Текст книги "Живые тени ваянг"

Глава 4
Катарина и Сухарю. Тайный союз

Над их головами вились разноцветные колечки мыслей. Они закручивались в спиральки и хаотично двигались, встречаясь и вновь разбегаясь. Высвечиваясь синим, красным, и даже – фиолетовым, они вдруг, будто договорившись о единой форме и одинаковом цвете, закрутились в легкое облачко и замерли, остановившись на полдороге. Это облачко повисло почти под потолком посреди комнаты.

– Странно все это, Сухарто, так странно, – произнесла Катарина, – но я тоже не нахожу объяснения моему появлению в твоем доме…

– Для моей мамы, впрочем, как и для всех жителей острова, твой Амстердам все равно что другая планета. Они не представляют себе такого большого расстояния – в несколько месяцев. Для них даже этот остров так велик, что едва помещается на черном каменном панцире черепахи.

– Какой еще черепахи?

– Той самой, на которой лежит остров Бали.

– Это они так думают?

– Да.

– Хорошо, ты только не торопи меня с ответом… – произнесла Катарина, и эта фраза была так близка к робкому ответу «да»…

Они пошли на юго-восток, в сторону священной горы Гунунг Агунг. Солнце стояло на севере, значит, был полдень. Оно взирало на двоих путников, явно сочувствуя им: лучи светила были мягкими и теплыми, они не обжигали и не ослепляли.

– А у нас солнце в полдень на юге, – заметила Катарина. – Почему запомнила? Однажды ходили мы в лес всей семьей. И учитель нам рассказывал о разных приметах: где солнце стоит, с какой стороны дерева растет мох, где чаще всего появляются муравейники… Моя сестренка с подружкой отошли чуть дальше, там они решили набрать букет цветов, и… заблудились.

– Вот видишь, как важно знать народные приметы, – подтвердил Сухарто. – И еще: ты поняла теперь, что находишься немыслимо далеко от Голландии? И все приметы, которые ты перечислила, действуют, но – наоборот.

– Да, Сухарто, я это запомню…

– Не бойся, я тебя не оставлю одну в лесу…

Она молча посмотрела на него. Он был серьезен.

Тропа от деревни оказалась достаточно проторенной. Видно, люди пользовались ею довольно часто: как же, Великий Агунг недалеко, и не поклониться богам?

– Здесь есть и целебные источники, – Сухарто чувствовал себя настоящим проводником. – Хочешь искупаться?

– Нет! – почти вскрикнула Катарина. А вдруг он будет подглядывать из-за камней?

– А вообще-то и не помешало бы, – заметил он. – Видишь, подол твоего платья уже грязный. Неудобно, наверное, ходить в таком длинном… Кстати, ты не стесняйся, немного приподними его, вот тебе веревка вместо пояса.

Веревку взяла, но ноги оголять пока не стала. «Может, попозже, – подумала она, – когда придется карабкаться на гору… Кто его знает, что это за гора? А вдруг совсем крутой склон?»

Деревья стали редеть, открывая вид на заросший высокой травой луг. Сухарто нашел две крепких сухих ветки, похожие на самодельные трости:

– Скоро деревьев не будет. А с палками легче подниматься.

– Сухарто, а здесь есть где-нибудь вода?

– Да, скоро будет источник…

– А когда мы дойдем до богов?

– Вечером.

– А они не уснут?

– Нет, они никогда не спят, и даже если уснут, то и тогда услышат людей.

– И ты тоже веришь в них?

– Конечно!

Сухарто приостановился, чтобы поправить небольшую холщевую сумку в виде мешочка с ручками, которые плотно затягивали, словно резинка, ее отверстие сверху. Как хорошо, что он предусмотрительно прихватил ее из дома! Сумка висела через плечо и почти не мешала, когда была полной. Сейчас же, когда еды осталось совсем немного, она постоянно падала.

– Интересно, – продолжала рассуждать Катарина, видно, эта тема ее не отпускала, – а вот сейчас они могут нас слышать?

– Могут. И не только то, о чем мы говорим, но и то, о чем думаем.

Теперь остановилась Катарина.

– Сухарто, неужели даже наши мысли им известны? Тогда почему для того, чтобы получить поддержку, мы идем к богам, а не попросим у них то же самое мысленно?

– Бывает, что самые нужные мысли такие робкие и стеснительные, и потому их не сразу и распознаешь. А еще… Видимо, ты не знаешь о том, что наши мысли не слышат злые духи. А нам нужно, чтобы и они нас услышали и не докучали потом… А слово – оно намного сильнее, поэтому и принято у нас разговаривать с богами очень громко, так, чтобы слышали не только они, но и злые духи.

Она задумалась и, видимо, согласившись с его доводами, перевела разговор на другую тему:

– Пойдем быстрее, Сухарто. Видишь, впереди водовместилище? Я так хочу пить…

Сочный луг постепенно переходил в голую каменистую почву. Трава была уже не такой густой и высокой. А вот и водоем. Он занял небольшую выемку в низине, за которой начинался почти незаметный подъем на гору. Эта выемка походила на искусственную. Казалось, взял какой-то великан в руки большую лопату и мастерски выкопал круглую ямку диаметром шагов на двадцать. А возле этой заводи насыпал разноцветных камней, через которые и выбился из-под земли родник. И побежала вода в виде небольшого водопада в эту выемку, и образовала чистое синее озерце.

Катарина присела на большой гладкий камень, нагретый солнцем, и опустила в воду ступни ног. Вместо ожидаемой легкой прохлады она ощутила тепло. Да источник был теплее парного молока! Но это не раздражало, напротив, вода казалась приятной, она словно снимала усталость.

– Ты хотела пить… Я не буду подглядывать, если захочешь и искупаться… Уйду вон за те валуны… Не стесняйся, жители деревни сюда приходят не для того, чтобы просто смотреть на воду… Этот целебный источник сделали боги. И они тоже в нем купаются…

– Правда? – видимо, последний довод стал решающим. – Неужели и боги любят купаться? Тогда… Иди, Сухарто, за те камни, я – быстро…

Она с трудом освободилась от темно-бордового платья с плотным корсажем, которое, казалось, вросло в ее тело. Широкие пышные складки от линии талии добавляли и без того солидный вес этому произведению искусства хорошего портного, который частенько выполнял ее заказы там, в Амстердаме. «Знала бы, что придется в нем лазать по горам, попросила бы сделать полегче», – размышляла Катарина.

Видимо, она засмеялась, потому что из-за камней послышался голос Сухарто:

– Помочь?

– Нет-нет, у меня все хорошо…

Вода действительно напоминала парное молоко. Его пила Катарина давно-давно, еще в детстве. А когда стала постарше, полюбила другие молочные продукты – сыр, брынзу, простоквашу. Странно, что в Батавии совсем нет молочных продуктов. Видимо, яванцы их не любят, если коров не держат.

Она легла на спину и закрыла глаза: послеполуденное солнце не обжигало, но светило прямо в глаза. И тут Катарина вновь увидела того фокусника, который отрезал людям головы и поругал ее за то, что она оторвала головки лилиям.

– Ты убедилась в том, что лилии тебя простили? А могут ли прощать… люди?

– Я не знаю, я еще – маленькая девочка…

– Ладно, скоро ты вырастешь, вот тогда и ответишь на этот вопрос. Только говорить надо чистую правду. Тех, кто обманывает, ждет ужасное наказание в аду. Ты слышала о том, что такое «ад»?

– Нет, я знаю только, что такое «рай». Мне мама говорила о том, что там есть ангелочки…

– В детстве все мы знаем только рай, пока сами не побываем в аду, – заметил фокусник. Он снял с головы высокий котелок, и по его плечам рассыпались длинные черные волосы. Они были жесткими и спутанными, словно он в своей жизни никогда не снимал головного убора.

– Если ты пока еще маленькая девочка, тогда выпей парного молока, – сказал фокусник и взял со стола стакан с водой, в котором стояла на высоком стебле белая лилия.

– Это же – вода! – засмеялась девочка.

– Нет, это молоко! – не согласился с ней фокусник. – Важно не то, что ты видишь, а то, что чувствуешь. И никогда не доверяй только глазам – они могут ошибаться…

Он дал ей в руки стакан и снова растворился в воздухе. Сейчас он исчез не так быстро, как в прошлый раз: сначала стал бледнеть, потом его изображение оказалось на матовом стекле, через которое была еще видна комната с плотно завешенным красной тканью окном и с такой же красной скатертью на большом круглом столе. Наконец, матовое стекло стало превращаться в легкое облачко, оно закрутилось вихрями, а вихри образовали воронку, и в нее постепенно затянуло и шторы, и скатерть, и все, что еще было в комнате. И только остался в руках у девочки стакан с водой. Она пригубила напиток и не смогла скрыть удивление:

– Ой, а это действительно молоко!

Катарина открыла глаза и машинально посмотрела за валуны, где остался Сухарто. Там был самый краешек источника, мелководье. В нем, наверное, не так уж и удобно купаться…

– Катарина, – послышался голос Сухарто, – нам пора! Одевайся!

– Две минутки… еще… – ей так понравилось купание, что совсем не хотелось снова натягивать через голову это ужасное платье… Она поймала себя на мысли о том, что одно из самых изысканных в ее гардеробе платьев не доставляет ей удовольствия, и даже – напротив… Прав был фокусник – надо доверять не только глазам.

Камней под ногами становилось все больше, попадались даже очень крупные, а склон горы стал совсем крутым. Катарина то и дело наступала на подол платья и спотыкалась. Наконец, ей это надоело, и она, затянув веревку, которую дал Сухарто, на талии, немного приподняла низ платья. Стало легче. Хорошо еще, что на ногах были закрытые туфли – иногда камни были такими острыми, что чувствовались даже под обувью.

Стоял ясный и теплый день. Впрочем, как и все дни на этих островах. Катарина никак не могла привыкнуть к тому, что здесь нет не только зимы, но и вообще – времен года. Всегда светило ласковое солнце, всегда дул легкий ветерок. Исключением были только те дни, когда хлестал дождь. А он начинался внезапно и лил как из ведра, однако так же быстро и неожиданно заканчивался. Умытая земля снова становилась сухой, словно вся вода, вылитая на нее, уходила в подземное царство, странные жители которого всю эту воду с жадностью выпивают. Иначе куда еще она может деваться? Если – в ядро земли, то тогда оно должно уже давно разбухнуть и лопнуть…

Как хорошо, что Сухарто прихватил из дома небольшую емкость в плетеном футляре. В нее он набрал воды из источника, и Катарина уже два раза останавливалась передохнуть и пила эту воду. Странно, а куда делся стакан с молоком? Его она держала в руках, это точно, и даже сделала пару глотков…

Солнце уходило все дальше назад по дуге, которую можно было мысленно себе представить. Катарина заметила, что на здешних островах солнце гуляет только по этой дуге, не отклоняясь ни вниз, ни вверх, ни вправо, ни влево. Видимо, это и была дорога, по которой ездила золотая колесница местного Бога Солнца.

– Сухарто, а у вас есть Бог Солнца?

– Конечно! Его зовут Сурья.

– С твоим именем перекликается…

– Нет, совсем другое. Кстати, мое имя означает «доброе сокровище»…

– Правда? – Катарина от удивления даже остановилась.

– Ты устала? Давай немного отдохнем. Видишь небольшую площадку под выступом? Здесь обычно и отдыхают путники.

Они сели на теплые гладкие камни, и Сухарто достал из своей котомки две сухих лепешки. Одну он подал Катарине:

– Подкрепись немного… Так вот, Бог Солнца Сурья каждый день ездит на колеснице, запряженной семью красными конями, и осматривает свои владения. Он как недремлющий страж, и никто не может себе представить, что однажды он не выйдет на службу. А ведь такое случилось, правда, давным-давно…

– А куда он подевался? Или проспал?

– Нет, Катарина. Сурью украл сильный и жестокий огнедышащий змей Вритра. И – непобедимый, до этого никто еще не смог выиграть с ним бой. Вритра разбушевался не на шутку: ломал вековые деревья, заковал реки и озера в камень…

– Это лед, наверное?

– Не знаю, как камень называется, эту легенду я слышал от стариков… И наступила в мире темнота… Погасли зори, перестали сиять божественные братья-близнецы Ашвины – Рассвет и Закат, и даже звезд на небе не осталось. Страх охватил людей, да что людей – даже боги испугались. И вот нашелся один смельчак, им стал Индра. Пришел он к матери – Богине Света Адити и сказал ей: «Сурья – мой кровный брат, и потому мой долг – спасти его, в какую бы бездонную бездну не спрятал его змей Вритра». «Хорошо, – отвечала Адити, твой отец Дьяус – Бог Дня, Неба и Небесного света, будет тобой гордиться, если ты спасешь брата». Долго шло сражение с несправедливым Вритру, этот противник был очень сильным и жестоким, но Индра не сдавался, несмотря на то, что был ранен, да и силы были на исходе. И когда люди поверили в то, что он одолеет врага и с надеждой смотрели на небо, ожидая рассвета, этот рассвет действительно пришел.

– Значит, всегда нужно верить в победу, – тихо произнесла Катарина.

– Да, без веры невозможно выиграть сражение, – согласился Сухарто. – А вообще-то Сурья – очень красивый бог, но долгое время он был несчастен из-за того, что никто не хотел быть его женой – уж больно горячими были лучи Солнца.

– И боги бывают несчастными? – удивилась Катарина.

– Конечно, не так, как люди, они не показывают своего несчастья… Вот и Сурья был всегда веселым…

– И как же? Он до сих пор без жены?

– Нет-нет, Катарина, если чего-то сильно хочешь – всегда добьешься. Бог Тваштар, или Творитель, решил выдать замуж за Сурью свою дочь – Богиню Облаков и Ночи Саранью. Творителю все под силу, и он отсоединил от Сурьи самые раскаленные лучи, да не просто выбросил, а с пользой: сделал из них оружие для богов: солнечный диск Вишну, трезубец Рудры, да и еще кое-что… Так что смог Сурья создать счастливый брак с Саранью. И правили они вдвоем сто пятьдесят поколений. За это время родилось у них много детей… Среди них и близнецы Ашвины, боги Рассвета и Заката…

– Видимо, люди любят его детей…

– Да, Катарина. Благородные солнечные правители приносят людям радость. Они помогают бороться с болезнями и неудачами, дают силы, и самое главное – разгоняют злых духов. Потому и боятся их не только властители тьмы, но и неправедные люди.

– Ты так красиво рассказываешь, Сухарто…

– Я был учителем, пока не попал в рабство… А ты знаешь какие-нибудь старинные легенды?

– Конечно, у нас девочки любят рассказывать легенду о фокуснике, который обладал даром отрезать людям головы, а потом их опять приставлять. Еще знаю о дикой охоте, это когда одна женщина вышла из могилы, а охотники с собаками погнались за ней. Она испугалась их и позвала на помощь. Один солдат откликнулся на просьбу, но он не хотел отпускать девушку и крепко держал ее за косы. Тогда она вырвалась, а косы остались в его руках. Только на следующий день узнал солдат, что за девушка была рядом с ним. Когда раскопали одну могилу на кладбище, там лежала девушка без волос…

– Все эти истории такие страшные… – заметил Сухарто.

– Это голландские страшилки, – ответила она. Чтобы наводить ужас…

– Наверное, сильно пугалась, когда была маленькой девочкой?

– Конечно! Да у меня и сейчас иногда леденеет сердце…

Она сделала паузу, словно перехватило от страха дыхание, а потом добавила:

– А вот рядом с тобой не страшно, даже сейчас, когда ваш Бог Сурья уже проехал на своей колеснице… Интересно, а где он прячется ночью?

– На горе Агунг стоят невидимые храмы и дворцы богов. Думаю, Сурья тоже там.

– Жаль, что люди не видят эти дворцы, наверное, они очень красивые…

Отдохнув, они продолжили восхождение. Склон горы стал совсем крутым, но – ненадолго. За ним простиралась огромная ровная площадка. Она упиралась еще в один склон, возле которого лежали два больших камня. Сухарто подошел к ним и начал сдвигать один из камней. Потом он нагнулся и что-то достал.

– Что это? – удивленно вскрикнула Катарина. – Ты нашел?

– Нет, я ничего не нашел, – ответил Сухарто, – просто взял то, что когда-то здесь сам и запрятал.

Он развернул кусок плотной домотканой мешковины, и ее взгляду предстали два необычных предмета. Очень похожие и на ювелирные украшения, и на амулеты, на ладонях Сухарто лежали два креста с загнутыми концами. Кресты были гладкими, словно отполированными, с одной стороны, и шероховатыми – с другой. Катарине показалось, что шершавая сторона, выложенная из мелких-мелких камешков, засветилась, отражая последние лучи заходящего солнца.

– Это – «доброе сокровище», да? – рассмеялась Катарина. – Вот, оказывается, за что тебе мама дала такое имя – ты любишь закапывать, а потом находить клады…

– Это не просто клад, а фамильные амулеты династии Менгви, к которой я отношусь. Знаешь свастику? Смотри, вот этот крест, с загнутыми концами по часовой стрелке – мужской, а этот, его концы повернулись против часовой стрелки – женский. Первый – мой, а второй предназначен моей жене.

Катарина взяла в руки женский крест и ощутила слабое тепло.

– А почему он теплый?

– Это тебе показалось. Крест серебряный, и он сам по себе не может нагреваться… А может быть, он почувствовал в тебе что-то родное? Свою хозяйку?

Последние слова Сухарто произнес так тихо и с такой надеждой, что не оставалось сомнений в том, что он предлагает ей руку и сердце. Она молчала. Она была все еще не готова к ответу «да».

– Это, Катарина, не из-за серебра… Посмотри внимательнее… Видишь маленькие прозрачные камешки, они и делают внешнюю сторону креста шероховатой… Богемский алмаз[176] – камень для ритуальных и магических украшений. Его называют у нас «живым камнем» за то, что он может дышать, как человек. Вот сейчас камень почувствовал, что тебе нужно тепло, и он стал теплым. А когда ты захочешь охладить свои ладони – он станет прохладным.

– Неужели так бывает? Ведь камень – не живое существо!

– Не веришь? Давай проверим. Вот сейчас, например, ты сильно устала?

– Еще как!

– А на душе у тебя неспокойно?

– Что-то есть…

– Тогда приложи ко лбу, а можно и к вискам, этот крест, закрой глаза и расслабься. Посиди немного, помолчи и послушай голос алмаза. А потом сама скажешь мне о своих ощущениях.

С высоты горы можно было наблюдать, как проехал по небу на своей колеснице не только Бог Солнца, но и Бог Заката тоже. Расцвеченный темно-красным край неба у горизонта постепенно темнел, словно в краску добавили черной сажи. Сухарто любовался закатом солнца с чувством сожаления о чем-то безвозвратно потерянном. С другой стороны, завтра будет новый день, и он принесет новые радости. Конечно же, это будут только радости, ведь все печали – уже позади.

– Сухарто, мне уже совсем хорошо, – прервал его раздумья голос Катарины. – И голова не болит…

– А что ты ощущала?

– Мне показалось, что кто-то погладил по голове, а потом вонзил иголочки в больные места, и боль отступила.

– Вот видишь, я был прав?

– Да.

– Катарина, обычно на этой площадке путники и отдыхают, и разговаривают с богами. А еще – делают им приношения. Вот у меня есть немного сухих лепешек, и даже – брикетик риса. Положим эту еду в дар богам?

– Конечно, Сухарто! А что, боги благодаря этому проявят милость к нам?

– Да! Но ты должна знать, что именно хочешь, чтобы просить о чем-то конкретно.

– А ты о чем хочешь просить богов? – она повернулась лицом к нему, словно пытаясь разглядеть в сумерках все его желания.

– О том, чтобы нам с тобой дойти благополучно до моего дома… О том, чтобы мама нас хорошо встретила и приняла… Но главное – о том, чтобы этот амулет стал твоим…

Катарина продолжала держать в руках свастику. Она словно боялась выронить ее и потерять. А если вдруг налетит шквальный ветер, закружит и унесет этот крест в пропасть, которая осталась позади, или вообще – в бездонную пучину, которая есть во многих сказках? Она уже и не представляла себе, что придется когда-нибудь расстаться с этим амулетом.

– Хорошие у тебя желания, Сухарто… А я чуть-чуть, самую малость сомневаюсь в том, что смогу стать тебе женой… Я ведь тебя еще плохо знаю…

Последнюю фразу она произнесла совсем неуверенно, и это было хорошо. Гораздо лучше, чем если бы она сказала: «Я ведь тебя не люблю…»

– А ты спроси у богов, – Сухарто был совершенно уверен в правильности своего решения, и потому считал, что боги это решение одобрят. – И если они дадут согласие на наш союз…

– О, всевидящие и всеслышащие боги, скажите мне, могу ли я стать женой Сухарто? – прокричала Катарина.

Где-то в горах послышалось эхо: «…женой Сухарто, Сухарто…» А через несколько секунд с вершины горы, до которой они еще не дошли, посыпались мелкие камешки, как будто прошел по ней великан, и прозвучал гулкий голос: «можешь, можешь…»

– Чей это голос? – испуганно вскрикнула Катарина. – Там кто-то есть?

– Не знаю, – ответил ей полушепотом Сухарто. – Я думаю, что кроме нас и богов здесь больше нет никого.

Не выпуская из рук амулета, Катарина сложила ладони рупором, приложив их ко рту:

– Может ли Катарина Блэнк стать женой Сухарто?

– Может, может… – послышалось со всех сторон, словно спрятались повсюду за камнями невидимки, и что странно – молчат они, не подают голоса, а отвечают только тогда, когда их спрашивают.

– Вот видишь, – обрадовался он, – даже боги не возражают. А ты сомневалась…

– Да это когда было, – рассмеялась она, – час назад? А сейчас я перестала сомневаться…

И тут Катарина услышала не только голоса. Где-то высоко зазвенели колокольчики, словно сидел на вершине горы великан и бросал в огромное великанское металлическое блюдо стеклянные бусинки. А они рассыпались по блюду, издавая хрустальные мелодичные звуки… Следом за колокольчиками мягко ударил гонг, а затем заиграла флейта… Да это же был какой-то оркестр! И он постепенно наполнял ночную тишину неземной мелодией.

– Ты слышишь музыку, Сухарто?

– Да.

– Странно, а кто же выступает ночью?

– Это музыканты заиграли в честь нашего бракосочетания! – радостно воскликнул он. – На свадьбах всегда играет гамелан.

– Нет, не думаю, – мягко высказала свое мнение Катарина. – Откуда им знать, что здесь мы с тобой?

– Ну, а если серьезно, – Сухарто так не хотелось расставаться с версией, что гамелан играет свадебный марш, – вон там, внизу, на западном склоне Великого Гунунг Агунга, стоит храм Пура Бесаких. Это очень древнее и величественное сооружение, поэтому считается оно матерью всех храмов острова. Вот оттуда и слышатся звуки гамелана.

– А что, в храме какой-то праздник?

– Если играет гамелан, значит, идет представление ваянг, театра теней. Кукольного театра…

– И как долго будет оно?

– Всегда! Ведь у этого ваянга нет ни начала, ни конца – он идет вечно.

– Но ведь музыканты устанут выступать…

– Оркестр играет сам, и куклы, и маски – тоже выступают сами… Потому что они – живые, ведь в куклах находятся души умерших… Идет необычное представление… Это бесконечный ваянг без музыкантов, без кукловодов и без зрителей… Ваянг только для богов…

– Подожди, а разве души умерших живые?

– Да, ведь человек бессмертен. Когда он рождается, то покидает мир божественных предков, чтобы на маленьком отрезке жизни в мире иллюзий, Майе – исполнять различные роли. А когда он снова умирает, то опять возвращается в мир предков. И только в четвертом поколении он снова вернется в мир иллюзий – Майю. То есть, в земной мир.

– Так не бывает, Сухарто… Что получается – и моя душа вернется?

– И твоя, и моя тоже…

– А может быть такое, что наши души не просто вернутся, а… даже встретятся?

– Вполне. Подойду к незнакомой девушке и скажу ей: Катарина, а я тебя узнал!

Сухарто сделал паузу, словно прокручивая в голове подобную ситуацию, а потом добавил:

– Обязательно встретятся! Может, и не в четвертом поколении, а гораздо позже, но – встретятся. Ты веришь мне?

– Да, конечно. Я ведь на самом деле слышу музыку!

Она сжала в ладонях крест, напряженно вслушиваясь в звуки оркестра, и только когда почувствовала боль он вонзившихся в кожу острых металлических кончиков, немного разжала руки. В голове метались мысли. Она уже не хотела расставаться с Сухарто, и даже боялась того, что это путешествие закончится, и он исчезнет из ее жизни. Она уже не хотела выходить из-под его опеки, он был так заботлив и так обходителен с ней… А на душе стало уютно и спокойно, словно все, что случилось с ней совсем недавно в Батавии, произошло с другой женщиной. Или воздух на этом острове был настолько легким и умиротворяющим? Не случайно ведь боги решили поселиться именно здесь!

Под ногами пробежала маленькая ящерица. Она приостановилась, словно решила посмотреть, кто же это сегодня пожаловал сюда, и быстро юркнула в расщелину между камнями.

– Сухарто, видел ящерицу? А вдруг она съест наши подарки богам?

– Это хорошо, что она здесь, значит, боги приняли наше приношение. А если съест – и это не страшно, мы ведь не знаем, может, это кто-то из богов превратился в ящерицу?

– Точно такие были в Батавии. Я со временем привыкла к ним и подумала, что ящерицы обитают только в домах…

– Это – кадал[177], и живет он и в хижинах, и в дворцах. Так что не удивительно, что поселился и в храме богов.

Катарина с жадностью вдыхала наполненный ночными ароматами воздух. Здесь не росли ни цветы, ни деревья, но легкий фруктовый аромат, смешанный с чистой влагой, не шел ни в какие сравнения с душным и сухим воздухом в Батавии. Или это из-за креста? Грозовое небо с оставшимися где-то там, в черных тучах, Диком, и даже Альбертом, незаметно превращалось в светлую безоблачную лазурь. Неужели исчезнут даже страшные воспоминания? Неужели можно будет безжалостно расстаться с Прошлым?

– Мы не сможем идти вниз, пока не наступит рассвет…

Голос Сухарто показался ей таким родным, что она присела на камень, облокотившись о выступ скалы, и зарыдала, уткнувшись лицом в ладони с зажатой свастикой. Ее плечи слабо вздрагивали, а губы стали солеными от слез.

– Ты плачешь? – удивленно спросил он.

– Да, – ответила она. – Я вспомнила еще одну страшилку, самую грустную…

– Неужели бывают грустными даже страшилки?

– Бывают… Там одна красивая, неземная девушка попросила партнера по танцам подержать ее перчатки. Он взял эти перчатки, но не захотел их возвращать, потому что полюбил ее… И решил он узнать, где живет эта незнакомка… Пошел за ней до самой реки Мёз и… и увидел, как та постояла немного на высоком утесе, а потом… прыгнула в реку… На следующее утро, когда влюбленный снова пришел к реке, вода в ней покраснела, и это была вовсе не вода, а кровь…

– Да, история не просто грустная, но и трагическая… Тебе нужно хорошо отдохнуть, – сказал он и подложил ей под голову свою котомку.

* * *

Необычайное зрелище – наблюдать, как царствует луна на фоне розовых облаков. Почему она еще не ушла, когда солнце уже поднялось из-за горизонта? Видимо, близнец Ашвин, Бог Рассвета, не хотел расставаться с отцом – Богом Солнца Сурьей…

Катарина, открыв глаза, с удивлением разглядывала розовые облака. Раньше она не знала, что они бывают и такими. А внизу открывался и вовсе фантастический вид: в просветах между кудрявыми облаками были видны зеленые леса и такие же зеленые, видимо, заросшие высокой сочной травой, поляны. Девственная природа, словно только вчера созданная Творцом, наполняла воздух необычайной свежестью. Так странно было видеть облака, не запрокинув в небо голову, а опустив вниз глаза…

– Сухарто, мы на седьмом небе? – спросила она. – Здесь даже облака – розовые…

– Конечно! Видишь, как полюбили тебя боги! Увидеть розовые облака доводится далеко не всем. Нужно не просто подняться на Гунунг Агунг, причем, на рассвете, но и быть чистым в душе. А еще хорошо, если именно здесь простишь кого-нибудь. Боги ценят в людях умение прощать…

– А что, Альберта я тоже могу простить?

– Если хочешь – да. Ведь он совершил не самое страшное…

– Я сегодня так счастлива, – громко сказала Катарина, – что прощаю всех, кто причинил мне боль. Я прощаю тебя, Альберт, и прощаю тебя, Дик. Ведь все эти события – уже далеко позади… Я даже благодарна вам за то, что узнала Сухарто…

Катарина уткнулась носом в его плечо и спрятала глаза – из них потекли тонкие ручейки слез.

…А музыка продолжала играть, хрустальные колокольчики звенели и звенели…