Текст книги "Скандальное пари"

Глава 13

Эмма очень обрадовалась бы, если бы ей удалось избежать присутствия на званом вечере в Хаверли. Но девочки уже узнали о нем и от Грея, и от Тристана, так что легче было остановить рассвет, чем лишить их такого чудесного развлечения.

Остальные ученицы, которых не пригласили в Хаверли, начали было роптать, и, чтобы успокоить их, Эмма объявила за завтраком, что и в академии будет вечер: когда она выиграет пари, они обязательно это отпразднуют. Это было не самое мудрое решение – ведь если она проиграет, повода для праздника не останется. Правда, съездить в Бейсингсток и выпить в кондитерской шоколаду – это они смогут себе позволить.

Изабель приоткрыла дверь ее спальни:

– Ты действительно хочешь взять меня с собой?

– Конечно, Изабель. – Эмма достала из шкатулки жемчужные серьги. Одна из ее состоятельных подруг по пансиону подарила их ей на день рождения. Это была самая дорогая вещь, которую Эмма когда-либо имела. – Мисс Перчейз и без того в ужасе от Уиклиффа, а если ей придется встретиться еще с несколькими ему подобными, боюсь, это отразится на ее здоровье.

– Я буду очень рада помочь тебе.

Француженка подождала, пока Эмма причешется и наденет серьги. Ее вечернее платье вышло из моды уже года три назад, но было практически новым, потому что она надевала его всего несколько раз.

– Ты выглядишь прелестно, – сказала Изабель. – Тебе надо почаще вспоминать, что ты женщина, а не только директриса.

– А я и то и другое. – Возможно, платье с менее глубоким декольте было бы приличнее, но уж лучше так, чем выглядеть безвкусно одетой в присутствии в пух и прах разряженных гостей герцога Брэкенриджа.

Шум внизу стоял невероятный. Ученицы Грея в лучших вечерних платьях собрались в холле. Другие воспитанницы, окружив их, смеялись, шушукались или жаловались на то, что им не удастся побывать на вечере, где будет этот красавец – герцог Уиклифф.

– Пожелайте нам удачи, – громко сказала Эмма. Нестройный хор голосов моментально утих. – Нам сегодня надо показать себя с лучшей стороны. А теперь, леди, пойдемте.

Ландо подъехало ко входу как раз в тот момент, когда Эмма с девочками спускались со ступеней. Лакей в парадной ливрее помог всем сесть. Карета была бы более подходящей к случаю, но, очевидно, Уиклифф помнил, что Мэри Могри не выносит закрытых экипажей. Через минуту они уже катили в Хаверли. Дорогу им освещали лишь луна и фонари ландо.

– Ой, я упаду в обморок, – горестно прошептала Мэри.

– Нет-нет, дорогая, все будет хорошо. – Эмма ободряюще улыбнулась ей и остальным. – Только не забывайте, чему вы научились.

– Чему научили нас вы или Грей? – уточнила Лиззи.

Прекрасный вопрос, подумала Эмма.

– Поскольку его светлость – хозяин вечера, я полагаю, вы должны следовать тому, чему научил вас он. Хотя неплохо бы помнить и то, чему вас учили остальные педагоги. Сегодня вы представляете меня и всю академию.

– Но я себя не чувствую лучше, – жалобно простонала Мэри, почти сползая с бархатного сиденья.

Когда ландо свернуло на подъездную дорогу к дому, Эмма и сама ощутила легкое головокружение. Она совершенно точно знала, почему нервничает, и это не было связано с волнениями за поведение девочек. В них она была абсолютно уверена.

Нет, у нее была иная, вполне объяснимая причина нервно теребить сережки и оправлять лиф темно-красного платья. Изабель была права – сегодня вечером Эмма не была похожа на директрису школы. Она чувствовала себя женщиной, и ей безумно хотелось произвести впечатление на Грейдона Брэкенриджа.

– О! Посмотрите! – восхищенно воскликнула Лиззи.

По обеим сторонам дороги стояли горящие факелы. В вечернем воздухе навстречу им плыли звуки музыки Моцарта. Все окна величественного дома светились яркими огнями. Не хватало лишь вереницы карет и толпы гостей на лестнице, иначе можно было подумать, что они едут на великосветский бал в Лондоне.

Едва ландо остановилось у дома, как лакей бросился откидывать ступеньки и подавать дамам руку. Щеки девушек горели от возбуждения. Они поднялись к парадной двери, где их ожидал Хоббс. Его лицо, как обычно, было бесстрастно.

– Ваши имена, дамы? – спросил он, достав листок бумаги и карандаш.

– Нет необходимости представлять нас, Хоббс, – сказала Эмма, выступая вперед.

– Его светлость герцог Уиклифф отдал другое распоряжение, мисс Эмма. Все должны быть представлены.

По спине Эммы пробежал холодок. Она не помнила, чтобы ее когда-либо представляли, разве что из вежливости, когда она приезжала в Хаверли навестить графа или графиню. Девочки, наверное, тоже нервничают, но, как всегда, последуют ее примеру. Поэтому, стараясь казаться совершенно спокойной, Эмма назвала по именам всех учениц, Изабель и себя.

– Если бы это был официальный прием, – пояснила она, пока они вслед за Хоббсом шли по лестнице, – каждой из вас прислали бы персональное приглашение, которое полагается вручать по прибытии дворецкому, и он представляет вас обществу, не спрашивая ничьих имен.

– А гувернанток тоже представляют? – поинтересовалась Лиззи.

– Как правило, нет.

Гувернанток вообще не приглашают на званые вечера, с некоторой грустью подумала Эмма, но решила, что ни за что не испортит никому настроения. Она обсудит эту проблему позже наедине с Лиззи.

По мере того как они приближались к гостиной, музыка звучала все громче.

– Поздоровайтесь с хозяином и поблагодарите за приглашение, потом поздоровайтесь с теми, кому он вас представит, – прошептала Эмма, – и отойдите немного в сторону.

– Мы помним, мисс Эмма, – улыбнувшись, прошептала Джейн в ответ.

Хоббс начал представлять девушек, начав с леди Джейн, и они одна за другой входили в гостиную. Услышав через открытую дверь низкий голос Грея, Эмма почувствовала, как затрепетало сердце.

Неожиданно она вдруг вспомнила о том, что открыла ему секрет Лиззи. Неужели он до сих пор сердится? Но он же должен понимать, что пари дает возможность многим девушкам учиться в академии. Если это не оставляет его равнодушным – уже хорошо. А как он был разгневан, узнав, в каком положении находится Лиззи!

– Мисс Эмма Гренвилл!

Эмма вдруг увидела, что осталась в холле одна. Сделав глубокий вдох, она шагнула в гостиную. Грей, как хозяин вечера, стоял возле двери. Рядом с ним лорд и леди Хаверли разговаривали с Изабель. Девочки окружили лорда Дэра на другом конце зала.

– Мисс Эмма. – Грей склонился над ее рукой.

Когда он выпрямился, их взгляды встретились. У Эммы на мгновение перехватило дыхание. Она и раньше считала его дьявольски красивым, но сегодня он выглядел… потрясающе. Белоснежный галстук был заколот булавкой с большим сапфиром. Остальная его одежда была черной: от элегантного фрака до сверкающих лакированных штиблет. Какая женщина сможет устоять перед такой красотой?

– Ваша светлость, – ответила она, сделав реверанс.

В его взгляде не было ни тени раздражения. Глаза блестели так же ярко, как сапфир в галстуке. Грей сделал шаг вперед, и на мгновение Эмме показалось, что он собирается поцеловать ее прямо сейчас. К своему ужасу, она вдруг поняла, что позволила бы ему это сделать. Но он лишь предложил ей руку.

– Благодарю вас, что согласились присоединиться к нашему обществу.

– Благодарю, что пригласили нас.

– Мы очень рады познакомиться наконец с юными протеже герцога, – сказала подошедшая к ним леди Сильвия. – Мы так много о них слышали.

Леди Сильвия была в переливающемся шелковом платье цвета слоновой кости с зеленой отделкой. Его стоимость наверняка превышала стоимость всего гардероба Эммы, и Эмма, пожалуй, отдала бы должное великолепию леди Сильвии, если бы не взгляд, которым та одарила ее. Так на нее смотрели всего один раз, но она запомнила это на всю жизнь. Презрение забыть нелегко.

– А я почти ничего не слышала. – Элис завладела другой рукой Грея. – Знаю только, что Грей и Дэр каждый день нас бросают, а сами разъезжают по Гемпширу, притворяясь, будто они учителя.

– Мне разрешили поучительствовать всего раз, – возразил Тристан. – Да и то темой урока были отрицательные стороны пари.

– Представляю, что это был за урок, – проворковала Сильвия.

Тристан обернулся к ней:

– Понимаю, что ты хотела бы провести сегодняшний вечер с самыми знатными людьми Лондона, но у нас было слишком мало времени: это все, что удалось организовать.

– Трис, – предупредил Грей, – до обеда никакого кровопролития.

– Мне бы не хотелось, чтобы такие разговоры велись при воспитанницах, – пробормотала Эмма, не спуская глаз с леди Сильвии. Неужели она все знает? Не может быть.

– Это может пойти им на пользу, – возразил Грей. – Жизнь не так уж идеальна, Эмма.

Она высвободила руку.

– Мне это известно, ваша светлость. И гораздо лучше, чем вам.

Никто просто так не бросал Грея. Эмма этого, очевидно, не знала, потому что не раз оставляла его одного. Но он пошел бы за ней, если бы Элис не вцепилась в него мертвой хваткой. Не станет же он тащить ее через всю комнату.

Бламтон с моноклем в глазу ходил кругами вокруг Джейн.

– Скажите, вы та самая девушка, которая играла Джульетту?

– Простите, сэр, – сдержанно ответила она, – но нас, кажется, не представили.

Грей, услышав это, готов был зааплодировать, а у Эммы был такой довольный вид, словно достойный ответ Джейн – полностью ее заслуга.

– Разрешите, господа. – Грей начал представлять девушкам присутствовавших джентльменов. Он нисколько не сомневался в том, что Бламтон будет соблюдать приличия, а ему самому удастся приструнить Элис, чтобы она не позволила себе какой-нибудь сумасбродной выходки. Опасения внушала Сильвия. Эмма, безусловно, смогла бы с ней справиться, но остальные были слишком молоды и неискушенны. Впрочем, как он уже сказал, им будет полезно пройти через это. В лондонском обществе издевка скрывалась почти за каждой любезной улыбкой. Если они поверят в искренность света, то станут объектом насмешек, а это их погубит.

– Можно мне посмотреть в ваш монокль? – спросила Элизабет Чарлза.

– Э… конечно, можно. – Бламтон даже покраснел от неожиданности.

Монокль был прикреплен к цепочке для часов, так что Чарлзу пришлось наклониться, чтобы Лиззи было удобнее смотреть. Она прищурила один глаз и уставилась на Чарлза через выпуклое стекло.

– Ваш нос кажется ужасно большим, – сказала она, продолжая разглядывать Бламтона.

Чарлз покраснел еще сильнее.

– Предполагается, что в монокль надо смотреть на других, а не на меня.

– О! Значит, он нужен для того, чтобы все остальные выглядели нелепо. – Лиззи повернулась к Генриетте: – Ты какая-то расплывчатая.

– А у тебя такой огромный глаз, – хихикнула Генриетта.

– Правда? – Немного помедлив, Лиззи отдала монокль Бламтону. – Благодарю вас. Я решила, что мне монокль не нужен.

– Девочки вообще не носят моноклей, – ответил Чарлз и, достав носовой платок, стал протирать стекло.

– И слава богу. Эти монокли выглядят так чудно!

Пряча улыбку, Грей освободился от Элис и подошел к ним.

– Я бы не назвал это комплиментом, Лиззи, – сказал он.

– А какое это имеет значение? Я же не собираюсь за него замуж.

Присутствующие рассмеялись, и Грей в том числе, но, заметив недовольный, осуждающий взгляд Эммы, наставительно добавил:

– Даже в этом случае не следует оскорблять человека выше тебя по положению в обществе.

– Правильно, – возмущенно поддержал Грея Бламтон. – Мой отец – маркиз, а на вас я и не подумал бы жениться. Вы же совсем еще ребенок.

– Я по крайней мере не смотрю на всех в монокль и не показываю свой выпученный глаз.

– Элизабет Ньюкомб, – угрожающе произнесла Эмма. – Нас пригласили в гости, а не развлекать публику.

Лиззи тут же притихла и, повернувшись к Бламтону, сделала книксен.

– Прошу прощения, лорд Чарлз, – тихо вымолвила она, опустив глаза.

– Все в порядке. Нельзя требовать от ребенка неукоснительного соблюдения правил приличия.

– Слава богу. – Элис снова уцепилась за Грея. – Полагаю, остаток вечера будет не таким невыносимым.

Самым невыносимым в этот вечер было то, что Грей едва перекинулся с Эммой несколькими словами. Весь день он размышлял о том, что она ему рассказала о Лиззи, и у него еще оставалось множество вопросов, требующих немедленного ответа.

Несмотря на то что Грей злился на Эмму, он не мог не восхищаться тем, как твердо она отстаивает свои убеждения. Тем не менее его несколько уязвляло то, что она, женщина, как человек лучше его. Впрочем, он видел все меньше и меньше сходства между ней и женщинами, которых знал.

– Грей!

– Да?

Элис смотрела на него, приподняв идеально закругленную бровь.

– Ты дрожишь.

– У меня онемела рука от твоей мертвой хватки, – сказал он, вырываясь.

– Негодяй.

Когда гостей пригласили к обеду, Грей подал руку тетушке. Сильвию сопровождал граф Хаверли. Тристану удалось завладеть рукой Джейн, а Бламтону пришлось сидеть между Элис и Эммой. Званый вечер оказался не такой уж блестящей идеей. Грей затеял его с целью провести время с Эммой Гренвилл, а все складывалось так, что оставался единственный способ остаться с ней наедине – куда-нибудь ее увезти. С каждой минутой эта идея нравилась ему все больше.

– Итак, леди, – начала Сильвия, когда дворецкий обносил гостей мясом и ветчиной, – признавайтесь. Поскольку Уиклифф и Дэр приезжали в академию каждый день, вы, наверное, все от них без ума.

– О нет, – спокойно возразила Джулия, – ведь Уиклифф и Дэр оба повесы.

– И как вы это определили? Объясните, прошу вас, – улыбнулась леди Сильвия.

– Они нам сами об этом сказали.

Сильвия мельком взглянула на Грея.

– Это интересно. Что скажешь, Элис?

– Я вовсе так не думаю.

– Хотелось бы точно знать, какие знания вам дают, – вступил в разговор Бламтон, отправляя в рот кусок мяса. – Не представляю себе, чему герцог Уиклифф может научить молодых девушек.

– А я очень хорошо представляю, – возразила Сильвия.

– Все уроки проходят в присутствии кого-нибудь из наших учителей, – вмешалась Эмма. – И я должна признать, что взгляды его светлости на правила поведения в обществе оказались весьма интересными нашим воспитанницам.

Она впервые сделала ему подобный комплимент. Грей удивился, но Эмма, даже не взглянув на него, занялась обедом. Неужели она вывела его из всеобъемлющей категории бесполезных мужчин? Нужно немедленно выяснить, так ли это на самом деле.

– Благодарю вас, мисс Эмма, но ведь это признание уменьшает ваши шансы выиграть пари.

Наконец-то она подняла на него глаза!

– Я утверждала, что ваши взгляды были интересны, ваша светлость. Но не говорила, что они были полезны.

– Отлично сказано, Эмма, – ободрила ее леди Хаверли.

– Господи, – сказала Элис, обмахиваясь салфеткой. – Что будет с нашей цивилизацией, если учительнице позволено говорить с герцогом в таком тоне.

– Я просто разъяснила свою точку зрения, мисс Босуэлл. В мои намерения не входило оскорбить его светлость. Простите, если это прозвучало как оскорбление.

Как было бы хорошо, если бы все гости внезапно исчезли хоть на пять минут, чтобы Эмма смогла бы оскорблять его наедине.

– Уверяю тебя, Элис, – лениво протянул Грей, – я умею постоять за себя. Кроме того, меня не оскорбили.

– А мы будем танцевать после обеда? – спросила Лиззи.

– Я думаю, для вас будет полезно попрактиковаться.

– Господи, – засмеялся дядя Деннис, – я уже сто лет не танцевал. Вот будет весело, да, Регина?

– Конечно! Я должна сказать, – добавила графиня, – как приятно, что наш дом снова полон гостей. В Хаверли слишком долго было тихо!

– Я очень рада, что мы смогли доставить вам удовольствие, – с благодарной улыбкой откликнулась Эмма. – Вы с графом уже столько лет так много делаете для академии, что я счастлива хоть чем-то отплатить за вашу доброту.

– Вы могли бы заплатить ренту, – сказал Бламтон, откусывая бисквит с медом и облизывая губы.

Грей готов был придушить болтуна. Он пригласил Эмму не для того, чтобы напоминать ей, что они находятся по разные стороны баррикад.

– Мисс Гренвилл платит за аренду, – вмешался Грей. – Придется ли ее пересматривать – покажет время.

– Какая разительная перемена! Несколько дней назад ты был вне себя, говоря об арендной плате академии. – Сильвия наклонилась к Эмме, словно они были закадычные подруги. – Вы бы слышали его тогда. Он доказывал нам, что в академии женщин учат лгать, обманывать и расставлять ловушки мужчинам с целью женить их на себе, и поэтому ее следует сжечь дотла.

Похоже, придушить придется добрую половину гостей Хаверли еще до того, как вечер кончится.

– Сильвия, если ты хочешь…

Посуда на столе с грохотом подскочила.

– Он не мог такого сказать, – в ярости закричала Лиззи. – Это просто подлость! Зачем вам обязательно надо затевать скандал?

Сильвия оторопела. Она явно не ожидала такого.

– Но, дорогая, почему бы вам не спросить его светлость, что он в действительности сказал о вашей школе?

Лиззи посмотрела на Грея. Ее круглые карие глаза молили: скажите, что Сильвия лжет. Если бы он мог!

– Элизабет, когда я приехал в Хаверли, я не…

– Мы все приехали в академию, чтобы научиться тому, чего не знали, – тихо сказала Эмма. – Хотелось бы надеяться, что и его светлость чему-то научился.

На этот раз Эмма не отвела от него взгляда. Она, конечно, хотела успокоить Лиззи, но также дала ему возможность продолжать работу в академии и тем самым попробовать выиграть пари – хотя в данный момент он об этом совершенно забыл.

– Признаюсь, вы, мои дорогие ученицы, удивили меня. Но я полагаю, что мне удалось все же кое-чему вас научить.

Краска залила щеки Эммы. Он торжествует. Он дал ей понять, что считает ее своей лучшей ученицей и мечтает продолжить обучение.

– Какие прекрасные речи! – воскликнул Бламтон.

В течение всего обеда Сильвия и Бламтон поочередно старались выпытать у Эммы, в чем заключается ее часть пари и как у нее идут дела. Эмму не на шутку обеспокоило, что леди Сильвия настойчиво старалась выудить какие-нибудь сведения о прошлом Эммы и подробности ее воспитания. Самые бестактные вопросы Эмме удавалось с легкостью отметать, но Грей, наблюдавший за допросом, тем не менее чуть ли не скрежетал зубами.

– Знаешь, Сильвия, – вмешался он в разговор, когда его терпению пришел конец, – я никак не могу вспомнить, когда ты начала питать нежные чувства к Тристану.

С лица Сильвии сбежала ее обычная безмятежная улыбка.

– Боюсь, что не понимаю, о чем ты говоришь, Уиклифф. Но тебе не кажется, что это мое личное дело?

– Да, разумеется, – согласился он, глядя ей прямо в глаза.

Тристан кашлянул. Выражение его лица осталось непроницаемым, лишь в глубине голубых глаз плясали веселые искорки.

– Вся эта перепалка весьма занимательна, – сказал он, – но нельзя забывать, что до окончания соревнования и определения победителя осталось всего две недели.

– Тогда, может быть, начнем танцы? – Грей встал из-за стола.

По той скорости, с которой Эмма и ее воспитанницы покинули столовую, Грей понял, что наконец-то сказал то, что следовало. Когда Эмма прошла мимо Грея, от лимонного запаха ее волос у него пересохло во рту.

– Простите, Эмма, – тихо сказал он и, воспользовавшись тем, что в коридоре было не очень светло, взял ее за руку. – Девочкам все это полезно, а вот вам – ни к чему.

– Для меня не было ничего нового, ваша светлость.

Он взглянул через ее плечо: девочки и мисс Сантер ушли вперед, а остальные гости еще не вышли из столовой.

– Я хочу поцеловать тебя, Эмма, – шепнул он. – Хочу прикоснуться к тебе, почувствовать тебя…

– Прекрати.

– Но ты ведь тоже хочешь меня, правда? Я уверен в этом!

– Я почти никогда не знаю, сержусь я на тебя или это… вожделение, – зарделась она.

– Вожделение, – повторил он, тихо засмеявшись. – Это чувство взаимно.

– Ты выглядишь таким довольным. Хотела бы я, чтобы по мне этого нельзя было сказать.

На пороге гостиной появилась Лиззи и схватила Эмму за руку:

– Идите скорее! Посмотрите!

Грею ничего не оставалось, как отпустить ее. Он не ожидал, что Эмма признается в таком чувстве, как вожделение. Что женщины его хотят, не было для него новостью, но то, что об этом он услышал от Эммы Гренвилл, вызвало у него чувство… торжества.

Оркестр переместился из гостиной в большой бальный зал. Хотя времени на украшение зала было немного, слуги Хаверли и декораторы из Бейсингстока постарались на славу. Колонны были увиты серпантином и украшены бантами. Воздушных шаров, конечно, могло быть и больше, но все запасы поместья были исчерпаны.

– Разве не великолепно? – Элизабет захлопала в ладоши.

– Очень красиво, – согласилась Эмма и отвела учениц в сторону. Повернувшись к Грею, она сказала: – Спасибо, ваша светлость. Они запомнят этот вечер навсегда.

– Я тоже, – заявил Тристан. – Я и вообразить себе такого не мог. Неудивительно, что ты решил не жениться, Уиклифф, поскольку прекрасно сам справляешься с обязанностями хозяйки дома.

Эмма метнула на Дэра вопросительный взгляд и подошла к девочкам.

Грей нахмурился. Она, конечно, когда-нибудь узнает о его прошлом, но будет лучше, если это произойдет не сегодня. А еще лучше, когда его уже не будет в Гемпшире.

– Грей, можно пригласить вас на первый танец? – подбежала к нему Генриетта. За ее спиной Джейн прижала к губам ладонь, чтобы не рассмеяться: она не ожидала от Генриетты такой смелости.

– Нет, нельзя, мисс Брендейл, – строго сказала Эмма. – Это проверка хороших манер и знания приличий. Вы должны подождать, пока вас пригласят.

– Но здесь мало мужчин, – громко зашептала Генриетта.

– Боюсь, что так оказывается гораздо чаще, чем вы думаете, мисс Брендейл. – Тристан поклонился девушке. – Поэтому всегда надо иметь в запасе еще один вариант. Могу я пригласить вас на этот танец?

Генриетта присела в реверансе.

– Да, можете, лорд Дэр. – Короткий взгляд на Грея. – Вы окажете мне честь.

Эмма мысленно поблагодарила Бога за Тристана. Даже если ему всего-навсего хотелось сохранить ее расположение, он освободил Грея для первого танца. Решив, что это должен быть вальс, Грей направился к Эмме, но ее взгляд был устремлен на Дэра. Она благодарно улыбалась ему за то, что он спас Генриетту из неловкого положения. Черт бы его побрал!

Мимо проскользнул Бламтон.

– Ты… девочка… как тебя зовут?

Лиззи встала на цыпочки.

– Элизабет Ньюкомб, лорд Чарлз, но вы можете называть меня Лиззи.

– Ты умеешь танцевать?

– И даже очень хорошо, милорд.

– Ну, тогда пойдем.

Лиззи надула губы.

– Я думаю, что вы должны попросить меня более вежливо.

Бламтон вытаращил глаза.

– Ну и ну!

– Лиззи, – тихо предупредила Эмма.

Девочка, скорчив гримасу, протянула Бламтону руку:

– Ладно. Но я не чувствую, что вы оказываете мне честь!

Кто-то дал знак музыкантам начинать, и они заиграли контрданс. Не желая отставать от Бламтона, Грей поклонился Джейн:

– Не окажете ли мне честь, леди Джейн?

Сделав грациозный реверанс, она учтиво ответила:

– Я считаю это честью для себя, ваша светлость.

Дядя Деннис пошел танцевать с тетей Региной. Джулия, судя по всему, привыкшая к недостатку кавалеров, схватила за руку Мэри и потянула ее в круг танцующих. Элис бросила взгляд на Эмму и, демонстративно повернувшись к ней спиной, стала разговаривать с Сильвией.

Все воспитанницы танцевали очень хорошо. Грей был горд тем, как непринужденно они держались.

Эмма сидела в сторонке на стуле. Когда она не сваливала огульно в одну кучу его и остальных грубых мужчин Англии, то была самой потрясающей женщиной из тех, кого он встречал. Возможно, он несколько ошибался, считая всех женщин глупыми, легкомысленными, охотницами за мужьями, но у него на то были свои причины. А что у нее за причина для столь неодобрительного отношения к мужскому полу?

Оказавшись возле оркестра – круг танцующих разомкнулся для следующей фигуры, – Грей приказал музыкантам:

– Следующий танец – вальс. – И, не дождавшись ответа, вернулся в круг и взял за руки Джейн.

– Вам следует пригласить мисс Эмму, – посоветовала ему Джейн, – а то она так и проскучает весь вечер.

– Неплохая идея, – ответил он, довольный своей хитростью. – Джейн, пожалуйста, ни о чем не спрашивайте, но у меня будет для вас маленький сюрприз.

– Сюрприз? – Джейн очаровательно зарделась.

Грей засмеялся. Вечер проходит гладко, а самое интересное еще впереди. Сейчас он будет танцевать с Эммой Гренвилл. И сегодня умрет, но получит ответ на кое-какие вопросы.