Текст книги "Жнец у ворот"

Часть IV
Осада

46: Кровавый Сорокопут

У карконов нет катапульт, нет осадных машин. У них также нет таранов и артиллерии.

– Что за бред, – говорю я Дексу и Авитасу, глядя на огромное войско, осадившее нас. – Что толку притащить сюда стотысячную армию и бессмысленно сидеть за нашими стенами, пожирая собственные припасы? Им ведь хватит провианта дня на три, не больше.

Может быть, существует какой-то хитрый план Коменданта, который позволит карконам прорваться в город. Она знает, что они весьма тупы, и в обычных условиях мы без труда бы их уничтожили. Возможно, Керис хочет как-то воспользоваться посеянным ими хаосом.

– Они просто идиоты, – говорит Декс. – Думают, что могут взять наш город только потому, что их очень много.

– А может быть, идиоты – это мы, – слышу я за спиной голос Маркуса. При звуке голоса Императора солдаты на стенах преклоняют колени. Император жестом подзывает нас к себе и подходит сам. На почтительном расстоянии движется его личная охрана. – Мы – идиоты, а они задумали что-то особенное.

– Мой государь?

Император встает рядом со мной, и его глаза гиены сужаются. Он вглядывается в карконскую армию. Солнце садится, скоро опустится ночь.

– Мой брат говорит со мной с той стороны смерти, Сорокопут, – сообщает Маркус спокойным голосом, и в его поведении не видно признаков безумия. – Он сказал, что карконы привели с собой колдунов-жрецов, и среди них – самый могущественный колдун за всю историю их народа. У них нет с собой осадных орудий, потому что они в них не нуждаются. – Помолчав немного, он продолжает: – Город готов к обороне?

– Мы удержим город, государь. По крайней мере, точно продержимся несколько месяцев.

Губы Маркуса кривятся. Он что-то скрывает. Что это? О чем ты умалчиваешь?

– К Луне Урожая мы точно узнаем, сможем ли продержаться, – говорит он с совершенной уверенностью. Я замираю. – Так сказали Пророки.

– Ваше величество, – на лестнице позади нас появляется Керис Витурия. Я приказала ей заняться обороной восточных ворот, самых крепких в городе. А главное, самых далеких от дворца, где находятся Маркус и Ливия. Мои шпионы докладывают, что она честно исполняет свои обязанности и не пытается от них увильнуть.

По крайней мере, пока.

Как бы я хотела убрать ее подальше от города! Но плебеи с энтузиазмом поддерживают Керис, и если мы просто отошлем ее, это еще больше подорвет авторитет Маркуса. У нее, преисподняя ее побери, слишком много союзников. Зато поддержки патрициев она почти лишилась. Отцы кланов, похоже, в последнее время остаются у себя на виллах и готовятся принять участие в грядущей битве.

– К вам прибыл посланник карконов, – сообщает Керис. – Они хотят переговоров.

Хотя Керис настаивает, чтобы Маркус оставался в стороне от битвы, он отмахивается от нее. Это еще один ход в игре Коменданта. Поэтому мы втроем выезжаем навстречу послу в сопровождении личной охраны Маркуса, окружающей его полукольцом, и моего телохранителя Авитаса.

Карконский посланник скачет навстречу нам один. При нем нет белого флага переговоров и он обнажен до пояса. Половина его белого тела покрыта синей краской, другая густо татутирована. Волосы у каркона еще светлее моих, а глаза кажутся практически бесцветными на фоне выкрашенного синей краской лица. Скакун под ним просто огромен, и сам он ростом не ниже Элиаса. На шее бренчит ожерелье из костей.

Это кости человеческих пальцев, понимаю я, когда он подъезжает ближе.

Хотя до сих пор я видела его только мельком – тогда, в Навиуме – я мгновенно узнаю его. Это сам Гримарр, жрец-колдун.

– Эй, у тебя так мало воинов-мужчин, что ты вынужден таскать с собой баб? – говорит он императору, бросив взгляд на Керис и на меня.

– Я планировал отрубить тебе голову, – отвечает Маркус, – после того, как затолкаю твое мужское достоинство тебе в глотку. Но теперь я передумал. Живи, а я посмотрю, как тебя медленно выпотрошит Керис.

Комендант молчит. Они с Гримарром быстро обмениваются взглядами, и это говорит о том, что раньше они уже встречались.

Она знала, что он идет на нас и у него стотысячное войско. Что же она посулила этому чудовищу в человеческом обличье, раз он последовал совету идти войной на Антиум и согласился посадить ее на трон Империи? Несмотря на очевидный факт, что карконы совершенно не владеют военной тактикой, Гримарр далеко не глуп. Ему почти удалось победить нас в Навиуме. У него должно быть в запасе что-то помимо долгой осады.

– Говори, что хотел сказать. – Маркус вынимает клинок из ножен и картинно полирует его. – Я пока еще не решил – может, я и не передумал.

– Я и мои собратья-колдуны предлагаем тебе сдать нам город Антиум. Если вы немедленно сдадитесь, мы гарантируем, что ваши старики будут просто изгнаны, а не убиты. Ваши солдаты станут рабами, а не претерпят мучительную казнь через сожжение. Ваши жены и дочери достанутся в жены нашим мужчинам вместо того, чтобы быть обесчещенными. Если же ты откажешься сдать город, мы возьмем его в день Луны Урожая. В этом я клянусь тебе кровью моей матери, отца и моих нерожденных детей.

Мы с Авитасом быстро переглядываемся. Снова Луна Урожая.

– И как же вы собираетесь взять наш город? – спрашиваю я. – У вас нет осадных машин.

– Заткнись, баба. Я говорю не с тобой, а с твоим господином. – Гримарр смотрит только на Маркуса, хотя моя рука невольно ложится на рукоять молота. – И каков же будет твой ответ, государь?

– Ты и твоя орда вонючих колдунов, копающихся в конских кишках, можешь засунуть свои условия туда, куда мы вас вот-вот отправим.

– Превосходно. – Гримарр пожимает плечами, будто он ожидал такого ответа, и разворачивает коня.

Когда мы снова оказываемся в стенах города, Маркус поворачивается к нам с Керис.

– Первого штурма ожидаем в течение часа.

– Государь мой Император, – говорит Керис, – но как…

– Просто знайте, что они нанесут удар, и мы должны быть готовы, потому что штурм будет сильным и стремительным, – говорит Маркус каким-то отстраненным голосом, склонив голову на плечо, словно вслушивается в шепот призрака своего брата. – Я буду командовать отрядами у западных ворот. Керис, Сорокопут сообщит тебе, каковы будут твои обязанности.

Он стремительно уходит прочь, ветер взметает его плащ. Я поворачиваюсь к Керис.

– Обороняй восточную стену, – говорю я. – Слабее всего у нас защищены главные ворота. Удержи их, иначе первый уровень города падет.

Комендант салютует мне, и, хотя лицо ее совершенно бесстрастно, я чувствую волны удовлетворения, исходящие от нее. Боги, что она еще задумала?

– Керис, – скорее всего, это бесполезный ход, но я все равно его делаю. – Я знаю, что это твоя работа, – говорю я. – Знаю, ты считаешь, что сможешь сдерживать карконов достаточно долго, чтобы успеть разделаться с Маркусом и Ливией. И со мной.

Она молча бесстрастно смотрит на меня.

– Я знаю, чего ты хочешь, – продолжаю я. – И эта осада, которую ты навлекла на нашу столицу, – доказательство, как сильно ты этого хочешь. Но сотни тысяч меченосцев…

– Нет, ты понятия не имеешь, чего я хочу, – тихо отзывается Керис. – Но ты узнаешь. Совсем скоро.

Она разворачивается и уходит в ночь, а плебеи со всех сторон торжественно приветствуют ее.

– И что, ад побери, это должно означать? – Я смотрю на Авитаса, который стоит у меня за спиной. Моя ладонь, сжимающая рукоять кинжала, мокра от пота. Происходит что-то страшное! Я что-то упустила, где-то недооценила Керис. – Она хочет Империю, – говорю я Авитасу. – Чего она может еще хотеть?

Он не успевает ничего ответить – со стены несутся панические крики. Мы бросаемся к лестнице, ведущей на стену, взбегаем по ней и видим причину этой паники. Небо освещено множеством огромных костров. Одним небесам известно, как Гримарр до сих пор их прятал. Я могла бы поклясться, что совсем недавно их тут не было. Теперь же они занимают все поле, и пламя очень высокое.

Гримарр ходит кругами вокруг главного, самого большого костра, бормоча заклинания. С этого расстояния я не могу слышать его слова, но злая магия каркона каким-то образом искажает восприятие, так что заклятья будто проникают мне под кожу.

– Готовь катапульты, – приказываю я Дексу. – Готовь лучников. Император был прав. Они делают ход, которого мы не ожидали.

Внизу, в лагере карконов, происходит движение – к кострам тащат извивающихся связанных созданий. Сначала мне кажется, что это животные. Наверное, это какое-то ритуальное жертвоприношение.

Вопли наполняют воздух. И я понимаю, что действительно грядет жертвоприношение.

– О преисподняя, – выдыхает Декс. – Это что…

– Женщины, – отвечаю я, внутри у меня все переворачивается. – И… дети.

Их крики наполняют воздух. И когда один из моих людей перегибается через стену и блюет, я не могу его в этом винить. Запах горелой плоти чувствуется даже отсюда. Гримарр поет заклятья, и карконы вторят ему, начиная ритмично бить в барабаны.

Меченосцы на стенах ошеломлены и полны ужаса, но я хожу вдоль рядов, пытаясь их ободрить.

– Противопоставим нашу отвагу их варварству, – кричу я. – Мужайтесь! Иначе мы погрузимся во тьму, в которой пребывают они!

Ритуальное пение замедляется. Кажется, что каждое слово растягивается вдвое, и наконец остается только ритмичный гул, который будто бы поднимается из самых недр земли.

Издалека слышится разрывающий душу вой, пронзительный, как крики сжигаемых жертв, но леденящий душу. Костры угасают, и внезапная тьма кажется ослепляющей. Когда же мои глаза привыкают к темноте, я вижу, что от костров поднимаются вверх какие-то белые создания, похожие на струйки дыма.

– Призраки, – шепчет Харпер. – Они вызвали призраков.

Из карконского лагеря доносятся вопли – призраки набрасываются на карконов и растворяются среди их войска. Некоторые воины остаются такими же, как прежде, другие же странным образом дергаются, будто борются с чем-то невидимым. Движения их становятся резкими и неестественными.

Наступает тишина. А потом ее нарушает топот множества ног – это тысячи карконов разом бросаются вперед.

– Они бегут на наши стены, – я не верю собственным глазам. – Зачем им…

– Посмотри на них, Сорокопут, – шепчет Харпер. – Посмотри, как они двигаются.

Карконы и правда бегут прямиком на стены города, и бегут с нечеловеческой скоростью. Когда они достигают острых пик, ощетинившихся на них в двухстах ярдов от стен, то с противоестественной легкостью и силой просто перепрыгивают их.

Они приближаются, и со стороны меченосцев слышатся тревожные крики. Даже издалека видно, что глаза карконов совершенно белые, словно состоят из одних белков. Они одержимы призраками, которых вызвали их колдуны.

– Авитас, – говорю я тихо, чтобы больше никто не слышал. – План эвакуации. Ты все подготовил? Дороги охраняются? Все чисто?

– Да, Сорокопут, – Харпер отводит взгляд от одержимой толпы. – Все готово.

– Тогда приступай к выполнению.

Он медлит, словно хочет протестовать, но я уже отвернулась от него и приказываю барабанщику:

– Катапульты! Огонь по готовности!

Тот отбивает приказ. Через несколько секунд катапульты уже мечут горящие снаряды в гущу врагов. Многие карконы падают, но большинство уворачивается от снарядов, двигаясь с нечеловеческой скоростью.

– Лучники! Огонь по готовности! – кричу я. Одержимое войско Гримарра приближается с нереальной быстротой.

На карконов со стен льется дождь горящих стрел. Залп, еще один залп! Новые жертвы падают, но врагов все еще слишком много. Теперь понятно, почему у них нет нужды в осадных машинах.

По нашим рядам пробегает тревога. Менее чем в пятистах ярдах отсюда группа одержимых карконов поднимает огромные пылающие снаряды катапульт и начинает швырять их обратно в город, совершенно не боясь, что огонь повредит им самим.

– Это… это невозможно, – шепчу я. – Как они могут…

Снаряды летят через стены назад в Антиум, сбивают людей и оставляют бреши в стенах домов и сторожевых башен. Барабанщики срочно призывают пожарные бригады. Лучники пускают стрелы залп за залпом, легионеры перезаряжают катапульты так быстро, как только могут.

Карконы уже совсем близко к стенам, я могу разглядеть их бешеные звериные оскалы. Они преодолевают рвы, потом второй лес пик, смертельных для армии людей. Эти пики расположены у самого основания стен.

Больше защиты у нас не осталось. За несколько минут вся стратегия и тактика потеряла значение. Нас ожидает отчаянный рукопашный бой без правил.

Да будет так. Карконы начинают карабкаться по стенам, при этом размахивая оружием, будто одержимые всеми демонами преисподней. Я достаю свой боевой молот.

А потом отдаю приказ к атаке.

47: Лайя

Солдатская форма мне слишком велика, к тому же она совершенно мокрая внизу спины. Похоже, предыдущий ее хозяин был ранен и умер далеко не сразу.

К счастью, униформа черная, и кровь на ней не видна. Я пробираюсь сквозь ряды солдат на южной стене Антиума и раздаю людям воду, черпая ее ковшом. Волосы мои спрятаны под шлем, на руках – перчатки. Я несу на плечах коромысло с ведрами, нарочно горблюсь и стараюсь шаркать ногами. Но солдаты настолько устали, что едва замечают водоноса. Им сейчас не до меня. Разденься я до белья и побеги вдоль по стене с криком «Я сожгла Блэклиф!» – никто бы и внимания не обратил.

Я вижу вспышку света, отражающуюся в стали шлема. Это сигнал Кухарки. Наконец-то!

Мы прибыли в Антиум два дня назад. Два дня с тех пор, как карконы напустили на город свои орды белоглазых одержимых солдат. Два дня ужасных уличных боев и разрухи в городе. Варвары с нечеловеческой силой закидывают столицу горящими снарядами, город полон удушающего дыма и отчаянных криков. И над всем этим – постоянный свист стрел.

Я уже притворялась уборщиком, мусорщиком, оруженосцем – все в тщетных попытках подобраться поближе к Кровавому Сорокопуту. Я пыталась воспользоваться невидимостью, но у меня по-прежнему ничего не получается.

А это значит, что Князь Тьмы поблизости. Он – единственное существо в мире, которое способно отнять у меня магию.

Поэтому я переодеваюсь. Но ни одна маскировка пока что мне не помогла. Кровавый Сорокопут возглавляет оборону города и поэтому находится сразу везде. Мне всего несколько раз удалось ее увидеть, и всякий раз рука ее, украшенная родовым кольцом, сжимала рукоять боевого молота, покрытого кровью.

Свет опять отражается в моем шлеме, на этот раз я чувствую в его вспышке нетерпение. Я выбираюсь из толпы солдат, делая вид, что спешу снова наполнить свои ведра, хотя они еще только наполовину пусты. В стену прямо у меня за спиной врезается снаряд, и сила взрыва бросает меня на колени, а ведра летят в воздух, расплескивая воду. Я дрожу, у меня болит все тело, в ушах стоит звон.

Вставай, Лайя! Я подбираю ведра и бегу, перепрыгивая через упавших. Снаряд оставил дымящуюся воронку в земле, у стены, где только что стояло несколько солдат и рабов-книжников. От вони горелой плоти меня тошнит.

Я иду по нижнему уровню, потом нахожу лестницу, ведущую на верхнюю стену. Я иду, пригнувшись и пряча лицо. Похоже, на этот раз мне удалось подобраться к Сорокопуту ближе, чем когда бы то ни было. Теперь важно не упустить свой шанс.

Зеркальце снова вспыхивает – на этот раз слева. Таким образом – посылая зеркалом зайчики – Кухарка указывает, куда мне идти. Я следую за вспышкой, не обращая внимания на крики солдат, которые просят водоноса напоить их. Я притворяюсь, что спешу с каким-то более важным заданием.

Впереди я вижу Сорокопута. Она покрыта засохшей кровью и крайне измождена. Доспех ее пробит во многих местах, волосы спутаны и мокры от пота. Рука с кольцом бессильно свисает вдоль тела.

Когда нас разделяет всего тридцать футов, я замедляю шаг. В десяти футах я скидываю с плеч коромысло, будто готовясь зачерпнуть воды и поднести ее солдатам рядом с Сорокопутом.

Небеса, она так близко, и в кои-то веки убрала свой проклятый молот. Все, что мне остается сделать – это украсть ее кольцо. Как только у меня это получится, настанет очередь Кухарки, которая собирается провести свой отвлекающий маневр. Она отказалась сказать мне, как именно он будет выглядеть, на случай, если Князь Тьмы вздумает заглянуть в мои мысли и этим разрушит все наши планы.

Сорокопут всего в нескольких футах от меня. Рот мой пересох, ноги словно налились свинцом. Просто укради ее кольцо. Сорви его с пальца.

Мне следовало больше тренироваться. Кухарка совсем недолго посвящала меня в азы воровского искусства. По правде сказать, я понятия не имею, как вообще возможно украсть кольцо. Что, если оно плотно сидит у нее на пальце? Даже если я смогу схватить ее за руку и дернуть за кольцо – что, если оно не соскочит? Вдруг она тут же сожмет руку в кулак, почувствовав чужое прикосновение? Что, если…

Волоски у меня на шее чуть приподнимаются. Предчувствие. Что-то грядет… Нужно быть осторожной. Я быстро отхожу на несколько футов от Сорокопута и начинаю подавать ковши воды благодарным солдатам.

Свет впереди нас слегка меняется, воздух как-то странно искажается, будто в нем проскальзывает полоса ночной тьмы.

Кровавый Сорокопут тоже это чувствует. Она поднимается на ноги и снова выхватывает боевой молот. А потом отступает на шаг, когда тени собираются в высокую четкую фигуру.

Это он. Князь Тьмы.

Не одна я шарахаюсь от него – разбегаются все присутствующие, и это спасает меня от его взгляда. Все солдаты вокруг Сорокопута так же спешат избежать внимания джинна, как и я сама.

– Сорокопут, – при звуке его низкого леденящего голоса у меня внутри все сжимается. – Керис Витурия просит у тебя совета. Она сейчас…

Я не дослушиваю остальное. Я быстро бегу вниз по ступенькам, прочь со стены, бросив и ведра, и коромысло, в очередной раз провалив свое задание.

– Проклятье, что за преисподняя? – яростно ругает меня Кухарка, заступив мне путь, когда я уже отбежала довольно далеко от стены. Позади я слышу грохот падения еще одного снаряда. – Девочка, у нас с тобой был план.

– Он не сработал, – я срываю шлем, и мне плевать, кто меня может увидеть. В царящем вокруг хаосе всем не до меня. – Там был он, Князь Тьмы. Появился прямо рядом с ней. Он мог меня заметить, – я трясу головой. – Нужно придумать какой-то другой план. Может, заманить ее в ловушку. Но я не могу придумать, на что она может клюнуть – разве что взять в плен Императора, но это невозможно.

Кухарка берет меня за плечи и разворачивает лицом к стене.

– Сейчас ты вернешься обратно, – говорит она. – Все, что нужно сделать, – это дождаться, когда он уйдет. Все готово, мы не можем так просто…

В воздухе всего в нескольких ярдах гремит взрыв. Только что там разбирала завалы под присмотром легионера группа рабов, детей-книжников… Меня бросает на землю, я откашливаю из легких какой-то сор и пытаюсь отогнать от лица облако пыли.

– Наджаам! – слышится отчаянный крик девочки. – Наджаам!

В ответ ей слышится другой, слабый крик, и через несколько секунд девочка, всхлипывая, уже помогает ребенку выбраться из-под обломков. Оглядываясь на легионера, который все еще пытается откинуть придавившую его балку, девочка хватает малыша за руку. Они бегут со всех ног, прихрамывая, куда-то в лабиринт полуразрушенных улиц.

Кухарка следит за моим взглядом и рывком поднимает меня на ноги.

– Спеши, девочка. Давай.

– Этим детям нужна помощь, – говорю я. – Мы не можем…

– Можем и будем, – отрезает Кухарка. – Шевелись. Мой отвлекающий маневр сработает ненадолго, но тебе должно хватить времени, чтобы добыть кольцо.

Я не могу оторвать взгляд от детей. Девочка оглядывается по сторонам, в замешательстве ища отсюда выход. Лицо ее кажется не по возрасту взрослым, а ее братик – видно, что они брат и сестра – смотрит на нее снизу вверх с надеждой, что сейчас она скажет, как им быть, выведет их отсюда. Девочка замечает меня и Кухарку, сразу видит, что мы из книжников, и бежит к нам.

– Пожалуйста, – задыхаясь, говорит она. – Помогите нам выбраться отсюда. Тут нельзя оставаться. Мы тут умрем. Мама, папа и Субхан уже умерли. Я не хочу, чтобы Наджаам тоже умер. Я обещала родителям защищать его, перед тем, как они… обещала, что я его спасу.

Я подхватываю малыша на руки. Кухарка рычит от ярости:

– Проклятье, что ты делаешь, Лайя?

– Мы все равно не можем добыть кольцо, просто сдернув его с руки Сорокопута, – говорю я сквозь зубы. – Никакой отвлекающий маневр не поможет. Но жизни двоих детей мы можем спасти. Хоть что-то мы можем сделать. Ты же видела туннели, знаешь выход из города. Выведи их отсюда. Уведи их как можно дальше, дай им шанс! Если оставить их в этом аду, они оба погибнут.

– Поставь ребенка на землю, Лайя. У нас с тобой есть задача поважнее.

– Так ты говорила себе, когда бросила нас? – спрашиваю я. – Что у тебя есть задача поважнее?

Лицо Кухарки каменеет.

– Мы не можем им помочь.

– Мы можем вывести их из города.

– Чтобы они умерли от голода в лесу?

– Чтобы у них был хоть какой-то шанс! Чтобы была надежда! – кричу я на нее во весь голос, выплескивая свое чувство вины за то, что отдала браслет Князю Тьмы. Я в ярости от своего бессилия и понимаю, что не способна остановить эту силу. Не могу сделать хоть что-то для спасения своего народа.

– Я вас выведу, – обращаюсь я к детям. И это обещание я собираюсь сдержать любой ценой. – Идемте со мной. Мы вас отведем в туннели под городом. Когда вы из них выйдете, то окажетесь в лесу. Вам просто понадобится пройти через этот лес, за ним горы, и там вы будете в безопасности. Вам придется есть в лесу грибы и ягоды…

В воздухе слышится свист очередного снаряда, который с каждой секундой становится все громче. Я вижу этот снаряд. Он описывает в воздухе дугу, рассеивая пламя, красивый, как падающая звезда.

И снаряд летит прямо на нас.

– Сисси! – Наджаам в ужасе тянется к своей сестре.

Та вырывает малыша из моих рук и бежит. Я в панике поворачиваюсь к моей матери.

– Бежим! – кричу я ей. – Бе…

И тут я чувствую, как чья-то рука обвивает меня за талию. Сильная, знакомая и обжигающе горячая. Последнее, что я слышу – это глубокий низкий голос, будто идущий из недр самой земли.

– Как же ты глупа, Лайя из Серры.

А потом меня с силой отшвыривают в сторону, куда дальше, чем мог бы бросить человек, и мир исчезает в ослепительной вспышке.