Текст книги "Лудингирра"

Глава двадцать девятая

– Да, великий царь, я там был и все видел и слышал. – докладывал Ургула царю. Утухенгаль стоял на самой высокой площадке недостроенного храма. Отсюда открывался замечательный вид на Идиглат и аморейские горы. Там внизу – пьяный шум и мордобой. А здесь – покой и тишина. Праздник согнал всех строителей с лесов и можно было говорить, не опасаясь чужих ушей. – Мне донесли верные люди. Это случилось в Экуре[19]19
  Храм Энлиля.


[Закрыть]. – Ургула старался не упустить ни одной подробности. – В святилище пришли старейшины во главе с Алулимом. Принесли жертвенного масла и благовония. Там был и мой кузен Этана.

******

– Хвала Энлилю! – сказал Алулим.

– Вечная Хвала! – ответил Этана. – Зачем вы хотели меня видеть?

Старейшины Эреду переглянулись.

– Хочу воскурить благовония духу твоего отца и оставить ему жертвенные дары, дабы в царстве теней он не ведал голода. И да будет к ему благосклонна Эрешкигаль! – ответил Алулим.

Под монотонный рассказ Ургулы царь вспоминал того, о ком шла речь. Во время потопа Этана был совсем юн, но несмотря на это обстоятельство претендовал на престол, ибо он был старшим внуком Энменлуанны Великого. И когда старейшины во главе с Алулимом озадачились избранием нового царя, взамен старого, сгинувшего в пучине наводнения, многие хотели поставить ребенка, на престол, для своей выгоды. Утухенгаль, дабы не накалять страстей, назначил Этану на должность энси в Лагаш. Тем не менее, молодой правитель затаил обиду. И теперь, спустя годы, эту обиду он изливал в полной мере на головы старейшин:

– Большая честь – не забыли моего отца!

– Сейчас не время вспоминать старые дела. – парировал Алулим. – С тех пор, как Утухенгаль сделал казначеем Ургулу, многое изменилось.

– А мне что до того? – холодно отбросил Этана.

– Мы очень обеспокоены: наши земли забирают в казну, пошлины растут… Многие старейшины, что смели воспротивиться воле царя отошли в страну предков…

– Полагаю, это не столь высокая плата за спокойствие в Киэнгире? – ответил Этана. – Впрочем, мне это все известно.

– Нам нужен тот, кто правит по обычаю предков. – осторожничал предводитель старейшин. – Как правил твой дед.

– Избрать Утухегаля – то была ваша воля! Не ты ли, достопочтенный Алулим на совете громче всех кричал: пророк на престоле – изобилие в стране. Твои слова были! И ведь поверили тебе – избрали чужака!

– Но и ты, когда Утухенгаль предложил тебе Лагаш ни слова не сказал.

– Чего ты хочешь, Алулим? – Этана уже хотел побыстрее закончить этот разговор. Он почувствовал, что его втягивают в очень нехорошую игру, в которой правила устанавливаются помимо его воли. И в ней он будет далеко не самой первой фигурой.

Старейшина замялся. Боязно было высказать вслух, но и не высказать нельзя.

– Нет спокойствия в Эреду. Нет спокойствия… Сегодня наши земли забрали, а завтра – кто знает… – Алулим продолжал ходить кругами и многозначительно глядеть на Этану, с тем, чтобы тот додумал какие еще могут быть последствия. – Совет хочет лишь одного – мира и порядка. Это выгодно и тебе и нам. Можно ли теперь отыскать человека, кто принесет мир и спокойствие в нашу страну? Чтобы сказал твой дед, будь он жив?

– Этого мы никогда не узнаем. Благодарю за подношения. Хвала Энлилю!

******

Утухенгаль, слушавший весь этот рассказ спиной, теперь повернулся к смотрителю казны с вопросом:

– Ну… и как по-твоему: Этана может взбунтовать?

– Пока – нет, великий царь.

Гунтардт кивнул головой.

– Пока… А что Алулим и остальные?

– Алулим решил бежать, великий царь. В Лагаш.

– Лагаш! Пристанище старой знати! Скоро к ним заглянет голод. – задумчиво молвил царь. – Не так ли?

– Ну и не только к ним! – подхватил Ургула. – Строительство идет по задуманному. Только Алулиму голод не грозит.

Утухенгаль вопросительно приподнял бровь.

– Почтенный Алулим внезапно скончался. – пояснил Ургула, ожидая царской похвалы. – В дороге на него напали разбойники и перерезали всю его семью…

– Ну зачем ты так? Надо было отдать под его суд и публично посадить на кол. А теперь люди будут полагать что в округе бродит шайка амореев. М-да… – задумался Утухенгаль. – И в правду, нет спокойствия в Эреду…

В стороне от шумного гуляния амореи, что стерегли Лудингирру принялись за скромный ужин. Не забыли и об арестанте – кинули ему в яму кусок лепешки… прямо в грязь. Правда, Лудингирра о еде не думал – все мысли были о побеге и очень хотелось пить…

Затем охранники сняли решетку, извлекли арестанта и поволокли в огромный богато украшенный шатер, на котором красовалась серебряная крылатая колесница. В шатре восседал Утухенгаль. Увидев своего бывшего купца с заломаными руками в одежде «богов», он молвил:

– Хорошее одеяние! Но тебе не к лицу.

– Я знаю кто ты такой, Гунтардт. – бросил Лудингирра. – Ты самозванец!

Царь нисколько не осерчал, напротив слова Лудингирры разогнали в нем скуку. Он подошел и, сделав очень серьезное лицо с ледяным пронизывающим взором, ответил:

– В устах дикаря это звучит… забавно! Вижу, Раусер многое тебе поведал! Да, я самозванец. А ты – дикарь, как и вся ваша старая знать – сборище полоумных дикарей, что способны лишь гордиться своими предками.

– Они возвели тебя на трон…

– С моей же помощью и возвели… но теперь все в прошлом. Многие из них уже в мире ином.

– Ты построил храм на моей земле!

– На твоей? – Утухенгаль сыграл удивление, с тем расчетом, чтоб пленник разуверился в своей правоте, но вдаваться в подробности не стал.

– Эта земля принадлежала моему отцу. Почему ты не убил меня? Руки не хотелось марать? Ты слаб, Гунтардт.

– Ты должен был стать врагом Эреду, и ты им стал! Такой уважаемый человек, совершил такой низкий проступок – украл казенные деньги! Тебе не стыдно, а? – Утухенгаль засмеялся и вдруг его лицо снова обрело ледяную надменность – он решил задать вопрос наудачу: – А небесная колесница где?

– У амореев…

Утухенгаль посмотрел Лудингирре в глаза и, уловив, что арестант не врет, сказал:

– Возможно, но я не поверю в то, чтобы Раусер не дал тебе в дорогу «камешков» и огненный лук со стрелами, а может что и сверх того…

Здесь Лудингирра дал слабину – отвел взгляд. Утухенгаль убедившись в верности своего предположения, повторил:

– Где оружие?

– А зачем мне говорить? Ты все равно отдашь меня палачу… Сегодня или завтра…

– Да, тебя ждет казнь. – согласился Утухенгаль. – Но пока только тебя. Впрочем, если ты хочешь отправиться в царство теней в компании своей семьи – могу об этом позаботиться.

Лудингирра хотел ударить царя, но не смог и пошевелиться.

– Они ведь тоже здесь! Разве не так?

– Ты не бог, Гунтардт. Ты дикарь, такой же как и мы. Только хуже!

– Вот поэтому я вас и возглавляю. В яму его!

Амореи поволокли Лудингирру обратно. Руки у него были завернуты за спину, а пот застилал глаза. Люди превращались для него в одну сплошную бледно-серую массу. Но в этой массе он все же смог увидеть, или точнее угадать ее…

Мерит действительно следила за ним. После того, как амореи бросили арестанта в ту же яму, она рванула в хижину Дамгулы. Здесь были все: сама Дамгула, Эннам и Нинмар, а следом за Мерит вбежал и Шибкини.

– Мне надо вам кое-что сказать! – выдохнул он.

– Не сейчас. Быстро отсюда. Бегом! – крикнула Мерит. – Скоро здесь будут амореи! Лудингирру хотят казнить, и не только его… После расскажу!

Дело осложнялось тем, что Дамгула не понимала, с кем и зачем она должна бежать:

– Нет, я никуда не пойду… скоро вернется мой муж, я буду его ждать…

Сколько бы Нинмар не уговаривал свою мать – бесполезно. Пришлось ее оставить в покое.

– Может к тебе? – предложил Нинмар Шибкини.

– Ко мне – я бы с радостью. Но у меня отец. И мне кажется… – тут Шибкини запнулся и вдруг его осенило. – Можно спрятаться на нашем корабле. Там никто искать не будет.

Эннам с Мерит забрали оружие и с Нинмаром устремились на причал. Когда добрались до пристани Эннам не поверил своим глазам:

– Энлиль великий! Это же корабль Лудингирры!

– Лудингирры? – удивился Шибкини.

– Ну да, я еще на этом корабле ходил вместе с почтенным Тимахтой – отцом моего хозяина. Он и построил это судно. Пойдемте вниз от любопытных взоров подальше.

Они спустились в трюм.

– А здесь практически ничего не поменялось. – Эннам все еще был под впечатлением. – А вот за этой доской должны быть кости. Почтенный Тимахта любил играть в них, когда шли за товаром. Вот они, здесь, на своем привычном месте. Поистерлись только…

Шибкини плюхнулся на бочку и медленно, еще не до конца приняв справедливость собственного суждения изрек:

– Вот оно как! Так я вам вот что скажу: мой отец и выдал Лудингирру и вас тоже… – и через паузу добавил: – Простите меня за него…

Так скверно как сейчас он не чувствовал себя никогда.

Мерит сделала попытку успокоить:

– Это не твоя вина. Твой отец это не ты.

– Мне надо с ним поговорить.

Вмешался Эннам:

– Оставь это… Если твой отец узнает где мы скрываемся…

– Не волнуйтесь, он не узнает. Ему и в голову не придет здесь искать.

******

У Шешкалы было замечательное настроение. В такие моменты он не кричал на прислугу, не создавал вокруг себя суеты, а тихо сидел себе где-нибудь в уединении смотрел в небо и улыбался. Вообще хорошее настроение у него случалось редко, но сегодня был именно тот случай. Потому что праздник, потому что прибыль… День закончился, выпивохи разбрелись, да еще и сын вернулся…

– Мне надо с тобой поговорить. – сказал Шибкини очень серьезно.

– Конечно, сынок! – Шешкале не хотелось выходить из хорошего настроения.

– Твой кошелек с крылатой колесницей… Это ты выдал царю Лудингирру?

Кровь хлынула к лицу корчмаря, но он тут же спохватился и перешел в наступление:

– Ты что такое говоришь? Так не подобает вести себя сыну в присутствии отца!

– Не лги мне! Скажи, как есть!

– Да кто тебе это сказал? А-а-а! – завыл Шешкала. – Это все Нинмар из этой проклятой семейки! Соскучился он видно по аморейскому кнуту. Чтоб я его хоть раз еще пустил на порог!

– Ты знал, что твой корабль раньше принадлежал Лудингирре?

– Мой корабль принадлежал амореям. Именно у них я его и купил. И ты тому свидетель!

– Амореи забрали этот корабль у Лудингирры!

Шешкала отвернулся в сторону и заерзал:

– Откуда мне это знать?! Я просто купил у них этот корабль… И если бы не купил я, это бы сделал кто-нибудь другой…

Последними словами Шешкала был особенно доволен. Они показались ему очень убедительными, а потому он благодушно закряхтел, уселся поудобней и попросил сына:

– Принеси-ка мне лучше вина! Смотри, какой сегодня замечательный вечер!

Но Шибкини даже не шелохнулся.

– Ты говоришь, не то, что лежит у тебя на сердце!

Шешкала почувствовал, что аргументов более не будет, подошел к сыну, взял его за плечи и сфальшивил:

– Ну, хочешь, я снова отдам тебя в эдуббу? Я могу поговорить с наставником.

Шибкини это подкупило и на время он забыл зачем пришел к отцу.

– И я снова буду учиться? – с надеждой переспросил он.

– А почему бы и нет! – расщедрился на обещания Шешкала, но опять фальшиво и по лицу сына скользнула тень:

– А моя мать… Почему ты о ней никогда не рассказывал.

– Да что на тебя нашло сегодня?! Может дух какой в тебя вселился?! Я рассказывал тебе о ней, просто ты не помнишь!

– Я знаю, что она умерла, но ты никогда не делал воскурения и жертву никогда не приносил…

– У меня дела… и… я обязательно пойду в храм и принесу жертву и благовония в ближайшее время.

– А как ее звали?

– Ну, известно, как… я ж тебе говорил… – смутился Шешкала. – Как звали… Так и звали… э… Эшхара звали ее.

– Точно?

– Что за вопрос?! – нарисовал обиду Шешкала. – Я помню имя собственной жены! Ее звали Эшхара.

– В прошлый раз ты говорил, что ее имя Нисаба.

– Кто я? Я такое сказать не мог… Ты что! – Шешкала вертелся как уж на сковородке, а сам припоминал, что действительно в прошлый раз называл свою жену Нисабой. Вот незадача!

Шибкини стоял молча и наблюдал как отец запутывается все глубже и глубже в собственной лжи словно в сетях и никак не может выкарабкаться.

– Нет, ты просто не помнишь! – продолжал он упорствовать. – Ее точно звали Эшхара. Так… именно так – Эшхара, да Эшхара…

– Отец! – строго, сказал Шибкини. – Ты опять мне лжешь!

– Не говори с отцом так! – рявкнул корчмарь и снова покраснел.

– Я устал от твоей вечной лжи!.. Скажи хоть раз правду! Хоть раз! Я уже не маленький, отец!

– Довольно!

– Отец, почему ты так со мной?…

Шешкала начал мяться, будто внутри него происходила борьба.

– Между нами вечная ложь. – сказал спокойно Шибкини. – Ты ни разу со мной откровенно не говорил, будто я тебе не сын, а постоялец в твоей корчме…

Шешкала налил себе еще вина, выпил кубок залпом, не чувствуя вкуса, и произнес едва слышно:

– Хорошо… хорошо… Хвала Энлилю! На все твоя священная воля! За все надо платить… время, стало быть… – а после этих слов раскис совсем, уставился в одну точку и заныл:

– Я давно хотел это тебе сказать. Хотел… правда, хотел… потом… Всю жизнь я мечтал о сыне. И это правда… Это я сейчас в храм не хожу, а раньше каждое утро я начинал с молитвы и просил, чтоб Энлиль подарил мне сына. Но женщины, которых я знал, не могли родить мне никого…

И вот на второй год после Великого наводнения я вместе с братом вел караван в земли амореев. Помню, жара была страшная, а до колодца – еще далеко. И вдруг в небе появилась колесница богов. Да, я это видел собственными глазами как сейчас тебя. Это был не мираж. Она летела, вся охваченная огнем, летела низко. Да так низко, что жар от ее пламени едва не опалил мне лицо. Я хорошо ее разглядел. Она была поистине огромной.

И тут она упала… И вся земля содрогнулась. Когда мы подошли, пламя еще не потухло. Мне стало интересно что там внутри. Мы сбили огонь и открыли дверь: там была женщина… светловолосая в странном одеянии. Она была мертва. Тебя я не сразу заметил. Ты был такой маленький и находился в стороне за какой-то… переборкой что ли… И даже не плакал… странно все это…

Впервые в жизни Шибкини увидел, как у отца на глазах навернулись слезы.

Шешкала отхлебнул еще вина.

– Я взял тебя на руки, а ты смотрел на меня, не моргая и взгляд у тебя был тогда совсем как у взрослого… Так вот и сбылась моя мечта о сыне.

Знаешь, что самое обидное? – Шешкала плеснул себе в рот еще вина. – Самое обидное то, что с тех самых пор все, все стали на меня косо смотреть, будто я тебя украл у кого! И даже Лахар. Даже он. А однажды он так и сказал: «И как это Энлиль допустил что бы дитя богов воспитывал такой человек как ты!» И кто это сказал – мой родной брат, с которым… – Шешкала не договорил и хватил кубком об стену. – Он счел меня недостойным, но я-то чуял, как он завидовал мне. Да и не он один… Больше я Лахара в караван не брал.

– Скажи, ты помнишь то место где нашел меня?

Шешкала утвердительно кивнул:

– Это каменистая пустошь у самых гор.

– И наверно останки этой колесницы там до сих пор и лежат. – пробормотал Шибкини. – Значит поэтому мы всегда ходили караваном долгим путем через горную тропу.

– Поэтому… – согласился Шешкала. – Что? – он испытующе посмотрел на сына. – Теперь ты тоже меня осуждаешь?

Шибкини просто молча ушел, ибо почувствовал потребность побыть со своими мыслями наедине. А Шешкала остался со своими, в которых всплывали новые и новые подробности.

Он вспомнил, как с братом долго пытались открыть дверь небесной колесницы и у них это никак не выходило. Вспомнил, как до зарезу хотелось отыскать внутри что-нибудь ценное, лучше – золото. Даже свою тревогу и ту не забыл: золотишком-то пади делиться придется! И почему, когда выпадает хороший куш тут же находятся какие– то люди, которые не прочь оторвать себе долю? В беде товарищей не найти, а барыш делить – всегда пожалуйста! Пропал бы куда-нибудь этот Лахар с его проклятой жадностью! Вон как старается – хочет первым залезть! Как бы не так!

Внутри колесницы было довольно просторно. Шешкала и Лахар принялись искать сразу, как только убедились, что женщина не дышит.

И вот Шешкала замечает ребенка, берет на руки. Ему трудно с ним выбираться.

– Давай, давай его сюда, я приму. – сказал Лахар, который выпрыгнул первым.

Но в тот момент Шешкала вдруг осознал, что, если отдаст мальчика, он потеряет его навсегда.

– Нет, я сам… сам… – ответил Шешкала, прижимая младенца к себе.

– Мальчик? – спросил Лахар, когда брат выкарабкался из груды искореженного металла. – Какая удача! Помощник мне будет! Давай его сюда!

– Почему? – нервозно спросил Шешкала в предчувствии тяжкого разговора. – Почему тебе?

– Ну, как же… – Лахар на ходу изобретал доводы. – Без меня ты бы дверь не открыл… И… и я старше тебя…

– Ты был старший, пока наш отец был жив! А теперь мы оба на равных. Дитя богов останется у меня.

– Что-то я не понял… Что ты хочешь этим сказать? – слова брата звучали как угроза.

– Это теперь мой ребенок. Боги его послали именно мне. Это воля богов!

– Не богохульствуй, брат! – злобно бросил Лахар и желваки на его скулах чуть не разорвали кожу. – Волю богов знают только жрецы. Ты что, жрец?

Шешкала понял, что от брата так просто не отделаться. Надо было срочно что-то придумать.

– Давай узнаем истинную волю богов: погадаем на бобах. Все будет честно… – от волнения голос его задрожал. – Угадаешь под какой чашей находится боб – дитя богов твое. Прибавится твоим дочкам братик! Если нет – мальчик останется у меня. Пусть так будет!

– Пусть будет так! – мрачно отзеркалил Лахар и тут же стал соображать где может находиться подвох.

Шешкала достал три одинаковые глиняные чаши, уселся на ковер и произнес:

– Хвала Энлилю!

– Вечная хвала! – скрипнул зубами Лахар, внимательно наблюдая за братом. А тот потными руками ловко крутил посуду на ковре.

Настало время выбирать. Разумеется, Лахар выбрал пустую – боб был спрятан у Шешкалы в руке. Все прошло гладко! Только с тех самых пор Шешкала заметил, будто у него внутри поселился демон какой и все терзает его сомненьями…

Ноги Шибкини заворачивали на пристань, и он не сопротивлялся их воле. Корабль, принадлежавший, когда-то Лудингирре, оказался пустым – Эннам, Мерит и Нинмар исчезли вместе со скарбом, как и не было.

Глава тридцатая

Едва рассвело, в шатер к Утухенгалю вихрем ворвался Ургула и с ходу выпалил:

– Великий царь, Эбех с войском движется сюда! – и только потом удивился – царь уже был во всеоружии.

– Сколько их?

– Около полусотни. – ответил Ургула.

– Пятьдесят человек собираются нападать на храм, где втрое больше охраны? Сомневаюсь. Это был их передовой отряд. – ответил царь. – Остальные придут после… А знаешь зачем они здесь? Нет? Нас ищут. Тебя и меня…

Тон царя был фаталистически спокойным и от этого Ургула почувствовал, как сердце подступает к горлу.

– На стены! Живо! На стены!

Раскатисто загрохотали военные барабаны. Лучники занимали позиции у бойниц, а подле храма полусонные, еще не протрезвевшие после праздника рабочие с семьями пытались понять куда бежать и где найти свое спасение. Давка была страшная. Несчастный подгулявший, что когда-то был одарен знатной оплеухой от Мерит едва продрал глаза и, прикрыв наготу грязной ветошью, попытался прояснить ситуацию:

– А… Эт самое… вы тут все это куда, а? Чё, на работу? Уже?? А помолиться?

Но толпа смела убогого и уже чьи-то ноги втаптывали его в землю.

– Э! Не так быстро… – увещевал он бегущих по нему собратьев. – Я тоже с вами… где мое пиво?

Аморейские всадники нападать не спешили. Они начали пускать огненные стрелы. Пакля, смоченная в смоле, горела отменно, и вскоре благодаря ветру, весь строительный городок охватил огненный шторм.

Дамгула решила во что бы то ни стало не покидать свое жилище. И мысленно вверила себя в руки богов. А когда поняла, что боги не вняли ее мольбе – огонь уже взял ее в кольцо. Она начала метаться и звать на помощь, но крики ее затерялись в пламени.

Про Лудингирру охранники и не вспомнили. Он не сразу понял, что происходит, но решил, что час освобождения настал. Руками он начал делать себе ступеньки в каменистой почве. Только порода оказалась ненадежной все обваливалось, и Лудингирра раз за разом падал на дно.

С десятой попытки ему удалось доползти до самого верха и даже чуть шевельнуть решетку, но чтоб сдвинуть ее не хватало точки опоры. А тут еще и ногой наступили прямо ему на пальцы. От резкой боли Лудингирра вскрикнул и полетел вниз.

«Амореи!» – мелькнуло в голове Лудингирры. «Теперь кнута не избежать!» К счастью, это была Мерит. Она помогла ему выбраться на волю. Пальцы на руке еще болели, но Лудингирра жаловаться не стал.

Утухенгаль видел, как Лудингирра и Мерит бежали, спасаясь от пламени, но сейчас ему было не до них. Он стоял в недостроенном помещении наверху храма возле колонны и думал о другом. Из-за дыма берег Идиглата был абсолютно неразличим.

– Где остальные войны? Почему на башнях мало людей? – эти вопросы царь адресовал Ургуле, что стоял подле своего господина и как верный пес ждал приказаний.

– Я послал отряд, чтоб уничтожили аморейских лучников.

Утухенгаль посмотрел на Ургулу так, что остальным показалось: царь намерен лично отрубить своему верному псу дурную голову.

– Великий царь! – обратился один из военных, что ввалился в зал. – Амореи переправляются через реку.

– Приготовиться к обороне!

Подле храма давка была поистине грандиозная. Бежали все, причем в разные стороны, и никто не знал где безопасно. Единственный человек, который никуда не бежал, а растерянно бродил среди толпы был Шешкала. Отчаявшись, он уже спрашивал каждого встречного:

– Где мой сын? Не видели моего сына? Его зовут Шибкини… один он у меня…

Но у всех свои проблемы. Его толкали суетящиеся, пинали бегущие, а он все пытался высмотреть в толпе своего единственного…

– Амореи, амореи! – откуда-то раздался истошный вопль и сразу же за ним – женский визг. Несколько горящих стрел прилетели и вонзились в стену деревянного барака рядом с Шешкалой, но корчмаря это не смутило.

– Где твой отряд?! – рычал Утухенгаль на Ургулу.

– Может послать еще воинов? – предложил тот. И сам понял, что чушь сказал, но это лучше, чем виновато молчать.

– А может всем сразу пойти к Эбеху и пасть перед ним на колени?! – резанул Утухенгаль.

Основная масса народа побежала вдоль Идиглата, с надеждой добраться до какого – нибудь селения. Иные, кто опасался долгого пути или предпочел верить в царя укрылись в помещениях храма.

Мерит бежала напролом через толпу, вцепившись в запястье Лудингирре; он едва за ней успевал. Добрались до помещения на нижнем ярусе и только тут Лудингирра рядом с Эннамом и сыном перевел дух, растирая синяк на руке.

– Неплохое убежище! – отметил Лудингирра.

– Здесь долго нельзя. Надо подыматься наверх. – высказал мнение Эннам.

– Может лучше наоборот – в подвал?

– Если хочешь, можно его обследовать, вдруг там есть подземный ход. – предложила Мерит.

– Эннам, останься здесь, присмотри за сыном, а мы сходим вниз.

Не успели Мерит и Лудингирра скрыться в темноте лестничного пролета, амореи ворвались в храм. И поскольку ни ворот, ни решетки на входе еще не было, царским воинам пришлось спуститься с башен и вступить в бой уже в зале, среди простого люда.

Эбех и Телем пересекали Идиглат на плоту, прочие амореи – вплавь. И когда нога повелителя горцев ступила на землю черноголовых, бараки уже полностью сгорели и лишь дымились головешки.

– Окружайте храм! Не дайте уйти никому! – крикнул Телем в горячке и сам бросился в атаку на двоих сразу. Бился мечом остервенело, зная, что за ним наблюдает повелитель. Сам Эбех напротив, был абсолютно спокоен, в бой не вступал, ждал своего личного соперника.

А соперник, находясь на башне уже мыслил, как будет выбираться из окружения.

– Великий царь, амореи окружают храм! – сказал Ургула глядя из бойницы.

– Да брось ты! Быть того не может! – сарказм это последнее что осталось у царя.

– Если возьмут в осаду… – начал Ургула.

– Если возьмут в осаду, то первый, кому Эбех отрежет глотку будешь именно ты. – закончил мысль Утухенгаль. – Поэтому ты предлагаешь бежать. Верно?

Ургула промолчал – царь угадал его намерение.

– А вы что стоите? – обратился Утухенгаль к остальным. – Тоже предпочитаете сдохнуть в пустыне?

– Великий царь, – выступил вперед Энасир. – До ближайшего селения пять дней пути… – но фразу закончить ему было не суждено – амореи ворвались на башню. И он первым бросился в атаку. Так уж получилось: против него сразу четверо амореев. Удар по голове откуда-то сбоку… Энасир покачнулся; все смешалось, закружилось. Он рухнул на бок и последнее что довелось ему увидеть под лязг мечей и отборную ругань: Утухенгаль в одиночку исчезал тайным ходом.

Лудингирра и Мерит спускались по винтовым лестницам все ниже и ниже. Подземное помещение было выполнено иначе, чем весь остальной храм. Стены были не из кирпича; знакомый материал… Он был словно единый камень, без швов, стыков и трещин. Лудингирра долго не мог понять где и при каких обстоятельствах он видел нечто похожее. Гробница богов! Да, именно она была сделана подобным образом!

Зал был настолько громадным, что отсвет факела не доходил до верхнего перекрытия. Одна стена была полностью выполнена из металла и судя по звуку невероятно прочного.

– Ты заметила? – спросил Лудингирра – Заметила какие здесь стены?

– Да, так строил народ Раусера.

Под ногами не было никакого настила – сплошной грунт, изрезанный вдоль и поперек застывшими колеями. Лудингирра видел точно такие же окаменевшие следы в детстве на берегу реки, когда ходил купаться. Тогда кто-то из ребят фантазировал, что это колесницы демонов. Детское воображение разделяло колесницы на два типа – те, что летают по воздуху – богов и те, что двигаются по земле – демонов. Тогда никому и во сне не могло привидеться, что и те, и другие – творения людей.

Лудингирра чуть не упал, запутавшись в тонких, но очень прочных медных нитях. И здесь, и там, куда мог достать отблеск факела валялись металлические куски разной формы.

– Да. – вздохнула Мерит. – Похоже Гунтардт просто решил закончить то, что не достроили его предки. И это явно не храм.

– Интересно, зачем надо было строить стену из металла, причем из такого грубого?

Мерит молча продолжала осматривать зал.

Тут Лудингирра заметил узкую винтовую лестницу, что была сбоку. Она шла к верхней части металлической стены. Поднявшись, Лудингирра обнаружил несколько зубчатых колес, очень похожих на те, что применяют в подъемном механизме городских ворот. Раз есть колеса, значит должны быть блоки и противовесы. И действительно тут оказалась целая система. Трудно поверить! Неужели вся эта металлическая стена – на самом деле это гигантские ворота. Но зачем они здесь? И для кого?

– Мерит! Ты где? – Лудингирра непременно хотел поделиться впечатлениями от увиденного.

Но возглас остался без ответа. Ни Мерит, ни даже отблеска ее факела. Лудингирре стало не по себе. Он прошел от ворот добрую сотню шагов, но этот зал, казалось, был бесконечным.

Вдруг кто-то схватил его за плечо. От неожиданности Лудингирра вздрогнул всем телом.

– Не бойся, это всего лишь я. – успокоила Мерит. – Я дошла до конца этого хода. Он ведет сквозь горы наружу.

– Где ты факел потеряла?

– Погас.

– Как же ты обратно?

– По памяти. Я так умею.

Дальше Лудингирра рассказал ей о подъёмном механизме.

– И для чего все это? – спросила она.

– Сам не знаю. Такие ворота огромны даже для небесной колесницы. Что может быть за ними спрятано?

– Попробуем открыть?

– Нет, надо возвращаться. – ответил он.

Тут Мерит заметила как из стены, тонкой струей бежит вода. Мерит ополоснула лицо, и они пошли дальше.

Внезапно до Лудингирры дошло… Он подставил руки воде и сказал:

– Я понял, что скрывается за воротами! Вода! Там протекает Идиглат. Помнишь, что сказал Раусер насчет Утухенгаля? Он занимался распределением воды, каналы строил.

– То есть если поднять ворота вода хлынет сюда? Но зачем все это?

– Я кажется начинаю догадываться. – Лудингирра уже бежал к выходу в припрыжку. – Весной, Идиглат наполняется талой водой с гор. Если эту воду отвести в песок, уровень реки понизится и поля останутся без воды. Гунтардт запросто сможет заморить мятежные города голодом.

– Он устроит засуху, прикрываясь волей богов?!

– Ага! Вот что… – соображал Лудингирра. – Похоже это подземное русло – наше спасенье…

Не успел он это сказать, как высоко над головой раздался металлический скрежет, огромные ворота со скрипом медленно поползли вверх, и вода мощным потоком хлынула внутрь…

Сколь бы стремительно Лудингирра и Мерит ни пытались выбежать из подземелья, вода оказалась быстрей. Поток закрутил их, завертел и стал уносить. Лудингирра греб и руками, и ногами на последнем дыхании, не имея ни малейшего представления в какой стороне выход. Отчаявшись найти нечто такое, за что можно было бы уцепится, Лудингирра стал прорываться сквозь толщу воды, дабы набрать воздуха.

– Сюда! Лудингирра!

Где была Мерит он не видел, но по ощущениям не так уж и далеко. Он позволил потоку пронести себя еще немного, затем собравшись с силами, поплыл на голос. Лудингирре казалось, что он барахтается на месте. Сколько это продолжалось – неизвестно. В итоге он уперся в стену.

– Лудингирра!

– Здесь я! – очень скоро его ноги почувствовали каменные ступени.

Когда Лудингирра и Мерит оказались у входа они никак не могли понять занят храм амореями или еще нет. Убитые были и с одной и с другой стороны. Но судя по звукам, борьба шла уже на верхних ярусах.

– Мой господин! – Эннам появился как из-под земли, а за ним и перепуганный Нинмар. – Давайте сюда, здесь безопасно.

За колонной оказалась каморка совсем незаметная, правда, без двери да в добавок тесная. Уместиться там можно было лишь одному, да и то не в полный рост. Как трое взрослых с ребенком утрамбовались в эту нишу – они и сами не ведали.

– Амореи уже наверху. – шепнул Эннам. – Наших – кого перебили, кого в плен взяли.

– Подождем, пока они оттуда свалят и сами поднимемся повыше… – Лудингирра это сказал помимо своей воли, и даже сам удивился. Но решение показалось и ему и остальным как будто со здравым смыслом.

Ургула с Магабешем держали последнюю оборону на башне. Дрались ожесточенно, зная, что ждет их в случае поражения. Но сила оказалась на стороне Эбеха.

Когда израненному Магабешу заламывали руки, он от страха начал верещать:

– Братцы, я же свой!.. Околдовали меня! Околдовали! От сердца говорю: это всё царское колдовство!

Его отвели на пепелище, прижали к земле и стали заливать в рот горящую смолу, пока тот не захлебнулся…

Вождь амореев бродил рядом и созерцал как из храма несут ему подарок в виде еще одного пленного.

– У нас желанные гости! Тебя тоже околдовали? – сказал Эбех, глядя в наполненные ужасом глаза Ургулы. – Расскажи, как живется при новом хозяине? В сытом ли здравии?

Пленник молчал. Эбех ударил его по лицу.