Текст книги "Скандальное обольщение"

Глава 12

– Куда вы меня ведете?

– В библиотеку, я подумал, тебе захочется ее увидеть. – Он озорно улыбнулся. – Разве не все писатели любят книги?

Ей не следовало поддаваться его чарам, но бесполезно противиться неизбежному. Блэк пленил ее, и с этим ничего нельзя поделать. Хотя она бы проследовала за ним в любом случае, и не только потому, что граф признал ее писателем, – Изабелла просто обожала книги.

Она понимала, что не должна так поступать, кроме того, неприлично было бы оставлять кузину в одиночестве.

– Люси? – вопросительно произнесла Изабелла, полуобернувшись назад, однако Блэк уже втащил ее за собой в темный коридор и быстро свернул за угол.

– С ней все будет хорошо, – заверил ее граф. – Если ваша кузина достаточно здорова физически, чтобы посещать сеансы, уверен, она вполне в состоянии поладить с Сассексом.

Открыв дверь, он ввел ее в кабинет. Изабелла мгновенно позабыла Люси и Уэнделла, да и сам тот факт, что совсем недавно клялась выкинуть Блэка из головы, никогда не оставаться с ним один на один.

– Ох, вы только посмотрите, – зачарованно прошептала она.

Медленно поворачиваясь на месте, Изабелла стояла и, раскрыв рот, смотрела на стены, от пола до потолка заполненные книжными полками. Каждый свободный дюйм занимали томики в разноцветных кожаных переплетах с золотым тиснением.

Главенствующее место в кабинете отводилось большому письменному столу и огромному кожаному креслу. Изабелла задумчиво провела пальцами по блестящей обивке, представив, как было бы замечательно удобно устроиться в кресле и именно за этим столом писать свою книгу.

В стороне стояло еще несколько кресел, все с высокими удобными спинками и подлокотниками. Посреди комнаты на роскошном ковре с толстым, густым ворсом расположился изящный черный бархатный диванчик-канапе с закругленными позолоченными краями.

Камин представлял собой массивную, отделанную мрамором конструкцию с тяжелыми коринфскими колонами. Центральное положение на фасаде занимал графский герб Блэков – шотландский щит[37]37
  Шотландские щиты (тарчи) – круглые щиты диаметром 45–55 см. Внутренняя их часть составлялась из двух очень тонких деревянных пластин с перпендикулярным направлением волокон, зафиксированных маленькими деревянными штифтами.


[Закрыть] с крестом посередине и обвивший его дракон.

Над камином висел гигантский портрет рыцаря в белой мантии с красным крестом тамплиеров. Его лицо обрамляли длинные черные волосы и борода цвета оникса, а его глаза… Изабелла уставилась на него, мысленно представляя себе этого мужчину немного моложе, с чуть более короткими волосами, чисто выбритым лицом… Да, изображенный на портрете человек являл собой полное подобие Блэка.

– Дрейк Шелдон, первый граф Блэк, – объявил хозяин дома, встав подле нее и так же внимательно рассматривая портрет. – Его прозвали Драконом, потому что, откровенно говоря, мой предок был настоящим диким зверем как в бою, так и в мирной жизни. Говорили, будто в его разящем мече отражались языки адского пламени.

– У вас его глаза. Боже мой, – прошептала она. – Поразительное сходство.

– Ты так думаешь?

– О да, это очевидно. Он был тамплиером?

– Да. Однако, прежде чем отправиться на Святую землю, он долго служил наемным рыцарем у разных сеньоров. Говоря современным языком, его можно назвать наемником, солдатом удачи, предлагавшим меч и воинское мастерство тому, кто даст больше золота. Однако, если обратиться к реалиям двенадцатого столетия, следует признать, что наемные рыцари были тогда таким же обычным делом, как сегодня девушки, продающие апельсины на театральной площади.

– Этому портрету более пяти сотен лет? – взволнованно прошептала она.

– О да. В моем поместье в… на севере, – быстро поправился граф, – есть целая галерея портретов моих предков. Лица многих поколений хитрых и коварных Блэков наблюдают за тобой, когда идешь по длинному темному коридору.

– На севере? – спросила она, не упустив его оговорки.

– Да. На севере.

– Где на севере?

Блэк быстро скользнул взглядом от портрета к стоявшей перед ним Изабелле. Мышца на его нижней челюсти немного подрагивала от напряжения.

– В районе Хелмсли.[38]38
  Хелмсли – город и местность в Северном Йоркшире. Знаменит руинами средневекового замка.


[Закрыть]

– О, так это совсем недалеко от Уитби, милорд.

– Да. – Он откашлялся и окинул рукой помещение библиотеки. – Ну, и что ты думаешь? Приемлемое собрание?

– Мне кажется, оно великолепно, – абсолютно искренне ответила Изабелла. – Сколько у вас здесь книг?

– Не имею понятия.

– Если бы мне посчастливилось владеть таким роскошным собранием книг, я бы обязательно знала, сколько их, чтобы никто не мог своровать у меня из-под носа, – заявила она.

Книги также относились к числу предметов роскоши, недоступной ее семье. Изабелла старалась никогда не расставаться с несколькими принадлежавшими ей лично зачитанными томиками.

Блэк осознал, что невольно улыбается ее пылу.

– Это мое святилище. Лишь Биллингс иногда заходит сюда, чтобы протереть пыль. Книги в полной безопасности и защищены от воров.

Изабелла понимала, почему он назвал библиотеку святилищем. Это было темное, безусловно, мужское царство, с полированными деревянными панелями и изумрудно-зелеными портьерами. Атмосфера, пропитанная запахом лимонной полироли, кожаных книжных переплетов и изысканного одеколона Блэка. Она могла бы часами прятаться здесь, рассматривая книжные полки, камин и портрет первого графа Блэка, позволяя развернуться своим самым невероятным фантазиям. Дрейк Шелдон – какое подходящее имя для рыцаря! Как, должно быть, в него влюблялись женщины!

– А каково ваше фамильное имя, милорд? – поинтересовалась Изабелла, внезапно ощутив любопытство.

Он всегда был для нее Блэком, и это графское имя ему очень подходило, однако теперь Изабелла осознала потребность узнать его поближе. Носит ли он имя столь же благородное, как и его далекий предок?

– Шелдон.

– А имя, данное при крещении?

Он поймал ее взгляд, его длинные густые ресницы отбрасывали на скулы мрачные тени. В их обрамлении при этом освещении его прекрасные глаза казались чуть зеленоватыми.

– Джуд.

– Джуд, – повторила она едва слышно. Какое красивое имя. Очень ему подходит. Односложное имя, которое легко произнести твердым голосом или нежно шептать в порыве страсти.

– Скажи его снова, – глухо попросил он.

– Джуд.

Изабелла увидела, как он закрыл глаза, его пальцы сжались в кулак.

– Я так долго не слышал своего имени, и теперь услышать твой голос, произносящий его… это… я… теряю самообладание.

Напряжение, которое, похоже, всегда присутствовало между ними, внезапно вспыхнуло ярко, словно догорающий уголек в камине. Изабелла придвинулась ближе к книжным полкам, куда угодно, лишь бы отдалиться от него. Стараясь овладеть собой, она принялась изучать корешки книг, успокаивая сбившееся дыхание.

Взгляд ее оказался прикован к черному томику в кожаном переплете с золотой надписью: «Джейн Эйр».

– Ох, – прошептала Изабелла. – Неужели это первое издание? – Книга выглядела достаточно старой, и предположение вполне могло оказаться правдой, при мысли об этом ее кровь быстрее заструилась по жилам.

– Да. Тебе нравится эта история? – Блэк наблюдал за ней загадочным взглядом.

– О да, да, – пробормотала она, касаясь пальцами кожаного корешка. – Я очень люблю «Джейн Эйр». У Люси есть эта книга, и она одолжила ее мне. Я проглотила роман буквально за ночь. Он такой прекрасный… такой совершенный. Я никогда не смогу написать нечто столь же… изысканное.

– Уверен, ты сможешь, Изабелла.

– Боюсь, нет. Но я буду пытаться, и однажды, когда я стану совсем старой и для меня больше не будет иметь значение, опубликуют или нет, я создам настоящий шедевр. Ах, какая прелесть, – едва слышно заметила она, проводя пальцами по потрескавшемуся переплету. – С трудом могу поверить, что этой книге почти тридцать лет – она старше меня.

– Книга принадлежала моей матери.

– Подарок?

– Не знаю. Матушка постоянно покупала книги. Могу только предположить, что именно она и приобрела этот роман. Мой отец не принадлежал к числу людей, стремящихся доставить удовольствие своим близким. Сомневаюсь, чтобы он преподнес матери в подарок книгу.

– Ах! – В ее голосе чувствовалась боль и едва сдерживаемый гнев.

– У тебя нет собственного экземпляра романа? – мягко спросил Блэк, приближаясь к Изабелле.

– Нет. Я… не привыкла тратить карманные деньги на книги.

Книги не накормят, не оденут. Большую часть жизни она провела голодной, в жалких обносках, непригодных даже на тряпки. И сейчас деньги, щедро даваемые ей дядюшкой, почти полностью шли в жестяную коробку из-под печенья, которую повар позволил ей оставить себе, после того как она опустела. Коробка была спрятана под половицей у ее туалетного столика. Изабелла не пожелала хранить богатства под матрасом, поскольку это место казалось ей слишком очевидным. Девушка боялась, что любая горничная или служанка может войти в комнату и похитить все ее накопления. Она напоминала сама себе маленького хорька, тщательно оберегающего свои сокровища. У нее были зубы, она могла и укусить руку, покусившуюся на то, что ей принадлежало.

Как бы Изабелла ни старалась избавиться от тревожных воспоминаний, события прошлого нельзя перечеркнуть одним росчерком пера. Страх остаться одинокой и покинутой старой девой сделал ее очень осторожной. При одной только мысли о том, что с ее дядюшкой может случиться нечто ужасное, ледяные мурашки страха пробегали по позвоночнику. Если Стоунбрук умрет, она снова останется одна. Конечно, Люси о ней позаботится, однако Белла не могла позволить себе уповать на надежду или веру в то, что и с кузиной не произойдет ничего подобного.

Нет, Изабелла была весьма бережливой, в отличие от Люси, привыкшей легко расставаться с деньгами. С другой стороны, кузина никогда не знала нужды и голода. Обед всегда ожидал ее на столе после удара гонга. Изабелла не чувствовала подобной уверенности в завтрашнем дне.

– На что же ты тратишь свои деньги? – прозвучал нескромный вопрос.

Выражение его глаз показалось Изабелле еще более откровенным, и внезапно она ощутила смущение от его близости, почувствовала тревожную дрожь, всегда, всегда охватывающую ее в его присутствии.

– Ни на что, – еле слышно призналась она.

– Ах ты, маленькая сорока, – пробормотал он, потянувшись, чтобы бережно погладить ее пальцы, благоговейно покоившиеся на корешке переплета. – Ты прячешь их про запас, – прошептал Блэк, и она осознала, насколько близко он к ней подошел.

Он стоял у нее за спиной, касаясь ее своей грудью, поглаживая пальцами, скользящими по ее окаменевшей руке легкими, чувственными, невыносимо эротичными движениями. Изабелла ощущала тяжесть его груди, его жар, мужской аромат и едва заметный запах красного вина.

Она сглотнула, закрыла глаза, не в силах больше наблюдать за прикосновениями его пальцев, казавшимися слишком приятными, грешными и неподобающими. И все равно, стоило ей погрузиться в темноту, происходящее с ними стало еще более возбуждающим. Теперь Белла полностью сосредоточилась на его ласках, слышала его замедленное дыхание, вдыхала его запах. Все смешалось, и она едва удерживала себя от того, чтобы броситься в его объятия.

– Ты должна взять эту книгу, Изабелла, – умоляюще прошептал он, и она ощутила след его волос на своей щеке, потом на шее. Затем он мягко коснулся носом ее кожи, и, наконец, провел губами по обнаженной шее. – Я хочу, чтобы она была у тебя, ты открывала ее страницы и бережно их переворачивала, поглаживала пальчиками пожелтевшие листы бумаги, обводила очертания слов, думая обо мне, когда будешь ее читать.

– Я… я…

Голова ее невольно склонилась набок, несмотря на внутреннее сопротивление подспудному желанию. Она словно открылась его прикосновениям, и Блэк еще крепче прижался к ней, губы его скользили по ее стройной шее в бесконечно нежной ласке, от которой у нее перехватило дыхание. Его пальцы, невесомые, легкие, словно крылышки бабочки, продолжали поглаживать ее руку.

– Вы понимаете, что я не могу, – тихо промолвила она сорвавшимся голосом, подчиняясь сильнейшему влечению, внезапно ставшему всеобъемлющим. Уста ее приоткрылись, стремясь слиться с его губами, но – боже – она не хотела уступать своим инстинктам, не желала поворачиваться к Блэку лицом и целовать его.

– Я хочу думать о тебе, замершей под одеялом в тишине своей спальни, читающей эту книгу и вспоминающей меня. Хочу, чтобы ты закрыла глаза и представила себе то, что происходит сейчас между нами – мгновения, когда наши желания и потребности настолько сильны, и, кажется, готовы обрести физические контуры, но ни ты, ни я не можем им противостоять. Когда мы падем в объятия друг друга, не думая о вине или страхе возможных последствий.

– Я не могу, – задыхаясь, прошептала она. – Нет, не книгу… не могу принять то, что ты предлагаешь.

– Ты должна, потому что, если не возьмешь ее, я отправлюсь в лавку, приобрету для тебя экземпляр романа госпожи Бронте и пошлю тебе домой, где все увидят… и поймут.

– Джуд… – Его имя сорвалось с ее языка, в голосе чувствовался страх, но, главным образом, страстное желание.

– Скажи еще раз, – приказал он хриплым голосом. Он обнял ее за талию, его ладонь оказалась на ее животе и медленно продвигалась вверх, его пальцы, еще несколько секунд назад поглаживавшие ее руку, тесно обвили свою добычу. – Господи, да, – повторял он, и низкий голос звучал как соблазнительная бархатная ласка. – Скажи это, шепни, позволь мне услышать мое имя из твоих уст, дай мне почувствовать прикосновение твоих губ к моей коже, когда ты будешь произносить его.

– Мы не должны это делать… – молила Изабелла, а ее тонкие пальчики уже сплетались с его пальцами.

– Почему не должны? – спросил Блэк, и его ладонь медленно ползла вверх и остановилась в ложбинке между грудей.

Ее глаза мгновенно распахнулись. Изабелла увидела, как он дотронулся кончиком указательного пальца до малиновой розетки на лифе платья. Блэк неторопливо обводил контуры искусственной розочки. С каждым разом его круги становились все меньше и меньше, пока, наконец, он очень медленно и эротично не коснулся сердцевины цветка. Соблазнительный намек на то, что он проделает с ее грудью и сосками, и при виде его руки на ее теле, пальцев, поглаживающих, ласкающих ее, заставил Изабеллу гореть внутренним огнем. Она ощутила нетерпеливую дрожь между ног, влагу, желание – почувствовала, как ее тело открывается перед ним. Она была возбуждена и испугана этим.

Ни одна женщина не обладала бы должной силой воли, чтобы противостоять таким прекрасным мучениям. Изабелла дышала часто и прерывисто, ее груди было больно в твердом панцире тесного корсета и узкого лифа, и все-таки, вопреки своим чувствам, пыталась побороть наваждение, противиться желанию узнать, каково это – оказаться в его объятиях, стать доступной его губам и рукам, его властному телу, сжимавшему ее сзади.

Так больше не могло продолжаться. Это неправильно. Предательски. Опасно.

– Ты сказал ему? – спросила она, задыхаясь, когда он провел своим языком у нее за ухом и облизнул изящную, чувствительную раковинку.

– Сказал ему что? – Блэк играл с другой розеткой на ее лифе. Изабелла ощутила, как в нее сзади упирается его отвердевшее мужское естество. – Как сильно хочу тебя? Как весь вечер не могу оторвать от тебя глаз, когда ты в этом платье? О том, что прямо сейчас представляю, как выглядит под красным атласом твое тело?

– Джуд! – упреждающе воскликнула она, однако имя его прозвучало как стон, он проскользнул пальцами под ее лиф и погладил нежную выпуклость ее упругой груди. – Ты знаешь, о чем я спрашиваю. Ты рассказал ему, что случилось тогда в карете? И прошлой ночью… в гостиной?

– Нет. Если Найтон желает знать о твоих действиях, ему следует лучше следить за тобой.

Пальцы его оставили ее грудь, чтобы передвинуться на спину, в поисках маленьких пуговок, удерживающих ее одеяние. Блэк неторопливо расстегнул их, одну за другой.

– Пожалуйста, не надо. Это… не может продолжаться. Ты знаешь…

– Из-за Уэнделла Найтона? – недоверчиво спросил он. – Зачем ты растрачиваешь себя на такого мужчину, как он?

«Потому что он не разобьет мне сердце, когда покинет меня. Потому что между нами никогда не случится подобной страсти, и я не буду бояться».

– Я не понимаю, что тебе от меня надо.

– Не понимаешь? – Последняя пуговка расстегнулась, лиф раскрылся сзади, а рукава сползли с плеч. Блэк прижался к ней. Изабелла почувствовала, как его губы скользят по тонким косточкам ее шеи, как он осыпает ее нежными шелковыми поцелуями, насколько позволял жесткий корсет. – Я хочу тебя, Изабелла. Сердце, тело, душу. Хочу чувствовать тебя подо мной. Хочу познать тебя – каждый дюйм твоей совершенной плоти. Хочу увидеть, как ты краснеешь в моих руках, слыша грешные речи, которые я нашептываю в твои ушки. Хочу испить твой вкус, услышать музыку твоего наслаждения.

– Прекрати! – Хотя это не было отказом, в ее словах не прозвучало отрицание.

Задыхаясь, она издала молящий стон. Блэк опустил лиф платья до талии и возвратил руку на ее роскошную грудь, упруго возвышающуюся над узким чехлом корсета.

– Прекратить? – Слово жалило его. – Это все равно что просить меня удержать наступление нового дня или морской прилив. Пригласить измученного голодом человека за королевский стол и заставить его смотреть, как другие пируют. Это невозможный подвиг, Изабелла. Я не могу его совершить.

Слова смешались с дыханием, и она явственно чувствовала их волнующее прикосновение, ощущала его налившуюся тяжесть, твердую как никогда, прижимающуюся к ней, когда Блэк обнимал ее. Свободной рукой он начал развязывать шнуровку корсета, и Изабелла закрыла глаза, надеясь, что так скорее успокоится, но стало только хуже. В ее сознании всплывали запретные образы, она слышала его слова, которые очень скоро станут ее собственными, обретя существование на страницах ее книги.

– Неужели ты откажешь в маленьком кусочке голодному? – вопрошал Блэк, окончательно разделываясь с тесемками корсета, оказавшегося в его руках. Он развернул ее, поймав ее тело в свои тесные объятия. Руки его взметнулись над ее головой, цепляясь пальцами за книжную полку, и Блэк пристально уставился в ее глаза, словно пожирал изголодавшимся взглядом каждый дюйм ее тела. – Скажи мне, что ты не хочешь этого. – Блэк прижался к ней, его голова склонилась к ее плечу, он нежно провел губами по ее шее и уху. – Скажи, что не думала об этом, не желала большего, чем просто поцелуи.

– Да! – воскликнула Изабелла, уступая. – Я думала о большем. Представляла, как меня касаются твои руки. Мои уста, ласкающие тебя, познающие вкус твоей кожи.

Блэк охнул, обнял ее лицо руками и медленно приблизил свои губы к ее губам. Не раздумывая, они потянулись друг к другу, встретившись на полпути, и слились в страстном поцелуе, когда губы Блэка поглотили ее алчущие уста.

Изабелла мысленно готовила себя к яростному натиску, но, вместо этого, вся отдалась блаженному, невозможно приятному возбуждению, обуявшему ее под влиянием его нежного поцелуя. Медленного, задумчивого… Казалось, Блэк вкушает ее, наслаждаясь каждым мгновением ласки. Его длинные сильные пальцы тесно переплелись с ее изящными пальчиками, другой рукой он поглаживал ее щеку. Еще раз прижался к ней своими устами, потом их губы сомкнулись, и он умолил ее вернуть поцелуй.

Изабелла не чувствовала своего тела, пребывая в сладостном опьянении желанием. Она осознала, как с ее губ сорвался стон, стоило ему приникнуть губами к ним, побуждая приоткрыться.

– Твой язычок, – выдохнул Блэк ей в губы. – Хочу попробовать его вкус.

Она резко вздохнула, словно ей внезапно стало не хватать воздуха, и в то же самое мгновение ощутила, как его язык лизнул ее нижнюю губу, приоткрыл ее рот и скользнул внутрь. Изабелла чувствовала его в себе, пробовала на вкус, их языки сплелись во взаимном танце обладания.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он от нее оторвался.

– Ты измучила меня, – прошептал Блэк, погрузив лицо в ложбинку на ее шее. Ее дыхание стало спокойнее, его указательный палец заскользил вдоль ее горла, коснулся груди и принялся поглаживать соски. Он задыхался, бессвязно что-то шепча, лаская ее кожу за ухом. – Такая мягкая, – повторял Блэк, покрывая поцелуями ее шею. – Такая прекрасная. Позволь мне увидеть тебя.

Ноги отказывались ей повиноваться, а он продолжал приятно пощипывать ее соски через корсет. Решимость таяла, Изабелла сознавала это, только не в силах была ничего с собою поделать. Все разумные мысли вмиг выветрились из ее головы, несмотря на обширный опыт в сдерживании своих желаний, приобретенный ею вопреки долгим годам постоянных напоминаний о жестоких испытаниях, выпавших на долю матери, пошедшей на поводу у своей страстной натуры. Натуры, унаследованной и самой Изабеллой.

Слегка отклонившись назад, Блэк позволил ее корсету упасть на пол, приземлившись у его ног. Она стояла перед ним, обнаженная до талии. Он не опускал взгляд, продолжая смотреть ей в глаза, наблюдая за ней, и Изабелла поняла, что последние оковы ее самоконтроля слетели под его пристальным, жаждущим взором. Неистовая потребность обладания. Мужское возбуждение. Он хотел ее. Еще никогда и никто не хотел ее с такой силой, и пьянящая эйфория этого незнакомого чувства вскружила ей голову.

Дотянувшись до ее руки, он поднял ее над головой Изабеллы, удерживая ладонью. Потом взял другую руку, соединил тонкие кисти вместе и обхватил их своей рукой. Она выгнула спину, груди высоко приподнялись, Блэк обвел взором ее лицо, губы, бьющуюся жилку на белоснежной шее и остановился на груди. Изабелла ощущала на себе его взгляд, ее соски трепетали, словно желая вновь окунуться в обжигающий жар прикосновений.

Она жаждала, чтобы он дотронулся до нее, но Блэк застыл на месте, взирая на нее затуманенными страстью глазами. Изабелла уже не могла больше выносить эту боль, страсть, потребность в ласках, поцелуях, всепоглощающей жажде обладания. Лишь раз, всего один раз она хотела, чтобы ее желали. Мечтала узнать прикосновение, призванное доставить удовольствие и возбудить, предназначенное только для нее.

«Пожалуйста, – безмолвно взмолилась она. – Ох, пожалуйста, просто люби меня».

– Джуд! – Хриплый возглас странно подействовал на его голову, заставляя думать лишь о том, чтобы услышать из ее уст свое имя, когда войдет в нее. Она будет горячей и влажной и тугой… такой тугой. Будет принадлежать ему.

Ее груди напряглись, словно устремившись к нему – изысканное приношение, – и он не мог устоять перед искушением смотреть на нее, просто смотреть, позволяя соблазнительному вожделению накапливаться внутри.

Блэк хотел коснуться ее, обхватить груди ладонями. Желал дотронуться кончиком языка до твердой вершинки ее соска и испить вкус ее розового бутона. Мечтал пощипывать и играть с ним, как с искусственной розочкой на ее лифе.

– Ты хочешь это, – задыхаясь, прошептал он. – Признай же, скажи мне, Изабелла. Всего только раз. Дай мне понять.

– Да, – едва дыша, ответила она.

Изабелла заметалась в его объятиях, но он держал ее крепко. Блэк хотел ее именно такую, умоляющую его о наслаждении. Он не причинит ей зла, не навредит, просто будет медленно и постепенно возбуждать ее. Пленит ее удовольствием, привяжет к себе. Уэнделл Найтон позабудется к тому времени, когда Блэк проникнет в ее тело.

Наклонившись к ней, он потерся щекой о ее округлую, роскошную грудь, вдыхая изысканный аромат ее кожи. Блэк слышал оглушительное биение ее сердца и поцеловал то место, где оно стучало, пульсировало у его губ.

– Маленькая сорока, моя маленькая скряга, – шепотом повторял он. – Ты тащишь все к себе, не отпускаешь от себя, страшась потерять. Но тебе не надо бояться, когда ты со мной. Я всегда буду рядом с тобой, и ты можешь цепляться за меня вечно. Я никогда не отпущу тебя.

Изабелла ничего не сказала, лишь втянула в себя воздух, задыхаясь, когда он опустил губы и обвел кончиком языка розовые полукружия вокруг ее сосков.

Ее стон чуть не лишил его самообладания, и он прижался к ней, ища облегчения между ее бедрами. Она казалась такой мягкой, такой… подходящей. Груди ее были полными и высокими, словно созданными для его рта и рук, и ее бедра, боже, они так сжимали и обхватывали его налившееся силой мужское естество, будто изначально предназначались для этого. Все в ней было совершенно. Но он хотел большего. Нуждался в большем. Ощутить жар между ее ног, сладкий мед ее влаги на своих пальцах.

Блэк бережно лизнул ее еще раз, слегка нажав кончиком языка на сосок, и, взяв в руки ее юбки, начал медленно спускать их по бедрам. Шорох скользящего атласа необыкновенно возбуждал его. Прерывистые вздохи – его и ее – слились в один. Она негромко постанывала, когда он дотрагивался пальцами до ее подвязок, и эти звуки еще больше сводили его с ума.

Их глаза встретились. Блэк, не мигая, смотрел на нее, потом перевел взгляд на ее грудь, целуя ее, поглаживая, лаская. Он взял в рот сосок и одновременно проник пальцем в ее нежные складочки.

В тишине раздался протяжный стон. Он принадлежал им обоим, и Блэк закрыл глаза, чувствуя, как пульсирует ее плоть вокруг его пальца.

– Джуд, – прошептала Изабелла, и он поднял глаза, распрямляясь, безмолвно требуя, чтобы она взглянула на него.

О, как прекрасна была она в тот миг, с поднятыми руками, ее пальцы цеплялись за его руку, зеленые глаза горели желанием.

Блэк нежно поглаживал ее, наблюдая, как ее уста приоткрылись, она облизнула губы. Ее возбуждение усилилось, нарастало, и она попыталась закрыть глаза, чтобы не дать ему за ней подглядывать. Блэк немедленно остановился, играя с нею, пока Белла не стала повиноваться его едва слышным командам.

Она смотрела на него, и Блэк мог видеть ее, наблюдать, как она падает, растворяется в его объятиях. Он дарил ей наслаждение медленными, неторопливыми ласками пальцев. Приподнял ее, снова коснулся, поглаживая маленький набухший бутон плоти, следя за тем, как расширились ее глаза.

– Я могу дать тебе почувствовать себя так, будто я уже в тебе, – прошептал он, когда их взгляды встретились. – Могу ласкать тебя, заставлять кричать от наслаждения, рассыпаться мельчайшими брызгами удовольствия, погружаясь в тебя, любя тебя.

Даже в своих самых откровенных фантазиях Блэк не представлял, что Изабелла будет так отвечать на его прикосновения. Она была невинной и впервые вкусила чувственных удовольствий. И когда тихо вскрикнула и задрожала, сотрясаясь в его объятиях, Блэк мог лишь беспомощно смотреть на нее, запоминая, сознавая, что она будет выглядеть еще более возбужденной, едва окажется под ним и он глубоко войдет в ее плоть.

Когда судорожная дрожь прекратилась, Изабелла обомлела, Блэк опустился на пол, увлекая ее за собой, усаживая к себе на колени. Закрыв глаза, он обнимал ее, целовал макушку, наслаждаясь чувством обладания, ощущая ее тесно прижавшееся к нему нежное, подрагивающее тело.

– Впервые увидев тебя, я захотел обладать тобою.

– На балу? – спросила она, потершись лицом о его грудь, как сытый, довольный котенок.

Вздохнув, Блэк крепче сжал ее в своих объятиях, размышляя о том, насколько он может ей открыться. Покинет ли она его в ужасе, если он скажет ей, что впервые встретил ее почти два года назад, в Уитби? У него создалось впечатление, что Изабелла очень нервно воспринимала любые намеки относительно своего прошлого. Существовали тайны, которые она бережно охраняла от чужих глаз. Блэк не хотел, чтобы окончился этот момент духовного и физического единения, не желал разрушить сложившуюся между ними хрупкую связь. Она смягчилась, позволила себе расслабиться, и он боялся, что честность все погубит.

– Да, – солгал он. – На балу.

Чувство, испытываемое им, когда она сидела у него на коленях, было непередаваемо – абсолютное совершенство. Он все еще претерпевал страшные мучения неудовлетворенного желания, хотел несоизмеримо большего, но эта хрупкая возможность обнять ее, позволить свернуться у себя на руках в безопасности и комфорте доставляла удовольствие.

– Милорд!

Резкий стук в дверь заставил Изабеллу замереть, будто она в один миг вспомнила все, что происходило вне этой комнаты.

– Ш-ш-ш… – шепнул он, поглаживая ее обнаженную спину рукой. – Это всего лишь дворецкий, и он никогда не осмелится войти сюда без моего позволения.

Кивнув, Изабелла тесно прижалась лицом к его галстуку, спрятав пальцы у него на спине. Господи, он не мог отпустить ее. Только не сейчас, нет, никогда и особенно не сегодня. Блэк хотел бы просидеть здесь на полу, в своей библиотеке, всю ночь и просто обнимать и ласкать ее. Хотел разговаривать, узнать о ней все. Жаждал услышать о ее жизни, ее книге, ее снах.

– Я отдал приказ запрягать экипаж, милорд. Уже почти одиннадцать. Думаю, вы бы хотели это знать.

– Благодарю тебя, Биллингс. Я немедленно спускаюсь.

Взяв в руку ее подбородок, он сжал ее лицо в своих ладонях и нежно погладил большим пальцем ее губы.

– И как я засну сегодня? – вздохнул он. – Мои руки будут стремиться обладать тобою, закрыв глаза, я буду видеть, как ты вздрагиваешь и стонешь от наслаждения в моих объятиях, – картина прекрасная и возбуждающая. Я буду вспоминать ее снова и снова.

Изабелла ощутила неловкость и закрыла глаза, избегая смотреть на него, но Блэк запечатлел на ее веках по нежнейшему поцелую.

– Позволь мне проводить тебя домой.

– Да, мы слишком долго здесь задержались.

Приподняв ее подбородок, он пристально взглянул в ее глаза, снова теряя самообладание.

– Недостаточно долго, Белла.