Текст книги "Девять правил соблазнения"

Глава 16

Калли вышла из экипажа Ривингтонов перед Сомерсет-Хаусом и заботливо подала руку Марианне. Сестра, улыбаясь, последовала за ней. Они моментально оказались в гуще толпы у Королевской академии, где проходила выставка.

Марианна, бросив на жениха любящий взгляд, взяла Ривингтона под руку, и они поднялись по мраморным ступеням ко входу в Сомерсет-Хаус. Калли подавила слабый вздох при виде того нескрываемого обожания, с которым эти двое относились друг к другу.

– Миледи?

Калли вздохнула и повернулась к своему спутнику, барону Оксфорду.

– Мы идем?

Она изобразила широкую улыбку и оперлась на предложенную руку.

– Конечно, милорд.

Они последовали за Марианной и Ривингтоном к широкому входу в галерею. Нельзя, чтобы странное поведение Оксфорда омрачило посещение выставки. Это было одним из самых важных событий для Калли, поскольку выставка давала жителям Лондона редкую возможность увидеть работы самых известных современных художников. Она любила искусство и старалась не пропускать ни одной выставки.

– Я слышала, что сегодня у нас будет возможность увидеть последние гравюры Блейка, – заметила Калли, поднимаясь по лестнице.

Оксфорд бросил на нее странный взгляд и спросил с недоверием:

– Но ведь вы пришли сюда не за тем, чтобы любоваться произведениями искусства?

– Именно за тем. Я очень люблю искусство. А вы разве нет?

– Как и всем, мне нравятся симпатичные картинки, – ответил Оксфорд. – Но никто не ходит на такие выставки ради самого искусства, леди Кальпурния. Приходят, чтобы показать, что ты в состоянии получить приглашение.

Калли опустила голову, чтобы барон не заметил ее удивления.

– О да. Это производит впечатление.

– Вы бывали здесь раньше? – спросил Оксфорд, в его голосе слышалось открытое хвастовство.

Калли замялась, не уверенная, что стоит говорить правду.

Марианна, которая вместе с Ривингтоном дожидалась Калли и Оксфорда, ответила за сестру:

– Наш отец был попечителем Королевской академии, барон Оксфорд, и этот день для Калли один из самых любимых в году.

– В самом деле? Я не думал, что вы окажетесь такой… ученой, – с некоторой заминкой пробормотал Оксфорд – очевидно, до сих пор это слово не входило в его лексикон.

– О, Калли блестяще разбирается в искусстве. Слышали бы вы, как она рассуждает об эпохе Ренессанса. – Марианна широко улыбнулась барону и добавила: – Вы ведь не будете возражать, если я украду свою сестру? Я вижу там полотно Пирса, а мы давно хотели познакомиться с его работами.

С этими словами Марианна схватила Калли за руку и, лавируя между посетителями, быстро увела сестру подальше.

– Уф! Он невыносим! С чего ты вдруг решила принять его приглашение?

– Он оказал мне любезность. И хотела бы тебе напомнить, Мари: я не в том положении, чтобы отказываться от приглашений. – Калли помолчала. – В общем-то он не так уж и плох.

– Он дурак и пьяница, – брезгливо сморщив носик, заметила Марианна и тут же широко улыбнулась, приветствуя виконтессу Лонгвелл. Дама в ответ дружелюбно помахала сестрам веером. – Ради Бога, Калли! Ты готова одеваться как мужчина, чтобы проникнуть в фехтовальный клуб Бенедикта, но не можешь отказать Оксфорду!

– Ш-ш! – Калли огляделась, чтобы убедиться, что Марианну никто не слышал. – Ты в своем уме – говорить об этом здесь? Я ведь пришла сюда по приглашению барона Оксфорда. Так что оставлять его надолго как минимум невежливо.

– Фи! Ривингтон его развлечет, – рассеянно произнесла Марианна, вставая на цыпочки и вытягивая голову, словно выискивая кого-то в толпе. – Ты не видишь Джулиану?

Калли оцепенела.

– Джулиану Фиори?

Марианна бросила на Калли недоуменный взгляд.

– Да, Кальпурния. Джулиану Фиори. Какую еще Джулиану я могу искать?

– Я не знала, что она будет здесь.

– М-м, – отозвалась Марианна, оглядываясь вокруг. – Ралстон обещал ей этот выезд. Мы договорились вместе посмотреть на знаменитый «Иерусалим» Блейка.

Калли открыла было рот, но не нашлась что сказать, зная лишь, что должна покинуть Сомерсет-Хаус, прежде чем столкнется с Ралстоном. Она не хотела его видеть. Не могла находиться с ним в одном помещении. И не имеет значения, что, кроме них, здесь будет половина Лондона. Калли слегка запаниковала.

– Ага… вот и наши дамы. – Обернувшись, Калли с Марианной увидели перед собой Оксфорда и Ривингтона. Оксфорд поймал взгляд Калли и улыбнулся во весь рот. – Вы так неожиданно нас покинули, но мы прекрасно умеем выслеживать свою добычу.

– Похоже на то, милорд.

Этот день становился все более странным. Ей следовало остаться дома. Это было совершенно очевидно.

– Леди Кальпурния, не желаете посмотреть картины в Северной галерее?

– Я… – У Калли мелькнула мысль отказаться, но она передумала: сейчас меньшим из двух зол был Оксфорд. – С удовольствием, милорд.

– Замечательно. – Барон предложил Калли руку, и они направились к северному выходу. Чуть склонившись к Калли, Оксфорд, как ему казалось, интимным шепотом проговорил: – Надеюсь, вы согласитесь посмотреть со мной и работы художников Возрождения?

Калли едва не прыснула, но не стала разъяснять этому невежде, что на выставке работ современных художников они не увидят эпоху Возрождения. Калли лишь мило улыбнулась, и они направились дальше. В Северной галерее было не так многолюдно; Оксфорд повернулся к Калли, улыбаясь, и обвел зал широким жестом:

– Ну и что вы об этом думаете?

Калли улыбнулась в ответ и вежливо ответила:

– Выставка в этом году превосходная. Большое спасибо, что пригласили меня, милорд.

Он наклонился к ней.

– Ну же, леди Кальпурния. Уверен, вам есть что сказать. – Указав на большой портрет, он спросил: – Например, об этом?

Калли внимательно посмотрела на портрет, имевший отдаленное сходство с королем, и ответила:

– Думаю, что король Георг был им очень доволен.

Оксфорд рассмеялся:

– Весьма дипломатичный ответ.

Калли улыбнулась в ответ. «Может, барон не так уж плох». Конечно, он щеголь и вкус имеет весьма специфический, но у него, похоже, неплохое чувство юмора и в общем-то довольно приятная внешность. Она с удивлением поймала себя на том, что посещение выставки доставляет ей удовольствие. Барон нагнулся и прошептал ей на ухо:

– Я очень рассчитывал на то, что здесь у нас появится шанс скрыться от вашей сестры и Ривингтона.

Она подняла брови:

– Милорд?

– Я понимаю, – начал он, неверно истолковав ее сдержанность, – трудно поверить, – он игриво провел пальцем по ее плечу и вновь склонился к ней, – но это действительно происходит с вами, леди Кальпурния.

– Барон Оксфорд, – заметила Калли, пытаясь найти способ выйти из неловкого положения, – я думала, что мы ищем картины эпохи Возрождения. Здесь я их не вижу.

– Возможно, нам стоит поискать их в более тихом и уединенном месте? – спросил он тихо.

«Это запах виски или его дыхание?»

Калли уклончиво произнесла:

– Думаю, они находятся в Главной галерее.

Оксфорд помолчал, обдумывая ее слова.

– Понимаю. Вас беспокоит, что мы можем привлечь излишнее внимание.

Калли уцепилась за его слова.

– Именно это меня и беспокоит.

Он с понимающим видом сверкнул улыбкой.

– Конечно. Давайте вернемся в Главную галерею.

Калли была так удивлена, что не смогла сдержать улыбки. Они вернулись обратно в Главную галерею и присоединились к многолюдной толпе посетителей. В этой толчее Калли время от времени оказывалась прижатой к барону и вдруг почувствовала, как тот фамильярно провел рукой по ее спине. Калли отпрянула и, поднеся руку к горлу, сказала:

– Очень хочется пить. Не могли бы вы принести мне лимонада, а я пока поищу сестру.

Оксфорд, прищурившись, бросил на нее взгляд, который, как предположила Калли, должен был выражать заботливое внимание, и сказал:

– Разумеется.

– Ох, спасибо, милорд, – поблагодарила она с неуклюжим кокетством.

Барон поклонился и исчез среди приглашенных, и Калли с облегчением вздохнула. Весь этот день был ошибкой.

– Похоже, барон Оксфорд ест у вас из рук.

Калли тотчас узнала этот голос, сухо прозвучавший у нее над ухом.

Стараясь сохранять спокойствие, она обернулась.

– Лорд Ралстон. Какой сюрприз, – произнесла она тоном, совершенно не соответствовавшим ее словам. Неожиданно Калли почувствовала неимоверную усталость. Боже, как же она устала от словесных перепалок с Ралстоном, от желания отделаться от Оксфорда, от чертовой галереи, заполненной самыми известными людьми Лондона! Ей захотелось оказаться дома, причем немедленно.

– Леди Кальпурния, – низко поклонился Ралстон, – я знал, что встречу вас здесь.

Несколько месяцев назад такие слова наверняка окрылили бы ее, но сегодня ей больше всего хотелось немедленно сбежать отсюда, потому что каждый взгляд его голубых глаз напоминал ей о том стыде и той боли, которые она испытала во время их последней встречи. Сердце Калли сжалось при мысли о предстоящем разговоре с маркизом Ралстоном, который относился к ней как к разменной пешке в шахматной партии.

Ей даже трудно было оставаться холодно-вежливой.

– Не сомневаюсь, вы ведь наверняка слышали приглашение барона Оксфорда.

– Да, слышал. – Маркиз наклонил голову, словно признавая, что она заработала очко в их словесной игре. – Поэтому и рассчитывал увидеть вас сегодня. Хотя, признаться, я был немного обескуражен, когда увидел, как вы улыбаетесь Оксфорду, словно он единственный мужчина среди присутствующих.

Она не стала доставлять ему удовольствие, открывая правду.

– Барон был исключительно любезен.

– Любезен. – Ралстон попробовал слово на вкус. – Звучит так, словно речь идет о служке из кабака!

Калли не стала скрывать своего раздражения:

– Вы чего-то хотели, милорд?

– Интригующий вопрос, – произнес он с загадочным видом и добавил: – Но вообще-то я хотел с вами поговорить.

Да уж, присутствие барона Оксфорда было действительно меньшим из двух зол.

– Сейчас не самое подходящее время. Возможно, как-нибудь в другой раз? Ведь я здесь не одна.

Взметнув юбки, Калли развернулась, намереваясь уйти.

– Похоже, ваш спутник покинул вас, оставив без защиты, – с усмешкой заметил Ралстон. – Я бы никогда не оставил вас одну в этой толпе. Это совершенно не по-джентльменски.

Раздражение усилилось. Ну почему он не оставит ее в покое? Калли сощурила глаза.

– Ну конечно, вы ведь всегда производите впечатление настоящего джентльмена. – Легкий акцент на этом слове говорил сам за себя. – Не стоит беспокоиться, милорд. Уверена, что барон скоро вернется.

– В такой толчее? Я бы не стал на это рассчитывать, – возразил Ралстон.

Он просто невыносим. Калли попыталась отойти, но людской водоворот не позволил ей сделать ни шагу. Она раздраженно топнула ногой и снова повернулась к Ралстону.

– Вы сделали это преднамеренно!

– Думаете, что я собрал здесь эту толпу, чтобы поймать вас в ловушку?

– Не сомневаюсь.

– Вы преувеличиваете мои возможности, императрица.

Калли вспыхнула, услышав это интимное прозвище, и прошептала:

– Не называйте меня так.

Он взял ее под локоть и повел в Западную галерею. Она попыталась протестовать, но тут же сообразила, что если начнет сопротивляться, то это только привлечет к ним внимание и вызовет ненужные разговоры.

Когда они оказались внутри боковой галереи, Ралстон не отпустил Калли и повел в дальний конец галереи, к большой ширме, которой была отгорожена часть огромного помещения.

– Куда вы меня ведете? – прошипела Калли, беспомощно оглядываясь на посетителей, беззаботно рассматривавших картины и не обращавших на них никакого внимания.

Он завел ее за ширму и подвел к большой нише, где они оказались наедине. Калли вновь охватило чувство, в котором в равной степени смешались возбуждение и страх. Огромная ширма красного дерева была установлена вдоль выходивших на юг окон. Это было сделано для того, чтобы солнечные блики не мешали рассматривать картины. Эта ширма возвышалась над их головами и создавала уголок, залитый ярким солнечным светом, приглушая гул посетителей выставки.

Идеальное место для тайного любовного свидания. Калли тотчас отбросила эту мысль и собрала гнев и боль, которые мучили ее со дня их последней встречи. Она не могла позволить ему одержать верх. Не здесь.

– Вы сошли с ума? – раздраженно прошептала она.

– Никто не видел, – ответил Ралстон.

– Откуда вы знаете?

– Знаю.

Маркиз протянул руку и коснулся ее лица. Он вздрогнула от этого прикосновения.

– Не прикасайтесь ко мне.

В его глазах мелькнуло какое-то чувство, но исчезло, прежде чем она смогла распознать его.

– Я никогда не сделаю ничего, что повредит вашей репутации, Калли.

Эти слова прозвучали искренне.

– Простите, милорд, но все, что вы делаете, ставит мою репутацию под угрозу, – гневно прошептала она, отчаянно желая посильнее задеть его, чтобы этот человек почувствовал ту же боль, которую ощущала она со дня их прошлой встречи.

Уголок рта у Ралстона дернулся.

– Что ж, наверное, я заслужил этот упрек.

– Вы заслужили гораздо больше. – Она смело встретила его взгляд. – А теперь прошу меня извинить: барон Оксфорд будет меня искать.

– Вы не можете серьезно воспринимать Оксфорда.

Она оставила его реплику без ответа и, резко развернувшись, собралась выйти в зал, но Ралстон схватил ее за руку. Он удерживал Калли не очень крепко, но она отчего-то не вырвала руку, а, обернувшись, лишь грустно посмотрела ему в глаза.

В этот момент единственное, чего он хотел, – чтобы она осталась с ним. Чтобы она простила его. Он приехал сюда вместе с Джулианой с твердым намерением найти Калли и извиниться за свое отвратительное поведение, готовый сделать все, что угодно, чтобы исправить то очевидное зло, которое причинил этой девушке. Ралстон увидел ее, как только пара вошла в главную галерею: Калли мило улыбалась Оксфорду и, несомненно, прекрасно проводила время. Увиденное вывело его из себя: Калли – такая милая и радостная; Оксфорд – такой пустой и недалекий.

Никогда она так открыто не улыбалась Ралстону. А если бы улыбнулась, то он, конечно же, отреагировал бы совсем не так, как этот болван Оксфорд, который отчего-то оставил спутницу и исчез среди посетителей выставки. Нет. Если бы она так на него посмотрела, он схватил бы ее в объятия и зацеловал до бесчувствия. И черт с ней, с Королевской художественной выставкой.

Черт возьми. Он хотел зацеловать ее до смерти прямо тогда, но ведь это не ему она улыбалась.

Он найдет способ все исправить, но сначала следует вывести из игры Оксфорда. Пари, которое он заключил с этим нелепым барончиком, действительно было настоящей глупостью. Сейчас Ралстон понимал, что именно он своими язвительными замечаниями спровоцировал барона на попытку завоевать Калли. Теперь Оксфорд не откажется от своей затеи, тем более что на кону стояла тысяча фунтов.

– Не слишком увлекайтесь Оксфордом, – предупредил Ралстон.

– А почему бы и нет? – поддразнила его она.

– Он охотник за наследством, и мозгов у него не больше, чем у козла.

– Без сомнения, так оно и есть, – спокойно ответила она, словно он только что заявил, что небо – голубое.

Ралстон нахмурил брови.

– Так зачем же вы пришли сюда с ним?

– Потому что он попросил об этом.

Этот простой ответ расстроил Ралстона. Он нервно пригладил волосы и заметил:

– Калли, ради Бога, разве это может служить достаточным основанием?

От ее грустной улыбки сердце Ралстона сжалось.

– Вы правы. Не должно служить.

Он почувствовал странное напряжение в груди, и в этот момент решение было принято. Оксфорд не получит ее. Гейбриел Сент-Джон, маркиз Ралстон, никогда не допустит этого.

Их взгляды встретились, и они долго смотрели друг на друга, затем Калли попыталась отнять свою руку, но Гейбриел не мог позволить ей уйти. Он крепко сжал ее пальцы, не отпуская. Калли удивленно взглянула на него.

– Позвольте мне куда-нибудь вас пригласить.

– Милорд?

– Куда бы вы хотели пойти? Дайте и мне шанс.

– Это не состязание.

Она произнесла эти слова очень тихо, и он почувствовал в них какой-то не до конца понятный ему смысл. Но в этот момент он не обратил на это внимания и повторил:

– Позвольте мне куда-нибудь вас пригласить. На ваш выбор. В театр. На пикник с Марианной и Ривингтоном. Черт возьми, просто прокатиться в экипаже.

Мгновение она обдумывала его слова.

– Я не хочу, чтобы вы меня сопровождали ни в одно из этих мест.

– Отчего же?

– Я начинаю все с чистого листа. И не буду заурядной. Не буду серой мышкой.

Узнав свои собственные обидные слова, Ралстон вздрогнул как от удара. Проклятие! Что он может сказать, чем загладить вину? Гейбриел вновь запустил руку в волосы, растрепав несколько густых прядей. Неожиданно этот разговор показался ему одним из самых важных в его жизни.

– Бог мой, Калли, мне очень жаль. Дай мне шанс доказать, что я не законченный негодяй и не полный идиот.

– Я не считаю вас идиотом.

– Значит, первое вы опровергать не будете, – сказал он с кривой улыбкой. – Все, что хотите.

Калли печально вздохнула, стараясь не смотреть на Ралстона. Наконец она решительно вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

– Все?

Он прищурился и через мгновение все понял.

– Вы думаете о своем списке?

– Ну вы же поставили условие, чтобы я воздержалась от выполнения остальных пунктов списка без вашего участия.

– Действительно, такой договор у нас был.

– Я, конечно, могла бы попросить Оксфорда… – намеренно протянула она, заставив Ралстона горько усмехнуться.

– Вы весьма быстро учитесь мной манипулировать, мисс Калли. Прекрасно. Мы реализуем еще один пункт из вашего списка. Так что же на сей раз?

Она ненадолго задумалась, покусывая нижнюю губу. Это действие на короткое мгновение отвлекло внимание Ралстона от разговора, и он подумал, что стоило бы поцеловать ее, чтобы отучить от этой нервной привычки. На некоторое время он погрузился в воспоминания о том, как сладки и нежны ее губы, с какой страстностью она отвечает на его поцелуи. Он почувствовал возбуждение и готов был уже вновь впиться губами в ее губы, когда у нее вырвалось одно-единственное слово:

– Игра.

Он удивленно поднял брови и тряхнул головой, словно не верил собственным ушам. Ведь она же никак не могла сказать сейчас…

– Игра в карты?

Калли живо кивнула:

– Да. Игра в карты. В клубе для джентльменов.

Ралстон рассмеялся.

– Вы шутите?

– Я совершенно серьезна, милорд.

– Вы только что попросили меня тайком провести вас в «Брукс»… Калли.

Она слегка улыбнулась:

– Хорошо, Гейбриел. Я хочу, чтобы вы взяли меня на карточную игру. В клуб.

– Ни одна леди никогда не входила в клуб. Меня исключат, если это откроется. – Ралстон решительно покачал головой и продолжил: – Могу я вместо этого предложить вам партию в блэкджек в Ралстон-Хаусе? Сыграем на деньги. Могу вас заверить, что ощущения будут те же самые.

– Я не думаю, что это будет равноценной заменой, – начала размышлять Калли. – Одним из условий этого пункта является именно пребывание в самом клубе.

– Чего ради? – Ралстон действительно был несколько сбит с толку.

Она помолчала и, решив зайти с другой стороны, спросила:

– Вы когда-нибудь интересовались, чем занимаются дамы за закрытыми дверьми во время чаепитий или после ужина? О чем мы говорим, как мы проводим время без вас?

– Нет.

– Конечно, нет. Потому что все это мы делаем открыто. Да, мы можем находиться в комнате одни, без мужчин, но ведь именно вам принадлежат дома, в которых мы собираемся, и вы вольны войти в комнаты, где уединяемся. И поэтому мы занимаемся рукоделием или просто разговариваем, никогда не позволяя себе сказать или сделать лишнее либо выходящее за грани приличий из опасения, что вы можете стать тому свидетелем. У мужчин дело обстоит иначе, – продолжила она, все более распаляясь от собственных слов. – У мужчин есть укромные места… таверны, спортивные клубы, закрытые клубы для джентльменов. Там, вдали от придирчивых женских взглядов, вы можете делать все, что угодно, и как вам угодно.

– Совершенно верно. Именно поэтому я и не могу взять вас в «Брукс».

– А почему только мужчинам дана такая свобода? Почему, как вы думаете, у меня вообще возникла идея такого списка? Я хочу испытать подобное чувство свободы. Я хочу увидеть эту святая святых, где мужчины чувствуют себя мужчинами.

Он не ответил, не зная, как вести себя с этой решительной и упрямой незнакомкой.

– Калли, – тихо, но твердо произнес Ралстон, пытаясь внести толику здравомыслия в этот спор, – если эта авантюра потерпит фиаско, скандал погубит вас. Играть в карты – это одно дело, но в «Бруксе»…

– Неужели великолепный маркиз Ралстон боится пойти на подобный риск? Тот самый мужчина, который прямо в Гайд-парке умудрился скомпрометировать прусскую принцессу?

От удивления глаза Ралстона едва не вылезли из орбит.

– Я ничего подобного не делал.

Калли не смогла сдержать улыбки.

– Ага, так мы наконец обнаружили легенду, которая не основана на реальных событиях.

Прищурив глаза, он смотрел на Калли, а она, выпрямившись в полный рост, с поистине царственным видом произнесла:

– Понимаете, я не так уж нуждаюсь в вашей помощи. Я и сама могу проникнуть в «Уайтс», воспользовавшись приглашением Бенедикта.

Гейбриел бросил на нее взгляд, полный изумления.

– Вы сошли с ума! Вас непременно разоблачат!

– Пока не разоблачили.

– Я вас разоблачил, причем дважды!

– Как я уже говорила, – усмехнулась она, – вы совсем другое дело.

– Почему же? – Он даже не пытался скрыть свое раздражение.

– Потому что вы мой сообщник. – И тут Калли улыбнулась сияющей улыбкой, похожей на ту, которой раньше одарила Оксфорда.

От этих слов весь гнев Гейбриела испарился, и волна неразумной, но радостной гордости захлестнула его… Он был горд тем, что именно ему она доверяла настолько, что предложила стать спутником в этом приключении. И в этом залитом солнцем закутке, всего в нескольких футах от светской толпы, его вдруг поразила ее красота – эти яркие карие глаза, блестящие на солнце золотисто-каштановые волосы и губы, пухлые и чувственные, взгляда на которые было достаточно, чтобы любого мужчину поставить на колени.

Чудесная девушка.

От сделанного открытия ему стало трудно дышать.

– Мой Бог! Вы прелестны!

Она широко раскрыла глаза, изумленно обдумывая его слова, потом с подозрением прищурилась.

– Не пытайтесь сбить меня с толку своими комплиментами.

– Даже и не думал.

– Потому что я это сделаю. Я буду играть в карты.

Ралстон шагнул к ней.

– Я сам отведу вас.

– Даже если вы меня отведете… – Она помолчала. – Что вы сказали?

– Я сказал, что отведу вас.

– Хорошо.

– Да, я подумал, что это великодушно с моей стороны. – Маркиз поднял руку и заправил ей за ухо случайно выбившуюся прядь.

– Я не прелестна! – выпалила она.

Уголок рта Ралстона едва заметно дрогнул.

– А вот в этом, – тихо произнес он, вглядываясь в ее лицо, словно пытаясь запомнить эту новую Калли, которую только что открыл для себя, – я с вами согласиться не могу.

И он легко коснулся ее губ. Этот поцелуй не был похож на все их прежние поцелуи – он был нежным и ищущим, словно оба открывали что-то новое. Это была гармония поглаживающего языка и нежных губ. Гейбриел поднял голову и подождал, пока она откроет глаза; она открыла, и он вновь был поражен ее очарованием. Он пытливо вглядывался в ее лицо, наблюдая, как она возвращается из того чувственного омута, куда увлек ее этот поцелуй.

– Вы говорили, что я заурядная.

Маркиз медленно покачал головой, поражаясь чистоте открытых эмоций, плещущихся в ее глазах.

– Я жестоко ошибался.

И он вновь поцеловал ее.

Ее рот был его пиршеством. Он мелкими глотками пил ее губы, смакуя их вкус и мягкость. Она обвила руками его шею и запустила пальцы в волосы, перебирая густые завитки. От этой ласки по его телу пробежала дрожь удовольствия. Как же Ралстон жалел, что все это происходит здесь, в галерее, всего в нескольких футах от множества снующих по Сомерсет-Хаусу лондонцев!

Он должен остановиться. Он делал именно то, чего твердо решил не делать. Разве он не дал себе обещание, что больше не будет ее компрометировать? Он должен дать ей большее. Лучшее.

В голове у него промелькнуло видение: Калли в потоке солнечного света, обнаженная и распростертая перед ним, – но Гейбриел быстро отогнал его. Сейчас не время предаваться фантазиям. Он снял руки Калли со своих плеч, нежно поцеловал оба запястья и заглянул ей в глаза.

– Я должен перед тобой извиниться.

Калли чуть нахмурилась.

– Извиниться?

Он нежно поцеловал ее в лоб, разгладив морщинки, слегка привлек к себе и продолжил:

– Попросить прощения. За все. За Ралстон-Хаус, за фехтовальный клуб… Бог мой, Калли, даже за сегодняшний день. Я вел себя совершенно отвратительно и несчетное количество раз мог скомпрометировать тебя. Поэтому приношу свои самые искренние извинения.

Калли удивленно смотрела на него широко открытыми глазами, вся залитая солнечным светом, от которого ее разрумянившееся лицо приобрело идеально розовый оттенок. Поскольку Калли молчала, он добавил:

– Я хотел бы все это компенсировать. Думаю, поход в «Брукс» станет началом.

На мгновение лицо Калли омрачилось, словно она была разочарована, а затем тень разочарования исчезла.

Ралстон продолжил:

– Пойдем сегодня же вечером.

– Сегодня?

– Если только ты не планируешь провести этот вечер с Оксфордом, – холодно уточнил он.

– Нет… Я приглашена на бал к Кавендишам – придется извиниться перед ними.

Она постаралась избежать его взгляда.

– Это было бы идеально. Если мы отправимся прямо в разгар бала, то все это мероприятие пройдет гораздо легче.

– Что мне надеть? – тихо спросила она.

В его голове промелькнуло воспоминание о Калли, одетой в мужское платье: плотно облегающие бриджи для фехтования, грудь разбинтована и прижата к его телу, кожа покрыта нежным румянцем. Чувствуя, как ему становятся тесны собственные брюки, Ралстон смущенно переступил с ноги на ногу и сказал:

– Полагаю, тебе придется надеть что-то мужское. Найдется что-нибудь подходящее для клуба? Или пойдешь в фехтовальном костюме?

Она зарделась от столь откровенного поддразнивания и отрицательно покачала головой:

– Нет. У меня есть более подходящий наряд.

Это была ужасная идея. Тем не менее он дал ей слово. Лучше уж именно он станет ее спутником, чем кто-то другой. Лучше уж он, чем Оксфорд. Мысль о том, что она может находиться в мужской одежде рядом с Оксфордом, будила в Гейбриеле желание пристрелить этого проходимца.

Пытаясь избавиться от возникшего образа – Калли рядом с Оксфордом, – Ралстон подошел к краю ширмы и заглянул за нее, быстро окинув взглядом помещение, дабы убедиться, что они смогут выйти из своего укрытия незамеченными, затем проворно вывел ее из-за ширмы в основное помещение. И как ни в чем не бывало они направились в Главную галерею.

– Я встречу тебя у Аллендейл-Хауса в половине двенадцатого, – предупредил он, не глядя на нее и намеренно тихо, чтобы только она могла услышать.

Калли кивнула.

– Самое подходящее время. Достаточно поздно – все уже будут на балу, и довольно рано – гости еще не начнут разъезжаться по домам.

Она удивленно посмотрела на него.

– А ты в этом хорошо разбираешься.

Маркиз наклонил голову, словно принимая комплимент.

– Мне не впервые приходится планировать тайную вылазку.

Калли отвела взгляд в сторону.

– Кто бы сомневался, – тихо пробормотала она и остановилась перед большой картиной с изображением спаниеля короля Чарлза. Глубоко вдохнула и добавила: – У заднего крыльца.

Ралстон едва заметно кивнул.

– Я помирился с Джулианой.

Он не понимал, почему посчитал необходимым сказать ей об этом, но чувствовал, что должен был.

На ее лице мелькнуло удивление, но так быстро исчезло, что он даже подумал – ему это привиделось.

– Я рада это слышать. Она хорошая девушка. И думаю, очень скоро полюбит тебя.

От этих слов Гейбриел почувствовал неловкость, хотя и не мог понять почему.

– Что ты думаешь об этом? – спросил он, указывая на картину.

Калли недоуменно посмотрела на него.

– Думаю, это огромное изображение собаки.

Он сделал вид, будто внимательно рассматривает картину, затем кивнул с серьезным видом:

– Проницательное замечание. – Калли коротко рассмеялась, а Ралстон продолжил: – Я никогда не был силен в изобразительном искусстве. Предпочитаю считать себя знатоком музыки. Впрочем, тебе это известно.

Последние слова Гейбриел произнес ей тихо на ухо. Они были сказаны, чтобы взволновать ее напоминанием о вечере в его спальне… об их первом поцелуе. Эта тактика сработала, и Ралстон с удовольствием заметил, как его спутница затаила дыхание.

– Думаю, мне лучше вернуться к сестре, – ответила Калли слегка дрожащим голосом.

– Я вас провожу.

– Нет! – воскликнула она чуть громче, чем ей хотелось бы. Немного помолчала и продолжила: – Думаю, мне следует пойти одной.

Ралстон собрался было настоять на своем, но передумал.

– Пожалуй, вы правы, – сказал он, низко склоняясь над ее рукой, и тихо добавил: – В таком случае до вечера?

Она встретила его взгляд и едва заметно кивнула:

– До вечера.

И ушла, растворившись в толпе.