Текст книги "Девять правил соблазнения"

Ралстон снова вздохнул, пристально глядя на нее.

– Если это правда, то вы гораздо легкомысленнее, чем я думал, поскольку подвергаете свою репутацию огромному риску.

– Как видите, чтобы не быть узнанной, я оделась простолюдинкой.

– Не слишком умело, к сожалению.

Она нервно поднесла руку к своему чепцу.

– Меня никто не узнал.

– Я вас узнал.

– Вы совсем другое дело.

Он молча смотрел на нее.

– Вы правы. Я совсем другое дело. В отличие от других мужчин, которых может встретить одинокая девушка в заведениях подобного рода, я весьма заинтересован в том, чтобы ваша честь оказалась незапятнанной.

– Спасибо, лорд Ралстон, – насмешливо произнесла она, – но я не нуждаюсь в вашей защите.

– Похоже, вы нуждаетесь именно в этом. Или, может, стоит напомнить, что вы и ваша семья имеете некоторое отношение к моей сестре? А против нее и так слишком многое. Джулиане вовсе не нужно, чтобы вы одним, прямо скажем, авантюрным поступком уничтожили свою репутацию и ее шанс на успех в обществе.

Виски прибавило Калли смелости.

– Если вас так беспокоит безупречность моей репутации, милорд, могу предложить вам выход – найдите другую наставницу для вашей сестры.

Ралстон, прищурившись, посмотрел ей в глаза.

– Нет, леди Кальпурния. У нас с вами есть договор. И мне нужны именно вы.

– Почему?

– Потому что моя сестра вам доверяет и ваше общество доставляет ей удовольствие. И потому что у меня слишком мало времени, чтобы начинать все с самого начала и искать кого-то другого.

Его тон стал стальным.

В этот момент подошла девушка, разносившая напитки, она склонилась над столом, отчего Ралстону открылся прекрасный вид ее более чем пышных форм.

– Соизволите заказать еще что-нибудь, милорд?

– Не сегодня, – с небрежной улыбкой ответил Ралстон, заметив, как шокировало Калли неприкрытое приглашение женщины.

– У нас сегодня отличный десерт, – со страстной хрипотцой произнесла девушка, нисколько не смущаясь присутствием Калли.

– Я в этом не сомневаюсь, – многозначительно произнес Ралстон, достал серебряную крону и медленно положил монету в ее ладонь. – Спасибо.

Калли сделала резкий вдох. Ее тон стал ледяным:

– Надоело, что мне указывают, как следует себя вести, словно сама я этого понять не в силах, и уж тем более, когда мне указывает кто-то вроде вас.

– Что вы имеете в виду? – спросил Ралстон с невинным видом.

– Вы же не станете утверждать, будто не поняли ее… ее…

На его губах заиграла улыбка.

– Ее?..

Калли раздраженно фыркнула.

– Да, сэр, вы неисправимы.

– В самом деле. Поскольку мы сошлись на том, что мою репутацию невозможно исправить, могу я предложить вам сосредоточиться на вашей? – Он не дождался ее ответа. – Вы прекращаете подвергать риску вашу репутацию, Кальпурния, по крайней мере пока Джулиана выходит в свет. Это означает – больше никаких одиночных визитов в лондонские пабы. Запомните это. Ни в этот, ни в какой-либо иной. А еще лучше, если вы вообще не будете выходить из дома глубокой ночью.

– Конечно, милорд. – В Калли взыграл дух противоречия, разгоряченная алкоголем, она осмелела. – А как мне, по-вашему, избежать неприличных приставаний мужчин в собственном доме?

Прямота ее заявления удивила его, и он тотчас огорчился.

– Вы абсолютно правы. Прошу, примите мои…

– Не смейте извиняться! – У Калли даже голос задрожал, когда она прервала Ралстона. – Я не ребенок, и меня не заставят испытывать ощущение, что я не могу контролировать свои поступки, ни вы, ни кто-то другой. И я не могу…

Она внезапно умолкла. «И я не могу слышать, что вы сожалеете о нашем поцелуе».

Конечно, в глубине души она понимала, что это правда: что Ралстон затащил ее в ту нишу, чтобы доказать свое превосходство, чтобы провести время или еще по какой-то совершенно неромантической причине, – но впервые в жизни ей оказал внимание столь блестящий джентльмен. И она не позволит Гейбриелу Ралстону все испортить своими извинениями.

Возникла долгая тягостная пауза, и Калли осторожно допила виски. Ралстон, конечно же, был прав: теперь, даже с минимальной практикой, напиток усвоился гораздо легче. Она поставила стакан, наблюдая, как капельки виски стекают по внутренней стороне стакана до самого дна. Калли пальцем повторила эту линию с наружной стороны, ожидая, когда Ралстон первым нарушит молчание.

Но он молчал, и ее охватило желание сбежать из этого теперь ставшего слишком тесным места.

– Простите, что испортила вам вечер, милорд. Поскольку я выполнила то, ради чего приходила сюда, полагаю, что могу оставить вас.

Калли встала, набросила капюшон и плотно запахнула плащ. Он поднялся вместе с ней, накинул плащ на плечи, взял шляпу и трость.

Калли взглянула ему прямо в глаза и сказала:

– Я не нуждаюсь в сопровождающих.

– Я перестал бы быть джентльменом, если бы не проводил вас до дома, миледи.

Она обратила внимание на легкий нажим, который Ралстон сделал на последнем слове, как будто напоминая Калли о ее положении.

Она не стала возражать, чтобы не портить этот вечер, который оказался таким ярким. Калли повернулась и начала долгий путь через переполненную пивную к двери, желая выйти из таверны первой, уверенная, что, как только выйдет на улицу, сможет взять экипаж и расстаться с Ралстоном, оставив позади эту ужасную интермедию. Однако на этот раз ей оказалось труднее избегать столкновений с окружающими: казалось, она отчего-то утратила равновесие, а мысли были не совсем четкими. Неужели это небольшое количество виски так ударило ей в голову?

Калли вышла из помещения в прохладный весенний вечер и с высоко поднятой головой решительно зашагала по улице, нетерпеливо оглядываясь в поисках кеба. Она слышала, как позади нее Ралстон окликнул своего кучера, который поджидал его буквально в дюжине шагов от входа в таверну. «Превосходно, – подумала она. – Вероятно, он все же решил оставить меня в покое». Игнорируя легкое разочарование, Калли сошла с тротуара, чтобы высмотреть свободный экипаж. В последнюю минуту вспомнив о луже, в которую угодила чуть раньше, она постаралась ее перешагнуть, но потеряла равновесие и почувствовала, как падает на булыжную мостовую. Раскинув руки и отчаянно пытаясь удержаться на ногах, она приготовилась к столкновению с землей.

Столкновения не произошло.

Прежде чем успела сообразить, что же случилось, Калли почувствовала, как ноги оторвались от земли и неведомая сила прижала ее к теплой кирпичной стене. Она услышала, как Ралстон пробормотал что-то насчет «невыносимой девицы», потом его сильные, словно каменные, руки обхватили ее и легко подняли в воздух, так что она почти прижалась к его груди. К его очень широкой, очень мускулистой груди. Капюшон плаща сполз на спину, и Калли буквально столкнулась с сердитым взглядом его голубых глаз. Его губы были буквально в нескольких дюймах от ее губ. «Такие изумительные губы». Она качнула головой, чтобы избавиться от этих глупых мыслей.

– Ты могла погибнуть, – произнес Гейбриел; в его голосе звучали сильные эмоции, которые она не смогла точно определить.

– Думаю, «погибнуть» – это слишком сильно сказано, – возразила Калли, понимая, что эти слова не вернут его благосклонность.

– Ты могла упасть, и на тебя мог наехать проезжающий экипаж.

Калли открыла было рот, чтобы возразить, но Ралстон, не дав ей договорить, поставил ее на тротуар перед открытой дверцей своего экипажа и коротко кивнул на тускло освещенный салон кареты. Он произнес «Садись» таким тоном, что стало ясно: возражать не имеет смысла.

Она оперлась на предложенную им руку и села в экипаж.

Отодвинув занавеску, Калли смотрела в окно, внимательно разглядывая улицы, по которым они проезжали.

– Спасибо, – произнесла она настолько тихо, что ее слова едва не заглушил цокот копыт. Ралстон ничего не ответил, и она добавила: – За то, что спасли меня.

В ответ Ралстон пробормотал что-то уклончивое. Совершенно ясно, что она своим поведением вывела его из себя. Наверное, этого следовало ожидать.

Несколько минут прошли в молчании, затем Калли снова попыталась начать разговор:

– Я с нетерпением жду выхода в свет Джулианы, милорд. И очень надеюсь, что она выйдет замуж по любви.

– Надеюсь, этого не произойдет.

Она бросила на него удивленный взгляд.

– Прошу прощения?

– В семействе Ралстон любовь никому не принесла ничего хорошего, и я не хочу, чтобы это произошло с кем-то из нас.

– Вы не можете говорить это серьезно.

Гейбриел сухо ответил:

– Почему бы и нет? Моя матушка оставила след из разбитых сердец по всей Европе, попутно наставив рога двум мужьям и бросив троих детей, которых, по ее утверждению, она любила. И вы заявляете, что брак по любви является той нормой, согласно которой я буду измерять успех моей сестры в обществе? Нет. Я буду считать брак моей сестры успешным, если она выйдет замуж за человека, обладающего характером и добротой – теми качествами, что имеют гораздо большую ценность, чем любовь.

Если бы они находились в другом месте и в другое время, Калли, вероятно, решила бы на этом закончить разговор. Может, все дело в виски или в приключении в целом, но она развернулась на сиденье и посмотрела ему в лицо.

– Милорд… вы хотите сказать, что не верите в любовь?

– Любовь – это просто отговорка, чтобы действовать, не думая о последствиях, – без всяких эмоций заметил Ралстон. – Я всегда замечал, что она постоянно является предвестником боли и страданий. И как понятие она приносит больше вреда, чем пользы.

– Не могу согласиться с вами.

– Я на это и не рассчитывал, – откровенно признался он. – Рискну угадать. Вы думаете, что любовь существует во всем поэтическом величии Шекспира и Марло, а также несчастного лорда Байрона и прочих, прочих.

– Не стоит говорить об этом с таким пренебрежением.

– Простите меня. – Встретившись с ней взглядом в полумраке кареты, Ралстон слегка взмахнул рукой. – Прошу, продолжайте. Просветите меня в вопросе истинной любви.

Калли тотчас занервничала. Казалось, он может совершенно отвлеченно обсуждать этот вопрос, но ведь взгляды человека на любовь достаточно личные. Она постаралась придать своему голосу сухой ученый тон.

– Я бы не стала заходить так далеко и утверждать, что любовь действительно нечто идеальное, как нас пытаются убедить поэты, но я верю в брак по любви. Иначе не могу. Я ведь дитя именно такого брака. И если это не является достаточно убедительным доказательством, думаю, сегодняшний бал служит тому еще одним подтверждением. Моя сестра и Ривингтон глаз не сводят друг с друга.

– Влечение – это не любовь.

– Не думаю, что их связывает простое влечение.

Не отвечая, Ралстон пристально смотрел на нее, потом наклонился, так что между ними осталось всего лишь несколько дюймов.

– Влечение – это не такое уж простое чувство.

– Тем не менее… – Калли умолкла, не в состоянии вспомнить, что пыталась сказать. Ралстон находился слишком близко.

– Хотите, я покажу вам, насколько сложным может быть влечение? – Голос прозвучал низко и бархатно, он прозвучал как само искушение. Его губы оказались рядом с ее губами, она чувствовала их движение, когда он говорил, почти касаясь ее кожи.

Нависнув над Калли, он ждал ответа. Калли буквально сгорала от желания прикоснуться к нему. Она попыталась заговорить, но слова будто застряли в горле. Она даже не могла сформулировать свои мысли. Он вторгся в ее душу, лишив возможности выбора, и сейчас ей оставалось лишь сократить это крошечное расстояние между ними.

В тот момент, когда их губы соприкоснулись, Ралстон обнял ее, приподнял и усадил к себе на колени. Этот поцелуй значительно отличался от их первого поцелуя – был более напряженным, более чувственным, менее осторожным. Калли застонала, когда он нежно коснулся пальцами ее шеи, потом тронул за подбородок. Его губы коснулись ее губ, и язык буквально вторгся в рот, потом он слегка отстранился и посмотрел на ее прикрытые глаза. Едва заметная улыбка появилась на его губах.

– Как страстно, – прошептал он, запустив пальцы ей в волосы, убирая шпильки и распуская волнистые пряди. – Как пылко. Откройся мне.

А затем обхватил ее губы обжигающим поцелуем, и она открылась ему, отвечая поглаживанием на поглаживание, лаской – на ласку. Калли обхватила Ралстона руками за шею, а он распахнул ее плащ и рукой провел тропинку к груди, взяв в ладони пышную плоть. Она оторвала от него губы и тут же охнула, когда он провел пальцем по кончикам сосков, которые напряглись под грубой шерстью чужого платья. Потом Ралстон припал губами к шее и языком провел горячую линию от позвоночника до плеча, коснувшись зубами чувствительной кожи, и волна огромного наслаждения прокатилась по всему ее телу. Калли едва не задохнулась от небывалого ощущения, и в этот момент маркиз коснулся губами плеча, а натянутая ткань лифа платья внезапно опала и ее груди словно сами по себе рванулись в его ладони.

Калли даже открыла глаза, ощутив эту неожиданную свободу и холодный ночной воздух, омывший разгоряченную кожу. И прежде чем маркиз вновь слегка отстранился, чтобы полюбоваться ее обнаженной грудью, она наткнулась на его обжигающий взгляд. Белая кожа груди едва ли не светилась в слабом мерцании уличных фонарей, и когда он положил на нее свою руку, Калли лишь покорно следила за его крепкими пальцами, ласкавшими бледную кожу. Картина оказалась более эротичной, чем она могла себе представить. Она наблюдала, как он успокаивает разгоряченную кожу и ласкает пальцем обнажившийся сосок, вынуждая его вздыматься и твердеть.

Калли, переполненная новыми ощущениями, заерзала у него на коленях, и когда ее бедро ненароком коснулось напряженной плоти, Ралстон лишь громко скрипнул зубами. Ее захватило чувство женской власти, и она повторила это движение, на этот раз намеренно качнувшись бедром в пах мужчины. Он тяжело задышал и, взглянув ей в глаза, сжал округлые плечи стальной хваткой. Несколько секунд спустя Ралстон хрипло произнес:

– Ты затеваешь опасную игру, шалунья. Но я серьезный противник.

Калли удивленно распахнула глаза, а он, видимо, не желая углубляться в детали, припал губами к ее груди, и наступил ее черед задыхаться. Его язык описывал круги вокруг восставшего соска, потом Гейбриел обхватил его губами и мягко втянул в рот, пока Калли не вскрикнула и не вцепилась ему в волосы.

Затем он немного отстранился, и обнаженную грудь Калли обдал поток прохладного воздуха.

– Ралстон.

Его имя слетело с ее губ хрипло, умоляюще.

– Да?

– Не останавливайся, – прошептала она в темноту. – Пожалуйста.

Маркиз поцеловал ее, не в силах отрицать пронзительного удовлетворения, которое почувствовал от откровенной реакции на его ласки. Как давно он не встречал женщину, которая была бы настолько искренней! Но не дай Бог, он скоро привыкнет к этому желанию. Ралстон прервал свой чувственный, может – даже грубый, поцелуй, чтобы подчиниться ее просьбе.

– С удовольствием, миледи, – сказал он и коснулся губами второй груди.

Калли выкрикнула его имя, но звук мигом утонул в мягкой обивке кареты, успев, однако, вызвать у мужчины всплеск удовольствия, который отозвался в самой глубине его возбужденного тела.

Он хотел ее. В экипаже. Он хотел погрузиться в нее очень глубоко, чтобы показать этой невинной душе, что такое настоящая страсть.

Мысль о невинности этой девушки повергла Ралстона в ужас. Содрогнувшись, он вскинулся и выглянул в маленькое окошко кареты. Площадное ругательство взорвалось в его голове. Это не та женщина, которой можно овладеть в экипаже. Это леди Кальпурния Хартуэлл, сестра графа Аллендейла, сказал себе Гейбриел. И не имеет значения, что она полураздета. Как он мог настолько утратить самоконтроль?

Ралстон начал приводить одежду Калли в порядок, довольно умело поправляя лиф ее платья, а она в смущении сидела у него на коленях и пристально смотрела широко распахнутыми глазами.

– Мы почти приехали, – глухо сказал он.

Эти слова мгновенно привели Калли в чувство. Она поспешно пересела на диван у передней стенки кареты и судорожными движениями начала поправлять платье. Стянув перчатки, чтобы не мешали, Калли, отчаянно вывернув руки, затянула шнуровку. Разыскав в тусклом свете свечи свои выпавшие шпильки, она привела в порядок прическу. Ралстон молча наблюдал за ней, стараясь не замечать, как взволнованно вздымается грудь девушки, туго обтянутая грубой шерстью невзрачного платья. Стиснув зубы, он удержался, чтобы вновь не прильнуть к этой нежной коже. Вместо этого, небрежно нагнувшись, он поднял несколько упавших шпилек и протянул Кальпурнии.

Она приняла их порывистым движением, и на короткое мгновение руки соприкоснулись. Небывалый чувственный жар моментально охватил обоих.

– Спасибо, – тихо произнесла она срывающимся от волнения голосом. Кое-как приткнув последние беспорядочные пряди, Калли скромно отодвинулась в самый уголок каретного дивана.

Моментально исчезла та страстная женщина, которую он раскрыл; вновь перед ним была чопорная леди Кальпурния. Откинувшись на спинку сиденья, Ралстон откровенно разглядывал расположившуюся перед ним графиню. В этот момент экипаж остановился перед въездной дорожкой в Аллендейл.

– Я не уверен, что следует подвозить вас к самому входу, – сказал он. – Вы ведь собираетесь вернуться в дом тайком, не так ли?

Калли слегка улыбнулась своему визави.

– Именно так, милорд.

– О, мы вновь перешли на обращение «милорд».

Она лишь смущенно опустила голову. Конечно, Ралстон не мог этого видеть в полумраке экипажа, но точно знал, что девушка залилась румянцем.

– Я хотел бы проводить вас до дверей.

– В этом нет необходимости.

– И тем не менее…

Она прервала его:

– Думаю, будет лучше, если я пойду одна. Если нас увидят вместе…

Не было необходимости заканчивать фразу. Ралстон кивнул, распахнул дверцу и, выйдя из кареты, подал девушке руку.

Он стоял неподвижно, глядя вслед Калли, которая через несколько минут благополучно вошла в дом через освещенный лишь двумя свечными фонарями парадный вход. Затем Ралстон сел в экипаж и резко стукнул в потолок, приказывая вознице трогаться.

Глава 8

Калли с тихим щелчком закрыла широкую дубовую дверь Аллендейл-Хауса, с облегчением вздохнула и прислонилась спиной к прохладному дереву. Спрятав ключ в потайной карман плаща Анны, она прижала руку к груди, безуспешно пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.

Она осторожно пересекла отделанный мрамором холл и ступила на широкую лестницу. В полной темноте дома Калли двигалась почти на ощупь, но быстро нашла рукой толстые перила из красного дерева. Теперь идти стало легче, но только она поставила ногу на следующую ступеньку, как позади скрипнула открывающаяся дверь и серебристый свет свечи затрепетал за ее спиной. Калли охнула и, испуганно обернувшись ко входу в библиотеку, встретилась взглядом с братом. Бенедикт был явно удивлен, встревожен и недоволен одновременно.

– Где, черт возьми, ты была?

Калли молчала, застыв в оцепенении и обдумывая варианты спасения. Таковых было не много, если не считать идеи уйти из дома и больше не возвращаться.

Нацепив на лицо улыбку, Калли произнесла шепотом:

– Не думаю, что ты поверишь, если я скажу, что была в консерватории.

– Ни единого шанса, – сухо ответил Бенедикт. – Сестра… – В голосе Бенедикта звучало предупреждение, он протянул руку и широко распахнул дверь. – Могу я пригласить тебя зайти ко мне?

Признав свое поражение, Калли вздохнула и устало направилась в огромную комнату, освещенную двумя каминами и дюжиной свечей. Она пробормотала себе под нос:

– Как же я не заметила всю эту иллюминацию?

– Действительно странно, – сухо произнес Бенедикт, закрывая за собой дверь. Калли развернулась, услышав, как щелкнул замок, и оказалась лицом к лицу с братом. Когда Бенедикт увидел сестру при ярком свете, это не улучшило его настроения. – Боже правый! Что, черт возьми, на тебе надето?

– Матушка не одобрила бы использование таких выражений в обществе леди, Бенедикт. – Попытка уйти от ответа не увенчалась успехом.

– Во-первых, я думаю, что, учитывая обстоятельства, матушка использовала бы и более крепкие выражения. А во-вторых, данная ситуация вообще ставит под сомнение твой статус леди. Не соблаговолишь ли предоставить мне объяснения относительно твоего местонахождения этим вечером?

– Как ты знаешь, я была на балу по случаю помолвки сестры, – уклончиво заявила Калли, продолжая лихорадочно придумывать какую-нибудь спасительную ложь.

– Мое терпение на исходе. – Его темно-карие глаза сверкнули. – После бала. Более подробно, пожалуйста, куда ты ходила в таком… – взмахнул он рукой, указывая на ее наряд, – в таком маскировочном одеянии. Даже не знаю, как это и назвать. Откуда ты вообще взяла это уродство?

– Я одолжила.

– У кого?

– Не скажу.

Бенедикт резанул рукой воздух.

– У Анны, я полагаю. Мне следовало бы отказать ей от места – она слишком потакает твоим прихотям.

– Вероятно. Но ты этого не сделаешь.

В его глазах зажглось предупреждение.

– Не испытывай мое терпение, Кальпурния. Отвечай сейчас же. Куда ты ходила?

– Перестань, Бенедикт, – произнесла она самым высокомерным тоном, на какой была способна. – Я же не спрашиваю тебя, куда ты уходишь и когда приходишь.

– Калли… – В его тоне ясно слышалось предупреждение.

Она снова вздохнула, поняв, что избежать объяснения не удастся.

– Ну хорошо. Я тайком вышла из дома. Я ходила… – Она замолчала. Произнести это было очень нелегко. – Я ходила в паб.

– Куда?!

Голос брата почти гремел.

– Ш-ш-ш! Бенедикт, ты разбудишь весь дом!

– Пожалуй, именно это и стоит сделать! – Он понизил голос до безумного шепота. – Какого черта?

– Чтобы выпить, конечно, – сказала она, словно это было обычным делом.

– Калли! Там не было никого, кто мог бы тебя узнать?

– Никого важного.

Бенедикт замер, пронзив сестру взглядом карих глаз.

– А кто был не важный?

– Ладно. Меня видел Ралстон. Он был там.

Бенедикт тяжело опустился в обтянутое бархатом кресло.

– Боже правый.

Калли последовала его примеру, устало опустившись в кресло напротив.

– Ну, это неудивительно, если учесть, что именно он порекомендовал мне эту таверну! – быстро произнесла она, пытаясь успокоить брата, и только тут заметила, что глаза у него стали как чайные блюдца, – похоже, ее слова повергли Бенедикта в настоящий шок.

– Ралстон рекомендовал тебе таверну?

– Ну, если быть честной, это я попросила у него совета. Он думал, что это для тебя.

– Для меня? – В голосе Бенедикта слышалось изумление и замешательство.

– В самом деле. Я же не могла сказать ему, что спрашиваю для себя.

– Конечно, нет. – Бенедикт смотрел на сестру так, словно она не в своем уме. – Почему бы не выпить здесь? Зачем тебе понадобилось идти в таверну?

– Ну прежде всего, – начала Калли невозмутимым тоном, – если пить здесь, то это уже не будет приключением.

– Приключением?

– Именно так, – подтвердила она. – И потом, если попробовать вспомнить, то, по сути, это была твоя идея.

– Моя идея? – Бенедикт побагровел.

– Да. Разве не ты всего лишь несколько дней назад убеждал меня лучше узнать жизнь?

– Тогда позволь мне подвести итог. И никаких возражений. Я буду рад, если ты станешь воплощать собственные фантазии здесь, в этом доме, под этой крышей. Пей, пока можешь держаться на ногах. Ругайся как портовый грузчик. Можешь даже поджечь свое вышивание. Но как твой старший брат и глава семьи, – он намеренно сделал ударение на последнем слове, – я запрещаю тебе посещать таверны, пабы и любые другие злачные места.

Калли задумчиво посмотрела на брата.

– Больше никаких таверн, – проговорила она.

– Если тебе нужно приключение, устраивай его здесь.

– Правда? – Она посмотрела на него с улыбкой, полной надежды.

– О нет. И что же на этот раз?

– Только не смейся: мне хотелось бы попробовать сигару.

Бенедикт тут же разразился смехом.

– Я думаю, что ты возлагаешь слишком большие надежды на опыт курения.

– Что ж, может быть сейчас самое подходящее время развенчать эти ожидания, тебе не кажется? – Она помолчала, глядя на него с умоляющим видом. – Ну пожалуйста. Я даже никогда не видела, как курят.

– Ты и не должна была этого видеть! – отрезал Бенедикт. – Джентльмены не курят в присутствии дам.

– Бенни! – взмолилась она. – Никто и не узнает. Ты ведь сам сказал, что я могу устраивать приключения дома!

Несколько минут не говоря ни слова, он смотрел на сестру, и она уже решила, что ей так и не суждено покурить сигару этим вечером. Кальпурния уже собиралась встать и выйти из комнаты, когда брат тяжело вздохнул. Услышав этот вздох, Калли широко улыбнулась.

Она победила.

Занимаясь своим туалетом и надевая длинную ночную рубашку, Калли мысленно прокручивала в голове события этого вечера. Затем расправила смятый листок со своим списком, взяла перо и провела жирную линию, зачеркнув «Курить сигару и пить виски».

Калли задула последнюю свечу, легла в постель и стала мечтать о Ралстоне.