Текст книги "Лудингирра"

Глава двадцатая

Пойти на эти занятия Лудингирра долго не решался. Себе он внушал, что ему сие дело не пригодится никогда, а если и пригодится – то он обязательно овладеет им когда-нибудь потом, когда настанут лучшие времена… Да и какая связь между целительством и боевым ремеслом? Одно идет поперек другого…

Однажды он все же решил понаблюдать за тем, что происходит на этих занятиях. Пришел аккуратно под самый финал и вот что он застал. Все ученики толпою набросились разом на одного собрата и с превеликим усердием крушили ему ребра, словно тесто месили. Бедолага уворачивался от ударов как мог, а когда силы были на исходе, рухнул на песок.

Раусер привел его в чувство – приложил к его носу какую-то тряпку.

– Хорошо, хорошо, Амун! Сегодня ты продержался дольше!

И каждый из учеников одобрительно похлопывал страдальца по плечу, а тот пыхтел, как загнанная лошадь и уставившись в одну точку отирал пот белым полотенцем.

Лудингирра на мгновенье представил себя на месте этого Амуна и подумал: «Если бы я упал – поднять меня не смог бы даже Раусер». И окончательно убедившись, что боевое ремесло не его стезя, повернулся и хотел уйти, но услышал в спину:

– Не хочет ли почтеннейший Лудингирра испытать себя?

И пока Лудингирра думал, как ему поизящнее ответить, чтоб не выдать себя с головой, Табит, сурово и решительно изрек:

– Конечно хочет! Ему просто неловко сказать об этом!

Глядя на испуганно-рассеянное лицо Лудингирры, высказал свое мнение и Кнеф:

– Учитель, может и вправду пусть Лудингирра к нам присоединяется?

– Пусть! – ответил Раусер. – Если сам того пожелает…

– Присоединяйся, Лудингирра! – предложили хором Септах и Неби.

– Кто? Э-а… Я-то?? – Лудингирра как мог затягивал время. – Да… Эм… да, я желаю… но не сейчас… Сейчас уже поздно… А в другой раз – это можно…

Но тут Раусер задал вопрос, который никак не ожидали услышать ни Лудингирра, ни остальные ученики:

– А в другой раз – это когда?

Сын почтенного Тимахты оказался в тупике и потому за него ответил острый на язык Септах:

– Наверное, когда луна повернется иною стороной!

«Пусть себе потешаются!» – решил Лудингирра. – «Это все же лучше, нежели, когда целая толпа тебя кулачищами по бокам!»

– Раз ты так решил, – вздохнул Раусер. – Пусть будет по-твоему!

«Проклятье! Он опять читает мои мысли!» И тут же снова устыдился.

Решив, что на сегодня всяческих занятий с него довольно, Лудингирра направил свои стопы к гробнице богов – любовь женщины может творить чудеса!

– Что у тебя на сердце? – спросила его Мерит, когда он предстал перед ней.

– Ты у меня на сердце. – соврал он, глядя на то, как она вертится перед своим отражением в полированной меди и примеряет ожерелье. Золотые пластины с бирюзовыми камнями приятно смотрелись на ее смуглой груди.

– Как думаешь, мне идет? – спросила Мерит.

Лудингирра кивнул. Мерит еще немного покрутилась и обняла за плечи Лудингирру.

– Значит… – произнесла она, прищурив хитрые лисьи глаза. – Ты мне его подаришь?

Лудингирра вздохнул и обреченно плюхнулся на кресло. Мерит запрыгнула ему на колени.

– Неужели ты не хочешь купить своей женщине ожерелье?

Давать пустую надежду в своем положении Лудингирра не посмел. «Зря сюда я пришёл!» – подумалось ему. Он посмотрел в сторону выхода и начал перебирать в голове благовидные предлоги, выбирая самый весомый из них, дабы, не потеряв лица своего и не опорочив честь мужскую, покинуть обитель сию до лучших времен.

Мерит обняла его за шею:

– Ну, чего ты молчишь, а?

Лудингирра сделал попытку освободиться от ее объятий и пробубнив нечто невнятное, удалиться поскорее да подальше. Но Мерит железной хваткой держала его за шею и отпускать без ответа не собиралась.

– Понимаешь, – сказал Лудингирра, краснея, то ли от собственных слов, то ли от стальных объятий любимой. – Я бы с радостью, тебе его подарил, но времена сейчас не самые лучшие… И я пока не могу…

– Пока не могу… – повторила Мерит железным голосом и разомкнула объятья. – Нет – значит нет!

Она встала, бросила ожерелье на стол, скрестила руки на груди и от нее поверяло таким холодом, что у Лудингирры по спине пробежало стадо мурашек.

– Ты… ты просто неправильно меня поняла… – продолжал он оправдываться. – Ты ведь сама знаешь, что я… я всего лишь… Прости! Слышишь?

Но ее ледяной взгляд сообщал: «Нет тебе оправданий, несчастный! Нет и не будет во веки!»

Лудингирра уносил из гробницы ноги и повторял про себя: «Все, это все. Я ее потерял! Навсегда! Проклятье!»

– Брат, это ты, что ли? – Азибо встретил Лудингирру искренним удивлением, будто мертвеца увидел. – Ты на кухню? Брат, понимаешь, с твоей похлебкой вышло недоразумение! Нет! Я бы с тобой обязательно поделился – ты ж меня знаешь! Я ж ведь думал, что ты у Мерит останешься… Но зато фиников… фиников я тебе много оставил. Это истинная правда! Вот возьми! Ешь! И вот еще! – увещевал Азибо, вытаскивая из этой кучи добрую горсть для себя.

Лудингирра на угощенье даже не взглянул.

– Что? Что с тобой? – спросил Азибо, глядя в пустые глаза Лудингирры. – С Мерит поссорился? Ну, бывает… Завтра у нас с тобой работы прибавится – не до скуки будет!

Лудингирра бросил вопросительный взгляд.

– Что? Не веришь? Сам увидишь! В честь сбора урожая будут устраиваться кулачные бои! Да! Народу будет – куча! Крови будет – море! А сколько сломанных костей и выбитых зубов! А как же! Все хотят победить и получить в награду кувшинчик серебра! Да и нам с тобой скучать не придется! Поэтому надо как следует отдохнуть. – заключил Азибо, почесывая себе пузо и сладко зевая.

Внезапно Лудингирру осенило:

– Скажи, в этом… ну, в поединках мне можно поучаствовать?

Азибо даже вздрогнул:

– Эй, вернись в себя! Думаешь награду просто так выдают?! Знаешь, какое там зверье выходит? Быстро тебе дурную голову скрутят, коль она тебе без пользы!

– Быстро, говоришь, голову скрутят? Это мы еще поглядим! – твердо сказал Лудингирра и вышел прочь.

– Эй, ты куда собрался? – крикнул ему в вдогонку Азибо.

Лудингирра быстрым шагом шел в город. «Завтра! Завтра все решится!» – вертелось у него в голове. И не будет унижений; и никто больше не посмеет глумиться надо мной!

Ноги затащили его на пристань. Он сидел, облокотившись спиной на одинокую бочку и смотрел на портовую корчму. Кто-то из корабельщиков веселился пивом и вином, кто-то тащил в заведение страшненьких красоток столь же пафосных, сколь и вульгарных.

Лишь только рассвело, ко дворцу стали подтягиваться зрители, что хотели поставить на какого-нибудь бойца, воины, что намеревались следить за порядком и разные прочие зеваки, что рассчитывали поесть и выпить задарма. Лудингирра долго терся среди зевак, пока ему на глаза не попался богато одетый господин. Этот господин наставлял военных:

– Держите глаза открытыми! Сегодня ставок много будет, а мошенников еще больше!

Лудингирра дождался, пока военные уйдут и задал вопрос:

– Уважаемый господин, я слышал здесь будут проходить поединки…

Господин одарил ученика Раусера гордым взглядом и спросил:

– Желаешь поставить пару монет? А они у тебя есть?

– Я сам хочу поучаствовать. – сказал Лудингирра.

Господин взял паузу, соображая насмехаются над ним или говорят всерьез, еще раз оглядел Лудингирру и уточнил:

– Поучаствовать в поединке?

– Именно.

– Тебе туда! – он указал на дворец. – Найдешь там человека по имени Ранеб он тебе скажет нужные слова.

Этот самый Ранеб оказался заправским воякой с упитанной рожей и массивным телом.

– Ты кто такой? – спросил он у Лудингирры.

– Я… я хочу поучаствовать в кулачном бою.

Ранеб раскрыл толстый рот в ухмылке и переспросил:

– А ты кто?

– Мое имя Лудингирра.

– Чужестранец?

– Я из Эреду.

– Раб?

Лудингирра отвел глаза.

– Кто твой хозяин? Ну!

– Раусер. – выдавил из себя бывший купец.

– Великий Учитель?! – прищурился вояка. – Сколько он ставит на тебя?

– Я… мне кажется… я просто не знал, что здесь правила такие…

Вояка не терпел тягомотины и нескладных оправданий, а потому проревел:

– Понятно! Ступай за мной!

Он провел Лудингирру в комнату; здесь уже находилось с десяток человек. Все в набедренных повязках. Одни уже бинтовали руки кожаными ремнями, другие растирали себя маслом. Здесь же возвышалась колонна на которой покоился медный кувшин. Ранеб снял кувшин и вручил Лудингирре.

– Вот, прикоснись руками! Чуешь? Это твоя свобода! – кувшин был доверху наполнен серебряными монетами. – А это твои соперники! Знакомься! – Ранеб легонечко хлопнул тяжелой ладонью Лудингирре по спине, от чего тот едва не распластался, затем поставил кувшин на место и вышел вон. У бывшего купца свело дыханье. Он стоял под взорами своих соперников, не зная куда себя деть.

– Так и будешь стоять? – спросил один боец. – Возьми вот!

В Лудингирру полетел кожаный ремень, испачканный кровью.

– Масло в углу стоит, растирайся!

Лудингирра снял тунику, и с усердием принялся наносить масло себе на кожу, делая вид, что не замечает на себе любопытных взоров. Намазался он изрядно, и даже натер маслом лицо и уши. И от этой процедуры устал, будто отработал целый день в аморейских шахтах.

– Не забудь рот маслом прополоскать! – дали ему совет. – На всякий случай!

Бойцы громко улыбнулись.

Ближе к вечеру начался праздник. Первыми во дворцовом зале выступали полуобнаженные танцовщицы, после них – заклинатели змей. Все это время Лудингирра сидел в том же самом помещении в сотый раз перематывал на пальцах кожаные ремни и сам себе внушал мысль, что непобедимых людей не бывает и что награда стоит того, чтобы за нее рискнуть; и что это серебро решит все его проблемы разом… Сам себе внушал и сам себе не верил.

Настала очередь и борцов. Ранеб объявлял каждого, упоминая чей он раб и сколько монет поставил на него хозяин.

Лудингирра наблюдал за собратьями по несчастью. И вот на поединок вышли двое: один боец совсем маленький, другой по сравнению с ним – великан. Лудингирра не сомневался, что великан обязательно победит. Но вышло все не так. Соперник великана оказался шустрым малым и враз заломил ему руку. Великан вскричал от боли и рухнул на пол.

Лудингирра невольно представил себя на месте этого великана. И так явно представил, что даже его собственная здоровая рука ни с того ни с сего вдруг заныла, а потом онемела и повисла, будто плеть. «Это серебро не стоит того…» – сказал себе Лудингирра и уже собрался покинуть этот балаган. Но…

– Твоя очередь публику потешать! – голос Ранеба и толчок в спину переместили Лудингирру в середину площадки.

Он стоял в ожидании противника и в толпе искал глазами ее… В нем жила надежда, что Мерит обязательно придет посмотреть. Хотя, какое теперь это имеет значение?…

Его соперник обладал худощавым телосложением и длинными руками. Имя растворилось в шуме толпы. Но даже этот шум не смог приглушить стук сердца Лудингирры, которое медленно пробиралось к горлу и стремилось вырваться наружу.

И последнее, что он смог заметить перед боем – на него ставили больше, чем на противника. Видимо, раб Великого Учителя внушал людям доверие и надежду.

И вот начался поединок. Сперва Лудингирра удары не наносил – боялся травмировать кисть. Все пытался сблизиться чтоб схватить соперника за голову и опрокинуть навзничь. Хотя понимал, что ухватить маслеными руками масляного противника чрезвычайно трудно. И все равно считал это наименьшей из зол. Потом, глядя на бесполезность собственных действий, принялся за удары. Но все попытки достать соперника кулаком лишь вызывали у публики смех, а у него самого – крайнюю усталость. Быстрее бы все закончилось! Противник же не спешил разделаться с Лудингиррой, хотя мог бы это сделать с одного удара. Он веселил толпу, демонстрируя свою удаль – даже не оборонялся – просто танцуя, уходил от ударов. И только тогда бросил паясничать, когда публика уже стала скучать от однообразия.

Хлесткий удар по печени и Лудингирра согнулся пополам, дальше – бросок и раб господина Раусера летит головой в пол под ликование зевак. Одно хорошо – турнир он покинул своими ногами. Вошел в помещение, чтобы забрать свою одежду. Тут его и встретил Ранеб.

– На, вот, заслужил! – сказал он, добродушно.

В руках Лудингирры оказались три медяка. Он стоял и не мог понять глумятся над ним, или взаправду говорят.

– Но я же проиграл… – вырвалось у Лудингирры.

– Ты проиграл, а я – выиграл! Это ж праздник! – сказал Ранеб и улыбнулся так, будто по роже съездил.

Обрадованный неожиданной наградой, Лудингирра пошел искать, где можно поправить печень. Взял себе и ей вина да жаренную утку, а после направился к известному заведению, о котором когда-то рассказывал Азибо. Нубийские красотки – лучшее лекарство от душевных мук!

– Проходи, почтенный господин! – молвил старик-хозяин потому, как Лудингирра вдруг застыл на пороге на манер статуи. – Проходи! Все самое лучшее только здесь!

Лудингирра грустно вздохнул, икнул, поморщился, и… развернувшись, зашагал к дому Раусера.

Глава двадцать первая

Лудингирра плелся домой и сам себя уничижал: «И что в ней такого, в этой самой Мерит? Неужели женщин нет в округе?! Конечно же есть! Вот возьму любую из них и… Проклятье, опять в боку заныло! И все эта Мерит… Крепко она в моем сердце засела, даже в печень отдается!»

Начиная с текущего дня Лудингирра старался о Мерит не думать и потому решил нагружать себя сверх всякой меры. Прибравшись после занятий, он отправился осваивать боевое ремесло.

– По истине луна повернулась другой стороной, если Лудингирра добровольно решил испытать себя. – молвил Раусер.

Первое же занятие для Лудингирры закончилось плачевно – он травмировал кисть, но смог продержаться до конца. И этот бой, как и все последующие он знатно проигрывал. Причем, проигрывал еще до первых ударов. Он это чувствовал и никак не мог объяснить себе свои поражения.

Однажды перед очередным боем Раусер спросил Лудингирру:

– Что ты выберешь на этот раз? Проиграть схватку или победить?

Лудингирра не задумываясь ответил:

– Желаю победить.

– Пусть будет так. – сказал Раусер.

Через несколько мгновений Табит разложил Лудингирру на лопатках.

– Ты же сказал, что хочешь победить! – крикнул Раусер. – Почему же ты лежишь?

Лудингирра встал и с досадой ответил:

– Я и в правду хотел выиграть!

Раусер усмехнулся:

– Разве? Если бы ты захотел – ты бы победил. Загляни в себя получше. Если ты проигрываешь каждую схватку, значит в этом для тебя есть польза.

– Но в проигрыше нет пользы, учитель!

– Польза есть во всем. И в проигрыше тоже. Тебе выгодней упасть лицом в песок. Ты жертвуешь малым, для сохранения большего. Чего ты боишься больше всего?

– Ну, как и все – смерти, наверное, – отирая потное лицо обосновывал Лудингирра.

– А чего ты боишься сильнее смерти?

– Ничего, учитель.

– Ложь! – ответил Раусер. – И тебе это известно!

Лудингирра поник головой и тусклым голосом сказал:

– Хуже смерти – жить с увечьями. Когда ты жив, но постоянно испытываешь боль…

– Правильно. – согласился Раусер. – Вот этот страх и сковывает твои движения. Он же и опрокидывает тебя головой в песок. И что тебе мои слова, если ты внемлешь собственному страху? Вот возьми. – он снял с шеи золотой медальон. – На нем магические знаки. Они уберегут тебя от увечья.

Сказав это, Учитель покинул занятия. Едва Лудингирра надел украшение, ученики окружили толпою его и стали колотить. Били до тех пор, пока тот не перестал защищаться.

– Сколько тебе еще надо, чтобы понять: ты не сможешь совладать с собственным страхом? – бросил Неби. А Лудингирра молчал, лежал на боку, хватал ртом воздух, да сплевывал песок…

Следующее занятие по кулачному бою проходило точно также. Ученики били его каждый по отдельности, а после – все сразу. Раусера рядом не было.

День за днем ничего не менялось. Лудингирра стал для всех тренировочным мешком. От такой науки болело все тело, и он уже подумывал: «а не бросить ли эту затею?» Но однажды в нем проснулось…

Он пришел в Храм Жизни как обычно. Нет, не как обычно – позже всех. Раусера еще не было. Ученики о чем-то громко спорили. Сам не зная почему, Лудингирра через дверь решил подслушать.

– Сегодня моя очередь бить Лудингирру! – сообщил Табит.

– С чего ты взял?! – развернул спор Неби. – Твоя была в прошлый раз! Сегодня – моя!

Амун тоже не остался в стороне:

– Если сегодня будет очередь Табита, то наша – уже не наступит никогда. И нам нужен будет новый мешок.

– Ну, я не все кости собираюсь ему ломать. – смущенно оправдывался Табит, разминая руки. – Так… только основные…

– Тогда можно первая очередь будет моей? – внес предложение Септах. – Мне недолго. Я с одного удара его опрокину и дальше делайте с ним что хотите!

– А ты уверен, что он очнется?! – Кнеф, как всегда отличился от других рассудительностью.

– Откуда мне это знать?

– Если не очнется – можно его на веревке подвесить для ударов, а через пару дней, когда плоть от костей начнет отделяться – отдадим Мерит. Пусть изучает, а?

– Нет, так не пойдет. Живым он нам полезнее будет. – возразил Кнеф. – Кто-то должен прибираться после занятий, да и Учитель не одобрит…

– Да, верно… – согласились остальные. – Учитель не одобрит…

– Ну тогда остается только одно – бросить жребий! Пусть случай выберет…

– А можно выберу я? Никто не возражает? – раздался за дверью мрачный голос. На порог явился предмет спора собственной персоной. Лицо чернее ночи, глаза с кровавыми прожилками, а руками он сильно сжимал свой медальон. – Ты будешь первым! – скрипнул зубами Лудингирра тыкнув пальцем в Табита. – Прямо сейчас!

Лудингирре было плевать на то, что он срывает занятия, плевать на мнение Раусера, уже на все плевать. Его трясло от злости.

– Но сейчас занятия начнутся. – возразил здоровяк.

– Если боишься, так и скажи!

Табит оглянулся, почесал руки и поскольку остальные присмирели, произнес:

– А чего мне бояться?

И вот они уже на месте. Бывший царский купец сбросил одеяние, остался лишь в набедренной повязке и понеслось…

Лудингирра набросился на соперника первым. Схватил его за голову и стал изо всех сил сдавливать шею. Да, Лудингирре доставались крепкие удары по лицу, прилетело и в печень и злость выплескивалась через край. Однако, на этот раз он решил для себя что умрет, но в песок не ляжет, а если и ляжет, то замертво и вместе с противником. Тот пытался вырваться, схватить Лудингирру за ногу, но безрезультатно.

В какой-то момент Лудингирра перестал чувствовать боль, а когда остальные ученики растаскивали их, рычал:

– А ну прочь, прочь от меня!

Он абсолютно не понимал, что происходит, почему прерывают поединок и не дают добить соперника.

Лудингирра продолжал рычать и вырываться. И только когда силы были на исходе, он понял: соперник повержен. И Кнеф с Амуном пытаются вернуть ему дыхание.

– Кто победил? А? Кто… – орал Лудингирра будто помешанный. – Я что ли?… Когда это я, а?

Он и сам не верил, не верил даже своим глазам.

Септах его одобрительно хлопал по плечу и говорил: «Молодец, достойный ученик Раусера!» Неби журил: «Ты ж его чуть не придушил!» Но все были удивлены не меньше самого Лудингирры.

Скала. Самая высокая в округе. Отсюда открывался вид на ночной город и дворец. Лудингирра сидел на вершине, повторяя: «Я победил… победил… И катись оно всё в пропасть. Я не раб страху своему!» Он снял с груди медальон и хотел закинуть его подальше: размахнулся и… передумал. Наверное, честнее будет вернуть его…

Поднимался ветер – надо было торопиться домой.

Сначала быстрым шагом, а затем бегом, закрывая лицо от встречного песка – так он смог добраться до храма. Странно – дверь была открыта, а внутри никого. Во владениях Азибо посреди стола покоился сосуд с вонючей мазью на котором было написано имя Мерит. Прочистив горло, Лудингирра, решил покинуть убежище. Во-первых, не хотелось дожидаться, когда буря разыграется всерьез, а во-вторых встречаться с той, что посмела его унизить – тоже желания не возникало. Но на пороге уже стояла она. И самое скверное – на ней поверх плотной туники красовалось то самое злополучное ожерелье.

– Чего понадобилось? – спросил Лудингирра так, будто собрался ударить Мерит по лицу.

– Я пришла за своей мазью.

– На столе. – ответил он сухо. – Вижу: тебе сделали дорогой подарок!

– Сделали.

– Прекрасно! И ты решила этим похвалиться? Сколько же надо работать, чтобы приобрести такое ожерелье.

– Мне его подарили за одну ночь. – спокойно и с достоинством ответила Мерит.

Лудингирра едва не захлебнулся от возмутительной наглости.

– Даже так! Во истину неслыханная щедрость! – бросил он, осматривая ее фигуру. – За это ожерелье даже самая дорогая нубийская красотка должна полжизни ублажать знатных господ. А тебе его дали за одну ночь! Жаркая, должно быть, ночка выдалась?

– Непростая.

Мерит не спешила забирать свою мазь.

– Что-то еще?

– Скажи, я еще в твоем сердце? – она попыталась взять его за руку.

– Не подходи. Противно… Пусть тот, кто подарил тебе это украшение и станет тебе мужем! Зачем тебе раб?

– Но разве ты раб?

– Чего ты хочешь? – огрызнулся Лудингирра.

– Кто тебе сказал, что ты раб?

Лудингирра подошел к выходу, скрестил руки на груди и изрек:

– Ну, Раусер сказал. А что, это имеет значение?

– Сам Раусер? – переспросила она.

Лудингирра немного замялся и уточнил:

– Ну, не сам… корабельный надсмотрщик сказал. Это все? А теперь уходи!

Мерит хотела сказать что-то еще, но повернулась и направилась к двери, прихватив мазь и уже на пороге будто невзначай обронила:

– Тот, кто подарил мне это ожерелье не станет мне мужем. Не к лицу женщине быть мужчиной.

Первое желание – догнать Мерит и потребовать объяснений – Лудингирра прогнал, как вшивую крысу. Других желаний в нем не обнаружилось.

А утром сразу, как увидел Учителя в храме Жизни, он выполнил свое обещание – вернул золотой медальон.

– Почему так решил? – спросил Раусер, принимая украшение.

– Так будет лучше. Теперь мне он без пользы. Только я не понимаю, что здесь написано.

– А написано здесь: Раяндари, военный лекарь. Отряд 731.

– Всего лишь? И никаких магических заклинаний?

Раусер улыбнулся:

– Никаких.

– Я так и думал. – заключил Лудингирра.