Текст книги "Полигон"

Глава 3

О! Это было очень убедительно.

Автоматическая рассылка шла в бешеном темпе. Раньше подобным образом распространялись всевозможные хакерские бяки – вирусы, трояны, черви, да назойливый спам. Сейчас в чужие компы настырно лезла информация – правдивая, честная, та, которую иначе сообщить просто нереально.

И ее было не остановить.

Пользователи и абоненты городской сети, вся многотысячная аудитория «Сити: Новости из Периметра и Округи» получали сюрприз. Один на всех. Большой, неожиданный, неприятный. Такой, от которого не спрячешься уже за уютный голос выдрессированного диктора Периметровской телестудии.

Несколько минут на осмысление, на оценку ситуации и…

Сирены Комендантского часа, взвыли в тишине вечернего города. Сирены звучали сегодня раньше времени и – не безысходным отбоем, как хотелось кому-то, а последним звонком, приглашающим к небывалому действу под открытым небом. В театре под названием «Полигон „Р-1“». Виртуальная атака захлестнула и всколыхнула Ростовск похлеще массированной вылазки оргов.

Денис откинулся на спинку кресла. Дело было сделано. Сидеть у компа больше нет необходимости. Больше от них ничего не зависело. И что теперь? Бежать из квартиры? А смысл? Если ничего не выйдет, их все равно выловят на улице. Если же выйдет…

Все четверо: Денис, Ирина, Николай и Юла подошли к окну. Молча посмотрели вниз. На улицу.

Там, внизу уже появились первые смельчаки. Двое. Нет, вон еще один. Трое… И еще пара. Пятеро, значит. Пять бледных пятен в густых как темно-серый кисель сумерках. Пять открытых лиц. Да уж, шагнуть вот так, без масок прямо в Комендантский час… Трудно, невозможно поверить!

Отчаянная пятерка настороженно осматривались вокруг. Быть первым всегда тяжело. Но эти пятеро не сбились в кучу, не жались друг к другу. Они расходились в разные стороны и по разным улицам.

– Не думал я, что среди добропорядочных граждан Ростовска найдутся такие храбрецы, – признался Денис.

– Это мои ребята, – отозвался Николай. – Те, кого удалось собрать нашей доблестной бабуле. Негусто, конечно, но хоть что-то. Я просил привести их сюда. Отсюда все и начнется.

– Орги? – Денис тряхнул головой. Показалось, или одна из тех фигурок внизу – правда, похожа на бабку Ирины? – Это что, провокация?

– Нет. Пример для подражания, без которого законопослушный бюргер не пошевелит пальцем даже в минуту смертельной опасности. Они – вожаки, которым предстоит управлять толпой.

– В самом деле? Только толпы я чего-то не вижу.

– А ты приглядись повнимательнее.

Денис пригляделся. Странно, что он сразу не заметил тех двух в поднятых воротниках и надвинутых на нос шапках. И еще этих, жмущихся к стенам. И того. И вон того тоже. Нет, теперь на улице было не пять и не шесть, и не семь человек.

– Десять, одиннадцать, двенадцать… – словно завороженная считала Юла.

А из подъездов выходили новые нарушители Комендантского часа. По одному, по двое, по трое. Никто их оттуда не гнал: люди выходили добровольно. Словно железные опилки вокруг магнитов они сбивались в кучки возле лидеров с открытыми лицами, но сами еще опасались опускать воротники и поднимать козырьки. Наверное, это ненадолго. И все-таки любопытно, что сейчас лица не прячут как раз те, кто привык прятать их прежде.

С каждым новым человеком, примыкавшим к той или иной группе, движения оргов-вожаков становились увереннее, а чем увереннее вели себя Волки, тем решительнее становились новоявленные ополченцы. Настороженность растворялась где-то в темноте неосвещенных улиц. И чем больше темнело, тем сильнее растворялась.

* * *

Конечно, их отследили. И, конечно, против них послали вертушку. Так было быстрее… быстрее всего. И проще.

«Москит» не таился. Разрубая винтом наваливающуюся на город ночь, машина зависла в воздухе. И гранатомет серии «Кистень», и крупнокалиберный пулеметный ствол системы Тверского смотрели сейчас в одну точку – в треснувшее давно не мытое окно.

Вертушка покачивалась совсем близко. Если бы не темнота, если бы не тонированное бронестекло кабины, можно было бы, наверное, рассмотреть лица пилотов. И пальцы на гашетках.

Окно с ломанным росчерком трещины возмущенно дребезжало, ходило ходуном, тщетно цеплялось за облупленные рамы, но сдержать напор воздушных масс не смогло. Стекло подалось, вогнулось внутрь, хрустнуло, лопнуло и разлетелись звонким колючим дождем. Надулись и взлетели к потолку засаленные шторы светомаскировки.

Денис, Юла и Ирина непроизвольно отшатнулись. Николай – наоборот, навалился всем телом на подоконник, пытаясь устоять под упругим потоком, что швыряли в пустой уже оконный проем лопасти «Москита».

Ветер ворвался в комнату, ветер буйствовал.

– Ну, что, парни! – сквозь свист в ушах до Дениса донесся рык Волчьего вожака. – Вы уже приняли решение?!

Глупо орать на безмозглую машину, экипаж которой все равно не услышит ни слова, но Николаю на это, видимо, наплевать. Впрочем, ворочать трубу автоматического гранатомета, выхватывая прицелом то голову цепляющейся за окно человеческой фигурки, то сердце – еще глупее. Зачем, если достаточно просто пустить в квартиру один-единственный заряд – и все… И все живое внутри станет мертвым? Нет, не в заряде, не в гранате дело. Чтобы открыть огонь, пилотом нужно что-то еще. Чего им сейчас жутко не хватало.

Они принимали решение. Сами. Прямо сейчас.

Файлы с информацией о «Мертовм рае» и «Полигоне „Р-1“» уже должны были попасть во все милвзводовские службы. В бортовой компьютер вертушки – тоже.

Денис продрался сквозь воющую воздушную преграду. Встал рядом с Николаем, перегнулся через подоконник, глянул вниз. Улица уже кишела нарушителями Комендантского часа.

Орудийные стволы – оба смертоносных жала «Москита» опустились, опали. Вертушка тяжело, словно бы нехотя, оторвалась от разбитого, продавленного ветром окна. Легла на новый курс.

На бреющем полете вертолет воздушной разведки догнал самую многочисленную группу повстанцев и закружил над людскими головами. Не угрожающе – в боевом охранении.

Где-то послышались первые выстрелы.

– Ну что, прогуляемся? – обернулся орг. – Компьютер можно оставить, а то ведь раздавят в толпе. Жалко будет.

Николай вышел из комнаты первым.

* * *

Это было что-то! Такого бедлама на улицах Ростовска Денису видеть еще не приходилось. Возбужденные люди сновали повсюду. Многие – вооружены. Если, конечно, можно назвать оружием палки, железки, камни, оргские заточки… Но уж автоматы-то милков – можно. А милвзводовцы со своими «псами» – по одиночке, парами, отделениями и группами – уже примыкали к горожанам.

Никто толком не понимал, зачем он вышел на улицы и что намеревается делать дальше. Просто оставаться в четырех стенах было страшно. После всего, что открылось…

Постепенно броуновское движение двуногих молекул обретало некое подобие порядка. Мечущиеся индивиды сливались в единую массу и управляемая, насколько она вообще может быть управляемой, толпа двигалась к Межрайонной Трассе.

Дениса, Николая, Юлу и Ирину подхватил, закружил и понес людской поток. Выбраться из водоворота человеческих тел не представлялось возможным. Оставалось только держаться поближе друг к другу. И идти, куда шли все.

Николай кому-то помахал рукой. Ему ответили. Старушка-Секретарша! Машет шокером. Возбужденная, раскрасневшаяся, помолодевшая… Мечта, блин, герантофила. Энное количество лет назад бабулька, наверное, была той еще красоткой. Уродин мэры себе в секретарши не берут. Денис улыбнулся, когда уловил во взгляде пожилой женщины что-то Ночкино – дерзкое и задиристое. Рядом в приветственном жесте взметнулась рука Ирины. Кухонное примирение бабушки и внучки оказалось не фиктивным.

– Сколько? – крикнул Николай.

– Мно-о-ого! – ответила бойкая старушка, прежде чем исчезнуть из виду. – Третью группу веду!

Группа – человек под сто упрямо продиралась к Трассе. Странная спешка: не опоздать закрыть своими телами дорогу…

– Пушечное мясо гоните? – Денис повернулся к Николаю.

– Чтобы кто-то выжил, кому-то нужно умереть. Таков главный закон жизни, – ответил орг. – До тебя это еще не дошло?

– Ты мало отличаешься от Кожина, пахан-Колян! – приходилось не говорить – кричать. Впрочем, на их крик внимания не обращали. – Только посол пытается спасти страну, а ты – город.

– Ошибаешься. Я спасаю себя. Значит, я прав. Это тоже закон жизни. Самый главный. Если не согласен – нам не по пути. Можешь проваливать.

Наверное, Денис был согласен.

– Ско-о-о-орей дава-а-а-ай! – пузатенький мужичок в модных квадратных очках и дорогом костюме – вероятно, преуспевающий менеджер или клерк среднего звена, орал в унисон с потасканного вида нетрезвой бабенкой – не иначе как вышедшей в тираж шлюхой. Оба торопили тех, кто шел впереди.

– Ско-о-о-рей! Дава-а-а-ай! – грянули над ухом еще несколько глоток.

Денис с трудом подавил желание присоединить свой голос к общему хору. Толпа – штука заразная.

* * *

Жернова плеч, локтей, грудей, животов и спин, наконец, вытолкнули их на обочину Трассы.

– Стоим здесь, – приказал Николай. – На дорогу пока не лезем.

Встали, ошарашено осматриваясь. Там вон, справа мелькнуло знакомое лицо. Ахмет! Без маски. Выходит, кавказец тоже уцелел во время облавы федералов и милков. Впрочем, лицо Ахмета почти сразу же исчезло из вида. Замельтешили другие лица. Много – разгоряченных, возбужденных.

Любой Караван увязнет, на фиг, в этой людской массе по самую крышу. Так, а там что такое? Баррикада! Точно, шоссе уже перегораживал бесформенный завал – не проехать, не объехать! На нем, как на муравейнике тоже копошились человеческие фигурки.

Из кучи-муравейника торчал кузов перевернутого грузовика с федеральной символикой на борту. Или толпа растерзала разведчиков, которых Кожин пустил впереди Каравана. Или… Дениса передернуло. Или это – наземная штурмовая, отправившаяся по их душу вслед за вертушкой, но так и не добравшаяся до муниципальной гостинки.

Странно только, как удалось справиться с федералами? А впрочем, нет, ничего странного. В толпе ведь мелькает милвзводовская форма. К Трассе подтянулись уже несколько десятков милков. А над баррикадой выписывал круги грозный «Москит».

Баррикаду усиливали, уплотняли, ширили, возвышали. Всем, что попадалось под руку. Бетонные блоки, строительный мусор, поваленные столбы, ограждения шоссе, вывороченные бордюры, куски разбитого асфальта, мебель из ближайших квартир. В дело шли даже трупы. Много – в гражданской одежде, поменьше – в форме милков, и совсем мало – в федеральных мундирах. Значит, и ваших, и наших – в горнило общего дела? Только вот наших побольше будет. Непросто было, наверное, отбить у федералов ту машину, ох непросто.

Завал на шоссе достигал уровня второго этажа. Хорошая получалась пробка… Основательный такой тромбик в главной транспортной артерии города.

А где-то неподалеку уже стреляли. Милки били: федеральных пукалок с глушителями никто бы и не услышал. Впрочем, стреляли недолго. Интересно, по кому? И кто победил? И чем все это закончится?

– Ну, Колян, заварил ты кашу… – пробормотал Денис.

– Мы, – поправил орг, – мы заварили.

А потом… Потом с баррикады раздался крик:

– К бо-о-ою!

Голосок у бабушки Ирины оказался звонким. Старушка, невесть каким образом вскарабкавшаяся на самую верхотуру, отчаянно размахивала своей шоковой дубинкой. С верху она явно что-то увидела. Но что?

Глава 4

Маловато… Их было-то всего человек десять-двенадцать – не больше. Все – в боевой форме, в городском камуфляже. Не в самодельном, оргоском, варенном… В настоящем фабричном, новеньком, добротном. С преобладающими черными и темно-серыми оттенками. Это был спецкамуфляж сил федерального посольства для ночного уличного боя. Боя в грязи, лужах, мокром асфальте и бетоне. Осенне-зимний вариант для мягкого южного климата. Такой надевают, когда нет снега, но много слякоти.

Короткими перебежками, федералы двигались вдоль Трассы. Враг приближался.

Похоже, опытные солдаты, возможно, из личной охраны посла. И все-таки… Баррикаду обороняют не менее полусотни милков, плюс вертушка, плюс бесчисленная толпа – ощутившая уже свою силу людская масса, которая и без оружия готова смести любого. При таком раскладе бросать в лобовой штурм одно, пусть даже супер-пупер элитное отделение – верх безрассудства.

Баррикада харкнула в противника скупым огнем. Милки, по привычке экономя боеприпасы, встретили федералов одиночными выстрелами и короткими – в два-три патрона – очередями. Но уже через несколько секунд пальба стала частой, беспорядочной и почти несмолкаемой.

Наступление, однако, продолжалось в прежнем темпе. Бойцы посольства мелькали по обочинам неуязвимыми стремительными тенями. И тенями бесшумными: глушаки гасили звук стрельбы. Да и всполохов огня видно не было. Но федералы тоже стреляли.

На баррикаде падали люди. Вроде бы, без видимой причины, но падали один за другим. В первую очередь нападавшие выбивали милвзводовцев. Метко, умело, очень профессионально.

Нападавшие пока продвигались без потерь.

«Москит» принял бой чуть позже. Вот тогда-то все и прояснилось.

Вынырнувшая из-за крыш высоток машина цвета грязного ночного неба атаковала внезапно. Красиво прошла над Трассой, а затем – под бухтение бортового пулемета – вновь повернула к многоэтажкам. По идее, очередь из крупнокалиберного ствола должна была бы выкосить все вражеское подразделение. Ну, или почти все. Однако, залегшие (или сбитые пулями?) федералы, поднялись, как один, задрали к небу стволы с набалдашниками глушителей…

И вновь – ответная стрельба. Бесшумная, беспламенная. Неслышимая и незримая. Прицельная. В хвост удаляющемуся противнику.

Видимо, не все пули ушли в небо. Вертушка дернулась, не успев вовремя уйти из-под обстрела. И слишком уж поспешно нырнула за крыши высоток. Попали? Подбили?

– Бронебойными лупят, – Николай сокрушенно покачал головой.

– Так их что же, не зацепило никого? – поразился Денис.

– Зацепило, – сухо ответил орг.

– Обколотые наркоманы? – спросил Денис, уже понимая, что не прав. – Те учебные пособия, которые…

– Боюсь, что нет…

Второй заход «Москита» оказался менее грациозным. Да и держаться теперь пилоты старались повыше. Черный размазанный силуэт едва виднелся в черном размазанном небе. Вертолет неуклюже болтался в воздухе, как игрушка в руках капризного ребенка.

Что там? Пули федералов сбили управление? Повредили двигатель? Или, может быть, досталось летчикам?

Плохо. Очень плохо. При такой болтанке трудно прицелиться. Впрочем, «Москит» уже и не целился. Он бил «Кистенем» по выбранному квадрату.

Грохот. Вздыбленный асфальт. Фугасно-осколочные гранаты плотно ложились на Трассу перед баррикадой. И по обочинам. Осыпая осколками и своих, и чужих.

Жалеть смертоносных зарядов явно никто не собирался. Взрывы густо вспахивали шоссе. Чудно! Будет еще одно препятствие на пути Каравана!

Трех или четырех федералов разнесло в клочья прямыми попаданиями, остальных щедро посекло осколками. Должно было посечь, засечь до смерти. И все-же…

Опять стволы нападающих смотрят вверх. Опять огрызаются без шума и без пламени. А яркие всполохи автоматического гранатомета на черном небе – такая хорошая мишень. Машина-подранок не выдержала шквального волны ответного огня, закружилась, заметалась подстреленной птицей… Вертушка опускалась вниз, уходя из-под огня замысловатыми зигзагами. Что-то там не ладилось, в «Моските». Что-то совсем не ладилось. Пилоты пытались посадить вертолет по ту сторону баррикады, но…

У федералов, как оказалось, имелись не только автоматы. Вспышка, шипение, стремительная горящая точка в ночи. Плевок огнеметного заряда смачно ударил в вертушку, расплескав по небу жгущую смерть.

Еще в полете вертолет из боевой машины обратился в сгусток гудяшего пламени. Секунду-другую вращающиеся лопасти еще стряхивали на Трассу, улицы и дома огненные брызги. Потом вертушка рухнула. Оставленный ею дымный след, ярко подсвеченный снизу, был хорошо различим в ночи.

Наверное, строители той восемнадцатиэтажки не предполагали, что из домов иногда получаются превосходные могилы. Неказистый старый дом у Трассы стал братским склепом для пилотов, павших смертью храбрых. Или принявших кару за предательство. Все зависит от того, какая телегруппа выдаст завтра в эфир репортаж о ночной бойне. И будут ли вообще выходить новости в эфире обреченного города-полигона.

* * *

Грохот взрывов перекрыл пальбу милков. Вверх поднялись облака пыли, тучи дыма, беснующиеся языки огня… «Москит» горел. А в его брюхе рвались боеприпасы.

Ночь сразу стала светлее. Тревожным таким мерцающим светом высвечивало все, как есть. К баррикаде двигались не люди. Такое не могло быть людьми.

– Мертвяки, – Николай просто высказал вслух очевидное. – Это не учебный – это настоящий «рабочий материал».

Денис смотрел не на предводителя Волков – на Трассу. Настоящий… Рабочий. Вот он, какой, значит, в деле. В настоящем деле, в настоящей работе. Вот на что способен. И бит твой главный козырь, пахан Колян, – вертолет воздушной поддержки. Бит десятком мертвых кожинских бойцов.

На баррикаде началась паника.

– Не пора ли принимать командование? – спросил Денис.

Николай покачал головой:

– Я похож на самоубийцу?

– Но ведь…

– Поздно, – прохрипел орг. – Лезть на баррикады – поздно. Хочешь жить – стой в сторонке. На Трассу – не суйся.

Денис жить хотел. А орг был прав. Уже поздно.

Наверное, они, действительно, живы еще лишь потому, что не переступили обочину и не перелезли через ограждения шоссе. Здесь, в толпе сторонних наблюдателей было безопасно. Ну, относительно. Сюда, по крайней мере, еще не стреляли.

А вот баррикада…

Обороняющихся сломили быстро и даже без помощи огнеметчика. Сначала баррикаду поливали с Трассы беззвучными очередями. Потом накрыли очень даже звучными гранатами из надствольников.

Упала бабушка Ночки. Да уж, упала… Неосторожно высунула из-за укрытия голову и… Денис никогда прежде не видел, как череп человека взрывается, словно заминированный арбуз. Фонтан из крови, разнесенной вдребезги кости и мозгов ударил вверх, обезглавленное тело сползло вниз. Выпала из скрюченных сухих старческих пальцев смешная и никчемная дубинка «МУД (шдх)»

Вскрикнула, прикрыв лицо руками, Ирина.

А вон там…

Ахмет? Точно, он!

Пока вокруг суетились, кричали, разбегались и гибли люди, перепачканный чьей-то – своей или чужой – кровью кавказец, лежал среди бетонных блоков, тяжелых офисных столов, диванов и плотных матрасов. Ахмет притворялся трупом, пока на баррикаду не вступил первый «рабочий материал».

Жмур расстреливал живых, не обращая внимания на мертвых. На неподвижного орга он глянул лишь мельком. Ничего не заподозрил. Прошел рядом, у основания завала.

И Ахмет ожил.

Ящерицей юркнул к зомби с автоматом. А в зубах – как кинжал – заточка.

Прыгнул вниз.

Молча и бесшумно.

Нападение было настолько неожиданным, что даже хваленные рефлексы президентского гвардейца не поспели. А может, просто, оператор мертвеца, растерявшись, не подал вовремя нужной команды.

Падая, еще в полете, Ахмет ударил заточкой сверху. Всадил длиннющий штырь по самую рукоять. Между ключицей и лопаткой. Слева. С таким расчетом, чтобы достать до сердца. Вот только изрешеченному пулями и посеченному осколками телу было все равно. Дыркой больше, дыркой меньше… Хоть слева, хоть справа…

Жмур, правда, не устоял на ногах – упал под приличным весом противника. Однако оружия не выпустил. Повернув голову и увидев Ахмета, навалившегося сзади и пытавшегося разворотить заточкой-рычагом мертвую плоть, жмур ударил прикладом за спину. Быстро, коротко, расчетливо сильно и точно.

Ахмет дернулся, взвыл. Пальцы соскользнули с рукояти заточки, но тут же сомкнулись в привычном борцовском захвате вокруг шеи «рабочего материала». Рывок… После такого живому противнику гарантировано, как минимум, смещение шейных позвонков. Да и мертвому – тоже. Только вот мертвому, в отличие от живого, на подобное смещение – плевать. А оторвать голову голыми руками Ахмету все же было не под силу.

Жмур резко развернулся. Второй удар прикладом отбросил кавказца в сторону. Ахмет откатился, попытался вскочить на ноги. Не дали.

Выстрел – и у орга в груди зияет дыра величиной с кулак. И все, и не жилец больше твой верный и бесстрашный боец, пахан-Колян…

Милки уже почти не отстреливались. А федералы все лезли и лезли вперед как заговоренные. Завал на дороге взяли в клещи: двое слева, двое справа – за домами, за оградой. Остальные прикрывают. Палят по любой поднявшейся над баррикадой голове. Бьют без промаха. И головы больше не поднимаются.

Одного – из тех, что слева – все же удалось уложить. Уложить, правда, не совсем подходящее слово. Пятеро обезумевших от отчаяния милвзводовцев, прятавшихся за вывороченными ограждениями Трассы, разом поднялись и одновременно, единым залпом выпустили в основательно измочаленную уже пулями и осколками фигуру по гранате из «псовых» надствольников. Пять фугасно-осколочных… Практически в упор… После такого не встанет даже ходячий мертвец.

Первым же взрывом «рабочему материалу» оторвало и отбросило метров на пять руку с автоматом. Еще четыре гранаты взорвались под ногами боевого зомби.

Впрочем, милки были тут же сметены ответными очередями группы прикрытия.

Кто-то из гражданских сдуру подхватил автомат убитого милвзводовца. Напрасно! Попытка нажать на спусковой крючок «пса» закончилась плачевно: «идеал», не опознав палец хозяина, активизировал заряд самоликвидации. Оружие взорвалось прямо в руках несостоявшегося героя. Герой после этого жил совсем недолго.

Все! Баррикада опустела и обезлюдела. Теперь там были только кровь, трупы и стонущие, копошащиеся раненные. Тяжелораненые. Все, кто мог сбежать, уйти, уковылять или уползти – сбежали, ушли, уковыляли и уползли, схлынув живой лавиной за обочину, к пятившейся от Трассы толпе. Пропуская и уступая дорогу.

Мертвецы с автоматами остановились. Повернулись к отступающим людям. И начали мстить. Вернее, выполнять волю мстящего.

Длинные очереди полоснули вдоль Трассы. Сначала победители выкашивали оцепеневших от ужаса людей. Потом – расстреливали людей бегущих.

Крики, вопли, ор. Запах крови и страха.

И вновь Денис ощутил неумолимую силу толпы. Паникующая, она оказалась гораздо страшнее, чем та, что бодро шагала на баррикады. Живой поток оглушил, ошарашил, обездвижил. Сдавил сразу со всех сторон, да так, что захрустели кости. И по-та-щил…

Куда? Зачем? Денис не знал. Никто сейчас не знал, куда несется это обезумевшее человеческое стадо, враз растерявшее весь боевой пыл.

«Конец! – подумал Денис. – Это конец!»

Но чья-то рука вырвала его из тисков чужих плеч и локтей. Схватила за шиворот и втащила в темноту, такую укромную, уютную, спасительную.

* * *

Это был какой-то полуподвальный офис без окон. Нет, окна все же есть: маленькие, у самого потолка. Закрытые двойной решеткой и бронированными ролл-ставнями. Замок взломан, мебель растащена. На баррикаду, небось…

Да, искореженному замку, точно, хана. Зато внутренняя задвижка уцелела. На нее-то и налегал сейчас Николай, пытаясь запереть металлическую дверь изнутри.

Получалось хреново. Орг пыхтел, а дверь не поддавалась. Слишком велико было давление снаружи. Оттуда умоляли, угрожали, ломились. В узкий проем между краем двери и косяком протискивалось озверевшее от ужаса орущее лицо. За квадратными очками с треснувшими стеклами – большие, страшно большие глаза. Денис едва узнал менеджера, так рьяно рвавшегося в бой вместе с какой-то спившейся проституткой.

Николай ударил – неуклюже, вслепую, с левой, не отрываясь от двери.

Раз ударил… Брызгами посыпались разбитые квадратики линз. Хрустнула дорогая оправа. Человек взвыл, но не отшатнулся и не упал. Или не дали упасть те, кто напирал сзади.

Два ударил… Кровь из носа, из порезанных стеклом век.

С третьего удара орг все же вышиб настырного очкарика.

– Помоги, – прохрипел покрасневший от натуги Николай. – Закрыть помоги… Если полезут все… Тогда – всё.

Денис послушно и бездумно навалился на дверь. Хруст чьих-то пальцев. Чей-то вопль. Лязг, скрежет задвижки. Готово… Они спасены. Только они. И только на время.

Там, за дверью, на улице бежали, кричали. Стреляли.

Пшик… Пламя зажигалки в руке Николая осветило подвальный мрак. Ага, Ночка и Юла тоже здесь. Правда, видок у них! Ирина явно пробивалась сквозь толпу сама, о чем свидетельствуют сбитые костяшки пальцев и ободранные локти. Лицо Юльки украшает ссадина с явственным отпечатком жесткой подошвы. Кто-то, видимо, спутал голову девчонки с асфальтом. Странно, что Юлу не затоптали насмерть? Тоже Николай подсуетился?

– Спасибо, – негромко произнесла Ирина. Обращалась она почему-то к Денису.

– За что?

– За то, что отстал. Будь ты пошустрее, эта дверь захлопнулась бы перед моим носом. Наш Волчара не горел желанием пускать меня сюда.

Денис повернулся к оргу:

– Кажется, мы договорились насчет Ирины. Или у тебя изменились планы? Мы теперь балласт, от которого надо по-быстренькому избавляться, да?

– И который, между прочим, я все еще тащу за собой, – скривился орг.

В дверь забарабанили. Лупили сильно, отчаянно, не жалея кулаков. Стараясь пробить железо костью. Так ломятся, когда за плечами – смерть.

– Ложись! – приказал Николай.

И Денис, и Ирина, и Юла были образцом послушания: снаружи, совсем близко, снова загремели выстрелы.

Вскрикнул бедолага, у которого запертая дверь отняла последнюю надежду на спасение. А вот пули прошили эту преграду без труда. Просвистели над распластанными телами, ударились о стену. Срикошетили, взвизгнув от неудовольствия и разочарования.

* * *

Если приловчиться, если быть осторожным с острыми краями рванного метала, если не обращать внимания на смочившую их кровь, то даже пулевые отверстия можно использовать в качестве дверных глазков. Калибр федеральных боеприпасов, выпущенных в дверь офиса, вполне для этого подходил.

Простреленных «глазков» хватило всем четверым. Еще и осталось. Правда, располагались они чуть выше задвижки – на уровне груди человека среднего роста. Поэтому пришлось немного наклониться. Зато все видно.

Это была не карательная операция федералов. Зомби-убийцы не стали отходить далеко от шоссе. Преследовать разбежавшуюся толпу никто, похоже, не собирался. Да и зачем? Город-полигон «Р-1» все равно обречен и скоро будет стерт с лица земли.

Нет, сейчас перед штурмовиками Кожина стояла другая задача: очистить межрайонную Трассу. Для начала – от людей. Жмуры уже миновали баррикаду и направились дальше… Зачистка шоссе должна быть полной и стопроцентной.

– А Кожина-то хорошенько припекло, – заметил Николай, – раз наш посол пустил перед Караваном свое секретное оружие.

Да уж, секретнее, блин, некуда. Ворота «Мертвого рая» сегодня, действительно, распахнуты настежь.

Денис смотрел…

Мимо догорающих развалин и останков «Москита», мимо баррикады, на которой никто больше не стонал и не шевелился, мимо трупов по обочинам и мимо глубоких воронок в разбитом асфальте медленно и неуклюже ковылял «рабочий материал». Зомби, отставший от основных сил мертвяцкого спецназа.

Жуть! Туловище – как решето: сквозь грудную клетку просвечивает пламя пылающей вертушки. Живые после такого не ходят. Живые после такого перестают быть живыми.

И нога перебита в голени. Потому, видать, и отстает. Что ж, будет резервом – тоже дело нужное.

И правая рука висит на сухожилиях. Автомат – в левой.

– Твою мать! – Денис отпрянул от двери.

Только сейчас он вдруг сообразил и осознал, что…

– Жмуры-то вооружены!

И отнюдь не заточками!

– Ты только заметил? – хмыкнул Николай.

– Но как же так! А «Идеал»… А самоликвидатор… Их же специально подгоняют под руку живого человека.

– Делов-то! – группировщик пожал плечами. – На стволах «рабочего материала» нет ни «идеала», ни самоликвидатора. Оружейный спецзаказ столицы.

– Невероятно, – Денис не мог поверить в услышанное. Оружие без опознавательной дактелоскопии?!

– Вероятно-вероятно. Автоматы с гранатометной спаркой. Федеральная серия. «Вурдалак» называется.

«Вурдалак»? В руках мертвецов? У кого-то там, наверху, ведающего оружейными спецзаказами, определенно имелось чувство юмора. Специфического такого юмора.

– Значит, этими автоматами может воспользоваться любой?

– Любой, кто сможет их отбить, – поправил Николай.

Денис вздохнул. Да уж! Отнимать оружие даже у того вон прихрамывающего аутсайдера – дохлый номер. Именно, что дохлый…

Вспомнились разглагольствования Кожина о гуманности, которая якобы не позволяет использовать огнестрельное оружие в уличных боевых операциях с участием «рабочего материала». Фуфло все это!

Жмуры только-только скрылись из виду, а на Трассе уже появились первые машины Каравана. Две. Бронированные бульдозеры саперного подразделения.

Ревущие колесно-гусеничные монстры приступили к работе. Растаскивали баррикаду, размазывали завал по воронкам, ровняли шоссе, вспаханное взрывами. Работы было много…

В тот момент, когда обе машины повернулись кормой, Николай вдруг отодвинул задвижку и распахнул дверь.

Ну, на кой?!

На пороге лежал тот самый очкарик. Грудь в кровавых разводах. Разбитое лицо. Немой укор мертвых глаз под пустой оправой квадратных очков.

Рядом – еще кто-то, с простреленным черепом.

И еще. И еще… Все, кто ломился в спасительный полуподвальчик – мертвы.

Денис поднял глаза. Увидел автоматчика на броне ближайшего бульдозера. Заметили! Их все-таки заметили! Федерал уже вылез из люка, уже передергивает затвор. Обычный солдат инженерной бригады Каравана, не жмур. Это, конечно, радовало, но…

– За мной! – рявкнул Николай.

«Псих!» – подумал Денис, выскакивая следом. Покидать укрытие сейчас – что может быть глупее?! Но из-за безумной выходки Николая, выбора у них уже не оставалось.

Перепрыгивая через убитых и затоптанных в давке, орг бежал к посеченной осколками многоэтажке у обочины Трассы. Там, во время недавнего боя, баррикаду обходили с левого фланга двое боевых мертвецов Кожина. Один прошел, один остался… Разорванный в клочья жмур лежал среди воронок.

Такая вот композиция. Пять – одна на одной – небольших воронок, которые оставляют фугасно-осколочные гранаты «Псового» надствольника. И куски рваной плоти. А еще…

Ах да, там вон, в сторонке валяется еще автомат «рабочего материала». «Вурдалак» из федерального спецзаказа. Невиданное оружие без опознавательного дактелоскопического элемента. Оружие, которое можно взять и использовать по своему усмотрению.

Вот за чем бежал орг!

Николай на бегу подхватил автомат, заскочил за угол дома.

Денис тоже бежал со всех ног. В спину дышали Ирина и Юлька: обе девчонки смекнули, что попасть в движущуюся… в быстродвижущуюся мишень будет труднее.

Выстрелов Денис не слышал – глушаки у федералов все-таки отменные! – но над головой свистнуло пару раз. И запоздало бухнуло где-то сзади. За углом дома.