Текст книги "Скандальное пари"

Она права. У нее масса причин сомневаться в его намерениях. Грей и сам, просыпаясь по утрам, не знал, каковы они.

– Что бы вы обо мне ни думали, Эмма, можете быть уверены, что я не намерен проиграть пари.

– Отлично.

– И я всегда принимаю вызов. – Он смотрел ей прямо в глаза, не совсем четко понимая, почему говорит все это: она даже отдаленно не была похожа на женщину, которая хочет, чтобы ее соблазняли. – А вы, моя дорогая, бросили мне вызов.

– У вас нет ничего такого, в чем бы я нуждалась, – запальчиво воскликнула она.

Грей улыбнулся. Вот прижать бы ее к себе, чтобы доказать, что она ошибается, но он решил ограничиться словами:

– Есть, и немало. Просто вы об этом не знаете.

Эмма хотела уйти, но он удержал ее за локоть.

– И я могу дать вам больше, чем вы когда-либо мечтали.

– Мне не нужны ваши деньги. Только то, что я выиграю в нашем пари.

– Я и не говорю о деньгах. Я говорю об удовольствии, о наслаждении, Эмма.

Она вырвала руку, но Грей успел заметить ее смущение. Он все-таки ее волнует, хочет она в этом признаваться или нет. Пройдет время, поклялся он себе, и она признается.

Глава 9

Эмма, сидя на пне, просматривала свои записи, а герцог и девочки, вальсируя по поляне, весело болтали и смеялись.

– Я уже целый год не видел, чтобы Уиклифф так благородно обращался с женщинами, – заметил Дэр, швыряя камешки в неглубокий ручей.

– Вы хотите сказать, что раньше он вел себя иначе? – Эмма в сотый раз взглянула на герцога.

Виконт покачал головой:

– Если быть честным, я должен признаться, что в этом не только его вина. Женщины пытались женить его на себе с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать лет.

– Этим, по-видимому, и объясняется его высокомерие по отношению к женщинам, – задумчиво произнесла она, – но все же почему он их так ненавидит?

Тристан бросил в ручей еще один камешек.

– За это, мисс Эмма, мы все должны благодарить леди Кэролайн Шеффилд.

Эмма перестала делать записи и закрыла блокнот.

– Ту самую леди Кэролайн Шеффилд? Ту, что училась…

– В вашей академии, совершенно верно.

– Она разбила ему сердце?

С коротким смешком Дэр опустился на траву рядом с Эммой.

– Хуже того. Он уже был на волоске от женитьбы.

Леди Кэролайн никогда не нравилась Эмме. Теперь она ей и вовсе разонравилась.

– Он не любит женщин, потому что одна-единственная оказалась нечестной? Но это же абсурд!

– Об этом вам придется спросить его самого. Но Бог с ним. Почему вы задаете мне столько вопросов о коровах?

Ей, конечно, больше хотелось бы говорить об Уиклиффе, а также узнать, что именно подразумевал Дэр, упоминая о несостоявшейся женитьбе Грея. Вздохнув, Эмма снова открыла блокнот.

– Это потому, что я не понимаю, почему лорд Хаверли выбрал именно суссекскую породу коров. Они дают мало молока, а мясо у них безвкусное. Вдобавок корм должен содержать много зерна, чтобы они набирали вес.

– Боюсь, я не слишком-то осведомлен насчет коров, – смущенно признался Дэр. – Мое поместье находится в самом центре овцеводства. – Тристан бросил взгляд на группу танцующих. – Мне не хотелось бы вам это говорить, но что касается коров, тут уж Грей специалист.

– Вот оно что…

– Но если вы спросите меня об изготовлении кирпича, у вас голова пойдет кругом, когда я начну рассказывать, – я очень много об этом знаю.

– Я могу и рискнуть, милорд, – рассмеялась Эмма.

– Называйте меня Тристаном. Меня все так называют.

Неужели он просто старается подружиться с ней, думала Эмма, или у него на уме что-то большее? Но все это время Дэр действительно помогал ей, и Эмме нравилась его непринужденная манера общения, особенно если сравнивать ее с постоянной враждебностью Уиклиффа.

– Пусть будет Тристан. Но тогда и вы называйте меня Эммой.

– С величайшим удовольствием, Эмма.

– Я пропустил что-то интересное? – спросил подошедший Уиклифф. Пятеро учениц устало плелись позади него.

Даже не повернув головы, Тристан опять начал кидать в ручей камешки, но они тут же шли ко дну, а не прыгали по воде, как раньше.

– Мы обсуждали, какая порода коров лучше, – ответила Эмма.

– А-а. – Грей обернулся к девочкам: – Объявляю перерыв на десять минут, леди. Мне надо дать отдых ногам.

Повторять дважды ему не пришлось: все пятеро тут же побежали вдоль ручья.

– Не уходите слишком далеко, – крикнула им вдогонку Эмма.

Уиклифф поставил одну ногу в сапоге на пень рядом с Эммой и заглянул за ее плечо. Она хотела закрыть блокнот, но передумала – ведь он сказал, что его план реорганизации хозяйства Хаверли уже готов, а ей стыдиться нечего. Как считала сама Эмма, некоторые ее идеи были на редкость удачными.

– Вам не нравится суссекская порода? – Он ткнул пальцем в ее записи.

– Мне кажется, было бы разумно продать этих коров, а взамен приобрести стадо герефордов.

Грей, наклонившись, заложил ей за ухо выбившуюся из прически прядь волос.

– Одна корова герефордской породы в три раза дороже, чем суссекская.

– Но их не надо кормить зерном. Стадо будет пастись на траве и заодно удобрять поле, лежащее под паром. – Эмма стала сверяться со своими записями, стараясь не замечать, что он наклоняется все ближе, и изо всех сил удержаться, чтобы не прильнуть к его могучему телу. – А мясо будет продаваться вчетверо дороже.

– Я вижу, вы все основательно изучили.

– А без этого мне вряд ли удастся выиграть пари.

– Могу я предложить вместо коров купить одного быка герефордской породы? Это обойдется вам дешевле, а через несколько лет цена вашего стада значительно возрастет.

Эмма, подняв голову, встретила серьезный взгляд Уиклиффа.

– Да, но получу ли я кредит, если улучшения наступят не раньше будущей весны?

– Я бы принял это в расчет, – проронил, не оборачиваясь, виконт.

– Я тоже. Но перечисленных мер все равно недостаточно, чтобы вам, Эмма, выиграть пари.

– Насколько мне помнится, – сказала она, стараясь, чтобы ее слова прозвучали не слишком заносчиво, – это ваш план предусматривает покупку герефордского быка. Совершенно очевидно, что если я сделаю то же самое, такой шаг никоим образом мне не поможет.

– А покупка целого стада только увеличит долги Хаверли.

Дэр, оторвавшись от камешков, наконец поднялся.

– Это же один из вариантов, Грей, а не окончательный план. Позволь нам, простым смертным, искать и ошибаться. Не многие с самого рождения знают ответы на все вопросы.

– А я, по-твоему, знаю?

Эмма видела, как мужчины схлестнулись взглядами. Горькое разочарование коснулось ее сердца, но она успела опустить глаза, прежде чем оба заметили, что она на них смотрит. Они ссорятся не из-за нее. Глупо было думать, что двое таких интересных мужчин могут не ладить из-за какой-то провинциальной директрисы.

– Итак, – громко сказала Эмма, словно желая напомнить себе, что всегда была практичной, и такой поворот событий, как подсказывает ей логика, к лучшему, – значит, это не из-за меня.

Оба посмотрели на нее с удивлением. Эмма встала, отряхивая с юбки листья. Грей снял ногу с пня.

– Что вы имеете…

– Извините, – прервала она Грея, направляясь к своим ученицам. – Мы с девочками едем в академию. Время ленча.

– Я все привез с собой, – сказал Уиклифф ей вслед.

Эмма, не останавливаясь, шла вдоль ручья, раздумывая о том, когда это она стала такой идиоткой, что поверила собственным мечтам.

– Тщеславие, имя твое – женщина, – пробормотала она.

Кто-то схватил ее за локоть.

– И почему вы вдруг в этом признались? – прогремел за ее спиной голос герцога.

Эмма почувствовала, как краска заливает ей щеки.

– Простите? – запинаясь произнесла она и высвободила руку.

– Вы, пожалуй, самая нетщеславная женщина из всех, кого я встречал. – Уиклифф пошел рядом с ней. – Что здесь произошло до моего появления?

Эмма зашагала быстрее, хотя понимала, что не сможет убежать от человека с такими длинными ногами, как у Уиклиффа.

– Ничего не произошло. Нам слишком много надо сегодня сделать, чтобы позволить себе бездельничать. Леди!

Девочки перестали собирать цветы и подошли к ней. Грей молчал, но Эмма чувствовала на себе его взгляд. Она пыталась понять, почему вдруг стала вести себя как ненормальная. Но даже если она решит этот вопрос для себя, его она посвящать в него не собирается.

– Вы сказали, что это не из-за вас, – прервал наконец молчание герцог. – Что вы подразумевали под словом «это»?

– Мисс Эмма, можно, мы поставим в свои комнаты люпины? – Лиззи подняла повыше прекрасный букет голубых цветов.

– Конечно, можно. Вы готовы вернуться в академию к ленчу?

– Грей еще не рассказал нам, как с благодарностью отказаться от приглашения к танцу. – На лице Генриетты появилось ее обычное упрямое выражение. – А я – следующая, с кем он должен танцевать.

Эмма взглянула на них: все пятеро с обожанием смотрели на герцога Уиклиффа. Его мужественная внешность и на нее сразу же произвела сильное впечатление, так что ничего удивительного в том, что девочки тоже поддались его обаянию. Но эти соображения лишь подлили масла в огонь. Хватит думать о собственном сердце – ей надо защитить своих девочек от этого пресыщенного ловеласа. В академии пятьдесят воспитанниц, и все они восприимчивы к подобным чарам. Эмма не опасалась, что всеобщая влюбленность ее учениц в герцога помешает ей выиграть пари, но что будет, если он разобьет их молодые сердца? Надо как следует над этим поразмыслить.

– Мы уже обсуждали, как вежливо отклонить приглашение. Пойдемте обратно к экипажу.

– Не вежливо, а с благодарностью, – сказала Джулия.

– С благодарностью? – повторила Эмма, остановившись. Она, наверное, ослышалась. Повернувшись к Уиклиффу, она повторила еще раз: – С благодарностью?

Несмотря на сосредоточенное лицо, он, казалось, не слышал ни слова из ее разговора с девочками.

– Говоря «это», вы имели в виду, что разногласия между мной и виконтом Дэром происходят из-за вас, – неожиданно заявил Грей.

Эмма с большим трудом удержалась, чтобы не повернуться и не сбежать.

– Я вовсе не это имела в виду. Благодарю вас, но я вполне способна самостоятельно истолковывать свои собственные мысли.

– Ну, тогда объясните.

Она выпрямилась с независимым видом.

– Ваш разговор с лордом Дэром о том, кто с какими знаниями родился, не имеет никакого отношения к пари и поэтому был пустой тратой времени – моего и моих учениц. А теперь объясните вы – что значит отклонять приглашение к танцу «с благодарностью»?

– Это должны будут узнать мои ученицы, а вы – как только проиграете пари.

– Я полагала, что вам нечего скрывать. – Господи, ну почему он такой большой и навис над ней, как скала?

– Нет, это вам нечего, а у меня сотни секретов.

Сотни? Это какие же, хотела бы она знать!

– Очень жаль, что вы никому не можете доверять. Леди!

Эмма, резко повернувшись, направилась к ландо. Недовольное бормотание у нее за спиной и шуршание юбок по траве свидетельствовали о том, что девочки все же следуют за ней.

– В котором часу заехать за вами завтра? – крикнул герцог им вдогонку.

Черт! Неужели ей придется видеть его каждый день? Да, как ни огорчительно, другого выхода нет. Впрочем, несмотря на смятение, она не была уверена, что хочет избегать его.

– Ровно в девять, пожалуйста.

– Договорились.

То, что ей придется увидеться с ним уже в девять утра, само по себе не было таким уж пугающим. Но потом они проведут вместе целый день, и она будет всю ночь метаться в постели без сна, стараясь не думать о нем и разрываясь между желанием принадлежать ему и сознанием того, что это невозможно.

– Ты раздражен и собираешься заставить меня идти до Хаверли пешком?

Грей обернулся к виконту, только лишь когда ландо исчезло из виду. Эта проклятая женщина все время от него сбегает!

– Нет, это ты на меня злишься, а я, как всегда, само обаяние.

– И о чем это говорит?

– Можешь идти пешком. – Тристану эта идея явно не понравилась, и Грей, вздохнув, смягчился. – Ладно, Дэр, я пошутил.

– Как-то ты в последнее время несмешно шутишь.

Виконт был прав, но герцог не стал возражать и залез в карету. Тристан сел рядом, и Симмонс повез их в Хаверли.

– Как прошли занятия? – осведомился виконт после долгой паузы.

– Интересно. – Грей откинулся на бархатную спинку сиденья. – А как прошел твой разговор с Эммой?

– Интер…

– Особенно тот момент, когда ты упомянул Кэролайн.

– Да просто к слову пришлось, – начал защищаться Дэр. – Эмма хотела знать, почему ты ведешь себя так вызывающе, и я сказал, что ей придется спросить об этом Кэролайн. А тебе следовало бы не подслушивать, а учить своих девочек.

Настроение Грея окончательно испортилось.

– Она сказала, что я вызываю жалость?

– Ну, не этими словами, но довольно сильно на это намекала.

– Насколько сильно?

– Да какое тебе до этого дело? Она женщина. И директриса. – Дэр передернул плечами и достал из кармана жилета часы. – Предоставь ее мне, мой мальчик.

– Ха. Она заживо сдерет с тебя кожу своим острым язычком.

Дэр нахмурился:

– Эмма? Да у нее такое доброе сердце, как ни у кого другого. Может, она только тебя не выносит, – задумчиво добавил он. – Из-за того, что ты хочешь лишить ее куска хлеба.

– Я ничего ее лишать не собираюсь, а пытаюсь помочь ей понять свое назначение в этом мире.

Грею даже самому показалось, что он выразился слишком высокопарно, но с каждым днем у него оставалось все меньше причин для того, чтобы продолжать их противоборство. Он решил не возражать Дэру: как бы все не обернулось еще хуже.

Кухарка дяди Денниса будет очень огорчена тем, что приготовленный ею ленч – жареный цыпленок и пирог с персиками – остался нетронутым, но Грея мало заботило ее настроение. Это он имеет право горевать, потому что Эмма уехала и увезла с собой всех воспитанниц. Ни разум, ни логика не помогали ему побороть свое настроение.

– Как долго у тебя будет ландо Пэлгроува?

– Столько, сколько захочу.

– Я так и думал.

– Что ты думал?

– Ты ведь его купил, правда?

– Ну и что, если и купил?

– Купил для академии, хотя мечтаешь, чтобы она сгорела дотла? И не видишь в этом ничего странного?

– Я купил его для дяди Денниса. А он может с ним сделать все, что захочет.

– Что и говорить, у графа и графини будет ежедневно возникать необходимость ездить куда-либо в восьмиместном ландо.

– Пока ты молчал, ты мне нравился больше.

– Грей, я был свидетелем того, как ты проделывал такие трюки, после которых потерпевшая сторона рыдала. Если сейчас ты просто развлекаешься, пусть так и будет, но я надеюсь, что ты просчитал последствия.

– Теперь ты решил быть моей совестью? Отстань, Дэр. Я знаю, что делаю.

– Ты в этом уверен? Сильвия и Бламтон уже начали наводить справки об Эмме и академии. Кроме того, не надейся, что Элис будет сидеть сложа руки и не перестанет твердить о своей холодной постели, пока ты охотишься за другой дичью.

Да уж, это не сулит ничего хорошего. Занятый Эммой и пари, он совсем упустил из виду, какие события разворачиваются за его спиной в Хаверли. Тристан пристально смотрел на Грея, ожидая ответа. Отведя взгляд, Грей нехотя сказал:

– Я думал, ты говоришь о том, что я разбиваю сердца несовершеннолетних девочек.

– И об этом тоже. Ни одна из них не похожа на твоих расчетливых хищниц.

Грей вымученно улыбнулся:

– Стало быть, ты считаешь, что я окажусь в проигрыше? Я готов заплатить эту цену. В конечном счете кто об этом узнает? Ты, я, Бламтон и несколько старых сплетниц. – Эта мысль и в самом деле его утешала. – Я ничего не теряю.

Пожалуй, ему не удалось убедить Тристана, да и себя тоже. Видимо, свежий воздух Гемпшира полностью лишил его разума. Он утратил способность различать дела и удовольствия и поэтому может испортить и то и другое.

Значит, вопрос в том, как все исправить.

Ко времени их приезда в Хаверли Уиклифф почти окончательно решил, как должен поступить. Следующие несколько часов он провел, обдумывая свой план, который был совсем несложен. Эмма Гренвилл на редкость умна, у нее очаровательная улыбка, стройная фигурка и восхитительная грудь. Уиклиффа неодолимо влекло к ней, так что ему надо осуществить одну-единственную задачу: сделать все, чтобы и она возжелала его.

– Чему ты улыбаешься?

Грей вздрогнул. Вся компания, сидя в гостиной, болтала без умолку, а он не слышал ни единого слова из того, о чем они говорили. Он даже не заметил, как прошел обед, разве что вспомнил, что ел вареный картофель. Это был один из тех продуктов, который дядя использовал в целях экономии. Если ему в ближайшее время не удастся изгнать из головы мысли об Эмме, окружающие начнут думать, что он либо придурковат, либо – что еще хуже – слишком мягкосердечен.

– Я иногда улыбаюсь просто потому, что мне хочется улыбаться, – лениво протянул Грей, потянувшись за сигарой.

– Как будто мы все не знаем почему, – обиделась Элис.

Улыбка исчезла с лица Грея.

– И что же ты знаешь, Элис? – Он медленно разжег сигару и, затянувшись, выпустил длинную струю дыма, не обращая внимания на обиженный взгляд дяди Денниса и деликатное покашливание тети Регины. Ему было наплевать на то, что запах дыма был неприятен дамам. На сегодня уроки этикета окончены.

В гостиную вошел Хоббс и провозгласил:

– Ваша светлость, милорд и миледи, – мисс Эмма Гренвилл!

Чертыхнувшись про себя, Грей встал и одновременно загасил сигару. Вслед за ним поднялись и все остальные мужчины.

Эмма была одета в темно-зеленое платье и накидку терракотового цвета. Выглядела она великолепно, ничуть не менее элегантно, чем Элис и Сильвия. Грей издали любовался ею, стараясь ничем не выдать своих истинных чувств.

– Эмма, что привело вас сюда в такой час? – озабоченно спросила тетя Регина. – Надеюсь, в академии ничего не случилось?

Директриса, улыбнувшись, пожала протянутую руку графини.

– Нет-нет, миледи, все в порядке. Благодарю вас.

– В чем же причина столь позднего визита? – проворковала Сильвия, держа в руке рюмку мадеры. – Мы не виделись с того вечера, когда имели удовольствие наслаждаться вашей необычной интерпретацией роли… кормилицы.

– Прошу простить меня, что ни разу не пригласила вас посетить академию, но у нас нет подходящего помещения для приема гостей.

– Вот как? А Уиклифф и Дэр наносят вам визиты довольно часто. – Сильвия искоса взглянула на Грея.

Грей раздраженно усмехнулся. Безусловно, ему хотелось бы сбить Эмму с истинного пути, но до сих пор ей удавалось устоять. Он нипочем не допустит, чтобы ей намекали на то, что она ведет себя неподобающе.

Однако прежде чем Грей успел осадить Сильвию, Тристан вмешался в разговор:

– Обычно женщины судят о других по себе. Вы, леди Сильвия, не являетесь исключением из этого правила.

Сильвия, вспыхнув, повернулась к Грею.

– Не ищите у меня сочувствия, – отрезал он. – Вы начали первой.

– На самом деле, ваша светлость, – вмешалась Эмма, – первым начали вы. Вы пригласили своих друзей в Хаверли, и ваша прямая обязанность – заботиться об их удобствах и развлечениях. Поскольку вам приходится тратить много времени, обучая моих воспитанниц, неудивительно, что леди Сильвия и другие ваши многоуважаемые гости чувствуют, что вы ими пренебрегаете.

Эмма была сегодня в отличной форме – и физической, и умственной.

– Я ценю вашу заботу о моих друзьях, которым я, по вашему мнению, уделяю слишком мало времени и внимания, но позвольте вам заметить, что сегодня как раз один из немногочисленных приятных вечеров, который мы проводим в узком кругу.

– Грейдон! – с упреком воскликнул граф.

– Да, ваша светлость, вы совершенно правы. Прошу прощения за вторжение и постараюсь быть по возможности краткой.

А он как раз хотел, чтобы она осталась подольше, но Эмма была непредсказуема, и поэтому он счел благоразумным воздержаться от дальнейших пререканий.

– Мисс Гренвилл, вы все еще не сказали, зачем вы приехали, – улыбаясь, произнесла Элис, при этом ее улыбка больше походила на оскал.

– Элис, твое любопытство неуместно, – одернул ее Грей. – Я уверен, что мисс Эмма сейчас обо всем нам расскажет.

К его удивлению, директриса покраснела.

– Боюсь, что дело личное. Мне необходимо поговорить с вами наедине, ваша светлость.

Похоже, что он близок к заветной цели, подумал Грей, жестом указав на одну из дверей гостиной.

– Прошу вас.

– Грей, а как же… – заныла Элис.

– Извините, мы всего на несколько минут, – оборвал он ее.

Закрыв за собой дверь, Уиклифф обернулся и оказался с Эммой лицом к лицу. Руки она заложила за спину и, судя по всему, порядком нервничала.

– Что я могу для вас сделать, Эмма? – тихим голосом спросил он.

– Прежде всего откройте дверь.

Проклятие! Какое же это наказание – желать добропорядочную девушку! Грей чуть-чуть приоткрыл дверь.

– Пожалуйста.

– Будьте добры, пошире.

Он толкнул дверь еще на дюйм.

– Так достаточно?

– Еще не меньше чем на фут, ваша светлость.

– Хорошо.

Грей выполнил ее просьбу, и Эмма, решительно посмотрев на него, продолжила:

– Благодарю вас. В академии у меня не было возможности поговорить с вами откровенно. Там нас могли бы услышать мои ученицы.

Если бы она стала рассуждать о сельском хозяйстве, Уиклифф не поручился бы за последствия, независимо от того, открыта дверь или нет. Одно ее присутствие заставляло его терять голову.

– Так говорите же, – сказал он, делая шаг в ее сторону.

– Я не так-то много видела в своей жизни, – начала она.

Он приблизился еще на шаг.

– Я знаю.

– А вы, полагаю, повидали немало.

– Угадали. – Еще три шага, и он окажется так близко, что сможет к ней прикоснуться.

– Тем не менее мне известно, как эта жизнь устроена.

– Очень хорошо.

Снова шаг. Осталось два.

Эмма наконец заметила, что он стоит совсем рядом с ней, и, смерив его взглядом, заявила:

– Я абсолютно уверена, что по сравнению с Лондоном Гемпшир – скучная провинция.

– Не сказал бы.

– И вы, будучи человеком светским, не любите и не привыкли скучать.

Грей улыбнулся и покачал головой, отметив про себя, что они оба исчезли из поля зрения компании, сидящей в гостиной.

– Мне частенько бывает скучно, и я люблю, когда мне бросают вызов, но, по-моему, мы это уже обсуждали.

– Да, да. Именно это я и хочу сказать. Спасаясь от скуки, вы убедили себя, что я для вас своего рода… искушение.

Грей удивленно поднял брови. Интересно, кого она хочет убедить – его или себя?

– И вы приехали, чтобы разубедить меня в этом. Так вас следует понимать?

– Да. Я директриса школы для девочек.

Ее полные, чуть приоткрытые губы манили его.

– Эмма, – пробормотал он, – вы даже себе не представляете, какое большое вы искушение.

– Но…

Грей наклонился и поцеловал ее.

Прикосновение его теплых губ было таким нежным и одновременно дразнящим, что Эмма, не отдавая себе отчета в том, что происходит, ответила на поцелуй. Разум говорил ей, что надо как можно быстрее бежать отсюда, но она не могла оторваться от пьянящих губ Грейдона Брэкенриджа.

Сильные руки стальной хваткой обняли Эмму за талию, и она оказалась крепко прижатой к мускулистому телу Уиклиффа. Почувствовав его жар, Эмма ощутила, как и ее с головы до ног окатила теплая волна. Он и в самом деле отчаянно желал ее.

Она запустила руки в его шевелюру. Застонав от наслаждения, Грей стал покрывать поцелуями ее лицо и шею. В полном смятении Эмма, собрав остатки здравого смысла, напомнила себе, что у него репутация распутника, что в этом доме есть еще две женщины, которые наверняка по очереди оказываются в его объятиях. Две женщины всего в двух шагах отсюда за приоткрытой дверью.

– Прекратите, – выдохнула она, дернув его за волосы.

Он поднял голову. Его глаза потемнели от страсти, дыхание было хриплым, как и у нее.

– Почему?

– Вы зашли слишком далеко. – Его длинные пальцы, обхватившие ее ягодицы, казалось, прожигали платье до самой кожи.

– Разве вы не за этим сюда приехали, Эмма?

– Нет! – Но на мгновение она усомнилась: а так ли это?

– Тогда почему вы не написали мне очередное пространное письмо? – Он наклонил голову и снова провел губами по ее шее.

Эмма почувствовала, что растворяется в нем. Некоторые из ее замужних подруг, особенно графиня Килкэрн и маркиза Олторп, в письмах к ней пытались рассказать, что чувствует женщина, когда является объектом страсти мужчины, но то, что выходило на бумаге, не шло ни в какое сравнение с реальностью.

– В письме всего не выразишь, – запинаясь, выдавила Эмма.

– Согласен. Сейчас ваша точка зрения мне гораздо яснее. – Его губы переместились на ее ключицы.

Ее точка зрения? Боже мой, что же она собиралась ему сказать? Собрав воедино всю свою волю, Эмма уперлась руками Грею в грудь, чтобы оттолкнуть его.

Хотя эта попытка была довольно слабой, он все же отпустил ее. Эмма сочла, что спасена, но Грей провел кончиками пальцев вдоль декольте ее платья, вновь заставив ее затрепетать от сладостного напряжения.

– У меня тоже есть что вам сказать, Эмма.

– Не сомневаюсь. – Она шагнула назад. – Но…

– Я хочу поцеловать вас еще раз, – пробормотал он, опять приближаясь к ней.

Господи, ей тоже этого так хотелось! Но, прижав ладонь к его рту, она настойчиво потребовала:

– Дайте мне договорить.

Он снял ее руку.

– Такое впечатление, что разговоры вас не слишком-то смущают, – сухо заметил он.

– Как я уже упоминала, ваше присутствие в Гемпшире само по себе достаточно необычно, и это не могло не привлечь внимания моих учениц.

– Наших учениц.

– Хорошо. – По скептическому выражению его лица нетрудно было догадаться, что он прекрасно понимает, чье внимание привлек, но в данный момент это было не важно. – Более того, ваше присутствие в академии и… ваша… физическая привлекательность… ну, вы понимаете… юные девушки очень легко могут увлечься красивой внешностью и приятным обхождением.

Странно, но он кивнул, соглашаясь. И слава богу, потому что продолжать было все труднее.

– Вы опасаетесь, что ваши ученицы начнут питать ко мне нежные чувства?

– Совершенно верно.

– И как следствие – вы проиграете пари.

– Пари? – переспросила она. – Пари не имеет к тому, о чем я говорю, никакого отношения. Я беспокоюсь о наивных сердцах моих воспитанниц.

– Вот как? Неужели? – Уиклифф, внимательно взглянув на нее, саркастически усмехнулся. – Я не собираюсь вести себя недостойно. И легко выиграю пари, не прибегая к подобным методам.

– Благодарю вас. Я рада, что вы так настроены. У нас есть определенные правила и, какими бы ни были ваши намерения… насчет меня… я не могу… я не позволю вам пробираться тайком в академию… в мою спальню. Кто-нибудь из девушек может вас увидеть и по-своему истолковать ваше поведение. – Он смотрел на нее и молчал, поэтому ей пришлось спросить: – Я выразилась достаточно ясно?

– Вы хотите поговорить о том же самом с Дэром?

– В этом нет необходимости.

– Это почему же?

Лицо его стало серьезным, даже сердитым. Даже – от этой мысли у Эммы сильнее забилось сердце – ревнивым. Значит, все-таки они враждовали из-за нее.

– Тристан не появлялся в моей спальне. И он меня не целовал…

– Тристан? Вы называете его Тристан?

Эмма смутилась. Черт, как это у нее вырвалось? Надо повнимательнее следить за своими выражениями. Но она была слишком занята мыслью о том, что мужчина, вернее, двое мужчин находят ее желанной.

– Он попросил меня об этом.

– Тогда я попрошу вас называть меня Греем. Согласны?

– Ваша светлость, я здесь не для того, чтобы договариваться, кто как кого должен называть, или участвовать в вашей игре в собственников. Я пришла, чтобы убедиться, что вам понятны и правила академии, и причины, по которым они установлены. Пожалуйста…

– Так будете вы меня так называть или нет? – Он нахмурился.

– Хорошо, буду. Если это удержит вас от необдуманных поступков, я готова называть вас Греем.

– Так назовите.

– Я только что назвала.

– Нет. Вы просто упомянули мое имя. Назовите меня именем, данным мне при крещении.

Она постаралась казаться спокойнее, чем была на самом деле.

– Как пожелаете, Грей.

– Вот, совсем другое дело. Так на чем мы ост…

Дверь распахнулась.

– Грейдон, у вас все в порядке?

Прежде чем обернуться, Грей закрыл глаза и придал своему лицу непроницаемое выражение.

– Да, дядя Деннис. Мы обсуждали пари.

Только сейчас Эмма осознала, что они стоят слишком близко друг от друга. Она проворно отступила на шаг и скрестила руки на груди.

– Я засомневалась, правильно ли обучает его светлость моих воспитанниц.

На губах лорда Хаверли появилась многозначительная усмешка. Эмме стало не по себе. Мало того что ее застали наедине с герцогом. Ведь она отвечала на поцелуи Уиклиффа, прижималась к его сильной груди, разрешила обнимать себя… В Лондоне ее репутация была бы напрочь испорчена, подойди она к нему на расстояние протянутой руки. Слава богу, что девочки не видят ее: она превращается в образец неприличия. Но об этом она будет беспокоиться потом.

– Я по-прежнему считаю это пари совершеннейшей чепухой, – сказал лорд Хаверли. – Хотя прекрасно знаю, что вы не станете прислушиваться к мнению старика.

– В данный момент не станем, – ответил герцог. – Извини нас, дядя, но нам надо прояснить еще кое-какие вопросы.

Поскольку Грей уже обнимал ее, Эмма догадывалась, какие именно вопросы он собирается прояснять. Если она сейчас же не сбежит, потом у нее не хватит на это силы воли.

– По-моему, я уже сказала, чего мне хотелось бы. Теперь от вас зависит, выполните ли вы мои пожелания.

– Я думаю, что справлюсь, – тихо ответил он, и глаза его блеснули.

Проклятие, подумала Эмма, она опять ляпнула не то. Только бы лорд Хаверли не увидел в полутемной комнате, как она покраснела.

– Мне пора идти. – Эмма постаралась, чтобы ее слова не прозвучали слишком торопливо.

– Вы могли бы остаться и сыграть с нами партию в вист, – предложил граф, но она поняла, что это была обычная вежливость воспитанного человека.

– О нет. Благодарю за приглашение, но боюсь, я и так вернусь слишком поздно.

Она прошла мимо Грея и лорда Хаверли обратно в гостиную. Высокая блондинка – кажется, Элис – взглянула на Эмму с такой ненавистью, что та похолодела. Остальные, включая Тристана и леди Сильвию, рассматривали ее со столь явным любопытством, что Эмма не знала, куда девать глаза.

– Вас привез Тобиас? – осведомился герцог у нее за спиной.

– Нет, я приехала верхом.

– Вы ехали одна? В такой час?

Ее удивили резкие нотки в его голосе, но она не могла понять, озабочен ли он ее безопасностью или поражен тем, что женщина отважилась поехать поздним вечером в Хаверли и не заблудилась в темноте.

– Я часто езжу верхом одна, ваша светлость. В поместье вряд ли можно встретиться с разбойником. – Эмма сделала глубокий реверанс. – Доброй ночи, господа.

– Вы не поедете обратно одна.

Эмма, остановившись на пороге, обернулась:

– Вы решили мне приказывать, ваша светлость? Я не принадлежу к числу ваших слуг. Доброй ночи.

Она уже спускалась по лестнице, когда услышала его торопливые шаги. Гордо выпрямившись, Эмма молча продолжала идти. Когда Грей догнал ее в холле, он также не сказал ни слова, но она почувствовала, как он разгорячен.