Текст книги "Остров Русь 2, или Принцесса Леокады"

Так и есть! Все-таки чужие.

– Зачем? – спросил Стас настороженно.

Я подумал было, что сработал хитрый план наших акул шоу-бизнеса, и певица хочет разобраться с нами по поводу нарушения ее авторских прав, но Перископов отозвался:

– Вы ее удивили, не поддавшись ее чарам психокодирования. Она будет вас изучать.

– А если мы не полетим? – вдруг заартачился Стас. – Что-то мне не хочется... Как-то я устал.

– А ну, пошевеливайтесь! – рявкнул Перископов и так на нас глянул, что мы без дальнейших промедлений поспешили за ним.

Выйдя на свежий воздух, мы оказались за трибунами стадиона. Вертолет, висящий на фоне звездного неба, казался игрушечным. К ногам упала веревочная лестница.

– А как же все наши? – спросил я. – Вольфрам, Перескоков, Ядрышников?

– Я здесь! – приветливо помахал рукой Перескоков, высунувшись из стеклянной кабины вертолета.

– За остальных не беспокойтесь, – криво усмехнулся Перископов. – Их никто не обидит. Люди-то вокруг добрые! Ха, ха, ха! – зловеще рассмеялся он.

Глава десятая.
О том, как мы узнали почти все, после чего у нас случилось раздвоение личности

Я думал, что мы приземлимся прямо возле пирамиды, но нет: вертолет медленно снижался к оазису неподалеку. Был уже вечер, адская жара спала, я впервые за все время осмотрелся и как-то всерьез осознал, что действительно нахожусь в Египте. Он мало походил на наши детские воспоминания, и пирамиды мне показались попроще, чем я себе их представлял... Не было в них какой-то древней загадочности.

В оазисе возле небольшого ручейка работала бетономешалка, а рядом с ней возилось с десяток аборигенов.

– Они что, дом строят? – спросил Стас.

– Нет, – сказал Перископов. – Они делают плиты для пирамид.

– Для новых? – изумился я. Но Перископов удивил меня еще сильнее.

– Для старых! – рявкнул он и скрежетнул зубами. Шасси как раз коснулись земли. – Выметайтесь! – бросил он нам. – А ты, – обернулся он к Перескокову, – лети на стоянку. Когда понадобишься – вызову...

Мы послушно спрыгнули на жухлую травку.

– До свидания, мальчики! – крикнул нам Перескоков, и я почувствовал к нему почти нежность. – «Тот-Того» – был моим лучшим проектом! Я надеюсь, мы еще встретимся!

Двигатель взревел, с пальм посыпались кокосовые орехи, и маленький вертолетик исчез в темном небе.

– Надейся, надейся, – проворчал Перископов и принялся что-то искать взглядом на земле. Потом, ориентируясь, он потыкал пальцем в звезды и стал отсчитывать шаги от одной из пальм.

Пока мы за ним наблюдали, от бетономешалки отошли два прокопченных аборигена с измазанным раствором верблюдом на поводу. Теперь они стояли поодаль, чуть наклонив головы набок, приглядывались к нам и тихо перешептывались. Наконец, о чем-то договорившись, они подошли ближе и остановились шагах в пяти.

– Твоя Иван, моя Борис, – сказал один из них мне. Я кивнул. Абориген обрадовался и показал на верблюда. – Его Оскар. Хочет тебя катать. Три доллара. Халява...

– Не-не, – враз помотали головами мы со Стасом.

– Эй, брат! – обиженно закричал второй. – Мы – русски! Мама Ленинград! Оскар три дня не ель, а брат его обижаль!

Тем временем Перископов, закончив свои вычисления, остановился возле большого плоского валуна и крикнул нам:

– Кончайте трепаться с этими идиотами и быстро идите сюда! – и он указал на глыбу: – Отодвигайте.

Арабы оживились пуще прежнего.

– Что ты сказать, дорогой? – агрессивно спросил один из них Перископова. – Моя – идиот?! Да мой Оскар твоя мама любиль!..

Верблюд посмотрел на Перископова, ухмыльнулся и сплюнул. Арабы загоготали. Внезапно продюсер подался вперед и, пристально глядя животному в глаза, испустил какой-то пронзительный гортанный звук. Арабы враз смолкли, а верблюд за их спинами издал жалобный храп и грузно повалился на бок. Арабы посмотрели на бедного Оскара, попятились и, спотыкаясь, побежали прочь.

– Что ты сделал с верблюдом?! – возмутился Стас. – Он-то в чем виноват?!

– Ничего, оклемается, – ответил Перископов. – Нечего к людям приставать. Помогайте!

– А как это вы? – спросил я. – Гипноз?

– «Зов Анубиса». Древнее искусство воздействия на животных. Меня этому в детстве научили, – отозвался он, отодвигая с нашей помощью глыбу.

– Он же не специально... – промямлил Стас в тот момент, когда под камнем обнаружился тайный лаз. А я подумал: «Интересное же у него было детство...»

По неровным каменным ступеням мы двинулись вниз. Хоть глаза уже и привыкли к темноте, мы со Стасом шли почти на ощупь.

– Не отставайте! – прикрикнул Перископов.

– Так ведь не видно же ни фига! – пискнул Стас.

– Ничего с вами не случится, – презрительно сказал Перископов. – Держитесь за мной! Я тут каждый закуток с детства знаю.

«Да, очень нестандартное у него было детство, – окончательно утвердился я в этой мысли. – Впрочем, и взрослым он вырос не самым обыкновенным...» Внезапно в недрах пещеры что-то забрезжило. Еще поворот, и мы вышли в коридор, тускло освещенный газовыми горелками.

– Теперь будьте внимательны и повторяйте все за мной. Шаг в шаг! – приказал Перископов, и мы двинулись по лабиринту, напоминающему коридоры компьютерной игры, такой же древней, как эта пирамида. Мы перепрыгивали внезапные провалы колодцев, перешагивали со скрежетом захлопывающиеся металлические челюсти, пробегали те места, откуда затем выскакивали полуметровые пики...

– Не запыхались? – усмехнулся Перископов, остановившись возле какой-то крайне неприятной личности, стерегущей массивную дверь. Личность была тощей и с головы до ног была замотана в тряпье. – Мы находимся в самом сердце пирамиды. – Перископов коснулся двери, и ее створки медленно разъехались в стороны. – Добро пожаловать на суверенную территорию великой Леокады!

– Не понял, – озираясь, спросил Стас, – это типа посольство?

– Типа, – подтвердил Перископов. – Правда, о нем никто не знает.

«Ай да посольство! – подумал я. – Скорее уж тогда шпионская штаб-квартира... Или даже нет... Тайная база враждебных инопланетян – вот что это такое!»

Но походило это помещение, скорее, на органный зал. Только огромные блестящие металлические трубы стояли тут полукругом. От них к небольшой площадке в центре тянулись разноцветные кабели и прятались под резиновым ковриком. Вдоль стен, под потускневшими от времени фресками, стояли точно такие же стражники: худые как скелеты и обмотанные серыми тряпками.

– Вы хотите поинтересоваться, «что это такое?» – риторически спросил Перископов, показав рукой на необычную конструкцию. – Отвечаю. Это – адронный коллайдер, но не простой, а цельнометаллический. Литиевый. Великое достижение моего гения... В смысле, не какого-то там гения, который у меня есть... В смысле, он у меня, конечно, есть... Короче, это мое изобретение! – вспылил, запутавшись, Перископов. – Машина, мгновенно перемещающая человека на любое расстояние.

– Удивили! – воскликнул Стас. – Я еще в детстве у Стругацких про нуль-транспортировку читал.

– Но Стругацкие не знали ее тайну, – значительно поднял палец вверх Перископов. – Ее знал только мой друг Никола Тесла! – благоговейно замер он.

– Это который конденсатор изобрел? – ехидно уточнил Стас.

– И тайна эта ужасна, – пропустив мимо ушей его замечание, добавил Перископов.

– А нам расскажете? – поинтересовался я.

– Обязательно, – усмехнулся Перископов. – С превеликим удовольствием. Но прежде я хочу показать, с кем вы связались и на кого замахнулись, в то время как вам следовало бы забиться в щелку и не высовывать носа... Планета Леокада – это центр великой галактической империи, и единовластной владычицей ее является принцесса Леокадия. Именно она с помощью своего искусства все расширяет и расширяет границы своей державы. Смотрите сюда!

Он сунул руку под свое черное трико и достал оттуда прозрачный шар с прицепленным к нему клубком черно-белой веревки. Я-то думал, это у него такой животик, а он там, оказывается, шар прятал.

– Палантир! – шепнул мне Стас.

Перископов услышал его, победно глянул на нас и подтвердил:

– Действующая модель!

Держа волшебный шар в левой руке, правой он размотал веревку, которая оказалась электрическим шнуром в полосатой тряпичной оплетке.

– Подержи-ка, я удлинитель поищу, – протянул он шар Стасу.

Тот с трепетом принял артефакт, а мне Перископов сунул конец шнура со штепселем. Побегав по помещению, он отыскал круглый удлинитель-тройник, воткнул его в розетку на стене и, вытягивая из него провод, вернулся к нам.

– Давай, – протянул он мне руку.

Я подал штепсель, и он воткнул его. Раздался треск, посыпались искры, шар, жужжа, как вольтова дуга, осветился изнутри, а у Стаса встали дыбом волосы, и в комнате запахло паленым.

– Что, шибануло? – с жизнерадостным интересом спросил негодяй. – Привет от Теслы... Впрочем, меня тоже всегда бьет. Да поставь ты его на пол, что с ним сделается?!

– Ты специально, да?! – обиженно воскликнул Стас, опуская шар на каменную плиту.

– Нет, блин, нечаянно! – хихикнул Перископов. – Ладно, проехали... Теперь смотрите и не говорите потом, что не видели.

Шар затуманился.

– Империя Леокады, – воскликнул Перископов, – это сотни покоренных миров. Начнем с ближайшего от вас... Марс!

Начались помехи, но они вскоре улеглись, и мы ясно увидели, как на берегу марсианского канала гигантские треноги водят праздничный хоровод. Еле слышно, словно с трудом пробиваясь через прозрачную толщу шара, звучала песенка Леокадии.

– Им теперь не нужна человеческая кровь, – сообщил Перископов. – Теперь они пьют подслащенный клюквенный сок. И все довольны, все смеются... Клюквы у нас много. А что уже лет пятьдесят на планете не появлялось новых треножников, то это всем по фиг. Так-так, – продолжал он. – Давайте-ка подальше... Аракис! О, глядите! Чемпионат среди фрименов по фигурному ползанию на червях.

– Ужас! – прошептал Стас. – А как у них со спайсом?

– Со спайсом у них плохо, – честно признался Перископов. – Спайс теперь никому не нужен. – Но тут же сняв с лица лицемерную печаль, он, потирая руки, добавил: – Что и требовалось доказать! Зачем нам еще одна великая космическая держава? А вот еще...

– Хватит! – остановил его Стас. – Нам все ясно. Нам действительно необходимо срочно встретиться с принцессой. И вы обещали рассказать нам о принципе нуль-транспортировки...

– О да! – воскликнул Перископов, выдернул штепсель из переноски и, смотав шнур, запихал электропалантир обратно под трико. – Это еще интереснее! Страсть, как интересно! Собственно, зал, в котором мы находимся, как раз и есть кабина нуль-транспортировки. Вы ляжете вот сюда, – показал он на покрытую ковриком площадку, – выпьете таблеточку и заснете. Тут уже стоят координаты Леокады. Я поверну вот эту рукоятку, и через минуту вы проснетесь там. А?! Каково?! – Он аж запрыгал от удовольствия. – Как вам уровень коварства?!

Мы с удивлением смотрели на него.

– А чего тут коварного? – спросил я.

– Ах да, простите, лоханулся, – поскучнел Перископов. – Забыл сказать главное. Эта машина передает не вас самих, а только информацию. Очень-очень подробную, вплоть до строения атомов. И в пункте назначения создаются ваши копии. Так как память у них ваша, они, проснувшись, будут уверены, что это вы сами и есть.

– Ну и какая тогда разница? – пожал плечами Стас.

– А вы подумайте, подумайте! – подбодрил нас Перископов.

И тут я понял.

– Копии проснутся там, а оригиналы останутся здесь?

– Точно! – воскликнул Перископов, возвращаясь в приподнятое настроение. – Точно! Когда вы проснетесь, вы будете в полном моем распоряжении, и уж тут я оттянусь! У меня имеется замечательная коллекция инструментов для пыток всех времен и народов.

Стас мужественно сделал вид, что его беспокоят не столько эти инструменты, сколько странная технология.

– Дурацкий принцип! – заявил он. – И что, каждый раз, перемещаясь в пространстве, леокадийцы раздваиваются?

– Да.

– И что, леокадийцы спокойно идут на это?

– Да, – кивнул Перископов. – Ведь они ничего не знают. Это знаю только я. Ну и вы теперь.

– А зачем вы нам это рассказали?

– Чтобы посмотреть на ваши перепуганные рожицы, – злорадно улыбнулся Перископов. – Пусть там, на Леокаде, с вашими копиями цацкается принцесса, а уж что с вами сделаю тут я... – Он хищно потер ладони. – Ладно. Устраивайтесь. Сейчас я принесу таблетки. – Он повернулся к ближайшему стражнику: – Следи за ними в оба!

Сказав это, он, пританцовывая от радости и бормоча: «Таблеточки, таблеточки, вкусные таблеточки», – выскочил в соседнее помещение.

– Да-а, – сказал Стас. – Как-то мне все это...

Он не договорил, но я его прекрасно понял.

– Попытаемся бежать? – шепотом спросил я.

– Ага, – скептически покачал головой Стас. – А как быть с этим чучелом? – Он повел глазами на охранника.

Эпитет Стас нашел подходящий. Стражник и впрямь был очень-очень странным. Одет он был как для какого-то мрачного маскарада, а его голова под тяжелым шлемом была неестественно наклонена набок, словно висящий на колу перевернутый горшок.

– А может, он вообще неживой? – предположил Стас. – Может, Перископов для понта с ним разговаривал? Может...

– Гхе! Гхе! – покашлял стражник, и из его рта вырвалось облачко пыли.

– Слушай! – воскликнул Стас, – а тебе не кажется, что все эти стражники – ожившие мумии?

– Кажется, – подтвердил я сразу.

– Так вот зачем их из музея выкупили! – догадался Стас.

– Но как потом оживили? – задал я вопрос. И у меня появилось ощущение, что ответ я знаю, просто не могу вспомнить. Я напрягся...

– Костя! Есть идея! – воскликнул брат, загубив на корню все мои попытки.

Он потянул меня за руку, и мы вскочили на коврик нуль-транспортировочной машины. Мумии вокруг беспокойно зашевелились и стали робко пододвигаться к нам.

– Что ты задумал? – спросил я.

– Нам ведь нужно добраться до Леокадии, так? Но нельзя оказаться в стане врага спящим! И вообще, мы не должны позволить Перископову нас усыпить... Так что... – Он дотянулся до рукоятки, которую показывал Перископов.

– А вдруг машина настроена неправильно?! – закричал я.

– А вдруг правильно! – ответил мой безумный братец и опустил рукоять.

На миг в моих глазах потемнело, потом во тьме вспыхнули разноцветные россыпи искр, сладко засосало под ложечкой, и я почувствовал, что падаю.

– Стас! – воскликнул я. – Ну кто же так делает?!

...И тут вновь наступила ясность. Мы со Стасом лежали все на том же коврике, но вот находились теперь в огромном зале-колодце с ложами по бокам. Публика встречала нас аплодисментами. Вперед шагнула стройная хрупкая девушка в белом, ее чистое лицо светилось гостеприимством.

– Добро пожаловать на нашу благословенную планету, – сказала она, и я увидел, кто это. Это была Леокадия. Но не та певичка, к которой мы привыкли, а величественная и гордая принцесса галактической империи. – Вы мои гости, – продолжала она, – я давно уже мечтаю познакомиться с вами.

Я посмотрел на Стаса и увидел на его лице восторг и обожание.

– Не верь ей, – шепнул я. – Не поддавайся!

...На миг в моих глазах потемнело, потом во тьме вспыхнули разноцветные россыпи искр, сладко засосало под ложечкой, и я почувствовал, что падаю.

– Стас! – воскликнул я. – Ну кто ж так делает?!

И тут же вновь наступила ясность. Мы со Стасом валялись на коврике все в том же «органном зале» Перископова.

– Как ты думаешь, наши копии уже на Леокаде?! – воскликнул Стас.

– Откуда я знаю?! Мне ясно только одно: отсюда нужно срочно рвать когти!

И тут в комнату влетел злодей-продюсер.

– Проклятие! – вскричал он. – Я все забываю, что вы не добренькие и можете не слушаться меня! Но все равно вы ничего не добились. Ваши копии сейчас в плену у моей госпожи, для вас же самих пришло время расплаты! Но я не получу настоящего удовольствия, если вы так и не узнаете, кто я, – сказал он, подходя к нам вплотную.

Наклонив голову набок, он большим пальцем подцепил под подбородком и, как чулок с ноги, стянул с лица маску.

– Это же Неменхотеп! – прошептал Стас.

Да, это был он – герой наших детских кошмаров. Тот, кого мы сварили в кипящем масле, тот, с кем сражался в запаснике музея папа...

– Снова ожил, – подтвердил я. И тут же додумал прерванную мысль: – И остальных мумий он оживил нашими браслетами!

– Узнали?! – прошипел Неменхотеп. – Вспомнили меня?! Да, это я, проклятые дети Сета! Да, я оживляю мумий. А еще я делаю мумиями живых! – добавил он зловеще и взмыл к потолку на своих нитях-паутинках. – Стража! – скомандовал он. – Схватите их и свяжите!

– Сюда бы сейчас Кубатая, он бы нас спас! – всхлипнул Стас в отчаянии. – Костя, ну придумай что-нибудь! Как позвать Кубатая?! – Похоже, от страха у него в голове что-то заклинило.

Медлительные мумии стали понемногу сужать кольцо вокруг нас. Как слепые, они протягивали к нам свои трухлявые руки, словно нечисть в старом фильме «Вий».

– Мумии какие-то хилые, – попытался я его отвлечь. – Не то что сам.

– Да, некачественные какие-то, – кивнул Стас. – Может, потому что он – фараон, а они – рабы какие-нибудь? – Похоже, этот сноб не считает, что от природы все люди равны... – Хилые-то хилые, но их много, – добавил он и снова начал бубнить никчемную фразу: – Как найти Кубатая?.. Как его найти?..

– Ну где я тебе сейчас Кубатая возьму?! – рассердился я.

– Костя! – вдруг горячо зашептал мне на ухо Стас. – Костя, скажи мне как брат, время и пространство едины?!

Я посмотрел на него внимательно. Взгляд у него был абсолютно безумный.

– Ну... по Эйнштейну – так, – сказал я неуверенно.

– А раз так, – выкрикнул он, – то я придумал, как его найти!

Часть вторая
Ужасная доброта

Глава первая.
О неоднозначной трактовке цветов родного флага и о пользе шага на месте

– При чем тут Эйнштейн?! – выкрикнул я в тот момент, когда один из стражников цепко ухватил меня за штанину. Наша площадка чуть возвышалась над полом, и я с размаху пнул мумию по медному шлему. Тот, глухо звякнув, улетел в другой конец зала вместе с головой.

– Как при чем?! – выкрикнул братец. – Раз это прибор для перемещения через пространство со сверхсветовой скоростью, значит, из него можно сделать машину времени! Прикрой меня!

Легко сказать, «прикрой». Мумии были хоть и хилые, но настойчивые. Пинками выведя из строя еще двух, я, пока не подоспели очередные, упал на четвереньки рядом со Стасом. Под ковриком обнаружилась какая-то непонятная конструкция, подключенная к трем разноцветным кабелям – белому, синему и красному.

– Синий цвет – цвет пространства, а белый – цвет времени! – объявил мой не в меру мудрый брат. – Надо поменять их местами!

Он схватил оброненный мумией кинжал и перерубил провода.

– А с чего ты это взял? – спросил я, отпихивая очередного сушеного мерзавца. – Про цвета.

– Ну-у... – протянул Стас, зачищая кинжалом изоляцию. – Синий – цвет моря и дальних странствий. А белый, белый... – Он замялся, не зная, чего бы такого выдумать.

– Цвет снега, – ехидно подсказал я. – Снег бывает зимой, а зима – это время года...

– Точно! – воскликнул Стас, не желая замечать моей иронии, и принялся скручивать концы.

– А тебе не кажется, что цвет времени как раз синий, раз оно течет как вода? А белый – цвет пространства, не зря же говорят «весь белый свет»...

– Так нечестно! – возмутился Стас. – На Леокаде, может, так не говорят!

– Ерунда это все! Ничего эти цвета не значат! А третий провод – что?

– Красный цвет – цвет энергии, это дураку ясно! – уверенно заявил Стас, отгоняя мумию, которая, хитро оскалившись, тянула к его шее похожие на куриные лапки.

– Ерунда! – повторил я.

– Ты неконструктивен! – воскликнул Стас. – Критиковать все могут! У меня хотя бы есть концепция. Вот и не мешай мне!

– Давай просто посчитаем! – предложил я и начал: – Каргаз, ушур, нердак тушур...[5]5
  Раз, два, три – крокодил (возм. др.-египт.).


[Закрыть]

– Мы не должны полагаться на случай! – снова оттолкнул меня Стас от проводов.

– Даже если ты прав, откуда мы знаем, куда именно попадем?

– А что мы теряем? Здесь-то нам точно крышка!

– А рванет?! – воскликнул я, когда он уже скрутил концы и, расталкивая трухлявых уродов, потянулся к рубильнику.

– Скидывай их с коврика! – крикнул он мне. – На фиг они нам в будущем?!

Мне б его оптимизм... Я послушно спихнул три мумии, Стас опустил рубильник, в тот же миг наступила тьма, тряхнуло, и мы повалились на пол.

* * *

– Костян, ты жив? – спросил Стас, нарушив абсолютную тишину.

– Ты что-нибудь видишь? – отозвался я.

– Ничего.

– Как ты думаешь, это так темно или мы ослепли?

Стас немного помолчал, потом сообщил:

– Я на глаза надавил, пошли разноцветные круги. Значит, не ослеп, а темно.

– Уже хорошо, – констатировал я. – И заметь: мумий-то нет. Значит, мы действительно переместились.

– Я и не сомневался, – заявил он.

Ползком мы принялись исследовать место, где оказались, и довольно скоро пришли к выводу, что на самом деле находимся в той же пещере, где и были. Но теперь тут не было ни мумий, ни инопланетной машины, а значит, Стас и впрямь был прав, и мы переместились не в пространстве, а во времени.

Не меньше получаса мы шарахались по подземелью в кромешной тьме. Это был тот самый ход, о котором Перископов сказал, что знает его с детства, но теперь здесь не было ни ловушек, ни прочих опасностей, только коридоры и лестницы. Наконец мы нашли неровные ступени, ведущие к выходу. Взобравшись по ним, мы уперлись в каменную стену.

– Ты помнишь, как он эту дверь закрывал? – спросил я.

– Нет. Но надо поискать какой-нибудь рычажок, – предложил Стас. – Индиана Джонс, например, начал бы на нашем месте цапать сейчас какие-нибудь статуи за разные органы.

– Цапай себя! – огрызнулся я. – Ты видишь здесь хоть одну статую?

– О! Кажется, нашел! – воскликнул Стас.

– Статую?! – оживился я.

– Нет, вроде рычаг...

Тут же что-то затрещало, загудело, каменные плиты перед нами разошлись в стороны, и мы зажмурились от ослепительного солнца. На поверхности был, естественно, все тот же Египет и все тот же оазис, только не было бетономешалки, а у пирамиды не хватало верхних плит.

Вместо горстки закутанных с ног до головы арабов теперь здесь густо толпились темнокожие мускулистые люди в одних набедренных повязках. И все они, словно муравьи, были чем-то заняты. Таскали носилки с песком, волокли громадные телеги с каменными блоками... Они достраивали пирамиду.

– Мы в Древнем Египте, Стас, – констатировал я упавшим голосом. – Снова в Древнем Египте... Что за дурацкое совпадение?!

– Все-таки ты был прав, – жмурясь, почесал затылок брат. – Не те я проводки местами поменял. Следующий раз надо будет скрутить синий с красным. А белый вообще не трогать...

– Стас! Очнись! – воскликнул я. – Какой «следующий раз»?! Как ты не понимаешь?! Нам ведь отсюда не выбраться! – Но я тут же понял, что развожу панику, и как можно спокойнее добавил: – Давай-ка уберемся, пока нас как в прошлый раз к фараону не отвели. Тут-то добреньких нету. Тут все – злые как черти.

Стас поспешно кивнул, и мы крадучись двинулись в пустыню, подальше от стройки.

Мы брели до самого вечера. Наткнулись на широкую мутную реку, обрадовались, упали на колени, но тут же принялись отплевываться: вода оказалась страшно соленой. Решили хотя бы искупаться, но даже в самом глубоком месте нам было по пояс, и, пару раз окунувшись, мы перешли реку вброд. Выбравшись на другой берег, вновь поплелись по пустыне, все сильнее ощущая жажду и голод.

– Слушай, Костя, может, зря мы оттуда ушли? – первым высказал витающую в воздухе мысль Стас. – Там все-таки оазис, люди живые... Они что-то едят. И нас бы, наверное, накормили...

– Они накормят, – мрачно отозвался я, но повернулся и побрел назад.

В обратную сторону мы тащились несколько часов, но соленой реки почему-то все не было.

– Мы заблудились, – констатировал я, выбившись из сил, и уселся на край бархана.

– Надо было идти на северо-восток, – промямлил Стас, падая рядом. – В сторону России. Там, конечно, славян еще нет, зато климат попривычнее.

Отвечать на его глупую реплику не было смысла. Я закрыл глаза и стал вспоминать, чем питаются в пустыне. В голову приходило только то, что у верблюдов в горбах есть запасы пищи. Но мы не верблюды, и у нас нет горбов. Еще про пустыню вспомнился Моисей, что он по ней водил евреев. Но тут у нас Стас специалист.

– Слушай, ты Библию хорошо читал? – спросил я.

– Новый Завет – хорошо, а Ветхий до сих пор недочитал. Зато мультик видел про «суперкнигу». А что?

– Чем Моисей в пустыне кормил евреев?

– А чего их кормить, он что, нанялся? Кто что из Египта прихватил, то и ели. Как в походе.

– Он же их сорок лет водил! Они что, на сорок лет жратвы прихватили?!

– Ну да, – согласился Стас. – Столько бы они не утащили... А! Вспомнил! Они манну небесную ели.

– Это еще что такое?

– Что-то типа снега, только съедобное. Короче, такая манная каша. Им ее Бог посылал.

Нам он ничего не посылал, потому я продолжил расспросы:

– А еще что-нибудь? Еще чем они питались, на одной манной каше-то долго не протянешь?

Стас пожал плечами, продолжая безвольно ковыряться в песке, потом все-таки выдал:

– Акридами.

– Чем, чем?

Стас вздохнул, как двоечник на экзамене.

– Ну, там были акриды. Они их собирали и ели.

– А что такое акриды?

– Фиг его знает, – признался Стас. – Что-то маленькое и противное. Мне кажется, это что-то вроде шелухи от семечек.

– Ты сам-то понял, что сказал? – рассердился я. – Откуда в пустыне шелуха от семечек?

– А я почем знаю? Нащелкал кто-то, – упрямо сказал Стас.

И только он замолчал, как с другой стороны бархана донесся чей-то неразборчивый говор.

– Тихо! – прошептал я.

Мы прислушались. Голоса приблизились и стали отчетливее. Говорили на древнеегипетском. Мы услышали примерно следующее:

– Держи ее, держи! – кричал один голос.

Другие тут же подхватили:

– Лови ее, гадину!

– За лапки ее!

– За усики!!!

Мы приникли к песку и поползли к ребру бархана. На другой его стороне человек двадцать замотанных в лохмотья людей бегали за какой-то еле заметной букашкой, пытаясь взять ее в окружение.

– Кто это? – спросил Стас испуганно. – На египтян не похожи.

Тут один из оборванцев крикнул:

– Есть!

И все остальные с воплями навалились на счастливца.

– Может, это энтомологи? – предположил я.

– Ужас. А кто такие энтомологи?

– Это ученые, изучающие насекомых, – пояснил я. Я это слово знаю из статьи в «Голосе Вселенной» про разумных тараканов.

В этот миг удачливый энтомолог выбрался из-под товарищей и отбежал от них в сторону, оказавшись поближе к нам. Он торопливо поднес руку к глазам, и я отчетливо разглядел в ней здоровенного кузнечика или даже саранчу. Энтомолог быстро оторвал насекомому ножки, засунул его в рот и, морщась от омерзения, принялся тщательно пережевывать. Вот это ученый так ученый! Его товарищи, перестав барахтаться в куче-мале, уселись на песок и посмотрели на него с укором.

– А чего там делить-то было?! – воскликнул тот, оправдываясь. – Да ладно вам! Еще поймаем!

– Как он только эту гадость есть может? – пробормотал Стас.

– Я бы сейчас тоже не отказался съесть какую-нибудь гадость, – признался я. – Лишь бы пожирнее была.

– Где это ты видел жирных кузнечиков? – спросил Стас и тут же предложил: – Слушай, давай уже вступим в контакт с туземцами. Терять-то нам нечего. Может, хоть попить дадут.

– Что-то как-то боязно, – признался я, но Стас уже встал в полный рост и, подбоченившись, свистнул.

Охотники за насекомыми замерли и уставились на него. Деваться было некуда, и я поднялся тоже. Решительной походкой мы направились к испуганно перешептывавшимся людям в лохмотьях.

– Приветствуем вас! Вы говорите по-египетски? – обратился я к странным пустынникам.

– Не говорим, – неприветливо ответил на чистом древнеегипетском пожилой туземец с большими залысинами. – Во всяком случае, с кем попало.

Я ничего другого не смог придумать, кроме как поклониться и вежливо улыбнуться. Но Стас с такой встречей мириться не пожелал и спросил с явным наездом:

– А что это вы тут делаете?

– Не видите, еду ловим, – все так же неприветливо отозвался туземец. – А вы нам мешаете. И вообще, сами-то вы кто такие?

– Мы?.. – Стас искательно глянул на меня.

– Мы – слуги Асириса... – пришел я ему на помощь.

– Ну, вот и идите отсюда к своему Асирису, – перебил его грубоватый незнакомец. – А нам акрид ловить надо.

– Так это кузнечики! – вырвалось у меня.

– Может, и кузнечики, – сказал абориген. – Мы говорим ему: есть охота. А он нам: идите, ловите акрид и ешьте их... Мы говорим: а кто такие акриды? А он: поймаете – поймете, они вкусные...

– Не, значит, кузнечики – не акриды, – вмешался тот, что сожрал добычу. – Мой сильно противный был. А он сказал, вкусные.

– Да кто «он-то»?! – не вытерпел Стас.

– Кто, кто! Моисей!

Ух ты! Только я о нем вспомнил, а он уже тут как тут!

– Так вы евреи? – обрадовался я.

– Сами вы евреи! – обиделся туземец. – Мы дети Авраама и Иакова. Иудеи. Давайте, идите-идите отсюда, отроки, не до вас.

Сказав это, абориген стал снова рыскать глазами по песку.

– А вы нас к Моисею не могли бы проводить? – попросил я.

– От вас, я гляжу, не отвяжешься! – недовольно вздохнул неприветливый абориген. – Иессей, Ахаз, – обратился он к двум мужчинам помоложе, – отведите их к старейшине.

Темнело. В лагере было видимо-невидимо освещенных кострами палаток, возле которых бесились голые детишки и сновали длинноносые тетеньки с котелками и тазиками. Завидев нас, они бросали свои дела, глазели и тыкали в нас пальцами. Наконец, нас привели к шатру размером с «Икею», перед которым дымился огромный котел.

– Зачем Моисею одному такая палатища?! – вполголоса спросил меня Стас по-русски. Как-то догадавшись, о чем он толкует, один из наших провожатых пояснил:

– Это переносной храм. Мы тут молимся. А шатер старейшины – вон. – Он указал на обычную полосатую палатку рядом. Возле нее у костерка сидел старец.

– Акрид нашли, бездельники? – с ходу напал он на наших проводников.

– Пока нет, учитель, – отозвались те. – Что не поймаем, все невкусное... – и поспешно сменили тему: – А вы тут двум чужеземцам понадобились.

– А мне они понадобились? – прищурился старик.

Те не знали, что и ответить, но он тут же над ними сжалился:

– Ладно, идите прочь. А вы, – обратился он к нам, – присаживайтесь.

Мы немного смутились, но присели.

– Ну, рассказывайте, что там, в далеких странах, делается?

– В далеких странах только и говорят, что про вас и про ваш поход, – вдруг заявил Стас. – А правда, что, когда вы от фараона бежали, море перед вами само расступилось?

– Ага! – обиженно сказал Моисей. – Так оно само и расступится. Это я ему повелел силою божьей.

– А как это с точки зрения физики? – поинтересовался мой неугомонный братец.

– Какой еще такой физики? Не знаю я никакой физики и вам не советую. Значит, говорите, идет обо мне слава по свету?

– Идет, – покивал Стас. – Очень вас уважают.

– А есть-то будете? – неожиданно дружелюбно улыбнулся старик.