Текст книги "Good Vibrations. Музыка, которая исцеляет"

Аутизм

Дерек Паравичини – профессиональный пианист. Его квартет дает концерты и выпустил диск со своими записями. Кроме того, Дерек вместе со своими учителем музыки Адамом Оккелфордом дает лекции-концерты. На одном из них я недавно присутствовал. Дерек играл Claire de lune («Лунный свет») Клода Дебюсси с такой трогательностью, которой мне давно не приходилось слышать. Кроме того, в его репертуаре были джазовые композиции Арта Тэйтума, одна из песен Майкла Джексона и многое другое.

Дерек родился преждевременно и вскоре ослеп. Он ни разу в жизни не видел нот. Все, что он играет, выучено им на слух. Еще в детстве у Дерека был диагностирован аутизм, и, как и многие аутисты, он способен в музыке на невероятные вещи. У него большие проблемы с обучаемостью, но он тем не менее знает наизусть тысячи произведений. У него относительно ограниченный лексикон (хотя он понимает больше слов, чем сам использует в речи), но он может назвать сотни произведений и их авторов. Ему не свойственна так называемая теория сознания. Это значит, что ему трудно понимать, чего хотят и о чем думают окружающие. Но он способен шутить с помощью музыки, а это говорит о том, что он все же может поставить себя на место другого человека. К тому же у него нарушены такие процессы, как распознавание и выражение чувств, но он способен понимать выраженные в музыке эмоции и играть так, что его музыка вызывает определенный отклик у слушателей. Дерек играет не механически. Он замедляет и ускоряет исполнение, играет то громче, то тише, делает подводки к экспрессивным кульминациям. Это значит, что он понимает эмоциональную драматургию музыки. Кроме того, у него есть потребность вызывать у слушателей чувства с помощью музыки. Наконец, у Дерека серьезно нарушена коммуникация и социальные связи с окружающими людьми, но он общается с ними с помощью музыки. Ему больше нравится играть вместе с кем-нибудь или в присутствии слушателей. У него есть потребность делиться музыкой с другими людьми и осуществлять таким образом коммуникацию с ними. На концертах он играет с бо́льшим удовольствием, чем в одиночку. В таких случаях он полностью отдает себя музыке и чувствует, что в его игре сильнее действует на слушателей, а что слабее.

В четыре года Дереку купили пианино, а диагноз «аутизм» был поставлен ему еще раньше. Поскольку у него еще не было наставника, он поначалу учился сам. Он играл музыку, которую слышал. Спустя несколько месяцев он впервые встретился с учителем Адамом Оккелфордом, и это стало для него настоящим открытием. Он впервые понял, что есть и другие люди, умеющие играть на фортепиано. Четкая структура музыки подарила ему целый мир, в котором он больше не чувствовал угрозы для себя и в котором появилась возможность для установления каких-то социальных связей. Слова и другие звуки, кроме музыки, казались ему порой непредсказуемыми и хаотичными, поскольку Дерек ничего не видел и в силу особенностей развития плохо понимал речь, а с Адамом вскоре научился играть вместе. В десять лет он впервые играл с профессиональным оркестром виртуозную пьесу Николая Римского-Корсакова «Полет шмеля». Выступление должно было прозвучать в прямом эфире на радио, но уже на первой репетиции, за несколько часов до выхода на сцену, Адам выяснил, что ноты у оркестра в другой тональности! Для Дерека это не стало проблемой – он просто перестроился…

Аутизм является обобщающим понятием для целого ряда нарушений психики, которыми страдают от одного до двух процентов населения и которые также называют расстройствами аутического спектра. Таким образом, аутизм может выражаться в самых разных формах. Он может проявиться в годовалом возрасте, в три года или даже в шесть лет. Некоторые аутисты демонстрируют в интеллектуальных тестах результаты, являющиеся нормой или даже существенно превышающие средний уровень (это относится и к так называемому синдрому Аспергера). В то же время примерно у трети больных аутизмом наблюдаются тяжелые расстройства психики. Некоторые дети располагают большим словарным запасом и могут правильно строить предложения. Однако многие аутисты испытывают большие трудности с речевой коммуникацией. Примерно каждый четвертый ребенок с аутизмом вообще не разговаривает, некоторые произносят лишь по несколько слов, а каждый второй так никогда и не сможет научиться нормально говорить. Многие аутисты понимают речь лучше, чем говорят сами, но у некоторых и здесь возникают трудности. Особенно это касается случаев аутизма, который проявился уже в младенчестве – на десятом – двенадцатом месяцах жизни. Здесь, помимо серьезных отклонений в поведении, наблюдаются и сильные ограничения в овладении языком. Но и у большинства так называемых высокофункциональных аутистов, ведущих, казалось бы, обычный образ жизни, возникают трудности при попытках выразить свои чувства словами, даже если они в целом нормально воспринимают эмоции.

Общим для всех форм аутизма является то, что это заболевание оказывает влияние на детское развитие и проявляется в особенностях социального общения и коммуникации. Особенности социального общения наблюдаются в трех областях. Это адаптация своего поведения к различным социальным ситуациям (например, дети с аутизмом часто не способны к ролевым играм); социально-эмоциональная взаимность в отношениях (например, общая игра с одной игрушкой); взаимопонимание и построение социальных отношений. С этим связана робость в общении, социальная изоляция, отсутствие потребности в общении и неумение устанавливать дружеские отношения. Если нарушен процесс беседы, то сильно затрудняется обмен интересами, чувствами и аффектами. Обмена позитивными эмоциями в большинстве случаев вообще не происходит. Это проявляется в том числе и в том, что такие дети не смеются вместе со всеми.

Особенности заметны как в речевой, так и в невербальной коммуникации. Зрительные контакты с другими людьми редки или вообще отсутствуют. Аутисты не понимают мимику и жесты окружающих, а их собственная мимика зачастую не развита. Даже если они овладевают речью, вербальная коммуникация зачастую ограничивается только простыми функциями типа перечисления предметов. Обычно аутисты с трудом замечают и понимают, что происходит в других людях, о чем они думают, чего хотят и что чувствуют. Это зачастую ведет к реакциям с их стороны, которые окружающие считают социально неприемлемыми. Кроме того, аутисты имеют, как правило, сильно ограниченные интересы, а их действия имеют стереотипный, повторяющийся характер. Причина этого кроется обычно в сильно выраженной потребности к структурированию окружающего мира, потому что структура делает его более предсказуемым и менее угрожающим.

Интересно, что типичные симптомы аутизма ослабевают, когда больные имеют дело с музыкой. Начнем с того, что некоторые дети с аутизмом не говорят, но поют или играют на музыкальных инструментах. Некоторые не в состоянии произнести ни слова, но напевают или наигрывают на каком-нибудь инструменте мелодии[203]203
  Ockelford, A. (2017): Towards a developmental model of musical empathy using insights from children who are on the autism spectrum or who have learning difficulties, Music and Empathy, hg. v. Kind, E., Waddington, C., Rontledge. S. 39–88.


[Закрыть]. Похоже, музыка – это их сильная сторона. Даже если не брать в расчет аутистов, которые, несмотря на психические нарушения, становятся выдающимися музыкантами («саванты»), подавляющее большинство больных, не имеющих серьезных психических отклонений, могут похвастаться незаурядными музыкальными способностями, даже если они не имеют отношения к музыке и не получили музыкального образования. Они прекрасно воспринимают ритмы и мелодии, отличают мажор от минора, распознают различные тембры, чувствуют эмоции в музыке и разбираются в закономерностях последовательностей аккордов[204]204
  Heaton, P. (2009): Assessing musical skills in autistic children who are not savants, Philosophical Transactions of the Royal Society of London B: Biological Sciences, 364 (1522), S. 1443–1447; De-Pape, A. M. R., Hall, G. B., Tillmann, B., & Trainor, L. J. (2012): Auditory processing in high-functioning adolescents with autism spectrum disorder, PLoS One, 7 (9), e44084.


[Закрыть].

Обращает на себя внимание то, какой интерес представляет музыка для большинства аутистов. Дети, страдающие аутизмом, чаще смотрят в лицо поющему человеку, чем говорящему. Они готовы разговаривать о музыке. При совместном музицировании они устанавливают зрительный контакт, обращают внимание партнера на отдельные звуки, сами проявляют инициативу и откликаются на инициативу партнера, т. е. делают вещи, на которые они в соответствии со своим диагнозом в принципе не должны быть способны. Это говорит о том, что мы слишком часто ошибочно трактуем особенности аутистов как недостатки.

Адам Оккелфорд привел мне прекрасный пример: однажды он познакомился с пятилетним мальчиком, который готов был часами просиживать возле пианино, но играл что-то совершенно несуразное и не мог повторить даже самые простейшие мелодии. В связи с этим родители решили, что учить его музыке нет никакого смысла. К счастью, Адам сумел догадаться, что мальчик в точности повторяет любую мелодию, но только задом наперед. Это настолько трудно, что даже музыканты вряд ли узнают музыку, воспроизведенную в обратном порядке, не говоря уже о том, чтобы сыграть ее. До этого еще надо додуматься…

Примером того, что мы ошибочно принимаем особенности развития аутистов за недостатки, может служить одно научное открытие. Оказывается, у детей с аутизмом центр Брока (см. рис. 1) не реагирует на речь, но зато реагирует на музыку. В одном из экспериментов Грейс Лэй и ее коллеги провели обследование детей и подростков с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ)[205]205
  Lai, G., Pantazatos, S. P., Schneider, H., & Hirsch, J. (2012): Neural systems for speech and song in autism, Brain, 135 (3), S. 961–975.


[Закрыть]. Некоторые участники страдали аутизмом, а у других не было никаких нарушений в развитии. У детей-аутистов наблюдались явные затруднения с речью. Многие вообще не говорили или могли произнести отдельные слова и примитивные предложения. Кроме того, эти дети способны были воспринимать только простые фразы. Конструкции в страдательном залоге понимались ими с большим трудом. Тем не менее все они, по словам родителей, проявляли интерес к музыке, любили ее и узнавали знакомые мелодии (в этом отличия между группами не было). Со всеми детьми были проведены два эксперимента по сканированию мозга – речевой и музыкальный. В речевом эксперименте дети слушали обычную речь, а в музыкальном – любимые песни.

Результаты речевого эксперимента подтвердили ожидания: у детей с нормальным развитием при прослушивании речи отмечалась активизация центра Брока. Дети с аутизмом не демонстрировали никакой реакции. Но в музыкальном эксперименте исследователи наблюдали совершенно противоположную картину: у детей-аутистов при слушании музыки была заметна сильная активизация центра Брока. У детей же из контрольной группы музыка не вызывала никакой реакции. Нечто похожее мы в своей рабочей группе замечали и у взрослых аутистов. У них были трудности в усвоении мелодии речи, но музыкальные мелодии они усваивали без труда[206]206
  DePriest, J., Glushko, A., Steinhauer, K., & Koelsch, S. (2017): Language and music phrase boundary processing in Autism Spectrum Disorder: An ERP study, Scientific Reports, 7 (1), S. 14465.


[Закрыть]. Эти исследования показывают, что речевой центр мозга у аутистов вовсе не дефектный. Просто они используют эту систему иначе – для музыки вместо речи.

На основании полученных данных, свидетельствующих о том, что дети-аутисты (даже с тяжелыми нарушениями и расстройствами речи) нередко обладают нормальными музыкальными способностями и с удовольствием занимаются музыкой, Готтфрид Шлауг разработал вариант мелодико-интонационной терапии (МИТ) для детей, страдающих аутизмом, и назвал его «аудиомоторное картирование». Оно известно также по английской аббревиатуре АММТ – Auditory-Motor Mapping Training. Как и МИТ (для пациентов с афазией после инсульта, которые с помощью пения вновь учатся говорить), АММТ через пение подводит к речи. Слова и короткие фразы пропеваются на два тона, причем ударные слоги поются на более высокой ноте. Сначала терапевт демонстрирует, как это делается, потом они поют вместе с ребенком, а затем ребенок поет самостоятельно. В отличие от МИТ, ритм отбивается не левой рукой по столу, а двумя руками по двум барабанам, которые производят звуки разной высоты, как и пропетые слова. Чтобы ребенок понимал, что означает слово, ему предварительно показывают соответствующую картинку.

В одном из первых экспериментов принимали участие дети-аутисты младшего школьного возраста, которые вообще не говорили, хотя ранее не менее полутора лет проходили курсы речевой терапии[207]207
  Wan, C. Y., Bazen, L., Baars, R., Libenson, A., Zipse, L., Zuk, J., … & Schlaug, G. (2011): Auditory-motor mapping training as an intervention to facilitate speech output in non-verbal children with autism: a proof of concept study, PLoS One, 6 (9), e25505.


[Закрыть]. С детьми было проведено сорок сеансов на протяжении восьми недель. С ними разучивались простые слова и выражения из обычного обихода типа «го-тов», «боль-ше», «ма-ма». Уже после восьми недель АММТ и затем после дополнительных восьми недель несколько позже дети демонстрировали заметное улучшение. Увидев картинку, они описывали ее, употребляя даже больше слов, чем выучили на сеансах. Получается, что они переносили полученный на сеансах опыт в свою жизнь и по собственной инициативе учили новые слова. Разумеется, это была далеко не беглая речь, и успехи у каждого ребенка были разными, но решающий шаг был сделан: дети начали говорить.

Та же исследовательская группа подтвердила полученные результаты в ходе следующего эксперимента, в котором принимали участие дети с «минимальными вербальными навыками». У них в арсенале было более десятка слов, но они не умели строить из них предложения[208]208
  Chenausky, K., Norton, A., Tager-Flusberg, H., & Schlaug, G.(2016): Auditory-motor mapping training: comparing the effects of a novel speech treatment to a control treatment for minimally verbal children with autism, PLoS One, 11 (11), e0164930.


[Закрыть]. В этом эксперименте была задействована и контрольная группа плацебо, с которой занимались по методике, напоминавшей АММТ, но слова не пропевались в сопровождении барабанов, а просто повторялись. С каждым ребенком было проведено только по 25 сеансов, потому что первые заметные результаты АММТ появились уже после двадцать пятого занятия. Они вновь были впечатляющими: дети освоили значительно больше слов, правильно произносили слоги и пользовались словами, которые не разучивались на занятиях. В группе плацебо никаких улучшений не наблюдалось. Хотя это и не было подтверждено тестами, дети в группе АММТ лучше управляли своим вниманием, обращая его на картинки, лицо терапевта или барабаны. Таким образом, через пение они усваивали и социальные навыки.

Помимо речевых и коммуникативных проблем, у аутистов наблюдаются нарушения в распознавании эмоций. Правда, в экспериментах, которые исследовали этот аспект, в качестве стимулов использовались только человеческие лица, а поскольку аутисты мало смотрят в лицо окружающим, нет ничего удивительного, что они хуже разбираются в эмоциях, чем все остальные… Но в музыке большинство аутистов хорошо различают эмоции и чувствуют их, по всей видимости, так же, как и люди без аутизма[209]209
  Quintin, E. M., Bhatara, A., Poissant, H., Fombonne, E., & Levitin, D. J. (2011): Emotion perception in music in high-functioning adolescents with autism spectrum disorders, Journal of Autism and Developmental Disorders, 41 (9), S. 1240–1255; Allen, R., Davis, R., & Hill, E. (2013): The effects of autism and alexithymia on physiological and verbal responsiveness to music, Journal of Autism and Developmental Disorders, 43 (2), S. 432–444.


[Закрыть]. Правда, им трудно выразить свои впечатления от музыки словами. Однако это можно понять. В главе «Что такое эмоция?» я уже писал, что музыка хорошо выражает чувства, но их трудно точно и однозначно передать словами. Разве можно винить аутистов за то, что они вообще отказываются это делать?

Чтобы узнать, как аутисты используют музыку в повседневной жизни, Рори Аллен опросил двенадцать взрослых так называемых высокофункциональных аутистов, ведущих внешне обычную жизнь (девять из них страдают синдромом Аспергера). Десять человек постоянно слушали музыку. Одного интересовали только оперы Вагнера, другого – музыка из кинофильмов[210]210
  Allen, R., Hill, E., & Heaton, P. (2009): Hath charms to soothe …An exploratory study of how high-functioning adults with ASD experience music, Autism, 13 (1), S. 21–41.


[Закрыть]. Многие использовали музыку как средство регулирования эмоций и оказания положительного воздействия на мысли, а некоторые, кроме того, – для установления социальных связей и ощущения своей групповой принадлежности. Некоторые рассказывали, что пользуются музыкой в психотерапевтических целях, чтобы бороться с плохим настроением, депрессиями, унынием, раздражением или страхами, а также для достижения физических исцеляющих эффектов. Таким образом, аутисты использовали эмоциональные аспекты музыки точно так же, как и обычные люди.

В подтверждение этих результатов Андреа Кариа обнаружила, что активизация мозга у аутистов в одном из экспериментов для изучения эмоциональных эффектов музыки очень напоминает показатели у представителей контрольной группы[211]211
  Caria, A., Venuti, P., & de Falco, S. (2011): Functional and dysfunctional brain circuits underlying emotional processing of music in autism spectrum disorders, Cerebral Cortex, 21 (12), S. 2838–2849.


[Закрыть]. В эксперименте участвовали восемь человек с синдромом Аспергера и контрольная группа из четырнадцати человек. Участникам предлагали веселую или грустную музыку. Обе группы воспринимали ее одинаково как «приятную», «возбуждающую» или «успокаивающую». Активизация структур мозга также не показала каких-либо существенных различий. Люди с синдромом Аспергера продемонстрировали даже активизацию в системе счастья, чего не было в контрольной группе. Хотя считается, что у аутистов имеются особенности в эмоциональном плане и реакции их мозговых структур не совпадают с реакциями неаутистов в экспериментах, где в качестве стимулов выступают человеческие лица, и у тех, и у других наблюдается на удивление схожая активизиация областей мозга в ответ на музыку.

Благодаря музыкальным интересам и способностям аутистов музыка может использоваться в терапевтических целях. Джина Ким, Тони Виграм и Кристиан Голд провели в этой связи тщательное исследование детей дошкольного возраста с помощью импровизационной музыкальной терапии[212]212
  Kim, J., Wigram, T., & Gold, C. (2009): Emotional, motivational and interpersonal responsiveness of children with autism in improvisational music therapy, Autism, 13 (4), S. 389–409.


[Закрыть]. Все дети страдали аутизмом, некоторые из них не умели говорить, но у других было почти нормальное речевое развитие. В ходе музыкальной терапии, основанной на импровизациях, дети играли на инструментах (ударных, пианино или ксилофоне). Терапевт реагировала на это, имитируя издаваемые ребенком звуки. Слегка видоизменяя их, она создавала на их основе музыку. Помимо инструмента, она использовала для импровизации голос, зрительный контакт, мимику и жесты. Ребенку было понятно, что то, что делает терапевт, связано с его собственными действиями. Так между ними возникала коммуникация и социальное общение.

С каждым ребенком было проведено по двенадцать таких сеансов музыкальной терапии. Один ребенок не демонстрировал никакой реакции на музыку, но у остальных одиннадцати исследователи с каждым разом наблюдали растущие проявления радости (смех или довольное выражение лица), все более частый зрительный контакт и явные знаки внимания. Кроме того, дети чаще вступали по собственной инициативе в коммуникацию, например, подавали терапевту знаки, что ей пора вступать. Сотрудничество ребенка с терапевтом становилось все сильнее. Эти наблюдения свидетельствовали о том, что дети все больше доверяют терапевту и между ними складываются определенные отношения. По-видимому, музыка играла в этом особую роль, т. к. двенадцать сеансов занятий в контрольной группе, где были только игры без музыки, не продемонстрировали подобных результатов.

Почему же музыка так влияет на аутистов? Ритм и мелодия задают четкую структуру. Ребенку ясны правила игры, и он понимает, когда и какие звуки последуют. Это делает события предсказуемыми и поэтому менее угрожающими. Кроме того, обстановка приглашает к участию в происходящем. Пока играет музыка, ее структура прямо-таки требует продолжения. И все же в ней достаточно гибкости, чтобы оставлять место для свободы самовыражения (можно играть немного быстрее или медленнее, громче или тише). К тому же музыка непосредственно активизирует все социальные функции: устанавливается межличностный контакт, люди делят между собой внимание и эмоции, возникает сопереживание. Кроме того, между ними осуществляется коммуникация и сотрудничество, синхронизируются движения. Как следствие, возникает общность и социальная связь.

Ввиду того что социальное поведение у аутистов нарушено, мы часто забываем, что они нуждаются в социальном контакте, общности и социальных связях точно так же, как и любой другой человек. Поскольку музыка способствует установлению связей, облегчается контакт терапевта с пациентом, что стимулирует социальное развитие. Кстати, наблюдаемые эффекты сильнее проявлялись в ситуациях, где ребенку предоставляли ведущую роль (по сравнению с сеансами, где доминировал терапевт). Аутистам требуется ясная структура, но им не нравится, когда их действия направляют. Они охотно учатся, но не любят, когда их поучают.

Результаты этого исследования не являются единичным случаем. Моника Геретсеггер с коллегами в своем метаанализе сообщает об экспериментах с плацебо-контролем, в ходе которых были получены свидетельства того, что детям, страдающим аутизмом, можно помочь в развитии навыков социального общения[213]213
  Geretsegger, M., Elefant, C., Mössler, K. A., & Gold, C. (2014): Music therapy for people with autism spectrum disorder, Cochrane Database of Systematic Reviews, 6 (6), S. 1–64.


[Закрыть]. По данным исследования, дети на сеансах музыкальной терапии развивают навыки вербальной коммуникации и социально-эмоционального обмена. Кроме того, ученые установили, что музыкальная терапия положительно влияет и на взаимоотношения ребенка с родителями. Правда, пока еще рано говорить о том, что социальные навыки, полученные в ходе музыкальной терапии, могут быть перенесены в повседневную жизнь ребенка. Для этого процесса требуется больше терпения и времени, чем выделяется на терапию. Однако я считаю вполне вероятным, что социально-эмоциональные прорывы, случающиеся в ходе сеансов музыкальной терапии, со временем могут проявиться и в быту. Это касается как детей, так и подростков, и взрослых людей, но в этом вопросе требуются более качественные исследования.

При всем моем энтузиазме и большой солидарности с аутистами необходимо сказать, что музыка не является магическим средством, которое может моментально устранить все симптомы. Даже с применением музыки требуется большое терпение, прежде чем опыт, накопленный в ходе занятий, приведет к уменьшению симптомов в повседневной жизни. Многие дети с аутизмом положительно реагируют на музыку, потому что для нее характерна структурированность (и в то же время гибкость), простота (и в то же время сложность) и определенная предсказуемость. При этом музыка – это игра. В ней нет ни принуждения, ни наказаний, ни опасений что-то сделать неправильно. Поэтому аутисты воспринимают музыку с таким облегчением. Что касается речи, то они ее не всегда правильно понимают, она сложна и кажется им непреодолимым барьером и даже угрозой. Музыка же облегчает аутистам контакты и социальные связи с людьми за счет своей упорядоченности и отсутствия угрозы. Поскольку аутистам это нужно не меньше, чем всем остальным людям, они воспринимают музыку с большим удовольствием. Она помогает им удовлетворить потребность в общении, упорядочивает их собственные эмоции и позволяет разобраться в них, дает возможность реализовать свои музыкальные способности и развиться как личность. Не бывает аутистов, которые отказывались бы от любых контактов с окружающими. Им просто не нравится, когда другие их не понимают.

Мои советы для лиц, ухаживающих за пациентами с расстройствами аутического спектра

• Для начала выясните, интересуется ли ваш подопечный (независимо от того, идет ли речь о ребенке, подростке или взрослом человеке) музыкой и убедитесь, что он положительно реагирует на нее. Лишь в том случае, если это так, приведенные ниже советы окажутся действенными.

• Если ребенок любит слушать музыку, проявляет к ней интерес и выражает положительные эмоции, надо дать ему возможность учиться играть на каком-нибудь инструменте. Через посредство музыки он сможет контактировать с другими людьми, осуществлять с ними коммуникацию и социальное общение.

• Если ребенок плохо говорит (или не говорит вообще), попробуйте найти речевого или музыкального терапевта, знакомого с методикой АММТ, и обсудите, имеют ли такие занятия смысл для ребенка. Их можно проводить даже с детьми дошкольного возраста.

• Если ребенку нравится музыка, попробуйте общаться с ним в форме не разговора, а пения. Это придает общению игровую форму. Имейте в виду, что речь нередко бывает непонятна ребенку, а потому воспринимается им как нечто непредсказуемое и угрожающее. В то же время музыка проще, понятнее и воспринимается как игра. Простой ритм и простые мелодии могут творить чудеса. Со временем их можно дополнять словами (начните с простых речевых формул и детских песенок).

• Важно, чтобы ребенок почувствовал четкую структуру (в ритме и тональности музыки, а также в целом в упорядоченном режиме дня). После этого можно предоставить ему определенную инициативу и следовать за его желаниями. Он должен иметь возможность контролировать происходящие события. В этом случае они кажутся ему менее угрожающими. Часто желания и действия такого ребенка имеют для него смысл, хотя для окружающих он не очевиден.

• Рассмотрите возможность музыкальной терапии для ребенка, которая поможет ему выработать социально-эмоциональные навыки.

• Выясните, насколько обслуживающий персонал, работающий с аутистами в условиях клиники, готов развивать их музыкальные интересы.

• Что касается подростков и взрослых людей, рассмотрите возможность проведения с ними танцевальных занятий. Если у них нет каких-то особых предпочтений по поводу танцевальных стилей, начните с аргентинского танго. Четкая структура этого танца облегчает человеческое общение. Кроме того, танцы развивают сенсомоторику – и доставляют удовольствие!