Текст книги "Двоедушник"
Автор книги: Рута Шейл
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Ника
Тогда ты шепнул мне: «Помнишь, я говорил, что знаю, что такое боль? Ни черта подобного. Боль – это когда я тебя не вижу».
Когда я тебя не вижу, мне тоже больно, Игни.
Я не успела ответить. Слишком долго собиралась с духом. И не успела.
Страшно, Игни, до чего страшно… Быть не-собой, говорить чужими словами и думать чужими мыслями. Смотреть на свои ладони и понимать, что они уже не-свои.
Страшно идти вперед. Ты ведь тоже шел… Ты боялся? Вряд ли. Ты ничего не боишься, а я…
Разбиваюсь вдребезги, разрываюсь в клочья, чтобы снова собраться, но уже не в то, чем была раньше.
Что, если ты вообще меня не узнаешь? Не захочешь видеть, не примешь – такой, как сейчас…
Но я все равно иду за тобой.
Я иду за тобой, потому что не могу иначе. Я иду, потому что должна.
Потому что подвела тебя и хочу все исправить.
Потому что ты будешь ждать.
Потому что ты будешь.
Потому что ты…
Изнанка города
Ромодановский вокзал и Ляхово
– Игни? Это как «огонь», что ли?
Спрашивала девчонка, которая вот уже с полчаса наворачивала круги возле вновь прибывшего. Похоже, новые лица были здесь слишком большой редкостью, чтобы быстро оставлять их в покое.
– Как «зажигание».
– Ого! И что, соответствует истине? – Остановилась напротив. Руки заложила за спину, голову склонила набок. Буравит чуть раскосыми серыми глазищами. Игни не оставалось ничего другого, как отвечать тем же. Симпатичная. Красивая даже. Восточные скулы. Легкий румянец. Волосы на пробор – справа угольно-черные, слева – белоснежные. Челка углом. И этот подчеркнуто заинтересованный взгляд. – Ну, добро пожаловать в Предел Порядка, Игни, как «зажигание».
– Идель, напомни, сколько у него? – Это уже коллега глазастой. Лицо какое-то девчачье. Полголовы обрито наголо, на другой половине наоборот, рваные пряди, спускающиеся до плеча. Периодически откидывает волосы за спину. Дебильная привычка – то и дело башкой трясти. Сидит за столом и, кажется, в сотый раз переписывает одну и ту же бумажку. Ошибается, комкает, швыряет бумажный шарик в корзину. Три попадания из пяти бросков. Негусто.
– Шесть тысяч пятьсот двадцать один, – с усмешкой произнесла девушка по имени Идель. Сощурилась прежде чем отвернуться. Подошла к столу, нависла над ним и принялась водить пальцем по бумаге.
– Он, что, за президента откупался? – заржал тот. Впрочем, веселиться оставалось недолго.
– Не-а. Антон Князев какой-то, цена – тысяча душ в базарный день… Эш, дружище, ты безнадежен. «Поступили» пишется через «о». «В распоряжение» – через «с». Все заново.
– Я просто зачеркну, – сказал он, испепеляя бумагу ненавидящим взглядом.
– Беспредел беспорядка, – сказала Идель и укоризненно вздохнула. Оперлась локтем на плечо компаньона, снова углубилась в чтение, то и дело посмеиваясь. Видимо, орфографическими ошибками проблемы текста не ограничивались.
Наконец с характерным хрустом смяла лист в ладонях и точным броском отправила его в корзину. Меткая.
Эти двое были одеты, как под копирку: кожаные тренчи с капюшонами, перчатки без пальцев, сапоги на массивной подошве. И многочисленные цепи повсюду, куда только фантазия подсказала их прицепить. Если униформа, то очень своеобразная.
– Я познаю порядок через хаос, – высокомерно заявил Эш.
Идель тонко хихикнула:
– Ты прям анархист какой-то.
Оба вели себя так, словно вдруг забыли о своих обязанностях. Игни равнодушно ждал, пока на него снова обратят внимание.
– Ладно, все, – наконец заключила девушка. – Вот здесь – твоя подпись, Антон Ландер. – Она ткнула пальцем в единственное пустое место на исписанном листе. – Потом можешь быть свободен.
Он подмахнул не глядя.
– Свободен? Просто свободен, или?..
– Ну да. Просто. – Идель пожала плечами и отошла. Но перед этим многозначительно переглянулась со своим коллегой. Игни успел заметить. – Осмотрись тут пока. Чтобы знать, с чем тебе придется иметь дело. Так-то у нас тихо. Редко, когда случаются… эксцессы. Вот, кстати, начни свою экскурсию с Ляхово. Знаешь, что это?
– Психушка. – Все сказанное прозвучало, как «если у тебя есть хоть капля здравого смысла, лучше и не узнавать».
– Точно! – обрадовалась она. – На лицевой стороне – психушка. А здесь… э-э… Ее изнанка. Ты только сразу не пугайся. Местечко спокойное. Народу мало, и все такие… в себя погруженные. Одним словом, Есми, что с них взять. Если хочешь, могу проводить!
– Сам найду. – Что бы ни скрывала в себе изнанка психиатрической лечебницы, Игни намеревался выяснить это в одиночестве. Обуза – всегда помеха. Тем более, если это болтливая девчонка в кожаном плаще с заклепками в виде черепов.
Нарочно не воспользовался Полупутем, хотя мог бы мгновенно оказаться в нужном месте. Вышел в дверь. Пусть гадают, куда он теперь направится.
На лицевой стороне города здесь был ночной клуб. На изнанке – вокзал. Такой, каким его задумали пару веков назад и каким он был до разрухи. Игни шел по коридору, с любопытством разглядывая ковровые дорожки и рожковые люстры. И зал ожидания, похожий на вагон-теплушку, с пустыми лакированными скамьями. Мертвые дома тоже уходят на изнанку. Не сразу, как люди, а постепенно. По мере того как время съедает стены. Дома́ ждут долго, это медленная смерть. Надеются, что все вернется. Что кто-нибудь влюбится в лепнину на фасаде, высоту потолков и вытертый паркет. И захочет провести всю свою жизнь в их комнатах. Но никто не хочет… и пора уходить. Некоторые, особенно непримиримые, вцепляются в жизнь столь же крепко, как их фундаменты – в землю. Непонятной человеку логикой камня и дерева находя выход в цепочке «кто-нибудь умрет – кто-нибудь придет». Но это не о тебе, вокзал. Ты молодец, приятель. Ушел достойно. И не вернулся, когда на лицевой стороне тебя превратили в банальную развлекаловку.
На изнанке ты остался собой. Жаль только, там, в городе, никто не может больше видеть, как медленно ползет на твоих часах секундная стрелка. Не поспешит на отходящий поезд, не помашет рукой с перрона. Все правильно. Это жизнь. Твоя новая жизнь… Наверное, Нике бы здесь очень понравилось.
Мысленно зачеркнул последние слова. Потом попытался вспомнить, когда вообще ел, и не смог. Но голода не чувствовалось. Похоже, еще одна проблема отпала сама собой. Давно бы так…
Прежде чем закрыть глаза, он обогрел ладонью массивную позолоченную ручку входной двери. Зачем вообще нужны двери, если каждому здесь доступен Полупуть?
Теперь это и твоя новая жизнь, Антон Ландер. Привыкай.
Ветра нет. Ничем не пахнет. И непонятно, удался ли шаг, или он по-прежнему внутри вокзала. По ощущениям – никакой разницы. Даже температура воздуха средняя. Ни жарко, ни холодно. Никак.
Полупуть не подвел. Все белесое, как в тумане. Ни день, ни ночь, опять же, а так – нечто среднее. Холм и пустырь за оградой. Ляхово. И чего о тебе было так много трепотни? Да, яблоневый сад. Вырубленный на лицевой стороне, должно быть, задолго до начала строительства. Еще водонапорная башня – строение шестигранной формы из красного кирпича, возвышающееся на более широком основании. И один-единственный больничный корпус, безнадежно заброшенный в самом городе. Тот самый, в котором нашлась одна из пропавших девушек.
Тишина. Игни ступал по траве, но не слышал звука собственных шагов. Словно под ногами была вата.
Он ожидал, что это место – не Ляхово, а вообще изнанка – окажется более… населенным, что ли. А здесь если и были Есми, то даже они на глаза не попадались. Не говоря уже об остальных. Таких, как Идель, Эш и сам Игни.
Приблизившись к новому, сияющему чистотой стекол зданию, не стал торопиться входить внутрь. Уселся на землю чуть поодаль и решил понаблюдать.
В чем-то должен быть подвох.
Не то чтобы его это сильно волновало. Что бы там ни было, вряд ли оно его убьет. Смерть неживого в мире неживых – это слишком. Даже для второсортного ужастика.
Игни грыз травинку и смотрел на дом. Дом, казалось, тоже смотрел на Игни. Изучал всеми своими окнами.
Даже забавно: там, на лицевой стороне, пустырь загроможден жилыми корпусами. А этот, брошенный, глядит немым укором. Зато здесь он – единственный и прекрасный. Только всем пофигу.
Ему, Игни, в принципе, тоже. Просто надо же о чем-то думать. Желательно, понятном и близком. Как горечь травяного сока во рту или неожиданная пустота изнанки, напоминающая затишье в больничном коридоре во время тихого часа. В смысле все где-то есть, но временно попрятались.
Еще там, на пути между лицевой стороной и изнанкой, он решил: если найдет хоть малейший зазор, крошечную возможность вернуться обратно, то сделает это. А если нет…
Тогда все, что было раньше, так и останется на лицевой стороне города.
Забыть. Выкинуть из головы. Будто и не было.
Теперь он один, как и мечтал. Жив и ни от кого не зависит. Тогда какая разница, что творится вокруг? Люди или Есми? Холод, жара или бессменная комнатная температура? Последнее даже комфортней.
А Ника… Ну, что Ника? Поплачет и забудет.
Все, прекращай. Хватит.
– Привет!
Голос прозвучал совсем близко. И звонко, как в пустой комнате. Не по-уличному. Неестественно.
Игни глянул мельком. И так узнал.
– Привет, Соня.
– А я тебя ждала, – застенчиво призналась та и опустилась рядом на траву. Подоткнула под колени длинный подол из алой ткани в горошек, сцепила пальцы в замок. – Когда здесь появляется кто-то новый, мы сразу чувствуем. А мы с тобой… немного связаны. Я просто хотела поблагодарить. Сейчас мне намного лучше. – Она привычно потянулась к шее в поисках веревки, но тут же отдернула руку.
– Ты и выглядишь лучше. Рад за тебя. – Он непринужденным, братским жестом взъерошил волосы девочке-Есми. Тень улыбки на задумчивом личике. Уже хорошо. – Скажи, здесь всегда так… – Еще и слово не подберешь. «Многолюдно» – мимо, «жизнерадостно» – тоже не в кассу. – Позитивно?
– Это изнанка, – напомнила она строго. – Мы все здесь ненадолго.
– А… – Кажется, он начинал понимать. – То есть некий… перевалочный пункт?
Вместо кивка Соня моргнула.
– Мы слишком привязаны к месту своей смерти. Даже после того как вы, Двоедушники, отправляете нас на изнанку, мы продолжаем по привычке возвращаться туда, где погибли. Нам нужно время, чтобы порвать эту связь. И смириться с разрывом. Только тогда мы сможем уйти окончательно.
– Куда? Еще дальше?
– Я пойму это, когда уйду, – терпеливо объясняла девочка-Есми звенящим голоском. – И ты поймешь, когда настанет время уходить. Жаль только, что там мы не сможем болтать, сидя на траве. Мы вообще не узнаем друг друга. Мы станем другими.
Игни хотел сказать, что он-то как раз не торопится «уходить». Даже сомнительно годная для жизни изнанка с ее туманами и акустикой концертного зала гораздо предпочтительнее еще более сомнительно годного «там». И если у него теплилась надежда как-нибудь свалить отсюда, то оттуда уже точно не вариант.
Все это за секунду пронеслось в голове, чтобы в конечном счете в ней же и остаться. А вслух он произнес:
– Знаешь, что там внутри?
Новенький больничный корпус излучал опасность едва ли не сильнее, чем его руины с лицевой стороны города.
– Сновидение, – уверенно сказала Соня. – Очередное из них.
Еще одной тенью улыбки на ее губах Игни был обязан собственному идиотскому выражению лица.
– Ты помнишь, что видел во снах ты сам, вторая душа?
– Антона Князева, – без запинки ответил он.
– Точно так же, как изнанка города спит и видит сам город, – пояснила Соня. Подхватила юбку, передвинулась ближе. Устроилась напротив. – Ты смотрел на Антона не глазами. Ты вообще не смотрел. Изнанка тоже не смотрит. Она просто знает. Отсюда, – ее пальцы легко коснулись его груди в области сердца, – и вот отсюда, – вспорхнули к виску. Прохладные. Хотелось, чтобы она подольше не убирала руку. Но убрала. – А теперь представь, что именно она узнает в этих снах… Любовь? Надежду? Веру? Да, но гораздо чаще – совсем иное.
«И это иное торчит сейчас в том чертовом доме», – сумрачно додумал Игни. Ну, Идель, шахматная, блин, королева! Дай только вернуться.
– Не ходи туда один, – шепнула Соня, прежде чем сгинуть Полупутем.
Миг – и ее не стало рядом.
– Не пойду, – пообещал Игни.
И пошел.
Пинком распахнул дверь. Приемный покой. Стойка регистратуры. Забранные решетками окна. Дальше.
Широкая лестница. Кафельная плитка на стенах. Уличный туман сквозь стекла наполняет коридоры тоскливой белесой серостью.
Казенный дом, вот как это называется.
Не кровати, а койки. Кресла с ремнями для фиксации рук и ног.
Дерматиновый диван и низкий столик напротив – ножки того и другого привинчены к полу. Таблички с номерами палат. Некоторые двери – железные, с узкими зарешеченными прорезями.
Не хватает только шарканья тапочек и стойкого лекарственного запаха, сдобренного душком тушеной капусты.
«Сон изнанки». Думаешь, ты такой страшный? Ты – ничто для того, кто долгое время сам был всего лишь сном.
Чтобы окончательно в этом увериться, Игни выдернул из-за плеча один из кистеней. Нарочно посильнее ударил билом об пол. Знакомый громкий звук. Такой земной. Такой настоящий.
Диван за его спиной скрипнул под навалившейся тяжестью.
Игни резко обернулся. Парень. Ровесник, едва ли старше. Спортивный костюм, короткая стрижка «ежик». Проплешина за ухом, вместо волос – длинный уродливый шрам. Расселся на диване, хотя еще секунду назад там было пусто. Опирается на длинную рукоятку топора. Лезвие в крови, и еще что-то налипло… Незнакомец дрожащей рукой вытирает лоб. На коже остаются смазанные красные разводы.
– Привет, – сказал Игни, что было явно не уместно в данной ситуации.
– Привет, – глотая звук «р», отозвался парень. Голос звучал искаженно, как если бы его искусственно модулировали. Или нарочно пытались изменить.
– Ты здесь один?
– Ты здесь один? – повторил он тем же механическим тембром и снова потер лицо перепачканной ладонью.
Фигня какая-то.
– Видимо, то самое сновидение, – сказал Игни уже себе, потому что беседа явно не клеилась.
– Видимо, – скрипуче согласился парень.
Он подергал рукой, пытаясь оттолкнуть топор, но тот словно приклеился.
Странный тип глядел на Игни и заискивающе улыбался, скаля мелкие острые зубы.
Звякнула цепь – рука дрогнула.
Топор взлетел в воздух. Тело парня дернулось следом так стремительно, что Игни едва успел отскочить. Можно подумать, эта штуковина сама собой управляла.
В этот момент включились звуки.
Игни увернулся. Рывком выдернул из-за плеча второй кистень. Это не Есми. Плюс? Минус? Один из шаров сразу же попал парню по ноге. Хруст. Тот даже не пытался уклониться… Плюс. Словно не чувствовал боли. Топор со свистом разрезал воздух, таща его за собой, как марионетку. Все-таки, минус. Снова по ногам. Ноль реакции. Алые брызги веером разлетались в воздухе, оседая на кафельной плитке, вслед за каждым движением цепи. Это не Есми. И у него кровь.
Очень невовремя подкатила тошнота. Вслед за пониманием, что этот псих не остановится, пока не превратится в фарш. Острые зубы совсем рядом. Чертов придурок сильно пострадал, судя по тому, с каким шумом и бульканьем он выдыхал, но снова занес руку.
Игни отмахнулся не глядя. От безысходности. Раздался отчетливый звук ломающихся костей. Хриплое дыхание того. Бесполезно.
– В сторону, – властно приказал кто-то третий и, схватив за шиворот, буквально выдернул его из-под удара. Оттолкнул к стене с такой силой, что Игни не устоял на ногах. Отпрыгнул сам. Движением кисти метнул в нападавшего небольшой сверкающий диск. Это была только видимая часть предмета. Другая – тонкая, почти прозрачная струна, – обвилась вокруг запястий свихнувшегося парня. Вторая такая же спутала лодыжки, и он рухнул на пол.
Дальнейшее Игни видел неотчетливо. Перед глазами все плыло.
Поверженный «сон изнанки» выл и катался по полу, размазывая кровь.
– Ты как? – Нежданный спаситель протянул Игни руку, но встать тому почему-то не удалось. Ни с первой, ни со второй попытки.
– Гил, ты все испортил!
Тяжелая артиллерия прибыла. Идель и Эш возникли из Полупути – оба прятали лица за черными полумасками – и с любопытством разглядывали огромный топор, все еще зажатый в руке того несчастного. Идель попыталась выдернуть топорище. С такой гримасой, словно наступила на таракана.
– Ты вообще нормальная? – напустился на нее Гил. – Послала мальчишку черт знает куда. Одного. Без объяснений. Как, по-твоему, он должен был выкручиваться? И «сон» его видел!
Игни хватило только на то, чтобы заползти за диван. Хорошо еще, что ничего не ел. Зажал ладонью рот, отдышался. Отпустило.
– Да ладно тебе, не нуди, – отмахнулась Идель. – От одного раза ничего не будет. Для того, чтобы «сон» его запомнил, у него слишком непримечательная физиономия. Он шесть с фигом тысяч Есми на изнанку привел, я просто хотела посмотреть на него в деле.
– Ну, и как? Насмотрелась?
– М-м… Честно говоря, ждала большего. Эй, герой! – обратилась она к Игни. – Ты там как вообще? Жив? Не обижайся. Я просто пошутила. Добро пожаловать в Предел Порядка!
– Да пошла ты, – огрызнулся он, поднимаясь.
На неверных ногах подошел к Гилу – высоченному бритоголовому парню в цепях и коже, как и двое его «коллег». Нос и рот великана скрывал клетчатый платок с кистями. За плечом виднелся пластиковый приклад карабина, и еще один – деревянный, полированный. Частью какого оружия он является, удалось определить позже, когда Гил повернулся вполоборота. Арбалет.
Игни вытер ладонь о джинсы и протянул руку для рукопожатия. На двух других даже не взглянул. А проходя мимо, сплюнул кровь на и так уже порядком испачканный пол.
Идель поморщилась.
– В Предел возвращайся! – крикнула она вслед. – Когда дуться надоест!
Подобрав с пола кистени, он вместо ответа со всей силы шибанул входной дверью.
Далеко, правда, не ушел. Швырнул оружие на землю – надо хотя бы травой отчистить – и повалился рядом на живот. На том же месте, где разговаривал с девочкой-Есми. Перекатился на спину, уставился в небо.
Черт бы тебя побрал, новая жизнь! И здесь покоя не видать. Хотя сам виноват, конечно. Слишком много на себя взял.
Ты видишь страшные сны, изнанка. Теперь мы будем делить их на двоих.
Оставила бы шанс, а? Малюсенький, сотую долю процента. Надежду на то, что когда-нибудь… Пусть мясники с топорами. Пусть спятившие маньяки, пусть самоубийцы и садисты. Но что, если хотя бы однажды. Хотя бы мельком, на секунду, издалека увидеть Нику. Она там, в городе. Ты ведь тоже устала от грязи, изнанка… Давай поможем друг другу. Пожалуйста. Пожа-алуйста-а…
Еще немного, и с деревьями заговоришь. С камушками всякими. Идиот.
Встал, отряхнулся. Подобрал кистени и свернул, как были, со следами крови на металле. Через Полупуть – в Предел. Других вариантов все равно нет. Даже здесь. Как не было и на лицевой стороне.
Его вечная чертова дорога без развилок. И снова придется тащиться по ней в одиночку.
Игни закрыл глаза. А открыл в той же комнате на вокзале, из которой начинал свой путь здесь. Смятые бумажки по-прежнему раскиданы вокруг корзины. Идель, Эш и Гил – за столом. Во главе восседает хмурый человек в мятом льняном костюме.
– Все в сборе, отлично, – произнес он после того, как вновь прибывший с грохотом отодвинул стул и уселся подальше от остальных. И почти без паузы продолжил: – У нас возникла проблема. Могу точно сказать, что раньше мы с таким никогда не сталкивались. На изнанку проник живой.
Мукомольный завод Башкирова
– Ерунда! – скептически прокомментировала Идель. – Просто кто-то из недопокойничков оттягивает неизбежную встречу с вечностью. Ариман, ты из-за этого нас от дел оторвал?
– Конвоир Уразаева, встань! – потребовал обладатель божественного имени. Негромко, но внушительно.
Идель нехотя подчинилась. Руки по швам, взгляд в никуда: «Как же меня все это достало!»
– Ты можешь навскидку отличить живого от «сна изнанки»? «Сон» – от Есми?
– Да.
– Что произойдет, если Есми будут беспрепятственно ошиваться на лицевой стороне, а живые – на изнанке? – Ариман экзаменовал обстоятельно. Игни даже показалось, что специально для него.
– Беспредел беспорядка, – буркнула Идель.
– А если без стеба?
– Хаос.
– Верно. – Ариман кивком разрешил своенравной Идель сесть на место, затем поднялся сам. Заложил руки за спину и принялся мерить шагами комнату. – Объясняю для новичков. То, что произошло, невозможно, скажем так, технически. Пути на изнанку видны только вторым душам. И Есми. И только они могут по ним пройти. Вот почему так важно найти этого человека. Смог один – смогут и другие. Нужно выяснить, как именно он это сделал. И перекрыть этот канал раньше, чем кто-нибудь еще додумается им воспользоваться. Кстати, о новичках. – С этими словами он остановился за спиной Игни. Его голос раздавался теперь прямо у него над головой. – Что за неведомая дурь заставила Антона Ландера в первый же день лезть в драку со «сном изнанки»? Если у кого-то из здесь присутствующих все еще амбиции в одном месте играют, то…
В этот момент Игни, старательно разглядывавший столешницу и собственные руки, почувствовал на себе четыре взгляда. Насмешливый – Идель, и более-менее понимающие – всех остальных.
– Случайно вышло, простите, – буркнул он, по-прежнему ни на кого не глядя.
– Случайно вышло, – передразнил Ариман. – Он видел твое лицо? «Сон»?
– Да, – признался Игни неохотно.
– Запомни, если хоть что-то странное заметишь – не геройствуй, а сразу ко мне. И чтоб дальше – без самодеятельности. Будешь курировать заречную часть. Там как раз не хватает дерзкого самоуверенного конвоира вроде тебя. Что те, что эти распоясались.
Ха! Похоже, вместо долгожданного покоя, тишины и самопознания его ждала банальнейшая служба.
А еще остальные после этих слов облегченно выдохнули, или показалось?
– Не радуйся, от поисков живого это тебя не освобождает, – добавил Ариман, хотя Игни никак не проявил своих эмоций. – Отнесись, будь добр, со всей серьезностью. Остальных это тоже касается.
Зашевелились, перешептываются. Совет окончен? Видимо, так, раз все встали и двинулись к выходу. Он тоже. Но Ариман окрикнул:
– Задержись, пожалуйста!
Прямо классика жанра: «А вас, Штирлиц…» и так далее.
Вернулся.
Сел на стул, который раньше занимала Идель.
Уставился на пустые книжные полки. Подумалось: а ведь неслучайно на изнанке города нет книг. Даже давно никем не читанные и пылящиеся где-нибудь на чердаках книги не становятся мертвыми. Парадокс, казалось бы, но если задуматься… Книги не привязаны к людям. Их жизнь не зависит от того, перелистывают ли страницы чьи-то пальцы. Даже рваные и пожелтевшие, они продолжают хранить в себе свою собственную жизнь. Это не мы с ними делимся, а они – с нами. И всегда оставляют за собой право быть прочитанными.
А те, что перестают быть окончательно, – слишком большая роскошь для изнанки города. Их снова возьмут в руки уже там, где смогут оценить сполна.
Есть ли в мире что-то более самодостаточное и жизнелюбивое, чем эти тихие бумажные спутники людей? Игни пытался вспомнить, но ничего не пришло в голову.
– Печально, правда? – Ариман сел на свое начальственное место и тоже разглядывал пустующий стеллаж. – Одна из тех вещей, к которым я так и не смог привыкнуть. Как и к отсутствию сна и еды. Ну да ладно…
Ненадолго задумался, помолчал, потирая ладони. Игни терпеливо ждал. Еще никогда у него не было столько свободного времени.
Интересно, давно ли Ариман здесь распоряжается? На вид лет тридцать, но это ничего не значит. Может, просто хорошо сохранился. В густых каштановых кудрях – ни одного седого волоса. Опущенные уголки глаз придают лицу постоянно печальный вид. Между бровей – глубокая морщинка. Похож на какого-то поэта Серебряного века. Игни почти ничего о литературных делах не знал, но картинка из учебника Князева сама собой всплыла в памяти. Старомодное лицо, если так вообще можно говорить о лицах. Хотя и это объяснимо, если вспомнить, что Ариман постоянно смотрит в вечность. Как знать, не примет ли его собственная физиономия отрешенное выражение после того, как он проживет тут пару-тройку лет.
– Ты уверен, что ничего не знаешь о живом?
До Игни не сразу дошел смысл вопроса. Он уже и думать забыл о том разговоре.
– Не верю я в подобные совпадения, – видя его замешательство, пояснил Ариман. – Живой появился почти одновременно с тобой. Вот я и подумал, что кто-то проскользнул тем же путем. Им и правда ходили. Какая-то девушка-Есми. И вторая душа. Совсем молоденькая, слабая. Нам в Пределе такие неинтересны. Сказала, что ее примарант погиб, а до этого долго скрывался. Грустная история, но чего только не бывает… Люди умирают по не зависящим от нас причинам. Потом еще один появился. Тоже стопроцентно наш. Неживой. Этот вообще ничего не говорил. Так и не добились.
Так, стоп. Чувак, даже думать об этом не смей.
Это не она.
– Что грозит живому, когда мы его найдем?
– Да ничего… – Ариман едва заметно пожал плечами. – Обо всем расспросим и выкинем обратно на лицевую сторону. Главное, чтобы не было слишком поздно. Жизнь и изнанка несовместимы. Хотя бы потому, что здесь сложно найти хоть что-то, пригодное для еды. Сколько живой протянет в таких условиях? В конце концов – даже если он каким-то невероятным образом выживет – рано или поздно изнанка его интроецирует.
– Интрое…
– Сожрет. Это вопрос равновесия в мироздании. Лицевая сторона стремится к порядку. Она оберегает жизнь. Вот почему люди не видят Есми. Изнанка тоже стремится к порядку. Она оберегает смерть. Вот почему живым здесь не место. А мы – Предел Порядка – наблюдаем за процессом. И изредка вмешиваемся, чтобы помочь… подтолкнуть в нужную сторону. Порядка, разумеется.
Дальше можно было не продолжать. Черт знает что… Но нет, Ника не может быть этим живым. Она осталась в городе. Она в безопасности. Если только не натворила каких-нибудь глупостей…
Не сейчас. Он потом проверит. Это просто. Так же просто, как перемещаться Полупутем. Нужно только знать, кого ищешь, и следовать за ним. Все равно что задать точные координаты в программе навигации. Неважно, дом это или человек. Важна лишь правильность информации. Малейшее отклонение, как тогда, с пропавшими девушками – и нужная связь через Полупуть не установится. Но с Никой никакого отклонения быть не может. Игни ее знал. Ощущал практически столь же четко и верно, как себя самого.
– За мной никто бы не пошел, – постарался произнести он с полной уверенностью. Пытался убедить себя и собеседника разом. Тот, кажется, поверил. С собой, конечно, сложнее.
– Нет, но шесть с половиной тысяч Есми! – внезапно хохотнул Ариман и сразу перестал напоминать печального поэта. – Ты их динамитом глушил, что ли?
– Это не мои, – признался Игни. – Подаренный долг.
Ариман снова переменился в лице. Драматично изогнул бровь, глядя прямо перед собой.
– Столько лет прошло, а кто-то все еще на это ведется… Серьезно, раз в пару лет нет-нет, да и пытаются протащить улов за того парня. Удивлен, что я в курсе? Да просто это моя собственная байка.
Последовала пауза. Игни даже решил, что разговор окончен. С трудом заставил себя дождаться официального подтверждения, не рвануть проверять свою гипотезу насчет Ники. Но не тут-то было.
– Я рассказал эту историю другу. Вернее, врагу. То есть он думал, что мы друзья, а я был уверен в обратном…
Просто удивительно: всего пару минут назад Игни казалось, что впереди куча времени, а сейчас каждая секунда была на вес золота, и надо же, как назло нарвался на приступ ностальгии.
– Мы встретились, когда оба уже были вторыми душами, – Ариман говорил медленно, как старик, в тысячный раз пересказывающий одну и ту же историю. – Почти невероятное, но оттого еще более ценное совпадение – найти такого же, как ты сам, в своем же городе. Поверь, нам было о чем поговорить.
– Представляю, – кивнул Игни, чтобы избежать перечисления общих тем.
– Ну, так вот. Он был… слабей и неопытней меня. Но, может быть, более удачлив. Или это я так для себя объясняю то, что он постоянно оказывался впереди. При том, что категорически не желал мириться с насилием. Он никогда никого не убивал.
В этом месте должен прозвучать вопрос, догадался Игни. Промолчал. Не спасло.
– Он их уговаривал! Вслушайся. Уговаривал Есми уйти добровольно!
– И что они? – полюбопытствовал Игни. История начинала его заинтересовывать.
– Будешь смеяться. Соглашались! Не все – те, кто упрямился, доставались мне, а у меня не было ни малейшего желания психотерапии разводить… Иногда ему неслабо доставалось. Не всем нравится, когда им в душу лезут. Но гораздо чаще Есми соглашались.
Даже не знаю, в какой момент мы окончательно разошлись во взглядах. Меня злило, что он – альтруист недоделанный, который от мысли о драке бледнеет и сползает по стенке, – справляется с Есми быстрее и проще, чем я. Это сейчас я понимаю, что дело было не в количестве, а в качестве. Он делал то, что считал правильным, невзирая на систему, в которой оказался. Он продолжал идти своим путем, как будто… Не умирал! Даже после смерти он был живее, чем я, вот что меня действительно бесило.
«Похоже, до сих пор бесит», – с тенью сочувствия подумал Игни, отметив сжатые под столом кулаки и плохо скрываемую желчь в голосе собеседника.
– А еще он был влюблен. Даже это у него было. Обычная живая девушка ждала его, ни о чем не подозревая. Он не хотел уходить на изнанку. Хотел остаться с ней. И тогда я ляпнул, что есть один способ. Рискованный, но верный. Дескать, можно передать свой долг другому. Тому, кто согласится отправиться на изнанку вместо тебя. Наплевав на собственные обязательства.
В тот раз он мне не поверил. Но я видел, что наживку заглотил. Он думал. Колебался. Пытался расспрашивать как бы невзначай. Я мысленно угорал и подливал масла в огонь. Мол, лично знаю того, кто так сделал. Не просто остался, а живет как обычный человек. Да-а, все живы и счастливы. Кроме того, ушедшего. Но и тот не жалуется. Не может.
Я даже предложил свои услуги. Чисто для убедительности, в последний момент все равно бы отвертелся. Но он как благородная душа отказался сам.
Потом уехал из города. Его дневная душа пошел навстречу… Они искали того, кто согласится на такое добровольно. И тут-то моя сказка разошлась огромными тиражами. Я уже и думать о нем забыл, как вдруг является. Ты, говорит, не передумал? А я…
Ариман замолчал. Игни с трудом сдержался, чтобы не броситься в Полупуть немедленно. Нельзя. Еще не время. А вдруг и правда получится? Найдут. Его-то – с полпинка. И если в этот момент Ника будет рядом…
Нет, лучше не рисковать. Он должен встретиться с ней первым. Желательно наедине.
Если, конечно, тот живой – это действительно она.
– Иди, можешь быть свободен. Живого ищи. И остальным передай, пусть напрягутся. Дела подождут, – заключил Ариман. Сам того не подозревая, индульгенцию выдал.
Игни медленно поднялся, так же не спеша направился к выходу, всем видом демонстрируя средненький уровень энтузиазма. Как и пристало не слишком прилежному подчиненному. Взялся за ручку двери, но что-то внутри дернуло задержаться.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.