Текст книги "Надеюсь и люблю"

Так было и тем летом. Бабушка пообещала мне подарить куклу Барби со всем гардеробом. Конечно же, мои родители могли позволить себе такую покупку, но они считали, что ребенка, то бишь меня, не стоит баловать, ведь у него и так достаточно игрушек. А вот бабушка меня баловала как могла. И я ехала домой в хорошем настроении. Бабушка Вера сидела спереди, рядом с папой, а я – сзади. От нетерпения я время от времени подпрыгивала, представляя, как в садике подружки обступят меня и будут просить поиграть с новой куклой. Потом был визг тормозов, сильный удар и грохот, и меня подбросило на сиденье. Я не поняла, что случилось, почему машина стоит, а папа склонился над рулем и замер. Повсюду были осколки, и я заплакала от страха. Мои руки сами потянулись к запрокинутой назад бабушкиной голове.

– Бабушка-а! – заплакала я и тронула ее руками за плечи.

И тут я увидела, что череп бабушки расколот пополам и из макушки на мои руки стекает теплая яркая кровь с сероватыми кусочками. Я смотрела на свои ладони и плакала, а из огромной раны на голове бабушки все стекала и стекала кровь. Я почему-то не убирала рук, а так и держала их, продолжая повторять сквозь рыдания:

– Бабушка-а, бабушка-а, бабушка-а…

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем папа очнулся и выбрался из металлического плена. Он завернул меня в покрывало и вынес из машины. А я все плакала и смотрела на свои окровавленные ладони…

Меня не взяли на похороны, и куклу Барби с полным гардеробом мне так и не купили. Не знаю, мучила ли папу совесть, страдал ли он, но родители никогда больше не говорили при мне о бабушке. Когда я подросла, то узнала, что вины папы в аварии не было. На дорогу выскочил пьяный велосипедист, и мой отец свернул в сторону и налетел на дерево. Больше в той деревне я не была, но страх садиться за руль остался у меня на всю жизнь. Теперь пришло время его преодолеть.

Я встала с постели, переоделась и в тот же день записалась на курсы водителей. С прошлым надо было попрощаться, и я сделала в этом направлении еще один шаг.

* * *

Владимир Олегович позвонил мне через три недели, когда я уже начала терять надежду на встречу с ним. Он пригласил меня в тот же ресторан.

– Не бойся, Катя, – он сразу же перешел на «ты», – тебе не придется смотреть на часы и поглядывать в сторону выхода. Я обязательно буду, ровно в двадцать ноль-ноль.

– Есть! – радостно подпрыгнула я и начала готовиться к предстоящей встрече.

Владимир Олегович пришел ровно в восемь вечера. На нем снова была дорогая одежда. Я почувствовала приятный запах дорогого парфюма и увидела перстень на указательном пальце.

– Я не опоздал? – спросил Владимир Олегович, присаживаясь.

– Нет, вы вовремя.

– Не люблю непунктуальных людей, – сказал он и добавил: – И необязательных.

– Я тоже, – ответила я.

– Можешь называть меня по имени и на «ты».

– Хорошо… Володя, – сказала я, испытывая неловкость.

– Называй меня, Катя, как хочешь, только не Вовчик. Договорились?

– Идет.

– И еще. Не говори мне «пупсик», «зайка», «лапочка». Я знаю, что похож на толстого пупса, но такое обращение мне неприятно. А вот на лапочку и зайку я никак не тяну. Тем более что мне уже сорок пять лет, – объяснил он.

– Хорошо, – ответила я, еще раз убедившись, что с ним будет нелегко.

Мы сидели друг напротив друга, беседовали о жизни, о своих увлечениях и просто о пустяках, и я смогла рассмотреть Володю внимательнее. У него были тяжелые, красноватые то ли от природы, то ли от недосыпания веки, а тусклые голубые глаза, похожие на рыбьи, казалось, сверлили тебя до костей, пытаясь заглянуть в душу. «С ним все время надо быть начеку», – подумала я, боясь сболтнуть лишнее.

Мы танцевали, а потом опять болтали за столиком.

– Что будешь пить? – спросил Володя.

– Сок.

– А как насчет спиртного?

– Нет, я не пью.

– Это похвально.

– А ты что пьешь? – задала я вопрос, заметив, что и в прошлый раз, и сейчас на столике Володи не было даже легкого вина.

– Все, кроме спиртного, – резко ответил он.

– Совсем? – удивилась я.

– Да. Я вообще не пью спиртного. Никакого. Никогда.

– А раньше пил?

– Никогда в жизни. Даже не пробовал, – ответил Володя, и я заметила, что его мысли витают где-то далеко.

На этот раз Володя отвез меня домой на своем «Лексусе». Вернее, за руль сел один из его телохранителей, а мы устроились сзади.

– Я позвоню, – сухо сказал Володя на прощанье.

Впрочем, так же, как и в прошлый раз.

Мы стали встречаться с ним каждую неделю. Володя всегда приглашал меня в один и тот же ресторан. Наши беседы были похожи на допрос. Я заметила, что Володя один и тот же вопрос мог задавать по нескольку раз. И это не потому, что у него была плохая память. Он проверял меня, пытаясь поймать на лжи.

– Вообще-то мне не нравится ходить по кабакам, – однажды сказал он. – Предпочитаю домашний уют, люблю хорошо поесть, покурить кальян, посидеть у камина… Катя, ты умеешь хорошо готовить?

– Думаю, что да, – произнесла я.

– Неуверенный ответ… Впрочем, посмотрим. Предлагаю следующую встречу провести у меня дома.

– Ты приглашаешь меня в гости? – удивилась я.

– Да. Я отпущу прислугу, и ты приготовишь ужин. Идет? – Это прозвучало как приказ, и я поняла, что Володя не примет возражений.

– Идет, – согласилась я.

* * *

Собираясь на очередное свидание с Володей, я поймала себя на мысли, что мы с ним знакомы больше месяца, но я до сих пор ничего о нем не узнала. Лишь догадывалась, что он не женат. Кто он на самом деле? Бизнесмен? Политик? Была ли у него семья? Дети? Есть ли родители?

Мне хотелось знать все, но Володя словно выстроил между мной и собой непробиваемую стену. «Наверное, в его жизни были трагедии, раз он такой замкнутый, – думала я. – Или еще не пришло мое время?»

Как бы то ни было, отступать я не собиралась, и поздно вечером мы с Володей отправились за город. Здесь заканчивались многоэтажки и начинался частный сектор. Я никогда не была в этом районе и не имела ни малейшего понятия, где мы находимся.

Машина остановилась у длинного высокого кирпичного забора, и один из молчаливых телохранителей вышел из машины, чтобы открыть ворота. За забором залаяла собака, а когда телохранитель открыл нам въезд, навстречу выбежал шустрый доберман с лоснящейся коричневой шерстью.

– У тебя есть собака?! – обрадовалась я.

– Это мой лучший друг – Дик.

– Он добрый?

– Да, если ты будешь добра к нему. Собаки чувствуют все: и ласку, и хитрость, и предательство. Человека обмануть можно, а его, – Володя толстым пальцем, украшенным перстнем, указал на пса, – нет.

– Я всю жизнь мечтала иметь собаку, – призналась я, – но родители мне не позволяли. У меня даже рыбок не было.

– Что рыбки? Глупые создания, хотя и безобидные. А собака… Собака – это верный друг, не способный на предательство.

Мы въехали во двор и вышли из машины. Кто-то включил свет, и я увидела, что оказалась в сказочном месте. Вокруг были аккуратно подстриженные газоны, на которых возвышались альпийские горки и журчали маленькие ручейки, фонтанчики и водопады. Везде была зелень и благоухало свежестью.

– Запах такой, как когда-то у бабушки в деревне, – вслух подумала я.

– Не люблю городскую пыль, – объяснил Володя. – К тому же рядом озеро. Я покажу его тебе. Потом. Пойдем в дом.

Здание произвело на меня впечатление. Огромное крыльцо было скрыто под навесом. На втором этаже была лоджия, которую подпирали две колонны. Дом был не очень большим, но архитектор спроектировал его в виде сказочного теремка с вращающимися флюгерами на башенках.

– Как в сказке, – с восхищением сказала я, не сдерживая восторга.

– Нравится?

– Конечно!

– Мне тоже. Словно кусочек детства во взрослой жизни, – улыбнулся Володя.

– Когда ты был маленьким, ты тоже жил в таком теремке?

Я увидела, как по лицу Володи промелькнула тень.

– Пойдем в дом, – вместо ответа сухо сказал он. – Вы свободны до утра, – кивнул он телохранителям, и те бесшумно исчезли.

В доме было великолепно! Благодаря чистоте, мерцающему в камине огню, умело подобранной мебели и подсветке жилище производило впечатление обжитого, ухоженного и уютного. Но самое интересное, что нигде, ни на деревянном рабочем столе Володи, ни на камине, ни на стенах, ни в его спальне не было ни одной фотографии, словно у этого человека не было прошлого, нет близких и родных людей. «Он живет как бирюк», – подумала я.

– Ну что, Катя, приготовишь ужин на двоих? – отвлек меня от размышлений голос Володи.

– Ноу проблем! – пожала я плечами и улыбнулась.

Долго «соображать» мне не пришлось. На кухне стояли еще горячие кастрюли с уже готовой едой, а в холодильнике было много овощей и фруктов. Здесь было все, кроме спиртного. Я заглянула в шкафы, надеясь найти хотя бы бутылку шампанского или коньяка, но ничего не обнаружила.

Я не была любительницей горячительных напитков, но для гостей всегда держала что-нибудь в запасе, а тут не было ничего. «Может, Володя болен?» – промелькнула у меня мысль. Немного подумав, я собрала на поднос тарелки с едой и пошла в комнату. Володя сидел у камина и курил кальян.

– Ужин готов, – доложила я, расставляя тарелки на прозрачном стеклянном столике.

Володя, словно не слыша меня, продолжал задумчиво смотреть на пляшущие языки пламени в камине. Я не стала повторять и опустилась в большое кожаное кресло. Я не любила сидеть в таких креслах: у меня возникало ощущение, будто они проглатывают меня, словно какие-то чудовища. Чтобы встать, приходилось прилагать максимум усилий, а кресло сопротивлялось, не желая выпускать жертву из своих цепких челюстей.

– Hope is good breakfast, but a bad supper, – задумчиво глядя на огонь, произнес Володя и выпустил кольцо дыма.

– Что? – Я не сразу поняла, на каком языке он говорит.

– Английский знаешь?

– Немного.

– «Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин», – перевел он и, затянувшись дымом и сделав паузу, спросил, не поворачивая ко мне головы: – Как ты понимаешь эту фразу?

– Примерно так, – ответила я как можно спокойнее. – Плохо, когда мечты в конце концов не сбываются.

– Ты неглупа, Катя, – заключил Володя, словно протестировав меня, и наконец-то повернулся ко мне.

– Будем ужинать? – спросила я.

– Будем, – сказал он, а я подумала, что, возможно, слов благодарности он не говорит никому.

Володя потянулся за пультом, нажал кнопку, и полилась приятная, успокаивающая инструментальная музыка.

Я принялась ковырять вилкой салат, чувствуя, как Володя сверлит меня пронизывающим взглядом, пытаясь заглянуть в потаенные уголки моей души. Мне было ужасно неловко, и я решила разрядить обстановку и заговорила о собаке.

– Дик давно у тебя живет?

– Четыре года. Я нашел его у озера совсем еще маленьким, – ответил Володя, и его лицо и голос изменились. Теперь это был совсем другой человек – открытый и добрый. – Была поздняя осень. Рано утром, выйдя во двор, я услышал жалобное повизгивание. Спустившись к озеру, я увидел щенка, точнее, какое-то истощенное существо, похожее на скелет, обтянутый кожей. Его тело было в ранах, на коже – множество насекомых. Сначала мне показалось, что это новорожденный теленок, но, подойдя ближе, я понял, что это щенок.

Володя перестал жевать и опять потянулся к кальяну. Выпустив очередное облачко дыма, он продолжил:

– Я подозвал щенка к себе, но от истощения или из-за побоев он уже не мог ходить. Его задние лапы не слушались, но пес изо всех сил пытался подползти ко мне. Никогда не забуду его взгляда. Он смотрел мне в глаза с такой надеждой…

– И ты забрал его к себе… – продолжила я.

– Да. И пригласил ветеринара. Тот, осмотрев щенка, сказал, что жить ему осталось два-три часа.

– Но он же выжил?

– Я заплатил врачу триста долларов и сказал, что, если он выходит его, заплачу еще пятьсот.

– И как он его спас? – спросила я, совершенно забыв о еде.

– Он прожил у меня неделю, и вскоре по дому бегал худенький, дрожащий от холода резвый щенок. Ты представляешь, Катя, все так его полюбили! Вера Ивановна оставалась на целые сутки и ночью отогревала его электрогрелкой, а днем надевала на Дика собственноручно сшитую жилетку.

– А кто такая Вера Ивановна?

– Это моя домработница, – объяснил Володя.

– А кто еще живет в доме, кроме тебя и Дика? – решилась я задать вопрос.

– Палыч, мой управляющий.

– А где он сейчас?

– Я отпустил его на выходной.

– А телохранители?

– Они здесь не живут. Обычно одного из них я оставляю на ночь, но сегодня – наша ночь. Не так ли? – Его рыбьи глаза посмотрели на меня вопросительно.

– Расскажи мне о себе, – вместо ответа попросила я.

– Что ты желаешь обо мне знать?

– Все.

– Ты хочешь to break the ice? – спросил он по-английски, наверное, снова меня проверяя.

– Да, я хочу сломать лед и положить начало нашим отношениям, – прямо ответила я.

– Хорошо, – произнес Володя, но его глаза уже не блестели, как тогда, когда он рассказывал о Дике. Они опять были сухими и, казалось, равнодушными.

– Как начинается твоя автобиография? Где ты родился?

– В деревне, – прозвучал краткий ответ.

– У тебя есть еще братья, сестры?

– Нет.

– А родители?

– Они для меня давно умерли, – бросил Володя, и я поняла, что для него это больная тема. Немного помолчав, он добавил: – Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе о них. Тогда ты будешь первой, кто узнает правду.

– Ты был женат?

– Нет.

– Почему?

– Я самостоятельно становился на ноги и не хотел, чтобы мне мешали.

– Можно было найти такую жену, которая не мешала бы, а помогала.

– Возможно. Но я привык все делать сам, никому не доверяя и ни на кого не надеясь.

– Разве тебе не хотелось бы, возвращаясь домой, знать, что тебя ждут вкусный ужин и любимая женщина с сыном?

– С сыном?! – саркастически переспросил Володя. – А может, с любовником?

– Наверное, у тебя в жизни были разочарования?

– Наверное, – нехотя ответил Володя. – Просто в ней не было человека, которому я мог бы доверять.

– А телохранители? Им ты доверяешь?

– Это доверие подкреплено деньгами. И притом большими. Мое доверие, Катя, как и все остальное, держится на деньгах.

– Не хочешь ли ты сказать, что за деньги в этом мире можно получить все? – пылко спросила я.

– Именно.

– Не все можно купить. И не всех.

– Ты не права. Все и всех!

– Я с тобой не согласна, – посмела возразить я.

– Ты еще молода, поэтому не знаешь, что такое власть денег. Они управляют людьми, они могут все! А кто ты без них? Букашка! Пресмыкающееся!

– Ты хочешь сказать, что человек без денег никто?! – переспросила я, чувствуя, что от волнения у меня запылали щеки.

– Никто. Любого можно купить. За деньги из букашки можно сделать человека.

– Ты говоришь ужасные вещи, – покачала я головой.

– Хочешь, я покажу тебе власть денег на конкретном примере? – спросил Володя, и я увидела блеск в его глазах.

– Покажи! – сама не зная почему, сказала я, смело глядя на него.

– Идем со мной!

Володя схватил меня за руку и потащил на улицу.

Ничего не понимая и уже жалея о том, что затронула эту тему, я торопливо последовала за ним и села в машину. Подбежала собака, радостно подпрыгивая при виде хозяина, но Володя дал команду:

– Ты остаешься дома, Дик!

Обиженный пес остался во дворе, а машина с ревом рванула с места, и мы помчались по дороге.

Володя остановился у ближайшего подземного перехода и опять схватил меня за руку:

– Идем.

И он увлек меня за собой по ступенькам вниз.

Спустившись, он подвел меня к одноногому старику, сидевшему прямо на холодном бетонном полу. Рядом лежала шапка, в которой было несколько монет.

– Батя, почему ты здесь сидишь? У тебя что, дома нет?

Старик поднял голову и посмотрел на Володю грустными глазами:

– Нет, сынок, нет дома.

– А почему? Ты ведь раньше где-то жил?

– Конечно, сынок, конечно. У меня была квартира. Там я жил со своей, ныне покойной, супругой.

– И как ты оказался на улице?

– Сыну понадобились деньги, вот мы и продали квартиру.

– Деньги? – переспросил Володя и бросил на меня взгляд.

– Да, он много задолжал.

– Ну и где же он теперь?

– Его все равно убили за долги, – сказал старик, и скупая слеза покатилась по сухонькой, морщинистой щеке.

– Вот, значит, как. А почему ты не купишь себе домик в какой-нибудь деревушке? Жил бы там себе потихоньку…

– За что же я куплю его, сынок?

– За деньги, батя, за деньги, – проговорил Володя, искоса бросая на меня взгляды.

– Так где же я возьму их, сынок?! – воскликнул старик.

– Хватит! – дернула я Володю за рукав. – Пойдем отсюда, прошу тебя.

Володя достал портмоне и вложил крупную купюру старику в руку.

– Спрячь, чтобы не отобрали.

– Пусть тебе Бог помогает!

Старик схватил Володю за руку и хотел ее поцеловать, но тот отдернул ее и спросил:

– Батя, скажи честно: водку любишь?

– Какая там водка! Бомжи приютили, а за жилье им надо платить. Каждый день приходится что-то им нести, а то выгонят – замерзну ведь…

Старик еще что-то говорил, но Володя уже тащил меня за руку к машине.

– Сиди здесь. Я сейчас вернусь. – Это опять прозвучало как приказ, не подлежащий обсуждению.

Он побежал в ближайший магазин и быстро вернулся с маленькой бутылкой коньяка.

– Слышала, что делают деньги с людьми? – спросил Володя и, не дожидаясь ответа, добавил: – Они вершат человеческие судьбы.

– Мне жаль этого старика, – сказала я.

– Мне тоже, – бросил Володя, но тут же переключился на другое: – А теперь я докажу тебе, что люди продажны.

Он откупорил бутылочку коньяка, набрал ее содержимое в рот, пополоскал его и бросил бутылку на заднее сиденье. Володя нажал на педаль газа, и мы поехали по улицам города. Машина быстро набрала скорость, выписывая немыслимые пируэты среди потока автомобилей.

– Что ты делаешь?! – испугалась я.

– Сейчас увидишь, – ответил Володя, подрезая очередной автомобиль и увеличивая скорость.

Мы проскочили на красный свет светофора, и вскоре нас остановил гаишник.

– Вы нарушили правила дорожного движения, – представившись, начал он.

– Ну и что? – изображая пьяного, спросил Володя.

– Да вы нетрезвы! – услышав запах коньяка, сказал гаишник.

– Да, нетрезв, – растягивая слова, произнес Володя. – И что это значит?

– Выйдите из машины!

– Не выйду!

– Тогда я вызову помощь, – сказал инспектор и включил рацию.

– Пожалуйста! – махал руками Володя. – Вызывай! Мы вызываем помощь!

Милицейские машины с мигалками и сиренами появились через несколько минут.

– Выйдите из машины! – приказал подъехавший лейтенант.

– Слушай, начальник, – заплетающимся языком пробормотал Володя. – Я сегодня напился и хочу доехать домой с комфортом.

– Что?! – возмутился лейтенант.

– Я хочу, чтобы вы, – ткнул он пальцем в лейтенанта, – доставили меня домой с мигалками и сиренами.

– Что вы себе позволяете?! – крикнул возмущенный такой наглостью милиционер.

Володя открыл кошелек и достал сто долларов.

– Возьми, – протянул он деньги лейтенанту.

– Вы еще смеете давать мне взятку?!

Володя достал еще пятьсот долларов и протянул деньги в окно.

– Получишь еще столько же, если довезешь нас домой с сиренами и мигалками, – пролепетал мой спутник.

Лейтенант замялся, но рука по привычке непроизвольно потянулась к деньгам.

– А ребята…

– Им по сто баксов, начальник. Идет?

– Черт с тобой! – ответил лейтенант, засовывая деньги в карман. – Пересядь назад.

Володя вышел, шатаясь, и лейтенант услужливо открыл перед ним заднюю дверцу и помог устроиться на сиденье. Что-то сказав стоящим в стороне ребятам в милицейской форме, он сам сел за руль и спросил адрес.

– Только с мигалками и сиренами, как президента, – толкнул его в плечо Володя.

– Хорошо, хорошо, мы же договорились.

Дик встретил колонну воющих и мигающих машин заливистым лаем.

– Как договаривались, – сказал Володя, протягивая гаишникам обещанную сумму.

– Счастливо оставаться, – козырнул на прощанье лейтенант, и деньги перекочевали в его карман.

– Ну что, Катя, увидела, как продаются люди? – спросил Володя, устремив на меня взгляд.

Я не знала, что сказать, и поэтому промолчала.

– «Понимание – начало соглашения», – сказал он. – Знаешь, чьи это слова?

– Нет.

– Спинозы.

– Теперь буду знать.

– Вот и умница. Ступай в дом, а я зайду в ванную, почищу зубы. Терпеть не могу запаха спиртного.

Я сидела у камина и думала: «Кто он? Мудрец? Циник? Больной на всю голову или просто чудовище?»

Володя вышел из ванной в стеганом длинном халате и домашних тапочках. На нем не было привычного галстука, но лицо все равно оставалось красным, словно что-то невидимое душило этого мужчину за шею. Володя подошел ко мне сзади и обнял за плечи.

– Катя, я не умею ухаживать, и у меня нет на это времени. Идем в спальню, – сказал он просто, без эмоций, без страсти.

Я встала и молча последовала за ним, поймав себя на мысли о том, что мне нужно привыкать слепо подчиняться его желаниям и приказам.

– Раздевайся, – прозвучала команда.

Я послушно разделась и легла рядом с ним. Володя обнял меня, и я совсем близко почувствовала его горячее тело. Я прижалась к нему, и мои руки утонули в складках жирного тела. Наши губы сомкнулись в поцелуе, и я впервые почувствовала в Володе что-то человеческое. Мне было не привыкать изображать страстную любовницу, и я целовала его пухлые влажные губы, распаляя в нем огонь.

– Что ты делаешь со мной, Катя? – прошептал Володя, придавая мне сил для игры в любовь, и я оказалась сверху.

Он застонал, и животные инстинкты, проснувшиеся во мне после долгого воздержания, взяли верх. Я уже не думала о том, что передо мной человек-загадка, а просто наслаждалась сексом…

– Ты знаешь, Катя, – сказал Володя, когда мы лежали рядом, усталые, изнеможенные, – у тебя необыкновенная кожа.

– Знаю, – тихо ответила я.

– Она мягкая, словно бархат. Ты очень красивая.

– Неужели? – улыбнулась я, поняв, что все-таки смогла задеть его за живое.

– Ты делала аборты? – неожиданно спросил Володя, и я подумала, что допросы никогда не закончатся.

– Нет, – ответила я честно.

– Ты не рожала? У тебя нет детей?

На миг мое сердце замерло. Я не знала, что он за человек и чего от него можно ожидать. Возможно, ему известна моя биография, но эта догадка пронеслась в моей голове с бешеной скоростью, и я ответила уверенно: «Нет».

– Это хорошо, – сказал Володя, поглаживая мои волосы.

«Наверное, я не удивлюсь, если он потребует от меня результаты анализа мочи», – подумала я.

– Давай спать.

Очередной допрос неожиданно прекратился, и Володя поцеловал меня в губы. Холодно, безразлично.

* * *

Володя часто приглашал меня к себе на ночь, отправляя всех из дома. Незаметно закончилось лето, и в конце сентября он совершенно неожиданно пригласил меня в тот ресторан, где мы познакомились, и сделал мне предложение.

– Катя, выходи за меня замуж, – сказал Володя неизменным приказным тоном и надел мне на палец колечко с маленьким бриллиантом.

– Ты не спрашиваешь даже, люблю ли я тебя…

Я горько улыбнулась.

– Катя, брось! Меня не за что любить – я это знаю и не питаю иллюзий. Просто ответь: ты согласна?

– Да, – ответила я.

– Вот и хорошо. Завтра подадим заявление и через месяц сыграем свадьбу, – ничего не выражающим тоном, словно давая распоряжение прислуге, сказал Володя.

– Зачем она нужна?

– Ты должна будешь войти в мое общество и познакомиться с нужными людьми.

– Это необходимо?

– Разумеется. Возможно, ты найдешь себе подруг.

– Я привыкла обходиться без них, – довольно резко ответила я и почему-то сразу же вспомнила Светку.

Когда-то мы с ней были не разлей вода и я не представляла своей жизни без нее. А потом… Светка добилась своего, женив на себе Сергея, который когда-то был моим. А я? Добьюсь ли я своего?

– Катя, Катя, – отвлек меня от мыслей о прошлом Володя. – О чем ты задумалась?

– Да так… О судьбе своей бывшей подружки Светки. Помнишь, я тебе о ней рассказывала? – с грустью спросила я.

– Я все помню, – выделяя каждое слово, ответил он.

Да, в этом-то я не сомневалась. Володя ничего не забывал, и порой мне казалось, что он видит меня насквозь и читает мои мысли.

– А как же подружка невесты? На свадьбе она должна быть обязательно. Неужели ты так и не обзавелась новыми подругами?

– Была у меня знакомая продавщица Надя. Я думала, что мы подружимся, но как-то не сложилось, – пожала я плечами.

– Почему? – Глаза Володи опять попытались заглянуть мне в душу.

– Она скрывала от меня правду.

Я почти не солгала.

– Это плохо. Очень плохо, когда люди скрывают правду, – протянул Володя. – Я хочу уточнить еще раз, Катя, чтобы потом не было недоразумений…

– Спрашивай.

– У тебя не было абортов, детей?

– Нет, – спокойно ответила я, ничем не выдав внутреннего волнения. – А почему ты об этом спрашиваешь?

– Во-первых, я должен знать о тебе все. Во-вторых, мне нужна здоровая жена, способная родить ребенка.

О! Это было уж слишком! От таких слов я невольно вздрогнула.

– Что-то не так? – Володя сразу же заметил мое волнение.

– Значит, я для тебя просто кокон, способный выносить и родить ребенка? – с иронией в голосе спросила я.

– Понимай как хочешь. Но вся моя жизнь пойдет насмарку, если я не передам своим детям то, что имею. Можешь считать это сделкой.

– И каковы ее условия? – горько усмехнулась я.

– Ты будешь полностью обеспечена материально, но с некоторыми оговорками.

– И какими же?

– Ты никогда, запомни, никогда, – Володя сделал ударение на последнем слове, – не будешь меня обманывать. Второе. Я дам тебе все, что хочешь, а ты родишь мне сына или дочь и станешь хорошей, слышишь, Катя, хорошей матерью.

– Это все?

– Да, все. Подумай хорошенько, сможешь ли ты выполнить мои условия?

Володя внимательно смотрел мне в глаза.

– Смогу, – не моргнув глазом ответила я, понимая, что ни первое, ни второе условие мне не подходят. Но я зашла уже слишком далеко и отступать не собиралась.

– Вот и славненько. – Довольный моим ответом, он похлопал меня по руке и добавил: – Я понимаю, что ты молода и тебе рано или поздно захочется побывать в обществе таких же, как ты. Я не буду ограничивать твою свободу. Ты сможешь встречаться с подругами, если таковые у тебя появятся. Я не буду против, если ты захочешь отправиться в клуб на дискотеку. Но ты будешь там не одна, а с моей охраной.

– Зачем?

– Для твоей же безопасности. К тому же мне не хотелось бы, очень не хотелось бы быть рогоносцем или, хуже того, воспитывать чужого ребенка, – сказал Володя.

– Хорошо. Пусть меня сопровождает твой телохранитель, – ответила я.

– Катя, ты будешь приглашать на свадьбу своих родителей?

– Нет! – резко ответила я.

– Но они ведь желали тебе добра…

– Знаю, – перебила я его, – но я не хочу их видеть. Понимаешь? Не хо-чу!

– Как знаешь. Но я бы хотел с ними познакомиться.

– Может быть, когда-нибудь…

– Договорились.

Володя нервно постучал пальцем по столу.

– Мне до сих пор ничего о тебе не известно. Расскажи мне, чем ты занимаешься, кто ты, – попросила я.

– Я человек, – улыбнулся он. – И твой будущий муж.

– Я даже не знаю, где работает мой будущий муж, как он зарабатывает деньги.

– Узнаешь, – ответил Володя и добавил: – Потом.

– Ты не киллер?

– Все мы в какой-то степени киллеры. Иногда мы убиваем близких людей поступками и словами. И делаем это гораздо чаще, чем наемники. Может, киллеры гораздо благороднее, чем мы? Они убивают сразу, и человек не успевает почувствовать боль и понять, что с ним произошло. Мы же уничтожаем медленно, постепенно. «Ранив душу, мы посыпаем ее обидными словами и поступками, словно солью».

Володя говорил все это медленно, глядя мне в глаза. На миг мне показалось, что он знает обо мне все-все и эти слова адресованы мне. «Может, не я, а он затеял какую-то грязную игру?» – подумала я со страхом, и мне захотелось вскочить с места и убежать от этого человека как можно дальше, на край света.

«Успокойся, Катя, – сказала я себе. – Уже так много из задуманного достигнуто. Тебе нельзя отступать».

– И еще одно, – сказал Володя, оторвав меня от неприятных размышлений.

– Еще одно условие? – улыбнулась я иронично.

– И да и нет. При посторонних я буду называть тебя Катрин. Это условие приемлемо?

– Можешь называть меня так и в обществе, и дома. Если тебе так хочется, – ответила я, вспомнив Макса. Он называл меня Кэт, а теперь я буду Катрин. – У меня тоже будет одно условие. Только одно.

– Говори, – просто сказал Володя.

– Володя, очень тебя прошу: никогда не упрекай меня в том, что я пришла в твой дом, ничего не имея. Никогда не называй меня «голодранкой» и не говори, что все вокруг твое, иначе я буду чувствовать себя не женой, а прислугой, а я этого не хочу. Тогда уж лучше я пойду работать и буду приносить в дом кровно заработанные деньги, – горячо проговорила я, и Володя рассмеялся:

– Что ты, Катя?! Мужчина должен быть добытчиком, а женщина – хранительницей домашнего очага.

– Может, поедем домой? – предложила я. – Сегодняшний вечер слишком уж напряженный.

– Сейчас заедем к тебе, возьмешь необходимые на первое время вещи, и отправимся ко мне. Завтра я познакомлю тебя со своими. – Все это, как всегда, было сказано приказным тоном.

Этой ночью я не спала. Водяной матрас был суперудобным, но почему-то я не находила себе места. У меня перед глазами стоял Сергей – счастливый, торжествующий, с радостным блеском в глазах ожидающий нашей свадьбы. В голову лезли мысли о суетливой Светке с покрасневшим от жары и возбуждения лицом и о платье, моем свадебном платье. Я слышала его еле различимый шелест, ощущала приятное прикосновение к коже, видела его ослепительную белизну. Я пыталась успокоить себя, вспоминая о том, как искромсала платье ножницами, вымещая на нем свою злость и обиду, но мне это не удавалось. Я видела счастливое лицо Сергея, Светку, готовящуюся к моей свадьбе, суетящихся маму и папу и себя в далекой прошлой жизни. «Почему именно это мешает мне уснуть? – думала я, ворочаясь с одного бока на другой. – Может, потому, что именно тогда я сделала первую ошибку, повлекшую за собой дальнейшие?»

Рядом посапывал во сне Володя, и я боялась его разбудить. Поняв, что уснуть мне так и не удастся, я тихонько встала с постели, накинула махровый халат и, кутаясь в него, вышла во двор. Меня встретил обрадованный Дик и запрыгал, пытаясь лизнуть меня в лицо.

– Дик, Дикулечка, – погладила я гладкую короткую блестящую шерстку. – Пойдем со мной.

Мне не пришлось повторять приглашение: Дик охотно побежал следом за мной. Открыв калитку, я прошла по узкой тропинке к озеру. Здесь, буквально в двадцати метрах от дома, прямо на берегу небольшого водоема стояла беседка. Я села на скамейку и стала смотреть на Дика. Пес побежал туда, где заканчивалась тропинка и начинался деревянный мостик для рыбалки.

На мостике Дик прилег и, вытянув длинную шею, наклонился к воде и начал пить. Ярко светила луна, отбрасывая на озерную гладь холодный свет. Было зябко, тихо и одиноко. На улице и в моей душе.

* * *

Володя представил меня своим домочадцам как будущую их хозяйку. Первой утром пришла Вера Ивановна. Это была женщина сорока пяти – пятидесяти лет, полноватая, суровая на вид и неразговорчивая. Сказав ничего не выражающим тоном «Очень приятно», она оценивающе осмотрела меня и, казалось, тут же забыв обо мне, бесшумно исчезла в кухне.