Текст книги "Надеюсь и люблю"

– Да! Ну и что?! – закипела я. – Мне нужен адрес твоей бывшей жены!

– Тише, тише, не надо так орать. Думаешь, если у тебя есть деньги, то теперь ты можешь кричать? Ты хочешь забрать Дашу?

– Да! Я хочу немедленно забрать свою дочь!

– А ты не подумала о том, что для этого нужно получить согласие ее отца? А? Меня ведь никто родительских прав не лишал. А тебя, между прочим, возможно, уже давно их лишили.

– Мне надо поговорить с твоей бывшей, – настаивала я. – Если ты не дашь мне такой возможности, я сама ее найду.

– Ну и ищи.

– Мне надо забрать Дашу, – твердила я.

– Тебе долго придется ее искать, – хитро прищурил мутные глаза Макс.

– Чего ты хочешь?

– Правильная мысль. Михалыч! – обратился он к бомжу. – Дай мобилу, надо позвонить!

– Иди возьми! – прохрипел Михалыч у костра.

– Я позвоню ей и все узнаю, – сказал Макс, направляясь к костру. – Сколько это будет стоить и как…

Макс поковылял к своим друзьям, а я сидела и думала: «Неужели это тот человек, из-за которого я ушла из дому накануне своей свадьбы и наделала столько ошибок?» Я размышляла о том, что мое счастье было так близко! Оставалось лишь протянуть руку, и оно засияло бы жар-птицей, освещая мне дальнейший путь. Но в самый последний миг оно выпорхнуло из рук и просочилось сквозь пальцы. Что же будет, если Дашу уже кто-то удочерил? От этой мысли становилось ужасно больно, и сердце в груди готово было разорвать грудную клетку и рассыпаться на мелкие части. «Все будет хорошо, Катя, вот увидишь, – начала успокаивать я себя. – Одним счастье дается легко, другим надо приложить усилие. Еще немного, и Даша найдется. Обязательно найдется».

Макс говорил по телефону несколько минут, но мне они показались вечностью. Наконец он отдал Михалычу мобильный и заковылял ко мне, расплывшись в довольной улыбке.

– Хочешь узнать, где Даша? – довольно потирая руки с грязными ногтями, спросил Макс.

– Хочу.

– А еще хочешь, чтобы я помог тебе ее вернуть?

– Да! Хочу! – нервно, нетерпеливо ответила я.

– Наше условие такое…

– Чье «ваше»?

– Мое и моей жены.

– Бывшей жены.

– Да, моей бывшей жены. Ты купишь нам по квартирке, а мы поможем тебе вернуть Дашу. Ну, как тебе сделка?

– Слово бомжа? – саркастически улыбнулась я.

– Обижаешь, Кэт. Слово мужчины.

– Какой из тебя мужчина? Ты же опустился ниже плинтуса!

– Не груби! – крикнул Макс хриплым голосом. – А то я могу и передумать! Да, и еще. Без документов я, сама понимаешь, не смогу купить… получить от тебя в дар квартиру.

– Чего ты хочешь?

– Денег на документы! – живо вскочил Макс, и его глаза заблестели.

– Я сделаю тебе документы. А деньги ты все равно пропьешь.

– Ну… дай хоть немного. Надо же выпить с друзьями за здоровье нашей дочери!

– Моей дочери, – ухмыльнулась я и достала несколько купюр. – Бери. Больше не дам, а то напьешься в стельку и замерзнешь где-нибудь.

Макс торопливо схватил деньги, счастливо улыбнувшись мне беззубым ртом.

– Спасибо, Кэт! Я тебя так любил, так любил!..

– Приедет мой человек, его зовут Николай Павлович. Он решит все вопросы. Где тебя искать?

– Там, рядом с костром, есть люк, металлический… Он почти всегда открыт. Мы там ночуем… Да… Вот такие пироги… Ну, я пойду?

Я кивнула головой. Мне хотелось бежать подальше от этого места, и я поспешила к машине. Отъехав немного, я почувствовала, что мои силы на пределе. Припарковавшись у немноголюдного скверика, я расплакалась от отчаяния.

– Почему? Ну почему так получилось? – ревела я, размазывая по лицу косметику. – Почему?

Я была противна сама себе, ненавидела себя в этот миг – за то что безумно влюбилась когда-то в Макса, за то что бросила своего верного, хорошего, милого Сережку, за то что решила оставить Максу Дашу и отправиться на поиски материального благополучия. Пусть все это я делала ради дочери, но деньги, добытые таким нечестным путем, не заменили ей материнского ухода. Мне было стыдно и очень больно из-за того, что я не увидела первую улыбку Даши и не мне она сказала первое слово «мама». Да и сказала ли кому-нибудь? Чувствовала ли она в своей коротенькой жизни, что кому-то нужна? Знала ли, что ее любят? Дарили ли Даше игрушки, которые ей хотелось? Читал ли ей кто-то на ночь книжку про Колобка? Укрывал ли одеяльцем перед сном? Я ничего этого не знала. Ни-че-го!

– Дура, дура! – кляла я себя.

Уезжая из города, я мечтала вернуться сюда обеспеченной леди, забрать Дашу, приехать к родителям и, войдя в квартиру, кивнуть в окно, на то место, на которое когда-то указала пальцем папе: «Смотрите, какая у меня крутая машина! И на моем банковском счету куча денег!»

– Дура-а-а! Дур-а-а! – выла я.

Чего я добилась? Только того, о чем говорила мне когда-то ясновидящая: «Чернота вокруг тебя, смерть».

– Почему, почему нельзя начать все сначала? Я думала, что имею все, а оказалось, что я все потеряла! Самое дорогое, чего не купишь за деньги!

Если бы можно было повернуть время вспять! Как же мне хотелось вернуться в те дни, когда я жила в родительском доме и готовилась к свадьбе! Или хотя бы в тот момент, когда у меня родилась дочь и мне пришлось подавлять свои чувства к ней. Я ведь еще в роддоме задумала уехать в поисках счастья. Я боялась, что, начав кормить дочь грудью, не смогу ее оставить. Я старалась не держать ее лишний раз на руках, не прижимать к себе маленькое тельце, чтобы расставание было легче.

– Эгоистка, какая же я эгоистка! – кляла я себя.

Я думала о том, как не причинить себе боль. А нужно было думать о ней, о дочери.

– Даша, Дашенька, Дашуля! Доченька, прости меня, дуру! Сколько же людей я обидела! Скольким принесла боль!

Только теперь я поняла, что и у Даши мне придется просить прощения всю жизнь.

– Зачем? Зачем я тебя оставила, Даша?

Мне не было оправдания, и я это знала. Но надо было успокоиться и вымолить прощение своими поступками. Я потеряла счет времени, а когда слез уже не было и в душе зияла огромной черной дырой пустота, я заметила, что уже темно.

«Что же я стою? Надо действовать, чтобы вернуть Дашу», – подумала я и, повернув ключ в замке зажигания, мягко тронулась с места.

Машина закружила по знакомым улицам и переулкам города. Когда-то я мечтала вернуться сюда победительницей, но почему-то теперь чувствовала себя побежденной. Я не заметила, как машинально свернула на родную улицу и подъехала к дому. Не обнаружив папиной машины на обычном месте, я сквозь тонированные стекла посмотрела на знакомые окна. На кухне горел свет. Значит, мама была дома. Мне так хотелось, чтобы она подошла к окну, отодвинула новые шторы и выглянула наружу. Но там никто не появлялся. «Наверное, мама сейчас кормит папу горячим ужином, – подумала я. – А он по привычке уткнулся в газету «Футбольное обозрение» и отвечает невпопад на вопросы жены». «Угу», «Ага», «Да-да», – бормотал обычно папа. Еще будучи школьницей, я решила как-то подшутить над папой, видя, что он занят чтением и не слушает, о чем его спрашивают. «Папа, – спросила я. – Сейчас зима?» «Конечно», – ответил он, хотя на самом деле было лето. Я прыснула со смеху, а мама обиделась и выдворила меня из кухни, сказав, что я поступила нехорошо по отношению к отцу. Казалось, это было так давно!

«Ну что, мои родные? – мысленно обратилась я к родителям, глядя на окно. – Не суждено нам сегодня увидеться. Наша встреча опять откладывается на неопределенное время. Вы уж меня простите».

Я протянула руку к ключу в замке зажигания, чтобы запустить двигатель, и на миг замерла. Захотелось выскочить из автомобиля и помчаться домой, обнять своих родных, уткнуться маме в плечо, выплакаться и сказать: «Простите», но это была лишь минутная слабость. Машина рванула с места, отбрасывая замерзшие комья грязи. Вскоре она уносила меня из города, оставляя позади несбывшиеся надежды. Выехав за город, я обернулась. На заднем сиденье грустно покачивал большой головой пушистый медвежонок.

* * *

– Николай Павлович! – закричала я, едва войдя в дом, и бросилась ему на грудь. – Помогите мне! Прошу вас!

Уткнувшись ему в плечо, я опять расплакалась.

– Что случилось, детка? – обратился он ко мне, впервые назвав так ласково.

Я еще сильнее расплакалась. Плач перешел в рыдания, потом – в нервное всхлипывание.

Николай Павлович уложил меня на диван у камина, укрыл пушистым клетчатым пледом и заварил чай.

– Так, сначала попьем чаю и успокоимся, а потом поговорим, – произнес он как всегда тихо и спокойно.

Звук его голоса меня успокоил, и я послушно сделала глоток горячего чаю.

– Замерзли, Катя?

– Нет, я все время была в машине, – ответила я, сделав еще глоток.

Потрескивание угольков в камине, присутствие Николая Павловича, внимательный, преданный взгляд Дика и горячий чай вскоре сделали свое дело, и я окончательно успокоилась.

– Николай Павлович, – начала я, поставив пустую чашку из китайского сервиза на стол. – Я очень нуждаюсь в вашей помощи.

– Всегда готов помочь.

– Поверьте, я не останусь перед вами в долгу. Вы ведь хотели выйти на пенсию?

– Я шутил, Катя. Я уже получаю пенсию. Но об увольнении, честно говоря, уже подумывал.

– Подождите, пока я улажу свои дела. Хорошо, Николай Павлович?

– Договорились. Чем же я могу вам помочь?

И я начала свой рассказ – с того момента, как в нашу детсадовскую группу привели робкого мальчика, а я взяла его за руку и повела за собой… Я говорила и говорила, ничего не скрывая. Только одного я не могла рассказать – как обдумывала убийство своего мужа. Да и зачем было знать об этом Николаю Павловичу?

– Да, дела, – почесав затылок, вздохнул он. – Вот ведь как в жизни бывает. Но отчаиваться, Катя, не надо. Я думаю, что найти ребенка не составит большого труда. Нужно только молиться Богу, чтобы ваша дочь была в детдоме.

– Николай Павлович, прошу вас, срочно, завтра же поезжайте, восстановите Максу документы и купите этим гадам по квартире. Не жалейте денег, идите на уступки, выполняйте все их требования. Платите столько, сколько попросят, но верните мне Дашу. – Я с мольбой посмотрела на Николая Павловича. – Если не хватит денег, я еще заработаю, украду, душу дьяволу продам!

– Что вы, Катя! Не гневите Бога! Денег хватит, не волнуйтесь. Весной вступите в наследство, и их будет еще больше. Ваш муж был очень состоятельным человеком, поверьте мне. Дело не в этом. Главное, чтобы ребенка, родители которого лишены родительских прав, никто не усыновил.

– Значит, надо спешить! Один день в жизни человека может сыграть решающую роль, и все, буквально все пойдет не так! Поезжайте завтра же!

– Катя, начинаются праздничные дни. Они закончатся после Рождества. Даже если я поеду завтра, государственные учреждения уже не работают. Все отдыхают. А у нас в торговом центре рождественская распродажа. Такой момент нельзя упускать.

– Что же делать? – Внутри меня все сжалось от одной мысли о том, что придется так долго ждать.

– Отдохнуть и готовиться к встрече с дочерью.

– Может, мне оборудовать детскую комнату? Тогда время пройдет быстро и с пользой, – оживленно предложила я.

– Я не очень суеверный человек, но мне кажется, что не надо этого делать заранее.

– Чтобы не сглазить?

– Вот именно.

Я задумалась. Действительно, посылать Николая Павловича улаживать дела в новогодние праздники было бессмысленно. К тому же во мне опять проснулся эгоизм. Я собиралась отправить человека исправлять мои ошибки, не подумав о том, что у него есть жена и, скорее всего, он захочет провести праздники с ней.

– Значит, после Рождества? – грустно спросила я и взглянула на Дика.

С ним, наверное, мне и придется встречать Новый год.

– Конечно, Катя. Будем надеяться, что все будет хорошо.

– Да, – вздохнула я.

Я отпустила Николая Павловича на праздники, вручив в качестве подарка деньги.

– Не знаю, что купить вам и вашей жене, – сказала я, засовывая деньги в карман его пиджака. – Боюсь сделать ненужный подарок.

После долгих пререканий Николай Павлович все-таки согласился взять деньги, а потом ушел и я осталась одна. Было тихо и пусто – в доме и на душе. Не в силах больше смотреть на раскаяние бедной Магдалины, я взяла медвежонка и поплелась в спальню.

– Дик, пойдем со мной, – попросила я собаку. – Мне очень одиноко и грустно.

Пса долго уговаривать не пришлось. Он весело забегал взад-вперед, подпрыгивая и заглядывая мне в глаза. Я улеглась на широкую кровать и включила телевизор, пытаясь отвлечься. «Где же сейчас Лиза? Где Алена? – думала я. – Надо бы завтра найти Алену. Почему ее телефон молчит?» Я попробовала еще раз ей позвонить – бесполезно.

По телевизору на всех каналах уже вовсю шли праздничные концерты и другие развлекательные программы. Но мне было совсем не весело. Я взглянула на пса. Он улегся на коврике у моих ног и внимательно следил за мной.

– Не спится, Дик? – обратилась я к нему. – Мне тоже. Видишь, Дикуля, что я натворила? Чуть не убила твоего хозяина, твоего спасителя. И теперь должна и у тебя попросить прощения. Знаю, ты добрый, умный, хороший. Наверное, ты уже простил меня. А может, нет? Может, ты хочешь опять его увидеть и все ждешь и ждешь… Прости меня, Дикулечка. Я – дура набитая, заносчивая, самоуверенная дура.

Пес внимательно слушал, поворачивая голову с остроконечными купированными ушами из стороны в сторону. Не знаю, понял меня Дик или нет, но в конце моей речи он вздохнул. Глубоко, тяжело, по-человечески.

Я обняла пушистого медведя и закрыла глаза, пытаясь уснуть. Казалось, после стольких событий, пережитых за последние сутки, я проведу бессонную ночь. Но усталость взяла свое. Вскоре, почувствовав, как отяжелели мои веки, я попала в мягкие объятия сна, поддаваясь его силе. До последнего момента у меня перед глазами мелькал далекий образ новорожденной Дашеньки, ее маленький носик и розовые щечки.

– Дашенька, где ты?

* * *

Я подъехала туда, где обычно стояла у дороги Аленка. Среди трех девушек, которые там были, я ее не увидела. Одна из проституток, полненькая и низенькая, поспешила к машине, но, увидев меня, попятилась.

– Девушка, – окликнула я ее, открыв дверцу машины. – Можно вас на минутку?

Она остановилась и, немного поколебавшись, подошла ко мне.

– Что надо? – спросила девушка, доставая из пачки «Кэмела» сигарету.

– Здесь работает Алена?

– А что?

– Я хочу ее найти.

Девушка медленно поднесла зажигалку к сигарете и прикурила. Выпустив дым, сощурила глаза.

– Работала. Но уже не работает.

– А как мне ее найти?

– Ты из ментовки?

– Нет, я не из милиции.

– Из прокуратуры, что ли?

– Нет. Когда-то я помогла Алене в одном деле, потом она мне.

– Ты точно не ментяра?

– Разве я похожа на мента? – улыбнулась я.

– Вроде бы нет, – согласилась девушка, внимательно меня осмотрев. – Так, значит, тебе нужна Алена?

– Очень нужна. Помогите мне найти ее, пожалуйста!

– Конечно же, ты не из ментовки! – хлопнула себя по бокам девушка. – Иначе ты бы все знала.

– Что именно? – спросила я, чувствуя, как холодок страха пробежал по спине.

– Убили ее. Вот так, – сказала тихо девушка, словно нас кто-то мог подслушать.

– К… Как? – спросила я, с ужасом строя догадки.

– Дебил тут один все за ней охотился. Думаю, это он ее распотрошил.

– Что сделал? – От нахлынувшего волнения я не совсем поняла услышанное.

– В общем, нашли Аленку за городом, в кустах. Изнасилована, задушена, весь живот вспорот и вывернут наружу. Ужас! – Девушка поежилась. – Возили нас на опознание, так я чуть в обморок не упала от увиденного. Веришь или нет, до сих пор по ночам этот кошмар снится.

– Опоздала! Я опоздала! – вслух подумала я.

– Конечно, опоздала.

– Ты знаешь ее адрес? Где она жила? – почему-то спросила я.

– Откуда? Мы живем на съемных квартирах. Аленку отвезли на родину, там и похоронили. Вот так-то, – вздохнула девушка и затянулась дымом. – Да что теперь поделаешь? Жалко ее. Хорошая была девчонка, совсем еще молодая…

– А откуда ты взяла, что ее убил… тот, кто преследовал?

– А кто же еще?! Слышала краем уха, как «мамка» наша хотела об этом рассказать. А менты позвонили куда-то, навели справки о нем и говорят ей: «Не мели ерунду. Это, мол, уважаемый в городе человек, хороший семьянин и отец». «Мамка» и нам приказала засунуть свои подозрения подальше. Да нас, собственно говоря, никто больше ни о чем и не спрашивал. Кто мы для ментов? А никто! Так, отбросы общества. Подумаешь, на одну меньше будет стоять у дороги…

– Надо его найти, – подумала я вслух.

– Знаешь, что я тебе скажу? Забудь обо всем. Не фиг пить «Боржоми», когда почки отвалились. Алену не вернешь, а себе на задницу неприятностей заработаешь. Ехала куда-то на своем «БМВ», и поезжай дальше, а я тебе ничего не говорила.

– На «Хаммере», – уточнила я.

– Что-что? – переспросила девушка, бросая под колеса проехавшей рядом машины окурок.

– Спасибо тебе.

– Не за что.

– Кстати, та машина здесь больше не появлялась?

– Дурак он, что ли?! Конечно же нет! Живет же такая тварь на земле! – Возмущенная девушка махнула мне рукой и, повернувшись, отошла.

– О чем это вы так долго беседовали? – спросила ее подруга.

– Да так. Баба мужика своего ищет, сбежал куда-то, – объяснила она.

– А-а-а, понятно, – кивнула та в ответ.

«Опоздала, я опоздала», – стучало молотом в голове. Я ведь обещала помочь Алене, и это были не просто слова. В моих планах было освободить ее от этой грязной работы, как только я доберусь до денег своего мужа, но…

Не знаю почему, но внутренний голос подсказал мне зайти в ночной клуб, который я посетила первым в этом городе. Пестрая афиша гласила, что сегодня там состоится новогодний карнавал, но табличка на двери известила меня: «Заказ. Закрыто».

– Черт! – выругалась я и хотела уже уходить, но кто-то невидимый потащил меня обратно.

Снова подойдя к стеклянной двери, я увидела за ней толпу молодежи и постучала.

– Закрыто! Читать умеете? – открыл мне дверь тщедушный охранник.

– Но мне надо встретиться с одним человеком, – попыталась я просунуться в дверную щель.

– Девушка! Я вам русским языком отвечаю: «За-кры-то!»

– У меня есть приглашение! – спохватилась я. – Совсем забыла.

Достав из сумочки стодолларовую купюру, я протянула ее охраннику. Его глаза загорелись живым блеском, но он недовольно наморщил нос. Отказаться от второй такой же купюры у него не хватило сил, и дверь передо мной широко распахнулась.

В ушах сразу же загромыхала музыка. Пройдя к барной стойке мимо разгоряченных алкоголем парней и девушек с дурацкими слоновьими ушками и рожками на пружинках, я заказала стакан апельсинового сока.

– Что, папа до сих пор не разрешает доченьке пить спиртное? – услышала я рядом знакомый голос.

Обернувшись, я увидела Сергея, с которым когда-то здесь познакомилась.

– Привет, Серж, – улыбнулась я.

– Какими судьбами?

– Да так, от нечего делать.

– Как поживаешь? Похорошела, повзрослела, – бросил на меня похотливый взгляд Сергей.

– Ну да, прошло ведь два с половиной года.

– Как папенька? Как ты?

– Было бы нормально, если бы не одно «но»…

– Что-то случилось?

– Пытаюсь найти одного человека.

– Жених сбежал, оплодотворив невесту? – улыбнулся Сергей.

– Не совсем так. Слышишь, у тебя нет связей, чтобы навести справки об одном чуваке по номеру и марке его машины?

– Возможно, и есть. А что? – прищурив глаза, спросил Сергей.

– Да так. А как дела у тебя? – поинтересовалась я, напустив на себя равнодушный вид.

– Да тоже ништяк, если бы не одно «но»…

– И что же случилось? – засмеялась я.

– Папаша застукал нас с другом, когда мы «травку» курили. Представляешь?

– В угол поставил?

– Лишил бабла на праздники, – не обратив внимания на мою шпильку, ответил Сергей.

– У тебя есть шанс заработать самостоятельно.

– О нет! Я не пойду на работу, пока институт не добью! – замахал руками Сергей.

– Поможешь мне – заплачу́. Ты будешь при бабках, а мне польза.

– Нужно навести справки о том чуваке? – сразу же оживился мой собеседник.

– Догадливый мальчик. Но, сам понимаешь, никто не должен об этом знать.

– Само собой!

– Мне надо знать о нем все: где работает, живет и так далее.

– Нет вопросов!

– Завтра в это же время я снова приду сюда.

– Так скоро? – почесал затылок Сергей. – За срочность придется заплатить дороже.

– Сколько?

– Много.

– Пятьсот у. е., – предложила я.

– Корешу, который нароет информацию, – пятьсот, а мне штука, – нагловато сказал он.

– Ну у тебя и аппетит! Но праздник есть праздник. Я согласна, – ответила я и протянула ему клочок бумажки, на котором Алена когда-то записала номер и марку машины ее преследователя.

– Приятно с тобой работать, – махнул Сергей мне рукой на прощание.

– До завтра.

На следующий день я уже знала о маньяке многое. Оказалось, что он действительно занимает высокую должность, имеет жену и двоих детей. Но самое главное – я знала, где он живет.

* * *

Я ходила по дому взад-вперед, не находя себе места. То, что мне придется встретить Новый год в одиночестве, не очень меня смущало. На это я уже настроилась заранее. Мне некого было поздравлять с праздником, некому было дарить подарки. Никто не станет бросать на меня благодарные, восхищенные взгляды. К Наде я поехать пока что не могла. «Аленка, Аленка… Как жаль, что я опоздала. Но ничего, Аленочка, я еще встречусь с этой тварью», – пообещала я подруге, которая жила в моих мыслях. Из знакомых у меня оставались Тая и Лиза. С Таей встречать праздник мне совершенно не хотелось, да и неизвестно было, где она, как и с кем. А вот Лизу, доверчивую, наивную Лизу мне хотелось бы увидеть. Я подбросила дров в камин и подумала, что сейчас она, возможно, стоит где-то у дороги, подпрыгивая от обжигающего лицо мороза. И тут мне в голову пришла идея, как помочь Лизе. Взглянув на часы, висевшие на стене над камином, я подумала, что девять часов вечера не такое уж позднее время, и бросилась к мобильному.

– Максим Иванович, добрый вечер! С наступающим вас! – приветливо запела я в трубку. – Я не слишком поздно?

– А-а, Катя! – ответил мне пьяный голос. – Который час?

– Девять. У вас гости?

– Не-а, я – один. Один как перст и пьян в стельку – признаюсь честно, – пробормотал Крюк.

– Мне надо с вами поговорить.

– Что, прямо сейчас?

– Хотелось бы.

– А что случилось?! – Максим Иванович был явно не в духе. – Биз… бизнеса у нас общего нет. Ничего нет. Вообще никого и ничего нет.

– Может, мне перезвонить завтра? – спросила я, уже сомневаясь, что разговор у нас состоится.

– Не-а, никаких «завтра»! Сегодня – значит сегодня! Я требую разговора сегодня! Незамедлительно! – пытался командовать Крюк заплетающимся языком.

– Хорошо, хорошо, – согласилась я. – Я хочу поговорить о Лизе.

– О Лизе? Лиза… Ее – увы! – здесь нет.

– Я хочу ее найти. Где она?

– Хочешь знать, где она? – Максим Иванович явно был чем-то расстроен. Куда-то улетучилась его напускная вежливость, и он мне «тыкал», хотя до этого мы были на «вы». – Тогда приезжай ко мне! Незамедлительно!

Он отключил телефон.

– Козел! – выругала я его.

Я быстро впрыгнула в сапоги, набросила меховой полушубок и, дав указание Дику: «Будешь дома за хозяина!», вышла на улицу. В лицо ударил порыв морозного ветра. «Не зима, а черт знает что, – пробурчала я себе под нос. – Новый год на носу, снега нет, а мороз трещит».

– Леша, поедешь со мной, – кивнула я телохранителю, смотревшему телик в дежурке.

– А как же дом? Нам не положено оставлять его без присмотра, – подскочил Леха с диванчика и потянулся за курткой.

– Черт с ним, с этим домом! Оставь камеры наружного наблюдения включенными и поехали. Что здесь брать? Налички все равно нет, – ответила я и поспешила к «Хаммеру».

Максим Иванович полулежал в огромном кресле. На нем были байковая пижама в мелкую клетку и комнатные шлепки. Было забавно видеть его в такой одежде. К тому же Крюк действительно был пьян. Его губы отвисли, как вымя у тельной коровы, а на подбородке было жирное пятно от закуски, которая стояла повсюду: на столике, на кресле, на диване и даже на полу. Вокруг Крюка валялось также несколько пустых пивных бутылок, а на столе стояла одна уже опустевшая бутылка коньяка «Шустов» и рядом недопитая – «Клинков».

– Извините, что не при параде, – развел Максим Иванович руками. – А почему ты с охраной?

– Володя научил меня быть осторожной.

– Даже со мной? – Крюк расплылся в блаженной пьяной улыбке.

– Всегда и везде. Максим Иванович, – начала я, ища свободное от тарелок местечко на диване. – Я хочу найти Лизу. Помогите мне, прошу вас.

– Я тоже, представь себе, хочу ее найти.

– Где же она? – спросила я, уже теряя надежду чего-нибудь от него добиться.

– Не знаю. – Крюк опустил голову и отрицательно ею помотал.

– Вы можете рассказать мне все по порядку? – пытаясь направить его рассеянные мысли в нужное русло, спросила я.

– Лиза не проститутка. Она – моя потерянная любовь. Ты это понимаешь? – дохнул он перегаром прямо мне в лицо. – Ты когда-нибудь ошибалась? А?

– Все люди делают ошибки. Иногда их даже можно исправить, – начала я спокойным, размеренным голосом. – Вы расстались с Лизой и, как я слышала, заставили работать ее проституткой. Так ведь?

– Угу, совершенно точно, – поднял вверх указательный палец Максим Иванович и тут же схватился за голову. – Лиза, Лиза! Какой же я дурак! Что же я наделал? И зачем?

– Испугались того, что у нее ребенок? Вы просто трус! – забыв об осторожности, выпалила я то, о чем думала. – Это несправедливо, жестоко! Лиза не могла просто так бросить ребенка. Вы знали, что ей негде жить? Что ее отец измывается над матерью? Лиза хотела устроить свою жизнь и дать маме возможность хоть на старости лет пожить спокойно…

– Правда? – Крюк поднял отяжелевшие веки и опять обхватил голову руками. – Лиза! Где мне теперь ее искать?

– Там, где вы ее оставили. Где же?

– Ее там нет, – развел руками Максим Иванович. – Ради нее я ушел в отставку… Нет, сначала я страдал… Да, сильно страдал. Потом начал пить. А уже потом, потом ушел в отставку. Но Лиза пропала. Она исчезла. Вот так.

– То есть вы ее не нашли?

– Не-а, – помотал головой Максим Иванович. – Нигде не нашел. Она испарилась…

– Может, она уехала в деревню к родителям? – остановила я его бормотание вопросом.

– Ее там нет.

– Вы были в деревне?

– Да! Да! Да! Я был везде. Ее нигде нет.

– Значит, надо узнать, забрала Лиза ребенка или нет. Если забрала, то, возможно, известно, где она сейчас проживает, – рассуждала я, понимая, что без помощи Крюка мне Лизу не найти.

– Точно! – поднял брови Максим Иванович. – Ты думаешь, она меня простит?

– Не знаю, – пожала я плечами.

– Не простит, знаю – не простит. Если бы я поступал, как Владимир Олегович, может быть, и простила бы. Если бы я проявил хоть малейшую заботу о ребенке, как твой покойный муж…

– Мой муж? – удивилась я. – Какую заботу? О чем вы говорите?

– А ты не знала? – повернул Крюк взлохмаченную голову в мою сторону. – Владимир Олегович, узнав о ребенке Лизы, поехал в Дом малютки и нашел его.

– И что? – спросила я упавшим голосом.

– Купил квартиру в малосемейке на его имя. В общем, когда ребенок вырастет, у него будет крыша над головой. А что я? Копил деньги, копил… Кому? Зачем они мне без Лизы?

От услышанного я оцепенела и сначала не поверила своим ушам. Мое тело парализовало, и я не могла ни говорить, ни шевелиться. Как так? Мой муж грозился выставить меня на панель, а сам заботился о чужом брошенном ребенке? Мысли путались в голове, обгоняя друг друга и мешая в полной мере осознать услышанное. «Ошибалась! Как же ты, Катя, ошибалась в своем муже!» – стучало у меня в висках.

Пытаясь встать, я оперлась о диван и попала ладонью прямо в тарелку с колбасой и салом. Тарелка соскользнула и упала на пол. Закуски разлетелись во все стороны.

– Володя купил ребенку Лизы квартиру? – почти задыхаясь, спросила я, чтобы уточнить, правильно ли я поняла Максима Ивановича.

– Да, твой муж сделал ему подарок к совершеннолетию. Но если кто-то усыновит его, то будет там жить… Вот так-то. У меня нет такого благородства, как у Владимира Олеговича. Я – сволочь, потому что мент. А я ведь тоже из детдома, а вырос тварью… Где мне теперь искать Лизу? – опять заныл Максим Иванович.

– Я пойду, – тихо сказала я, вытирая испачканную руку салфеткой. – Завтра я вам позвоню.

– А поговорить? Со мной кто-нибудь может просто поговорить? – донеслось до меня уже из-за спины. – Никто, никто, кроме Лизы, не хочет со мной разговаривать…

Выскочив на улицу, я вдохнула холодный морозный воздух, но легче мне не стало. Попросив Леху сесть за руль, я забилась в угол на заднем сиденье и пыталась осознать то, что услышала. «Может, пьяный Крюк все напутал? – размышляла я. – Не мог мой муж проявить такую заботу о чужом ребенке, просто не мог. Надо дождаться завтрашнего дня, позвонить Николаю Павловичу, поздравить его с наступающим праздником и все выяснить».

Дома я не стала ужинать. В горле застрял тяжелый ком. Обняв пушистого медвежонка, я старалась не думать ни о чем, кроме дочери.

– Даша, Дашенька, Дашуля, – напевала я ласковым голосом, и эти слова звучали для меня как самая лучшая песня.

Казалось, что более прекрасного, благозвучного слова я никогда не слышала…

* * *

В последний день уходящего года я проснулась рано. Взглянув на табло электронного будильника, я увидела, что сейчас только пять часов утра. Состояние было такое, словно меня пропустили через мясорубку. Накинув махровый халат, я замоталась в него, обула тапочки и потащилась на тяжелых ногах в кухню. Николаю Павловичу звонить было еще рано, и, чтобы как-то скоротать время, я принялась готовить завтрак. Время замедлило свой ход, и, казалось, стрелка часов застыла на месте. К восьми часам на столе стоял горячий завтрак, в духовке допекался яблочный пирог, на плите издавала ароматы зажаренная с яблоками утка. Но я ни к чему не притронулась. Все было приготовлено лишь на радость Дику, который с замиранием сердца внимательно следил за каждым моим движением, и из уголков его губ периодически свисала длинная струйка слюны и падала на пол.

– Хочешь утку? – спросила я его.

Магическое слово «хочешь» заставило пса быстро вскочить с пола и замотать своим коротким купированным хвостиком. Отломив большой кусок утки, я положила ее в миску Дика. Понаблюдав за тем, как он быстро уплетает праздничное блюдо, я опять взглянула на часы. Было десять минут девятого. «Можно позвонить Николаю Павловичу», – решила я.

Я набрала на мобильном его номер и тут же сбросила. Я не знала, что хочу и что боюсь услышать. Мне хотелось получить подтверждение того, что Володя действительно приобрел жилье для сына Лизы, и в то же время я понимала, что если это так, то я потерплю еще одно поражение. «Надо набраться мужества и узнать всю правду», – наконец решила я и повторила набор.

– Николай Павлович, дорогой вы мой! Поздравляю вас с наступающим Новым годом! – начала я, стараясь не выдать волнения. – Пусть этот год принесет вам только хорошее, а плохое останется в прошлом.