Текст книги "Разум и чувство"

Глава 6

Пока мисс Баттон впадала в депрессию, а мистер Сворд искал себя в лондонских трущобах, кельях женских монастырей и грязных подмостках французской сцены, жизнь шла своим чередом. Артур Баттон, неожиданно для всей семьи, закрутил страстный и болезненный роман с некоей итальянской аристократкой. Страстный, потому что он полюбил в первый раз в жизни и панически боялся потерять свою сеньориту Франческу. А болезненный, потому что упомянутая сеньорита имела весьма сурового брата, осведомлённого о похождениях Артура и его склонности жить за счёт женщин. Он не верил в серьёзность чувств и поступков молодого человека, не имевшего постоянного дохода, но смогшего обзавестись весьма легкомысленными и обременительными знакомствами. Единственным достоинством итальянских аристократов была непривычная красота сестры, гордость её брата и древность их рода. Правда, где-то в Италии существовал отчим, который прибрал к рукам небольшое состояние сеньоров Кавальо. Но это предпочиталось не обсуждаться. В придачу мистер Баттон вовсе не жаждал приобрести нищую невестку. А миссис Баттон прямо зеленела от злости, когда видела её на приёмах, поскольку живость итальянки среди чопорных англичан не всем казалась шокирующей и неуместной. Некоторые молодые люди, пресыщенные лицемерными и жеманными соотечественницами, находили пикантное удовольствие в оставлении условностей и разговоров намёками и иносказаниями. Возможность говорить прямо поначалу шокировала, но прибавляла пикантности при общении со столь экзотической дамой. Сеньорита Франческа не боялась смеяться от души, когда смешно, язвила, когда ей казалось, что надо поставить человека на место, и громко требовала вина, когда разливали чай. Матушки дочерей на выданье считали её грубой, невоспитанной и неотёсанной. Артур Баттон же видел в ней идеал женщины: красивая, страстная, смелая и в тоже время романтичная и нежная. Он не оставлял её своими ухаживаниями, за что не один раз бывал вызван на дуэль её братом. Но это не останавливало его. Оправившись от ран, он возобновлял свои попытки завоевать её. После очередной дуэли, когда пуля рассерженного брата надолго уложила его в горячке в постель, он узнал, что брат и сестра покинули Лондон из-за угроз мистера Баттона привлечь итальянца к суду, буде его сын умрёт. По его выздоровлении молодые знакомые рассказывали Артуру, с каким отчаянием и слезами сеньорита Франческа покидала Лондон, какие бурные сцены между ней и братом происходили, когда она хотела навестить раненого. Некоторые девицы втайне упивались неподдельным горем молодого человека, лицемерно утешая его. А некоторые молодые люди злорадно потирали руки – экзотический цветок, не доставшись им, не достался и Артуру.

Едва оправившись, молодой человек кинулся в Италию догонять свою возлюбленную, и в первый раз его издёрганный последними событиями отец не получал от него писем с требованием денег. Только уверения в своей любви к итальянке и мольбы к отцу полюбить её так же, как он. Своим сёстрам он написал только раз, получив в ответ от Милисент письмо, полное пустопорожней светской болтовни, описания своих успехов, драгоценностей, нарядов, пошитых ей, и празднеств, на которых она побывала, подробного описания внешностей дам, которые казались ей все как одна уродливыми, и кавалеров, которых она считала приятными, но нелепыми, а также упрёками в том, что своим поведением он устроил такой скандал в свете, что их имя было у всех на устах. Причём, далеко не с приятным упоминанием. Излияния души брата она проигнорировала полностью, занятая только собой и своей особой. Джулия же весьма мягко пожурила своего старшего брата, призывая его вернуться и исполнить свой долг относительно семьи: жениться и продолжить род, а не предаваться безумству страсти, доставлявшей ему одни огорчения, страсти, которая всё равно ни к чему не приведёт. Больше сёстры писем от него не получали. Весьма встревоженный отец звал его обратно, обходя молчанием сеньориту Франческу. Миссис Баттон была довольна: соперница была изгнана из салонов и балов, и она могла царить в них, не оглядываясь постоянно на более молодую конкурентку, приковывавшую к себе взгляды уже тем, что она не англичанка. Что же до сына, она считала, что он достаточно вырос, чтобы ездить, где ему вздумается.

Глава 7

Потом до них стали доходить слухи о какой-то совершенно авантюрной и жуткой истории, связанной с наследством итальянцев. Приезжавшие из Флоренции и Падуи, Венеции и Рима англичане, не скрывая брезгливости и ужаса, но внутренне наслаждаясь пикантностью ситуации, рассказывали, что сеньорита Франческа взяла на себя роль Мессалины, и довела собственного отчима до того, что он чуть не взял её силой однажды. Сговорившийся с ней брат появился тогда вовремя и пригрозил судом за инцест, если тот не вернёт всё то, что присвоил. Отчим пообещал, но, придя в себя, подал в суд за угрозы и вымогательство, громко доказывая, что всё было подстроено. В суд подала и Франческа за домогательства, нарушение воли завещателя и ненадлежащее исполнение своих обязательств душеприказчика и опекуна несовершеннолетних пасынка и падчерицы. Суд тянулся долго, вставая то на сторону сеньориты Франчески, то на сторону её отчима. Пока однажды отчим не исчез. Поддерживать его претензии было некому, и сеньориту Франческу на время оставили в покое. Долгое время об отчиме не было ничего слышно, пока его не выловили однажды у берегов Сицилии. И, поскольку на теле, кроме истощения не было видно ничего подозрительного, что свидетельствовало бы о его убийстве, а местность, где его нашли, славилась агрессивной вспыльчивостью и крепкими семейными связями, то полиция быстро решила, что мужчина просто оступился, гуляя в темноте, и утонул. То, что исчез он за много миль от того места, где был найден, не подавал о себе всё то время вестей, а найден был болезненно похудевшим, решили не учитывать, хотя его многочисленная родня и настаивала уделить больше внимания этим подозрительным фактам, рассчитывая на его состояние. Но, занимаясь делами покойного, выяснились такие нехорошие вещи, что одним недовольным родственникам заткнули рот другие, а сеньорита Франческа и её брат получили всё то, что им причиталось, сделавшись не только одним из уважаемых семейств, но и довольно богатых, окружённых щекочущим нервы ореолом пикантной интриги, мрачной тайны и грустной романтики. Вокруг сеньориты Франчески сейчас же появились толпы поклонников, а её брата стали одолевать девицы и женщины всех мастей в надежде заполучить его в мужья. Но суровый молодой человек ввёл в своё итальянское общество Артура и благословил его брак со своей сестрой, что вызвало неподдельное изумление его английских знакомых. Возвращаясь домой, они выдумывали самые невероятные вещи, договариваясь до того, что Артур похитил итальянского отчима, заморил его голодом и убил, за что получил руку сестры. Доля правды в этом была, потому как всегда противившемуся браку Артура и сестры сеньору Джованни незачем было соглашаться на него безо всяких оснований. Слухи долго витали вокруг семьи, порождая фантастические домыслы, что закрыло двери некоторых домов перед ними. Но Артур и Франческа были поглощены друг другом: Артур даже перешёл в католичество, чтобы заключить брак с обожаемой Франческой, что вызвало неподдельное бешенство его отца, обычно всегда флегматичного и добродушного. Милисент жаловалась, что её не позвали на свадьбу, изводя своими претензиями весь дом, а Джулия написала только «желаю счастья», присовокупив чек на довольно приличную сумму с пометкой, что это свадебный подарок от неё. Она поняла, что совершила ошибку, когда писала ответ брату на его полное любви к сеньорите Франческе письмо. Джулия не могла одобрить его поведения, но от всей души желала ему счастья. И своим чеком она просила прощения у него за то, что не поняла поначалу глубины его чувства. Когда её отец узнал об этом, он вторично впал в бешенство, и с ним случился удар, уложивший его в постель. Ухаживать за ним было предоставлено старшей дочери, поскольку Милисент заливалась слезами каждый раз, когда заходила в его комнату, раздражая своими истериками всех вокруг, а миссис Баттон была в постоянном раздражении, что вынуждена была из-за болезни мужа ограничивать своё весёлое времяпровождение. Их явная бесполезность, эгоизм и недовольство вредно сказывались на здоровье больного. И Джулия сочла за лучшее пожертвовать скудеющими средствами, но избавить отца от них, чем лишиться его самого. Мать и младшая дочь просто уехали в Лондон, оставив все заботы на Джулию. Однако через несколько месяцев к ней присоединился её брат с женой, чья самоотверженная преданность, доброта и живость растопили сердце старого мистера Баттона, и он признал свою невестку и её ребёнка, который уже начал формироваться в чреве молодой женщины. Сам Артур стал степенным и солидным мужчиной, с досадой вспоминавшим своё юношеское поведение. Чтобы искупить грехи прошлого и восполнить те финансовые потери, которые, благодаря его сумасбродству в прошлом, несло семейство, он принялся помогать сестре в её работе, хотя, как и отец, мало что понимал в терминах и бумагах, охотно предоставляя свою персону, подпись и веское слово к её услугам. Они, правда, не стали задушевными друзьями в силу сдержанности характера Джулии и ещё помнившего и стыдившегося своего легкомысленного прошлого Артура, но начали лучше понимать друг друга. Вскоре их навестил брат госпожи Франчески, сеньор Джованни Кавальо, который бесповоротно влюбился в одну из соседок Баттонов – нежное и трепетное создание хрупкого телосложения с волосами цвета спелой пшеницы, кротким характером и тихим голосом. Его мрачные и немногословные ухаживания беспокоили и пугали семью девушки, но, казалось, не тревожили саму девушку. Его настойчивая преданность заставила смириться родственников, которые были рады избавиться от обузы: девушка была младшей в не слишком богатой семье и на приданое могла со временем и не рассчитывать вовсе. Таким образом, бурные события, обрушившиеся на Джулию, её семью и вокруг неё, как будто стали проходить. Её мать и сестра развлекались, отец угасал, сама Джулия вела дела семьи, брат стал ей незаменимым помощником, его жена ждала первенца. Жизнь вошла в спокойное русло к большому облегчению девушки, которая очень не любила перемен и потрясений, в которых ничего не понимала или на которые не могла повлиять. И которые, в то же время, влияли на её деловые отношения и финансы семьи.

Глава 8

Однако долго наслаждаться покоем ей было не суждено: миссис Баттон, видимо в помрачении ума или с досады на то, что в доме появилась хорошенькая соперница её красоты и чар, от которой она уже было избавилась, влюбилась до потери чувства реальности в юнца, на двадцать лет моложе неё. Поздняя любовь её вызывала насмешки в обществе и многочисленные сплетни и фантазии. Миссис Баттон засыпала его подарками, пока прознавшая про то Джулия не положила этому конец, ограничив её доступ к деньгам. Однако миссис Баттон имела свой капитал, вовремя унаследованный от очередной дальней родственницы. Хранимый заботами Джулии, он теперь таял, как снег по весне: миссис Баттон не жалела денег на своего любовника. Она ездила с ним на воды, чему свет не был удивлён, поскольку болезненное состояние мистера Баттона не было тайной и наличие любовника никого не шокировало в этой ситуации. Она постоянно писала и посещала предмет своей страсти. Её опрометчивое поведение не замедлило принести плоды: несколько недель по утрам она весьма плохо себя чувствовала, жалуясь на тошноту и головную боль. Потом обнаружила, что ей стали тесны платья, а ноги стали безобразно отекать. Тревожные подозрения Джулии подтвердились: мистер Клейсорн констатировал беременность. Миссис Баттон была в восторге: она родит любимому человеку его ребёнка. Большего счастья для неё не существовало. Словно в ослеплении она радовалась предстоящим родам, сообщая окружающим об этом событии направо и налево, что вызывало шок у людей респектабельных и считавших себя приличными. Однако молодой альфонс вовсе не жаждал иметь потомство в своём столь раннем, по его мнению, возрасте. Да ещё и от любовницы на два десятка лет себя старше. Которую он, ко всему прочему, вообще не любил. Да и сама миссис Баттон давно утомила его своей собачьей преданностью, удушающей любовью и вспышками ревности. Не любивший раньше, он не знал, как отделаться от неё теперь, когда любители посплетничать нашли в его лице желанную мишень для насмешек. Его развязное и грубое поведение, ночные загулы с друзьями и не обременёнными моралью женщинами ранили миссис Баттон. Она устраивала скандалы и сцены ревности, которые лишь больше отталкивали его от неё и которые заканчивались её слезами, мольбами о прощении и страстными просьбами не оставлять её. Что также не способствовало уважению её со стороны молодого любовника, пресыщенного как ею самой, так и её поведением. На это молодой человек хлопал дверью и продолжал кутежи и попойки.

Однажды, после бессонной ночи ожидания миссис Баттон невольно подслушала разговор своего молодого любовника с парой-тройкой его друзей. Они вернулись с очередного кутежа и намеревались продолжить пирушку, полагая, что её нет дома. Циничные высказывания альфонса, уставшего от своей немолодой любовницы, язвительные и жёсткие обсуждения её внешности, привычек и поступков, насмешки над её любовью потрясли миссис Баттон настолько, что с ней случилось нервное потрясение и как следствие выкидыш, а она сама впала в горячку на долгие недели. На руках Джулии было уже двое болезных. И капризная младшая сестра, которая не понимала, почему, не будучи больной или проштрафившейся, она обязана сидеть дома. Однажды в присутствии брата и сестры она, разразившись очередными рыданиями, прокричала, что сбежит с первым же попавшимся офицером или джентльменом. На что её брат, подойдя к ней вплотную, влепил ей звонкую оплеуху. А, когда она потрясённо замолчала, приложив руку к щеке и хлопая большими и влажными глазами, которые неотразимо действовали на восторженных поклонников, но не произвели впечатления на собственного брата, и в которых не было ни одной мысли, ни искры сочувствия к заболевшим родителям, он пребольно взял её за ухо и, приблизив к ней своё лицо, глядя в эти самые глаза, тихо сказал:

– Только попробуй выкинуть такую позорную штуку – я сам найду тебя, где бы ты ни пряталась, и убью. Тебя и того, с кем ты сбежишь.

Его тон был серьёзен, глаза холодны, а пальцы, державшие ухо Милисент, совершенно не дрожали. Задрожала сама Милисент. Наслушавшись домыслов в обществе об участии Артура в способе возвращения наследства его жены, она поверила, что брат сделает то, что говорит. Очевидно, нравы итальянцев, их горячая кровь, ревностное отношение к чести девушки, пристрастие к кровавому мщению, собственные понятия о справедливости и возмездии, равно приправленные одержимой религиозностью новообращённого католика, и всё прочее наверняка не могли не сказаться на нём. Джулия, которой он рассказал правду о своих действиях, весьма решительных и печальных, удивлена не была. Она одобряла поведение брата по отношению ко вконец распоясавшейся и разбалованной сестре, которой не было дела ни до кого и ни до чего, кроме себя и своих удовольствий. Переведя взгляд с брата на сестру, Милисент увидела мрачное удовлетворение на смертельно уставшем лице сестры и жгучее желание отходить её, Милисент, розгами по мягкому месту. Она надулась и на время перестала устраивать истерики и напоказ лить слёзы. Она затаилась, строя разные планы и мечтая о мести.

А миссис Баттон, вызвавшая новый взрыв сплетен своими похождениями с молодым любовником, потеряла ребёнка. Её муж, узнавший о предательстве жены, о её беременности, болезни и смерти нерождённого ребёнка, получил ещё один удар, после которого, прожив всего сутки, скончался. За несколько минут перед смертью он успел повиниться перед старшей дочерью за своё эгоистичное поведение, за то, что не смог обеспечить её мужем и горячо поблагодарил её за то, что она взяла на себя заботы по ведению дел семьи. Со слезами на глазах, он желал ей встретить достойного человека, который оценил бы её таланты ещё при своей жизни, а не как он – на пороге смерти. Джулия, сердце которой обливалось кровью, искренне оплакивала своего отца, испустившего свой дух у неё на руках. В последующих хлопотах неоценимую помощь ей оказывал Артур, хотя его жена должна была родить со дня на день и он, прежде всего, должен был заботиться о ней. Через несколько дней после того, как гроб с мистером Баттоном был опущен в могилу, сеньора Франческа родила здоровую черноволосую девочку, которая своим криком смогла бы поднять деда из могилы. Скорбь брата сменилась радостью и хлопотами, которые создавала вокруг себя новорожденная малышка, не давая никому ни минуты покоя. Джулия была на время предоставлена сама себе и скорбела молчаливо у кровати матушки или в конторе за письменным столом с деловыми бумагами.

Глава 9

С приходом весны миссис Баттон оправилась. Но известия о смерти её ребёнка и мужа, а также о том, что она стала бабушкой, радикально изменили её характер. Она целыми днями просиживала в своей комнате с молитвенником или стояла на коленях перед распятием. Когда выходила из дома, то направлялась в церковь, став ревностной прихожанкой. Она не упрекала сына за смену религии, но всякий раз видя его, она замолкала и поджимала губы, бросая неодобрительные взгляды на него и на его жену. Со своей невесткой, сеньорой Франческой, она вела душеспасительные беседы, стараясь наставить на пусть истинный в стезе протестантизма. Она завлекала её на службы в церкви, вычитывала целые главы из библии, сопровождая их комментариями, услышанными от пастора. Сеньора Франческа страдала от скуки в её обществе и старалась как можно быстрее её покинуть, ссылаясь на свою дочь. Что не было неправдой: непоседливый ребёнок не оставлял ни минуты покоя никому вокруг, быстро развиваясь и осваивая по мере укрепления своих маленьких ручек и ножек отчий дом со всеми его потайными уголками, подвалами и чердаками. А миссис Баттон, почувствовав вдруг настоятельную потребность в проповедовании, оставалось только страдать в одиночестве. Она сменила цветные легкомысленные платья на чёрный вдовий наряд и не расставалась с чётками. Когда она не молилась или не читала требник, она вышивала бесконечные покрывала для алтаря церкви, устраивала благотворительные ярмарки и докучала соседям и окружающим своими поучениями и наставлениями, которые вызывали лишь недоверие и ироничные улыбки, благо память о похождениях новоявленной святой ещё была жива. Расточительная в былое время, она стала до крайности скупой. Из лучшей подруги своей младшей дочери она стала её дуэньей. По неосмотрительности Артур проговорился о своём воспитательном действе по отношению к младшей сестре, пояснив, чем оно было вызвано. Миссис Баттон, немедля, направилась к Милисент и влепила ей затрещину, которая по силе могла бы поспорить с оплеухой Артура, сопровождая это высокомерными попрёками, поучениями, нудным морализаторством. Не ожидавшая подобного Милисент даже не стала устраивать привычных сцен со слезами – настолько она была изумлена. А миссис Баттон, прочитав проповедь о нравственной чистоте, дочернем послушании и девичьей целомудренности, лично спорола с платьев дочери кружева и безделушки, банты и ленты. Остолбеневшая Милисент даже не шевельнулась спасать своё добро, поскольку просто не могла поверить увиденному. На сестру она давно махнула рукой, брат удивил её резким изменением поведения в связи со своей безумной любовью и дикими взглядами, подхваченными, видимо, у итальянских карбонариев, а теперь и матушка… Если уж матушка, которая в иные времена даже собственную дочь приводила в шок своими похождениями, экстравагантными нарядами и расточительными покупками всякой ерунды, впала в благочестие, для себя Милисент не видела места на земле, с тоской ожидая, что ей скоро объявят удалиться в монастырь. Пару раз повертев в руках матушкин требник, она со злости зашвырнула его в угол, за что заслужила ещё одну затрещину и порцию нотаций со стороны возмущённой матушки. В продолжение наказания, миссис Баттон заперла дочь в её комнате, заставив заняться приличествующими девушке делами – вышиванием, вязанием, рисованием различных благочестивых картинок, молитвами и постом для умерщвления плоти и очищения души, чтобы достойно пойти в церковь в будущее воскресенье. Милисент погрузилась в тоску и меланхолию, привычные более её сестре, но совершенно незнакомые ей. Между тем чехарда событий снова прекращалась, и жизнь в который раз стала входить в спокойное русло. А терпеливая Джулия в который раз подсчитывала убытки от очередных фанаберий членов своей семьи. Она мрачно ожидала, что после брата и матери, придёт черёд Милисент, и уже прикидывала, во что может обойтись её легкомысленное поведение. Однако, утихомиренная ставшей грозной матерью, Милисент была слишком ошарашена новыми порядками в доме, чтобы придумывать какие-нибудь глупости. Она пыталась справиться и приспособиться к новому положению вещей, что при её эгоистической натуре было весьма сложно и отнимало все силы, не оставляя времени даже на планирование каких-нибудь каверз.