язвительный тон его вопроса Николай проигнорировал.

– Этот проход, – он кивком указал на коридор, в котором Славке Ткачу пришлось умирать второй раз, – ведет в гараж. Там стоит БТР. Кожинский Катафалк-Призрак. Я видел… Когда вашего коллегу… В общем, Катафалк, похоже, на ходу.

Денис лишь покачал головой. Шустрый же парень этот орг: успел не только избавиться от Славика, но и попутно гараж осмотрел.

– Впрочем, – в глазах Николая блеснули злые искорки, – если у кого-то нет желания идти со мной…

Юлька бочком-бочком подтянулась поближе к Волчьему вожаку.

– С нами… – добавил тот.

– Есть, – ответил Денис, – Желание есть, только мы возьмем еще и Ирину.

Он шагнул к гробам-контейнерам.

– Ты забыл, что с ней сделал посол? – Орг закипал, но пока держался. – Денис, пойми, эта зомбированая девица опаснее мертвеца. Его-то мы остановили, ее – вряд ли сможем. Она – материал третьего уровня.

Опять двадцать пять!

– Без Ирины я никуда не поеду, – сказал Денис.

– Как хочешь, – Николай пожал плечами. – Мне-то ты теперь нужен меньше всего.

Ошарашенную Юльку группировщик потащил за собой, вроде бы, силком, но и не особо напрягаясь. Юлька не дергалась и не сопротивлялась: она послушно входила в кишку извилистого коридора. Эх, Юла, Юла, быстро же ты меняешь друзей. Могла бы и потрепыхаться – хоть для виду, что ли, для приличия.

– Стой! – Денис не узнал собственного голоса. Спокойного, решительного, уверенного…

Первой обернулась Юлька. Большими влажными глазами Юлы на Дениса смотрела жалостливая надежда. Надежда вопрошала: «Ну же? Идешь?»

Потом повернул голову Николай. О, в этих двух буравчиках не было ничего, кроме раздражения.

– Что еще? – буркнул орг.

Денис ответил вопросом на вопрос:

– Ты часто ездил в «катафалке», пахан-Колян?

Буравчики злобно прищурились, лицо группировщика полыхнуло красным. «Если орг не взорвется прямо сейчас, – все будет в порядке», – подумал Денис.

Николай не взорвался.

– Ни разу, – признался Волк. – При мне Кожин им еще не пользовался. Но сейчас у нас…

Денис прекрасно знал, что сейчас у них нет выхода, и не счел нужным дожидаться окончания фразы. Настало его время обрывать орга на полуслове.

– И ты уверен, что сможешь управлять этим антикварным бронетранспортером? Я бы, например, не рискнул. Юлька, думаю, тоже. Водить незнакомую машину опасно, знаешь ли. При быстрой езде можно свернуть шею. А смысла в медленной сегодня, насколько я понимаю, нет.

– Короче! – рявкнул Николай. – У тебя есть предложения?

– Да, – кивнул Денис. – Ирина. Она выезжала в «катафалке» на операции имитаторов. И когда Кожин спас нас от твоего Ахмета, именно она сидела за рулем.

Орг посмотрел на Юльку.

– Точно, – подтвердила та. – Она сидела.

Секунда ушла на обдумывание ситуации. Николай нервно дернул автоматом. Сказал:

– Ладно. Валяй. Доставай свою Ночку. Только учти: если что – стреляю без предупреждения. В обоих, понял?

Чтобы открыть ящик-гроб, Денису потребовалось не намного больше времени, чем оргу на принятие решения.

Николай пропустил Ирину вперед. Подставлять спину освобожденной – злющей и недобро зыркающей – пленнице Волк не собирался.

– Хорошо, хоть Воронова с собой не прихватил, гуманист хренов, – недовольно пробурчал Николай.

– Для него будет лучше погибнуть, – сухо ответил Денис. – Я имею в виду – по-настоящему, до конца. Как Славка.

Ему, действительно, казалось, что так – правильнее. Если нечто, что заставляет сейчас мертвого офицера смотреть видеоматериал, полностью осознает факт собственной смерти… Врагу не пожелаешь такой участи. Хотя, что касается врага…

Денис искоса глянул на Ирину. Что же ты сделал со своей секретаршей, Павел Алексеевич? Нет, пожалуй, врага… такого врага, как Кожина, он все-таки хотел бы увидеть на месте бывшего начальника президентской Гвардии. Бывшего и мертвого начальника.

* * *

БТР, некогда наводивший ужас на Ростовск, сиротливо жался к дальней стене подземного ангара. В опустевшем кладбищенском гараже «Мертвого рая» грозная машина выглядела жалко и одиноко. Возможно, для ночных рейдов по городу это пугало на колесах и годилось, но в длительных межрегиональных переходах толку от Катафалка-Призрака немного.

Для Каравана такая техника не представляла ценности. Вместимость – ноль: экипаж, минимум боеприпасов, чуть-чуть снаряжения и ни одного толкового грузового отсека. Кроме детектора движения ничего больше и не влезит. И топлива, наверное, жрет – мало никакому снабженцу не покажется. А несоответствие стандартному межколесному расстоянию гарантирует стопроцентное выбивание БТРа из общей колеи.

И вообще… Трудновато будет бронированному старичку переть по многокилометровому бездорожью – допотопный движок может и не выдержать таких нагрузок. Да и насчет скоростных возможностей… Впрочем, их-то как раз и предстояло проверить. «Будем драпать от ядерного взрыва с ветерком», – невесело подумал Денис.

В баках плескалось. Так, кое-что. То ли не удосужились слить, то ли не успели в спешке. Или просто марка топлива – не подходящая для караванных Контейнеров. Ну, и хрен, ну и славно…

Ирина заняла место водителя. Рядом – в кресло командира – уселся Николай. Денис и Юла расположились в десантном отсеке. Сейчас внутри «катафалка» было просторнее: демонтировать и забрать детектор федералы не забыли.

Заработал мотор, вентиляция ангара надрывно потянула куда-то густые выхлопы машины. Еще бы еще открыть гаражные ворота… А выглядели они солидно – так просто не расстреляешь и на таран идти – чревато.

– Должна же эта штука как-то открываться? – орг сердито посмотрел на Ирину.

Ну-ну… А на кого бы ты, пахан-Колян, зыркал сейчас, останься она в ящике?

Ночка молча нажала неприметную кнопку над креслом Николая. Тяжелые створки беззвучно распахнулись.

Дистанционное управление? Замечательно! Изнутри, врата «Мертвого рая» распахивать проще, чем входные калитки снаружи.

– Не впервой кататься на этой колымаге, да? – скривился орг.

Ирина опять предпочла отмолчаться.

И дала газу.

Машина рванула с места в карьер. Сильно – аж клацнули зубы – тряхнуло кладбищенское бездорожье. Под колесами-то – провалившиеся могилы, да замшелые останки поваленных надгробий.

Николай и Денис едва успели поймать взбрыкнувшиеся необъезженными мустангами сиденья. Вовремя: чуть оплошали бы, и пришлось мячиками скакать внутри бронированной коробки. Юла крепко вцепилась в поручень. И, вроде, держится молодцом.

Так-то оно лучше будет. В нутро БТРа Юлька влезала вообще никакая. Как прошла по коридору мимо Славкиной «могилы», так и выпала в осадок вся. Да уж, зрелище там было малоприятное… Слой застывшей мутной пены – щедрую ее порцию выплюнула противопожарная система бункера. А сквозь эту матовую пелену можно различить почерневшие от гранатных разрывов стены и пол. А между черным и белым виднеется что-то красноватое и бесформенное. Все, что осталось от Славки.

– Ты как, Юль? – Денис тронул девушку за плечо.

– Лучше. Уже лучше.

Она попыталась улыбнуться. Без особого, впрочем, энтузиазма.

Машину тряхнуло еще раз. Потом началось то, что оптимисты называют сносной дорогой. Потом, наконец, под колесами зашуршал разбитый асфальт – верный признак приближающейся Межрайонной Трассы.

Может быть, еще удастся догнать и обстрелять Караван, прежде чем волна атомного взрыва рассчитается за все и со всеми? Почему-то это казалось важным.

* * *

Денис поднялся на броню просто от того, что не хотелось провести последние минуты жизни в тесном и душном железном гробу. А вот так, вцепившись в скобы с отслоившейся краской, ловя встречный холодный ветер и первые лучи просыпающегося солнца, – так было гораздо лучше.

Он смотрел не вперед. То, что впереди, не сулит им ничего хорошего. Пусть туда смотрят сейчас через маленькие неприкрытые броневыми листами прямоугольнички триплексов Ночка и оргский пахан. А он напоследок полюбуется родным городом.

Даже из окон служебных квартир Денису редко доводилось видеть Ростовск в предрассветной дымке. Утром, перед счастливым воем периметровских сирен, когда даже самые отчаянные нарушители Комендантского часа спешат попрятаться по норам, служба наружного наблюдения заканчивает вахту. Утром безумно хочется спать, и нет уже никаких сил восхищаться робкой игрой первых солнечных лучей на безлюдных улицах. Зато теперь… Теперь Денис во все глаза смотрел назад – на убегающие городские кварталы. Что ж, сегодня – самое время насмотреться за все сонно прожитые в четырех стенах с зашторенными окнами, за все бездарно пропущенные утра!

Он смотрел и на шоссе тоже. На широкое полотно, словно по шаблону разлинованное стойкой белой краской и убегающее куда-то назад, назад, назад…

Ломаная, но очень аккуратно ломаная, спираль Межрайонной Трассы шла от Периметра к окраинам, по несколько раз пересекая каждый район Ростовска. И, в конце концов, вырывалась за пределы мегаполисных джунглей, чтобы уткнуться в глухое бездорожье за внешними городскими воротами.

Ржавые, массивные, ощетинившиеся шипами и опутанные «колючкой», кодированные-перекодированные ворота эти давным-давно не охранялись. По крайней мере, ночью, во время Комендантского часа. Но и перелезть через такую преграду – не так-то просто. Взломать – тем более. Проход открывался с помощью сложных паролей федерального посольства. Только Караван, следующий из столицы в Ростовск или из Ростовска в столицу, мог распахнуть эти ворота.

Теоретически до ворот мегаполиса имелся короткий путь: если ехать напрямую, а не вилять по улиткообразному шоссе. Но обманчивая кратость маршрута лишь удлинит поездку. Или прервет ее навсегда. Свернуть с Трассы – значит, обречь себя на черепашью скорость и ежекилометровую опасность увязнуть с потрохами в грязных колдобинах спальных районов и окраинных улиц.

Старые разбитые и ухабистые городские дороги малопригодны для быстрой езды, да и для езды вообще, и только эта… Межрайонная Трасса есть Межрайонная Трасса. Ее содержали в образцовом порядке, ее холили и лелеяли несколько поколений муниципальных и посольских властей.

Позади уже осталась растащенная баррикада и трупы на обочинах, и наспех закатанные воронки, и погребенный в развалинах догоревший «Москит». И поваленный огнеметной капсулой столб. И сорванное саперными машинами расплавленное дорожное покрытие. И сами черные от битума бульдозеры, намертво вмурованные в застывший уже асфальт. И смятые контейнерами Каравана останки «рабочего материала».

Позади были опустевшие улицы, жилые кварталы, укрепостановки, широкое кольцо промзоны. Катафалк-призрак промчаться уже и мимо окраин аграрного городского сектора с бесконечными садово-огородными участками, теплицами, фермами и полями, под завязку напичканными химией. Здесь снимают по три суперурожая в год. Отравленных, конечно, как и все в этом городе, но поддерживающих, тем не менее, жизнь мегаполиса. Или ее жалкое подобие.

Все, все уже позади. Шел последний виток асфальтной спирали, до которого не добирался ни один гражданский транспорт. БТР ехал вдоль городской границы. Вдоль плотно подогнанных блоков высоченного забора с редкими узенькими стальными дверцами-калитками для обслуживания грандиозного оборонительного сооружения. Поверху вились путанные связки колючей проволоки и «егозы».

Говорят, после каждого дождя спецкоманда милков опрыскивает «колючку» какой-то смертельно-опасной химией: чуть оцарапался – и готов. А за бетонно-ядовитой преградой город, по слухам, опоясывают еще и непроходимые минные поля. Так надо: Ростовску приходится защищаться не только от оргов: внешние одичавшие племена выродков человечества тоже имеют виды на одинокие островки подыхающей урбанистической цивилизации.

Ирина выжимала из машины все, что могла. Четкий белый пунктир на ровной поверхности асфальта сливался в сплошную линию и стремительно уносился прочь. Бесконечная полоса, рождающаяся под колесами БТРа, никак не желала обрываться. Упрямая, настырная она снова и снова бессильно цеплялась за протекторы. Обреченный город не отпускал жертву. Жертву? Или все-таки прав всезнающий Федеральный Полномочный Посол Кожин Павел Алексеевич – виновников своей гибели?

– О чем задумался, Денис?

Юла? А он и не заметил, когда она поднялась наверх. Действительно, задумался…

– Пытаюсь понять, как все произошло, – при такой скорости трудно просто разговаривать. Они и не говорили: перекрикивались фразами. – И могли ли мы хоть что-нибудь изменить.

Юла пожала плечами. Что ж, самый лучший ответ в такой ситуации. Она устроилась рядом и тоже замерла, поддавшись гипнотическому воздействию бесконечной белой линии на черном асфальте.

– Спустилась бы вниз, – предложил Денис. – Упадешь еще.

Юла покачала головой. Как же, спустится она, когда скоро все… и навсегда… а на душе так паршиво! Была бы возможность, Ирина с Николаем тоже повылезали бы из бронированной утробы. Но Ночке надо вести БТР, а недоверчивому оргу – следить за «рабочим материалом» третьего уровня.

Что ж, в таком случае, Денис и Юла – везунчики. Поболтать ни о чем перед смертью и ветер в лицо – это ж такая роскошь!

Шоссе, черный асфальт, белая полоса… И – назад, все назад…

– Юль, как думаешь, это дорога бежит от нас или мы несемся от нее, сломя голову?

– Дорога не может убегать, День, как бы ей того не хотелось. И нам не сбежать от своей Трассы. Свернули бы, да некуда. Тут все повязано. Мы просто едем вместе с шоссе. Только в разные стороны.

Вот так, значит? Что ж, ответ верный. Слишком верный, чтобы быть правильным.