Текст книги "Разум и чувство"

– Нет, но…

– Но? Вот и получай за свою глупость. Надо было его сначала женить. А уж потом облагодетельствовать своим вниманием, чтобы он отписал тебе наследство. А так? Чего ты добилась? Тебя выставляют, как нерадивую служанку. Так тебе и надо.

Она замолчала, переводя дух, а Милисент потрясённо смотрела на неё.

– Завтра же едешь с деревню. Лондон тебя развращает и лишает последних остатков разума. А к осени я подыщу тебе жениха, богобоязненного, благочестивого и скромного, чтобы следующей весной справить свадьбу. Ты становишься просто невозможна.

Игнорируя слёзы дочери, она направилась к карете. А Милисент, глядя ей в спину, зарыдала в голос.

Что же до пожилого лорда, то, глядя из-за занавески на сцену внизу, он веселился от души. Однако, посерьёзнев, он расположился в кресле и задумался. Странное собственное поведение вызвало у него недовольство и тревогу. Уж не заразился ли он возмутительными идеями своего сына? С какой стати он стал так говорить миссис Баттон о её дочери Джулии, к которой раньше был более чем равнодушен и в которой даже женщину не видел? Почему он стал разглагольствовать с этой дамой о давнем случае в своей жизни? Зачем сбился на морализаторский тон о её собственном поведении и добродетелях своей семьи? Что ему до того, сможет ли он убедить её в своей добропорядочности или нет? Почему вообще он опустился до объяснений с ней? Великий боже! Куда катится мир, если даже он, незыблемый столп общества, заразился возмутительными и вольнодумными идеями, которые в иное время просто не пришли бы ему в голову? Недостойное поведение! Вопиющее нарушение всех принципов!

Глава 27

Пока младшую сестру таким образом спускали с небес её корыстных мечтаний на суровую реальную почву, Джулия со своим дилижансом застряла под Парижем на пригородном постоялом дворе, именовавшемся гостиницей. В сам Париж мало кто хотел ехать, и Джулия уже готова была идти туда пешком, если бы не кордоны из различной принадлежности войск, выискивавших то ли предателей, то ли шпионов.

Доведённую до крайности этими препятствиями, а также ненужным соседством с мистером Фолсом, оказавшимся здесь раньше неё и успевшим довести одну половину встревоженных людей до белого каления, а другую весьма удачно расположив к себе, её одолевали мысли о том, что её ждёт в самом Париже в связи с последними событиями. А мистер Фолс, пережив неудачу с ней, возомнил, что она настолько потеряла голову от страсти к нему, что свести с ума хочет его самого. Потому и кокетничает с ним столь своеобразно. То, что она приехала после него, по его мнению, было доказательством её страсти – Джулия просто-напросто его преследует. То, что он уехал раньше по единственной более или менее свободной дороге на Париж, ему не пришло в голову. Как и то, что не будь возни в самом Париже, они бы не встретились вовсе в его предместьях. Джулия уже не знала, какими словами оттолкнуть этого навязчивого и самовлюблённого кавалера, поскольку, чем больше она его сторонилась, чем холоднее ему отвечала, чем чаще отвергала знаки его внимания, тем, казалось, он всё больше уверялся в том, что она неравнодушна к нему. Джулия действительно была неравнодушна: она начинала его ненавидеть. Отчасти из-за того, что не могла справиться с собственным непонятным волнением в присутствии него, отчасти из-за самодовольства самого джентльмена.

Однажды, запершись в тишине комнаты переполненной гостиницы, она решила честно заглянуть себе в душу.

Да, мистер Фолс был премерзким человеком, беспринципным, скользким, наглым, грубым и самодовольным. Его эгоизм и полная неспособность слышать собеседника вызывали презрение Джулии. Но вместе с тем, когда ему было надо, он мог быть вкрадчивым, очаровательным, милым и любезным. Прямо дьявол, под стать своей сатанинской внешности, за которой он заботливо ухаживал, всячески подчеркивая и не забывая демонстрировать красоту своих длинных волос. В его присутствии Джулия начинала нервничать и беспокоиться, не понимая, что с ней творится. Его близость вызывала у неё странное томление и мысли: она хотела прикоснуться к нему и обнять, почувствовать его пухлые губы на своих губах. Но, глядя в его чёрные холодные глаза как в бездонную и бездушную пустоту, она вспоминала их последнюю встречу наедине. Его глубокая уверенность в своей неотразимости для неё, упёртое самоуверенное убеждение в том, что она от него без ума, отрезвляли её и наполняли её душу возмущением. То, как он грубо поцеловал её, не считаясь с её желаниями, заставляло её краснеть от стыда за своё поведение: как она смогла заставить думать его, что она от него потеряла голову и стремится к нему в объятия? Что она для этого сделала такого? И как теперь от него отделаться? Однако, стоило им оказаться рядом, как странное и ненужное беспокойство вновь охватывало её. И вдруг, сейчас, наедине с собой ей пришла в голову дикая мысль: а может поддаться соблазну? Дать себя увлечь его властностью и магнетизмом, покориться его страсти и утолить свою? Может, тогда наступит порядок в её мыслях и покой в душе?

Секунду в голове Джулии зияла пустота. Потом она шлёпнула себя рукой по лбу: о чём она думает? Что с ней, господи, спаси, творится? С ума она сошла, что ли? Ей почаще надо на голову выливать холодную воду, гулять и углубляться в свои бумаги. Праздность и безделье ведут к соблазнам и впадению в грех. За минуту удовольствия и безумства она рискует покрыть себя позором до конца жизни. А репутация у неё уже сейчас итак своеобразная. Если же она пойдёт на поводу у своей похоти, то сама себя перестанет уважать. Что уж говорить о других. Мистер же Фолс, как заметила Джулия, не отличался скромностью, повествуя о своих похождениях со всеми подробностями, именами и титулами. Джулия ужаснулась себе и своим мыслям: попасть в коллекцию к такому человеку, стать очередной скабрёзной его историей – что может быть хуже? Так низко пасть!

Плеснув в лицо холодной воды, Джулия критически оглядела себя в зеркале: ничего такого, чтобы возбудить интерес столь пресыщенного мужчины. Вынув несколько шпилек, она поменяла причёску, чтобы выглядеть более непривлекательно. А, выкопав из саквояжа свои очки, которые она одевала только когда читала или разбирала бумаги, она решила их носить всё время, чтобы её, ставшая ещё более непривлекательной внешность, сильнее отталкивала навязчивого кавалера.

Оглядев себя в зеркале, Джулия осталась довольна результатом: на неё смотрела едва знакомая женщина, старше неё самой и весьма отталкивающей внешности. Только полный безумец решился бы ухаживать за такой.

Выражение лица вошедшей служанки удовлетворило её окончательно.

– Господи, мисс! – всплеснула руками потрясённая девушка, выпучив глаза. – Что это такое вы над собой сделали! Какой ужас!

– Надеюсь, мистеру Фолсу это понравится, – ядовито сказала Джулия, натягивая перчатки.

– Мистеру Фолсу? – Девушка непонимающе смотрела на свою хозяйку. – Но не слепой же он!

Вот именно, – многозначительно отозвалась Джулия.

Глава 28

Закрывая дверь своей комнаты, она в конце коридора мельком увидела фигуру мистера Фолса. Прибавив шагу, девушка поспешила вниз. Краем уха она слышала мягкую поступь своего навязчивого кавалера за спиной. Повернувшись к нему, она с удовлетворением заметила замешательство на его лице. Секунду тот подбирал слова, но справился с собой и ядовито сказал:

– Весьма похвально, что вы решили ради меня улучшить свою внешность. Но, право, не стоило этого делать. Я, конечно, польщён, но не надо меня лишний раз убеждать в своей склонности ко мне. Я итак это знаю.

Джулия едва не задохнулась от возмущения, но сумела сдержать себя. Она оглядела тщательно одетую фигуру мистера Фолса и вспомнила, сколь трепетно он относится к своим волосам. Они вились и падали мягкими локонами на плечи, были тщательно вымыты и уложены один к другому.

– Чтобы доставить мне удовольствие, – столь же ядовито отозвалась Джулия. – Вы бы могли отрезать свои длинные волосы. С ними вы похожи на женщину. Не говоря уж, что они вас безбожно старят.

Теперь мистер Фолс чуть не задохнулся от возмущения, машинально поднеся руку к голове, как будто Джулия уже подступила к нему с ножницами. Она с насмешкой наблюдала за его манипуляциями, наслаждаясь своей маленькой победой.

В это время в двери гостиницы входил мистер Сворд, на ходу срывая перчатки. Джулия, увидев его, с неприкрытой радостью и восклицанием приветствия поспешила к нему, как путник в пустыне спешит к оазису. Ричард, слегка выбитый из колеи треволнениями за неё и предстоящим объяснением с ней, при виде её преувеличенной радости и преображённой внешности, застыл, как будто наткнулся на стену. Однако Джулия, благо со спины её не видел мистер Фолс, изобразила на своём лице такую гримасу, что он, натянув улыбку, в свою очередь кинулся к ней с восклицаниями приветствия и радости. За спиной Джулии он заметил помрачневшее лицо демонического красавца, смотревшего на него с ненавистью. Подоспевшая к Ричарду Джулия так крепко вцепилась своими маленькими пальчиками в его локоть, заставляя развернуться и следовать за собой, что он чуть было не охнул. Что здесь, чёрт подери, происходит?

Выйдя из гостиницы, Джулия, не переставая радостно тараторить всякий вздор, увлекла его подальше от дверей и возможных наблюдателей. Когда, по её мнению, их не могли видеть из гостиницы, она отпустила многострадальный локоть Ричарда. Тот сразу же схватился за него и стал потирать.

– Прошу у вас прощения, мистер Сворд, за столь необычный приём, – сказала она, становясь собой. Её щёки покрывал лёгкий румянец смятения и стыда, а глаза, не смотревшие на него, беспокойно перебегали с предмета на предмет. – Я не дала вам времени обустроиться и отдохнуть с дороги. Это эгоистично и невежливо. Но всё равно бесполезно – гостиница переполнена. Однако я уступлю вам смежную со своей комнату. Здесь не Англия, здесь на это смотрят проще. – Она мило покраснела, отводя глаза. – Но я не о том хотела вам сказать. Кавалер, которого вы видели за моей спиной в гостинице, почему-то решил, что я жить без него не могу, и повсюду преследует меня своим вниманием.

– А вы? – спросил Ричард, подозрительно.

– А я не знаю, какими словами и как вообще дать ему ещё понять, что это не так. Он считает это капризами и кокетством, а мне-то что делать?

Она опустилась на ближайшую скамью, так кстати оказавшуюся рядом.

– Я же не могу вызвать его на дуэль, не могу прилюдно оскорбить его – от этого пострадает моя репутация. А она итак небезупречна. – Джулия стрельнула глазами по лицу Ричарда. Тот нервно дёрнул бровью, вспомнив её поцелуй. – К тому же, он может это снова принять за форму кокетства, чтобы разжечь его кровь. Поэтому я поступила несколько поспешно, когда так налетела на вас при встрече. Просто мне очень нужна ваша помощь. Возможно, наличие счастливого соперника отвадит его от меня. Пожалуйста, не поймите меня неправильно – я вовсе не собираюсь вас использовать. Но мне действительно нужна ваша помощь.

Она подняла на него серьёзные глаза, в которых не было и тени насмешки. Только настороженность и робость в ожидании его ответа. А так же опасение, чтобы он не подумал о ней бог знает что – «счастливый соперник»! Она как будто сама сделала ему предложение! Какой ужас! Только сейчас Джулия поняла, что она сказала в порыве откровенности и отчаяния и что может подумать о ней мистер Сворд. Понемногу краска снова окрасила её щёки. А мистер Сворд и не подумал обратить какое-то иное внимание на её случайную фразу. Он раздумывал о другом. Против столь откровенного и недвусмысленного призыва о помощи, он не мог устоять. Он сел рядом и прижал руку Джулии к груди, обхватив её обеими руками, как трепещущую птичку, что вот-вот улетит, и с чувством произнёс:

– Я всецело в вашем распоряжении.

Затем он осторожно поцеловал её пальчики, стиснувшие его руку в знак признательности. Джулия облегчённо вздохнула – он либо не обратил внимания на её оговорку, либо понял её правильно.

– Вы из-за этого столь необычно выглядите? – спросил он, оглядывая её лицо и круглые очки, делавшие её похожей на сову.

Джулия кивнула. Она ещё не знала, как отнестись к его словам: слишком свежа была в памяти их последняя встреча. Но ей было так спокойно рядом с ним. Тепло его рук, казалось, согревало ей душу. Она смотрела в его красивое лицо и не видела в нём высокомерия и насмешки. Пусть глупые дурочки восторгаются демоническими красавцами и их готическими тайнами, что на самом деле дань моде, мыльный пузырь и завеса из слов. Пусть присутствие этого человека не заставляет чаще биться её сердце, а прикосновения не вызывают томления и дрожь в ногах, но она может ему доверять. Наверное. Да и не нужна ей испепеляющая испанская страсть, от которой теряешь честь и разум, ей вполне достаточно тех чувств, что вызвал в ней тогда поцелуй Ричарда. Пусть он и изменил мнение о ней, но он с ней честен. И не станет для реализации своих амбиций унижать и высмеивать её или пользоваться её уязвимым положением.

Они сидели, наслаждаясь близостью друг друга. Ричард подыскивал слова, чтобы объясниться, чтобы не осталось недоразумений и недомолвок. А Джулия просто отдыхала в приятной компании, наслаждаясь покоем, которого её так долго лишал навязчивый мистер Фолс.

– Джулия… Мисс Баттон… – начал Ричард, заметно волнуясь. – В нашу последнюю встречу я вёл себя непозволительно дерзко. Я обидел вас, о чём очень сожалею. Я был так эгоистичен в своих переживаниях, что совсем забыл о ваших. Если вы не простите меня, я вас пойму. И всё равно останусь вашим верным рыцарем до тех пор, пока вы сами не сочтёте нужным дать мне отставку. – Он слегка улыбнулся. – Моё поведение непростительно. – Он снова посерьёзнел. – Оно вызвано эгоизмом и предрассудками. Ваш брат очень хорошо дал мне это понять…

– Артур? – Джулия побледнела, отстраняясь. – Вы ему рассказали?

– Да. Я был вынужден. Мне не с кем было посоветоваться… Мой отец высказался несколько… категорично…

– Ваш отец? – Джулия отшатнулась, вскочив. Ричард медленно поднялся за ней. – Ещё и сэр Сворд обо всём знает? – Джулия приложила похолодевшие ладони к запылавшим щекам. – Боже! Какой позор! Как я теперь покажусь в Лондоне?

Ричард хотел было взять её за руку, но она вырвалась.

– Зачем вы это сделали? – В её глазах стояли слёзы, но сами глаза метали молнии. – Вы понимаете, что вы наделали? Вы погубили меня! Даже вернее, чем этот несносный Фолс!

Она закрыла лицо руками. Через минуту, успокоившись, она посмотрела на него.

– Надеюсь, моей матушке вы ничего не сказали? – спросила она холодно.

– Я написал письмо перед отъездом…

Джулия застонала, бессильно ударив его кулачками в грудь. Он тут же завладел её руками. У неё уже не было сил вырваться.

– Мне остаётся только поселиться в этой богом проклятой Франции. Назад мне дороги нет. – Она опустила голову.

– Прошу вас, Джулия, успокойтесь, – как можно ласковее сказал Ричард, робко касаясь ладонью её щеки. – Ваш брат вас поддерживает. Он рад, что вы оказались не такой, какой вас видит свет. Вашей матушке я написал лишь, что поехал вслед за вами в Париж. Ведь, в самом деле, здесь сейчас неспокойно, и одинокая женщина подвергается большим опасностям, чем та, которую сопровождает мужчина. Да вот, хотя бы, пример этого мистера Фолса. – Он несмело улыбнулся. Робко улыбнулась сквозь полные слёз глаза Джулия. Это напоминало лучик солнца между серых туч. – А отец мой – джентльмен. Он не будет повторять мои откровения. Вашей репутации ничего не угрожает. Если же вы согласитесь простить меня – я буду самым счастливым из смертных.

Он прикоснулся губами к пальчикам Джулии, не сводя взгляда с её лица. Девушка смахнула слезинку, готовую уже было скатиться по щеке, и с грустной улыбкой сказала:

– Вы заметили, сэр, что я только и делаю, что прощаю вас? Я прямо как Розина в «Женитьбе Фигаро».

– Только я не граф Альмавива, – серьёзно сказал Ричард, снова целуя её пальцы. – Скажите же, что вы меня прощаете. Дайте мне надежду на счастье.

– Я вас прощаю, мистер Сворд, – с лёгкой улыбкой сказала Джулия, гладя его по щеке. Он перехватил её руку, и поцеловал в ладонь, в запястье с внутренней стороны, благодаря чему по её телу пробежала дрожь. Секунду он смотрел в её лицо, а потом с лёгким стоном приник к её губам, обхватив её хрупкие плечи. Она, удивлённо выдохнув, приоткрыла губы для поцелуя и отдалась безумству чувств, снова вцепившись, как в первый раз, в его густую шевелюру, блуждая пальцами между его кудрей. Они ласкали его затылок, благодаря чему дрожь наслаждения пронзала его тело. Её очки царапали его лицо, и он незаметно снял их с её лица и положил в свой карман, не отрываясь от тёплых влажных соблазнительных губ, с ещё большей страстью впитывая в себя её суть.

– Вот значит как, – буркнул себе под нос мистер Фолс, наблюдая из кустов за влюблённой парой. – У этой недотроги есть любовник. – Довольная улыбка пробежала по его губам. – Ничего. Это временно. Когда его не будет – ты будешь моей. Я заставлю тебя полюбить меня, потерять от меня голову. А потом выброшу, как использованный носовой платок. Никто ещё не смел мной пренебрегать. И ты не посмеешь.

Мысль о том, что девушка может хранить верность даже за гробом возлюбленного, а замена одного другим – не перемена блюд или смена костюма, не приходила ему в голову. Лёгкая увлечённость, которую он поначалу испытывал к Джулии, была вызвана её необычностью и непохожестью на всех известных ему доселе женщин. И если бы Джулия повела себя как все они – удовлетворила его честолюбие самца и пополнила коллекцию, – он бы заскучал и быстро оставил её в покое, не заботясь о её репутации в настоящем и чувствах в будущем. Но её неуступчивость, способность постоять за себя, здравый смысл и смелые суждения породили его удивление, недоверие и, наконец, ненависть. Одним своим существованием она показывала ему все пороки собственной натуры, всю мерзость его поведения и недостойность его характера. Он не был дураком, и прекрасно знал, что из себя представляет. Однако ещё ни один человек не заставлял его почувствовать себя столь гадко. Ни один не смел выставлять его в таком свете. И эта женщина – какая-то женщина! – тоже не имела на то никаких прав. Он хотел раздавить, уничтожить её, чтобы она валялась у него в ногах, моля снизойти до неё. А он бы выставил её за дверь. То, что столь неуступчивая девушка согласится броситься со скалы в море, только бы избежать подобного унижения, он отметал сразу. Этого просто не может быть.

Он тихонько удалился, оставив пару наслаждаться друг другом.

Глава 29

Позже, вечером, укрывшись плащом, он тихонько выскользнул из гостиницы и направился в ту часть города, о которой приличные французы предпочитали не знать. Среди отставших солдат, шлюх, дезертиров, ополченцев, воров и жуликов он хотел нанять людей для убийства своего соперника. Однако его всегдашняя удача на этот раз изменила ему: в полумраке притона его признал бывший кредитор, которого давным-давно он пустил по миру, да ещё и засадил за решётку за незначительные проступки против своей персоны, когда тот попробовал возмутиться и потребовать свои деньги назад. Несчастный, обнищав до непотребного состояния, перебрался во Францию, чтобы сделаться наёмником всё равно кого. И благодаря волнениям, которые уже много месяцев потрясали Париж, ему вполне удавалось сносно жить. Но жажда отомстить его не покидала. Он собирался накопить денег, чтобы вернуться в Англию, найти своего врага и убить его. И поэтому встречу в притоне он посчитал знаком божьим. Как только мистер Фолс, вручив двум подозрительным личностям задаток, уговорившись назавтра указать, кого те должны были убить, вышел из подозрительного заведения, так его настигла сабля мстителя, с ненавистью твердившего своё имя в лицо ошеломлённого нападением противника. Мистер Фолс не успел даже защититься и весьма скоро испустил дух под карающей рукой. Мститель для верности ещё несколько раз пронзил уже умершее тело, призывая на голову вероломного должника всех демонов ада и желая провалиться ему прямиком туда. Редкие свидетели быстро прошмыгивали мимо, стараясь не попадаться никому на глаза, чтобы не получить, в свою очередь, нож в спину. Оглядевшись, мститель обыскал труп и забрал всё ценное, рассчитывая, что убийство спишут на грабителей, которых в этом месте больше, чем блох на уличной собаке. Да и материальный ущерб нужно было себе компенсировать. Хоть это оказалось несоизмеримо меньше, чем он в своё время вручил мистеру Фолсу. Оглядев свою добычу, он растворился во тьме мрачных улиц подозрительного квартала.

А двое неудачливых убийц так и остались с одним задатком на руках, проклиная коварного нанимателя, исчезнувшего неизвестно куда с довольно круглой суммой, которую они уже считали своей, и ожидая новых заказов от более покладистых клиентов. Не зная, кого убивать, они посчитали неприемлемым для своей чёрной чести убивать подряд всех проживавших в гостинице. Ведь договаривались с ними только об одном. Да, в конце концов, взбалмошный англичанин мог и передумать и подарить жизнь сопернику, а им – задаток. В любом случае, поболтавшись в притоне несколько вечеров и не увидев мистера Фолса, они с чистой совестью решили прикарманить задаток и забыть об этом великодушном нанимателе. Не их дело разбираться в его помыслах и планах.

Джулия и Ричард недоумевали по поводу вдруг пропавшей помехи, наслаждаясь обществом друг друга и хрупкой гармонией, возникшей между ними. Вняв просьбе Ричарда, Джулия вернула свою внешность в прежний вид и спрятала очки в несессер.

По прошествии нескольких дней раздетое и обобранное тело, найденное в скандальном месте, связанное с ним опознание и быстро проведённое в связи с неспокойной обстановкой следствие внесли разнообразие в скучное течение ожидания неизвестно чего. Постояльцы гостиницы были напуганы происшествием, но одновременно и получили удовольствие от подобного события, позволившего им пощекотать себе нервы без ущерба для своей персоны. В конце концов, ожидание было тягостным, а постоянные тревоги заставляли ощущать паническое беспокойство. И данное происшествие хоть отчасти, но отвлекало от насущной ситуации.

Быстро просчитав, что влечёт за собой смерть такого делового человека, дождавшись официального объявления и заверения смерти, Джулия бросилась писать наследникам, партнёрам и конкурентам мистера Фолса. Благодаря своим деньгам, ей удалось раньше всех отправить гонцов в разные стороны. Недосягаем был пока Париж. А самые ответственные дела, как бывшие, так и возникшие в связи со смертью мистера Фолса, сейчас лежали именно там. Джулия металась как тигрица в клетке, злясь от бессилия, Ричард хмурился. Он был бы рад вообще уехать от сюда. В Англию. Безумием было рваться в пекло.

Одно желание Джулии было услышано. Некий бесстрашный до безумия солдат национальной гвардии, неведомо зачем и как оказавшийся за пределами города, взялся проводить их спокойными путями в Париж.

Одолжив в гостинице трёх лошадей и оставив слуг стеречь багаж, благо сделать это было нетрудно: Ричард и его слуга заняли смежную комнату из предоставленных Джулии, которую она любезно уступила, чтобы у мистера Фолса не осталось сомнений в её предпочтениях, хоть это и было вопиющим нарушением всех правил хорошего тона и приличий, дававшее повод для сплетен и скабрёзных предположений, и вообще в подобной эскападе отпала нужда в связи с его внезапной и безвременной смертью, трое авантюристов во весь опор кинулись в Париж.