Текст книги "Лудингирра"
Автор книги: Сборник
Жанр: Историческое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Глава седьмая
После обеда жизнь Лудингирры вошла в свое обычное русло. Отдыхая на скамье у пруда, он бросал рыбкам ячменный хлеб и вспомнил, что сегодня до зари должен был прийти его корабль с медью из Дильмуна. И поскольку он опаздывал, Лудингирра мысленно сетовал на судьбу, что послала ему столь суровую пытку – томительное ожидание.
Еще он думал в каком одеянии следует принять смотрителя корабля и как с ним следует держаться, дабы не потерять в его глазах уважение – стоит ли надеть на себя побольше дорогих украшений.
Последнее время Лудингирре стало казаться, что слуги относятся к нему без должного почтения. Не слишком ли он мягок с ними? Может надо построже? Эннам, который только что мелькнул в саду, бросил на хозяина взгляд в котором Лудингирра прочел снисхождение. «А что, если и он не считает меня благородным мужем?» – думалось Лудингирре. Все эти мысли шли по кругу и круг этот все сужался и сужался, пока наконец Лудингирра не рявкнул: «Проклятье на мою голову!»
Решив, что задержка прибытия меди в порт Эреду хороший повод показать свой характер, Лудингирра уже подбирал слова, чтобы выразить свой гнев смотрителю, но… вошел Эннам и сообщил:
– Мой господин, ваш корабль благополучно прибыл в порт еще до рассвета. В пути смотритель захворал и не смог лично доложить.
– Ты был на пристани?
– Да, мой господин, поднялся на борт и видел груз собственными глазами.
– Хорошо. Что-то еще? – спросил Лудингирра, поскольку Эннам уходить не собирался.
– Во время трапезы приходил гонец. Завтра во дворце будет Великий совет.
– Прекрасно! – рявкнул Лудингирра. – А почему я об этом узнаю последним?!
Эннам промолчал.
– Кто за это должен ответить, а?
Лудингирра почувствовал, как негодование подступает ему к горлу. Еще немного и оно бы вылилось на верного слугу в самых оскорбительных выражениях. Но поскольку в доме была Дамгула – при ней скандалить не хотелось – Эннам был помилован.
Такое количество почетных гостей со всего Киэнгира в царском дворце давно не собиралось. Лудингирра толкался меж ними, слушая обрывки разговоров, пытаясь понять, о чем пойдет речь. Энси сами толком ничего не знали и обсуждали свои личные вопросы. Кто-то радовался тому, что из-за засухи взлетели цены на ячмень и хвастался тем что заблаговременно сделал приличный запас, кто-то, захлебываясь от счастья рассказывал, как прикупил себе у амореев несколько симпатичных рабынь, иные искали себе компаньонов для закупки пряностей, интересуясь, во что обойдется снарядить корабль.
Лудингирра ходил среди придворных и чем дальше – тем сильнее он убеждался в том, что все-таки надо было надеть еще два перстня и золотой браслет дабы выглядеть более значимым. А то вон те двое, что о пряностях пекутся смотрят на меня как на простолюдина, даже хуже – как на осла. Осла простолюдина. Кто это вообще такие и почему, интересно, считают себя выше остальных?
В зале Великого собрания те же разговоры, что и в коридорах, только полушёпотом. И вдруг все стихло – появился Утухенгаль. И появился неожиданно безо всяких церемоний… Он прошелся вдоль первого ряда полукруглых скамей и тихо произнес три слова:
– Мне было видение.
Лица присутствующих застыли и в полной тишине на задних рядах будто ветер прошелестел: «Неужели грядет новый потоп…»
– Киэнгир постигнет испытание страшнее, чем наводнение. – огласил царь. – Грядет великая смута. Брат поднимет руку на брата. Прольется кровь, и кто не станет палачом – станет жертвой. И не будет тех, кто останется в стороне. Поля ячменные покроет песок. Врата городов будут лежать в пыли. Плач и стоны вдов и матерей в святилищах вместо хвалебных гимнов богам. Лишь амореи возрадуются. Они придут с гор, чтобы захватить нашу страну, чтобы надругаться над мертвыми и в рабство обратить живых. И вы, сидящие здесь – голод будет вашей пищей и кандалы вашим одеянием. Так сказали боги. И так будет. И если есть среди вас те, кто ныне уповает на спасение, знайте: начнутся бедствия и лишь смерти будете жаждать; в ней узрите спасение свое. Ибо сыны Киэнгира позабыли, что должны служить богам и в этом есть предназначенье их. Пришло время… напомнить…
Снова по залу прошелся шепот: «… видно Лагаш смуту затевает…»
– Боги открыли мне свою волю. – продолжил Утухенгаль. – Храм, величию которого нет равных должен быть воздвигнут на Идиглате у Черных врат. Только он спасет народ Киэнгира и даст мир и процветание.
Из всего сказанного Лудингирра для себя отметил два слова: «Черные врата». Он хорошо знал весь путь по Идиглату, ибо часто ходил с отцом на корабле и то место, о котором говорил Утухенгаль – самый узкий участок реки. Скалы там были черного цвета потому оно заслужило такое название.
Как-то давно, когда Тимахта говорил со своим сыном о наследстве, он упомянул Черные врата. По его словам, задолго до потопа, на этом месте не было никаких скал, а была плодородная долина и небольшое селение в ней, где жили черноголовые и амореи, жили в мире и согласии. Владели этим селением предки Лудингирры. Что случилось потом, и почему цветущая долина по обеим сторонам Идиглата вдруг исчезла – Тимахта толком объяснить не мог. Говорил, мол, боги забрали эту землю, и затопив ее, возвели скалы, а потом ушли. Скалы со временем покрылись песком и место это оказалось непригодным для жизни.
Так ли было на самом деле или это всего лишь семейное предание – теперь сказать трудно. Но если память Лудингирре не изменяет в доме должен сохраниться документ на право владения этим участком.
А в зале, тем временем, уважаемые старейшины напрягая свои извилины изо всех сил пытались понять слова своего царя и что скрывается за ними.
– Так повелели боги и так будет. – закончил свою речь Утухенгаль.
После царя слово взял Ургула.
– Дабы не испытывать терпение богов, строительство будет начато немедленно…
Далее он говорил про то, сколько рабочих должен предоставить каждый город для возведения храма и какую сумму пожертвовать на материалы. Лудингирра слушал вполуха, соображая сколько серебра затребовать из казны за эту землю, лишь изредка примечая весьма изумленные лица уважаемых людей Киэнгира. Мучал его один вопрос: почему царь, зная, что эта земля принадлежала предку Тимахты умолчал об этом. Может он забыл, а может решил если там никто теперь не живет, значит она является собственностью казны?
По окончании Великого совета, когда все стали расходиться, Лудингирра подошел к Ургуле с вопросом:
– Полагаю царю известно, что земля у Черных врат издревле принадлежала моему роду?
– Царю многое известно. – прищурил глаза Ургула.
– Значит мне за эту землю полагается плата. Не так ли?
Ургула промолчал.
– Какова будет цена и как скоро я смогу получить ее?
– Твои слова я передам царю. – ответил смотритель царской казны. На том разговор и закончился – Ургула спешно ушел в дворцовые покои, оставив Лудингирру в состоянии неопределенности среди опустевшего зала.
Уже дома Лудингирра вспоминая свой разговор, решил: «Видимо Ургула подумал, что я, усмотрев важность строительства, собираюсь много запросить за этот участок. Что если он превратно меня понял? Что он скажет царю, и как Утухенгаль поступит в таком случае? Не хотелось бы навлечь на себя царский гнев… Но с другой стороны – продешевить – тоже глупо…»
В одной из комнат в плетеном сундуке Лудингирра нашел табличку в которой право распоряжаться землями Верхнего Идиглата принадлежало деду, а от него переходило к Тимахте по смерти которого владельцем этих земель становится сын его…
– Отец, что это у тебя? – поинтересовался Нинмар.
– То, что сможет меня и тебя сделать очень – очень счастливыми… или несчастными… – ответил Лудингирра и сам удивился своим словам.
******
Ранним утром в дом Лудингирры постучали. Дверь открыла служанка Дамгулы. На пороге оказались три хорошо вооруженных военных и сообщили, что хозяину дома надлежит немедленно прибыть во дворец.
Лудингирра еще не успел проснуться, а уже шагал в сопровождении царской охраны, оставив дома не на шутку встревоженную Дамгулу и спящего сына.
– Почему за мной прислали военных вместо посыльного? – спросил Лудингирра и получил весьма лаконичный ответ:
– Такой был приказ.
В зале для приемов Лудингирру поджидал смотритель казны.
– Я передал твои слова царю. – сказал Ургула. – И ты получишь плату за ту землю, что принадлежит твоей семье. Но сначала тебе следует снарядить свой корабль и отправиться за диоритом к амореям. Таков приказ Утухенгаля. Без этого камня храм не построить. А храм будет огромным и камня много потребуется. По возвращении тебе выдадут серебро.
– К амореям? За диоритом? – не поверил своим ушам Лудингирра. – Но их вождь враждует с нами!
– Вражды больше нет. Утухенгаль смог договориться с ним. Торговать лучше, чем воевать, не так ли? Доставишь первую партию лично, а там уж дело само пойдет. Тебе опасаться нечего. Плата за камень – караван с зерном уже вышел из Урука. И дабы исключить недоразумения, тебе надо поставить корабли под загрузку раньше, чем прибудет караван. Камень для храма – сам знаешь – добротный нужен, что амореи в этом смыслят? Загрузят что попало, а плату возьмут… Какой потом с них спрос. Поэтому со сборами поторопись. Такова воля царя.
Слова Ургулы показались Лудингирре убедительными. И все же недостаточно для того, чтобы начисто прогнать сомнения… Но устыдившись собственного страха, Лудингирра не подал и вида.
Дома Лудингирра поделился с Эннамом тем, что услышал во дворце от Ургулы. Верный слуга выслушал спокойно и так же спокойно задал вопрос:
– Мой господин не находит странным, что ещё не возвели основание, а уже закупают диорит?
– Храм большой и камня много потребуется. – оправдывал Лудингирра волю царя. – Послушай, ты ведь сам аморей, знаешь их обычаи…
– Мой господин, все что я знаю о своем племени – знаю со слов моей матери… Их язык для меня чужой. И я не помню земли, где был рожден.
– И тем не менее я хочу взять тебя с собой.
– Мой долг служить моему господину где бы он ни пожелал.
– Распорядись, чтобы корабль готовили к отплытию.
После того как Эннам ушел на пристань, Лудингирра еще раз вспомнил слова царского казначея. И чем яснее припоминались детали разговора, тем больше сомнений закрадывалось в сердце. «А что если Ургула не говорил насчет платы за землю с царем? Почему сам Утухенгаль лично со мной не встретился? Или Ургула часть платы хочет забрать себе? И вся эта спешка… к чему?»
Лудингирра ходил вокруг скамьи, отделенной от остального сада стеной густого плюща. Прошелестела листва… Лудингирра решил разузнать кто может там прятаться.
Увидев испуганное лицо собственной жены, он и сам встревожился.
– Ты? Ты что здесь делаешь?
– Я… я случайно слышала ваш разговор и… – выдавила из себя Дамгула и осеклась.
– И – что?
– Действительно странно…
– Что именно?
– Что тебя Ургула посылает к амореям.
– Успокойся. – Лудингирра обнял жену за плечи. – Ургула здесь не при чем – это распоряжение царя, а к тому же…
– Знаешь! – Дамгула резко прервала рассуждения мужа. – Может тебе не следует отправляться к амореям?
Чрезвычайно резкий тон собственной жены изумил Лудингирру.
– Ты что такое говоришь?
Дамгула отвела взор в сторону.
– Почему ты молчишь? – допытывался Лудингирра. – Ты что-то знаешь и не хочешь мне говорить?
– Просто… я… Просто я не хочу оставаться здесь одна. Мне страшно.
– Тебе нечего здесь бояться. Ты же в своем доме.
Дамгула ничего не ответила.
– Может ты не здорова? Послать за лекарем? – спросил Лудингирра и сам не поверил в целесообразность этого действия.
Дамгула немного успокоилась или только сделала вид:
– Да, ты, наверное, прав… Мне что-то нехорошо…
В ночь перед отплытием Лудингирра долго не мог заснуть. Он ходил по саду, пытаясь представить себе, что его ждет в аморейских землях. Не спалось и Нинмару. Он пришел, прижимая к себе мягкий валик на котором обычно спал, устроился радом с отцом на скамье и спросил:
– Ты скоро вернешься?
– Скоро, конечно скоро.
– Маме плохо сегодня целый день… Почему?
– Ничего, пройдет… – Лудингирра и сам чувствовал себя не лучшим образом.
– Ты меня возьмешь с собой?
– Не в этот раз. – вздохнул отец.
– Ну почему? – возмутился Нинмар. – Тебя отец брал с собой, а ты меня – не берешь! Мне скучно здесь. Шибкини помогает своему отцу! И я хочу тоже…
– Не торопись взрослеть, сынок. Когда-нибудь придет и твой час.
– Скорей бы. – вздохнул Нинмар.
Корабль тихо покачивался на мутных водах Идиглата, поскрипывали снасти, Эннам отдавал приказы работникам, а Лудингирра с палубы смотрел на Дамгулу и Нинмара, смотрел и чувствовал, что видит их в последний раз.
До самого полудня шли на веслах, потом на попутный ветер поставили парус и корабль стал двигаться быстрее. И как только Эреду скрылся из вида, внутри Лудингирры что-то кольнуло: «Остановись!»
– Эннам! – крикнул он.
– Да, мой господин.
– С кораблем все в порядке?
Эннама такой вопрос озадачил.
– Вроде все… – развел руками верный слуга. – Если ветер не стихнет – наберем хороший ход… Моего господина что-то тревожит?
– Расскажи, что ты знаешь об этих людях. С ними можно договориться?
Эннам попытался угадать что хочет услышать его хозяин и никак не мог придумать ему ответ.
Распрощавшись со своим благоверным, Дамгула отправила сына домой, а сама решила сходить в храм и принести жертву. На рынке подошла к пузатой торговке, что сидела на своем стуле словно туча и продавала разные масла и благовония.
– Чего желает благородная госпожа? – оживилась туча.
– Храмовое масло… один кувшин.
– Желаешь поменьше или побольше?
– Вон тот, самый большой…
Пока осчастливленная туча доставала самый большой и самый дорогой кувшин с маслом, Дамгула заметила одного очень неприятного типа, что вертелся тут же возле прилавка. У этого типа была густая короткая борода и шрам через все лицо. Кажется, она его где-то уже встречала. «Пристань!» – осенило ее. – «Он шел за мной от самой пристани!» Испугавшись собственной догадки, забирая кувшин, Дамгула тайком бросила взгляд в его сторону. Тип со шрамом был все еще здесь и делал вид что рассматривает глиняную посуду на соседнем прилавке.
«Кажется, он понял, что я его заметила…» – Дамгула быстрым шагом направилась прочь с рынка. В какой-то момент она подумала, что лучше ей пойти домой и с этой мыслью оглянулась – человека со шрамом она не увидела. Успокоившись, она решила все же пойти в храм и попросить у Энлиля скорого и благополучного возвращения мужа домой.
Внутри храма не было ни души. Ни прихожан, ни жрецов. Даже ворчливый служитель – и тот куда-то подевался. Тихо и темно… На полу валялась корзина с фруктами и разбитый кувшин с жертвенным вином…
Дамгула прошла в гипар[15]15
Гипар – алтарь.
[Закрыть] и сделала подношение. Страх заставил ее отказаться от молитвы, и она направилась к выходу, но путь ей преградили.
– Где еще можно застать набожную жену, после проводов благоверного? – голос Ургулы звучал особенно спокойно. Он был уверен в том, что теперь он добьется своей цели.
– Тебе мало твоих потаскух?! Уходи! Или я позову на помощь!
На это казначей лишь посмеялся от души.
– Может ты и не заметила, но здесь никого нет. – Ургула вцепился ей в руку выше локтя, но она вырвалась, схватила с жертвенного стола нож и крикнула:
– Не подходи! Клянусь, я убью тебя…
Ургулу это не испугало:
– Тебе не справиться со мной. И ты это знаешь.
– Тогда я убью себя. Тебя возбуждает окровавленное тело?
Ургула понадеялся на то, что сможет вырвать из рук женщины оружие. Он уже сделал шаг вперед, но Дамгула поднесла нож к собственной шее и несколько капель крови обагрили метал.
Тут заскрипели храмовые ворота и несколько человек вошли внутрь. Ургуле пришлось отказаться от своих планов. Он отступил и прошипел:
– Сегодня ты победила. Но так будет не всегда. От сердца говорю тебе: отныне твоя жизнь будет хуже, чем у самой подлой рабыни, ты забудешь о своем благородстве, и сама приползешь ко мне на коленях…
– Я никогда не стану твоей рабыней!
– Посмотрим!
Ургула вышел из гипара, и встретился лицом к лицу с Энасиром и его людьми.
– Надеюсь, достопочтенный казначей уже закончил свою утреннюю молитву? – слова начальника городской стражи были наполнены ненавистью до самых краев.
– А тебе что за дело?
– Не хотелось бы возносить хвалу богам под собачий лай!
Ургула не нашел достойного ответа – дернул челюстью и вышел вон.
А Дамгула стояла с ножом и долго не решалась выпустить его из рук. Только когда в храм зашли и другие посетители, Дамгула вышла в зал. Разорванная туника лишь едва прикрывала ее наготу. И в таком виде тяжело дыша, она пронеслась мимо изумленных Энасира, его людей и остальных молящихся.
Один из мужчин, что пришел в храм с супругой столь жадным взглядом проводил Дамгулу, особенно ее полуобнаженную грудь, что супружница не выдержала и прямо в храме молча влепила ему вполне заслуженную пощечину. Благоверный разом пришел в чувство, вспомнил что он тут не один и пришел в священную обитель просто помолиться.
Глава восьмая
Черные скалы вдоль берегов и убогий пустынный причал. Остальное было скрыто наступившими сумерками. Таковой земля амореев предстала перед Лудингиррой и его людьми. На причале ни души: никто корабль не встретил и поначалу Эннам засомневался: это ли земли горцев. Но как только судно привязали канатами, на пристани показались аморейские воины.
– Э! Зачем здесь? Ты кто такой? – крикнул один из них.
– Я Лудингирра из Эреду. А это – мои люди. Мы прибыли к вашему повелителю Эбеху!
Дикари переглянулись. Почему-то Лудингирре показалось что они не поняли его слов.
– Нам нужен Эбех! – повторил он медленнее и громче.
– Они не понимают нас, мой господин. – в полголоса заметил Эннам.
Тут же последовала реакция:
– Э, ты как сказал?! – крикнул дикарь. – Почему не понимай?! А ну давай все есть сколько с корабля сюда иди. Давай!
Лудингирра медлил.
– Я кому тебе говорю? – аморейский воин начал показывать характер.
Лудингирра кивнул Эннаму, и верный слуга отдал приказ сойти на берег.
Когда вся команда корабля спустилась на причал, три аморея забрались на корабль и стали его обыскивать, остальные пятеро подошли вплотную к иноземцам, стали тыкать в них пальцами и что-то активно говорить на своем.
– Что тут происходит? – недоумевал Эннам. – Мой господин, мне это все не нравится…
– Ничего, – успокаивал Лудингирра. – Кажется, их просто забыли предупредить, о нашем прибытии. Я думаю скоро все решится…
Один дикарь из тех, что обыскивали корабль подошел к Лудингирре, бесцеремонно ткнул в него аморейской плеткой и зарычал:
– Э, ты! Ты пришел на священные земли амореев. Сандалии не снял почему, а? А ну снимай… Все, все снимайте… Кому сказал? Вот так… Ждать будете здесь, пока я не скажу… Понял, э?
После этих слов аморей удалился, а остальные дикари оцепили причал и началось долгое томительное ожидание.
– Мой господин, не изволь гневаться, – прошептал Эннам. – Но с царскими посланниками так себя не ведут. Смотри, они вооружены, но их мало… Если ввязаться в бой – мы выиграем. А там – сесть на корабль и прочь от сюда…
– Ты сомневаешься в мудрости Утухенгаля? Он спас моего отца.
– Я помню это, мой господин.
– И ты должен знать, – продолжил поучать слугу Лудингирра. – У меня нет причин не доверять царю. Просто этот дикарь ушел докладывать своему старшему, а тот доложит Эбеху. И все уладится! Вот увидишь!
Время шло, амореи друг с другом бойко разговаривали, поплевывали на свою священную землю да поглядывали на гостей. Один из них от нечего делать ходил по причалу, с нагловатым видом осматривая Лудингирру. Заметив на шее знатного господина серебряную цепочку указал на нее копьем и что-то прокричал. Лудингирра понял, что дикарю понравилась эта вещь и он требует ее отдать.
– Это мое, понимаешь, мое! – сказал купец нарочито громко, в надежде, что аморей поймет его слова.
В ответ аморей схватил крепкой рукой цепочку и рванул да так, что чуть было не оторвал заодно и шею. Разумеется, Эннам и остальные незамедлительно вступились за своего господина. Но амореи были настроены решительно и Лудингирра, чтобы не дать пролиться крови, остановил своих и сказал:
– Все, все успокойтесь, пусть забирает… Дикари, что с них взять…
Он почему-то надеялся, что их вождь Эбех совсем не такой дикий, как эта солдатня. Он обязательно спросит со своих за этот проступок. Накажет виновных и принесет извинения посланнику царя Киэнгира.
– Все нормально, нормально… – повторял Лудингирра как заклинание. – Вон смотрите сейчас нас отведут к Эбеху и все будет хорошо.
И действительно, аморей, что приказал им ждать вернулся, но вернулся не один: с ним было еще десяток воинов.
– Э, черноголовые, ступай за мной, живо!
Лудингирра, Эннам и остальные почувствовали себя намного уверенней. Они с готовностью проследовали за амореем. Шли под охраной горной тропой. Измотавшись вусмерть, глубокой ночью Лудингирра и его спутники оказались в селении горцев.
Амореи жили в домах, вырубленных прямо в скалах. Одни жилища были побольше, другие поменьше, но все они были одинаковой прямоугольной формы с очень узкими окнами и дверными проемами. Дома шли в несколько ярусов. Гостей встретили злобным лаем огромные лохматые собаки.
– Сюда, черноголовые! – скомандовал аморей и показал на каменную лестницу, что вела на верхний ярус.
Поднявшись по ступеням, Лудингирра очутился в просторном зале где на расшитых коврах располагались аморейские воины и пировали. В глубине залы находился стол за ним сидели, судя по искусно выкованным доспехам приближенные вождя.
– Чего стоишь, черноголовый, кланяйся повелителю! – приказал аморей.
Лудингирра не сразу понял кто из сидящих за столом аморейский вождь, но тем не менее поклонился и сказал:
– Приветствую тебя, Эбех! Мое имя Лудингирра сын Тимахты. Наш царь прислал меня к тебе за камнем. Караван с зерном, что пойдет тебе в уплату прибудет следом.
Тот, к которому были обращены слова Лудингирры встал из-за стола и разом наступила тишина. В этой тишине он не спеша приблизился к царскому купцу. Теперь у Лудингирры появилась возможность лицезреть персону, наводящую страх на весь Киэнгир.
Повелитель амореев был невысокого роста, крепок в плечах; обладал длинными густыми волосами. Тонкие губы и глубоко посаженные глаза придавали скуластому лицу хищническое выражение.
– За камнем, говоришь, приехали? – Эбех говорил медленно, почти без акцента. – А за каким камнем?
Лудингирру этот вопрос удивил.
– Для строительства…
Эбех осмотрел свое окружение, и ухмыльнулся:
– Камня у нас много – это верно. Рабы трудятся и день и ночь. Дохнут, правда быстро и приходится захватывать новых. Но чтобы рабы сами шли к нам… интересно, за что нам такой подарок?
Амореи одобрительно захохотали, а Лудингирра трясущимися губами выдавил:
– Ме… Меня должно быть неправильно поняли… Я… я посланник Утухенгаля. Царя Киэнгира…
– Ваш царь воистину проявил неслыханную щедрость – прислал столько прекрасных рабов! – объявил Эбех во всеуслышание. – И я его достойно отблагодарю… при встрече…
Хохот стал пуще и Лудингирра от такого издевательства совсем потерялся:
– Вы смеетесь над царским посланником? Да… да как вы смеете?! Что здесь происходит?
Эбех приказал и всех черноголовых, включая Лудингирру и Эннама вытолкали из вертепа, связали и куда-то погнали.
– Шевелись, бараны! – погоняли амореи.
– Куда нас ведут? – тихо спросил на ходу Лудингирра.
– На рудник, мой господин… – шепнул Эннам.
– Это какая-то ошибка, понимаешь?… Скажи, а этот человек – точно Эбех или нам просто дурят голову?
– Э! Прикуси язык, баран! – гавкнул аморей и ткнул копьем Лудингирре под ребра.
Все происходившее казалось царскому приближенному страшным сном, нелепой ошибкой. Он был уверен, что вот-вот должен прийти некий человек и сказать такие слова: «Почтеннейший, произошло досадное недоразумение, покорнейше прошу простить. Позвольте мне снять с вас веревки и пригласить на трапезу в честь вашего прибытия в земли амореев.»
Какой именно человек должен прийти – Лудингирра для себя придумать не мог. Может сам Эбех, может кто-то из его окружения, или того лучше – человек от Утухенгаля. Но он обязательно придет, и все решит. Непременно решит. Просто надо подождать…
Эннам угадал – царских посланников ждал рудник. Выработка располагалась глубоко под землей. Одни шахты были заброшены, в иных работали и жили.
Новых рабов отдали в распоряжение аморейскому надсмотрщику весьма тучному с отекшим лицом и крупным носом. Кажется, звали этого типа Джарлагаб. Он тщательно осмотрел прибывших, заглянул каждому в зубы и начал распределять:
– Вот ты, – он посмотрел на Эннама. – Туда иди… этого на добычу!
Эннам покорно ушел.
– Ты, – указал на Лудингирру. – Возить породу будешь! Бери тележку… Ну!
Лудингирра даже не пошевелился.
– Э! Ты как, не понимаешь, а? – взорвался Джарлагаб и для убедительности хватил аморейским кнутом по спине Лудингирре.
От удара царский посланник позабыл как дышать и некоторое время не мог понять жив ли он или нет, потом, решив, что удар был все же не смертельным, перевел дух, и не дожидаясь повтора, схватил тележку и покатил.
Тележка, что определили Лудингирре по сути своей была старой арбой. В такую обычно запрягают пару здоровенных волов. Без груза катить ее было тяжело, особенно по неровному грунту. Что будет, когда на тележку нагрузят породу – Лудингирра и представить себе боялся.
Мозг отказывался принимать происходящее и поэтому работалось царскому купцу исключительно плохо. Несколько раз он спотыкался и падал, и в конце концов опрокинул на ухабе тележку с породой аккуратно возле Джарлагаба за что и получил очередную порцию аморейского кнута.
Лудингирре стало казаться что работает он здесь на руднике уже несколько лет, хотя на самом деле не прошло и одного дня.
И вот когда от непосильного труда и аморейских кнутов он едва держался на ногах, дали команду прекратить работу и всех отправили в загон, устроенный в небольшой шахте с металлической решеткой. Здесь и жили рабы. Сначала пригнали Лудингирру и его людей; потом с дальних разработок подтянули еще невольников. Постепенно весь загон наполнился рабами до такой степени, что в нем можно было разместиться лишь сидя на корточках. Даже вытянуть ноги не представлялось возможным.
Принесли еду. Точнее хлебные лепешки. И охранники стали кидать их кусками в толпу. Началась всеобщая драка. Каждый стремился урвать кусок побольше.
Хлебов Лудингирре не досталось, зато досталось тумаков с избытком. В отчаянии он, схватив решетку, стал требовать свою порцию. Но охранники лишь засмеялись и ударили ему плетью по рукам.
Правда, Эннам и остальные поделились с Лудингиррой. Хлеб был отвратительный, с непонятным горьким привкусом. После такого ужина нестерпимо хотелось пить. Вода в загоне находилась в глиняном полуразбитом сосуде; к нему на веревке привязан был черпак. Лудингирра хлебнул тухлятины и, переступая через сидящих, вернулся к своим. Необходимо было что-то сказать. Они ждали от него…
– Надо выбираться отсюда. – молвил он. И все разом включая Эннама навострили уши, думая, что у их господина созрел план. Но бывший царский купец продолжил вот чем: – Не знаю, как, но надо…
Кто-то в дальнем углу захохотал, а потом крикнул:
– Как ты отсюда собираешься вырваться, бараньи мозги?! Ты что?!
Лудингирра привстал, чтобы разглядеть того, кто осмелился бросить ему вызов. Это был высокий темнокожий раб в одной набедренной повязке.
– Отсюда нет выхода! – продолжил темнокожий. – И советую тебе прикусить язык, если охрана услышит о побеге – нас тут всех голодом заморят. А я из-за тебя подыхать не собираюсь!
– Ты мне угрожаешь?! – завелся Лудингирра. – Да кто ты такой?!
– Сейчас узнаешь! – с этими словами темнокожий верзила хотел напасть на Лудингирру. Но Эннам с командой корабля вступился за своего господина:
– Сиди тихо, пока кости целы!
И его слова остановили драку.
– Ладно, ничего… – продолжал огрызаться Верзила. – Мы еще с тобой потолкуем, когда никого рядом не будет…
В эту ночь Лудингирра снов не видел. Проснулся от того, что амореи стали отпирать ужасно скрипучую дверь.
– Шевелись, быстрее, быстро, – подгоняли охранники. – А тебе как сказать, а?
Лудингирра понял, это обратились именно к нему. Он поднялся с трудом – за ночь ноги одеревенели и наотрез отказывались подчиняться своему хозяину.
Возле выработки бывшего царского посланника снова ждала его любимая тележка и вечная пыль. Пыль на руднике была повсюду и в рабочих шахтах, и в загоне. Она будто нарочно стремилась попасть человеку внутрь. От этого все рабы непрестанно кашляли. Першило и у Лудингирры в горле. Кроме того, спустя несколько дней он стал чувствовать себя довольно странно – началась апатия. И не только у него. Эннам и остальные черноголовые, прибывшие к амореям за камнем, тоже стали равнодушны ко всему происходящему. Лудингирра связывал это с местным хлебом, точнее с тем, что туда добавляли амореи. Но другой еды не было.
Шли дни, счет коих был потерян. Лудингирра по-прежнему работал «на тележке»: вывозил породу. Со временем он узнал, что положение рабов в аморейских шахтах не одинаковое. Те, кто работает киркой – непосредственно добывает породу, находятся на особом положении. Не только в смысле кормежки, охранники относятся по-другому, особенно если добываешь много. Те же, кто возит тележки – рабы самого низшего сорта.
Однажды Лудингирра решил попытать счастье – поговорить с начальником аморейской охраны по поводу перевода на добычу. К изумлению, Лудингирры Джарлагаб не ударил его кнутом по спине, а сплюнув просто сказал:
– Научись тележку возить исправно – там я посмотреть буду…
Теперь у Лудингирры была лишь одна цель – стать на добычу. Ему казалось, что работать киркой гораздо проще, чем возить породу; может от того, что это ловко получалось у Эннама.
Лудингирра приходил в загон изможденный. Теперь, немного отойдя от шока он стал различать лица некоторых рабов. Здесь были не только его земляки. На амореев работали выходцы из разных племен: темнокожие рабы из Ливии, эламиты… Но лишь одно лицо показалось ему знакомым. Это был рослый исхудавший сгорбленный человек с потухшим взором. Как он еще работал Лудингирра себе не представлял, так как и двигался-то он еле-еле. Похоже и незнакомец тоже узнал Лудингирру. Но где и когда они могли видеться на воле бывший царский купец вспомнить не мог, а подойти к нему почему-то не решался. И однажды по утру этот незнакомец не проснулся…
Когда выволакивали бездыханное тело, Лудингирра все-таки его узнал. Это был командир гарнизона Эреду почтенный Лумма.
Со временем Лудингирра смог приспособиться к арбе. Он уже знал каждый поворот на своем пути. Более того, как-то раз Джарлагаб, видя старания нового раба, молча дал ему лишний кусок хлеба прямо во время работы. От такого внимания к своей персоне, Лудингирра до конца смены летал по разработке со своей тележкой, будто на крыльях. Силы придавала надежда, что когда-нибудь его переведут на кирку.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.