Текст книги "Лудингирра"

Глава семнадцатая

Для Лудингирры наступило время, когда в учебе образовался перерыв. Раусер вместе с Азибо давно уплыли за снадобьями, а сегодня и тетушка Мези куда-то засобиралась. Перед завтраком она дала задание Лудингирре:

– Сходишь на базар, и купишь мяса. Варить придется самому. Справишься?

– Дело не хитрое!

– Я к родственникам. Приду только завтра, когда хозяин вернется.

Лудингирра искренне удивился:

– Я и не знал, что у тебя родственники имеются.

Кухарка пропустила эти слова мимо ушей и тем подогрела любопытство.

– Тетушка Мези, а у тебя дети есть?

– Тебе на что? – буркнула старушка.

– Так, интересно…

Мези тут же повернулась к нему спиной и стала пересыпать зерно в чан, хотя удобнее это было делать на дневном свете, а не в темном углу кухни. Видимо ей очень не хотелось показывать свои чувства. О себе она говорила мало, а о своих детях – никогда и ничего… В этот раз Лудингирра более всего осознал, что затронул не лучшую тему для разговора. Ему бы встать, да выйти прочь, но интерес сильнее учтивости. И Лудингирра ждал ответа, делая вид, что доедает похлебку – водил облизанной ложкой по опустевшей миске.

– Сын у меня был… – сказала тетушка Мези, когда Лудингирра уже собирался встать из-за стола. – Больным родился, сказали. – добавила она сухо.

– Твой сын… умер? – с сочувствием переспросил Лудингирра.

– Сказали – умер… – вздохнула тетушка Мези.

– Прости меня, я не хотел нарушать покой твоей памяти.

– Возьми медяки, отправляйся на базар, пока свежее мясо не раскупили.

Долго ходил Лудингирра вдоль прилавков в поисках подходящей баранины. И все ему что-то не нравилось. То продавец сомнительный, то мясо будто несвежее… В итоге он набрел на мясную лавку и присмотрев издалека два куска сочной баранины, уже встретился взглядом с продавцом, развязал кошелек и даже открыл рот, чтобы сказать, мол эти два куска я и заберу… Но тут между Лудингиррой и прилавком как из-под земли возник старичок. Маленький сухенький и со слащавым добродушием на лице. Он учтиво поклонился Лудингирре и полюбопытствовал:

– Что желает мой почтенный господин?

Лудингирру такое обращение подкупило с потрохами. Он почувствовал себя как встарь – благородным человеком и хозяином положения.

– Баранину надо мне. – небрежно изрек хозяин положения.

– Этого можно. Этого всегда у нас имеется… – подмазывался старичок, еще сильнее кланяясь в самую землю. – Изволь, иди сюда, мой господин.

– Но вот же мясо… – нерешительно молвил Лудингирра указывая на прилавок.

– Да какое же это мясо! Тут ничего нет! А самое свежее на всем базаре только у нас, только у нас!

Старичок был весьма настойчив и еще более любезен; он выплясывал вокруг Лудингирры и разве только не целовал подол его одежды.

– Изволь, здесь недалеко вот уже почти и пришли. – продолжал умасливать старичок ослабевший мозг Лудингирры.

И он повел бывшего знатного купца через прилавки, через весь рынок на самые дальние задворки. И там в полном безлюдье под худым тряпичным навесом возле хибары огромная лысая детина самозабвенно рубил мясо гигантским топором. Лудингирра замер.

– Чего это здесь? – пробасил детина, кивнув на Лудингирру.

– Господин желает баранины. – сказал старичок.

Детина загнал топор в плаху по самую рукоять, и облокотившись на нее, подозрительно осмотрел покупателя да улыбнулся так, что Лудингирра от ужаса едва не сходил под себя.

– Мне только самое свежее. – промямлил Лудингирра, дабы не выдать собственный испуг; и при этом подумал: «Все! Приплыли! Сейчас будут грабить! Вот так и учат дураков!»

– Есть пара кусков. Свежее совсем… – сплюнул лысая детина.

– Баранина?

– Ага. Она самая… – гоготнул лысый. – Давай десять медяков!

– У меня только семь… – оправдывался Лудингирра показывая монеты.

– Ну давай семь!

– М-м-может подешевле? – с превеликой учтивостью предложил несчастный покупатель.

– Чего? – детина грозно вытащил топор из плахи.

– Хорошо! Пусть будет семь. Хороший товар должен хорошо и стоить, правда?

Меж тем сухенький мужичонка скрылся в хибаре и вынырнул оттуда с увесистыми кусками мяса:

– Товар ваш, монеты наш…

У Лудингирры отлегло. Забрав товар и отдав монеты вместе с кошельком, он скорым шагом да в припрыжку подальше от базара и мысленно благодарил Энлиля, что тем дело и закончилось.

Приплелся он в дом к своему господину и стал размышлять кому можно доверить столь важное дело – приготовление бараньей похлебки. Погруженный в свои помыслы, он оставил на столе один кусок, а второй спрятал в прохладный чулан и направил свои стопы в гробницу богов.

«Должно быть, я глуп сверх всякой меры: уговорить Мерит хлопотать на кухне – все равно, что заставить львицу жевать сено. Оно, конечно, возможно, но маловероятно…»

Мерит тем временем собирала в холщовую сумку инструменты и мази.

– Я должна принимать роды. – бросила она на ходу. – Но если хочешь – могу по пути заглянуть на кухню.

Лудингирра не стал перечить. Он был счастлив и этому. Мерит первая вошла во владения тетушки Мези.

– Из чего будем варить?

– Из мяса! – живо ответил Лудингирра. – Вот оно здесь… было здесь. Постой… Тут был целый кусок. Нет, правда… он вот тут лежал. – Лудингирра смотрел на опустевший стол и даже провел над ним рукой, дабы удостовериться, что глаза его не подводят.

– И где он?

– Не знаю… Но он был!

Пришлось идти в чулан за вторым. Тот оказался на месте.

– Я покупал два а теперь здесь только один…

– Может тебе показалось? Может ты хотел купить два, а взял один?

– Да как так? Я же точно помню… их было два… я еще нес в двух руках!

– Странное какое-то мясо. – сказала Мерит осматривая кусок. – Жесткое. Давай его на жаркое, а кость на похлебку?

После того, как Лудингирра управился с разделкой, Мерит натерла мясо специями и поставила на огонь, а кости бросила в кипящий котелок.

– Вот и все. – сказала она. – Мне уже пора.

– Может ты придешь сегодня вечером? – попытался обнять ее Лудингирра.

– Не обещаю… – сказала она, выскальзывая из объятий.

– А все же?

– Ну… я подумаю… – она хитро улыбнулась и скрылась за дверью.

Чем дольше ходил Лудингирра в предвкушении трапезы, тем сильнее разыгрывался у него аппетит.

Вечерело. По кухне стал расползаться дым и тошнотворный запах. «Может надо специй добавить?» – поразмыслил Лудингирра и плюхнул в котелок еще одну горсть. То, мясо которое жарилось на огне – уже начало подгорать. И Лудингирра снял его с вертела, взял пробу: на вкус как гнилая древесина, а послевкусие и того хуже.

Выложив на миску жаркое, исполняющий обязанности кухарки отправился отдыхать в свой угол. «Наверное, эти двое меня надули – продали не самое свежее.»

Внезапно он почувствовал в голове небольшой зуд. Полагая, что причиной недомогания является дурной запах, Лудингирра решил выйти на свежий воздух. Но сперва он направился в кухню проверить похлебку. Не успел он зажечь светильник, возле дома проявился странный шорох. Скрипнула дверь, затем послышались шаги… кто-то явно подкрадывался на кухню. Осторожно так, легонечко…

– Азибо, ты? – крикнул Лудингирра в надежде, что услышит знакомое ворчание.

Шаги прекратились. Лудингирре стало жутковато. Он схватил тесак и вышел на улицу. Все вроде как всегда – тишина и ночное небо. И все же он счел за благоразумие обойти весь дом. Шел и постоянно оглядывался. Дом стоял, в кухне мерцал огонь. И вот что-то хрустнуло у противоположной стены. Лудингирра поспешил на звук. К дому приставили ветхую лестницу, ведущую на крышу. Одна ступенька оказалась сломанной.

Лудингирра зажав зубами тесак стал карабкаться наверх. Надо заметить, что восхождение давалось нелегко. Поджилки тряслись как в лихорадке. Да и зубы отстукивали по лезвию барабанную дробь… В конечном счете, он, собрав всю свою смелось в кулак, выдохнул и взглянул на крышу. А там – никого… Никого и старые циновки…

«Надо пойти и набрать кувшин вина. Большой кувшин.» – решил Лудингирра. – «Если день не задался – пусть хоть ночь пройдет недаром.»

Но войдя на кухню, он позабыл зачем пришел. На столе стояла миска… уже пустая. Жаркое бесследно исчезло. И ни одной капли жира… ни на столе, ни под столом.

Самое время припомнить молитву против злых духов. Только не ясно откуда их изгонять: из жилища или из головы.

«Какое-то наваждение! Может я настолько голоден, что мясо съел и не заметил? Хорошо, что похлебка еще варится!»

Лудингирра набрал кувшин вина, одним глотком отпил половину, отерся ладонью и покрепче схватил тесак. Направился в свою каморку, лег на кровать и снова почувствовал этот легкий зуд в голове… И снова пришлось ходить дозором вокруг дома. Где-то лаяли собаки, в дальнем доме гремел скандал. От этих звуков на сердце стало поспокойнее.

Устав нарезать круги, Лудингирра присел на теплый песок, приложился к вину и стал обдумывать все произошедшее. Решив, что для ясности надо хорошенько выспаться, он сладко зевнул, поднялся и чуть дара речи не лишился. Из дома бесшумно выскочило обезьяноподобное волосатое существо, и исчезло во тьме. Лудингирра даже замахнуться ножом не успел – от ужаса застыл как изваяние. А когда пришел в себя, ввалился в дом и стал обшаривать каждый угол. Котелок, где должна была вариться похлебка, оказался пуст. Сон как рукой сняло. Всю ночь Лудингирра ходил, словно сомнамбула. Ходил и до смерти боялся снова повстречаться с этой жутью. Задремал лишь под утро прямо на пороге с тесаком в руках. В таком виде его и нашла тетушка Мези.

– Чего разлегся поперек?! – проворчала она.

Лудингирра подпрыгнул во сне, а затем проснулся:

– Где оно, а?!

Тетушка Мези посмотрела на кувшин из-под вина, на квадратные глаза Лудингирры и спросила:

– Что, вино разума лишило?

– А Учитель где? – расправляя свое мятое лицо, осведомился Лудингирра.

– А зачем тебе Учитель – у тебя ж вино есть?

– Тетушка Мези! Хорошо, что ты вернулась! Тут такое… – начал он и тут же спохватился. «Нет.» – сказал он сам себе. – «Не буду ей говорить, иначе подумает про меня, что я… в общем, не буду!»

– Ходил на базар? – спросила Мези.

– Ходил, но…

– Что это за вонь на кухне?

– Это я похлебку варил. – обреченно вздохнул Лудингирра.

– А я думала, помер кто. – Мези осматривала свои владения. – И где она?

– Похлебка-то?

– Она самая!

– Видимо, уже нет…

– А где тут лепешки ячменные были, масло? – Мези взглянула на пустую корзину. – И фрукты? Где вся еда в доме?

– Наверное, я съел от тоски… Только я не помню ничего… – простодушно ответил Лудингирра. – Может это хворь какая, напала на меня?

– Хворь! – подтвердила Мези. – Она самая! Вон, Азибо с юности хворает все исцелиться не может! И тебя еще заразил!

Едва она припомнила Азибо, в передней зашаркали сандалии и спустя мгновение на пороге возник Ненасытная Утроба собственной персоной с мешком и тяжелой отдышкой.

– Тетушка Мези, Лудингирра… дошел. – выдохнул он, сваливая тяжесть с плеч. – Вот хозяин купил гороха, лука и приправ… Есть чего-нибудь пожевать, а?

– У Лудингирры спроси! – ответила тетушка Мези. – Он тут похлебку варил.

– А мне и похлебка сойдет! Лишь бы побольше, да пожирней! Давай ее сюда! – Азибо снял котелок, положил его на стол и уже приготовился зачерпнуть ложкой. – А… эти остатки вонючей жижи – точно похлебка? Из чего ты ее варил, брат?

– Из мяса! – смутился Лудингирра.

– Мяса… какого зверя?

– Из баранины… вроде…

– Знаешь, брат, так пахнет мясо старого осла, что помер от непосильной работы. Однажды мне хотели продать нечто подобное… один старичок – пастух. Очень такой услужливый. Он своих верблюдов и ослов за баранов торгует! Но меня не проведешь! Есть что-нибудь другое?

– Было… но теперь пусто…

– Что бы у тетушки Мези на кухне пусто было?! Э! Такого мои глаза еще не видели! – Азибо стал обыскивать каждый угол в надежде найти хоть что-нибудь для утоления голода.

– Можешь не искать! – успокоила Мези. – Чисто прибрано, ни крошки в доме. Вот зерно немолотое осталось. – она пересыпала ячмень в мельницу.

На кухне появился Раусер.

– Учитель! Сегодня ночью пропала вся еда в доме! – пожаловался Лудингирра.

Азибо ему подыграл:

– Да! Злые духи похозяйничали тут, не иначе!

– Что тут произошло? – спросил Раусер.

– Да известно, что! – изрек Азибо. – Кое-кто спьяну съел все припасы. Съел и признаваться не желает!

– А ты не думал, Азибо, что всю еду одному человеку не осилить? – заметил Раусер.

– Отчего же не осилить? – возразила тетушка Мези перемалывая зерно. – Некоторые запросто могут, правда, Азибо?

– Чуть что – сразу Азибо?! – возмутился нубиец. – Азибо, между прочим, голодный – с вечера ничего не ел!

– Целая ночь без еды! – воскликнула Мези. – Не шуточное дело так издеваться над своей утробой!

– Лудингирра, ты что можешь сказать? – спросил Раусер.

– Я… я не знаю… Может и я виноват…

– Ты кого-нибудь видел? – спросил Раусер.

– Вроде да, а вроде – нет…

– Так видел или нет?

Лудингирра призадумался.

– Если верить моим глазам – то можно сказать – видел… – пробубнил он.

– А ты сам веришь собственным глазам?

– Не знаю. Уже не знаю…

– Как могут тебе другие поверить, если ты сам себе не веришь?

Лудингирра стоял в раздумьях: нужно ли заикаться про то, что случилось минувшей ночью? И было ли это в действительности?

– Какое-то существо… – едва слышно начал он. – Я, право, не рассмотрел… Оно здесь побывало. И мясо увело и остальное… И главное: ловко так меня перехитрило…

Раусер слушал внимательно и серьезно. Азибо криво ухмылялся:

– Перехитрило! – передразнил Ненасытная Утроба. – Кто тут кого пытается перехитрить?!

– Скажи, а ты зуд в голове чувствовал, когда это существо было поблизости?

Лудингирра воспрял духом: глаза засверкали, голос ободрился, и он тут же затараторил:

– Да, было такое… Я это почувствовал. А еще это существо ходит почти бесшумно. И лестница, что там возле дома… На ней ступенька одна сломана… И существо это…

– Волосатое, коренастое и ловко бегает. – продолжил Раусер вместо своего ученика. – Так?

– Да.

– Значит они еще живы… – сказал Раусер.

– Кто? – почти хором спросили присутствующие. И тетушка Мези перестала крутить жернова, а с физиономии Азибо исчезло ехидство.

– Подопечные моего отца… – сказал Раусер и вышел из кухни.

За ним в припрыжку погнался Лудингирра.

– Так значит это мне все не привиделось?

– Не привиделось. – ответил Раусер, разглядывая что-то на песке.

Лудингирра не сразу понял, что именно. Следы… они были повсюду и походили на человеческие только раза в два больше. Ради любопытства Лудингирра поставил свою ногу в отпечаток, оставленный неведомым существом и подивился:

– Кто же это был? Человек?

– Потом узнаешь, при случае… – мрачный тон Учителя не располагал к беседе. И пока Лудингирра пытался понять куда ведут отпечатки ног, Раусер направился в гробницу богов.

– Если наш господин не захочет говорить, то не скажет. – сообщила тетушка Мези, когда Лудингирра вернулся. – И спрашивать бесполезно!

Азибо заерзал на стуле, почесал затылок, крякнул и осторожно заикнулся о наболевшем:

– Тетушка Мези, когда… мы… тут… все… поедим? Вечером или… а?

Кухарка молча скрипела жерновами, и суровым взглядом буравила Азибо.

Ненасытная Утроба прокашлялся и зашел с другой стороны:

– Просто хотел спросить: может помочь чем, а?

– Может и помочь! – отозвалась тетушка Мези будто из загробного царства.

– Ну… так это… надо медяков… ну… чтоб на базар сходить! – оправдывался Азибо.

Мези продолжала крутить жернова и рассуждала:

– Удивляюсь я! И как это наш господин вас, дармоедов, терпит? Особенно тебя, Ненасытная Утроба! Ты же съедаешь больше чем зарабатываешь. Иной умер бы от стыда!

Азибо добродушно улыбнулся:

– Умирают не от стыда, умирают от голода!

– Тебе это не грозит! – успокоил Лудингирра.

– Ну, я стараюсь, как могу! – погладил себя по животу Азибо. – Так как насчет медяков, тетушка Мези?

– А насчет медяков… – кухарка поднялась с лавки. – Вот вам мельница сидите тут и крутите по очереди, на базар сама схожу. В моих руках медяки целее будут!

Глава восемнадцатая

День за днем, месяц за месяцем Лудингирра осваивал целительство. Ученики привыкли к присутствию Лудингирры на занятиях, а сам Лудингирра свыкся с необходимостью исследовать трупы. Отвращение пропало, уступив место любопытству, а затем любопытство вытеснил азарт. Сама мысль о том, что однажды выпадет случай спасти чью-то жизнь пробуждала в Лудингирре и стремление к учебе на грани фанатизма и гордыню одновременно. И однажды случай выпал…

После занятий Лудингирра ждал, когда Раусер покинет Храм Жизни и, коротая время, зацепился языком с Азибо. Тут хлопнула дверь в зале и решив, что Учитель покинул храм, Лудингирра вышел из подсобки. Посреди зала стояла добропорядочная Небетхет, и встретившись с Лудингиррой взглядом, истерично заголосила:

– О, многоуважаемый господин, да будет твоя земная жизнь бесконечной! Да воссияет над тобой вечный Ра, дабы озарить путь твой! Да подарит он изобилие тебе и дому твоему до скончания дней твоих! И да прибудешь ты и потомки твои в вечном…

– Женщина! – Лудингирре пришлось громко рявкнуть, ибо ее голос своими истошными вибрациями едва не смыл из его головы родную речь. – Не стоит так орать, я не глухой!

– Уважаемый господин, должно быть, меня не помнит! Это я, Небетхет. Я покупала чудесный порошок. Если есть еще хоть немного я бы купила его…

– Уважаемая Небетхет, зачем тебе понадобился этот порошок?

– Да стоит ли рассказывать, это сущие пустяки… – сообщила женщина и тут затараторила: – мой муж отправился в плавание… Нет, так бы он, конечно сидел дома, но его уговорил этот жадный купец Ахмоз. И сдается мне перед тем этот негодяй изрядно напоил моего мужа. А ведь я ему говорила: не шляйся на пристань почем зря не пей пиво. А пиво там такое, что и собакам не дашь – подохнут разом. Но он все равно ушел в море. Не послушал меня! Да и кто будет слушать женщину, когда тебе даром предлагают пиво!

– Послушай! – снова рявкнул Лудингирра.

– Вот и я говорила, чтобы он меня послушал, но он не хотел меня слушать и получилось, что он ушел в море и там искупался. И зачем, спрашивается, это сделал он и сам не понял. А только в этом море, будь оно проклято, укусила его какая-то мразь. И рука с тех пор и болит, и болит и заживать не собирается… Я уже и мазью мазала и притирки притирала, а у него все одно – становиться только хуже и хуже… Да будь же проклят на веки вечные этот Ахмоз! Что б ему и его детям…

– Что здесь происходит? – спокойный голос Раусера магически подействовал на женщину – истерика сразу прекратилась. – Тебе нужна помощь?

– Да, нужна… – растерялась Небетхет. – Но не мне – мужу моему… Он там, у ворот…

– Пусть зайдет…

Вошел знакомый бедолага только на сей раз с перевязанной рукой. Раусер велел Лудингирре разбинтовать. Конечность сильно распухла и местами была фиолетовой, а местами – черной.

– Пальцами шевелить можешь? – спросил Раусер. – Чувствуешь здесь?

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Вели Азибо дать ему питье! – смысл слов Учителя, впрочем, как и все дальнейшие действия Лудингирра уже понял, чего нельзя было сказать о женщине. И от того, что ей никто ничего не стал объяснять, она вновь забеспокоилась.

– Вы куда? Куда вы ведете моего мужа? Что вы хотите с ним сделать? Постойте, а как же я! Почему вы оба молчите? Что вы такое задумали? А как же магический порошок?! Он помог тогда, поможет и теперь… А? Разве нет? – она была на грани новой истерики, а потому Лудингирра настойчиво проводил ее за пределы храма и запер дверь изнутри.

– Только исцелите его, умоляю вас! Поклянитесь, что сделаете его здоровым! – раздавалось за дверью.

Лудингирра надеялся, что Раусер лично будет проводить операцию, а он лишь поприсутствует в качестве созерцателя. Не тут-то было.

– Совершай омовение. – сказал Раусер. – Вместе будем работать…

Работать с Учителем – большая честь и большое испытание. У Лудингирры будто открылось второе дыхание. От волнения он просто не чувствовал собственного тела. А больной выпив зелья из рук Азибо, уже был в полном беспамятстве.

Насчет совместной работы Раусер малость слукавил – работал Лудингирра самостоятельно. Сделал ножом круговой разрез руки у самого плеча и перепилил кость. Он же и накладывал швы.

А впереди начинающего целителя ждало испытание еще страшнее. Он лишь представил себе лицо этой женщины, когда она увидит, что у ее мужа отрезали руку… Но собственное воображение его пощадило – реальность была намного суровее.

Когда Азибо и Лудингирра выносили больного из храма, женщина сначала не поверила своим глазам:

– Как это… это… что… Я что-то плохо вижу… А где рука, а? Куда она подевалась? Как же порошок… магический…

Лудингирра и Азибо тащили носилки молча. И от этого молчания женщина заводилась все сильнее и сильнее.

– Да что же это делается! Да как же теперь я! Как же без руки-то теперь… – женщина упала на колени и завыла в небеса. – Боги, как вы допустили такое! За что ж мне все это?

Поскольку женщина немного отстала, у Лудингирры появилась возможность спросить:

– Азибо, как думаешь далеко еще до ее дома?

– Не очень…

– И часто такое происходит?

– Впервые.

Немногословность нубийца была вполне объяснима, да и сам Лудингирра был не в лучшем расположении духа. На обратном пути припомнились ему житейская мудрость Азибо: целители, мол, пользуются уважением. Хорошее уважение! Проклятьями не осыпала – и на том спасибо!

Конечно, где-то внутри Лудингирре было жаль больного и его супругу, и эта жалось незаметно в нем разрасталась и превратившись в вину оседала на сердце. А несчастная женщина на следующий же день кинулась в ноги Раусеру прямо на занятиях и умоляла помочь. Из тысячи слов, что она выплеснула на него, Лудингирра смог уловить, что муж ее чувствует нестерпимую боль в несуществующей руке и от этой боли едва не лезет на стены. Раусер снабдил женщину специальной настойкой, но при этом предупредил, чтобы муж не употреблял сверх меры. Женщина, рассыпавшись в благодарности, ушла. Правда, через несколько дней вернулась. На этот раз Раусер не стал продавать ей ничего и, разумеется, услышал в свой адрес много нелицеприятных выражений. На том бы все и закончилось, однако Небетхет оказалась ко всему прочему еще и упрямой. Она дождалась, когда Раусер покинет храм и подошла сначала к Азибо, но, когда и он отказался ей продавать настойку, кинулась в ноги Лудингирре. Сердце молодого лекаря не выдержало женских слез, и он пообещал ей достать снадобье, но только к завтрашнему дню.

Вечером, когда Азибо закрывал храм, Лудингирра как будто бы случайно спохватился:

– Брат, ты не мог бы оставить мне ключ?

– Тебе на что? – тон Азибо был весьма серьезным.

– Забыл я кое-что… Да ты не беспокойся, я закрою. – Лудингирра и сам чувствовал, что врет и при том врет неумело. Видимо это унюхал и Азибо.

– Что ты такое задумал?

В ответ Лудингирра стал оправдываться, что мол, никаких злых помыслов в сердце у него не было и нет. Но в конце концов изворачиваясь так и эдак, решил сказать правду.

– Нет, брат, – объяснил Азибо. – Так не пойдет. Если хозяин сказал: нельзя, значит – нельзя. Его слову можно верить.

На следующем занятии все помыслы Лудингирры были направлены на поиск оправданий перед несчастной женщиной. Но оправдываться не пришлось – она так и не появилась. Вместо нее перед Лудингиррой возник Азибо в необыкновенно хорошем расположении духа.

– Тетушка Мези отправила меня на базар. – сообщил Азибо. – Ты со мной?

Лудингирра хотел было отказать, но Азибо сыграл на упреждение:

– Я знаю одно место, где подают самое вкусное пиво! Там же и в кости можно перекинуться и в сенет. Не знаю, как ты, а я – везучий. А когда у меня хорошее настроение, мое везение становиться просто неприличным!

– Ты что, собрался играть на чужие деньги? А вдруг проиграешь?

– Да когда это я проигрывал?!

Лудингирра, конечно, знал, что Азибо втягивает его в историю, но неожиданно для себя решил составить ему компанию. Может скуки ради, может потому, что отказать не решился – он и сам не ведал почему.

По базару от прилавка к прилавку лениво бродили обыватели числом ничтожным. Основная же масса народа собралась вокруг площади, где слышался истошный вопль. Азибо решил полюбопытствовать, а зря… Вопли издавала добропорядочная Небетхет. Из этих звуков, можно было уловить, что ее благоверный кормилец скончался в страшных мучениях и вина за эту смерть возлагалась на Раусера.

Женщина билась в припадке и ее никак не могли успокоить. Узрев Лудингирру, она сделала паузу, а потом заверещала снова:

– Вот он! Смотрите! Это он! Он виновен в смерти моего мужа! – сотрясала она указующим перстом. – Будь ты небом проклят и землей исторгнут. – она схватила камень и кинула в Лудингирру.

Новоявленный целитель хотел было сказать, что это все неправда, что он сделал все возможное, но Азибо, сообразив, чем могут обернуться долгие объяснения в этой ситуации, схватил его за одежду и быстро ретировался с ним через прилавки, через узкие ходы подальше от всяких неожиданностей.

На закате дня Раусер, Азибо и Лудингирра постучали в дом к овдовевшей. За дверью ни стонов, ни плача – будто вымерли все…

Но увидев на пороге Раусера, женщина опять завыла:

– Что, пришли! Что вам здесь понадобилось?! Уходите! Если бы не вы… он бы не повесился! Это все из-за вас, будьте вы прокляты! Уходите прочь! Как же я теперь без него жить буду!? Уходите!

Но Раусер вошел в дом. Его самообладанию Лудингирра позавидовал.

– Я вижу ты была доброй и любящей женой. – сказал Учитель. – И можно ли восполнить такую утрату?! Разве что этим… – он выложил несколько золотых. Истерика сразу прекратилась. Слезы высохли, будто и не было вовсе.

– Возьми эти монеты, а мы возьмем тело твоего мужа.

Женщина еще мгновенье стояла, заглядывая в глаза то Азибо, то Раусеру, будто не веря, что эти деньги теперь ее. Потом протянула к ним руку, одернула, и в итоге схватила их и прижала к себе… Так мать прижимает к груди единственное дитя.

Азибо и Лудингирра завернули тело и вынесли его из дома.

– Ну, вот, – сказал Азибо. – раздобыли новое пособие.

И уже в храме, оставшись наедине с Учителем, Лудингирра спросил:

– Почему этот человек повесился?

– Твоей вины здесь нет. А он должен был принять, что жить придется без руки. Да, тяжело впустить это в себя. Можно, конечно спасаться настойкой. Но и она бы его убила, только медленнее… Этот человек сделал свой выбор. А мы сделаем свой – пусть его прах послужит нашему делу. Тут и нам с тобой работы хватит и для Мерит найдется. – Раусер занялся подготовкой к бальзамированию: разложил инструменты и пустые кувшины для органов. – Знаешь, я очень не хочу, чтобы мое дело со временем превратилось в пустой обряд. Любое знание нужно постоянно подпитывать, иначе оно высохнет и омертвеет. Останется только пустая внешность – ритуал и никакой пользы, понимаешь?

Лудингирра чувствовал в себе потребность поддержать беседу, но боялся признаться, что из последних слов не понял ничего.