Текст книги "Жнец у ворот"

41: Кровавый Сорокопут

– Я не пойду к Пророкам, – отказываю я Маркусу. Слишком хорошо я помню, что сказал мне Каин всего несколько недель назад. «Мы еще увидимся – перед твоим концом». – Вы просто не понимаете. Они…

– Проклятье, Сорокопут, наберись храбрости, – Маркус хватает меня за руку и тащит вон из тронного зала. – Эти зловещие ублюдки пугают всех, но не их надо бояться. У нас на носу нашествие варваров, а Пророки могут видеть будущее. Так что ты отправляешься вместе со мной в их вонючую пещеру, если не хочешь проверить, можно ли исцелить песнями переломанные колени твоей сестры.

– Будь ты проклят…

Он бьет меня наотмашь и кривится, хватаясь за голову. Я вытираю кровь с разбитой губы и оглядываюсь, пока он бормочет, разговаривая сам с собой. Тронный зал совершенно пуст, но неподалеку стоят часовые и могут это услышать.

– Соберитесь, государь, – шепчу я. – Мы оба не хотим, чтобы об этом узнала Керис.

Маркус, тяжело дыша, смотрит на меня исподлобья.

– Заткнись, – и хотя он говорит совсем тихо, голос его звучит не менее грозно. – И двигайся следом за мной.

Обычно по тропе к горе Вайденнс течет поток паломников, но сейчас тут совершенно пусто. Всем велели вернуться в город и готовиться к приближению Гримарра. На тропе, ведущей к пещере Пророков, нет никого, кроме нас с Маркусом и отряда в двенадцать Масок – личного эскорта Императора. Всю дорогу я борюсь со своим гневом. Я не должна действовать под влиянием ярости. Как бы я ни ненавидела Пророков, все они – священные персоны Империи. Когда-то я обидела одного из них, и последствия были ужасны. А если что-то со мной случится, Ливия и ее сын останутся без защиты.

Я проклинаю себя. Даже сейчас, когда я ненавижу Пророков и испытываю к ним глубокое отвращение, какая-то часть меня все равно чтит их. Эти эмоциональные качели – взад-вперед – доводят меня до тошноты. Просто проводи туда Маркуса, и пусть он говорит сам. Не вмешивайся, не принимай в этом участия. Не задавай вопросов и не давай им возможности что-то сообщить тебе. А если они попытаются – сразу скажи, что не желаешь их слушать.

Гроза, бушевавшая все утро, теперь отошла в горы. Дождь промочил нас до костей и превратил тропу к жилищу Пророков в скользкую и опасную для жизни ловушку. К тому времени, когда мы наконец добираемся до ущелья, которое ведет к нужной пещере, мы все мокры и покрыты грязью. Это портит и без того скверное настроение Маркуса.

Пещера Пророков темна, там нет ни единого признака жизни. Я втайне надеюсь, что, может быть, провидцы не допустят нас к себе. Когда посетитель им не угоден, он просто не может туда войти.

Но, когда мы приближаемся к пещере, там загорается голубой огонь. От скалы отделяется темная фигура, ее красные глаза ярко горят в ночи и заметны издалека. Когда мы подходим ближе, фигура начинает говорить. Это та же самая пророчица, которая проводила меня в пещеру в прошлый раз.

– Император Маркус Фаррар и Кровавый Сорокопут, – говорит Пророчица. – Добро пожаловать. А вот вашим людям придется остаться снаружи.

Как и в прошлый раз, Пророчица ведет меня вниз по длинному туннелю, стены которого блестят сапфировым блеском при свете синих светильников. Вспоминая тот день, я только крепче стискиваю рукояти своих мечей. Сначала ты будешь повержена. Сначала ты будешь сломлена.

Тогда я еще была Элен Аквиллой. Теперь я совсем другой человек. Хотя я знаю, что мой мысленный щит не работает против Пророков, я все равно использую его. Если красноглазые демоны хотят проникнуть ко мне в голову, пусть хотя бы знают, что их там не хотят видеть.

Мы углубляемся все дальше под своды горы, и нас встречает другой Пророк, женщина, имени которой я не знаю. Но Маркус судорожно вздыхает, и я понимаю, что эта Пророчица знакома Императору.

– Артан, – выговаривает он сквозь зубы так же, как я произнесла бы имя Каина.

– Многие столетия в трудные времена Императоры меченосцев приходят к Пророкам за советом, – говорит Артан. – Ты ищешь совета, Император Маркус. Честь обязывает меня дать его тебе. Садись, прошу тебя. Я буду говорить с тобой. – Она указывает на низкую скамью, потом прочищает горло и переводит взгляд на меня. – Я буду говорить с тобой наедине.

Та же Пророчица, которая привела нас сюда, берет меня под локоть и выводит прочь. По пути она ничего не говорит. Я слышу вдали звук капающей воды, похожий на звон металла. Он эхом отражается от стен снова и снова – странный, неприятный, монотонный звук.

Мы выходим в круглую пещеру, по стенам которой блестят черные самоцветы. Из тени навстречу мне выходит Каин. Не размышляя, я хватаюсь за рукоять клинка.

– Нет, Сорокопут, – Каин поднимает иссохшую руку – и моя рука замирает. – Здесь тебе ничто не угрожает.

Я нехотя убираю ладонь с рукояти, ища, на что бы отвлечься от всепоглощающей ярости.

– Что это за звук? – спрашиваю я о странной капели. – Он очень раздражает.

– Просто голос пещер, поющих свои истории, – пожимает плечами Каин. – Некоторые полны хрусталем, другие – водой. Здесь много небольших пещер, размером с человеческий дом. Другие же достаточно велики, чтобы разместить в них целый город. Но все они любят петь. Однажды мы услышим здесь пение рогов речных кораблей, оставляющих Дельфиниум.

– Дельфиниум в сотнях миль отсюда, – говорю я. О преисподняя! Я же знала, что под городами есть цепь туннелей и пещер, но не подозревала, что пещеры Пророков настолько протяженны. Земля к западу отсюда – сплошной камень, и все немногочисленные тамошние пещеры занимают медведи и дикие кошки. Я думала, что восточная цепь пещер примерно такая же.

Каин глубокомысленно созерцает меня.

– Ты очень изменилась, Кровавый Сорокопут. Ты научилась закрывать свои мысли.

Меня охватывает удовлетворение. Надо не забыть рассказать об этом Харперу.

– Это Мехерья научил тебя, как научил Фарраров? – спрашивает меня Каин и поясняет, видя мой непонимающий взгляд: – Ты знаешь его как Князя Тьмы.

– Нет, не он, – огрызаюсь я, а потом спрашиваю: – Почему ты зовешь его «Мехерья»? Это его имя?

– Это его имя и его история, его право рождения, его проклятие. Истина о любом живом существе, человеке или джинне заключена в его имени. В имени Князя Тьмы заключено его сотворение. И будет заключено его уничтожение. – Он склоняет голову к плечу. – Ты пришла сюда, чтобы спросить меня о Князе Тьмы, Кровавый Сорокопут?

– Я не хотела сюда приходить, – отвечаю я. – Но Маркус приказал сопровождать его.

– А, понятно. Тогда давай вести светские беседы. Итак, как здоровье твоей сестрицы? Она ведь скоро станет матерью, так?

– Если Комендант прежде не убьет ее, – мрачно отвечаю я. – И если она переживет роды.

Против своего желания я ищу ответы на эти вопросы в его глазах – и не нахожу там ничего.

Он расхаживает по пещере, и я нехотя начинаю ходить следом за ним.

– Кочевники говорят, что под ногами матери живут небеса, – говорит он. – Так велика жертва материнства. И, разумеется, никто не страдает от войны больше матерей. Эта война не будет отличаться от прочих.

– Ты говоришь, что Ливия будет страдать? – Я хочу вытрясти из него ответ любой ценой. – Она сейчас в безопасном месте.

Каин устремляет на меня неподвижный взгляд.

– Безопасных мест не существует. Неужели ты еще не выучила этот урок, Кровавый Сорокопут? – Хотя он говорит с живым интересом, я чувствую в его словах оскорбление, и моя рука сама собой тянется к рукояти боевого молота.

– Ты хочешь причинить мне боль, – говорит Каин. – Но поверь, любой мой вдох и без того является великой мукой. Давным-давно я присвоил кое-что, что мне не принадлежало. И с тех пор я и весь мой народ ежесекундно расплачиваемся за это.

Увидев во мне полное отсутствие сочувствия, он вздыхает.

– Довольно скоро, Кровавый Сорокопут, ты увидишь, как мы падем – я и мои братья. Тебе не понадобится ни молот, ни меч, мы сами покончим со своим существованием. Придет час последней расплаты за наши грехи. – Он отвлекается на что-то, возникшее в арке у меня за спиной. – Это касается и твоего императора.

Через мгновение в нашу пещеру входит Маркус. Он мрачен. Я киваю Каину на прощание и надеюсь, что больше уже никогда его не увижу.

Мы с Императором идем прочь по длинному туннелю и выходим к нашим людям, которые прячутся в скалах, чтобы укрыться от хлестких струй дождя. Маркус смотрит на меня через плечо.

– Ты возглавишь оборону города, – говорит он. – Я скажу об этом генералам.

– Среди них есть более опытные командующие, чем я. Ведь речь идет об обороне против захватчиков, мой государь.

– «Сила птицы-мясника – это сила Империи, потому что она – факел в ночи. Твоя династия вознесется или падет с ударами ее молота, твоя судьба вознесется или падет по ее воле».

Когда Маркус смотрит на меня, я вдруг понимаю, что, наверное, чувствовал Каин, когда я смотрела на него. От Императора исходит волна сильнейшей ненависти. И при этом он странным образом унижен. Он явно не говорит мне всего, что узнал от Пророчицы.

– Пророчица… она… сказала что-нибудь еще?

– До сих пор эта ведьма еще никогда не ошибалась, – говорит Маркус. – По крайней мере в том, что касалось меня и тебя. Так что хочешь ты или нет, Сорокопут, тебе придется возглавить оборону Антиума.

Глубокой ночью мы наконец возвращаемся в столицу, въезжая через северные ворота. Отряды плебеев заняты укреплением стен. Легионер отдает им приказы, побуждая работать быстрее. Ноздри режет резкий запах смолы, которую мешками таскают солдаты по лестницам сторожевых башен. Помощники несут наверх охапки стрел, расфасованных по специальным ведрам, чтобы лучникам было удобнее их выхватывать, не прерывая стрельбы. Хотя в небесах светит луна, город выглядит так, будто сегодня в нем никто не спит. Торговцы предлагают еду и эль, рабы-книжники носят воду рабочим на стенах.

Все это продлится недолго. Когда придут карконы, всем гражданам прикажут отступить и скрыться в своих домах. Они будут ждать и надеяться, что их братья, отцы, дяди, кузены, сыновья и внуки смогут удержать город. Но сейчас такой момент, что все население Антиума трудится сообща, в едином порыве и без страха. Мое сердце наполняется гордостью. Я так счастлива быть Кровавым Сорокопутом, призванным возглавить меченосцев на пути к победе.

И я добуду для них эту победу! Мы одержим верх над карконами и остановим Коменданта.

Маркусу, похоже, плевать на всеобщие труды. Он никого не замечает. Глубоко задумавшись, шагает вперед и не глядит на тех, кто трудится во имя Империи.

– Мой государь, – окликаю его я. – Возможно, сейчас удачный момент, чтобы поприветствовать народ.

– Заткнись, дура. Я занят планированием военных действий.

– Победа и поражение в войне зависят от людей, которые в ней сражаются, – напоминаю ему я. – Потратьте одну минуту. Просто ободрите их. Они будут долго это помнить.

Он с раздражением смотрит на меня и наконец отрывается от своего эскорта, чтобы поговорить с группой ополченцев. Я наблюдаю за ним со стороны и краем глаза замечаю компанию детей. Один из них – это девочка – носит на лице игрушечную серебристую маску. Она сражается на деревянных мечах с другой девочкой, младше и ниже ростом, которая, очевидно, изображает варвара. Стук игрушечных мечей – еще один инструмент, играющий в великом оркестре города, готовящегося к войне.

Девочка в маске подныривает под меч своей противницы, отвешивает ей пинка и опрокидывает на землю.

Я улыбаюсь. Девочка смотрит вверх и при виде меня поспешно стягивает свою маску. Она робко салютует мне. Ее поверженная противница – должно быть, младшая сестренка – просто смотрит на меня, широко раскрыв рот.

– Не совсем верно, – поправляю я руку салютующей воительницы. – Локоть выше. Ладонь совершенно прямая, кончик среднего пальца должен оказаться как раз напротив середины лба. Взгляд должен быть устремлен в пространство между нами. Старайся часто не моргать. – Когда она наконец делает все правильно, я одобрительно киваю: – Вот теперь хорошо. Ты похожа на настоящую Маску.

– Крисса говорит, что я еще слишком мала, – девочка бросает взгляд на сестренку. – Но когда придут карконы, я не собираюсь оставаться в стороне. Я буду сражаться.

– Значит, мы точно их победим, – улыбаюсь я, переводя взгляд с одной сестренки на другую. – Главное – заботьтесь друг о друге. Всегда и при любых обстоятельствах. Поклянитесь мне.

Я отхожу от детей, размышляя, вспомнят ли они во взрослой жизни клятву, которую сейчас дали. Будет ли она иметь для них значение через десять, двадцать лет? Я думаю о Ливви, которая, я надеюсь, сейчас уже далеко. Сестра в безопасности. Это единственное, что сейчас дает мне утешение и надежду. Мы победим армию Гримарра. Мы – куда лучшие бойцы! Но все же колдун – грозный противник, война будет нелегкой. Одним небесам известно, что может случиться в этом хаосе. Меня преследуют слова Каина: «Безопасных мест не существует». Будь проклята Комендант, которая из-за своей алчности обрушила на нас столько несчастий! Будь она проклята за то, что больше заботится, как ей стать Императрицей, чем думает об Империи, которой собирается править.

Я слышу крик Маркуса – он приказывает мне идти с ним. Когда мы наконец возвращаемся во дворец, он гудит, как улей. Кони, люди, оружие, повозки заполняют внутренний двор. Дворцовая стража таскает мешки с песком на стены дворца, укрепляет ворота. Народ постоянно входит и выходит, так что очень трудно отследить шпионов и наемных убийц, посланных Комендантом.

Приходи за Маркусом, Керис, – взываю я. – Сделай за меня мою работу. Но к сестре и ее ребенку ты больше не прикоснешься. Никогда, пока я жива!

Когда мы идем к тронному залу, в воздухе висит гул голосов. Мне показалось, что кто-то из придворных произнес имя Керис, но Маркус шагает слишком быстро. Мне не удается остановиться и послушать. Двери тронного зала распахиваются, Маркус входит в них широкими шагами. Внутри его ожидает толпа патрициев, всем не терпится услышать, что скажет Император о приближающемся вражеском войске. Я не чувствую атмосферы страха, скорее мрачную собранность и странное напряжение. Как будто всем присутствующим известен какой-то секрет, которым они не спешат с нами поделиться.

Через несколько мгновений, когда толпа патрициев расступается, мы с Маркусом видим невысокую светловолосую женщину в окровавленных доспехах, рядом с которой стоит другая женщина. Она высокая, такая же светловолосая, но беременная на последнем сроке.

Комендант вернулась в Антиум. И она привезла с собой мою сестру.

42: Лайя

Когда мама отдала мне браслет, мне только что исполнилось пять. Занавески в бабушкином доме были опущены, так что я не могла смотреть на луну. Кажется, при этом присутствовал дедушка. А еще Дарин, Лиз и отец. Но я помню только натужную улыбку мамы. Ее синие глаза и длинные пальцы. Я сидела у нее на коленях, пытаясь отогреть замерзшие ножки в складках ее теплой рубашки. «Ты сегодня не Лайя, – помнится, сказала она. – Ты – северный ифрит, который хочет заморозить меня до смерти».

Потом ее кто-то позвал. «Пора идти». Тогда она прошептала мне на ухо, чтобы я как следует хранила браслет, и обняла меня. Ее объятие было слишком крепким, но меня это не встревожило. Я бы хотела стоять так всю жизнь, крепко прижавшись к ней. Хотела приклеиться к ней, никуда ее не пускать.

Мы обязательно увидимся снова. – Она поцеловала меня в ладошки, а потом – в лоб. – Я тебе обещаю.

Когда, мамочка?

Скоро.

Скрипнула калитка ворот, и мама выскользнула наружу. Она остановилась на миг, чтобы улыбнуться нам с Дарином, стоявшим между бабушкой и дедушкой. А потом быстро ушла в ночь. И ночь поглотила ее.

* * *

Я прихожу в себя после ужасов, которые показал мне Князь Тьмы. Прошло отвратительное ощущение от того, что он и его сородичи копаются в моем разуме. Я держусь за браслет, который подарил мне Элиас, и не собираюсь сдаваться. Теперь я свободна от джиннов.

Я медленно ковыляю прочь от леса. За спиной слышатся голоса призраков, и я ускоряю шаг. Мертвые встанут – живых не останется, – звучат у меня в ушах слова пророчества Шэвы. В Землях Ожидания что-то произошло. Что-то ужасное, и мне нужно скорее оказаться как можно дальше отсюда.

Я пускаюсь бежать, стараясь вспомнить, что должна сделать. Я очень хочу изгнать из головы голос Князя Тьмы.

Муса отметил на моей карте одну деревню. Я должна добраться туда, встретить его человека и с ним вместе отправиться в Антиум. Но до того мне нужно собрать воедино свой разбитый разум. Я не могу изменить того, что уже сделано. Я могу только двигаться вперед. Надеюсь, до того, как я снова встречусь с Кухаркой, смогу примириться с тем, что она сделала с отцом и с Лиз. Смогу понять, что ей пришлось пережить и чем она пожертвовала ради Сопротивления.

Я направляюсь к северо-западу. В паре миль отсюда видны невысокие холмы. В долине между ними должна лежать нужная мне деревня – Миртиум. Человек Мусы будет ждать меня там. Так как теперь я на землях меченосцев, мне следует воспользоваться своей магией, стать невидимой. Но я не делаю этого. Одна мысль о новых видениях, о зрелищах боли и страдания ужасно пугает меня.

Меня ужасает мысль, что я снова увижу ее. Я думаю о Дарине. Знал ли он, что сделала наша мать? Не потому ли он так напрягается всякий раз, когда я заговариваю о ней? Как бы я хотела, чтобы он сейчас был рядом!

Хотя я совсем разбита, у меня хватает терпения дождаться темноты и только потом потихоньку войти в деревню. Летняя ночь тепла и тиха. Единственный звук, который я слышу – это шелест ветерка и плеск ручья неподалеку. Я крадусь вдоль стен домов и слышу собственные шаги. Они кажутся мне оглушительными, как стук копыт лошади, украшенной бубенцами.

Трактир – это большое здание на главной деревенской площади. Я долго выжидаю, прежде чем осмеливаюсь приблизиться к нему. Муса мало рассказал мне о человеке, которого я должна встретить. Он боялся, что, если меня поймают, я смогу выдать его приметы нашим врагам. Все, что я знаю – он не меченосец и будет ждать меня в трактире, у камина. Я должна набросить на себя невидимость, подойти вплотную и сообщить ему шепотом, что я прибыла, а потом следовать его указаниям. Тогда он приведет меня в посольство Маринна в Антиуме, где мне выдадут карты города, дворца и информацию о том, где можно найти Кровавого Сорокопута. Это поможет мне подобраться к ней поближе, забрать кольцо и поскорее убраться прочь.

Золотой свет струится на улицу из широких окон трактира, слышатся возбужденные голоса. Похоже, трактир полон.

– Если Сорокопут не сможет их остановить…

– Да как она их остановит, если у нее всего-то…

– Город никогда не возьмут, эти свиньи вообще не умеют обращаться с оружием…

Оставаясь в тени по ту сторону улицы, я щурюсь, стараясь заглянуть в зал. Но это невозможно. Придется подойти ближе.

У трактира есть еще небольшие окошки по бокам, они выходят на улицы поменьше, которые не так ярко освещены. Я быстро перебегаю через площадь, надеясь, что никто меня не заметил, и забираюсь на какой-то старый ящик, чтобы заглянуть в боковое окошко. Судя по тому, что я вижу, главная зала полна меченосцами.

Я ищу взглядом барную стойку, стараясь хоть что-то разглядеть сквозь толпу посетителей и снующих туда-сюда служанок, которые таскают тяжелые подносы с едой и напитками. У барной стойки тоже плотно сидят селяне. Все эти люди очень громко говорят. О преисподняя, как я собираюсь найти в этом хаосе того, кто мне нужен? Мне просто придется стать невидимой. Выбора нет.

– Привет, девочка.

Я едва не выскакиваю из собственной кожи, когда позади меня вырастает фигура, закутанная в плащ. Первая мысль, которая приходит мне в голову – что Князь Тьмы каким-то образом выследил меня и теперь встречает здесь, в этой деревне. Что это его новый обман, игра с моим разумом.

Но фигура в плаще подходит ближе и поднимает капюшон, открывая белые, как лунный свет, волосы – такими они никогда у нее не были – и смотрит на меня темно-синими глазами. Эти глаза ярко сияют на испещренном шрамами лице, которое совершенно лишено старческих морщин. Я только сейчас это замечаю. Ее длинные пальцы запятнаны чем-то ярко-желтым. Она среднего роста, и это смущает меня. Ведь я запомнила маму высокой, потому что сама тогда была маленькой.

– Эй, девочка! Что с тобой?

Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее, но она отстраняется. Это же не может происходить на самом деле? Неужели я сейчас смотрю в лицо своей матери, которую так давно потеряла?

Конечно же, это происходит на самом деле. Каким-то образом Князь Тьмы узнал, что именно она собирается меня встретить. Зачем бы иначе терзать меня правдой о ней? Он мог бы показать мне эту правду много недель назад. И тогда, когда я использовала невидимость. Но он этого не сделал. Выжидал момента, когда удар будет для меня особенно болезненным.

Часть меня хочет броситься к ней, обнять, почувствовать, взять ее руки в свои. Как бы я хотела, чтобы здесь был Дарин! Чтобы здесь была Иззи…

Но та часть меня, которая беззвучно кричит «Мама!», умолкает под давлением моего темного «я». Оно надрывается воплем «Лгунья!». Я хочу визжать это слово ей в лицо, проклинать ее, задать сотни вопросов, которые мучили меня с того момента, когда я узнала правду.

На ее лице отражается понимание происходящего.

– И кто тебе сказал? – спрашивает она. Ее глаза непривычно холодны. – Точно не Муса. Он сам не знает. Да никто не знает, кроме Керис.

– Князь Тьмы сказал мне, – шепчу я в ответ. – Он рассказал мне, кто ты есть на самом деле.

– Кем я была, – поправляет она, набрасывает на голову капюшон и отворачивается в темноту. – Пойдем. Поговорим по дороге.

На меня накатывает волна паники. Только не уходи! Я хочу бежать за ней следом – и в то же время никогда не хочу видеть ее вновь.

– Я никуда с тобой не пойду, – говорю я вслух, – пока ты не объяснишь, что с тобой случилось. Почему ты ни слова не сказала мне, пока мы обе были в Блэклифе? Ты же долгие годы служила Керис. Как ты могла…

Она молчаливо сжимает и разжимает кулаки. Прямо как Дарин, когда он расстроен.

Я вскидываю голову, но она не желает встречаться со мной взглядом. Лицо ее искажается, губы кривятся.

– Послушай меня, девочка, – говорит она наконец. – Нам нужно идти. У тебя есть миссия, верно? Постарайся не забывать об этом.

– Миссия. Миссия. Как ты можешь… – Я стискиваю руки и прохожу мимо нее. – Я сама доберусь до места. Ты мне не нужна. Я не…

Но через несколько шагов я оборачиваюсь. Я не могу просто так ее оставить. Небеса, ведь я так скучала по ней! Я тосковала без нее с пяти лет. Именно тогда ее забрали от меня.

– У нас впереди долгая дорога, – ее голос ничем не напоминает голос моей матери, каким я его помню. Это не та женщина, которая называла меня своим маленьким сверчком, щекотала, пока я не начинала задыхаться от смеха и учила стрелять из лука. Кем бы она сейчас ни была, это больше не Мирра из Серры. – По дороге у тебя будет достаточно времени, чтобы кричать на меня и попрекать прошлым. Я буду только рада, – ее рот на покрытом шрамами лице растягивается в улыбке. – Но времени у нас нет. Кровавый Сорокопут сейчас в Антиуме, и нам нужно скорее попасть туда. Если не поспешим, не сможем войти в город.

– Нет, – шепчу я. – Давай сперва разберемся между собой. Это куда важнее. Я уверена, что у тебя есть тысяча проверенных способов пробраться в…

– Да, есть, – подтверждает Кухарка. – Но сейчас на столицу идет десятитысячное войско карконов. Все мои способы куда-либо пробраться не будут стоить ломаного гроша, если они окружат город раньше, чем мы там окажемся.