Текст книги "Лудингирра"

– И что, он их всех исцелял?

– Исцелял. Только не всех… При мне лишь один старик смог пережить собственное исцеление, да и тот помер вскоре.

– Скажи, а эта Мерит… она кто и откуда?

– Чего это ты ее вдруг вспомнил? – поперхнулся Азибо, и прищурив глаз осведомился: – Уж не поселилась ли она в твоем сердце?

Лудингирра ответил молчанием. Его смущенно покрасневшее лицо сказало больше, чем нужно.

– Чего только не увидишь собственными глазами! – воскликнул Ненасытная Утроба.

– Ты давно ее знаешь?

– Мерит – это дочь одного из царских вельмож. Не чета некоторым… Когда она была маленькой, ее Великие Учителя забрали к себе на воспитание.

– Куда? На Землю богов?

– Ага. А потом сюда вернули и стали здесь обучать.

– Целительству?

– Ну и не только… знания Великих Учителей – тайна от простых смертных. Таких, вроде тебя…

– А почему Учителя избрали именно ее? – Лудингирра старался не обращать внимание на колкости Азибо.

– Да почем мне знать? Ты бы у нее и спросил… Если смелости хватит…

Лудингирра смотрел в одну точку и думал о чем-то своем.

– Э! Вижу я: тебе самому целитель нужен. – сказал Азибо, глядя на Лудингирру. – Мерит – это, брат…

– Что?

– Ну ты сам видел – что! Между прочим, – Азибо наклонился к Лудингирре так, будто собирался рассказать страшную тайну Земли богов. – Наш хозяин подкинул за работу пару монет.

– А тебе зачем?

– Ну… Тут в городе есть одно заведение. Там, конечно не нубийские красотки, но тоже все очень даже неплохо! Ты со мной, брат? Я угощаю!

– Нет, я – нет.

Азибо разом превратился в одну большую улыбку от уха до уха:

– Понятно! Пойдешь к этой… своей… – хихикнул он. – Дать тебе змеиного противоядия?

– Оставь для себя.

– У, брат, как у тебя все серьезно!

Глава пятнадцатая

Лудингирра поймал себя на мысли, что, идя на встречу с женщиной, впервые в жизни чувствует легкую дрожь. А если честно, то неподдельный страх, поэтому он решил на ходу отпить немного вина.

Когда такое было-то?! Чтобы я как… юнец шел и… Или может Азибо прав? Может она какая-то особенная? Глупец! Надо было пойти вместе с Азибо! Пожалуй, хлебну еще пару глотков. Вот так. Теперь оно гораздо легче…

Мал-помалу Лудингирра набирался для бодрости. Бодрости, правда, не было никакой, да и знойный воздух делал свое дело.

– Зачем ты здесь? – встретил голос Мерит откуда-то из недр гробницы.

– Я… я к тебе пришел. Позволишь зайти? – нерешительно молвил Лудингирра. И надо было сказать что-то еще, но слова на ум не шли. Точнее шли, но озвучить их было неловко. И Лудингирра отгонял их как назойливых мух, а они все продолжали кружиться вокруг головы одно постыднее другого.

– Ко мне? – переспросила она уже совсем рядом.

– Да… Азибо поведал что ты была на Земле богов. Не могла бы ты рассказать об этом. Я у себя на родине часто путешествовал – отец брал меня с собой, когда отправлялся за товаром. Я много видел разных городов и народов, а на Земле богов побывать не довелось.

Мерит заглянула ему в глаза и на лице ее обозначилось нечто вроде насмешки. По крайней мере, так казалось в полумраке.

– Что ж… если пожелаешь… – Мерит направилась в дальнюю комнату. Лудингирра последовал за ней. Здесь было намного светлее – горели масляные лампы. Убранство было незамысловатым: металлический стол со множеством ящиков, да пара кресел овальной формы как будто из кожи. Сразу видно – делали их точно не в Кемете.

– Я смутно помню, – сказала она, присаживаясь в кресло, – хотя, будучи ребенком прожила там несколько сезонов и даже воспитывалась с вместе ними. Земля богов – это прозвище дали кемиты и не только за великие знания. Их города – величественны, их земля – богата, там нет испепеляющего зноя, но всегда тепло.

– Что это за люди? – спросил Лудингирра наливая себе и ей вина.

– Сильные. – сказала она, чуть пригубив чашку и многозначительно посмотрела на Лудингирру. Его самолюбие было задето.

– Сильные?

– Да. Очень. Мне тогда казалось, они вообще не ведают что такое страх. Если говорят – делают, если обещают – исполнят, если замыслят – воплотят и никогда и ни в чем не сомневаются. Они всегда добиваются своего. Это у них в крови. Такое у них воспитание. А еще они умеют читать мысли и ни одно тайное желание от них скрыться не может. Впрочем, – заметила она небрежно. – Возможно это всего лишь слова маленькой кемитской девочки…

Лудингирра почувствовал себя на фоне Мерит этаким жалким и никчемным существом. От досады он глотал и глотал вино, от которого уже изрядно кружилась голова, и неожиданно для самого себя опьянел.

– А Раусер… ты давно с ним… знакома?

– А тебе на что? – Мерит взглянула на него, слегка запрокинув голову, поправляя шикарные темные волосы, спадавшие на плечи. – Ты боишься соперника?

Она была хороша и недоступна. И Лудингирра продолжал накачивать себя вином, хотя уже чувствовал, что пора остановиться… и давно пора.

– А чего мне… – провернул он вареным языком. – Я… я ничего… не боюсь…

И в подтверждении своих слов опрокинул в себя еще одну чарку.

– В самом деле? – Мерит грациозно выгнула спину. – Но твой соперник не Раусер.

– Не Раусер? А кто ж тогда?

– Сефу…

– Кто этот Сефу такой, чтоб быть моим соперником?

– Это очень большой человек. Сильный. Он был избранным Великими Учителями. Кстати, Сефу предлагал мне стать его супругой.

Лудингирра осознал, что дальнейшее присутствие его здесь совершенно неуместно.

– Этот Сефу… кто бы он ни был… – Лудингирру повело, и он стал задыхаться. – Я… я не боюсь… не боюсь… нет… да…

Превозмогая себя, он поднялся с кресла и на полусогнутых ногах начал пробираться к выходу.

– Уже уходишь? – голос Мерит стал томно-бархатным. Он дразнил и звал остаться, несмотря ни на что.

– Да… плохо мне… очень плохо… это вино… зря я это все… день сегодня трудный был… да и от… отдохнуть… я… надо… Про… проклятая гробница… где тут воздух?… Я же все равно дойду… я сильный… это… да… дойду…

Лудингирра сам не понимал говорит он эти слова про себя или вслух. Понимал другое – надо поскорей убираться.

Он шел, загребая песок и всю дорогу досадовал что осрамился. «Да она просто посмеялась надо мной – надо было сразу догадаться! Вот я глупец! Азибо прав – таких женщин надо избегать! Но почему чем красивее, тем коварнее, а все что доступно – не интересно?» От ночного воздуха ему несколько полегчало. Поэтому добрался до дома без приключений.

– Ну, брат и лицо у тебя! – встретил Азибо с порога. – Ты что, выпил разом все настойки?

Лудингирра в ответ молча поморщился. Азибо оказался недалек от истины, да и сам он пребывал изрядно навеселе и тем не менее помог менее трезвому собрату добраться до своего места.

– Ты был у Мерит?

Лудингирра кивнул.

– Э, брат… Говорил же – не надо тебе с ней связываться… с ней вообще никто не связывается…

Лудингирра его уже не слышал он плюхнулся в свой угол, и попытался заснуть, однако почувствовал себя вновь нехорошо и вышел из дома на порог. А в голове уже забродила идея. К тому же ночная прохлада звала на подвиги. Он залез на кухню, достал топорик для рубки мяса и собрался осуществить задуманное, но встретил неожиданную помеху в образе полусонного Азибо.

– Ты чего это здесь? – промычал Лудингирра.

– Я за вином! – буркнул Ненасытная Утроба. – А ты?

– А я за топором… Послушай, – выдохнул перегаром Лудингирра. – Скажи мне, кто этот Сефу и где он живет, а?

При упоминании Сефу, Азибо со страху даже протрезвел.

– Ты чего это вдруг?

– Я хочу вызывать его на бой и пусть Энлиль решает кто из нас достоин Мерит, а кто и нет… Посмотрим, кто это такой… То же мне – избранный!

– Сефу – это подлейшая мразь во всем Кемете! Тебе лучше с ним не встречаться… – поучал Азибо. – Иди спать!

– Спать?! Ну уж нет…

– Брат, да ты я вижу себя потерял! – Азибо попытался преградить путь, но Лудингирра оттолкнул его с дороги и направился к выходу. Он шатался от дома к дому, размахивал кухонным топориком и ревел, что было сил:

– Эй, Сефу! Выходи! Где ты есть, а?! Выходи, трусливое отродье! Кому сказал, эй!

В ответ залаяли собаки. Вслед за Лудингиррой зигзагом бежал Азибо в обнимку с кувшином вина и пытался вразумить:

– Брат, не надо так, беду навлечешь!

– Ты знаешь где он живет? Говори! – гавкал Лудингирра в унисон собакам. – Я хочу его видеть прямо здесь и сейчас. Я тебе вот что скажу: если я его одолею, в общем…

– Что?

– Да ничего. – размяк Лудингирра. – Я его одолею… вот увидишь.

Тут волосы на голове подгулявших друзей зашевелились. На черном небе появилась яркая светящаяся точка, которая стремительно увеличивалась. Послышался оглушающий грохот, словно воздух раскалывается пополам и прямо над ними пронеслась небесная колесница. Собаки перешли на жалобный визг.

– Дурной знак! – определил Азибо, глядя ей в след, и хлебнул вина.

– В самом деле?

– Истинно, брат!

Лудингирра еще постоял некоторое время, шатаясь в размышлениях, потом забросил топорик, оторвал кувшин от пуза Азибо, попытался отпить, но вино уже не шло, вернул остатки поила и поплелся домой.

– Что… кто это было в небе, а?

– Сефу, не иначе… – буркнул Азибо, заглядывая в кувшин.

– А почему именно Сефу?… – хмыкнул Лудингирра. – Может это другой кто-нить… из этих «богов».

– Ну, может… – хрюкнул Азибо.

Лудингирра снова отобрал вино, долго к нему примерялся, но выпить более не решился.

– Я, кстати заметил, – отпустил Лудингирра. – В вашем Кемете этих «богов» с их проклятущими колесницами на каждом углу… Вот, у нас в Эреду их почему-то нет. А знаешь почему?

– Ну?

– Потому, что мы их не пускаем! – категорично изрек Лудингирра.

– Как?

– А так. Не пускаем и все! У нас знаешь какая армия! А все почему, потому, что у нас царь. Наш царь… это – Царь! А ваш… – Лудингирра поморщился, щелкнул языком и махнул рукой. – Вот мне все любопытно: что они тут делают? Зачем они тут околачиваются? Летают себе по ночам, уважаемых людей пугают? Ты не думал об этом, а?

– Думал. – уверенно кивнул Азибо.

– Ну и?

– Не придумал. – горько вздохнул Азибо.

– А мне вот кажется… они нас… то есть вас хотят завоевать! А?

– Может и завоевать! – согласился Ненасытная Утроба, поскольку другого мнения ему в пьяную голову не приплыло.

– И как думаешь, завоюют? – Лудингирра испытующе взглянул на своего собрата.

– А может и завоюют!..

– Слушай, а давай наведаемся к ним в лагерь, пока не рассвело! Они же спят где-то по ночам… Ну и возьмем их тепленькими? Где мой… Куда я его выкинул?… – Лудингирра стал искать брошенное оружие.

– Нет, брат! Громить небесные колесницы кухонным топором… – горестно вздохнул Азибо, глядя на опустевший кувшин. – Давай не сегодня…

– А когда же?

– Ну, потом, как-нибудь… Выспимся сначала!

Эта фраза показалась Лудингирре стратегически выверенной, он взял Азибо за плечи так, будто собрался требовать от него присяги на верность.

– Хорошо! Будь по-твоему! Ты со мной?

– Я всегда с тобой, брат! – ответил Азибо.

– Ну и славно…

Наутро у Лудингирры страшно болела голова. Он пробрался на кухню, взял огромный сосуд для омовений с водой, отхлебнул половину, потом вышел во двор, сел у порога и попытался вспомнить что было вчера у Мерит. Затем вылил остатки воды себе на голову, но ясности в мысли это не внесло.

– Ты как? Плохо, да? – посочувствовал Ненасытная Утроба.

– Ох, Азибо! Мне сегодня к хозяину идти… первый день обучения. Как я пойду в таком виде?

Ненасытная Утроба недвусмысленно взглянул на кувшин:

– Дай мне, а то во рту – пустыня.

Он опрокинул содержимое себе в рот, но воды уже не было.

Нынче Лудингирра пришел на занятия позже всех с тяжелой головой, точнее сначала явился смрадный запах из его нутра, а следом и сам его обладатель. Новоиспеченный ученик застыл в дверях, не решаясь войти. На алтаре уже покоилось тело и Раусер проводил занятие.

– Давайте прервемся. – сказал он. – У нас пополнение. Надо показать ему что-то простое. Амун!

Ученик острым ножом сделал разрез покойнику на руке и принялся аккуратно и ловко зашивать плоть. Дойдя до середины Амун отошел в сторону.

– Теперь ты. – сказал Раусер Лудингирре.

– Я?… Это мне?…

Сроду Лудингирра не держал в руках иглу. Да и зачем? А тут как-то сразу и безо всякой подготовки, на глазах у всех, да еще с похмелья…

И тут бывший купец обнаружил в себе два противоречивых чувства. Одно звало его вперед и говорило: «Не бойся, у тебя все получится». Другое шептало: «Остановись! Да что ты делаешь?! Это же скверно! Человек умер, а ты осмеливаешься тревожить его прах! Устыдись немедля!!!» И эти два голоса боролись друг с другом с переменным успехом.

– Продолжай. – сказал спокойно Раусер.

– Я… я хотел спросить: а вдруг я…

– Просто наложи шов.

Лудингирра принялся за дело. Но едва дотронувшись до холодной кожи мертвеца, Лудингирра тут же одернул руку.

Можно, конечно, было уйти с позором… можно, но стыдно. Пришлось взять себя в руки и начать зашивать.

С брезгливым лицом, корявыми непослушными пальцами он делал один стежок за другим. Выходило из рук вон плохо – иголка то и дело норовила выскользнуть из рук. Но Лудингирре было не до правильности. Он продолжал, высунув язык, словно нес в гору непомерную ношу. И вот, наконец, оно свершилось! Лудингирра обрезал нить, отложил в сторону иглу и стал ждать, что скажет Раусер. Но Учитель великому старанию не дал оценки ни хорошей, ни плохой, он всего лишь продолжил прерванный урок.

Все, о чем говорилось дальше, Лудингирра просто не воспринимал. Кажется, речь шла о разных видах ран и способах наложения швов. Первое занятие показалось ему бесконечно долгим. Все помыслы Лудингирры были только об одном: побыстрее вырваться отсюда и совершить омовение.

Вечером его желание осуществилось.

– Хвала Энлилю! Вечная хвала! – выдохнул Лудингирра, погружаясь в прохладную воду канала.

Плескался Лудингирра необычайно долго. Ему казалось, что с трупа на него попало нечто такое, что не убирается простым омовением. Домой вернулся, когда стемнело.

– А я думал, ты помер… хотел ужин твой съесть. – добродушно встретил Азибо. В ответ Лудингирра нехотя улыбнулся и отправился спать.

Часть четвертая. Ученик

Глава шестнадцатая

Над базаром висела жара, а в голове стоял туман. Странно, но Лудингирра совсем не помнил, как оказался здесь и с какой-такой стати. Он вообще плохо помнил, что с ним произошло. Будто после долгого сна очнулся… Хотя… Лудингирра вдруг поймал себя на мысли, что не может толком определиться спит он или бодрствует. И все тело, как свинцом залитое…

Вот бредет – ковыляет старик, глядит на Лудингирру с укоризной, вздыхает и ворчит себе под нос. А вот изящно ступает молодая девица с кувшином и украдкой смотрит на чужестранца, стыдливо краснея. А вот пузатый торговец фруктами сидит за своим прилавком, щелкает финики, отгоняя мух, бросает в Лудингирру косточки и кричит:

– Э, а ну пошел от сюда! Срамота!

«Вот интересно, это он мне? Чем это я ему мешаю? Кто эти люди и почему так странно на меня смотрят? Что с ними со всеми происходит?» – думал Лудингирра, напряженно вглядываясь в странные лица прохожих. Понять их было можно – не каждый день увидишь безумца, что стоит на базаре в чем мать родила и прикрывает свое причинное место глиняным горшком.

Раздался свист и в голову Лудингирры прилетело гнилое яблоко.

– Проклятье!

От яблока голова разом прояснилась, исчез навязчивый туман и вспыхнул стыд.

– Проклятье! – повторил он и под фруктовым градом, что устроили для него местные сорванцы устремился подальше от базара. А в след ему свистели и улюлюкали…

Бежать было нелегко – мешал кухонный горшок. А в голове путались мысли: «Что это было? Как я тут оказался? Сейчас бы проскочить мимо толпы… Только бы народу поменьше!»

Он ворвался в дом Раусера, закрыл дверь – хорошо, что ни Азибо, ни тетушки Мези не было – первым делом стал искать себе одежду. Самое обидное – в голове ничего не прояснилось. Или… прояснилось. Да, сегодня он целый день был на занятиях у Раусера. Кажется, был… А что потом? Помнится, Учитель твердил какие-то странные бессмысленные слова. Затем базар, толпа зевак и… обжигающий стыд. Очень хотелось пойти и выяснить кто во всем этом виноват.

Занятия в Храме жизни уже заканчивались. Ученики потянулись к выходу и тут перед ними в полном недоумении возник Лудингирра.

– Чем живет базар? – спросил Септах, и все засмеялись.

«Дать бы им по морде! Всем сразу, а после – каждому в отдельности!» – прошелестело в голове Лудингирры. Но эта мысль прикрывала еще более странное желание – забиться в угол и разрыдаться подобно ребенку от стыда и бессилия.

– Твоя одежда, Лудингирра. Она здесь. – спокойно сказал Раусер.

От досады бывший купец едва не плакал.

– Похоже, твой разум изменил тебе! – сказал Амун.

– Может выпил лишнего? – добавил Неби. – Или порошков нанюхался у Азибо…

– Хватит! – приказал Раусер, и усаживая Лудингирру на стул произнес: – Сейчас ты впадешь в глубокий сон, когда проснешься, вспомнишь все…

Учитель положил ладонь ему на голову и стал говорить монотонным размеренным голосом:

– Закрой глаза, почувствуй тепло моей десницы, позволь твоему сознанию наполниться светом. Слушай мой голос. Только мой голос…

Далее Раусер начал говорить полушепотом какие-то странные неразличимые слова на чужом языке. Лудингирра успел вспомнить, что похожий язык он слышал, когда-то давным-давно. Но вот где и при каких обстоятельствах понять уже не смог. Голова начала кружиться все поплыло завертелось, веки отяжелели и Лудингирра впал в сон. А когда глаза открыл – никого рядом не было. Он сидел один на стуле в пустом храме. Но он вспомнил, да, вспомнил весь день до мелочей!

Началось занятие как обычно. Ученики поклонились Раусеру, он погрузился в свое кресло и произнес:

– Сегодня я хочу показать вам силу слова. Многие относятся к словам без должного почтения. Но вы должны знать – словом можно ранить и исцелять. С помощью слова можно заставить человека выполнить все, что вы захотите.

Лудингирра не усидел на месте и бесцеремонно прервал Учителя:

– Неужели можно сказать любому: пойди на базар в чем мать родила и чтоб человек покорился? Где сыскать такого глупца? – довод показался новоявленному ученику весьма разумным. И Лудингирра был очень собой доволен.

– Где сыскать глупца? – Раусер задумался. – Есть такой среди нас!

Лудингирра окинул взглядом присутствующих и сказал:

– А я такого не знаю.

– Это меня и тревожит!

«Глупец, глупец!» – повторял себе Лудингирра. – «Какой позор! И какая мне надобность была спорить с Учителем? Впрочем, может оно и к лучшему…»

В дом к Раусеру он пришел уже когда совсем стемнело. На кухне сидел Азибо и трудился в поте лица своего – уминал ячменный хлеб с луковой похлебкой, обильно запивая свежим пивом. Он счел своим долгом поделится последними новостями:

– Говорят у нас в городе на базаре объявился какой-то полоумный. Он сегодня целый день ходил нагишом, и бредил наяву. Все дорогу на Эреду спрашивал… Жалко бедолагу… Может к Раусеру его направить пусть вложит в его сердце ум? Как думаешь?

– Ты его видел? – осторожно спросил Лудингирра.

– Нет. Тетушка Мези рассказывала… Удручающее должно быть зрелище…

– Хорошо…

– Чего же тут хорошего? – прервал трапезу Азибо.

– Хорошо, говорю, что ты его не видел.

******

Очередное занятие подошло к концу. Ученики уже покинули храм и Лудингирра собрался прибраться, как вдруг его внимание привлекла золотая шкатулка, что лежала на полке. Он взял ее в руки, открыл. Внутри оказался серый порошок.

Любопытно, кому в голову пришло столь ценную вещицу класть на самое видное место? Лудингирра счел за благо сказать об этой находке своему Учителю.

– Это я ее сюда положил. – спокойно ответил Раусер, перебирая свитки. – Пусть она здесь и будет.

– Но это же золото?

– Золото. – подтвердил он. – И что?

– Там внутри какой-то порошок.

– Это удивительное снадобье. – сказал Раусер.

– Для чего оно?

Раусер оторвал взгляд от свитков, внимательно посмотрел на ученика и сказал:

– Оно способно излечить всякую болезнь. Это очень дорогое средство и продавать его нужно только в самых крайних случаях.

– Сколько же оно стоит?

– Восемь дебен.

– Ого! – вырвалось у Лудингирры.

– Но ведь ты можешь продать и половину. Не так ли?

– Да… – задумчиво ответил Лудингирра, – такое средство не каждый купит.

– Хорошо исцеляет горло… – сказал Раусер и ушел из храма.

В тот момент, когда Лудингирра убирал инструменты дверь храма заскрипела и внутрь заглянула женщина. Она была не молода и не стара, не дурнушка, но и не красавица. И ничего примечательного в ней не было, за одним исключением – больших глаз. И трудно было сказать, чего в них было больше: испуга или удивления.

Она вошла и обвела оценивающим взором весь храм, потом с должным пренебрежением осмотрела с ног до головы Лудингирру в его простоватом облачении, и, видимо решив, что субъект сей внимания не достоин, чинно уселась в кресло Раусера и стала ждать…

У Лудингирры запершило в горле. Он прокашлялся и решил задать резонный вопрос:

– Почтеннейшая кого-то ищет?

В ответ госпожа сцепила руки в замок и удостоила таким ответом:

– Я хочу видеть Раусера.

– Зачем он понадобился уважаемой госпоже?

– Тебе какое дело? Ступай и позови своего господина!

– Я его ученик. – с достоинством ответил Лудингирра.

Женщину тут же вынесло из кресла. Она кинулась ему в ноги с мольбою.

– О, почтеннейший, тысяча извинений! Горе закрыло мне очи!

– Говори: зачем ты здесь!

Она встала и завыла:

– Небо прогневалось на меня! Несчастье обрушилось на мой дом! Беда постигла мою семью!

Лудингирра понял, если ее не остановить, неиссякаемый поток ее слов будет вечно литься в его уши.

– Неужели солнце рухнуло на твой дом?

– Мой муж! Его постигла страшная кара!

– Он ушел в страну предков?

– Нет. Он лишился голоса! Не может ни есть, ни пить…

– Где же он?

– Он там! – указала она на дверь. – Там ждет. Позвать? Эй, поди сюда! – грубо крикнула женщина своему супругу. – Ну, быстрей же! Кланяйся почтенному господину, невежда!

Невысокий мужчина с испуганным взором и небольшим пузиком вошел в храм и стал мелко и часто кланяться как заведенный.

Если честно, Лудингирра и сам не знал с чего начинать, но понял: отступать некуда. Назвался учеником – изволь помочь!

– Как твое имя? – спросил ученик Раусера.

– Небетхет. – ответила женщина.

– У твоего мужа женское имя? – насторожился Лудингирра.

– А, нет. – улыбнулась женщина и затараторила: – Это мое имя, да… мое. А ему больно говорить. Вот я за него и говорю.

– Как все началось? – спросил новоиспеченный ученик.

Несчастный приготовился отвечать, но добропорядочная Небетхет его опередила: она всплеснула руками и стала выворачивать душу на изнанку:

– Да кто ж теперь знает, как оно началось! Началось и все никак закончиться не может! Ни днем, ни ночью покоя нет! Ничего не ест не пьет, угасает прямо на глазах! Видно не спроста ниспослано тебе наказанье. Говори уважаемому господину что ты натворил! Чего я не знаю? Ну!

В этот момент мужчина раскрыл рот и набрав воздуха хотел было что-то произнести, но вышло несуразное:

– А-а!

– А-а-а! – передразнила жена. – И тебе не стыдно? – из уст добропорядочной Небетхет продолжали сыпаться обвинения в адрес благоверного. – Не стыдно перед людьми!? Многоуважаемый господин, – сказала она Лудингирре, положа руку на сердце. – Чую, чую ведь, что сотворил он какое-то непотребство, сотворил и признаваться не желает! Может обманул кого, а? – обратила она взор свой к мужу.

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Может украл чего?

Мужчина горестно вздохнул.

– Может изменил с кем?

Несчастный возмущенно посмотрел на свою супругу, и набрал воздух в легкие, чтоб все-таки возразить, но зашелся в кашле.

– Вот! Значит изменил! – сделала неутешительный вывод Небетхет. – Верный знак! Только мне-то, мне-то за что такие муки? – она обратила свой взор к небесам.

– Да я… – начал было муж, через силу преодолевая свой недуг.

– И не смей! – крикнула Небетхет. – Не смей меня перебивать, когда я разговариваю с учеником богов! Сколько мук я терплю! О, горе мне, горе! Когда же ты снизойдешь в страну мертвых, чтоб облегчить участь живых!

– Почтенная Небетхет, позволь я осмотрю твоего мужа. – сказал Лудингирра. – Здесь болит? – спросил он, дотрагиваясь до шеи.

Хворающий утвердительно промычал.

– А здесь?

– Угу…

Если честно, то Лудингирра проводил весь осмотр так, для вида. Он уже точно знал, что посоветует.

– Добропочтенная Небетхет! – выдохнул он с важным лицом. – Есть у меня одно чудодейственное средство. Это очень ценный порошок. Такого больше нет. Его привезли с Земли богов! – с этими словами он открыл золотую шкатулку. – Вот он.

Один лишь вид золотой шкатулки привел Небетхет в священный трепет.

– О, благодарю, почтеннейший! – сказала она, разглядывая диковинную вещицу. Затем, обратившись к мужу сказала: – Слышал, ты, недостойный, что сказал уважаемый человек?! Ради тебя пришлось нарушить покой богов! Стыдись! – добропорядочная Небетхет от всего сердца угостила своего хворающего супруга подзатыльником. Супруг это воспринял как необходимый шаг на пути к исцелению.

Лудингирра нашел глиняную флягу и аккуратно, чтоб не проронить ни крупицы, отсыпал треть содержимого шкатулки. Женщина взяла снадобье дрожащими руками… Осталось самое главное. Лудингирра как мог оттягивал этот неудобный момент. Он понимал, сейчас добропорядочная Небетхет очередной раз отвесит оплеуху своему несчастному супругу. Три золотых монеты – плата чрезмерно высокая. Но слово Учителя – закон.

– Сколько я должна вам, уважаемый? – спросила Небетхет.

– Это очень ценный порошок. Он помогает от многих недугов. – оправдывался Лудингирра.

– Сколько?

– Он с Земли богов…

– Сколько? – продолжала настаивать женщина.

Лудингирра прокашлялся и дрогнувшим голосом произнес:

– Те… три золотые монеты.

– Сколько?! – вскрикнула Небетхет.

– Три монеты… гхм… золотые…

– Ах, золотые! – протянула она и размахнувшись своей увесистой рукой хрястнула благоверному по шее. От звучного удара сердце Лудингирры сжалось в точку. – Все золото на тебя извела, подлец! Чего застыл? Кланяйся уважаемому господину и ступай домой!

«Жалко мужичонку!» – подумал Лудингирра, когда добропорядочная Небетхет, покидая храм, в сердцах хлопнула дверью. – «Наверное, он очень боится своей жены. В стране предков ему бы жилось намного лучше, чем с ней.»

Только Лудингирра собрался уходить, как в дверях снова возникла Небетхет. Убедившись, что никто не подслушивает, она бесшумно подбежала к Лудингирре и в полголоса произнесла:

– Многоуважаемый ученик богов! – и томно вздохнув, продолжила. – Мой муж… Он у меня хороший, но такой… слабенький… Того и гляди уйдет в страну без возврата. А порядочной женщине одиночество не к лицу. Люди могут худое подумать… Да и тяжко одной-то жить… утешиться не с кем…

Лудингирра против своей воли скользнул взглядом с ее лица на вырез туники. На ее пышную грудь. И тут его повело: «А не такая уж она и сердитая. В самом деле, по– житейски мудрая женщина! И говорит весьма рассудительные вещи.»

Он встряхнулся, и строго произнес:

– Чем я могу помочь, уважаемая?

– Вот и приходится мне искать заботу и утешение. – продолжала она, глядя ему в глаза. – Но ведь всякое бывает… И я хотела бы спросить… Если этот порошок такой чудодейственный, то может ли он придать мужчине силу? Чтоб хватило на всю ночь…

– Этот порошок помогает от многих недугов! – повторил Лудингирра слова Раусера.

– Продай мне еще немного.

Сказано – сделано. И вот довольная женщина с глиняной емкостью выскользнула за дверь.

Порошка в золотой шкатулке осталось совсем на донышке. И Лудингиррой вдруг завладел корыстный помысел: «Если этот порошок так ценен, то ведь и самому может сгодится как-нибудь. Оставлю-ка я себе на всякий случай.»

******

На следующее утро Лудингирра проснулся в разбитом состоянии. Не хотелось ничего делать вообще, только лежать плашмя в прохладной комнате и высверливать взглядом какую-нибудь точку на потолке. Самое время испытать действие чудо– порошка. Лудингирра долго не раздумывал – опрокинул в рот содержимое шкатулки и стал ждать чем дело кончится.

Не то чтобы настроение разом улучшилось, но появилась необъяснимая бодрость и рвение к учебе. Лудингирра вприпрыжку побежал в Храм Жизни, чтобы застать Раусера до начала занятий.

– Учитель! – выпалил Лудингирра, влетев в зал. – Не гневайся на меня! Я позволил себе выпить остатки порошка из золотой шкатулки. Его больше нет…

Раусер сидел за столом и выводил знаки на свитках.

– И что ты почувствовал? – спросил он, не поднимая головы.

– Ну… мне стало лучше…

– Прекрасно.

– А могу ли я приготовить этот чудесный порошок?

– И ты можешь. Сходи к тетушке Мези, она даст тебе углей, растолчешь их и будет тебе порошок.

– Как? – недоумевал Лудингирра. – Это всего лишь обычная зола?

– Именно так.

– Но разве она может исцелить от всех болезней?

– Зола не может, а чудесный порошок, приготовленный из золы – запросто! Сегодня занятий не будет. Я должен уехать…

Лудингирра положил золотую шкатулку на полку и переваривая слова Учителя, не заметил, как остался в одиночестве.