Текст книги "Сквозь тернии"

Глава тринадцатая

Следующий день был выходной, и Кейт решила пройтись, чтобы успокоить душу и нервы от недавних событий. Проданные женщины и их хозяйки преследовали её, казалось, всю жизнь. Кейт не знала, что ей делать и как быть. Искать место гувернантки? Но, охваченная подозрительностью, она тут же подумала о хозяевах. Если в доме будет мужчина – отец, брат, дядя или ещё какой родственник, он непременно захочет воспользоваться её зависимым положением. Как ни уговаривала себя Кейт, что в мире есть и добрые и бескорыстные люди, которые могут видеть в ней человека, учительницу, а не игрушку для утех и развлечения, она не могла уже доверять никому. Она надеялась, что после бегства из Плимута, тут у неё будет спокойная жизнь без потрясений. Однако и тут похоть человеческая настигла её. Чопорная, ханжеская, прикрытая воинственным благочестием, но всё рано похоть. Теперь она могла понять мимолётные странности в пансионе, на которые приказывала себе не обращать внимания. Однако прошло время закрывать глаза и уши. То, о чём она не хотела думать, было озвучено Джеком. Все эти мимолётные насмешки и якобы случайная снисходительность, которые она видела в глазах некоторых своих учениц, как будто это ей четырнадцать или шестнадцать лет, а не им, были вырваны из её кокона нарочитого непонимания и грубо объяснены реальностью существования. Иногда её появление вызывало мгновенное молчание среди что-то обсуждавших учениц. А Кейт, как и прежде старалась не забивать себе голову, хотя начинала догадываться. Да и что она могла сделать для этих девушек, чтобы они избежали своей участи? На уроках она пыталась намекать на возможность продолжить обучение и зарабатывать честным трудом или сохранять себя и свою честь и достоинство до свадьбы с порядочным, пусть и не слишком богатым человеком. Но её слова вызывали лишь снисходительные или ироничные улыбки у большинства учениц. И со временем Кейт перестала и пытаться переубедить их. И жизнь вошла в свою колею. Некоторое время Кейт замечала на лицах своих некоторых учениц то, что всегда видела и раньше, но старалась не вникать, считая это не своим делом или игрой воображения: одни лица выражали овечью покорность судьбе, другие были до серьёзности замкнуты, на лицах же третьих было временами написано вульгарно-циничное выражение. Как будто они уже знали, для чего их учат здесь и чем закончится их обучение.

И вот Джек разрушил её трусливый самообман, за которым она пряталась, как за ширмой. Но нельзя защититься от урагана зонтиком, как нельзя жить в мире и не быть в нём, не быть его частью. Как ни убеждай себя, что ты находишься в пряничном домике, злая колдунья всё равно его разрушит, чтобы попытаться тебя съесть.

В смятённых чувствах Кейт подошла к какому-то парку, даже не обратив внимания на дорогу. И как следствие налетела на какого-то высокого худого джентльмена, истуканом стоявшего при входе. Резкий толчок заставил её очнуться от хаоса в мыслях, и она начала сбивчиво извиняться, мысленно проклиная свою невнимательность. Молодой человек, придерживая её локоть, от чего ей казалось, что её схватил ледяной капкан, бесстрастно прервал её путаные извинения вежливой фразой о своей вине. Кейт замолчала и внимательно посмотрела на незнакомца: худощавый, высокий, светловолосый с голубыми глазами. Такой мог бы заинтересовать романтически настроенную дурочку. Но Кейт почудилось что-то неприятное в его холодном взгляде маленьких глаз и в надменном выражении вполне привлекательного лица. Общее впечатление не могла изменить маленькая для такой фигуры голова.

– Надеюсь, вы не ушиблись, мисс, – холодно спросил он, продолжая крепко держать Кейт за локоть. Хотя и манера речи, и вся фигура его говорили о том, что ему совершенно безразлично, даже, если бы Кейт у его ног свернула себе шею. – Разрешите, я помогу вам сесть, – И, не обращая на неё внимания, он потащил её к ближайшей скамейке. Подчиняясь его силе, Кейт оставалось только последовать за ним, хотя надобности в том не было. Но не будет же она драться с ним на улице на глазах у всех этих гуляющих матрон и джентльменов!

Не слишком ловко плюхнувшись на скамью, благодаря холодной вежливости незнакомца, которому эта самая вежливость, видимо, была в тягость, Кейт попыталась внимательно его рассмотреть. Определённо, она его где-то видела. Но не могла припомнить где.

– Мне надо отвезти домой матушку, – всё так же холодно сказал незнакомец, не глядя на неё. – Собственно, её-то я и ждал, когда столкнулся с вами.

Еле заметное пренебрежение царапнуло Кейт. Однако она же сама на него наскочила. И он имел все права быть недовольным.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, – сказала она, поднимаясь со скамейки. – Ничего страшного не произошло. Я в полном порядке.

Мужчина посмотрел на неё, и её поразил гнев, сверкнувший в его глазах. Губы его дёрнулись, как будто хотели сказать: «Какое мне дело до вас! Вы нарушили мои планы!», но он крепко сжал зубы и через минуту, овладев собой, произнёс:

– Тогда я вынужден вас оставить, – и, не дожидаясь её реплики, пошёл ко входу в сад, куда уже подходили две дамы в сопровождении девушки с надменным лицом и слуг.

– Гарольд, сын мой, – ласково сказала одна дама мужчине. – Где ты пропадал? Ты же обещал ждать нас у входа.

– Приношу извинения, матушка, – К удивлению Кейт, его голос потеплел. – Случилось маленькое недоразумение. – Он наклонил голову ближе к группке и негромко им что-то сказал. Все как по команде обернулись к Кейт. Вторая дама, очевидно, сопровождавшая девушку, нервно хохотнула. Мужчина сказал что-то ещё и вежливо, но совсем не так, как Кейт, проводил дам до экипажа на выходе из парка.

Проходя мимо Кейт, женщина, которую худой мужчина назвал матушкой, чуть приостановилась и оглядела Кейт с ног до головы.

– Вы не пострадали, милочка? – спросила она. – Мой сын иногда бывает несколько рассеян, – Она с любовью взглянула на худого мужчину. – Меня зовут Дафна Ментрэп. Это мой сын Гарольд.

– Большое спасибо за беспокойство, сударыня. Но это была моя вина: я задумалась и не видела, куда шла. Кейт Сафферинг, миссис Ментрэп.

– Если вам всё же недужится, вы можете сесть в наш экипаж. Мы с радостью доставим вас туда, куда вы скажете, – Казалось, незнакомая дама была сама доброта. Мнительная Кейт сразу насторожилась.

– Уверяю вас, со мной всё в порядке. Не затрудняйте себя.

– Хорошо. Тогда давайте мы проводим вас к вашим сопровождающим. Вы ведь здесь не одна, не так ли?

Щёки Кейт окрасил лёгкий румянец. Девушка одна бегает по Лондону, ищет в парке приключений с мужчинами, да ещё так неловко и банально. Как неприлично! Чтобы не шокировать даму, Кейт, смущаясь, произнесла:

– Я здесь с подругой и её матушкой. Но задумалась и отстала от них. Сейчас же пойду их искать. Большое спасибо за ваше участие, – и она сделала движение, чтобы уйти.

Миссис Ментрэп с сомнением посмотрела на неё, но произнесла только:

– Не стоит благодарности. Всего хорошего, милочка. – И, повернувшись, опёрлась о руку сына и медленно пошла к своему экипажу, где её уже ждала вторая дама и надменная девушка. Кейт развернулась и быстро пошла вглубь сада, вертя головой, как будто действительно кого-то разыскивала.

Удалившись из поля зрения сердобольной дамы и её странного сына, она плюхнулась на первую же попавшую скамейку и попыталась упорядочить хаос в своей голове, от которого отвлеклась неожиданной встречей.

Немного придя в себя, она удивилась своему поведению. Конечно, молодой человек имел все основания для недовольства и пренебрежения такой неловкой особой. А свойственное мужчинам самомнение и уверенность, что все женщины глупы и нуждаются в руководителе, советчике и защитнике, вполне мог вызвать его неудовольствие её отказ от его услуг и её самостоятельность. Что же до дружелюбия его матушки, поведение Кейт было совершенно невежливым. К ней проявили участие, а она начала врать про сопровождающих! Кейт приложила руки к щекам. Недостойное поведение! И всё же… Кейт вспомнила холодные голубые глаза, надменное лицо, крепкую, даже жёсткую хватку на её локте, пренебрежительный тон и то, что это лицо ей показалось знакомым. Почему бы ей так хотелось избавиться от его опёки и общества? Ведь они только встретились. И это непонятное дружелюбие его матери, и знакомство посреди улицы – недопустимо неприличное поведение. На улицах знакомятся с совершенно определёнными намерениями. Или это присуще людям низших классов, к которым дружелюбная дама не относилась. Кейт глубоко вздохнула. Кажется, её прошлая жизнь начинает портить ей настоящее. Сколько же ещё пройдёт времени, когда она перестанет быть такой подозрительной или постоянно во всём сомневаться? Жизнь не даёт ей времени на передышку. Только она успокоилась, начав работать в пансионе миссис Ярдли, как оказалось, что успокоилась она рано.

Кейт закрыла лицо руками. Боже, когда это кончится?

Глава четырнадцатая

Весна застала пансион миссис Ярдли в радостных хлопотах: предстоял первый выход в свет двух старших учениц. Сообщение о том, что Кейт должна будет сопровождать одну из них в качестве наперсницы или дуэньи, застало её врасплох: Кейт в свет ещё сама никогда не выходила, и не имела понятия, как себя там держать. Не говоря уж о том, что ей нечего надеть. Она не рассчитывала, что должна будет участвовать в подобных мероприятиях.

Однако миссис Ярдли успокоила её: опекун одной из дебютанток обязался одеть не только свою подопечную, но и её учительницу. Конечно, платье Кейт будет скромным и неброским: ведь это не она выходит в свет, несмотря на первое своё появление в нём.

Поскольку открытие сезона намечалось на вечер, суета в пансионе началась ещё с утра. Уроки были отменены, и те ученицы, что жили в пансионе, бестолково слонялись по коридорам и заглядывали в комнаты. Дебютантку одевала приставленная к ней служанка опекуна. Один из лучших парикмахеров был оторван от дел ещё неделю назад для выбора прически, и теперь трудился над вертлявой головкой капризной девчонки. Кейт была предоставлена самой себе. Одеваться ей помогала только Рэчел, поскольку пышное платье бледного синего цвета с кучей нижних юбок и крючков с лентами в самых неподходящих местах, было новой одеждой для Кейт, привыкшей к простоте и минимуму излишеств. Первая же попытка надеть бальное платье показала, что Кейт ещё не всё знает в жизни о таких мелочах, как женская одежда. Причесалась она тоже просто и гладко, без вычурностей и украшений. Оглядев её, Рэчел недовольно сказала:

– Под такое платье нужна другая причёска. Пойду, узнаю у этого куафёра, сможет он к вам зайти. А то у вас несколько странный вид.

Кейт хотела её удержать, но Рэчел уже вышла. Явилась она через несколько минут с молоденькой девушкой, несшей большую холщовую сумку в руках.

– Боже, сударыня! – Она всплеснула руками, увидев Кейт. – Что это такое?

– Это всё, на что я способна, – спокойно сказала Кейт, смиренно сложив руки.

Девушка, не тратя слов, усадила Кейт на стул, прикрыла её платье огромным полотенцем, выуженным из сумки, потребовала таз с водой и быстро разрушила причёску, которую Кейт соорудила у себя на голове. Потребовав горшок с углями, девушка начала вытаскивать из сумки свои инструменты. Щипцы, шпильки, булавки, какая-то пахучая смесь, баночки, кисточки и щётки – всё шло в дело. По истечение часа на голове Кейт красовались вполне скромные локоны вместо гладкой причёски учительницы.

– Теперь вполне похоже, что вы не перепутали платье, – удовлетворённо сказала девушка. – Правда, хозяин сделал бы всё быстрее и лучше.

– Нет, милая, – сказала Кейт, разглядывая себя в зеркало. – У тебя получилось очень хорошо – я никогда не выглядела лучше. И потом, дебют сегодня не у меня, а у моей ученицы. Я не должна затмевать её.

– Ну, тогда ладно, – Щёки девушки порозовели от похвалы, но она не хотела показать, насколько ей приятно. – Желаю вам повеселиться.

Кейт грустно улыбнулась.

– Боюсь, у меня не будет поводов для радости.

– Почему, мисс?

– Танцевать я не могу – нога не позволит, голос у меня слабый для пения, а играю я плохо. Хотя я и говорила миссис Ярдли о своих успехах на этом поприще, но на самом деле они весьма скромны. Поражать же людей знанием языков и количеством прочитанных книг – трата времени: балы устраиваются не для этого. Да и наличие ума от женщины не требуется. Это даже лишнее. А внешность моя, даже благодаря вашему искусству, вряд ли приобрела привлекательность настолько, чтобы заинтересовать мужчин.

– Ну да, внешность у вас невзрачная, – прямо сказала девушка, чем вызвала недовольную гримасу у Рэчел. – А это синее платье вам не очень идёт. И кто выбрал вам этот оттенок?

– Боюсь, его никто не выбирал. А просто взяли первое неброское платье, подходящее по фигуре и росту.

– Ну, это совсем нехорошо!

– Я же сказала, это не мой дебют.

– И всё-таки…

– И всё-таки, я довольна. Хотя, охотно бы не появилась на этом балу.

– Но почему? – искренне удивилась девушка.

– Я не люблю толпу и сборища праздных людей, которым доставляет удовольствие чесать языками и оценивать окружающих, как товар в лавке.

– Никогда не думала об этом так.

– А мне приходится, – вздохнула Кейт, припомнив чрезмерно открытое платье своей ученицы с обилием лент, кружев, рюшей и драгоценностей. А так же умопомрачительную причёску, оставлявшую открытой шею и уши, на которых находились жемчуга и бриллианты.

Хотя Кейт уже была готова, ей пришлось ждать свою ученицу ещё какое-то время, пока той наносили последние штрихи изящества на её внешность.

Наконец девушка появилась на лестнице, сгибаясь под тяжестью платья, причёски и драгоценностей на них. В руках она держала веер, богато украшенный эмалью и бриллиантами. Она не казалась испуганной. Скорее, ей было скучно, что удивило Кейт: хоть это и не её дебют, но первое явление в свете заставило её сердце биться быстрее. А ученица, казалось, была равнодушна. Только лёгкое презрение мелькнуло в её глазах, когда она увидела Кейт в бледно-синем платье. Однако оно скоро исчезло. Скука заменила собой остальные выражения.

Карета была подана, и девушки в сопровождении молодящегося опекуна, отправились на первый весенний бал.

Глава пятнадцатая

Они подъехали к дому, запруженному каретами и экипажами самых разных видов. Сам богато иллюминированный дом сверкал, как новогодняя ёлка. Шум из него разносился на несколько миль.

Скинув свои пальто, девушки направились вслед за опекуном в большой зал, освещённый множеством свечей в начищенных канделябрах и богато сверкавших люстрах.

– Если вы хотите пить, здесь, в буфете есть напитки, – поднимаясь по широкой лестнице, говорил опекун, придерживая девушек то за один локоток, то за другой. Кейт каждый раз хотелось оттереть свой от его прикосновений. А её ученице было словно всё равно. Ни разнообразные цветы в замысловатых вазах, ни картины в золочёных рамах, ни резная мебель из редких пород деревьев не производили на неё ровно никакого впечатления. Словно она каждый день ездила на балы, и это ей уже порядком наскучило. Кейт же, как ни держала себя в руках, не могла скрыть удивления увиденному. Её поражали картины – выписанные с большим мастерством и разной рукой они ненавязчиво украшали коридор перед большой залой. Кейт подавила желание подойти и посмотреть их вблизи: она здесь не для своего удовольствия. Так же ей хотелось заглянуть в библиотеку хозяев. Но это было бы форменным хамством и вопиющим проявлением неучтивости.

Подойдя к зале и будучи объявленными слугой в расшитой ливрее, Кейт отвела свою ученицу к молодым дамам, стайкой собравшимся у одной из кушеток. Заметив, что та надменно кивнула некоторым девушкам, Кейт отошла в сторону и села на стул у окна. Хорошо, что она прихватила с собой книжку – ей было чем заняться, поскольку она ни разу не была на таком приёме, она не знала, чем ещё ей заниматься среди незнакомой публики. Опекун ученицы удалился в кружок мужчин, которые курили и громко беседовали о скачках и видах на урожай. Погрузившись в книгу и изредка поглядывая на свою ученицу, которая беседовала с молодым человеком, подошедшим к их кушетке, Кейт не заметила, как из другого угла залы за ней наблюдает удивлённый мужчина.

Лорд Элмкасл, ибо это был он, перед отъездом из Англии, был вынужден посетить этот приём. Друг сэра Шелтера, один из немногих, кому он мог доверять, выводил в свет свою племянницу. Потому, не уважить просьбу человека, который не считал нужным слушать сплетни о нём недалёких людей, он не мог. Но, боже, как ему было ненавистно это великосветское притворство и жеманничающие женщины, до сих пор не оставившие желания женить его на себе! Он медленно потягивал шампанское, блуждая с безразличным видом между людей, которым было дело только до себя. Он весьма невежливо уже дважды отклонил бессмысленные разговоры с незнакомыми ему юнцами и на грани оскорбительной иронии вогнал в краску своими ответами трёх дам, которые пытались заигрывать с ним. Взглянув на часы, он решил, что достаточно выставил себя дураком на этом светском сборище, и уже решил удалиться. Внезапно его будто окатило холодной волной. Недоумённо он стал озираться, стараясь найти причину столь странному явлению. Его взгляд упал на одинокую фигуру у окна, похожую на компаньонку знатной дамы. Девушка в это время подняла глаза и посмотрела в сторону стайки дебютанток, около которых вились уже трое юнцов. Оставив дебютанток, он перевёл взгляд на заинтересовавшую его девушку и чуть не задохнулся: в первый момент ему показалось, что он видит умершую Джейн. Но, приглядевшись, он убедился, что это не так. Компаньонка была бледной копией Джейн: цвет лица белее, рот и нос немного крупнее, глаза не серые, а зелёные, и цвет волос не каштановый, а какой-то непонятный, как цвет шерсти вымокшей мыши. Да и рост был дюймов на пять ниже. В полутёмном переулке её ещё можно было бы принять за Джейн. Но не здесь, при ярком свете свечей и газовых ламп. Неожиданно девушка взглянула на него, и в её глазах что-то сверкнуло. Но она снова уставилась в небольшую книжечку у себя в руках. На молитвенник, как и девушка на монашку, книжка не походила. И это его заинтриговало. Но ещё больше его удивляло собственное чувство. Как будто он знал эту девушку всю жизнь и всю жизнь любил только её. Такое чувство умиротворения и покоя, радости и тепла он ощущал только один раз – в тот день, когда венчался с Джейн. Когда она выпала из кареты ему на руки и ему ни за что не хотелось её отпускать от себя ни на шаг. Хотелось слиться с ней в одно целое и остаться так навсегда. Возможно ли, чтобы эта бледная копия, эта серая мышь в нелепом платье, совсем неподходящем ей, пробуждала в нём те же чувства, что некогда нетерпеливая, страстная и живая Джейн? В этот момент на него сверкнули два зелёных луча, и его будто ударило током. Нет, это была не серая мышь, а, скорее, серая кошка, которая может вдруг царапнуть, если ты будешь с ней невежлив. Упрямая линия маленького подбородка тоже удивила его. Похоже малышка не так проста, как хочет казаться. Девушка ещё раз прямо, без кокетства и фальши взглянула на него и вздёрнула подбородок, как бы говоря, что ей безразличен его титул, капитал и репутация. Возникшая рядом рослая дама что-то ей шепнула, яростно сверкая глазами. Девушка покорно сложила книжку и направилась, прихрамывая, к кучке дебютанток, где лениво и надменно что-то вещала девица, увешанная драгоценностями. Только лёгкая улыбка, словно гримаса, пробежала по губам девушки. Улыбка, смысла которой он не смог понять.

Подойдя к одной из сплетниц, которые всегда всё обо всех знают, он вежливости ради завёл разговор о надменной дебютантке.

– Эта девочка – воспитанница пансиона миссис Ярдли, – многозначительно сказала дама. – Сожалею, но я вынуждена была их пригласить.

– Их? Кого?

– Эту несчастную девушку, миссис Ярдли и их учительницу в качестве компаньонки девушки.

– Почему же девушка несчастна?

– Её родители умерли, завещав ей своё состояние. Её дядя, он стал её опекуном, обнаружил, что они девочке оставили одни долги. Вот он и определил её в пансион. А что потом с девочкой будет – один бог знает. Но у её дяди есть на неё какие-то планы.

– А что это за учительница рядом с ней?

– Какая-то новенькая при пансионе. Работает не так давно. Говорят, была у кого-то на содержании или ещё что-то более ужасное и неприличное. Но я в это не верю. Потому как здесь, в Лондоне, её в обществе мужчины никто ни разу не видел. Вообще, она странная девушка. Вы знаете, она посещает библиотеки вовсе не за тем, чтобы заводить знакомства и покупать безделушки! Приходит довольно часто, но всегда в сопровождении учениц или служанок. И всегда берёт много книг. Это просто неприлично, чтобы женщина так много читала!

– Интересная девушка, – задумчиво пробормотал сэр Шелтер, следя взглядом за синим платьем.

– Вот и я говорю: просто возмутительно!

Сэр Шелтер молча наблюдал за девушкой в бледно-синем платье. Казалось, она была равнодушна к окружавшей её роскоши и своему неуспеху у мужчин. Его это заинтересовало. Он немало повидал на своём веку девушек и женщин и уже привык к тому, что они, хоть и по-разному, но всеми силами пытаются привлечь внимание мужчин. Кто ради флирта со скуки, кто ради замужества. Но эту девушку, казалось, ничто не трогало: она была всерьёз погружена в книгу. Странное явление. Странная девушка. И всё же это ничтожество, эта жалкая содержанка заинтриговала его. Сэр Шелтер захотел узнать имя столь необычной девушки и, наплевав на этикет и приличия, сам направился к ней представить себя.

Краем глаза Кейт заметила движение рядом с собой, и по внезапно забившемуся сердцу даже поняла, кто это, но не стала поднимать голову от книги. Мысль о том, что блистательный лорд может снизойти до неё, никому не известной учительницы, даже не приходила ей в голову.

– Почему вы не танцуете? – вдруг услышала она рядом с собой. Кейт подняла голову. Рядом стоял, улыбаясь, сэр Шелтер. Кейт с минуту смотрела на него, пытаясь осознать столь необычный факт. Мало того, что этот блистательный лорд подошёл к ней. Мало того, что они не представлены. Так она почему-то сумела его заинтересовать. Разве только со скуки.

Улыбка сэра Шелтера начала увядать. «Не иначе, дурочка какая-нибудь, провинциалка, что умеет только своё имя грамотно писать, да деньги считать», – подумал он разочарованно.

– Простите, сударь, – спохватилась Кейт. Она встала, сделала неловкий книксен, и из её рук выпал томик. Слегка порозовев, она кинулась его поднимать, но сэр Шелтер уже вертел в руках потрёпанную книжку.

– Вы читаете Талейрана на французском? – спросил он, протягивая ей томик.

– Да, сэр. – Она хотела добавить, что и Петрарку на итальянском, Сервантеса на испанском и Гёте на немецком, но вовремя прикусила язык.

– Весьма необычное чтение для девушки, – заметил сэр Шелтер.

– Согласна, сэр. Потому меня слегка удивил ваш интерес к моей персоне, – несколько непоследовательно сказала Кейт. – что я не сразу вам ответила. Прошу прощения, сэр. Я не хотела быть невежливой.

«Ну, слава богу! – иронично подумал сэр Шелтер. – А то я уж хотел отправить вас пасти коров». Видимо, подобная мысль отразилась как-то у него на лице или девушка сама догадалась, только она легко улыбнулась ему и сказала:

– Поверьте, я не всегда бываю неловкой и произвожу плохое впечатление.

Сэр Шелтер невольно улыбнулся в ответ.

– Так почему же вы всё-таки не танцуете? – снова спросил он.

На лицо Кейт набежало облачко.

– Видите ли, сэр, в силу своего увечья я представляю собой весьма жалкую партнершу рядом с любым кавалером. Тем более, столь блистательным, как вы. Если вам угодно танцевать, сэр, то здесь, в зале, много других дам, что жаждут вашего общества. Они для вас будут лучшей компанией, чем я.

Кейт без надменности, но с достоинством села и раскрыла книгу. Это был замаскированный и недвусмысленный намёк на его невежливость и завуалированное оскорбление. И сэр Шелтер всё прекрасно понял. Подавив мгновенное раздражение и рвущийся наружу ответ, долженствующий поставить эту серую мышь с кошачьими когтями на место, он с невозмутимой улыбкой сказал:

– Признаться, я шёл к вам узнать ваше имя. Но, кажется, оно мне известно: «Зовут вас Кэт; то милой Кэт, а то строптивой Кэт, но Кэт, прелестнейшей на свете Кэт. Кэт – кошечка, Кэт – лакомый кусочек»11
  У. Шекспир «Укрощение строптивой», акт II, сцена 1 (перевод П. Мелковой)


[Закрыть]… Я ведь не ошибусь, если скажу, что ваше имя Кэтрин?

Кейт невольно улыбнулась.

– «Слыхали так? Расслышали вы плохо. Зовусь я от рожденья Катариной»22
  Там же.


[Закрыть], – серьёзно сказала она, поднимая на него смеющиеся глаза. Она встала снова и протянула ему маленькую ручку. – Если вам действительно интересно моё общество, то меня зовут Кейт Сафферинг из…

– Кейт! – вдруг воскликнул молодой человек из группки людей, стоявших и сплетничавших рядом. Он стремительно подошёл к Кейт. – Прошу прощения, сэр, что вмешиваюсь в ваш разговор. – Он непринуждённо поклонился сэру Шелтеру. Тот, недовольный, что их прервали, надменно кивнул. – Однако, эта дама – моя соседка. И мы давно не виделись. – Он широко улыбался.

– Это действительно так? – спросил сэр Шелтер Кейт. Ну и манеры у этих провинциалов! Никакой воспитанности! Что ему взбрело в голову проявить интерес к этой невзрачной и невежливой девице и её беспардонному знакомому? Совершенно не то общество, которое достойно его внимания!

А Кейт нахмурилась. Она точно не знала этого человека. Однако что-то смутно знакомое в его лице заставляло её напрягать память.

– Простите, сударь, – наконец сдалась она. – Я не признаю вас.

– Возможно, что вам трудно меня вспомнить. – Его, похоже, ничуть не обескуражило её заявление. – Но, возможно, вы помните сэра Уильяма Мерфи из Грин-хауса?

Кейт задумалась. Грин-хаус – поместье недалеко от Харрогит-холла, родного дома Кейт. Ну конечно! Этот молодой человек в прошлом проказливый мальчишка – сын соседей.

– Да, сэр, – улыбнулась Кейт. – Я помню вашего батюшку. Вы с ним похожи. И вас я вспомнила. – Она подала молодому человеку свою ручку.

– Уилл Мерфи, – снова поклонился молодой человек сэру Шелтеру. – Прошу ещё раз прощения за свою невоспитанность.

Сэр Шелтер назвался и, раздосадованный, отошёл в сторону.

– Я вижу, у вас успехи, – продолжал молодой человек. – Когда окончится ваше обучение?

– Обучение? – Кейт удивлённо посмотрела на него.

– Ваша матушка говорила, что отправила вас учиться к своей родственнице.

– Обучение я закончила, – натянуто сказала Кейт. «Значит, так это матушка назвала. Что ж, можно назвать это и обучением», – невесело усмехнулась она про себя. – Сейчас я преподаю в пансионе миссис Ярдли.

– А я приехал вместе с отцом – он и матушка выводят в свет мою сестру. Вон она, танцует в розовом платье с жемчужными лентами. – Он указал на хорошенькую девушку с несколько утомлённым выражением лица. Кейт вздохнула. Она бы тоже сейчас хотела пройтись в танце. На минуту она отвлеклась. Перед её мысленным взором предстала волнующая картина: она и сэр Шелтер. Ей пригрезилось, как они одни танцевали среди пустого зала и гаснущих свечей под тихую музыку, забыв обо всём на свете. Он нежно обнимал её за талию и, тихо передвигаясь с места на место, шептал ей: «Любовь, ты моя любовь, ты моя вечная любовь!». А она тихо ему отвечала «Да, да, да!»…

– …И теперь, говорят, он очень плох и долго не протянет, – сокрушённо покачивая головой, говорил молодой человек. Кейт очнулась от своих грёз. О ком он толковал только что? Чтобы не показать, что она его вовсе не слушала, Кейт сделала печальное лицо и произнесла:

– Увы, да…

– Я очень вам сочувствую, мисс Кейт. – Молодой человек взял её за руку

– А почему это случилось? – осторожно спросила Кейт.

– А ваша матушка вам не писала? – удивился он.

– Нет. – Кейт окончательно потеряла представление, о ком они говорят.

– Странно. – Молодой человек помолчал. – Ваша матушка говорила, что он очень много выпил на балу. И захотел, гм, пройтись. – Молодой человек слегка покраснел. – В темноте не разобрал дороги и упал в пруд. А поскольку погода была холодная, он очень сильно простудился. Словом, теперь всё в руках божьих. Вашей матушке сейчас очень нелегко.

«Похоже, речь идёт о моём отце, – подумала Кейт. – Почему же матушка не озаботилась найти меня и оповестить об этом?».

– Вы так стойко это принимаете, – продолжал молодой человек, держа руку Кейт в своих руках, на что она совершенно не обратила внимания, погружённая в свои мысли. А он, очевидно, ждал, что она будет изливать ему душу и искать утешения или просто плакать на его плече, как сделала бы любая другая девушка. Но Кейт молчала. Она давно выбросила отца из своего сердца. И его близкая смерть не слишком тревожила её. Она не могла понять поведения матери. Пусть та не слишком её любила. Но не предупредить, что она скоро может лишиться отца…

– Если вам будет нужна помощь или слово друга, – говорил молодой человек. – я к вашим услугам. – Он подал ей визитную карточку. Кейт машинально положила её между страниц книги.

– Благодарю вас, сударь. Вы очень добры.

– Летом приглашаю вас погостить в нашем поместье, – с напускной жизнерадостностью сказал молодой человек и отпустил руку Кейт.

– Если мне позволит моя хозяйка, я обязательно навещу вас, – ответила Кейт. Молодой человек откланялся и вернулся к своим знакомым. Кейт медленно села. Размышления о своей семье тучками пробежали по её лицу.