Текст книги "Скандальное пари"

Эмма наконец не выдержала этого тягостного молчания.

– Спасибо, что проводили меня, но в этом не было необходимости. Я знаю, где выход.

– Я собираюсь поехать с вами до академии, – тоном, не допускающим возражений, ответил Грей.

– Вы не…

– Можете спорить сколько вам угодно, – оборвал он ее. – У вас свои правила этикета, у меня – свои. Вы не поедете ночью одна.

Она еле уцелела там, наверху. И снова остаться с ним наедине? Ее губы припухли от его поцелуя, а сердце билось так, что, казалось, выскочит из груди.

– Пускай меня проводит кто-нибудь из ваших конюхов.

Грей понимающе улыбнулся:

– Боитесь со мной ехать?

– Нет! Что за ерунда! Но ваши гости начнут сплетничать, обсуждая ваше странное поведение. У меня нет ни малейшего желания оказаться впутанной в скандал.

– Мои гости – это моя забота. С вами мне интереснее.

Хоббс открыл перед ними входную дверь. Эмма начала спускаться по ступеням, идя впереди Грея. Услышав, что дверь захлопнулась, она обернулась:

– Вы, ваша светлость, слишком много себе позволяете. И только потому, что находите меня «интересной». Вроде какой-нибудь карнавальной козы о трех ногах. Но это вовсе не означает, что я считаю интересным вас.

– А мне показалось, что несколько минут назад вы считали меня достаточно «интересным».

– Должна признать, что целуетесь вы хорошо. У вас наверняка большой опыт в этом деле. – Грей хотел что-то ответить, но Эмма перебила его: – Как я уже сказала, мне известно, как устроен мир. Я прекрасно понимаю, почему я «интересую» вас, и точно знаю, сколько этот «интерес» продлится.

– Я здесь живу, – продолжала она, – и мне больше некуда уезжать. Поэтому я была бы вам благодарна, если бы вы держали свой «интерес» при себе до той поры, когда проиграете пари и уберетесь со своими гостями и каретами обратно в Лондон.

Грей молча кивнул, потом, пристально глядя Эмме в глаза, крикнул:

– Коллинз! Оседлай лошадь и проводи мисс Эмму до академии.

– Слушаюсь, ваша светлость.

– Всего наилучшего, ваша светлость. – Эмма повернулась и пошла к конюшне.

– Поверьте, Эмма, вы знаете не все. – В его тихом голосе прозвучали интимные нотки.

Она шла не останавливаясь. Потом услышала, что он вернулся в дом. Может, она и не знает всего, но его-то она узнала достаточно. Как бы ей хотелось ошибаться!

Глава 10

– Я считаю, что это неправильно, – заявила Мэри Могри.

Девушки сидели полукругом у ног Грея, внимая его словам, а он с трудом сдерживался, чтобы не повернуться к троим людям, стоявшим возле курятника. Даже проводя урок, он не мог не думать об Эмме.

– Конечно, правильно, – возразил Грей довольно громко, стараясь, чтобы его голос перекрыл кудахтанье кур. – Мужчинам нравятся женщины, которые умеют играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, но сидеть тихо и слушать их игру считается адским мучением.

– Что за ерунда, – нахмурилась Лиззи. – Я люблю слушать музыку.

– Но ты, моя дорогая, – женщина. А я говорю о мужчинах.

– А вы никогда не говорите о нас, – как всегда, бесстрашно ответила Лиззи. – Только о том, как нужно поступать, чтобы нравиться мужчинам.

– Но именно в этом и состоит цель наших занятий! – удивленно воскликнул Грей.

– Было бы куда приятнее, – вздохнула Джейн, – если бы нас любили просто за то, что мы симпатичные. – Она задумчиво пропускала траву сквозь пальцы. – А не за то, что мы умеем любезно ответить на любой вопрос.

– А разве вас учат в Академии мисс Гренвилл чему-то иному? Я ведь стараюсь дополнить и усовершенствовать процесс обучения.

– И делаете это не очень хорошо. – Лиззи, поднявшись, стряхнула с платья прилипшие травинки. – Если какой-нибудь мужчина скажет, что небо зеленое, что же мне ему отвечать? «О да, милорд, небо зеленое», только потому, что он граф, – так, что ли?

– Да этот граф просто-напросто глуп, – пробормотала Джулия, а Генриетта от души рассмеялась.

Потирая подбородок, Грей смотрел на своих учениц, сидевших перед ним. Все они были наделены незаурядным умом, особенно Джейн и Лиззи. До сегодняшнего утра они беспрекословно следовали его наставлениям и принимали его объяснения, хотя их вопросы и комментарии были подчас довольно забавными. Это даже доставляло ему удовольствие. Вернее, доставляло бы, если бы он не был чертовски раздосадован поведением Эммы.

Уже не владея собой, Грей обернулся. Директриса, одетая в легкое желтое утреннее платье, непринужденно беседовала с Тристаном и работником дяди Денниса. Ее блокнот превратился в объемистый том, а она все продолжала что-то записывать, делала какие-то замеры, а к Грею обращалась лишь с самыми пустяковыми вопросами. Он видел, как Тристан, вмешавшись в разговор, как бы ненароком положил ей руку на плечо. Она засмеялась. Герцог Уиклифф ни разу не удостоился такого смеха.

Грей стиснул зубы. Эта гордая мисс избегает его уже четыре дня. А он не спит уже четыре ночи. Вместо этого он мечется по спальне, проклиная ее и придумывая, как бы ей отомстить, но при этом ему представляется, что они оба… в его постели. Вечерами он составлял планы уроков. Планы уроков для этих неблагодарных девчонок, которые – так ему вдруг показалось – воспринимают их как шутку.

Впервые за все время Грей подумал о том, что может проиграть пари, но потом напомнил себе: он никогда не проигрывает.

Девочки за его спиной разговаривали и весело смеялись. Он опять повернулся к ним и тоже сел, скрестив ноги, в траву.

– Все же предположим, что к вам подойдет граф и скажет, что небо зеленое. Что вы ему ответите?

– Я скажу ему, что он спятил, – провозгласила Лиззи.

– Не скажешь, – возразила Джейн. – Мисс Эмма говорит, что к любому абсурдному вопросу или утверждению можно подойти с двух сторон. Первый подход – это предположить, что человек говорит искренно, а второй – что нет.

В голосе Джейн были явно слышны нотки нравоучительного тона директрисы.

– Продолжайте, – поощрил ее Грей.

– Если он искренен, значит, он немного не в себе и противоречить ему бесполезно.

– Значит, вы ему потакаете, – сказал Грей, и все девочки разом кивнули.

– А если неискренен, значит, пытается выглядеть умным или остроумным и…

– …и таким образом просто ищет возможность произвести впечатление, – закончила Мэри.

– И вы ему снова потакаете. – Воспитанницы опять кивнули.

– Но если очевиден злой умысел, в этом случае надо сказать «извините», сделать книксен и прекратить разговор. – Перечисляя, Джулия один за другим загибала пальцы.

Многое из того, что вызывало у Грея сомнение, вдруг стало проясняться.

– Тогда в чем же разница между моими советами и тем, чему учит вас мисс Эмма? – спросил он только для того, чтобы услышать их трактовку.

– Вы учите нас соглашаться со всем, что говорит мужчина, какую бы он ни нес чепуху. Мисс Эмма учит нас, как вести себя в этом случае и отвечать, не теряя своего достоинства.

– И вообще, – не унималась Лиззи, – она учит нас всему. Не только тому, как разговаривать с глупыми графами и как льстить кавалерам, когда они танцуют с нами вальс.

Грей неожиданно вспомнил программу обучения, которую Эмма изложила в своем письме. Поначалу она ничуть не заинтересовала его. «География» включала в себя заучивание названий городов и стран, чтобы в дальнейшем использовать это в шарадах и играх. «Математика» должна была научить девушек считать, сколько они потратили на наряды и тому подобное. Ни один предмет не требовал ни особого ума, ни выдающихся способ-ностей.

А сегодня уже не в первый раз Грейдон спросил себя: а может, он недооценил мисс Эмму и ее академию? Судя по всему, она полагала, что мужчины в своем развитии мало чем отличаются от горилл. Но поскольку в ее окружении не было мужчин, неудивительно, что она относится к ним с таким презрением.

Девочки молча смотрели на него.

– Если мисс Эмма так хорошо вас учит, чему же вы еще хотите научиться?

– Я хочу знать, почему мисс Эмма говорит, что вы повеса, – объявила Лиззи.

– Тебе придется спросить об этом мисс Эмму.

– Ну, хорошо. А что такое «повеса»?

Мэри потрепала Лиззи по плечу:

– Ты еще слишком мала, чтобы это знать. Повеса… это человек, который хочет перецеловать множество женщин.

– О господи, – пробурчал Грей.

– Что? – не поняла Мэри.

Дать определение слову «повеса» и ответить на все вопросы, которые могут за этим последовать, не имело ничего общего с уроками этикета, принятого на балах. С другой стороны, Грей опасался, что после неточной информации Мэри девочки, чего доброго, начнут с того, что, не успев прибыть в Лондон, сразу попадут в чьи-нибудь сети. Если вообще доберутся до Лондона, подумал Грей, взглянув на Джейн.

– Расскажите нам, – потребовала Лиззи.

– Да, пожалуйста.

Тихая просьба Джейн подействовала на него больше, чем напор Лиззи. Джейн была старше, и ее-то и преследовал повеса, которому он на прошлой неделе давал советы, как осуществить свои намерения.

– Подождите меня минутку, – попросил Грей, поднимаясь с земли.

Когда он подошел, Эмма с Тристаном с помощью рулетки обмеряли курятник. У работника при виде Грея даже лысина покраснела от страха, что он позволил хозяйничать посторонним. Грей не обратил на него никакого внимания: он собирался выяснить, с какими неприглядными подробностями его жизни Тристан успел познакомить Эмму.

– Это девчушки тебя так напугали, что ты сбежал от них, а, Уиклифф? – спросил виконт.

– Мне надо с вами переговорить, – обратился Грей к директрисе, проигнорировав вопрос. – Наедине.

– Хорошо, – немного поколебавшись, ответила она и отдала конец рулетки работнику. – Прошу меня извинить.

Эмма считала, что достаточно будет отойти всего на несколько шагов, но Грей все шел, пока не завернул за угол конюшни. Он слышал, как она остановилась – верно, догадалась, куда он ее ведет. Грей на секунду замер, но шаги возобновились, и он, успокоившись, пошел дальше.

– Я надеюсь, вы не собираетесь прочесть мне лекцию по птицеводству? – осведомилась Эмма, качаясь с носка на пятку, как бывает свойственно юным девушкам, которые, хотя и стараются казаться спокойными, на самом деле страшно нервничают.

– Ваши ученицы просили меня объяснить, что означает слово «повеса».

– О! Я им уже объясняла, что…

– Вы и вправду сказали, что повеса – это мужчина, который старается перецеловать множество женщин?

– Ну, не совсем в таких выражениях, – вспыхнула Эмма.

– Но это же крайне далеко от действительности.

– В некоторых случаях, что бы я ни хотела объяснить, мне приходится руководствоваться правилами высшего света. Кроме того, разве вы меня не целовали? – в негодовании спросила она.

– Не отказываюсь – целовал, Эмма. Но неужели вы подумали, что мне не хотелось большего?

Он приблизился к ней, но она, вытянув руку, уперлась ему в грудь:

– Прекратите.

– Почему? Я уже целовал вас. По-вашему, это все, что меня интер…

– Перестаньте дурачиться.

– А вы не запутывайте своих девочек. Наверняка можно все объяснить иначе.

Рука Эммы все еще касалась его груди, более того, ее изящные пальчики начали крутить верхнюю пуговицу его жилета, и ему только усилием воли удалось держать себя в руках. Боже, еще немного, и он не сумеет совладать с собой!

– А вообще-то какое вам до этого дело? – Эмма старательно избегала его взгляда.

– Как вы решаетесь давать какие-либо сведения по теме, о которой сами ничего не знаете?

– Я знаю вас.

– Сомневаюсь. – Он взял ее за подбородок и медленно, чтобы не напугать ее, стал наклоняться все ниже, пока его губы не коснулись ее рта. Эмма глубоко вздохнула и, встав на цыпочки, ответила ему. Вот, оказывается, в чем была его ошибка, подумал Грей, наслаждаясь поцелуем. Он слишком торопился, пытаясь направлять и контролировать их сближение. А Эмма – таков уж был ее характер – сначала упиралась, а потом применила против него свое самое верное оружие – свой ум.

Поэтому сейчас, хотя он дрожал от напряжения, он не стал настаивать, а позволил ей прервать поцелуй. Несколько секунд она смотрела на него затуманенным взором, потом мягко отняла руку.

– Я был бы вам признателен, если бы вы разрешили мне объяснить вашим ученицам, кто такой повеса, и ответить на все вопросы, которые у них могут возникнуть в ходе моего объяснения.

– Я не могу этого разрешить. Кроме того, эта проблема не имеет никакого отношения к нашему пари.

– Эмма, если они войдут в жизнь с такими же наивными представлениями о мужчинах, как у вас, какая разница, будут ли они при этом знать столицу Пруссии или уметь красиво танцевать.

– Я не так наивна в оценке мужчин, как вы думаете. – Она гордо выпрямилась. Грею стоило огромного труда не смотреть на ее восхитительную грудь.

– Но…

– Однако я не могу лишать своих учениц тех знаний, которые помогут их успеху в обществе.

Это замечание одновременно удивило и заинтриговало Грея.

– Вот и хорошо.

– Подобные вопросы вы будете обсуждать с ними только в моем присутствии. Если же я попрошу прекратить дискуссию, вы немедленно это сделаете. Вы согласны на такие условия?

– Разумеется. У меня нет никакого желания волновать мисс Перчейз столь пикантными подробностями.

– Я все же до сих пор не поняла: зачем вы так стараетесь?

Она имела полное право подозревать его в недобром умысле, тем более что у него самого не было ответа на этот вопрос.

– Хочу выиграть пари.

– У вас все еще нет никаких шансов. Впрочем, – выражение лица Эммы стало задумчивым, – сейчас вы впервые сделали шаг в правильном направлении.

Герцог Уиклифф привез с собой все для ленча и троих слуг, которые должны были подавать еду. Хотя трапеза и выглядела немного необычно – все сидели на одеялах, расстеленных на траве, а лакеи в ливреях обносили присутствующих жареными цыплятами и сандвичами с огурцом, – девочки были в восторге. Эмме тоже очень понравилось, но она ни за что не призналась бы в этом герцогу.

Грей сидел, окруженный воспитанницами, и жевал сандвич. Эмме показалось, что сегодня он не такой, как обычно. Вчерашний поцелуй тоже был другим – она не почувствовала себя потрясенной, как в первый раз. Этот поцелуй был поистине божественным. Бессонные ночи ей теперь обеспечены.

– Значит, вы хотите расширить курятник? – Тристан сидел рядом с ней, скрестив по-турецки ноги.

– После войны цены на говядину здорово подскочили. Дворяне, возможно, все еще могут ее себе позволить, но я полагаю, что остальное население Лондона перешло на рыбу, курятину и свинину. Из Хаверли можно было бы поставлять на рынок кур…

– Пожалуй, это увеличит доходы поместья, – кивнул Тристан.

– Я знаю, что этого недостаточно, чтобы выиграть пари. – Эмма положила на стопку бумаги со своими записями персик, чтобы листки не унесло ветром. – Но ведь надо учитывать даже самую малость.

Грей молча посмотрел на нее и вернулся к разговору с Джулией и Генриеттой. Эмма вздохнула.

– Не грустите. – Тристан сорвал маргаритку и протянул ее Эмме. – Еще немного, и мы уедем из Гемпшира.

– О! Дело не в этом, – улыбнулась Эмма. – Мне нравятся такие пикники, как сегодня.

По правде говоря, мысль об отъезде Уиклиффа ее совсем не радовала. Жизнь, конечно, сильно упростится, но станет ли она счастливее?

– Мисс Эмма, прошел уже почти час. Мы можем продолжить урок?

Она объясняла старшим девочкам, что такое повеса, перечисляя многочисленные ситуации, которых желательно избегать. Уиклифф, безусловно, прав в одном: у нее нет практического опыта, а тема была крайне важной – особенно для Джейн и Мэри. Их дебют в обществе состоится очень скоро, а встречи с великосветскими ловеласами, как правило, небезопасны.

– Да, конечно.

– А мы обратно к нашим курам? – Тристан, поднявшись, подал Эмме руку.

Она позволила ему помочь ей встать.

– Нет, мне необходимо присутствовать на этом уроке.

– Я думал, что вы сегодня собирались наблюдать за ними издалека?

– Да, собиралась. Но эта тема требует моего особого внимания.

– И какие же слова мудрости обратит сегодня его светлость к своей пастве?

– Я буду объяснять им, кто такой повеса.

– Нет, правда?

– Правда. Хочешь поделиться с классом своим личным опытом?

Дэр взглянул на воспитанниц с комическим ужасом.

– Благодарю покорно, я лучше пойду прогуляюсь.

– Вы тоже повеса? – сощурив глаза от солнца, поинтересовалась Лиззи.

Виконт смущенно откашлялся:

– Извините меня, дамы, но Бламтон сказал, что пойдет сегодня ловить рыбу в утином пруду. Пожалуй, я к нему присоединюсь.

Тристан исчез за деревьями, а Лиззи обратилась к Уиклиффу:

– Так он повеса?

– Боюсь, не слишком образцовый.

Эмма все равно не допустит, чтобы он прочитал ее воспитанницам лекцию о похождениях распутников.

– Я считаю, что это очко в пользу лорда Дэра, – возразила она.

Слуги, убрав остатки ленча, отошли к каретам. Эмма расположилась напротив Уиклиффа, так чтобы видеть выражение его лица и в случае необходимости остановить урок, как они и договорились. А ему это давало возможность смотреть на Эмму в течение часа и совершенно точно определять, какое впечатление производит на нее его речь.

Эмма, глубоко вздохнув, приготовилась слушать. Что бы он ни говорил, это нисколько ее не смутит – пусть даже не надеется.

– Все готовы? – Девочки закивали, и Грейдон наклонился вперед, уперев локти в колени. – Отлично. Пожалуй, мы начнем с основного: вы знаете, в чем разница между мужчинами и женщинами?

– Ваша светлость! – вырвалось у мисс Перчейз. Она густо, до корней волос, покраснела.

– Да, мисс Перчейз? – с деланым удивлением спросил Уиклифф.

Эту дискуссию, похоже, вообще не следовало разрешать.

– Я не знала, что вы будете объяснять… такие вещи, – запинаясь, пробормотала латинистка.

– Что значит «такие вещи»? – спросила Лиззи.

– Достаточно сказать, ваша светлость, – вмешалась Эмма, – что мои ученицы знакомы с основами анатомии.

– А-а! – понимающе кивнула Элизабет. – Вы имеете в виду груди и мужские органы.

Уиклифф чуть не поперхнулся. Эмма взглядом запретила ему комментировать определение Лиззи. А Лиззи ждет откровенная – с глазу на глаз – беседа о недопустимости такого развязного разговора со старшими.

– Полагаю, этого определения достаточно, – нашелся наконец Грей. – Таким образом, повеса знает все о грудях и… мужских органах и о том, как хорошо они сочетаются.

– И поэтому ему так нравится целовать дам? – Лиззи невозможно было остановить.

– Помолчи, Лиззи, – сказала Джейн. – Пусть Грей объяснит.

Эмме тоже было любопытно услышать объяснение Уиклиффа.

– Да, продолжайте.

– Повеса… знает, что любят женщины. Например, женщины любят, когда их целуют. Им также нравится, когда на них обращают внимание, говорят им комплименты и приглашают танцевать. Все дело в том, что повесам удается делать это лучше, чем остальным.

Эмма задумалась. Он не приглашал ее танцевать, но остальное из перечисленного проделал. И ей это понравилось. Очевидно, именно потому, что делал он все очень умело. С одной стороны, ей хотелось бы узнать, в чем еще он силен, а с другой – она опасалась, что его таланты могут прийтись ей по душе.

– Другими словами, повесы любят играть с чувствами женщин? – спросила она, сложив руки на коленях.

– Да, но не все. Некоторые из них просто от природы… обаятельны.

– А какое имеет отношение обаяние к тому, чтобы обманом завоевать сердце женщины? – спросила Генриетта.

– То есть вы хотите сказать, – добавила Эмма, – что повеса – это богатый мужчина с положением в обществе, позволяющий себе поведение, несовместимое с правилами, принятыми в высшем свете?

– Звучит не очень-то красиво, – снова вмешалась Лиззи. – Вы уверены, что вы повеса, Грей?

– Я не такой тип повесы, – отбивался Грей.

– А какие есть типы? – нахмурилась Джейн. – И как отличить повесу от других мужчин?

– Да, объясните, пожалуйста, – не без иронии попросила Эмма.

– Ну, во‑первых, лесть хорошего повесы всегда искренна. Ведь если кто-то говорит женщине приятные вещи, это вовсе не означает, что он неискренен.

– Дело не в искренности. Когда повеса льстит женщине, у него на уме совсем другое, не так ли? А то, что у него на уме, может в конечном счете погубить репутацию женщины.

– Только если его выведут на чистую воду. – Взгляд Уиклиффа стал злым.

– Так вот, леди, запомните, что истинный джентльмен никогда не попросит женщину… заниматься тем, что может быть пагубным для ее репутации. Если вас попросят сделать нечто, что вызовет у вас сомнение, значит, этого делать не следует. – Грей открыл было рот, но Эмма не дала ему говорить. – У меня, например, есть очень хорошая подруга, которая позволила мужчине – кстати, маркизу – сопровождать ее в сад, где он якобы хотел извиниться за какой-то свой проступок. А там он поцеловал ее при свидетелях, и им ничего не оставалось, как пожениться.

– Это была Виктория, – стиснув зубы, пробормотал Уиклифф.

– Да.

– Вы могли бы добавить, – без всякой иронии сказал Грей, – что есть женщины, которые намеренно ставят мужчин в компрометирующее их положение именно для того, чтобы выйти за них замуж.

Предубежденное отношение Уиклиффа к женщинам явно мешало разговору.

– Кто бы ни позволял такому случиться – мужчина или женщина, – просто дурак. – Эмма начала терять терпение.

– Если бы вы когда-либо жили в Лондоне и знали, что такое высший свет, – парировал Грей, – вам было бы понятно, что все не так просто – либо черное, либо белое, – как вам кажется.

– Я бывала в Лондоне, – вырвалось у Эммы. Она встала. – Как это ни печально, порядочности там явно недостает. То же я могу сказать о человеке, который, не стесняясь присутствия молодых неопытных девушек, защищает распутство.

Ее глаза наполнились слезами. Сквозь пелену она увидела обращенные к ней удивленные лица своих воспитанниц. Что думает Уиклифф, понять было труднее.

– Прошу прощения, – выдавила Эмма и направилась к деревьям, окружавшим поляну.

Если герцог вздумает пойти следом, она наверняка расплачется. Девочки и так уже поняли, что с ней что-то неладно, а если он решит ее искать, они, чего доброго, подумают, что она заплакала из-за него.

Грейдон лишал ее душевного равновесия своим высокомерием и колдовскими поцелуями. Она чувствовала себя польщенной, когда он время от времени делал ей комплименты, даже когда попросту хотел сбить ее с толку и помешать выиграть пари. Все так. Но больше всего она сердилась на себя за то, что он начинает ей нравиться, несмотря на то что он был всего-навсего еще одним мужчиной, который считает, что знает все, а она не может быть правой ни в чем.

Эмма услышала чьи-то шаги. Но это был не Грей. Это была Джейн.

– Мисс Эмма, вы в порядке?

Эмма торопливо вытерла слезы и вышла из-за бука, за которым пряталась.

– Джейн? Что ты здесь делаешь?

– Мы беспокоились за вас. Грей сказал мне, что надо дать вам немного времени успокоиться, а потом найти вас.

– А где герцог? – довольно резко спросила Эмма.

– Он ушел рыбачить с лордом Дэром.

– И оставил вас одних?

– Нет. С нами мисс Перчейз и слуги. И ландо все еще здесь. Грей сказал, что вы рассердились, а ему не хочется, чтобы вы его ударили. А уроки он продолжит завтра. – Джейн участливо сжала руку Эммы.

– Нет, до этого бы не дошло, – возразила Эмма. – Но, конечно, я отругала бы его за то, что он учит вас таким ужасным вещам.

Леди Джейн улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.

– Я думаю, нам было полезно послушать. Во всяком случае, мне пришло в голову, что Фредди Мейберн, возможно, повеса. Я в этом пока не уверена, но определенно буду теперь гораздо осмотрительнее.

– Джейн, ты же понимаешь, что я хочу, чтобы вашей жизни всегда сопутствовал успех, независимо от того, где вы будете жить.

– Конечно, мисс Эмма. Но все же вам следует поговорить с Лиззи. Вы же знаете, как она расстраивается, когда кому-нибудь плохо, особенно если это вы. Она забывает, что вы не просто мисс Эмма.

Эмма замедлила шаг и посмотрела на темноволосую красавицу.

– Что значит «не просто мисс Эмма»?

– Вы Эмма Гренвилл – женщина, у которой есть собственное дело, которая старается воспитать глупых молодых девушек и ставит их счастье выше своего собственного. – Джейн улыбнулась. – Она также заключает с герцогами пари для того, чтобы иметь возможность помочь еще большему числу воспитанниц.

– Господи. – Эмма остановилась, и у нее снова защипало в глазах. – Я иногда забываю, что тебе уже не четырнадцать лет. Ты стала молодой леди, и я буду рада назвать тебя своим другом.

Джейн поцеловала Эмму в щеку.

– Просто я стараюсь быть похожей на вас.