Текст книги "Жнец у ворот"

16: Кровавый Сорокопут

– Отцы кланов Навиума, – сообщает мне Князь Тьмы, стоящий на причале, – желают приветствовать тебя.

Я едва слышу его слова. Небеса, он знает, что Ливия беременна! Теперь он расскажет об этом Коменданту. Наемные убийцы доберутся до моей сестры через несколько дней, а меня нет рядом, чтобы защитить ее.

Харпер что-то быстро говорит командиру Черной Гвардии, который привел нам лошадей. Теперь, когда ему известно о беременности Ливии, он пошлет приказы Фарису и Раллиусу, чтобы те втрое усилили ее охрану.

– Отцы ждут меня на Острове? – спрашиваю я.

– Именно так, Сорокопут, – отвечает Князь Тьмы.

Мне ничего не остается, кроме как положиться на верность и силу телохранителей Ливии. Мне нужно сосредоточиться на Коменданте. Она опередила меня на ход, послав навстречу Князя Тьмы, чтобы тот выбил меня из колеи. Керис хочет ослабить меня.

Но я не доставлю ей такой радости. Она хочет затащить меня на Остров? Что ж, отлично. Кто-то должен взять в руки штурвал этого тонущего корабля. Если рядом с ней Отцы – тем лучше. Они будут свидетелями того, как я выхвачу штурвал из рук Керис.

Мы скачем по улицам. Повсюду руины, последствия карконского набега еще не устранили, и они ужасны.

Вдруг земля содрогается, и слышится знакомый свист камня, пущенного из баллисты. Чем ближе мы подъезжаем к Острову, тем чаще Князю Тьмы приходится разворачивать коней, искать обходные пути по полуразрушенному юго-западному предместью Навиума.

Воздух полнится криками, в воздухе встают столпы огня. Я натягиваю на лицо платок, чтобы не задохнуться в удушливом дыму, пахнущем горелой плотью и раскаленным камнем.

Мимо нас пробегает группа плебеев. Большинство не несет с собой никаких пожитков, только тащит на руках маленьких детей. Вместе с ними бежит женщина, чье лицо и тело скрыты капюшоном, но руки ясно видны. Их кожа кажется мне заляпанной светящимся золотом. Это такой неожиданный цвет, что я пришпориваю коня, желая получше разглядеть ее.

Бригада пожарных мчится тушить огонь, из ведер расплескивается морская вода. Когда они наконец пробегают мимо, женщины уже не видно. Солдаты уводят семьи, лишившиеся крова, в безопасные места, подальше от побоища. Хаос растет, со всех сторон слышны крики. Посреди улицы я вижу маленькую девочку не старше четырех лет с залитым кровью лицом. Она никуда не бежит, а стоит потерянная и напуганная. И взрослых вблизи не видно. Не тратя времени на раздумья, я разворачиваю коня в ее сторону.

– Сорокопут, нет! – кричит Авитас, пытаясь преградить мне дорогу. – О ней позаботится кто-нибудь еще. Нам нужно спешить на Остров.

Я усилием воли заставляю себя развернуться, заглушить голос совести, который влечет меня на помощь ребенку. Этот инстинкт настолько силен, что я вцепляюсь в луку седла, чтобы помешать себе спешиться и броситься к малышке.

Князь Тьмы наблюдает за мной, сидя на своем белоснежном скакуне. Я не чувствую в его взгляде ненависти – только любопытство.

– Ты не похожа на нее, – подытоживает он. – Коменданту плевать на простой народ.

– Я думала, ты как раз и сошелся с ней из-за этого. Тебе ведь тоже плевать на простой народ.

– Мне плевать на твой простой народ, – поправляет Князь Тьмы. – Но Керис меня удивляет. Обычно вы, люди, склонны к сильным привязанностям в обмен на тень надежды.

– И ты по этой причине считаешь нас глупцами? – я качаю головой. – Надежда сильнее всего на свете. Сильнее страха. Сильнее ненависти.

– Именно так, Кровавай Сорокопут. Керис могла бы сделать надежду своим орудием. Но она слишком глупа и так не поступит.

Не очень-то он верный союзник, если позволяет себе так открыто критиковать ее.

– Я ей не союзник, Кровавый Сорокопут, – поправляет меня Князь Тьмы, качая головой. Снова он прочитал мои мысли. – Я – ее хозяин.

Полчаса спустя перед нами наконец появляется двойной порт Навиума, по форме напоминающий ключ. Четырехугольный торговый порт, открывающийся в море, опустошен войной. В канале плавают обломки обгорелых мачт и обрывки парусов, носимые волнами. Тяжелые ржавые ограждения из цепей, защищающие гавань, обросли водорослями и ракушками. Но они, по крайней мере, подняты. Небеса, почему они не защитили гавань от нападения Гримарра? Где была охрана со сторожевых постов? Почему они не отразили атаку?

С севера залив торгового порта расширяется, и в нем открывается место для еще одного, внутреннего порта, построенного в форме двух колец. В центральном кольце заключается Остров, соединяющийся с берегом с помощью моста. Над Островом возвышается башня с зубчатыми бойницами. С ее вершины открывается вид на все побережье. Внешнее кольцо военного порта – это крытый док со множеством покатых спусков для военных кораблей. Порт поражает своим размером и мощью.

Декс тихо ругается себе под нос, когда мы приближаемся к порту.

– Корабли стоят в доках, Сорокопут, – сообщает он. – Мы позволяем врагам уничтожать нас и даже не пытаемся защищаться.

Хотя Харпера докладывал об этом, я не могла поверить, пока не увидела собственными глазами. Вот они, военные корабли, тихо покачивающиеся у причалов. Руки мои сами собой сжимаются в кулаки, перед глазами встают картины разрушения, которые я только что видела.

Наконец мы достигаем моста, соединяющего Остров с материком. Я на секунду останавливаюсь. Со стены башни на веревке свисает труп Адмирала Ленидаса. На его голове сидит жадный ворон. Я кусаю губы, чтобы не начать кричать. Изломанные руки, ноги и отметины кнута на его коже говорят, что старый воин умер мучительной и медленной смертью.

Я бегу по лестнице, ведущей на верх башни, перепрыгивая через ступени. Декс и Харпер спешат за мной. У самых дверей в штаб командующего Харпер прочищает горло и окликает меня:

– Сорокопут! – Он приближает губы к моему уху, и я вижу, насколько он напряжен. – Она задумала какой-то спектакль. Я это чувствую. Прошу, постарайся не сыграть роль, которую она приготовила для тебя.

Неужели он думает, что я настолько глупа? Я коротко киваю и вхожу. Солдаты клана Витурия немедленно отдают мне салют. Я слышу голос Коменданта – она раздает приказы, отправляя вестовых к барабанам и совершенно не обращая на меня внимания. Вокруг расстеленной на огромном столе карты собралась вся верхушка Навиума и дюжина Отцов кланов. Когда я вхожу, они все как один оборачиваются ко мне.

– О, племянник, – слышится голос Януса Атриуса, дяди Декса и главы клана Атрия. Он приветствует родственника кивком головы и только потом салютует мне. Я не могу понять выражение его лица, но он бросает на Керис многозначительный взгляд, прежде чем заговорить. – Сорокопут, вас ввели в курс дела?

– Половина юго-западного предместья в огне, – обрываю его я. – Так что куда уж дальше вникать в курс дела. Почему мы не защищаемся? Световой день еще в разгаре. Нужно использовать светлое время суток для ответного удара.

Янус и несколько других Отцов одобрительно гудят, но остальные качают головами, а некоторые открыто протестуют. Адмирал Аргус и вице-адмирал Висселлиус обмениваются взглядами, полными отвращения, и я это тоже подмечаю. Здесь мне союзников не найти.

– Кровавый Сорокопут, – покончив наконец с вестовыми, Комендант соблаговолила заметить меня, и при звуке ее ледяного голоса все остальные замолкают. Несмотря на раздражение, которое вызывает во мне ее покровительственный тон, она не может не восхищать своей силой. Ей легко дается власть. Хотя собравшиеся здесь мужчины – главы кланов, ни один не смеет противостоять ей. – Мы ожидаем вас уже несколько дней. Я – то есть мы все, – она окидывает взглядом Отцов и морских офицеров, – ждем ваших приказаний.

Эта женщина некогда сама учила меня держать лицо, но сейчас трудно не заметить, насколько я изумлена. Да, как Кровавый Сорокопут я являюсь верховным главнокомандующим, и сам Император послал меня, чтобы я руководила обороной Навиума. Но я не ожидала, что Комендант так просто отдаст мне власть. Так просто сдастся.

Харпер бросает на меня предупреждающий взгляд. «Постарайся не сыграть роль, которую она для тебя приготовила».

– Керис, – я стараюсь выглядеть спокойной. – Почему корабли стоят в доках и не участвуют в обороне?

– На море сейчас неспокойно, Сорокопут. Последние несколько недель постоянно штормит, – она подходит к высокому окну, выходящему на юг. За окном я вижу все побережье, а также далекие мачты огромного карконского флота. – Видите грозовые тучи? Они висят над морем уже третьи сутки. В последний раз, когда мы выводили флотилию в открытое море, погода была такой же.

– Ленидас умел разбираться в морской погоде как никто другой.

– Ленидас предпочитал игнорировать приказы вышестоящего только потому, что Комендант привыкла командовать армией, а не флотом, – говорит адмирал Аргус, предводитель одного из самых могущественных кланов торговцев, так что его ярость от потери торговых кораблей совершенно понятна. – Генерал Витурия приказала ему не выводить флотилию, а он не послушал. Все мы, – он широким жестом указывает на остальных, – поддержали решение о казни Ленидаса.

– Не все, – упрямо возражает Янус Атриус.

– Сейчас дело не в Ленидасе, – продолжаю я. Старый воин уже мертв, и, хотя он не заслужил такой бесславной смерти, в этом бою мне уже не победить. – Керис, тебе случалось посещать юго-западное предместье с тех пор, как враг начал наносить по нему удары?

Аргус подается вперед и встает передо мной, похожий на огромную воинственную жабу.

– Комендант, разумеется…

За моей спиной Декс кладет руку на рукоять меча.

– Перебей меня еще раз, Аргус, – предупреждаю я, – и я прикажу капитану Атриусу сделать мне ожерелье из твоих кишок.

Отцы кланов замирают в молчании, и я даю им немного времени подумать над моими словами, прежде чем заговариваю снова.

– Отцы, – обращаюсь я к ним. – Я не хочу выводить флотилию в бой без вашего на то согласия. Но подумайте о наших потерях. Более тысячи уже погибло, каждый час умирает еще не меньше десятка наших людей. Я видела в городе искалеченных, окровавленных детей, слышала крики женщин, погребенных под руинами. Гримарр Каркон – безжалостный враг. Что же, мы так просто позволим ему взять наш город?

– Большая часть города в безопасности, – возражает Висселлиус. – Только в юго-западном предместье есть некоторые…

– Жизни простых жителей не менее ценны, чем жизни торговцев и патрициев, – прерываю его я. – Нужно срочно действовать.

Керис поднимает ладонь, подавая своим союзникам знак умолкнуть.

– Баллисты на сторожевой башне…

– Находятся слишком далеко от вражеского флота, чтобы причинить карконам реальный ущерб, – обрываю ее я. – Небеса, что у тебя за план? Просто отсиживаться здесь и ждать, пока город не погибнет?

– Мой план состоит в том, чтобы враг думал, что ему под силу взять город, – отвечает Комендант. – А когда они прикажут своим войскам высаживаться на берег, мы сметем их. Мы ударим по их кораблям, – она указывает направление атаки на карте, – из этой бухты, в которую отведем свою флотилию под покровом ночи. Одновременно мы ударим по карконам на суше и захватим их корабли, чтобы возместить торговцам ущерб, который они понесли при атаке на торговый порт.

И при чем тут, скажите мне, чертова погода? Керис просто хочется захватить корабли варваров. Они нужны ей, чтобы все отцы кланов Навиума оказались у нее под каблуком. Эта знать обеспечит ей поддержку, когда она снова попытается занять место Маркуса.

– И когда вы планировали подобную атаку?

– Мы думаем, что осада продлится еще около трех недель. Тогда у врагов закончатся припасы, и они будут вынуждены нас атаковать.

– Когда варвары покончат с разорением юго-восточного предместья, они ударят по юго-западному, – говорю я. – Ты хочешь, чтобы погибли десятки хозяйств, тысячи домов – за почти месячную осаду? В этих предместьях живет более ста тысяч мирных жителей…

– Мы уже занимаемся эвакуацией южных предместий, Сорокопут.

– Эвакуация идет недостаточно быстро.

Я хочу немного подумать. Да, наша цель – защита Навиума, но все-таки я чувствую здесь ловушку. Харпер не убирает руки с рукояти меча. Он тоже это чувствует.

Я не могу позволить Гримарру убивать мой народ.

– Адмирал Аргус, сколько времени займет подготовка к выходу флотилии?

– Мы могли бы вывести корабли ко вторым колоколам, но штормовые облака…

– Мы ударим по карконам с моря, – решаю я. И, хотя я только что заручилась не принимать решения без согласия Отцов кланов, у меня нет времени на дебаты. Каждая минута промедления уносит жизни моих сограждан. – Подготовка начнется прямо сейчас.

– Я с вами, Сорокопут, – выступает вперед Янус Атриус, а вслед за ним выходит еще полдюжины Отцов и офицеров. Но большинство против моего плана.

– Подумай о том, Сорокопут, – говорит Керис, – что наш флот – это наша единственная защита. Если шторм нанесет ему урон…

– Мы обе, ты и я, понимаем, что погода здесь не играет никакой роли, – тихо отвечаю я.

Я бросаю взгляд на Декса, который кивает мне. На Харпера, который не сводит с Коменданта напряженного взгляда. Я не могу понять выражение его лица. Постарайся не сыграть роль, которую она для тебя приготовила.

Может, я сейчас и играю ей на руку. Но это означает лишь то, что потом мне придется найти выход из расставленной ей ловушки. На кону стоят жизни моих сограждан-меченосцев, и я не могу просто так оставить их умирать.

– Адмирал Аргус, – мой тон не подразумевает возражений, и хотя в глазах адмирала стоит протест, он не осмеливается спорить. – Готовьте флотилию к бою.

* * *

Где-то через час корабельные команды поднимаются на борт, и начинается подъем портовых цепей. Через два часа флотилия покидает круглый военный порт и входит в торговую гавань. Через три – наши люди дают бой варварам Каркона.

Но затем небеса, полные дождевых облаков, меняют серый цвет на угрожающий лилово-багровый. Я понимаю, что мы рискуем. Над водой трещат молнии, порой ударяя в наши мачты. Отдаленные вспышки света говорят мне, что ход боя переменился, и далеко не в нашу пользу.

Шторм налетает так внезапно, накатившись на Навиум с юга, как будто его нарочно гонит на наши корабли гневный ветер. Слишком поздно разворачивать флотилию.

– Адмирал Аргус ходит по этому морю уже двадцать лет, – тихо говорит Декс рядом со мной, глядя на смертоносную бурю. – Может, он и стал верным псом Керис, но флотилию в порт он непременно приведет. Ему самому не хочется умирать.

Мне следовало отправиться вместе с кораблями. Но Комендант запротестовала, и ее поддержали Харпер и Декс – единственное, в чем они сошлись во мнениях.

Я отправляюсь искать Керис и нахожу ее отдающей приказы кому-то из вестовых у подножия барабанной башни.

– Пока докладов нет, Сорокопут, – оборачивается она ко мне. – На барабанных башнях часовые не слышат сигналов из-за шторма. Мы должны ждать.

Вестовой убегает вверх по лестнице, и мы на миг остаемся одни.

– Кто такой этот Гримарр? – спрашиваю я Коменданта. – Как получилось, что мы почти ничего не знаем о нем?

– Он – фанатик, жрец-воин, который поклоняется духам мертвых. Считает, что его духовный долг – обратить в свою веру всех, кто еще не просвещен ее истиной. В том числе и меченосцев.

– Обратить – это значит убить?

– Именно, – тихо подтверждает Керис. – Он еще довольно молод, всего на дюжину лет старше тебя. Его отец был торговцем мехами, так что Гримарр в юности много странствовал с ним по морям Империи. Он исследовал наш образ жизни. К своему народу Гримарр вернулся десять лет назад, когда разразился голод. От голода и лишений варвары стали слабы и легко управляемы, так что ему не составило труда повести их туда, куда он хотел. – Комендант пожимает плечами.

Я удивлена тем, как много она знает. Должно быть, удивление отражается у меня на лице.

– Каково первое правило войны, Кровавый Сорокопут?

«Знай своего врага». Мне не нужно говорить это вслух.

Я смотрю в окно на шторм и содрогаюсь. Буря кажется чудовищной – сплошное безумство волн и ветра. О том, что происходит в сердце бури с нашим флотом, я даже не хочу думать. Мы отправили в бой почти все корабли, в доках осталось не больше дюжины. Ночь приближается, а мы не получили еще никаких вестей.

Мы не можем лишиться нашего флота. Мы – Империя! Мы – меченосцы! Люди Аргуса хорошо подготовлены к штормам. Они видали бури и пострашнее.

Я цепляюсь за каждый клочок надежды, который только могу отыскать у себя в памяти. Но время проходит, а все, что мы знаем и видим, – это отдаленные вспышки пламени. И те вспышки, что ближе к Навиуму – должно быть, залпы орудий нашего флота, – становятся все малочисленнее.

– Нам нужно поднять портовые цепи, Сорокопут, – говорит наконец Комендант. Отцы полностью с ней согласны.

– Но наша флотилия все еще в море.

– Если флот выживет, мы узнаем об этом наутро и снова поднимем цепи. Если флот погибнет, мы не хотим, чтобы карконы беспрепятственно проникли в сердце Навиума.

Я с трудом киваю в знак согласия, и приказ отдан. Опускается ночь. Что это за ужасные звуки – просто стоны ветра или торжествующие крики карконских чародеев? «Надежда сильнее страха. Она сильнее ненависти»… Я совсем недавно сама говорила эти слова Князю Тьмы, и когда ночная мгла становится беспросветной, цепляюсь за них, как утопающий за соломинку. Что бы ни принес нам рассвет, я все равно будут надеяться.

Вскоре небо начинает бледнеть. Тучи отходят к горизонту. Город, чисто вымытый грозой, сверкает под небесами, от красных и серых крыш поднимается пар. Море в заливе гладкое, как стекло.

И совершенно пустое, если не считать карконских мачт, качающихся вдали.

Флот меченосцев исчез.

Этого не может быть.

– Ты не послушала совета, – голос принадлежит Отцу клана Серика, богатой семьи торговцев шелком, давно обосновавшихся на юге. Мой отец считал его своим другом. Мужчина бледен, руки его дрожат. В словах его нет яда, настолько он поражен скорбью. – И теперь наш флот… наш город…

– Я предупреждала тебя, Кровавый Сорокопут, – от звука голоса Керис у меня приподнимаются волосы на затылке. Взгляд ее холоден, но глубоко в глазах сверкают искры торжества. Что, клянусь небесами?

Мы только что потеряли весь наш флот, все морские силы. Это тысячи человек. Даже Комендант не настолько чудовище, чтобы радоваться гибели собственного народа!

Только… только в том случае, если ее план это предусматривал.

Теперь я понимаю, что это вполне вероятно. Одним ударом она подрывает мой авторитет, разрушает мою репутацию и показывает Отцам, что всегда стоит слушать ее советов. И целый имперский флот для нее – невеликая цена. Чудовищный, невероятно жестокий план, и именно это доказывает, что его создала Керис. Мне следовало подозревать нечто подобное.

«Знай своего врага».

О небеса! Я ведь знала, знала, что она просто так не выпустит бразды правления из своих рук!

И все же она не могла знать о приближении шторма. Как человек может просчитать подобное? Ведь небо казалось совершенно чистым, опасные тучи стояли далеко за горизонтом…

И вдруг – слишком поздно, чтобы это могло мне помочь – я вспоминаю о Князе Тьмы. Проводив меня на Остров, он немедленно исчез, словно растворился. Я о нем в тот день больше не думала. Каково его могущество? Он способен повелевать штормами? Что, если способен?

И могла ли Комендант попросить его об этом? У нее было столько способов доказать мою некомпетентность! Но пожертвовать ради этого целым флотом – это уж слишком. Даже если таким образом она уберет меня с дороги, как она собирается оборонять Навиум без военных кораблей?

Нет, тут кроется что-то другое. Она ведет другую игру. Какую же?

Я смотрю на Декса, который молча качает головой, потрясенный до глубины души. На Харпера я не могу заставить себя посмотреть.

– Я отправляюсь на побережье, чтобы посмотреть, не вынесло ли волнами обломков кораблекрушения, – заявляет Комендант. – С твоего позволения, Сорокопут.

– Ступайте.

Отцы один за другим покидают помещение, спеша принести ужасные новости своим кланам. Керис пропускает их вперед и останавливается в дверях, чтобы развернуться и взглянуть на меня. Она снова становится Комендантом, а я – невежественной, никчемной курсанткой. Глаза ее полны злого торжества. Выражение, совершенно неуместное при постигшей нас всех трагедии.

Керис улыбается, как убийца, обнажающий клинок.

– Добро пожаловать в Навиум, Кровавый Сорокопут.

17: Лайя

В безопасное место, обещанное Мусой, мы прибываем под покровом ночи. Это кузница неподалеку от главной судостроительной верфи Адисы, сразу за лагерем беженцев-книжников. В это время суток верфь пуста, на улицы падают зловещие тени скелетов недостроенных кораблей.

Муса даже не оглядывается через плечо, отпирая заднюю дверь кузницы, но мне все равно неуютно. Я никак не могу отделаться от чувства, что кто-то или что-то следит за нами.

Через несколько часов это чувство проходит. Внутренний двор судоверфи наполняется голосами судостроителей, стуком молотков, протестующим скрипом дерева, которое гнется, пилится, приколачивается… Из окна своей комнаты на втором этаже кузницы я смотрю вниз, на двор судоверфи, где седоволосая женщина из книжников раздувает и без того высокое пламя костра. Какофония, которая царит в этом месте, может послужить идеальным прикрытием для нелегальной ковки оружия. К тому же Муса обещал обеспечить Дарина всеми необходимыми материалами. Мой брат просто должен заняться изготовлением оружия. Отговорок для него не существует.

А я, в свою очередь, должна найти способ избежать сделки, которую хочет заключить со мной Муса: «А ты поможешь мне возродить северную ветвь Сопротивления». Почему Муса до сих пор не сделал это сам? У него достаточно ресурсов. Здесь наверняка найдется достаточно книжников, которые с радостью присоединятся к нему – особенно после геноцида, учиненного Империей.

Здесь скрывается что-то еще. Что-то, о чем он мне не говорит.

Приняв наконец ванну, о которой я так давно мечтала, я спускаюсь вниз. На мне красное шерстяное платье и новые мягкие башмаки, которые немного велики мне. Звон металла эхом отдается во дворе судоверфи, слышится женский смех, перекрывающий грохот. Хотя кузница технически и находится на территории верфи, здание, в котором я нахожусь, на самом деле является частным домом. По всем признакам видно, что в нем живет семья: лежат толстые ковры, на бюро накинута женская шаль, с потолка свисают разноцветные фонарики кочевников. Лестница выводит в просторный широкий вестибюль, за ним – большая гостиная. Дверь в гостиную открыта, и я слышу оттуда голос Мусы:

– …весьма знающий мастер, может помочь тебе, как никто другой. Когда ты собираешься приступать к работе?

Долгая пауза. И голос моего брата – такой твердый и уверенный, каким я не слышала его давным-давно. Похоже, отдых и ванна в самом деле помогли ему прийти в себя.

– Приступаю прямо сейчас. Но мне понадобится время, чтобы восстановить формулу стали. Я еще далеко не все вспомнил.

– Тогда я представлю тебя нашим местным кузнецам. Они делают посуду, куют подковы… В общем, производят достаточно работ, чтобы оправдать их присутствие здесь и количество угля и металлов, которые мы будем закупать для оружия.

Кто-то у меня за спиной громко прочищает горло. Звуки кузницы внезапно утихли, и я разворачиваюсь, чтобы лицом к лицу встретиться с седоволосой темнокожей женщиной-книжницей, которую видела во дворе. На ней прожженный фартук из толстой кожи. Лицо женщины широкое и симпатичное. Рядом с ней стоит молодая девушка – судя по всему, родная дочь. Она внимательно разглядывает меня любопытными зелеными глазами.

– Лайя из Серры, – приветствует меня старшая. – Рада знакомству. Я – кузнец Зелла, а это моя дочь Таурэ. Большая честь для нас встретиться с наследницей Львицы. – Она берет меня за руку и крепко ее сжимает. – Не верь лжи, которую распространяют меченосцы о твоей матери, детка, – говорит она. – Они просто тебя боятся и хотят причинить боль.

– О какой лжи вы говорите?

– Мы слышали о ваших подвигах на землях Империи, – вставляет реплику Таурэ, в глазах которой сияет восхищение.

– По большей части это было везение. Зелла, вы… вы говорили о моей матери…

– Нет, не только везение, – в дверях гостиной возникает Муса, за ним следует Дарин. – Лайя унаследовала отвагу своей матери и стратегическое мышление отца. Зелла, покажи Дарину кузницу, где он будет ковать оружие, и выдай ему все необходимое. А ты, Лайя, заходи в гостиную, прошу тебя. Обед уже готов.

Женщины-кузнецы уходят вместе с моим братом, только Таурэ бросает на меня еще один восхищенный взгляд через плечо. А в беспокойстве иду за Мусой.

– Что за небылицы ты им рассказывал обо мне? – сердито шепчу я ему по дороге в гостиную.

– Я? Я не рассказывал ничего, – отзывается он и ставит на стол блюдо с фруктами, хлебом и маслом. – Просто твоя слава бежит впереди тебя. Многим известно, как ты доблестно пожертвовала собой, чтобы спасти лагерь беженцев.

У меня сужаются глаза при виде его довольного лица. С чего бы, в самом деле, ему испытывать такую радость по этому поводу?

– Ты что, планировал взять нас с Дарином сюда?

– Надо же мне было как-то проверить вас на прочность. К тому же я знал, что в любой момент смогу вытащить тебя и брата из тюрьмы. Я постарался, чтобы капитан Элейба узнала о вашем входе в город. Конечно же, я постарался сделать это анонимно. Так я узнал, что ты прирожденный вождь, как я и думал, потому что никогда не позволишь, чтобы из-за тебя страдал твой народ. Если бы ты оказалась другой, я бы сам вытащил тебя из укрытия и без сожаления сдал властям.

Я сощуриваюсь.

– Что значит «прирожденный вождь»?

– Это просто такое выражение, Лайя. Не обращай внимания. В любом случае я не ошибся на твой счет…

– Да как ты смеешь! Своими проверками ты заставил страдать невинных людей! Они утратили свои дома, все, чем владели. Мореходы разорили их лагерь подчистую!

– Успокойся, – Муса только закатывает глаза. – Никто же не погиб. Мореходы слишком цивилизованны для таких крайних мер. У нас с капитаном Элейбой много… разногласий. Однако она – благородная женщина. Она уже приказала своим людям выдать беженцам новые палатки. Сейчас ей стало известно, что это я все спланировал, и она, разумеется, в бешенстве. Но с ней я разберусь позже. А сейчас мы должны…

– Что значит, «мы»?

– А сейчас ты, – подчеркивает голосом Муса, – должна поесть как следует. Ты слишком раздражена. Не люблю говорить с раздражительными людьми.

Почему он говорит обо всем так беззаботно? Кулаки мои сами собой сжимаются, в груди поднимается гнев. Я делаю шаг в его сторону.

И тут неведомая сила отбрасывает меня назад. Словно тысячи маленьких кулачков ударяют в грудь. Я пытаюсь вырваться, но крохотные ручки крепко держат меня. Инстинктивно я пытаюсь исчезнуть и даже на миг пропадаю из виду – но, к моему изумлению, Муса хватает меня за руку, будто на него моя магия не действует. Я снова становлюсь видимой.

– У меня есть собственная магия, Лайя из Серры, – говорит он, и лицо его в этот миг не кажется таким уж веселым и беззаботным. – Твоя на мне не работает. Я знаю, что сказала Шэва, ты постоянно обсуждала это с братом по дороге сюда. «Ответы на вопросы ты найдешь в Адисе. Ты найдешь их у Пчеловода. Но остерегайся, потому что он облечен ложью и тенью, подобно тебе самой». Моя ложь – это моя магия, Лайя. Твоя магия так же лжива. Я могу быть твоим союзником или твоим врагом. Но в любом случае я заставлю тебя сдержать обещание и помочь мне возродить Сопротивление.

Он отпускает меня, и я отшатываюсь, разглаживая платье и стараясь не показывать, как сильно меня потрясло его откровение.

– Ты ведешь себя так, будто для тебя это все игра, – шепчу я. – У меня нет времени помогать тебе с Сопротивлением. Мне нужно остановить Князя Тьмы. Шэва велела мне искать Пчеловода, и вот я тебя нашла. Но я думала…

– Ты думала, что я окажусь мудрым стариком, который скажет тебе, что делать, чтобы одолеть джинна? Жизнь редко бывает настолько простой, Лайя. Но будь уверена, что для меня это не игра. На кону выживание моего народа. Если будешь работать вместе со мной, сможешь выполнить и свою миссию. Ты повергнешь Князя Тьмы, одновременно помогая книжникам. Например, если мы будем сотрудничать с королем Маринна…

– С королем, который назначил награду за мою голову? – фыркаю я. – С королем, который заставил мужчин, женщин и детей, бегущих от геноцида, ютиться за стенами города вместо того, чтобы оказать им настоящую помощь? С этим самым королем?

Я отталкиваю тарелку с едой. Аппетита совсем нет.

– И как ты можешь мне помочь? Почему Шэва направила тебя ко мне?

– Потому что я могу дать тебе то, что тебе так необходимо, – отвечает Муса, откидываясь на спинку стула. – Это мое особое умение. Так что расскажи мне, что именно тебе нужно.

– Мне нужно… – Научиться читать мысли. Получить еще несколько чудесных способностей, кроме магической невидимости. Стать Маской. – Мне нужно заглянуть в мысли Князя Тьмы, – говорю я. – И его союзников. Пророчество говорит, что ему осталось найти всего одну часть Звезды. Мне нужно узнать, нашел ли он эту часть, насколько близко он к ней подобрался. Мне нужно знать, пытается ли он… обмануть кого-то еще, как обманул меня. Завоевать доверие и… любовь. Но…

Я понимаю, что требую слишком много. Это невыполнимо.

– Как я могу это все узнать?

– Из достоверного источника я знаю, что Князь Тьмы сейчас в Навиуме. И что он пробыл там весь последний месяц.

– Откуда ты…

– Не заставляй меня повторять, Лайя из Серры. Ты же помнишь, как я узнаю такие вещи.

– Да. Ты хорошо смотришь. – Меня накрывает волна облегчения, я даже не злюсь на Мусу за его грубость. – И хорошо слушаешь. Как быстро ты можешь добывать для меня информацию о действиях джинна?

Муса потирает подбородок.

– Давай считать. Чтобы узнать, что ты вытащила Элиаса из темниц Блэклифа, мне понадобилась неделя. Чтобы узнать, что ты устроила бунт в клане Нур – шесть дней. Пять – чтобы узнать то, что прошептал тебе на ухо Элиас Витуриус ночью, когда оставил тебя в пустыне кочевников у тюрьмы Кауф. Два – чтобы узнать, что Надзиратель…

– Стой, – я давлюсь воздухом. В комнате внезапно становится очень жарко. Я так старалась не думать об Элиасе! Но он постоянно присутствует в моих мыслях, словно призрак, которого видишь и не можешь прикоснуться рукой. – Просто постой. Давай… вернемся немного назад. Что именно сказал мне Элиас на ухо той ночью?

– Приятные слова, – насмешливо улыбается Муса. – Очень романтичные. Сам попробую испытать этот прием на какой-нибудь хорошенькой девушке…

Небеса, он невыносим!

– Тебе известно что-нибудь об Элиасе? Он в порядке? – Я барабаню пальцами по полированному столу, стараясь справиться с нетерпением. – Знаешь ли ты…