Текст книги "Девять правил соблазнения"

Глава 23

Калли разбудил шелест газетных страниц.

Она открыла глаза и, не сразу сориентировавшись в сумеречном сером свете, обычном для этого предрассветного часа, вновь закрыла.

Огонь в камине давно уже погас, и девушка свернулась клубочком и придвинулась ближе к источнику тепла рядом с ней, прижимаясь всем телом к гладкой теплой коже… и только тут осознала, от кого же исходит это тепло.

Она широко раскрыла глаза и наткнулась на веселый взгляд Ралстона.

– Доброе утро, императрица.

Еще не окончательно проснувшись, Калли скорее ощутила, чем услышала слова, гулко прокатившиеся в его груди, и покраснела. Ведь не каждый день просыпаешься в постели рядом с мужчиной. Отстранившись от него в отчаянной попытке принять надлежащий леди вид, Калли ответила:

– Доброе утро. А который час?

– Почти пять, – ответил Гейбриел, и его рука ловко нырнула под нее и вернула в прежнее положение, прижав к теплому, мускулистому и абсолютно обнаженному телу. – Слишком рано, чтобы подниматься с постели.

– Нас застанут, – шепотом произнесла она.

– Гм-гм, – пробормотал Ралстон, уткнувшись ей в шею, затем отстранился от нее. – Мне просто невозможно оторваться от тебя, такой теплой, нежной и соблазнительной, но я буду утешаться тем, что очень скоро мне этого больше делать не придется.

Калли наблюдала, как он одевается, любуясь его великолепной фигурой; затем он наклонился над ней и запечатлел восхитительный прощальный поцелуй.

– Ты будешь на балу у Чилтонов сегодня вечером?

– Я собиралась пойти.

– Замечательно. Там и встретимся. Оставь за мной один вальс. – Гейбриел вновь поцеловал ее, смакуя ее аромат. – Оставь мне все вальсы.

Калли улыбнулась:

– Это наверняка наделает шуму, сэр.

– Несомненно, но я полагаю, наша репутация это стерпит. – Ралстон подмигнул ей. – К этому времени у меня на руках уже будет специальная лицензия. Как ты посмотришь на то, чтобы пожениться сегодня вечером на балу у Чилтонов и покончить со всем этим?

В груди у нее разлилось тепло.

– Думаю, некоторых представителей высшего света это весьма огорчит.

– Им придется это пережить, – ответил Гейбриел и страстно поцеловал ее. Он ушел, оставив Калли ошеломленной, измученной и счастливой.

Девушка почти мгновенно заснула, но и во сне не расставалась с возлюбленным, наслаждаясь картинами их совместной будущей жизни.

– О, Калли! Маркиз!

Калли широко раскрыла глаза, услышав восклицание своей матушки, и в надежде на поддержку посмотрела на своих брата и сестру, сидевших в экипаже напротив. И сразу же поняла, что надеяться ей не на что. Марианна глуповато улыбалась, очевидно, обрадованная тем, что в этот вечер разговоры о ее предстоящей свадьбе уже не будут главной темой обсуждений и пересудов. А у Бенедикта был такой вид, словно он всерьез подумывал, чтобы выпрыгнуть из экипажа на ходу, лишь бы не слышать возбужденного щебетанья матушки.

– Я не могу поверить, что ты окрутила маркиза, Калли! Тем более Ралстона! А ты, Бенедикт! – переключила внимание на сына графиня. – Поверить не могу, что ты так долго скрывал от меня планы Ралстона!

– Ну ведь и Калли, и Ралстон держали свои планы в секрете, мама.

Герцогиня вновь разразилась оживленным щебетаньем, а Бенедикт поднял бровь и, беззвучно шевеля губами, произнес: «От нас всех».

Калли не сдержалась и слегка взмахнула ножкой в башмачке.

– Ох! – воскликнул Бенедикт и нагнулся, потирая ушибленную голень.

– О, извини, Бенни, – мило произнесла Калли. – Должно быть, все дело в моих нервах.

Бенедикт прищурился, а матушка проговорила:

– Конечно же, ты нервничаешь, дорогая! Подумать только! Наша Калли! Обручена! С Ралстоном!

– Мама, только, прошу тебя, не делай из этой новости представление сегодня вечером: не стоит сообщать о моей помолвке всем и каждому, хорошо? – взмолилась Калли. – Мне бы не хотелось смущать Ралстона.

Бенедикт и Марианна дружно рассмеялись при предположении о том, что графиня способна проявить подобную тактичность.

– Поздновато говорить об этом, тебе не кажется, Калли? – поддразнил ее Бенедикт, выходя из остановившегося экипажа и помогая спуститься своей матушке и сестрам.

Прежде чем выйти из экипажа, графиня утешающим жестом положила руку на колено Калли.

– Чепуха, Калли. Ралстон давно вращается в свете и знает, как это бывает. Он поймет радость матери.

Матушка вышла из экипажа, а Калли простонала:

– Мне следовало уговорить Ралстона на побег.

Марианна широко улыбнулась:

– Теперь ты представляешь, каково приходится мне.

Она подмигнула сестре и последовала за матерью.

Когда Калли вышла из экипажа, ее матушка уже поднималась по парадной лестнице Чилтон-Хауса, радостно сообщая свою новость всем, кто готов был ее выслушать, и у Калли возникло нехорошее предчувствие, что этот вечер станет одним из самых ужасных в ее жизни. Она посмотрела на брата и сестру и сказала скорее утвердительно, чем вопросительно:

– На вашу помощь рассчитывать не приходится.

В ответ они улыбнулись, не в силах скрыть охватившего их веселья.

– Может, тебе следует попытаться найти Ралстона, Калли? Прежде чем матушка начнет испытывать на нем свои чары? – услужливо подсказала Марианна.

– Это называется чарами? – Калли повернулась, наблюдая, как их мать – в пышном наряде ярко-зеленого цвета, дополненном огромным головным убором, отделанным кружевами и страусиными перьями, – возбужденно рассказывает что-то леди Лавуэлл, самой известной сплетнице света, интимно постукивая веером по ее руке.

– О Господи, – выдохнула Калли.

– Я и сам пытался молиться, – сказал Бенедикт добродушно, – но это не действует. Полагаю, она заключила сделку с Создателем.

– Или с кем-то другим, – возразила Калли и, поправив шаль, последовала за матушкой, провожаемая смехом брата и сестры.

Войдя в зал, Калли безуспешно пыталась отыскать Ралстона в толпе гостей. Она стояла, стараясь сохранять невозмутимый вид, медленно поворачиваясь из стороны в сторону, выискивая его взглядом. Однако ее небольшой рост делал эту задачу довольно сложной, и, вздохнув, она по привычке направилась к «скамье старых дев».

Калли едва успела обогнуть угол зала и увидеть мисс Элоизу и тетушку Беатрис, как у нее за плечом тихо раздался низкий знакомый голос:

– И куда же вы направились, императрица?

Возбуждение пронзило ее, и Калли обернулась к Ралстону, не в силах скрыть удовольствие от того, что он сумел отыскать ее в этой толчее.

Как только она оказалась с ним лицом к лицу, – таким высоким, широкоплечим, красивым, безупречно одетым, с накрахмаленным галстуком, – ее мгновенно охватила робость. Интересно, что говорят жениху, которого последний раз ты видела утром в своей спальне, когда он перед рассветом тайком выскальзывал из твоего дома?

Маркиз надменно поднял бровь, словно читая ее мысли. Раздались первые звуки вальса, и Ралстон взял ее руку в свою.

– Мне бы очень хотелось станцевать первый вальс со своей невестой, – как ни в чем не бывало произнес он.

– О… – только и смогла она произнести.

Несколько мгновений они двигались молча, затем Ралстон спросил:

– Итак, куда же ты направлялась?

Калли покачала головой, не отрывая взгляда от его галстука.

– Никуда.

Он слегка отстранился, наклонил голову и посмотрел на нее.

– Калли, – произнес он таким тоном, перед которым – в этом она была абсолютно уверена – не смогла бы устоять ни одна женщина. – Куда ты направлялась?

– На «скамью старых дев», – выпалила она и тотчас пожалела о своих словах.

Ралстон моргнул, бросил взгляд на пожилых дам в нескольких футах от них, потом вновь посмотрел на Калли. Губы его слегка искривились в усмешке.

– Зачем?

У нее запылали щеки.

– Я… я не знаю.

– Ты теперь не старая дева, а красавица, – прошептал он ей на ухо.

– Не называй меня так.

Калли окинула быстрым взглядом окружающих – а вдруг кто-то смотрит на них и услышит их разговор? Казалось, что на них смотрят абсолютно все. Матушка не теряла времени даром.

Он быстро развернул ее к себе, вновь завладевая ее вниманием.

– Но ведь это правда, – запротестовал он с притворно невинным видом. – Скоро ты станешь маркизой Ралстон. Я не хочу сказать, что тебе не следует общаться с мисс Элоизой и Беатрис, – поддразнил он. – Я просто напоминаю, что тебе следует переименовать то место, где происходит ваше общение.

Калли не смогла сдержать улыбки.

– Я предпочла бы вальсировать с вами, милорд, нежели сидеть с ними.

Слова вырвались у нее, и Калли подумала, не слишком ли она торопит события… не слишком ли давит на него. Ведь Ралстон никогда не любил высший свет, и нет никакой причины, чтобы теперь он начал исправно посещать званые вечера. Она рискнула заглянуть в его понимающие веселые глаза.

– Я и сам предпочитаю именно это, миледи.

Калли мысленно вновь и вновь проигрывала эти слова, в то время как он кружил ее по залу, и согревалась мыслью о том, что будет часто танцевать с ним, когда они поженятся. Краешком глаза Калли заметила Джулиану, которая наблюдала за ними с широкой улыбкой на лице. Калли повернулась к Ралстону и заметила:

– Ты рассказал о нас брату и сестре.

– Я подумал, пусть лучше они узнают об этом от меня, чем от твоей матушки.

Калли поморщилась при этих словах.

– Мне очень жаль, Гейбриел: я пыталась убавить ее пыл.

Ралстон рассмеялся в ответ.

– Ты сама знаешь, что это бесполезно, так что и пытаться не стоило. Пусть порадуется.

– Ты не сможешь долго этого выносить, – предупредила Калли.

– Что ж, думаю, стоит наслаждаться моим великодушием сейчас, пока оно не иссякло.

Он покружил ее и остановился, когда музыка умолкла; они направились к Джулиане, которая бросилась в объятия Калли с тихим визгом. Калли рассмеялась, но не могла не поддаться праздничной атмосфере вечера и возбуждению, которое охватывало ее при мысли о предстоящем замужестве. Их оживленный разговор вскоре был прерван: началась кадриль. К ним подошел Ник. Низко поклонившись, он пригласил Калли на танец. Та с радостью приняла приглашение своего будущего деверя, и они присоединились к другим парам. После кадрили ее тотчас пригласили на сельский танец, на вторую кадриль, на менуэт. И так она танцевала каждый танец без перерыва в течение первого часа. И чудесно проводила время.

Прогуливаясь по залу с лордом Уэстоном, приятным молодым человеком, который должен был унаследовать титул герцога, Калли изумлялась странному повороту событий: от «скамьи старых дев» до первой красавицы бала, и все это благодаря предложению руки и сердца.

Она замедлила шаг.

Ралстон.

И тут, словно она вызвала его силой своей мысли, он оказался рядом и, взяв ее под локоток, повел к выходу из зала.

– Ты хорошо проводишь время? – поинтересовался он с совершенно невинным видом и повел ее из душного зала на маленький балкон.

Калли посмотрела на звездное небо.

– Танцевать каждый танец, – тихо произнесла она. – Ралстон, я никогда так много не танцевала в своей жизни, как этим вечером.

– Мне не доставило удовольствия наблюдать, как ты танцуешь с другими мужчинами. Я бы предпочел вообще не посещать этот бал, чтобы не стоять в очереди, дожидаясь возможности коснуться тебя неприличным образом.

Калли возмущенно охнула.

– Мои партнеры не касались меня неприличным образом!

– Тебе придется привыкнуть полагаться на мое суждение в подобных вопросах. – Гейбриел придвинулся ближе, так что между ними оставалось не более нескольких дюймов. Он убрал с ее лица выбившийся завиток. – Они вели себя неприлично. Особенно Уэстон.

Тут она рассмеялась.

– Лорд Уэстон без ума от своей жены.

Леди Уэстон считалась одной из самых красивых женщин Лондона.

– Она блекнет в сравнении с тобой, – с гордостью произнес Гейбриел, и эти слова прозвучали для нее прекрасной музыкой. Калли зарделась.

Ралстон взял ее за подбородок, и Калли не смогла найти слов.

– Правда?

– В самом деле. – Он слегка коснулся ее губ, поддразнивая, а затем страстно поцеловал, отчего у нее ослабели колени. Калли вздохнула, испытывая отчаянное желание оказаться не здесь – в другом месте, где они могли бы насладиться друг другом. Она прижалась к нему теснее, желая полнее ощутить его тепло, и внутри ее стал разгораться жар; Ралстон издал низкий горловой стон.

– Мне следовало догадаться, что ты затаишься с ней в укромном уголке, Ралстон. Закрепляешь свою победу?

Калли мгновенно отпрянула, услышав эти слова, которые раздались со стороны балконной двери. Она не видела говорившего, но от ненависти, прозвучавшей в его голосе, по ее спине пробежал холодок.

Ралстон напрягся и развернулся лицом к барону, пытаясь прикрыть собой Калли.

– Оксфорд, – произнес он, и в его тоне прозвучало предупреждение.

– Я услышал новость о вашем скором бракосочетании, – произнес Оксфорд. Калли выступила вперед из-за своего укрытия и взглянула в лицо барону. – Признаюсь, был весьма удивлен, узнав, что ты проявил такой интерес к леди Кальпурнии, Ралстон.

– На твоем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем сказать еще хоть одно слово, Оксфорд, – процедил Ралстон сквозь зубы.

– С чего бы это? – Калли заметила, что при этом барон слегка покачнулся. – Мне терять нечего. Я ведь проиграл, не так ли?

Их странный разговор был прерван появлением Марианны и Бенедикта.

– Калли, – задыхаясь, произнесла Марианна, – тебе следует пойти со мной.

Калли широко раскрыла глаза.

– Почему? Что случилось?

Марианна смерила Ралстона уничтожающим надменным взглядом.

– К счастью, пока ничего. – Повернувшись к сестре, она повторила: – Ты должна пойти со мной. Сейчас же.

Калли покачала головой и отступила назад, ощутив близость Ралстона. Она отметила самодовольную ухмылку Оксфорда, умоляющий взгляд Марианны, невозмутимый взгляд Бенедикта и повернулась к Ралстону.

– Гейбриел, – обратилась она к нему, и в одном этом слове смешались смятение и неуверенность.

– Калли, иди с Марианной, – вмешался Бенедикт.

Калли повернулась к своему брату.

– Нет. Я не уйду, пока кто-нибудь не объяснит мне, что происходит. – Она перевела взгляд на сестру. – Мари?

Марианна вздохнула:

– Говорят, будто Оксфорд и Ралстон заключили относительно тебя пари.

Эта идея была настолько нелепой, что Калли рассмеялась.

– Что за пари?

– Ралстон поспорил с Оксфордом, что тот не сумеет добиться твоей руки. – Бенедикт не отрывал от Ралстона взгляда, в котором читалось едва сдерживаемое отвращение. – А когда понял, что Оксфорд близок к своей цели, то решил сам заполучить тебя.

– Говорят, что ты была скомпрометирована, Калли, и именно поэтому Ралстон… – Марианна умолкла.

Калли снова рассмеялась.

– Как драматично! Ты можешь представить?

Она, улыбаясь, посмотрела на Ралстона, ожидая, что вся эта ситуация его тоже позабавит, но, увидев его напряженное, застывшее лицо, все поняла.

Калли в растерянности перевела взгляд на самодовольно улыбавшегося Оксфорда.

– Глупышка! Ты думала, что он действительно любит тебя? – произнес барон с насмешливой жалостью.

– Замолчи, Оксфорд, – ледяным тоном произнес Ралстон.

Калли повернулась к нему.

– Ты заключил пари? Относительно меня?

– Так оно и есть, – хвастливым тоном подтвердил Оксфорд, словно ему доставляло удовольствие присутствовать при этой отвратительной сцене, должной навсегда изменить ее жизнь. – Он поспорил, что ты не выйдешь за меня. А когда все стало складываться в мою пользу, он удвоил ставки и сам стал ухаживать за тобой, чтобы выиграть наверняка. Подозреваю, он также рассчитывал, что родство с вашим семейством гарантирует его сестре место в обществе.

Калли не сводила взгляда с Ралстона.

– Это правда? Ты заключил на меня пари?

Мгновение Ралстон пытался найти подходящий ответ. И в этот момент Калли все поняла.

Ралстон сделал шаг к ней, и она отпрянула, а Марианна успокаивающим жестом коснулась ее руки. Он произнес почти с отчаянием:

– Все было не так.

– Сколько?

– Калли, – шепотом произнесла Марианна, пытаясь избежать сцены, но Калли подняла руку, призывая ее молчать.

– Сколько, милорд?

Маркиз отвел глаза.

– Две тысячи фунтов.

У Калли было ощущение, словно ее ударили.

– Когда? – еле слышно произнесла она.

– Калли…

– Когда? – повторила она громче.

– В день, когда состоялся бал в честь помолвки твоей сестры.

У Калли вытянулось лицо.

– В тот день, когда ты пригласил меня танцевать.

Он широко раскрыл глаза, сопоставляя время событий.

– Калли…

– Нет. – Она покачала головой. – А когда ты удвоил ставку?

Ралстон не ответил, и она повернулась к Оксфорду.

– Когда он ее удвоил?

После некоторого колебания Оксфорд ответил:

– Во вторник.

В то утро, когда он сделал предложение. Еще совсем недавно он думал о ней как о предмете пари.

– Я должна была понять, – прошептала Калли, и голос ее прозвучал так грустно, так надрывно, что Ралстон думал, что его сердце разобьется вдребезги. – Я должна была понять, что на самом деле ты не… ты не мог…

Калли умолкла. Слезы душили ее. Она подняла на него свои огромные карие глаза и сказала:

– Я бы в любом случае помогла тебе с Джулианой. И сделала бы все, о чем бы ты меня ни попросил.

Мысль о ее давней непоколебимой преданности переполнила ее, и одинокая слеза скатилась по щеке девушки. Калли с раздражением отерла ее. Она едва слышала веселые звуки музыки, доносившиеся из зала, – так сильно стучала кровь в ее ушах. И волна знакомой неуверенности обрушилась на нее.

Она была очень, очень глупа.

Сколько раз она говорила себе, что Ралстон не для нее? Что у нее слишком заурядная внешность, она слишком пухленькая, слишком неопытная и неинтересная, чтобы пробудить в нем интерес? Сколько раз ее предупреждали? И все же она позволила себе поверить, что мечты могут стать реальностью. Что мир вдруг повернулся вокруг своей оси и Ралстон влюбился в нее. А он всего лишь… заключил пари на ее будущее. Играл ее чувствами и любовью, словно она была безделушкой, которой можно попользоваться и выбросить за ненадобностью.

Именно такой она сейчас ощущала себя.

Оказалось, очень легко поверить, что она значила для него так мало. Так соблазнительно было вернуться обратно в комфортную безликую невидимость, оставаясь неприметной девушкой у стенки, которую мало кто замечает.

И это было больнее всего.

Калли расправила плечи и произнесла абсолютно безучастным голосом:

– Вы действительно выиграли, милорд, поскольку я не только не выхожу замуж за Оксфорда, но также не выхожу замуж и за вас. Я разрываю помолвку. Вы вольны вернуться к распутной жизни, потакая своим желаниям и слабостям.

Ралстон открыл рот, чтобы ответить, чтобы задержать ее, чтобы все объяснить, но она не дала ему этой возможности.

– Я прошу вас держаться от меня как можно дальше.

И ушла, проследовав мимо Бенедикта и Оксфорда в бальный зал; Марианна поспешила за ней.

Ралстон метнулся было за Калли, его раздирали два одинаково сильных чувства – неуверенность и гордость за ее вновь обретенную силу, ее стойкую непоколебимость и нежелание идти на компромисс ради своих желаний. Ему хотелось заключить ее в объятия и рассказать всю правду.

– Оставь ее.

Эти слова жестко и неприязненно произнес граф Аллендейл, вставший между Ралстоном и входом в зал, как только Калли исчезла из виду.

– Это пари ничего не значит. Мне не нужны деньги, Аллендейл. Ты ведь это знаешь.

– Я знаю. И не понимаю, какого черта ты продолжал эту нелепую игру. – Аллендейл оставался неподвижным, бросая вызов Ралстону и решительно преграждая ему путь. – Тем не менее, маркиз, вы причинили ей боль. И если вы осмелитесь вновь подойти к ней, я дух из вас вышибу. Нам и так придется непросто после расторжения этой помолвки.

– Помолка не расторгнута. – Голос Ралстона был стальным.

– Да брось ты, Ралстон. Она этого не стоит, – грубо вмешался в разговор Оксфорд.

Ралстон повернулся, посмотрел на самодовольно улыбавшегося франта, который только что разрушил самое лучшее, что было в его жизни, и переспросил:

– Что ты сказал?

– Я сказал, что она этого не стоит, – повторил Оксфорд, не замечая, как посуровело лицо Ралстона, как напряглись его мускулы. – Конечно, самое лучшее в старых девах то, что они всегда готовы к ухаживаниям. Но ты же не станешь утверждать, что тебя и в самом деле могла заинтересовать такая заурядная и непривлекательная особа, как эта. Хотя она, пожалуй, горела желанием задрать для тебя свои юбки… и, подозреваю, это было что-то.

Ярость, горячая и стремительная, охватила Ралстона при этих словах, таких унизительных и отвратительных, оскорбляющих женщину, которую он собирался сделать своей женой. А в том, что Калли станет его женой, у него не было абсолютно никаких сомнений. Не важно, пьяный он или трезвый, но Оксфорд заплатит за свои слова.

Ралстон схватил барона за отвороты сюртука и ударил о каменную стену, ограждавшую одну сторону балкона. От сильного удара у барона перехватило дыхание, и он, задыхаясь, опустился на пол, хватаясь за грудь.

Ралстон сверху вниз посмотрел на жалкое создание у его ног и сказал:

– Ты только что поставил под сомнение честь моей будущей маркизы. Выбери себе секундантов. Встретимся на рассвете.

Оставив бессвязно лопочущего Оксфорда на полу, Ралстон развернулся на каблуках и уверенно посмотрел в лицо Бенедикту.

– Когда я с ним разберусь, я приду за твоей сестрой. И если ты собираешься не подпускать меня к ней, то тебе стоит обзавестись целой армией.