Текст книги "Сквозь тернии"

Глава шестидесятая

Возвращение домой к сэру Шелтеру выглядело очень романтично: Кейт восседала на лошади впереди сэра Шелтера, а он нежно обнимал её, гордо поглядывая по сторонам, как рыцарь, победивший дракона. Кейт искренне попросила прощения у кузин сэра Шелтера за свой таинственный уход. Но добилась только поджатых губ старшей, ироничного смеха младшей из сестёр. Только средняя, Джейн, прикрикнув на них, с нежностью обратилась к Кейт со словами доброты и ласки, чем вызвала невольные слёзы у девушки.

Назавтра Кейт и сэр Шелтер отправились в Харрогит-холл. Кейт не могла ждать. Она не знала, чем была больна её мать, поэтому не знала, сколько та могла ещё прожить, если вообще не умерла. А настойчивое желание видеть её, с нескрываемым неудовольствием высказанное Бетти, тревожило Кейт.

Проводив Кейт до деревни, сэр Шелтер нанял ей экипаж до поместья. Проезжая знакомые места, Кейт удивилась запустению. Около дома она увидела заросший сад, а дом внутри был в пыли и паутине.

Встречена Кейт была собственной сестрой, которую с трудом узнала: её ангельская миловидность покинула лицо, уступив место капризному и недовольному выражению озлобленной женщины.

– Ты не очень-то торопилась, как я погляжу, – не скрывая недовольства, сказала Бетти, увидев Кейт. – Я тебе месяц назад писала. Что, великосветские развлечения не оставили места семье?

– Видимо, ты забыла, что сама вышла замуж за моего жениха? Ты забыла, что мать выгнала меня?

– Глупость какая! И ты обиделась на эту ерунду? Очень глупо с твоей стороны. Роскошная жизнь Лондона совсем развратила тебя.

– Я была в больнице, долго лечилась. Я не ты. Я не развлекаюсь за чужой счёт.

– Развлекаюсь? – Голос Бетти взлетел до небес. – Когда ты бросила нас, всё пошло плохо. Папа умер, Уильям ввязался в какие-то денежные махинации и совсем разорил нас. Но при этом он не забывал выполнять свой супружеский долг, благодаря которому у меня трое детей. Мама заболела, и пришлось закладывать дом. Робби каждые полгода меняет школы – нигде его дольше не терпят. Это мои развлечения. А ты, вместо того, чтобы помочь, только издеваешься. – Бетти зашмыгала носом. Кейт холодно смотрела на неё. Та, видя, что её притворство не тронуло сестру, быстро прекратила игру.

– Ты это заслужила. Я никого не бросала. Это вы выкинули меня. Вы постоянно ни во что меня не ставили. Я только позволила вам делать то, что вы хотели – жить без меня.

Бетти поджала губы.

– Но я приехала сюда не за этим. Ты писала, что мать хотела меня видеть.

Бетти зло посмотрела на неё.

– Вот уж не знаю, зачем ты ей понадобилась. Я бы тебя прокляла давно, а не стала звать перед смертью.

– Я знаю, как ты меня любишь, – саркастично сказала Кейт. – А теперь проводи меня к ней.

– Не командуй в чужом доме! – возмутилась Бетти. – Она сейчас отдыхает. Когда проснётся, тогда и придёшь. А теперь можешь хоть умереть тут: я тебя сюда не приглашаю. Как видишь, некуда. Прислуга почти вся распущена. Остались только кухарка и сиделка, которые ничего не хотят делать. Приходится всё делать самой. Так что, мне некогда возиться с тобой.

– Благодарю покорно, – съязвила Кейт. – Ты очень любезна и гостеприимна.

В это время раздался плач ребёнка. Бетти злобно глянула на Кейт и поспешила на крик. Кейт оглядела пыльную и запущенную гостиную, сняла чехол с одного из кресел и устроилась ждать.

Через некоторое время к ней подошла полная женщина с крупными руками и мрачным лицом.

– Это вы Кэтрин? – грубо спросила она.

– Да. Я Кейт Сафферинг. – Кейт встала.

– Ваша мать хочет вас видеть, – буркнула она и повернулась, уходя.

Кейт поспешила за ней.

Войдя в комнату, где на горе подушек лежала её мать, Кейт поразилась землистому цвету её лица и общей худобе. Бывшая раньше крупной женщиной, миссис Сафферинг будто усохла. Её серые глаза пристально следили за Кейт.

– Явилась, наконец, – брезгливо сказала она. – Долго же тебя звать пришлось.

– Я была в клинике, – холодно сказала Кейт, без приглашения садясь на стул. Её мать недовольно поморщилась.

– Вижу, твои великосветские друзья не привили тебе хороших манер.

– У меня нет таких друзей.

Миссис Сафферинг с досадой взмахнула рукой, отметая слова Кейт.

– Мне не нужно твоё враньё. Ты с детства не оставила этой привычки.

Кейт закусила губу, чтобы не сказать что-то резкое.

– Я хотела тебе сказать что-то другое. Ты бы это узнала гораздо раньше, если бы приехала тогда, когда твой отец умирал.

– А когда он умирал? – Кейт встала и прошлась по комнате. – Вы не озаботились сообщить мне этого. Мне никто ничего не говорил. Вы сами порвали со мной все связи в мой последний приезд.

– Весьма позорно было привозить в отчий дом любовника. Надеюсь, вы поженились?

– Он не был моим любовником. И, нет, мы не поженились. Я вышла замуж за другого.

– Хоть на это ума хватило, – Миссис Сафферинг перебрала руками край одеяла. – Он богат? Где он? Почему не приехал с тобой? Что за бесстыдство, ездить одной по стране?

– Он бежал от полиции. Его мать убила его отца, а сама жила с ним как с мужем. Меня же он избивал и насиловал всю нашу семейную жизнь.

– Могла бы придумать что-то поинтереснее, – презрительно сказала миссис Сафферинг и закашлялась. Кейт подала ей воды.

– Это правда. – Кейт села.

– Чушь. Очередное твоё враньё. Но разговор не о том. – Миссис Сафферинг помолчала. – Разговор о другом.

Она снова замолчала, уставившись в потолок.

– Всё началось с твоего отца, – задыхаясь, говорила миссис Сафферинг. – И твоей тётки. Моей двоюродной сестры. Этой безродной нищенки, не имеющей понятия о долге и чести.

Миссис Сафферинг задохнулась, закашлялась и перевела дух. Затем продолжила:

– Мой род – древний и знатный. В нём встречались родственники королям и герцогам. Однако мой отец был очень беспечен с деньгами. А благородство хорошо в романах, а не в жизни. Словом, в моём роду была знатность, в роду твоего отца, мелкопоместного дворянчика, были деньги. Давным-давно было уговорено, что я и твой отец поженимся. Однако ему вздумалось влюбиться в мою двоюродную сестру. Она была очень похожа на меня. Это необъяснимое семейное сходство. Иногда наши предки так дурачили королевских стрелков или особо рьяных религиозных фанатиков. Она была потомком одной из побочных ветвей нашей семьи. Они обнищали ещё раньше нас, а знатность растеряли со времён королевы Анны. Словом, безродная нищенка, которую приютили из милости. И вот как она отплатила! – Миссис Сафферинг снова закашлялась. – Мне пришлось взять всё в свои руки, и твой отец вынужден был на мне жениться…

– То есть как?

– Я его соблазнила, – после долгой паузы сказала миссис Сафферинг. – Он не устоял.

– Вы… – Кейт была поражена: её мать – поборница приличий! Однако «крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть»88
  Ж.-Б. Мольер «Тартюф», действие 1 явление 1 (пер. М. Донского).


[Закрыть], и наиболее рьяные поборники морали, как правило, в юности были отъявленными грешниками. – Вы пошли на это?

– Да! Да! – Миссис Сафферинг снова закашлялась. – А потом, когда мы обвенчались и переехали сюда, я узнала, что моя кузина тоже беременна. Она соблазнила его! Женатого мужчину!

– Они любили друг друга, – тихо сказала Кейт.

– Они должны были исполнить свой долг, а не нарушать приличий. Я свой долг перед семьёй исполнила, – с пафосом гордо сказала миссис Сафферинг. – А она? Пошла на поводу у своей похоти!

– Что же дальше?

– Дальше? Когда её позор уже стал заметен, она сбежала. Твой отец ездил, искал её по стране. Скорее всего, нашёл.

– Почему вы так думаете?

– Не перебивай. Имей терпение. – Она помолчала, передохнув. – Когда я тебя родила, ты была еле жива. А у меня началась горячка. Я то приходила в себя, то теряла сознание. В один из таких проблесков я услышала, что ребёнок умер. Конечно, я решила, что умер мой ребёнок! А когда я окончательно оправилась, я увидела младенца в кровати! Да ещё узнала, что твой отец был постоянно в разъездах – искал эту бесстыдную тварь. Конечно, я решила, что он подменил ребёнка! Как я могла любить дочь своей беспутной кузины? Бастарда, результат незаконной любви? Конечно, как только представилась возможность, я потребовала, чтобы твой отец отвёз тебя туда, откуда взял – к моей кузине. Он был слабым человеком. Даже сильно протестовать не стал, хотя пытался объясниться. Но я не слушала. И как он ни любил тебя, сделал так, как я хотела. Соседям мы сказали, что ты уехала учиться в пансион к родственникам. И мы ведь не совсем лгали.

– Что же изменилось сейчас?

– Когда твой отец умирал, он поклялся, что не менял детей. Это моей кузине сказали, что её ребёнок умер. Она не знала, что её удочерили. И мы этого не знали, пока ты не написала нам перед своей помолвкой. – Миссис Сафферинг помолчала. – Я была достаточно хорошей матерью, если учесть, что считала тебя дочерью своей кузины. Ты всегда была накормлена, одета, в тепле и неге. Ты не можешь говорить, что к тебе относились как-то иначе, чем к твоему брату и сестре. Это было бы полной неблагодарностью.

Кейт могла бы рассказать, что и как она чувствовала, когда жила в этом доме в детстве. Что и как она чувствовала, когда за её спиной её мать устроила свадьбу её жениха и сестры – устроила за её счёт счастье своей любимицы. Что и как она чувствовала, когда узнала об этом втором предательстве. Теперь ей были понятны упрёки матери и её нелюбовь. Но простить, забыть это она не могла. В ней не было жалости к этой умирающей женщине.

Кейт встала.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – услышала она.

– А что вы хотите услышать? – спросила Кейт. – Что я вас прощаю?

– Хотя бы это. За всё, что я для тебя сделала.

– Не могу. Я с детства была вам послушна, старалась заслужить вашу любовь, брала на себя ответственность за гадости, совершаемые вашей любимой дочерью. Но натыкалась на стену. А потом вы отправили меня в бордель. Только не надо говорить, что вы не знали, – добавила Кейт, заметив протестующее движение матери. – Вы не могли не знать, что ждёт беременную девушку без средств, к которой позже отправили меня. Я не знаю, о чём вы думали. Не хочу знать. Разбирайтесь со своей совестью и с богом сами. А в моей душе остался только пепел от той любви, что я питала к вам. – Кейт повернулась и вышла.

– Неблагодарная! – неслось ей вслед.

Кейт не обратила внимания на истерику матери. Та вдруг резко затихла, и послышались торопливые тяжёлые шаги. Суета усилилась после того, как сиделка потребовала вызвать врача. Ближе к вечеру тот приехал. А ночью, впавшая в беспамятство миссис Сафферинг, после долгой борьбы со смертью, скончалась. Вопли Бетти, последовавшие вслед за этим, напугали дроздов и галок на деревьях запущенного сада.

Глава шестьдесят первая

В следующие несколько дней состоялись похороны и опись имущества. Кейт предложила Бетти переехать в её дом в Лондоне, пустовавший после ареста мистера Ментрэпа и его матери. Пока же Бетти осталась наблюдать за окончательным уничтожением оплота своей семьи. Каждая вещь, выносимая из дома, сопровождалась её истериками и плачем перепуганных детей. Робби на всё смотрел с суровой серьёзностью, возможно, впервые осознавая, что его беззаботной жизни скоро придёт конец.

Кейт не осталась на оглашение завещания – ничего хорошего она не ждала. Собственно, и мать ей ничего не оставила

Встретившись с сэром Шелтером в Лидсе, куда она приезжала всё то время, что пребывала в Харрогит-холле, чтобы сообщить новость, она поговорила с ним и отказалась от его предложения по поводу его дома под Лондоном. Она пояснила свой отказ тем, что теперь ей придётся заботиться о сестре с детьми и братом. А обременять этим сэра Шелтера она считает просто невозможным.

– Теперь у меня есть сестра, её дети, брат – я не буду одна, – говорила она. – Не слишком хорошая компания, учитывая, что сестра меня ненавидит. Но это лучше, чем ничего.

– Вы уверены?

– Вам не стоит беспокоиться обо мне.

– Вы сами признались, что ваша сестра вас ненавидит. Как я могу не беспокоиться?

– Не тревожьтесь. Всё будет хорошо, – Кейт грустно улыбнулась.

– Я провожу вас до Лондона.

– Уверяю вас, это лишнее.

– Я должен быть убеждён, что вам в Лондоне ничего не грозит.

– И я не смогу вас переубедить? – Кейт слабо улыбнулась.

– Вы же знаете, что нет, – улыбнулся в ответ сэр Шелтер.

– Но ведь я могу на вас рассердиться, – забавлялась Кейт.

– Весьма огорчительно это слышать, но мне придётся пойти на такой риск. Я буду вынужден охранять вас, навязывая своё общество даже силой. Вас должно спасти от себя самой. Вы слишком добры и независимы. Нужно, чтобы кто-то направлял вас и удерживал от необдуманных поступков.

Кейт вздрогнула. Она вспомнила свои встречи с сэром Шелтером. Особенно последнюю, которая её весьма тревожила, поскольку уже прошёл день её ежемесячных истечений, а их всё не было. Кейт внутренне насторожилась, готовая уже дать отпор сэру Шелтеру, как тот обнял её за плечи и тихо сказал:

– Я сам взял на себя эту обязанность окружить вас заботой и вниманием. И только очень хочу, чтобы она не была вам в тягость. Потому что это очень меня огорчит. Но, если вы будете сильно настаивать, я освобожу вас от своего общества. Что тоже меня сильно огорчит.

Кейт долгое время смотрела в его глаза.

– Пока ваше общество не было настолько навязчивым, чтобы я от него отказывалась. Даже наоборот, мне было приятно находиться с вами рядом. Однако вы не обязаны заботиться о всей моей семье. Поэтому я смиренно прошу вас простить меня за отказ прибегнуть к вашему покровительству.

Сэр Шелтер отпустил Кейт.

– Надеюсь, я смогу вас переубедить. Когда-нибудь.

– По этому вопросу никогда.

– Тогда разрешите мне вас проводить до Лондона.

Кейт вздохнула.

– Вы неисправимы. Видимо, мне придётся подчиниться.

Глава шестьдесят вторая

Поездка обратно в Лондон была ничем не примечательна. Кейт была погружена в невесёлые мысли: теперь ей предстоит заботиться о своей сестре с детьми и младшем брате. А она сама ещё не нашла работу. Да и захочет кто-то после всего произошедшего заиметь её гувернанткой? Кому понадобится прислуга, муж которой был под судом? На душе Кейт было тяжело, будущее казалось ей мрачной тьмой.

Мысли сэра Шелтера тоже были невеселы. Он видел затруднения Кейт, но не понимал, почему она не хочет попросить помощи у него. Возможно, она всё же не любит его. А её слова самообман или боязнь его расстроить. А теперь она пришла в себя, одумалась и не знает, как ему сказать, что его присутствие ей неприятно. Если бы он только смог заставить её разговориться! Пусть бы она сказала эти жестокие слова, только бы не эта безупречная вежливость и сестринская доброта.

Подъезжая к дому Кейт, сэр Шелтер незаметно, на всякий случай, взял один из пистолетов: человека, что должен был наблюдать за домом в ожидании прихода беглеца, он не увидел.

Осторожно входя в дом, он огляделся и прислушался. Но посторонних шумов не было. Тогда он позволил войти Кейт. Та направилась в свою комнату собрать вещи. С того момента, как Кейт увезли, в комнате никто не убирал. Слуги, напуганные ситуацией и допросами в полиции, а ещё более судом, разбежались кто куда. Только благодаря заботе сэра Шелтера, нанявшего человека приглядывать за домом, тот был в относительном порядке. Даже разбитое Кейт окно было заколочено.

Она вошла в свою комнату забрать свою одежду и разные мелочи. Глядя на мрачную комнату с пятнами на полу и кровати, она содрогнулась. Сэр Шелтер, положив пистолет на столик у двери, подошёл к ней и обнял за плечи.

– Всё уже позади, Кейт. Всё хорошо.

– Я знал, что вы здесь появитесь, – вдруг раздался холодный голос.

Кейт и сэр Шелтер быстро обернулись. У двери стоял высокий худой человек с длинными светлыми волосами и бородкой. В его руке был пистолет сэра Шелтера, а светлые глаза с ненавистью глядели на них.

– Правда, я надеялся, что вы поторопитесь.

Он медленно опустил руку в карман несвежего сюртука и достал нож.

– Да, это ваш пистолет, – сказал он сэру Шелтеру, взмахнув рукой с оружием. – Вы по глупости забыли его здесь, у двери. А я прихватил в расчёте на то, что мне он больше понадобится, чем вам. Как видите, я не ошибся. – Он злобно улыбнулся.

Отойдя от двери, около которой он стоял, оперевшись плечом о косяк, он сделал шаг в комнату. Сэр Шелтер дёрнулся, сжав руками плечи Кейт. Он слегка развернулся, чтобы защитить её.

– Ну что ты так уставилась на меня? – спросил мужчина Кейт. – Не надо на меня так смотреть. В конце концов, я ничего плохого не делаю. – Он цинично улыбнулся, поводя пистолетом. – Я просто защищаю свои права, хотя тебе этого не понять. Ты всего лишь женщина. Как какая-то женщина может понять, что мужчины могут…

Напряжённые нервы Кейт не выдержали: она только начала забывать ужас жизни с этим человеком, а тут такое…

Она вырвалась из рук сэра Шелтера и вышла вперёд, сверкая глазами.

– Чёрт тебя возьми! – воскликнула она, топнув ногой так, что со стен и портьер полетела пыль. – Что вы, все мужчины, о себе воображаете? Какое вы имеете право даже думать, что вы лучше женщин? Тебя, безродный комок грязи, в конце концов, кто бы ни был твой отец, родила твоя мать, независимо от того, что она потом с тобой сделала. – Лицо мистера Ментрэпа побелело от ярости. – И это вы, мужчины, пользуетесь женщинами для собственного удовольствия. А они, бедолаги, потом корчатся в судорогах, рождая таких ублюдков, как ты. Ну что? Что ты на меня смотришь?

Сэр Шелтер был шокирован вспышкой Кейт. Мужчина, державший пистолет, казалось, тоже был изумлён. Он не ожидал от неё такой реакции. Он думал, что эта женщина сейчас, как все обычные нервные и истеричные барышни, остолбенеет от ужаса, разразится слезами, начнёт хныкать, упадёт в обморок. Но вовсе не того, что эта маленькая хромоногая пигалица сейчас накинется на него с такой яростью. А эта маленькая львица кричала на него, топала ногами, глаза её метали такие искры, что он на минуту опешил и разинул рот. И это молчаливая и забитая им жёнушка, с которой он делал, что хотел? Пистолет в его руке как-то вяло опустился вниз, чем не замедлил воспользоваться сэр Шелтер. Он отодвинул её, при чём довольно грубо – она ударилась спиной о столбик кровати, – подскочил к нему, выбил из его руки пистолет. Но в этот момент мужчина воспользовался другой рукой. Что-то прикоснулось к шее сэра Шелтера.

– Видишь, дружок, несмотря на то, что твоя шлюшка сейчас тут рассказывала, несмотря на то, что она пыталась меня в чём-то убедить, я всё-таки держу над вами верх.

– Ты в этом уверен? – почему-то спокойно спросила Кейт.

– А почему бы и нет? У твоего содержателя сейчас проблемы. Видишь ли, глупая курица, я держу нож у его горла.

– Ну, это мы ещё увидим, – сказала она.

И в этот момент ему показалось, что она сейчас упадёт в обморок. Она сделала несколько неверных шагов ему навстречу. Мистер Ментрэп с холодным презрением смотрел, что же будет дальше. Она вяло покачнулась и тяжело опустилась на пол. Мужчина приблизил губы к уху сэра Шелтера и жарко зашептал:

– Ты сам видишь, как она глупа, как все они. Так же кричит и падает в обморок, совершенно не думая головой. Ну, что ты ещё можешь мне сказать? – обратился он к ней. В этот момент его глаза удивлённо раскрылись: она сидела на полу, причём левая нога её была оголена, в руке она держала тот самый маленький пистолет, который ей прислал Том из Плимута, вытащенный из-под подвязки чулок.

– Ну и что ты будешь делать? – справившись с собой, спросил мистер Ментрэп.

– Ничего. Просто, знаешь, я подумала, что давно не упражнялась в стрельбе. А когда ещё упражнялась, то вместо мишени попадала куда-то рядом, хотя вроде бы не должна была туда попадать. Как ты думаешь, если я буду целиться ему, – Она кивнула на сэра Шелтера, – в живот, попаду я тебе в голову? Несмотря на то, что у тебя нож, и ты держишь его на шее этого человека, я попытаюсь попасть в тебя.

Мистер Ментрэп презрительно усмехнулся.

– Твоя глупость ещё более безгранична, чем я думал. Ты никуда не попадёшь – не посмеешь. А я перережу ему горло: он мне не нужен. Ну а потом я накажу тебя за то, что ты убила мою мать и довела меня до такого состояния, что я должен прятаться в своём доме, как крыса. Но на этот раз живой ты не уйдёшь. Я не допущу этого.

Кейт зло улыбнулась.

– Посмотрим.

И так они были друг против друга: её муж, державший нож у горла любимого ею человека, и она, сидевшая на полу в довольно-таки странной позе, если не сказать больше. Она подняла пистолет, посмотрела ему ещё раз в глаза и плавно, не торопясь, нажала на спусковой крючок. Грохнул глухой выстрел. Мистер Ментрэп, стоявший с расширившимися от удивления глазами, стал медленно оседать. Сэр Шелтер, почувствовав, что давление на его шею стало ослабевать, удивлённо посмотрел на неё, потирая шею, которую, всё же, царапнул нож, когда рука, державшая его, ослабела и упала.

– Что случилось? – спросил он.

– Видите ли, несмотря на то, что мужчины думают о женщинах, у женщин бывают проблески разума. Женщины умеют стрелять, ездить на лошадях не хуже мужчин, даже драться на саблях. И, кроме того, много чего ещё, что мужчинам не дано понять.

Она задрожала и осторожно положила перед собой пистолет.

– Я в первый раз стреляла в человека, – безжизненно сказала она. – Я в первый раз убила человека. Я отняла жизнь.

Она закрыла лицо руками.

Сэр Шелтер смотрел на неё, потом перевёл взгляд на мужчину, лежавшего у его ног. Да, этот человек представлял сейчас довольно жалкое зрелище: на его лице смешалось презрение и удивление, а на груди, пониже шеи алело красное пятно. Чуть в стороне валялся обломок ножа, кусок лезвия валялся рядом.

– Но как вы?… – потрясённо спросил он.

Она, спокойно отряхивая руки, сказала:

– Вы, мужчины, всегда презираете женщин, несмотря на то, что женщины рожают вас. Я же презираю мужчин за это. Презираю за самоуверенность, глупость, за то, что считают себя лучше. Вместо того, чтобы увидеть во мне человека, узнать, что я знаю и что умею, он предпочитал меня использовать как вещь, бахвалился собственными знаниями.

Сэр Шелтер подошёл к ней и подал руку. Она поднялась. Он наклонился и взял пистолет. В это время послышался топот ног, и в комнату ворвался человек с забинтованной головой и несколько полицейских. Они застали сэра Шелтера с пистолетом в руке, бледную женщину, еле стоявшую на ногах, и труп прежнего хозяина дома.

– Вы долго добирались, – сказал сэр Шелтер человеку с забинтованной головой.

– Он подкрался сзади. – Человек потрогал повязку. – Я не ожидал, что он вернётся сегодня. Он, наверно, прятался в этом доме.

Сэр Шелтер усмехнулся.

– Господа, – обратился он к полицейским. – Это я стрелял. И это я убил этого человека. – Кейт посмотрела на него. – Этот человек хотел меня зарезать. – Он кивнул на нож, обломки которого валялись рядом с трупом. – А когда ему это не удалось, он вытащил пистолет. Он угрожал мне, угрожал леди. Я вынужден был стрелять первым. И я застрелил его.

– Это так, мисс? – спросил полицейский Кейт.

– Миссис Ментрэп, – произнесла Кейт. – Не совсем, но…

– Вы же видите: у неё шок, – вмешался сэр Шелтер. – Оставьте её. Вы успеете её допросить и завтра.

Прибывший катафалк забрал труп мистера Ментрэпа. Благодаря положению сэра Шелтера, его не забрали в полицию, перенеся разбирательство на другой день.

– Надеюсь, теперь вы не откажетесь от моего дома под Лондоном? – спросил сэр Шелтер, когда первоначальная суматоха улеглась. – Вряд ли вы захотите ночевать или вообще жить здесь, после всего случившегося.

– Да, но только до тех пор, пока не продам этот дом или не найду работу, чтобы не обременять вас, – сказала она и спокойно пошла собирать вещи дальше.

А он остался стоять с путаницей в мыслях. Теперь, когда всё более или менее успокоилось, ему пришло в голову, что он никогда её не понимал. Он её любит. Но и она выбивает его из колеи, каждый раз удивляя его. Он ею восхищается и в то же время готов убить за её сдержанность и вежливость. Сейчас он не может дать определение своим чувствам. То, что она сделала, было непостижимо, нереально для женщины. Ни одна женщина на его памяти никогда и близко не подходила к опасности, как она. Ни одна женщина не только не держала пистолет, но даже не смела говорить в таком тоне, как она. А она, Кейт, это сделала. Это вызывало его восхищение. Но в то же время, её презрение, когда она говорила о мужчинах с мужем, когда отряхивала юбки, глядя на его труп, его пугало. Не относит ли она и его самого к сонму презираемых ею мужчин, или она говорила так, чтобы позлить мужа, вывести его из себя, заставить потерять контроль? Не всё ли равно? Она согласилась принять его приглашение. Они будут вместе, и он сможет доказать ей, что он не таков, как те презираемые ею мужчины, которые так плохо обращались с ней. Он её любит, боготворит. В конце концов, несмотря ни на что, пусть даже когда-то и кого-то он любил. Но сейчас это уже не просто любовь – это было обожание, восхищение. Всё вместе взятое. В этой женщине переплелось всё: холодность и страсть, смелость и жертвенное терпение. Он уже признавался ей в любви. Они были счастливы. Но потом что-то изменилось. Она отстранилась от него. Он хотел добиться от неё объяснений, но боялся, что она своим холодным безразличием и сводящей с ума безупречной вежливостью убьёт в нём само слово, которое всё время рвётся с его языка. Он не знал, что делать. Но понял одно: эта женщина создана для него. Нельзя её отпускать, как бы она ни хотела уйти.