Текст книги "Правда Za нами!"

 
Не нужно слов. Довольно снов,
Несбыточных и нереальных.
Слова пусты. Слова просты
Без личного общения глазами.
Лишь абрис тела на стене,
Руки, мелькающей над ликом
Лежащей на греховном алтаре,
Такой земной, но сильной духом.
Частичка нежности
В огне страстей нежданных,
Но так отчаянно желанных.
И танцем бабочки над ней,
Своей красою покорившей разум
Той пленницы чужих теней.
Прикосновеньям рук горячих
Подвластны мысли, что о ней,
И сердце, так похожее на мячик.
И мыслей сокровенных перелив,
Без слов передающихся очами,
Поток энергий
Из космических глубин,
Нечаянно возникший между нами.
Он Будда, и он дьявольски красив,
Она из космоса, и нету больше сил
Противиться своим желаньям, но
Каждый так не хочет быть обманут.
А тот алтарь для жертвенных страстей,
Увы, доступен был для слишком многих,
И страх незакрывающих дверей,
И любопытных много на дороге.
Сомнения сметнули с алтаря,
Перевернули с головы на ноги.
А если я придумываю зря?
А если ошибаюсь?
Ты не против?
А если это был всего лишь сон
Или гипноз, продуманный
И оттого порочный?
Но взгляд сквозь зеркало
Несказанных речей
Заполнил верой мою душу прочно.
Я знаю твердо, что пожар страстей
Поодиночке не затушишь точно.
И ярче полыхающих огней,
Частички космоса, не раз соединяясь,
По воле безразличных к ним людей
Расстались и как будто потерялись.
Не допусти поодиночке тлеть
Двум душам, ставшим центром
Мирозданья.
Не позволяй мучительную смерть
От дьявольски губительных желаний.
Любовь от Бога – это ведь не грех,
Не демон и отнюдь не плод страданий.
Любовь – тот ангел, что несет нам свет
Из темноты уснувшего сознанья.
 

Айтишник, услышав о проблемах в двух словах, сразу же подключил к моему компьютеру какую-то черную коробочку. Проверил почту и сразу обнаружил, что массовая атака была с IP-адреса К., расположенного в Анкаре, но сказал, что хакер может сидеть в соседнем доме, а IP-адрес привязать к Америке…

– Ну, ничего страшного. И не с такими атаками справлялись. Сейчас почистим вирусы.

– Можешь объяснить эти картинки, которые прикреплены к письму? Как это происходит? Почему фотографии все время меняются в ленте?

Саид мельком просмотрел распечатанные фотографии, побледнел. И быстро удалил письмо от К., установил на «Рамблере» пароль от «Касперского», включив английский шрифт, но напечатав русскими буквами: «Каспер 333 МарияМета». Поменял пароль и в соцсетях. После чего якобы невзначай поинтересовался, где я умудрилась нажить приключений. Да еще таких, что попала в поле зрения нескольких хакеров. Начала сбивчиво рассказывать о случайных совпадениях и нестандартных способах подачи информации.

– Ясно, Мария. Надеюсь, это не связано с твоей работой? У тебя есть информация в компьютере по работе, утечка которой за границу опасна?

– Кажется, нет. Обычная информация по уголовным делам. Ничего сверхсекретного.

– Твой комп под управлением минимум двух хакеров. Один с российским временем, второй – с турецким. С турками связываться опасно, они опытные психокодировщики. Даже на убийство человека через Интернет способны, могут зомбировать, особенно подростков. Я тебе информацию на внешний диск с рабочего стола скопировал, время московское установил. У тебя теперь лучший антивирусник. Еще и свою хитрую программу кодировочную воткнул. Я ее для спецслужб создавал. Теперь уж точно тебя не взломают. А если вдруг взломают, срочно звони мне, будем разбираться. Но это маловероятно.

– Я же «чайник». Как могу определить взлом?

– Хороший «чайник»! У тебя талант обращать внимание на незначительные мелочи и анализировать их. Всем бы админам твой дар. Симптомы взломов интуитивно определила. В случае взлома появятся те же симптомы и изменится время. Обращай внимание и на новые значки на мониторе при включении процессора. Входящие спамы с твоим адресом в качестве отправителя удаляй немедленно. Мусульманскую тему не затрагивай в переписке. Да и зачем тебе переписка с турецкими знакомыми? Никуда не лезь и ничего не выясняй. Это небезопасно. Не дай бог на маньяка нарваться! Оставь компьютер еще на полчаса включенным, потом поставь на перезагрузку.

Это была последняя встреча с ним. Когда через полчаса я сообщила, что изменилось время, пришли новые спамы, на экране появилось сообщение о том, что компьютер под управлением другого пользователя, и знак зоркого глаза, а после перезагрузки на экране появляется изображение черного монитора, он резко отключил телефон и перестал брать трубку. На сообщения также не отвечал. А еще представлялся высококлассным специалистом! Все системные администраторы считают себя самыми умными и не хотят признавать поражение.

Выбор один – решать проблему логическим путем самостоятельно. В соцсети заглянула только в выходные дни. Все те же лица и все то же. Кроме одного новшества. Виртуальные подружки засыпали стихами, комментариями к фото и на форуме ОГК. Слащаво-приторные стишки о любви, розочки и поцелуйчики, комплименты, которые нормально могли бы звучать только из уст мужчин. В результате отсутствия моей реакции дамочки начали выяснять отношения между собой, оскорбляя друг друга на моей страничке. Дискредитировали меня, представив в розовом свете. Удалила мигом все комментарии и попросила не распускать розовые нюни на моей страничке. С этой минуты в личку стали поступать интимные сообщения от других незнакомок. Испытывают терпение или тестируют? Без ответов спамировала подобные послания и их отправительниц. Зачем мне эта игра? Вышла с сайта и легла спать. И забыла отключить кнопку на колонках.

Перед работой пошла в ванную, времени было достаточно, чтобы понежиться с пенкой. Неожиданно услышала звук ударных инструментов. То ли музыка, то ли в висках застучало. Добавила холодной водички, но стуки не прекращались. После чего услышала зуммер, как при выдвижении объектива из фотоаппарата. Громко и отчетливо. Неужели давление так скакануло, что шум в ушах? Спустила воду и выбралась из ванны. Голова кружилась, а в ушах космический женский голос напевал: «Ты должна уйти сама. Ты должна уйти сама». Как ария оперной дивы из «Пятого элемента».

На заплетающихся ногах добралась, пошатываясь, до своей комнаты и поняла, что звуки идут из компьютерных колонок при выключенном компьютере и повторяются как заезженная пластинка. Ударные, зуммер и женский голос. Сердце то учащенно бьется вместе с ударными, то замирает вместе с зуммером. В глазах темнеет, вся в мокрой испарине. Даже до колонок дотянуться не смогла. Рухнула на кровать и дотянулась до тумбочки, чтобы достать электронный тонометр. Давление во время ударных звуков до ста девяноста с пульсом сто сорок шесть, во время женского вокала давление и пульс падали до сорока пяти. Так ведь и умереть недолго. Насчитала не менее четырех скачков давления и стала ощущать потерю сознания. Как сопротивляться, если проваливаюсь в темноту, а для того чтобы отключить колонки, нужно встать и пройти несколько шагов? Еще пару скачков давления в столь короткий срок просто не переживу. И, как назло, ни одной молитвы вспомнить не могу. Так и умру непокаявшейся грешницей в одиночестве, в запертой изнутри квартире.

Неожиданно вспомнились установки Сытина, и начала мысленно, затем шепотом, заплетающимся языком, а потом все громче и отчетливее вслух говорить: «Я жива и здорова. Мое тело, разум и душа принадлежат только мне, и никто не волен ими управлять. Мое сердце бьется ритмично, без перерыва и остановок. Мое артериальное давление нормальное – и не увеличивается, и не уменьшается. Все мои органы, мозг и сосуды работают идеально. Мой разум ясен как никогда. Моя душа принадлежит только мне».

Все это время звуки из колонки не прекращались, но показания тонометра стабилизировались. Минут через пять давление – сто двадцать на восемьдесят, как у космонавта. Появились силы встать и отключить колонки. И звуки исчезли. Вдогонку заорала:

– Я жива и здорова, чего и вам всем желаю!

И через две минуты на телефон поступило сообщение с неизвестного иностранного номера: «Здравствуй, любимая». Явно моя фраза «жива и здорова» спровоцировала это сообщение. Значит, и при отключенном микрофоне и выключенном компьютере слышат все, что происходит в моей комнате? Только сейчас поняла, что виртуальная реальность тоже может быть опасной. Предупреждали же люди, что через Интернет могут производить психокодирование! Но ведь компьютер был отключен, работали только колонки. Как это возможно? Может, банальный гипертонический криз и на его фоне галлюцинации? Нет, сообщение ведь было.

Проверила телефон. Новое сообщение от неизвестного: «Хочу тебя, любимая. Выходи в Интернет». Как-то зловеще звучит. Иностранный незнакомый номер. Да что им нужно от меня?! Я уверена, что закончить самостоятельно войну мне никто не даст. Не дай бог сотворят что-нибудь еще с сыном или мужем. И зачем я поехала в этот турецкий отель «Мишень» и еще о Гомере с видом знатока рассуждала? Если хотят моей смерти, то я готова, лишь бы не трогали моих близких. Сейчас ничего в голову, кроме стиха, не пришло:

 
Нарисуй мне маску на лице
И заставь лишь взгляд один лучиться.
Знай, что больше нет уж на земле
Той Галла, столь трепетной и чистой.
Спрячь за маской не морщинок рой,
Тех, что стали ей в душе преградой.
Спрячь за маску собственную боль,
Боль за ту, которая не рядом.
 

Евгения Палетте

Живет в Калининграде. Окончила Калининградский медицинский колледж, затем – Федеральный государственный университет им. Канта (естественнонаучный факультет). После получила специализацию по медицинской микробиологии. Преподавала в колледже, который окончила, была заведующей бактериологической лабораторией, судовым врачом на промысловых судах, сорок лет проработала в «Скорой помощи».

Писать начала с 9-го класса. Издано несколько романов: «Пейзаж с голубым до самого горизонта», «Алиби», «Бенефис», «Квадрат», «Интрига», «Сюзерен». Выпущено несколько сборников стихов. Есть переводы с немецкого Зигфрида Ленца и Макса Фюрста. Повесть «Агнес» издана на немецком языке в Германии. Лауреат I степени в проекте «200-летие со дня рождения Ф. М. Достоевского», номинант многих литературных конкурсов. Член Международной академии наук и искусств, Интернационального Союза писателей, Союза российских писателей.

Влажный ветер левант
Фрагменты из жизни Афинской демократии

 
Восторженной радости, счастья, согласья и спора
вместилище. Также и жертв приношенья, и бед.
Источник живительной силы и славы народа – Агора.
И фронда последнего часа трагических лет.
И нет тут конца ни надеждам, ни робким сомненьям,
разочарованьям и вере в победу опять,
когда, уповая на милость богов и инстинкт сохраненья,
приходит сюда человек утешенья искать.
Когда мир померк, и никак не уймется ненастье,
и крылья свои растерял в суматохе Амур…
«Живи незаметно, люби – и придет к тебе счастье, —
вдруг скажет кому-то в волшебном саду Эпикур. —
А что до души – неприметна, безлика, инертна.
Поет, соблюдая привычный, знакомый канон,
пока существует…»
«Не слушай! Бессмертна
душа человека, – ответит Зенон. —
Она, словно песнь, с переливками льется.
Огонь к огоньку, чтоб искре не остыть.
В одном от другого она остается,
чтоб жизнь человечью собой повторить,
хоть и говорят про плохие законы
(в плохом государстве, мол, плох и закон…)».
«Но дом покидают жрецы и вороны,
не больше», – тотчас отзовется Платон.
А там, за колонной, – фигура Сократа.
Босой и при жизни себя не менял.
Стоит пред согражданами виновато,
хоть он Демократию не отменял…
А вот философская притча о счастье —
оно есть у каждого, до одного.
Оно – уже ваше. И к жизни причастье —
порукою в этом. Найдите его!
А кто-то напомнит про хитрость Ликурга —
как сделать богатства богатых ничем.
Одним осторожным движеньем хирурга
он сделал монеты железными. Всем!
Никто не имел серебра, позолоты
в своих кошельках и домах, под рукой.
Какие покупки? Когда все заботы —
телегу с железом возить за собой.
Вместилище жизни, согласий и спора,
великих прозрений и маленьких бед…
Казнит, и простит, и поднимет Агора
над праздником, выше которого нет…
И сделает это с весельем и страстью.
И ясно, с какой стороны ни возьми,
хоть каждый твой день побеждает ненастье,
но счастье возможно лишь только с людьми…
 

«О боги, о Геракл, великий из великих…»

 
О боги, о Геракл, великий из великих,
могущественный Зевс, бессмертный Аполлон!
Ареопаг разумных, светлоликих,
Эллады час настал. Филипп! Грозится он
победным ревом хаоса и казнью
Эллады… Этот дикий вопль и вой
из неизбывно-вечной неприязни
низвергнет всех в борьбу между собой…
Великие, мы – здесь! И, преклонив колени,
едва взошла Афинская Заря,
мы просим вас с сороковой ступени
Пергамского Большого Алтаря
предотвратить бесчисленные беды,
кровавого разбоя кутерьму.
Мы просим нам помочь добыть победу,
низвергнув в ад насилие и тьму.
Отринуть македонских партократов.
Разбить их строй. Предателям – позор!
Не пощадивших ни отца, ни брата,
везде несущих македонский вздор…
Эсхил и Филократ, послы Эллады,
скрепили мир с Филиппом потому,
что взяли мзду, и Греции не надо
фокейцев было отдавать ему…
Повсюду – ложь. Предательство. Измена
себе самим под властью темноты.
Вот стоим мы, преклонив колена,
у Алтаря… и жизненной черты
проэллинского мира, над которым
темнеет небо, как огонь в золе…
за то, что возвеличила Агора
свободу человека на земле.
 

«Похоже, ночь прошла. И верю, и не верю…»

 
Похоже, ночь прошла. И верю, и не верю.
В окне – рассвет. Сегодня ли? Вчера?..
Побиты греки. Так, по крайней мере,
сказал вчерашний раб. Дельфийская гора
обрушилась… Афины… и Акрополь…
Свободный дух мятущихся людей.
Хрип македонских труб. И их победы вопль
завис трагедией над скорбью площадей.
О боги! О Геракл! Одно другое множит —
Республика, привычный мир – ничей,
пока еще… хотя Филипп стреножит…
Власть всюду льется в руки богачей
и македонской знати… Устраненье
всех полных прав для жителей Афин —
немедленно озвучено. Решенье
завоевателей. За это как один
голосовали. И отсюда слышно —
в афинской гавани, внизу, Филиппов флот.
И Демократия проститься к людям вышла
на площадь лобную, где ночь стоял народ.
Народной партии – запрет. Всем грекам быть рабами.
Свобода, равенство, приязнь – в бессрочный плен.
Вождям – немедленная смерть, и, между нами,
одним из первых будет Демосфен…
Похоже, ночь прошла. И вспыхнула Агора.
И занялась огнем прибрежная вода…
«Заприте дверь, раб скрылся за которой!
Заприте навсегда. Я не хочу туда…»
 

«Устав от дней веселья и забав…»

 
Устав от дней веселья и забав,
от праздника – от песен и восторгов,
от жертвоприношений, плясок, торгов
меж жизнью и судьбой… И, поиграв
воображеньем (там еще она),
присела Ференика у окна.
Знакомый мир. Все та же панорама:
горит Акрополь в солнечных лучах.
И исподволь привычно стынет драма
пустого дня. И грусти при свечах.
Ни одного приветственного слова.
Все мысли – ни о чем. И те – вразлет.
И целый день, хоть и давно не ново,
по имени никто не назовет…
А этот македонец – заискрилось —
Кимон… начальник конницы у них…
И мысль иссякла. И остановилась
ненужным продолжением. И миг
вдруг превратился в долгое молчанье,
неотступающий внезапный плен.
И – неизбежно следом – пониманье,
зачем поехал в Фивы Демосфен…
 

«Не видя ничего, он видел все тогда…»

 
Не видя ничего, он видел все тогда.
Ушла минута, и пришла другая.
За тонкой кисеей в фонтанчике вода
журчала радостно. Ей вторила Аглая
фантазией волос, затянутых узлом.
Высоким лбом над пол-лица очами.
Бесхитростный напев в зелено-голубом
пространстве между всем, мерцающем свечами…
И в подтвержденье чувств, пришедших будто вновь,
возникли зеркала из желтого металла.
И в каждом – первозданность и любовь,
и беззащитность в них, в большом и малом.
Ни тени на лице. Улыбка – первоцвет,
какая лишь в шестнадцать лет бывает.
И никаких ни в чем сомнений нет.
А если есть, они о том не знают,
сомнения. И каждый поворот
там, в зеркале, лица, плеча и шеи
предвосхищает, поднимаясь влёт,
как будто говорить о том не смея…
Не смея прикоснуться к красоте
несвоевременным, случайным словом,
поскольку все слова – не то, не те
в сравненье с взглядом – ежечасным зовом
его любви. Обвитый, как кольцом,
и кисеей присутствия, и тайной,
он вдруг увидел женщину с лицом-виденьем
в зеркале случайно.
И он узнал знакомые черты
Аглаи… «Я люблю тебя, а ты?..»
 

«Калабрия в тумане. Но уже…»

 
Калабрия в тумане. Но уже
над морем солнце, и светлеют дали.
Храм Посейдона, и – кого не ждали —
идут туда. Беда на вираже…
Артисты всех мастей. Их главный – Архий,
фракийские наемники вослед.
Предатели всех сущих иерархий,
напавшие на Демосфена след.
Он вышел. Тих, нетороплив, бесстрастен
звеневшим, жарким калабрийским днем…
Они вдруг встали. Он был им опасен,
оратор, и в молчании своем.
И Архий, вдохновившись, как на сцене,
заговорил, не предвещая мин, —
поговорить о нем, о Демосфене,
хотел бы новый властелин Афин.
Он приглашает. Это не опасно.
И он отменит смертный приговор.
И все другие мнения – напрасны.
И надо лишь уладить давний спор.
«Остановись! Кто подлость твою мерил?
И притуши свой завиральный жар.
Я никогда твоей игре не верил,
ничтожный, изолгавшийся фигляр, —
сказал оратор. – Я пойду с тобою,
не улетит еще тумана дым…
Но лишь когда вот этою рукою
я напишу свое письмо родным…»
Он взял перо, войдя теперь внутрь Храма,
кусок папируса с намереньем писать.
И прикусил перо там, где был яд… И Драма
свершилась…
«Что же нам теперь сказать
Кимону? Он с минуты на минуту
здесь будет – дать обещанный сигнал
в Афины», – донеслось…
«Он умер. Яд цикуты,
похоже, был… Посланник рассказал…»
 

Юлия Погорельцева

Юрист, экономист, психолог, много лет преподавала на экономическом факультете ведущих вузов Санкт-Петербурга, автор и соавтор учебных пособий, коллективных монографий и многочисленных публикаций по психологии, лидерству, менеджменту, многие из которых переведены на английский и немецкий языки. Поэт, прозаик, эссеист.

Член Московской областной организации Союза писателей России, Интернационального Союза писателей, Международного союза поэтов, Российского союза писателей, член-корреспондент Международной академии наук и искусств. Автор поэтических изданий: «Осознание себя» (СПб., 2003), «Обращение к сердцу» (СПб., 2016), «Настроение – осень. Настроение – кофе» (СПб., 2016), «Зачерпни из неба синевы» (Москва, 2021). Соавтор коллективных сборников и альманахов. Лауреат, финалист и победитель международных и национальных литературных конкурсов и фестивалей.

Зачерпни из неба синевы

 
Я слышу голос,
в воздухе ночном
Он льется, прерываемый ветрами.
И кажется, уже наполнил дом,
И тает расстоянье между нами.
 
 
Сияние – луна сдвигает тюль,
Уверенно протискивая блики,
И ароматом плещется июль
В кустах жасмина, кажущийся диким.
 
 
А голос ближе,
мягкая волна
Окутывает так неуловимо
Дыхание… по коже…
И полна
Душа воспоминанием – любима!
 
 
И это чувство, голос, тихий звук…
Откуда он? Где бродит до рассвета?
Но мысли разрезает мерный стук
Часов и сердца на ладони лета…
 

 
Здесь души наполняются любовью,
И как же хочет сердце под закат
Отпить глоток и красотою слова
Зажечь огонь
и поместить в твой взгляд!
 
 
И согревать, и баловать собою
У глади незабудковых озер,
Где волны, и дыхание прибоя,
И сосны у подножья рыжих гор…
 
 
И, расстилая берег золотистый
Под плеск воды, желание и страх,
Огонь любви животворящей искрой
К нам снизойдет и стихнет… на губах…
 

 
Уйти… беззвучно… незамеченной,
оставив тонкий аромат…
И расписаться скромно: «Женщина» —
одна из многих, говорят…
Уйти в закат, где ночи жаркие
и волны трогают песок…
И чувства чистые и яркие,
и градус страсти так высок!
Уйти… беззвучно… незамеченной,
оставив тонкий аромат.
Одна из многих – просто женщина,
из тех, что вслед… боготворят.
 

 
Накидала ночь-шалунья золотым на небо звезд.
Потянул с надрывом струны одинокий зычный дрозд.
В пышных лапах старый ельник прячет ухающих сов.
И куражится бездельник полумесяц, сдвинув бровь…
 
 
Как же травы сладко-пряны в этом сумраке ночном,
И ковром седым туманы укрывают перед сном.
А вдали, за косогором, гладь зеркального пруда,
Где купав склоненных взоры тают в водах навсегда…
 

 
Все печальнее образ твоих опустившихся плеч,
Устремленной на грудь непослушно изогнутой пряди…
Нет, нельзя позабыть и тобою нельзя пренебречь,
Согреваясь в закатном вине и своей непрохладе.
 
 
Ты давно не юна и иной красотой хороша,
Тихий голос внутри отдается, как тонкое эхо,
И знакомым восторгом, и вкусом привычно душа
Наполняет любовь в шалаше удивительно ветхом…
 
 
Слабый отблеск луны, обнимающий крутость бедра,
Он касается нежно сплетенных в ночи воедино,
Проникает под кожу и шепчет о нас до утра,
О бесстыдных желаниях складками мятой перины…
 
 
В предрассветных минутах так сладок пленительный стон
И рывок, обнажающий страх и иллюзию счастья,
Кровь бушует в висках под заветный глухой перезвон…
И восторг укрывается в кружеве тонкого платья…