Текст книги "Возвращение в истокам"

– Прости, не хотела обидеть. Сам ведь знаешь, девушкам нравится нравиться.

Алексей поймал взгляд Правиды, понял смысл сказанного, а потом они вместе рассмеялись.

– Ты действительно в гости? – спросил парень, жестом приглашая гостью войти в шалаш.

– Хотела узнать, в порядке ли здоровье твое после вчерашнего лечения, – ответила Правида, принимая приглашение.

Они уселись на травяной пол. Трепещущее пламя факела бликами освещало их лица, казалось живым существом.

Чтобы избежать неловкого молчания, Алексей извиняющимся тоном произнес:

– Угостить вот только тебя нечем, не ждал я гостей.

– А мне угощения не нужны, – просто ответила Правида. – Слышала твой рассказ у костра, хотелось узнать о тебе побольше.

– Подслушивала? – сказал Алексей и покраснел.

Он прекрасно понял, что девушка знает о недоговоренном, и совесть понемногу начинала подавать голос.

– Да нет, просто шла мимо, – сказаны эти слова были как бы невинным тоном, но парень почему-то покраснел еще больше.

Чтобы перевести разговор на иное, он вдруг сказал:

– Мне знакомо твое лицо. Мы раньше нигде не встречались?

Правида как-то странно посмотрела на Алексея, но сказала совсем другое:– Слушай, давай посидим на берегу, а?

Она выбралась из шалаша, дождалась парня, потом взмахом руки погасила факел и первой села на скалистый берег. Парень присоединился к ней, спросив на ходу:

– А нам не влетит за поздние посиделки?

– Испугался? – улыбнулась Правида беззлобно, но тут же ответила:– Нет. Молодых послушников отправляют спать советники, потому что это просто необходимо для восстановления сил. Иногда к нарушителям применяют взыскания. А так, по большому счету, за этим никто не следит. Главное, чтобы без разрешения не покидали лагерь.

Они немного посидели в тишине, глядя на море. Алексей лег на спину и стал смотреть на звезды. Небо, усеянное бриллиантовыми зернышками, казалось бездонным. Звезды складывались в причудливые созвездия, которых в миру никто и никогда не видел. Можно было, если немного напрячь зрение, даже разглядеть две далекие галактики, кружившиеся в центре и на краю небосвода.

– Вот бы туда махнуть, – едва слышно прошептал Алексей.

– Хочешь?

Лицо Правиды оказалось нереально близко. Огромные, бездонные, как сама Вселенная, глаза девушки смотрели на парня в нескольких сантиметрах от его лица. Залюбовавшись звездами, он даже не заметил, когда Правида легла рядом, а теперь видеть ее лицо так близко было даже как-то неудобно.

– Ты действительно хочешь туда? – переспросила Правида, словно испытывала парня.

Алексей поверил ей. Он мгновенно отбросил все страхи и мысли о нарушении дисциплины, кивнул головой:

– Очень хочу! Хочу узнать, как это – летать без крыльев.

– Тогда расслабься, смотри на небо, представь, что ты становишься легким, легче перышка. Ты отрываешься от земли и летишь ввысь.

При этом она легла поудобнее, взяла руку Алексея в свою, продолжила что-то говорить.

Сначала ничего не происходило. Алексей никак не мог представить, что он может стать легче притяжения планеты. Он даже напрягал тело, пытаясь оторваться хоть на миллиметр от каменистой поверхности. Но потом парень закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, почувствовал, как ветер баюкает его, словно великан, на своих широких могучих ладонях, и ласкает, поднимает все выше и выше. Открыв глаза, Алексей посмотрел по сторонам. Рядом, держа его за руку, стояла Правида. Она даже не стояла, а, как и он – висела высоко над Землей. Алексей глянул под ноги. В десятке метров внизу он видел двух человек, лежащих на берегу у шалаша, а волны бились о каменистый берег в нескольких метрах от них.

– Получилось? – несмело спросил Алексей.

– Конечно, – ответила Правида.

Ее длинные волосы не развивались за спиной. Казалось, ветер вообще перестал существовать в это мгновение, а мир замер в ожидании. Алексей вдруг испугался, что все это – только сон, красивый, сказочный, но все же сон, который может смениться явью. Мысль была настолько сильной, что парень почувствовал, как падает вниз. Правида тут же поддержала его, зашептала тихо, но жарко, в самое ухо:

– Спокойно, спокойно, так бывает. Все хорошо. Не пугайся. Закрой глаза, выровняй дыхание. Вот так. Поверь в то, что ты смог сделать. Это невероятно, но факт. Многие считают, что невозможно летать, однако ты не знал этого, и полетел. Веришь?

– Да, – ответил Алексей так же тихо.

– Теперь открой глаза. Видишь, ты все равно летишь.

Алексей посмотрел под ноги. Он опустился на несколько метров ниже, висел практически над самим собой, но все же висел в воздухе, легко и спокойно, словно делал это уже когда-то. А, может, так оно и было? Парень вдруг вспомнил свои детские сны, в которых он так же летал, свободно, просто, естественно.

– Это – как ездить на велосипеде или плавать, – угадала его мысли Правида. – Раз научился – и на всю жизнь. Ну, что, успокоился?

Алексей кивнул.

– Тогда давай понемногу подниматься ввысь.

Так, держась за руки, они стали подниматься все выше и выше. С каждым мгновением Алексея охватывал восторг. В какое-то мгновение он вдруг забыл о своем теле внизу. Легкость, с которой он взлетал над Землей, приводила его в неописуемое состояние. Хотелось смеяться, дурачиться, лететь дальше и дальше, выше и выше, дотронуться рукой до луны, собрать в пригоршню звезды и рассыпать их, построить из них звездный мост. Сил было столько, что их хватило бы на создание новой вселенной. Алексей ощущал себя одновременно великаном из сказок и маленькой молекулой, из которых состоит жизнь, облаком, проплывающим в небесах и волной, бегущей к берегу, он был муравьем, спешащим по своим делам и богом, способным создать новую жизнь.

Алексей даже не понял, когда начал лететь быстрее Правиды. Теперь он тянул ее за руку, ускоряя полет. Вскоре парень заметил, как поверхность планеты изогнулась, словно чаша, а потом превратилась в огромный шар, висящий в космосе. Они выходили за пределы атмосферы планеты. Правида летела рядом, улыбаясь, не отнимая руки. Было видно, что ей приятно лететь рядом с напарником. Ее теплая ладошка доверительно сжимала крепкую руку, и это для Алексея значило больше, чем слова. Его охватила эйфория. Алексей вдруг почувствовал некие тугие, и одновременно такие податливые струны, которые пронизывали пространство, проникали сквозь планеты и звезды, дарили энергию и жизнь. Их было так много, что они сплетались в полотно неведомой материи, плотной, невероятно крепкой и, в то же время, хрупкой и тонкой. Алексей понял, что смог увидеть то, о чем говорили Игорь и Ратибор. Он смог увидеть и ощутить Силу, испытать наживо ту энергию, которую она дарила. Алексей снова повернул голову и посмотрел на спутницу. Он вдруг осознал, что уже видел эту картину. Во сне, в том сне, где он летал между звезд с красивой девушкой. Значит, сон был вещим?

Полет прекратился внезапно. Алексей вдруг ощутил, что словно уперся в стену, которая мягко, но настойчиво оттолкнула его вниз, назад к планете. Он попробовал пробиться раз, другой, третий, но не смог продвинуться ни на метр.

– Что это такое? – спросил он встревожено.

– Прилетели, – вздохнула Правида. Она выглядела немного расстроенной, но руки не отнимала.

– Я что-то сделал не так?

– Нет-нет, что ты. Просто нам пока еще рано вылетать за пределы кармана, поэтому защитное поле отбросило нас, да еще руководство лагеря получило сообщение о попытке несанкционированного проникновения за пределы зоны обучения.

– Уходим!

Алексей начал стремительный спуск. Скорость была приличной, но никакого сопротивления воздуха не ощущалось, даже ветер не свистел в ушах.

– Бесполезно, – сказала Правида, выровняв полет. – Система защиты опознала нас еще на подлете, поэтому и не уничтожила, применила, так сказать, лояльную защиту.

– Но не ждать же, пока нас отшлепают прямо там, на орбите?

Поверхность стремительно приближалась. Алексей в последний момент погасил скорость, повисел в воздухе, глядя на звезды. Потом его ноги коснулись тела.

Алексей вздрогнул и открыл глаза. Он все так же лежал на берегу. Правида сидела, обняв колени, и смотрела перед собой. Парень сел, посмотрел на девушку, а потом сказал:

– Извини, если я испортил все.

Правида продолжала молчать, и от этого молчания становилось холоднее, чем от ветра, дующего с моря. Наконец, девушка встала на ноги, сказала тихо, но Алексей расслышал каждое слово:

– Ты ничего не испортил. Ты просто поторопился. Теперь нам запретят видеться.

– Как? Почему?

Правида только пожала плечами. Было видно, что ей не хотелось продолжать разговор.

– Надолго? – это был последний вопрос, который задал Алексей.

– Возможно, не знаю. Я просто хотела показать тебе, что можно летать без крыльев, что звезды ближе, чем кажутся. Но ты захотел все и сразу.

Не сказав больше ни слова, девушка бесшумно растворилась во тьме. Алексей посмотрел ей в след, и сказал:

– Зато я видел и чувствовал Силу.

Но ответом ему был только шум волн.

ГЛАВА 8

Утром Алексея посыльный привел на Совет Рати. В глубине леса, посреди болота, находился небольшой остров. Посыльный привел послушника к краю болота, сказал, чтобы тот шел дальше один. Алексей пожал плечами, вспомнил, как он ходил по воде и хотел так же пройти над болотом, но, едва ступил на зыбкую трясину, сразу же провалился по пояс. Чертыхнувшись, парень снова попробовал усилием мысли выбраться, но не тут-то было. Пришлось двигаться, как говорится, на своих двух, так что на остров Алексей выбрался, весь изрядно покрытый толстым слоем грязи и тины. А запашок от тины был еще тот. В таком виде парень и предстал перед Советом. Здесь находилось около двадцати преподавателей, а так же Петрович и Ратибор. Некоторое время его молча рассматривали, потом Ратибор предложил:

– Рассказывай, зачем попытался покинуть карман.

Алексей молчал. Что он мог сказать? Что полетать приспичило, что в эйфории хотел дотронуться рукой до звезд? Да и Правиду подставлять не хотелось. Сам виноват, что так все получилось.

Совет расценил его молчание по-своему. Преподаватели начали высказывать свои предположения, спрашивая у провинившегося, правы ли они. В чем только не обвиняли парня: и в нарушении устава, которого он даже не знал, и в попытке самовольной отлучки, и в хулиганстве, и в безмозглости, и в заносчивости, гордыне, зазнайстве, кто-то даже намекнул на злой умысел. Молчали только Ратибор, Игорь и Петрович. Если Петрович просто слушал и осуждающе махал головой, смешно шевеля ушами (так он делал всегда, когда волновался, об этом Алексей узнал уже позже), то Ратибор с Игорем иногда перебрасывались взглядами, будто вели какой-то, им одним понятный, разговор. Преподаватели замолчали, ожидая от провинившегося хоть какого-то объяснения, да не дождались. Ратибор в очередной раз посмотрел на Игоря, тот кивнул. Алексею показалось, что губы советника тронула мимолетная улыбка. Тогда Ратибор сказал:

– Ясно, что объяснений от тебя мы не дождемся. Ты хоть понимаешь, что нарушил дисциплину и теперь должен быть наказан?

– Понимаю, – ответил Алексей, пожимая плечами.

– Хорошо, что понимаешь. Думаю, что выражу общее мнение, если наказанием тебе будет три дня в Серых землях. Для размышления над своим поведением.

Алексею ничего не сказали слова Ратибора, но, увидев, с каким сожалением на него посмотрел Петрович, понял, что наказание не из легких. Ну и пусть! Главное, чтобы Правида не пострадала.

– Кстати, о твоей подельнице, – словно угадал его мысли Ратибор.

Алексей вздрогнул. Эта способность Ратибора начинала пугать не на шутку.

– Так вот, – продолжал тот. – Вам запрещено встречаться.

Алексей почувствовал, как кровь волной отхлынула от лица. Он никак не ожидал, что всего за три встречи так сильно привязался к, в общем-то, незнакомой девушке. Если Ратибор и хотел его наказать, то сильнее наказания вряд ли смог бы придумать.

Петрович заметил перемены на лице парня, даже попытался что-то сказать Ратибору, но тот не дал ему такой возможности:

– Приговор окончательный. Исполнять немедленно.

Взмахом руки он приказал, чтобы Алексей возвращался в лес. Парень смотрел ему в глаза, испытывая одновременно сожаление, злость, даже раскаяние, но никакого сочувствия не увидел. Тогда он развернулся и на скорости влетел в болото. Яростно барахтаясь, выбиваясь из сил, снова и снова окунаясь в зловонную жижу, покрываясь новым слоем грязи и тины, Алексей выбрался, наконец, на сушу, где его ждал Петрович.

– Э-хе-хе, – проскрипел леший, оглядывая парня. – Идем, что ли, горемычный.

Он повел парня через лес, смешно переваливаясь на своих коротких ногах. По дороге Петрович говорил, словно не замечая состояния Алексея:

– Думаешь, почему ты в болоте-то искупался? Для пущего осознания своей вины. Так совет со всеми шкодниками делает, которые особливо нашкодили. Теперь в таком виде я должен тебя провести через весь центр, дабы все видели, что будет с нарушителями дисциплины и думали. Но ты не обижайся. Ведь для того и наказание, чтобы человек осознал свою ошибку, исправил и вдругорядь не допускал. Вот, скажем, понимает совет, что не подействует наказание на человека, ну, не подействует, и все тут, не исправит себя человек, тогда как? Тогда изгоняют такого, ибо наказывать – себе дороже. А раз тебя наказали, значит, верят: есть в тебе силы признать ошибку и исправить.

– Помолчал бы ты, Петрович, – попросил Алексей в сердцах. – Без тебя тошно.

Леший послушно умолк, а Алексей шел и думал. Он всего несколько дней здесь, а уже успел два раза нарушить дисциплину, да еще и как серьезно! Нужно научиться сдерживать свои желания. Как их, проклятые, сдержишь, если столько нового, необычного вокруг? Иногда чувствуешь себя маленьким ребенком: мир велик, интересен, многолик, в нем столько такого необычного, что хочется все попробовать, испытать, пощупать, понюхать, попробовать на вкус, даже если нельзя или страшно. Разве это плохо? Вот и получи, малыш, по попе, чтобы знать, куда лезть не надо. Но ведь хочется! Хочется снова и снова попробовать, испытать, пощупать. Если научился ползать, хочется ходить, а когда научился ходить, хочется побегать, и так до бесконечности.

Так думал Алексей, словно ища оправдания своим поступкам. Потом вдруг он вспомнил о Правиде, и все мысли вылетели из головы, оставив вместо себя только тревогу и чувство вины перед девушкой. Ведь, если бы не его несдержанность, она не пострадала бы. Ратибор, правда, не уточнил, как наказал Правиду, но парень очень надеялся, что не очень сильно.

Солнечный луч больно ударил в глаза. Алексей прикрылся ладонью, удивляясь тому, что даже солнце сегодня не на его стороне. Привыкнув к яркому свету после сумрака леса, он понял, что Петрович уже ведет его по открытому пространству полигона, на котором группами стояли послушники во главе с советниками, образовав живой коридор, и смотрели на провинившегося. Алексей старался избегать взглядов, боясь нарваться на насмешку или, того хуже, жалость. Послушники стояли в тишине, иногда перешептываясь, но никакого смешка Алексей не улавливал. Он даже осмелился поднять голову, когда услышал чей-то знакомый голос, сказавший очень тихо:

– Держись там.

Алексей повернул голову и поймал на себе взгляды своих товарищей по группе. В них ничего, кроме сочувствия и понимания, не было. Алексей с благодарностью кивнул. Назим – а это он говорил – кивнул в ответ. Виктор просто поднял вверх руку, словно приветствовал. Игорь искоса посмотрел на подопечных, но ничего не сказал. Алексею стало немного странно, ведь большинство послушников, очевидно, зная, в чем суть проступка и наказания, смотрели на него больше с любопытством и даже некоторым уважением. За что им было уважать парня, он терялся в догадках.

Тем временем, Петрович вывел Алексея на возвышенное место. Здесь было вкопано два столба с привязанными к ним веревками, на концах которых болтались петли. Наверное, место для наказания, подумал Алексей и не ошибся.

– Здесь у нас всяких-разных наказывают, – подтвердил Петрович. – Бывает, что и кнутом, не без этого.

Алексей содрогнулся. Что за средневековая дикость?

– А без этого временами – никак, – развел руками леший. – Ребенка и то по мягкому месту шлепают, а вас, здоровенных детин, только кнутом и прошибешь. Только ты не пугайся, тебя ждет наказание покруче. Идем.

Что же может быть круче, чем удары кнутом по спине, думал Алексей, шагая вслед за Петровичем. Тот вывел его на каменный круг, украшенный пентаграммой, поставил по центру, вздохнул и отошел.

– Петрович, – обратился к лешему Алексей. – Намекни хоть, что ждет меня в этих серых землях?

Петрович покосился на подошедшего Ратибора и промолчал.

– На месте узнаешь, – ответил за него Ратибор, становясь рядом с Алексеем. – Поехали.

Он сделал неопределенный жест рукой. Мир вокруг пентаграммы закружился в вихре, закручиваясь все быстрее, пока двое людей не оказались внутри смерча. Алексей почувствовал, как неведомая сила подняла его. Сердце сразу оказалось где-то в районе солнечного сплетения, потом резко подпрыгнуло к горлу. Накатила тошнота, перед глазами поплыли разноцветные круги, тело охватила слабость. Алексей с трудом посмотрел на сопровождающего. Ратибор стоял, как ни в чем не бывало. Казалось, перегрузки перехода на него не действуют. Алексей попытался отвести взгляд, но на плечи надавила такая тяжесть, что парень не удержался и упал на колени. Почти теряя сознание, он почувствовал, как чья-то сильная рука поддержала его, не дала грохнуться на землю. После этого сознание Алексея погрузилось во тьму.

Очнулся он от дуновения ветра. Горячий поток воздуха обдувал лицо, приводя парня в сознание. Алексей открыл глаза, пытаясь сообразить, где он, что с ним. Оказалось, что он лежал на серой пыльной поверхности. Ветер поднимал небольшие клубы пыли и нес их по серой пустыне, над которой висело такое же серое безликое небо. И не было на нем ни облачка, ни солнца.

– Серые земли, – прошептал Алексей.

– Они, родимые, – послышался из-за спины голос Ратибора.

Он вышел наперед, стал перед послушником, заложив ладони за свой широкий пояс.

– Слушай урок, послушник, – голос Ратибора был чужим, холодным, сухим. – Три дня ты проведешь в Серых землях в поисках.

– Что я должен найти? – спросил Алексей, с трудом поднимаясь с земли и отплевываясь. Противная серая пыль покрыла губы, набивалась в рот и нос.

– Пустыня подскажет. Через три дня тебя заберут.

Ратибор стал в центр пентаграммы и исчез в энергетическом вихре.

Алексей остался один посреди серого безликого мира. Оглядывая пустыню, он отметил, что глазу совершенно не за что зацепиться. Кроме выступа, на котором расположена пентаграмма, на поверхности земель не было ничего: ни камня, ни холма, ни травинки. Поверхность была одного цвета с небом, поэтому казалось, что уже через сотню метров небеса и земля сливаются воедино. Это было любопытное, но жутковатое зрелище. Казалось, что находишься в огромном пузыре, сплющенном с двух сторон.

– Так и до клаустрофобии недалеко, – произнес Алексей и тут же удивился, что сказаны слова были вслух. А, ладно, все равно рядом никого нет. Нужно же с кем-то общаться? И он продолжил говорить:– Куда идти, что искать? Или можно посидеть на месте? Кто бы подсказал?

Алексей сплюнул пыль, вытер рукавом губы, но от этого стало еще хуже. Пыли на рукаве оказалось столько, она мгновенно высушила рот. Парень с трудом избавился от нее.

– Ну и гадость, – сказал он, сплевывая себе под ноги. – А ведь это только начало. Ладно, нечего сидеть. Нужно найти какой-то водоем, иначе жидкость в организме закончится.

Особо выбирать направление движения не приходилось, поэтому Алексей пошел вперед, куда глаза глядели. По пути он сначала осматривался по сторонам в поисках хоть какой-то зацепки, но Серые земли были ровными, как стол. Было странно, что здесь вообще не существовало жизни. Алексей не обнаружил ни одного следа, даже самого маленького. Горячий ветер обдирал пылью кожу, как наждаком. Постепенно становилось очень жарко, жажда забирала силы, тело становилось вялым, непослушным. Алексей попытался подзарядиться, но у него ничего не получилось: он просто не чувствовал Силу. Если ее потоки здесь и существовали, то в таких незначительных количествах, что послушник был не в состоянии воспользоваться ею.

Прошла целая вечность, пока парень, уже едва переставлявший ноги, почувствовал влажность в воздухе. Он встрепенулся, собрался с силами и рванул вперед. Влага становилась все ощутимее, даже вездесущая пыль отступила, не так скрипела на зубах. Алексей даже не заметил, как с разбега влетел в серые воды. Казалось, пыльная поверхность земель вдруг растеклась по поверхности, приятно охладила натруженные ноги. Парень просто упал в спасительную воду. Он окунулся с головой, чувствуя, как тело окутывает долгожданная прохлада. Алексей выныривал, хватал ртом воздух, а потом пил, снова хватал воздух, и снова пил. Такого наслаждения он еще ни разу в жизни не испытывал. Парень плескался, как маленький, смеялся, разбрызгивая вокруг себя воду, брал ее в ладони, бросал, снова брал, умывался бесконечно, окунался с головой, а потом просто лег на поверхности и смотрел в серую пустоту нависших над головой небес. Он был счастлив. Жажда отступила, есть пока не хотелось. Да и что такое голод? Ерунда, три дня он на одной воде как-нибудь продержится.

– Не вышло у тебя ничего, Ратибор! – закричал он, вскакивая на ноги. – Я выдержу, всем вам назло!

Алексей вскочил на ноги и даже погрозил небесам кулаком.

Потом он долго сидел на берегу, обхватив колени руками, смотрел на неподвижную поверхность. Первая эйфория прошла. Теперь, сидя у воды, парень понимал, что радовался зря. Не может быть все так просто, как показалось на первый взгляд.

Вдруг вода подернулась рябью. Сначала Алексей подумал, что это ветер шалит, но он ошибся. Сквозь рябь начало проявляться изображение, вначале неясное, но с каждой минутой оно становилось все четче и четче. Вскоре Алексей смотрел, словно на большом экране, как Правида бредет по Серым землям, спотыкаясь и падая, изнывая от жажды. Красивое, милое лицо девушки было серым от толстого слоя пыли, потрескавшиеся губы что-то шептали, невидящий взгляд скользил по серой поверхности в поисках спасения. Горячий ветер путался в ее длинных пепельных прядях, которые теперь казались седыми. В какой-то момент девушка остановилась, осела, почти рухнула в пыль, стала похожа на сломанную куклу. Алексей взвыл, поднеся к лицу сжатые кулаки. Он в ярости заметался по берегу, словно зверь. С большим трудом ему удалось взять себя в руки и остановиться. В груди смешались настолько разные чувства и образовали такую гремучую смесь, что впору было взорваться подобно ядерной бомбе. Жалость, ярость, нежность, обида, вина, стремление помочь, отдать свою жизнь ради спасения – такого Алексей еще никогда не испытывал. Кровь прихлынула к лицу, сердце стучало так, что, казалось, ребра изгибались, словно стали гуттаперчевыми. Алексей не мог понять, почему так реагирует на страдания почти незнакомой ему девушки, но знал, откуда-то знал, был уверен, что все это – не просто так.

Парень остановился, тяжело дыша. Алый туман, застилавший взор, начал понемногу таять, уступая место серости. Нужно успокоиться, сказал он себе, просто успокоиться. Алексей какое-то время стоял, сжимая и разжимая кулаки, приводя в норму дыхание и сердцебиение. Прошло немало времени, пока ему удалось взять себя в руки. Алексей посмотрел на поверхность воды. Она снова была серой, безликой, под цвет суши. Ни ряби, ни изображения.

– Нужно набрать воды и идти на поиски, – решил Алексей, все еще с надеждой глядя на воду.

Не во что было взять воду. Тогда он снял с себя рубаху, прополоскал ее в воде, пропитал и, не выкручивая, осторожно, словно драгоценность, взял в руки.

– Куда идти? – этот вопрос был самым важным.

Алексей обвел взглядом окрестность и вдруг увидел вдалеке, где-то за линией горизонта, маленький смерч. На мгновение показалось, что это была Правида. Не раздумывая больше ни секунды, парень бросился в ту сторону. Он шел быстро, стараясь экономить силы. Разум подсказывал, что путь будет нелегким, нужно быть осторожным.

Алексей не дошел до смерча всего какую-то сотню метров, тот растаял, оседая на поверхность пыльным облаком. Парень остановился, растерянно глядя перед собой.

– Что дальше? – спросил он самого себя. – Куда дальше? Вперед? Назад?

Взгляд, скользнувший по серости, зацепился за новый смерч. Алексей снова устремился вперед. Разумом он понимал, что кто-то подает ему сигнал, помогая найти девушку. Так он двигался до тех пор, пока не наступила ночь. Сумерек, как таковых, не было. Просто стемнело как-то сразу, за считанные минуты, словно невидимый хозяин выключил свет.

Алексей упал на землю, осторожно опустив еще влажную рубаху. Кожа горела огнем, тело требовало отдыха. Парень попытался заснуть, но усталость и боль отгоняли сон. Воспаленные глаза болели, потрескавшиеся губы требовали воды. Алексей про себя вдруг отметил, что он ни разу не прикоснулся к рубахе, чтобы утолить свою жажду. Он нес ее для Правиды, он не имел права сам выпить воду. Ну и что, что влага испарилась? Он вернется к озеру, снова наберет воды, снова будет искать девушку. И так до бесконечности, пока не найдет.

Очнулся Алексей в один миг, словно и не спал вовсе. Ему что-то снилось, какой-то размытый образ вспыхивал в мозгу, но тут же исчезал. Кто-то что-то говорил ему, однако парень совершенно ничего не помнил.

Самое интересное ждало его, когда он встал на ноги и сделал несколько шагов вперед. Его ступни окунулись в прохладную воду. Каким образом он снова перенесся к озеру – Алексей объяснить не мог. В этот раз он не терял времени, быстро искупался, утолил жажду, пропитал водой рубаху и снова двинулся в путь, благо вчерашние следы ветер почему-то пощадил. Двигаясь по своим же следам, Алексей отметил, что они вели только в одну сторону, вперед. Как и когда парень переместился назад – оставалось загадкой. Впрочем, не стоило сейчас забивать голову подобной ерундой. Нужно идти, успеть, спасти.

Дойдя до места, где следы обрываются, Алексей осмотрелся в поисках подсказки. Очередной смерч действительно маячил где-то на горизонте, маня за собой. Парень, почти не раздумывая, двинулся к нему. Так, от смерча к смерчу, он шел весь день. Рубаха давно высохла, ноги гудели, тело отказывалось подчиняться, жажда просто убивала, медленно и мучительно, но Алексей не сдавался. Иногда ему казалось, что какой-то тоненький, едва слышимый голос говорил, что не стоит идти за смерчем, что это – обманка, нужно двигаться в противоположную сторону, держа смерч как ориентир за спиной, но Алексей только отмахивался от него, как от назойливой мухи, принимая за галлюцинацию. Он спотыкался, падал, снова поднимался и шел, шел вперед, не выпуская из рук рубаху. Так продолжалось до тех пор, пока ноги не подкосились окончательно, а сознание отключилось. Последняя мысль, что еще один день позади, а Правиду он так и не нашел, мелькнула и погасла. Ни радоваться, ни сожалеть Алексей не имел сил.

Проснулся он от треска веток. Подняв голову, Алексей увидел небольшой костер, от которого шло непривычное, нежное, согревающее не тело, но душу, тепло. У костра сидел мужчина средних лет, одетый в старинный, еще царский, офицерский мундир с одной маленькой звездочкой на погонах. Незнакомец сдвинул фуражку на затылок и подбрасывал тоненькие веточки в огонь. Казалось, что это действо приносит удовольствие и костру, и человеку, потому что каждый раз, когда ветка касалась пламени, оранжевые язычки вытягивались ей навстречу, окрашиваясь в желтый, почти белый цвет, а незнакомец при этом улыбался.

– Кто вы? – спросил Алексей, приподнимаясь на локтях.

Странно, но ни усталости, ни боли в теле он не почувствовал, словно спал долго-долго на перинах.

– Очнулся, внучек? – обрадовался офицер, угощая огонь очередным подношением. – Я – твой прапрадед, Климом звали, когда жив был. Можешь называть меня просто дед.

Алексей с недоумением смотрел на мужчину, ничего не понимая. Только через несколько мгновений до него дошел смысл сказанного.

– Я… умер? – выдавил, наконец, Алексей.

– Да нет пока, – улыбнулся прадед, не прекращая своего занятия. – Ты присаживайся к очагу, чай, не чужой.

Парень подчинился. Он был немного обескуражен, поэтому не сразу обратил внимание, что вместо надоевшей до тошноты серой пыли вокруг росла трава, даже слышалось иногда щебетание птиц.

– Значит, я сплю? – продолжал спрашивать Алексей.

– Вот же настырный! – офицер грозно сдвинул брови на переносице, но потом не выдержал и засмеялся. – Весь в меня! Спишь, не спишь – какая разница? Важно, что мы познакомились.

Алексей вглядывался в его лицо, которое не раз видел на старой, пожелтевшей от времени, фотографии на стене в доме бабушки Зины, тети отца. На ней были запечатлены два офицера, стоящие по обе стороны от подставки с цветами. Как это и было заведено в начале двадцатого века, позировали мужчины чинно, напряженно, словно выполняли трудную, но важную работу. Отец не раз говорил, что тот, что пониже ростом, и есть прапрадед Клим, отец прадеда Никиты.

– Вы же погибли в 14-м году под Петроградом? – спросил зачем-то Алексей.

– Было дело, – серьезно ответил дед, не переставая, тем не менее, улыбаться. – Вишь, не уберегся.

– Вы были младшим лейтенантом?

– Прапорщиком. Позже, уже при Сталине, это звание стало называться младший лейтенант, а тогда нас величали прапорщиками.

Снова наступила тишина, только костер весело потрескивал да радовался новым веточкам. Наконец, Алексей, переварив всю информацию, задал вопрос, который с самого начала вертелся на языке:

– Что вы здесь делаете, дедушка?

– Глянь-ка, вежливый, – не то с гордостью, не то с насмешкой произнес дед. – Не я – ты ко мне явился.

– Как?

– Как-как! Не знаешь, как являются? Как ангелы, только что не было, и вдруг раз – и ты здесь.

Алексей насупился. Не нравилось ему, как дед разговаривает с ним.

– Да ты не серчай, внучок, таким уж я уродился, – сказал примирительно дед, почувствовав настроение потомка. – Рад я, если честно, что ты сюда явился. Сын мой, Никита, вишь, отца не часто балует беседами, недосуг ему, все в кузнице своей пропадает, оружие там разное кует, а мне здесь иногда скучно становится, особенно, если тихо все и никаких там воин или иных катаклизмов не случается. Ладно, давай оставим эти разговоры. Ты вот спрашиваешь, как сюда заявился? Дар у тебя есть особый, скрытый. Когда-то давно, еще на Сечи Запорожской, наш с тобой предок, Панас Круть, знатным козаком был. Служил он не за чины или золото, за Украину сердце его болело. Если в поход идти, трудное дело сделать, прорваться там, где иным сотням не по силам – так он первым был. И ни пуля его не брала, ни сабля, ни стрела, ни ядро. У вас таких солдат называют спецназ, только слабоваты они против предка нашего. Потому что Панас был не простым козаком, а характерником, слыхал про таких?