Текст книги "Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»"

Водка должна быть натуральной, настоящей, а ни в коем случае не состряпанной евреями холодным способом на фабрике. В этом отношении с водкой дело обстоит, как с ромом, а хороший ром – редкость…

Очевидно, что никакого холодного способа производства водки нет и не может быть в природе. Холодным способом можно сделать только наливку вместо коржалки. Приправить чистый спирт. О чем и рассуждает с тяжелого похмелья фельдкурат. См. комм. к ч. 1, гл. 9, с. 118. В оригинале везде коржалка:

Kořalka je jed, «rozhodl se», musí být původní originál, pravá, a nikoliv vyráběná ve fabrice na studené cestě od židů. To je jako s rumem. Dobrý rum je vzácností.

Следует заметить, что ром тут, в связи с осуждением «холодного способа» изготовления коржалки, упоминается вовсе не случайно. Дело в том, что помимо натурального, кубинского или ямайского рома, в самой Чехии имелся и ром собственного изготовления, так называемый местный (tuzemský) ром, состряпанный именно ненавистным фельдкурату холодным способом, добавлением к спирту эссенции тростникового сахара и красящих веществ.

Нет сомнений, что сам Гашек очень хорошо знал разницу между водкой и другими крепкими напитками – коржалкой или ликером. См. здесь же комм. к с. 132.

Была бы под рукой настоящая ореховая настойка, – вздохнул он, – она бы мне наладила желудок.

В оригинале:

Kdyby zde byla pravá ořechovka, «povzdechl», ta by mně spravila žaludek.

Ořechovka – ореховый ликер (Likér ovocný ořechový). Главные компоненты при изготовлении: спирт, вода, незрелые грецкие орехи и, тут главное отличие от настойки, много сахара (до 50 и более процентов от доли спирта). Добавляют в малом количестве и другие компоненты – корицу, гвоздику, цедру цитрусовых и т. д.

Такая ореховая настойка, как у капитана Шнабеля в Бруске.

Казармы 28-го пехотного полка (C. a K. český pěší pluk krále italsk. Viktora Emanuela III. 28) находились на горочке между нынешним входом на станцию метро «Малостранска» (Malostranská) и Летенскими садами (Letenské sady). Здание не сохранилось. Осталась только улица У бруских казарм (U Bruských kasáren).

Полк многократно упоминается в романе. См. подробнее о его истории и великом мифе комм., ч. 3, гл. 1, с. 10 и 11.

Если вам не повезет, ступайте в Вршовице в казармы к поручику Малеру.

Казарма во Вршовицах, улица Мичанка (Míčánka, 429). Здесь квартировал 73-й пехотный полк (C. a K. český pěší pluk vévody Albrechta Württembersského 73). Теперь это улица 28 полка (28. pluku), а в самом здании дворец правосудия (JŠ 2010). См. также комм., ч. 1, гл. 5, с. 62. Комм. о судьбе 28-го пехотного полка см. ч. 3, гл.1, с. 10 и с. 11.

Если и там не выйдет, то отправляйтесь на Градчаны к капитану Фишеру.

На Градчанах было две казармы сразу. Одна недалеко от другой. Первая на Лоретанской площади (Loretánské náměstí, 101/5), ныне здание министерства иностранных дел. Здесь располагались штабы сразу трех полков: 75-го пехотного (C. a K. český pěší pluk 75) и 8-й и 23-й артиллерии (C. a K. sborový dělostřelecký pluk císaře Františka Josefa 8 и C. a K. pluk divisijního dělostřelectva 23). Скорее всего, сюда и ходил Швейк. За углом на улице Погоржелец (Pohořelec) располагались штабы самооборонцев и ополчения (C. K. pěší pluk zemské obrany 8 a štáb domobrany), но едва ли мог фельдкурат послать денщика с деликатной просьбой к этим халявщикам (JŠ 2010).

Деньги он получил всюду.

Неплохой кружок: Карлин – Бруска – Градчани – Вршовици – Карлин, километров тринадцать-четырнадцать.

У вас ведь вилла в Збраслове

Збраслав – старинный рыбацкий поселок на стрелке рек Влтава и Бероунка (Berounka). Ныне часть южного округа Праги (Zbraslav, Praha-5).

– Видите, господа, – жаловался он шкафу и фикусу, – как со мной обращаются мои родственники!..

Это не первый пьющий пастырь у Гашека. В одном из самых ранних рассказов, еще времен юношеских путешествий будущего автора «Швейка» по Галиции, изображен приходский священник (farář) – большой любитель хлебнуть лесного ликера собственного изготовления. «Водка лесная, водка ягодная» («Wódka lasów, wódka jagodowa» – «Národní listy», 1902). Именно его, деревенского попика, родственники, в частности родная сестра, не понимали и всеми средствами пытались отвадить от ликерчика.

Кстати, ликером самоделку фарара объявляет сам Гашек, прибавив к названию такой комментарий: «Водка – в основном спирт, здесь же речь о ликере» («Wódka, lihovina vůbec, zde tolik co likér»).

См. также комм. к ч. 1, гл. 12, с. 170.

К этому же периоду относится и визит Швейка на свою квартиру к своей старой служанке пани Мюллеровой. Швейк застал дома двоюродную сестру пани Мюллеровой, которая с плачем сообщила ему, что пани Мюллерова была арестована в тот же вечер, когда отвезла Швейка на призыв.

Любопытный момент: пани Мюллерова спокойно жила и распоряжалась квартирой в течение первого почти месячного отсутствия Швейка теперь, возможно, после еще более продолжительного отсутствия, мы обнаруживаем в квартире уже ее сестру, и вновь ощущающую себя не прислугой, а полноправной хозяйкой. Из чего как-то сам собой напрашивается вывод, который и сделал Ярда Шерак. Вовсе не Швейк, а пани Мюллерова, а после ареста – уже ее сестра были, по-русски говоря, ответственными квартиросъемщицами, т. е. арендовали помещение у домовладельца. Торговец собаками Йозеф Швейк, скорее всего, просто снимал комнату с пансионом в квартире у пани Мюллеровой.

С Ярдой согласен и Антонин Мештян, который, описывая путешествие Швейка в инвалидной коляске на медкомиссию, говорит о том (AM 1982), что Швейк был квартирантом (bydlil v podnájmu) у арендатора пани Мюллеровой (jeho bytná paní Müllerová). MĚŠŤAN, Antonín: Ještě jednou o Švejkovi. Proměny. 1982, roč. 19, č. 2, s. 25–28.

Старушку судил военный суд, и ввиду того, что ничего не было доказано, ее отвезли в концентрационный лагерь в Штейнгоф.

В оригинале: Steinhof. Вообще говоря, это предместье Вены, в котором располагалась одна из крупнейших психиатрических лечебниц Австро-Венгрии, однако, как замечает Йомар Хонси (JH 2010), концентрационного лагеря во время Первой мировой там не было. Название Штейнхоф просто отсутствует в общем списке лагерей дунайской монархии военного времени. Зато крупный концентрационный лагерь, в том числе и для гражданских лиц, находился во время Первой мировой недалеко от австрийского Граца (Graz) и назывался Thalerhof. Именно в этот лагерь был отправлен Швейк после суда в повести.

Pozítří odvezli ho s jinými odsouzenci do vojenské trestnice v Thalerhofu-Zelling ve Štýrsku.

На следующее утро отвезли его вместе с другими осужденными в военную тюрьму Талерхов-Целлинг в Штирии.

Вполне возможно, вечно чем-то отвлекаемый Гашек думал одно, написал другое, а рукописи, как известно, автор «Швейка» никогда не вычитывал.

Забыла тебе сказать, что на чердаке в темном углу в ящике остался щеночек фокстерьер.

В оригинале: ratlíček (jeden malej pejsek ratlíček, štěňátko), т. е. пражский крысарчик. См. комм., ч. 1, гл. 1, с. 28.

Но для этого мне пришлось убить пятнадцать вахмистров и фельдфебелей.

Абсурд швейковского признания дополнительно усиливается всеохватностью сочетания. Фельдфебель (Feldwebel, чешское šikovatel) – воинское звание, а вахмистр (Wachtmeister, чешское strážmistr) – жандармское.

– Пани Кейржова, у меня в прачечной воротнички и манишки

Paní Kejřová. И ранее в заголовке письма – Milá Aninko! По поводу возможного источника имени Анна Кейржова см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 218.

Свидетелем этого разговора был пожилой человек, слесарь со Смихова.

«Со Смихова» (это как «с Москвы») – явный редакторский недосмотр, в оригинале никакого просторечия (zámečník ze Smíchova).

Смихов (Smíchov) – до Первой мировой войны самостоятельное промышленное поселение на левом берегу Влтавы в непосредственной близости от столицы, известное прежде всего огромным машиностроительным заводом Рингхоффера (Ringhoffer-Werke AG, с 1935 – Ringhoffer-Tatra AG). Здесь делались, помимо всего прочего, прославленные чешские трамваи. Недалеко от машиностроителей располагались и пивовары, заводы «Старопрамен» (pivovar Staropramen). С 1922 года часть Праги. На севере граничит с Малой Страной, а на юго-западе с Мотолем. На другой, правой стороне Влтавы – Вышнеград. В современном Смихове трамваев уже не делают, на месте бывшего завода многоэтажный торговый центр Anděl, а вот пиво у автовокзала все еще варят.

От центра Смихова до пивной «У чаши» путь недолгий. Не больше получаса. Два с половиной километра.

Сам Ярослав Гашек довольно продолжительное время – с 1908 по 1911 год – был прописан по разным адресам в Смихове. То есть до женитьбы в мае 1910-го и вновь уже после первых семейных проблем (RP 1998).

что у него есть сын, который тоже убежал с военной службы и теперь находится у бабушки, в Ясенной, около Йозефова.

Родная деревня конвоиров, которые вели Швейка из тюрьмы к фельдкурату. См. комм., ч. 1, гл. 10, с. 128.

Сварите черный кофе с ромом… Или нет, лучше сварите грог.

Историю гашековского «морского» грога и его рецепт: см. комм., ч. 1, гл. 11, с. 155.

Глава 11. Швейк с фельдкуратом едут служить полевую обедню

священника можно было видеть и на казнях чешских легионеров.

Чехословацкий легион (Československé legie) – возникшее уже после Первой мировой войны, с легкой руки французов, по привычной аналогии с собственным Иностранным легионом, название чешских добровольческих частей, воевавших на стороне Антанты против стран Тройственного союза, включавшего Австро-Венгрию, за будущую независимую Чехословакию.

Самая многочисленная часть этой армии (около 68 тысяч главным образом чехов и немного словаков в 1920 году эвакуировались из Владивостока) воевала в России. Для сравнения: по окончании войны в 1918 году чешская бригада во Франции насчитывала менее 10 тысяч штыков.

Первоначально небольшая Чешская дружина (Česká družina), сформированная на Украине в 1914 году из русских подданных чешского происхождения (см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 266), очень быстро стала пополняться добровольцами из числа пленных – подданных Австро-Венгрии. К октябрю 1917-го Чехословацкий русский корпус (Československý sbor na Rusi) превратился в крупное военное соединение с численностью, превышавшей 38 тысяч, и полностью укомплектованное собственным чешским офицерским составом.

Однако отношение к этим людям у русского командования и двора было очень неоднозначное: молчаливо считалось, что тот, кто один раз предал, может предать снова. Вот что писал после войны по этому поводу генерал Алексей Алексеевич Брусилов (БА 1963):

«В этом празднике [крещение 1916 года] принимали участие и внесли много оживления чехи из чешской дружины. Эта дружина имеет свою маленькую историю. Почему-то Ставка не хотела ее организовать и опасалась измены со стороны пленных чехов. Но я настоял, и впоследствии оказалось, что я был прав. Они великолепно сражались у меня на фронте. Во все время они держали себя молодцами. Я посылал эту дружину в самые опасные и трудные места, и они всегда блестяще выполняли возлагавшиеся на них задачи».

Но и у симпатизировавшего им русского генерала чехи самостоятельной воинской единицей фактически не воевали, отдельными подразделениями присоединялись к русским частям, а на фронте чаще всего использовались для отчаянных разведывательных операций. Того, кто во время последних попадал в руки австрийцев, казнили на месте, о чем, собственно, и вспоминает Гашек.

Сам он добровольно присоединился к Легиону в 1916-м, из Тоцкого лагеря для военнопленных перебрался в Киев, где летом этого же года стал штатным членом редколлегии журнала «Čechoslovan» (см. комм., ч. 1, Предисловие, с. 21). В ту пору настроения чехов, перешедших на русскую сторону, были по большей части панславистские и монархические. Любопытно, что бывший анархист, а ныне военный журналист Гашек, с 1916 по 1917 год был одним из страстных проводников самых консервативных идей.

После большевистской революции и выхода России из войны будущий президент независимой Чехословакии и патрон чешского легиона Томаш Масарик (Tomáš Garrigue Masaryk) договорился с новыми правителями России о транзите Чехословацкого корпуса через Владивосток на западный фронт для продолжения войны на стороне Антанты. От начала движения вооруженных людей вокруг земного шара через Урал и всю Сибирь ведет отсчет самая у нас известная глава в истории этого войска, кратко определяемая в советских учебниках, как «восстание белочехов и империалистическая интервенция».

Но Ярослава Гашека в рядах легиона к этому времени уже не было. Весной 1918-го будущий автор «Швейка», противник ухода во Францию, на волне всеобщего большевизма вновь воспылавший анархистскими идеалами юности, дезертировал и вскоре стал красноармейцем и комиссаром. В кожане которого лишь чудом избежал трибунала и быстрой расправы – только благодаря тому, что, притворившись полудебильным немецким колонистом, смог скрыться во время штурма белочехами летом 1918-го Самары. Возможно, в случае неудачи это был бы первый в практике Гашека случай приведения приговора в исполнение без присутствия лица духовного звания.

См. также комм., ч. 2, гл. 2, с. 278.

Ничего не изменилось с той поры, как разбойник Войтех, прозванный «святым», истреблял прибалтийских славян с мечом в одной руке и с крестом – в другой.

Разбойник Войтех (loupežník Vojtěch) – пражский епископ, мученик и католический святой – Svatý Vojtěch (ок. 955–997 гг.) из чешского княжеского рода Славниковичей (Slavníkovci). Его авторству приписывается немало чешских и польских духовных песен, ставших народными. Миссионер, крестивший Польшу и Венгрию, однако потерпевший неудачу в Прибалтике и погибший от рук прусских язычников, по преданию, недалеко от нынешней деревни Береговое (бывший Tenkitten) в Калининградской области. Согласно легенде, убили миссионера за попытку не человека порубить, а тотемный дуб местного племени. Памятник Святому Войтеху, у других европейских народов Адальберту Пражскому, установлен на Вацлавской площади в Праге.

Швейк сварил замечательный грог, превосходивший гроги старых моряков. Такой грог с удовольствием отведали бы даже пираты восемнадцатого столетия. Фельдкурат Отто Кац был в восторге.

– Где это вы научились варить такую чудесную штуку? – спросил он.

Вместо собственного комментария приведу лучше цитату из книги Радко Пытлика о Гашеке (RP 1998, с. 41):

«Na Silvestra se vařil pověstný Grog zpustlých námořníků, o kterém se se ve Švejkovi píše, že po jeho napití přeplave člověk jako nic kanál La Manche. Recept na něj se zachoval v pozůstalosti Mistra Panušky: «Půl litru vody dej svařit s 2–3 zrny nového koření, 10 zrny hřebíčku, kousek skořice, citronové kůry a šťávu z celého citronu a přidej půl kila cukru. Po svaření přilej tři litry bílého vína a nech přejít varem. Pak přidej litr koňaku a znovu povař, ale dej pozor, aby to neuteklo!! Po postavení na stůl se sundá puklice a páry se zapálí a hned zas se nádoba přikreje. Tím slavnostní obřad vaření grogu končí. A kdo ti řekne, že tam máš dát vanilku, tak mu dej přes držku!».

«На Сильвестра варил свой знаменитый грог спившегося моряка, о котором написал в “Швейке”, что хлебнувший его человек запросто переплывет Ла-Манш. Рецепт сохранился в архиве художника Панушки (пражского друга, вывезшего, как оказалось навсегда, Гашека из столицы в Липници, см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 256). “В пол-литре воды вскипяти 2–3 зернышка душистого перца, 10 головок гвоздички, кусочек корицы, шкурку и сок целого лимона плюс полкило сахара. В готовый сироп добавь три литра белого вина и прокипяти. Добавь литр коньяка и снова прокипяти, при этом смотри время, чтоб не убежало!! Подав на стол, сними крышку и подожги пар, и тут же снова крышкой накрой. На этом церемонию приготовления грога и закончи. А если кто-то тебе скажет, что нужно еще добавить ванили, так дай ему по морде!”»

– Еще в те годы, когда я бродил по свету, – ответил Швейк. – Меня научил этому в Бремене один спившийся матрос. Он говаривал, что грог должен быть таким крепким, что если кто, напившись, свалится в море, то переплывет Ла-Манш. А после слабого грога утонет, как щенок.

Долгие путешествия без копейки в кармане – любимое занятие молодого Ярослава Гашека. Не было года, начиная с 1902-го, чтобы он не уходил куда-нибудь на месяц, два, три один или с товарищем. Большинство ранних рассказов Гашека – анекдоты и впечатления бродяги. Любимыми маршрутами будущего автора «Швейка» были походы в словацкие предгорья Татр и сами Татры, но кроме них еще и Польша, Венгрия, Галиция. Однако и в Германию Гашеку случалось забредать, судя по таким рассказам, как «Древнеримская крепость» (Starořímská tvrz – Národní listy, 1904) и «Справедливость в Баварии» (Spravedlnost v Bavořích, 1910).

а диван наш у одного учителя в Вршовицах

Вршовици – см. комм., ч. 1, гл. 5, с. 62.

Дароносицу нам одолжат в Бржевнове

Бржевнов – см. комм., ч. 1, гл. 8, с. 90.

В таком случае одолжим призовой кубок у поручика Семьдесят пятого полка Витингера.

И. к. семьдесят пятый пехотный полк (C. a. K. český pěší pluk 75). Основные пражские службы на Градчани (Kanovnická ul.13 и Loteránské nám. 5). См. также комм., ч. 1, гл. 10, с. 147.

Несколько лет назад он участвовал от клуба «Спорт-Фаворит» в состязаниях в беге и выиграл этот кубок.

Как выяснил Йомар Хонси (JH 2010), изучая кованую готику старых немецких газет, выходивших в Праге, клуб с названием Sport-Favorit действительно существовал на берегах Влтавы. Полное название этого физкультурного объединения граждан немецкого происхождения – Fussballclub Sport-Favorit (Футбольный клуб «Спорт-Фаворит»). Образовался он в 1900 году при слиянии двух других клубов немецких физкультурников с названиями, соответственно, Sport и Favorit. Помимо футбольных матчей в парке Летна (Letná) это объединение организовывало с равным успехом забеги и велопробеги на разные, коротки и длинные, дистанции. Объявления о подобного рода оздоровляющих мероприятиях регулярно печатались в газетах и мимо любопытных и вездесущих глаз Гашека никак не могли пройти. Ну а квартировало это сообщество энтузиастов подвижных игр с немецким духом на улице На Пршикопе в помещении Кафе Централ (Café Central).

Отличный был бегун! Расстояние в сорок километров Вена – Медлинг покрыл за один час сорок восемь минут. Он всегда этим хвастается.

Тут есть чем гордиться. Один час сорок восемь минут на сорокакилометровой марафонской дистанции (41,185 метр), как справедливо замечает Йомар Хонси, – и поныне непобитый мировой рекорд. Покуда меньше двух часов не зафиксировано. Возможно, секрет поручика Витингера в том, что расстояние между Веной и Медлингом (Mödling) – жемчужиной Венского леса (Perle des Wienerwaldes), всего 16 километров. Но тогда час сорок восемь – всего лишь темп бега бодрой трусцой.

Район Медлинга – один из центров австрийского виноделия, см. комм. к слову Гумпольдскирхен, ч. 3, гл. 2, с. 112.

что он вчера выиграл в «божье благословение» много денег

«Божье благословение» (Boží požehnání) – карточная игра, также называемая Gotes или Gotýsek. По сути дела, аналог лото. Одна колода марьяжных карт раскладывается на столе лицом вверх. И понтеры кладут деньги на выбранную карту. Банкомет обязан добавить к сумме понтера столько же своих. Затем банкомет из второй перетасованной колоды достает семь карт. Если кто-то из понтеров угадал одну из первых двух, он забирает деньги с карт на столе. Если кто-то угадал следующие две, то банкомет должен добавить, чтобы удвоить премию, следующие три – добавить, чтобы утроить. В случае, если кто-то угадал последнюю, седьмую карту, его выигрыш будет десятикратным. Все деньги на никем не угаданных картах забирает банкомет.

и подарил алтарь вршовицкому костелу в ризницу

В ту пору во Вршовицах был только один костел – Св. Микулаша (sv. Mikuláše). Современный адрес – Vršovické náměstí, 84/6, Praha-10. Это недалеко от тех мест на юге, где кончаются Винограды и начинаются Вршовицы.

Один человек из Згоржа тоже вот пахал

Згорж (Zhoř) – местечек с таким названием в Чехии как минимум четыре: на запад от Пльзеня в Богемии и пара в Моравии, одно – на север от Брно и второе – на восток от Иглавы (Jihlava). И последнее, расположенное в родной Гашеку южной Чехии, на полпути между Табором и Писеком. Чуть больше тридцати километров через Милевско (Milevsko) до того и до другого. Однако следующая страшная история, немедленно вслед за первой рассказанная Швейком бедному попику, делает наиболее вероятным кандидатом все-таки Згорж у Иглавы.

Еще раз упоминается в ч. 3, гл. 2, с. 76. Но там контекст скорее южно-чешский.