Текст книги "Лягушка-нецаревна"

Даша обиженно помолчала.

– Возможно. А ты всем своим знакомым правду-матку режешь?

– А это по потребности.

– А потребность чья?

– Моя, естественно! Кто же любит о себе правду-матку слушать? Добровольно еще никто мое мнение о себе выслушать не захотел.

– Вот и мне ничего говорить не надо. Я о себе все знаю, а твое мнение мне не интересно. Спокойной ночи!

Даша отключилась, и Артем нехотя положил телефон на стол.

– Ну что, получил? – он не мог понять, как его угораздило привязаться к этой несуразной особе.

И все-то ей не так! Думает одно, говорит другое, а делает третье! Вот и пойми ее!

Поскольку утром можно было поспать подольше, просидел за работой до двух ночи. Потом, когда голова стала тяжелой, улегся в импровизированную кровать. Раньше, пока он не приобрел матрас, частенько ночевал в лаборатории на стульях, чтобы не тратить времени на поездки домой. Хотя семья у него была хорошая, просто жизненного пространства было очень мало.

Его родители обзавелись двойней, когда ему было уже восемнадцать лет. Пятеро человек, из которых двое – маленькие дети, для стандартной двушки было многовато. Поэтому он предпочитал жить своей жизнью. Хотя в доме у него имелся свой уголок, он выбирал тишину.

Разве не шум – враг мысли, как говорили древние греки? В этом он убедился на собственном опыте. Когда учился в универе, был вынужден заниматься в университетской библиотеке, дома постоянно кричал то один брат, то другой, а то и оба вместе.

Младших братьев, в принципе, он любил, но близко так и не сошелся, разница в возрасте была слишком велика. Даже сейчас, изредка появляясь дома, чтобы захватить смену одежды, он не знал, о чем говорить с двенадцатилетними подростками, хотя они-то ему были очень рады.

Интересно, а есть ли братья или сестры у Даши? Она ничего о них не говорила, и ему казалось, что она единственный ребенок из развалившейся семьи, а иначе откуда у нее такое предвзятое отношение к мужчинам?

Уже засыпая, вдруг ясно понял: своими приставаниями к Рокшевскому она пытается того к чему-то принудить. То есть выбрать из двух зол меньшее. И это меньшее – наверняка возвращение к кому-то. Может быть, даже женитьба. Но это необходимо только в том случае, если этот кто-то, вернее, эта кто-то беременна!

Он открыл глаза и уставился в потолок. Горячо, горячо! Теперь осталось вычислить, кто же мог так неосмотрительно оказаться в такой неприятной ситуации? Наверняка молодая и неопытная. И наверняка срок беременности небольшой, иначе Дарья появилась бы здесь раньше.

Память у него была хорошая, и он принялся вспоминать всех виденных им недавних пассий Рокшевского. Они мелькали, как в калейдоскопе, все они были молодыми и красивыми, но неопытными их никто бы не назвал. И вдруг в голове всплыло милое лицо студентки, проходившей практику в соседнем отделе. Как же ее звали? Она же несколько раз тут у них появлялась! Марина! Ее звали Марина! И фамилия у нее очень простая. Белова! Марина Белова!

Хотя Артем ее ни разу с Рокшевским не видел, что-то ему говорило, что он на верном пути. Итак, Даша здесь из-за этой Марины Беловой. Но вот только кто они друг другу? Не подруги, это однозначно, слишком разные. Да и Белова учится здесь, а Даша только-только приехала. Не сестры, совершенно не похожи. Что же их тогда связывает?

Решив устроить завтра разведку боем, закрыл глаза и попытался уснуть. Но перед глазами то и дело, как в киноленте, всплывало лицо Даши в разных ракурсах. То в кафе, то за компьютером, то рядом с ним в танце. Так сладко было с ней танцевать! Даже в самых интимных ситуациях он не испытывал такого странного, ирреального удовольствия.

Похоже, он влип. И влип серьезно. И что же ему теперь делать?

Глава пятая

Даша мерно расчесывала кудри, стараясь не запутать щетку в густых волосах. Кудрявые волосы, да еще такие, как у нее, выглядели, конечно, стильно, но вот уход за ними усложнялся в несколько раз. Маленькой она воевала с кудряшками как могла, как-то раз даже вымазала их душистым подсолнечным маслом, припасенным для салатов. Маме потом пришлось несколько раз мыть ей голову дорогим импортным шампунем, но резкий запах масла все равно держался почти месяц, заставляя всех окружающих подозрительно к ней принюхиваться. Это отучило ее подвергать волосы сомнительным экспериментам.

Уложив волосы в строгую прическу, зафиксировала ее крепкой заколкой и придирчиво осмотрела себя со всех сторон. Сообразив, что не делала этого давным-давно, со времен учебы в школе, когда мама старалась, чтобы дочь была не хуже остальных учеников ее элитной московской школы, призадумалась.

Для чего она пытается выглядеть как можно лучше? Неужели хочет произвести впечатление на Артема? Но ведь ей это совсем не нужно! Или она не понимает себя? Нет, она признает, что где-то на низшем, гендерном, уровне, ее к нему тянет, но ей это ни к чему. Она никогда не вступала в близкие отношения из-за подобной ерунды. А на более серьезные отношения она не согласна. Зачем ей это? Ее жизнь легка и необременительна, и подстраиваться под чьи-то интересы, к тому же далекие от ее собственных, она не собирается.

Теоретически, конечно, ей пора определиться, завести семью, детей, но она не чувствует себя к этому готовой. Это эгоистично, но никому не приносит вреда. Наверное, на нее все-таки повлиял неудачный брак родителей.

Она еще раз взглянула на себя в зеркало. Такой она себе нравилась. Никаких дурацких раскрасок, одета по-деловому, стильно и сдержанно. Настоящая бизнес-леди.

Но почему на душе неприятное чувство неудовлетворенности? Из-за того, что Рокшевский оказался более твердым орешком, чем она рассчитывала? Или все-таки ей хочется любви и счастья? Не начала ли она слышать зов гомеровских сирен, завлекавших путников к погибели?

Она взглянула в зеркало. У девушки в нем глаза похолодели и стали безжалостного стального цвета. Хорошо. Холодные, как сталь. Она давно заметила эту необычную особенность – если у нее было хорошее настроение, цвет глаз был нежно-синим, если она была чем-то недовольна, он менялся на стальной, а если гневалась, то глаза приобретали мерцающий фиолетовый оттенок. Один из ее знакомых, которому не посчастливилось, или, вернее, посчастливилось видеть ее истинной фурией, заявил, что таких потрясающе красивых глаз не встречал ни у кого.

Но Даша не собиралась злиться, чтобы кому-то там понравиться. Ей нравилось быть спокойной и холодной. Ни от кого не зависеть. Как сейчас.

Артем встретил ее чашечкой крепкого ароматного кофе. Ей не хотелось пить кофе в интимном уединении, но и повода для отказа не нашлось. Что страшного может случиться, если они пять минут посидят вместе? Они же цивилизованные люди. Посмотрела на его полузакрытые веками горячие глаза и уточнила: почти.

Артем дождался, когда она допьет кофе и задал оглушающий вопрос:

– Даша, ты Рокшевского накручиваешь из-за Марины Беловой?

От неожиданности Даша молча уставилась на него. Но многолетняя привычка скрывать свои чувства не подвела. Она слегка округлила глаза и подозрительно спросила:

– Кто такая? Конкурентка?

Артем кивнул в подтверждение чему-то своему.

– Понятно. Я и не рассчитывал, что ты так сразу расколешься. Но совершенно уверен, что дело в этой самой Марине Беловой. Она наверняка беременна, и ты пытаешься загнать Рокшевского в ярмо законного брака. Вот только кто ты ей?

Ярмо законного брака? Вот как? Значит, сам он ухаживает за ней с вполне определенными намерениями, это самое ярмо не предполагающими? У Даши моментально испортилось настроение. Глаза заметали фиолетовые искры, заставив Артема восхищенно присвистнуть.

– Вот это да!

Она сердито его прервала:

– Может, работать начнем? А то у меня времени в обрез.

С трудом оторвав восхищенный взгляд от ее лица, Артем заставил себя спуститься на грешную землю.

– Ладно, продолжаем. Я тут вчера еще немного поработал, поэтому схема испытаний немного изменилась.

Даша всмотрелась в результаты.

– Немного? Да ты просидел всю ночь!

Артем мрачно пробормотал себе под нос:

– И что? Кого это волнует? Тебя, к примеру?

В этом вопросе ей послышалось нечто большее, чем непродуктивное распределение чьего-то времени.

– Почему меня должно волновать то, как ты проводишь свое свободное время? Если ты трудоголик, то и флаг тебе в руки!

Артем провокационно предложил:

– Если ты согласишься со мной куда-нибудь сходить, то я охотно пойду. Несмотря на трудоголизм.

Даша отшатнулась. Зачем она его провоцирует? Она же хотела быть холодной и отстраненной! Такой она и станет!

– Спасибо, не хочу. Мне вполне хватило вчерашнего ужина.

– А что не так со вчерашним ужином?

Даша заколебалась. Врать не хотелось, но и говорить, что понравилось, было опасно. Он уже весьма и весьма наглядно продемонстрировал ей возможности своего аналитического ума.

– Ну, не сказать, чтобы было плохо, но я могла бы провести время и поприятнее.

Артем кивнул с мефистофельской, все понимающей усмешкой.

– Не сомневаюсь в этом. Но давай работать. Раз уж мы именно для этого сюда пришли.

Даша не смогла допустить, чтобы последнее слово осталось за ним.

– Конечно! А для чего же еще?

Она включила свой компьютер и принялась за расчеты. Но несколько раз ловила себя на том, что ее мысли бродят где угодно, но только не в формулах. Но, несмотря на возникшие непредвиденные сложности, к шести она все закончила и отдала Артему.

– Все, я пас! У меня дел полно, так что я пошла.

Артем пошел рядом с ней. Дойдя до выхода, вдруг придавил дверь спиной, притянул к себе Дашу и принялся целовать. Вместо того, чтобы сразу оттолкнуть его, она замерла на пару минут, давая ему надежду.

Но потом опомнилась, резко отодвинулась и хладнокровно спросила:

– И что это значит? Романчик с боссом? С целью повышения? Может, мне просто уволиться, меньше проблем будет?

Он закаменел. Посмотрел в ее лицо. Оно было спокойным, серые глаза сердито взглядывали на него из-под темных бровей.

– Ты недовольна моим поведением? Но почему? Что тебе не нравится?

Вот это самомнение! Он даже не предполагает, что ей может не нравиться он сам! Все-таки как близки мужчины к животным! Если им хорошо, то и всем остальным должно быть так же!

– Мне не нравишься ты!

Артем задумчиво потер подбородок.

– Нет, это не так. Я тебе нравлюсь, но что-то в тебе против. Что именно не нравится, я, конечно, со временем разберусь. Вот только есть ли у меня это время?

Эти слова походили на мысли вслух, поэтому Даша отвечать на них не стала.

– Отойди от дверей и не вынуждай меня применять мои боевые навыки.

– Да, да, помню, мне положено немедленно сдаться. Хорошо, я сдаюсь!

Он отодвинулся в сторону, и Даша беспрепятственно вышла из лаборатории. Но почему ей казалось, что пострадавшая в этой истории она?

Это было глупо, и она решительно выкинула эту чушь из головы. Купила в супермаркете салат, куриный рулет и фрукты, пошла домой. Приготовив ужин на малюсенькой кухне, принялась за еду, слушая старые записи Битлз. Они бередили душу, и она вдруг подумала, что было бы неплохо сидеть так с Артемом и болтать о том о сем.

На этот раз она не оборвала себя, а представила, что может быть дальше. Как правило, все ее предыдущие знакомства подобного рода заканчивались, едва она принималась обдумывать свою дальнейшую жизнь с избранниками. Ей попросту становилось скучно. Как правило, с ними было не о чем говорить. Не важно, были то русские, англичане или французы. Ей становилось скучно со всеми.

Но на сей раз эта проверенная метода дала незапланированный сбой. Чем больше Даша думала о возможной жизни с Артемом, тем больше она ей нравилась.

Когда она вообразила рядом с собой две маленькие головки, опомнилась и засмеялась. Да что это такое с ней?! Никогда из нее не получится хорошей жены и матери, слишком много в ней авантюризма. Ни к чему пускать в свою жизнь чужого человека. Пусть даже сейчас он и кажется ей родным, но надолго ли это?

Разве пример родителей ее ничему не научил? Казалось, они были вполне счастливы друг с другом, и вдруг выяснилось, что это лишь видимость, сплошная иллюзия. Недаром папашка спровадил ее учиться в Кембридж, чтобы она не видела его подлостей.

Мама тоже хороша, сразу после развода выскочила замуж за совершенно неподходящего человека. Но ее можно понять, у нее так болела душа, что она пыталась унять эту боль всеми доступными способами. А вот папашу, после скоропалительного развода с женой пустившегося во все тяжкие, понять, а тем более простить, невозможно.

Как сказала бабушка, «черного кобеля не отмоешь добела» и «свинья грязи найдет».

Пусть Артем сейчас и кажется порядочным человеком, но люди меняются, и неизвестно, что с ним будет лет через десять. Да и что будет с ней самой? Вдруг ее потянет к кому-нибудь другому? С ее непостоянной натурой все может случиться. Так что не стоит ни к кому привязываться, это все равно ненадолго.

Прозвенел звонок сотового. Даша посмотрела на дисплей: Марина.

– Привет, Маринка, как дела? – уже сказав это, поняла, что ее голос прозвучал уж слишком жизнерадостно, явно диссонируя с подавленным настроением кузины.

Но Марина не обратила на это внимание, в последнее время она жила в своем мире.

– Нормально. А у тебя?

– Аналогично. – Говорить, что активно обрабатывает Рокшевского, Даша не хотела. Еще неизвестно, что из всего этого может получиться, зачем напрасно обнадеживать кузину. – Чего звонишь? Я же знаю, что ты никогда не звонишь просто так.

– Просто мне неудобно. Ты всегда занята. Или вообще лежишь где-нибудь в засаде.

Сначала Даша не поняла, о чем речь, но потом вспомнила, как она пыталась сфотографировать осторожную лесную пичужку, а прозвучавший не вовремя звонок Маринки ее спугнул.

– Теперь я дома, так что говори.

– Ты не забыла, что у папы в следующую субботу юбилей? Я тебе приглашение посылала и по электронке, и СМСкой. Может, поедем вместе?

Из-за последних событий Даша забыла об этом напрочь. То есть про юбилей-то она помнила, но вот про дату этого самого юбилея – нет.

– Я забыла, где. Какое-то кафе?

– Не кафе, а лучший ресторан нашего великолепного городка. И лучшая гостиница. Тетя Яна тоже приедет, я ей позвонила.

Перспектива увидеться с матерью обрадовала Дашу. Не так часто им удавалось встретиться и просто поболтать.

– Замечательно! Конечно, поедем вместе. Когда выезжаем?

– Лучше бы в пятницу, хотя отец заказал гостиницу с субботы по воскресенье. Но ты вполне можешь остановиться у нас.

Перспектива ютиться в дядькиной квартире Дашу не устроила совершенно. К тому же там не избежать расспросов и нудных поучений.

– Я у вас не буду жить однозначно. Там наверняка остановится Демид с семьей. Он же приедет к отцу на юбилей?

– Должен, насколько я знаю.

– Ну вот. Так что вас и без меня будет достаточно. Ты забыла, что у меня дом на колесах? Мне жилья вообще не надо. Думаю, что мама тоже поживет эти дни у меня.

Марина немного подумала.

– Да, это будет даже лучше. Папа как-то уж очень широко размахнулся. Столько гостей! Даже мама беспокоится. Но он говорит, что все они нужны ему для каких-то деловых контактов и что так принято.

Они распрощались. Даша подумала, что дядька поступает совершенно логично, в политике личные знакомства значат очень многое. Но как быть с подарком? Может, ему просто деньги подарить? В связи с размахом торжества они точно лишними не будут. Наверняка и тетя надеется собрать достаточно, чтоб окупить расходы.

Решив перед поездкой снять с карты кругленькую сумму, чтобы не ударить в грязь лицом, Даша принялась обдумывать свой наряд, достойный столь торжественного события. Проблема была в том, что такого наряда у нее попросту не было. В ее путешествиях он был ни к чему.

Ладно, это не должно стать проблемой. Завтра после работы она пробежит по местным бутикам и наверняка что-нибудь подберет.

Ночью снова легла поздно и утром не смогла вынести мелодичной трели будильника. Ей ужасно захотелось отключить звонок и уснуть снова, но печальные глаза кузины, возникшие в непроснувшейся еще голове, заставили ее сесть на кровати.

Вспоминая все неприличные слова из скудного в этом отношении лексикона, Даша приняла контрастный душ. На ногах-то он крепче держаться помог, но вот в голове ничего не прояснело. Лучше не стало даже после приличной чашки крепкого черного кофе, правда, растворимого, потому что готовить нормальный кофе не было времени.

Накрасившись и натянув жуткое платьице отвратительного лимонно – цыплячьего цвета с ядовитыми розочками по подолу, она побрела на работу, обещая воздать этому подлому Рокшевскому за все свои мучения по полной программе.

Не ожидавший от жизни никаких подлостей Рокшевский беспечно стоял с группой мужчин у входа в лабораторию, и Даша, бесшумно подойдя сзади, с удовольствием ущипнула его за ягодицу. От неожиданности Кирилл аж подпрыгнул и обернулся со зверским выражением лица.

Даша лукаво подмигнула, изобразив широкую улыбку.

– Соскучился, пупсик?

Мужчины с удовольствием ждали продолжения фарса, но Рокшевский, схватив Дашу за руку, оттащил ее подальше от компании.

– Что ты себе позволяешь?

Даша тупо переспросила:

– Чего я себе позволяю?

– Щиплешься тут!

– И что? Надо щипаться там?

Она сделала неприличный жест, и Рокшевский покраснел от досады.

– Ты в самом деле дура или прикидываешься?

Даша подозрительно прищурила разноцветные глаза.

– Ты это о чем?

Кирилл несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Ладно, проехали! Пошли работать.

Но тут уже Даша схватила его руку.

– Нет, объясни! Ты избегаешь меня, выдумываешь какие-то путешествия с матушкой. Она говорила тебе, что я ей звонила?

Рокшевский от злости изменился в лице. В пятницу он совсем не подумал согласовать свои действия с матерью, за что и поплатился. Ему и в голову не пришло, что у Даши хватит наглости выпытывать что-то у матери. Хотя должно было бы прийти.

– Какого лешего ты приплетаешь в наши отношения мать?

– А что такого? Ты врешь, изворачиваешься, а я верить тебе должна?

– Ты мне ничего не должна, так же как и я тебе! Запомни это!

– Ха! – и Даша с силой прижала его к стене.

Поняв, что сейчас подвергнется насилию, Кирилл зажмурил глаза и замотал головой, пытаясь отпихнуть ее от себя. Не получалось, ее тело было как из железа. Да и толкать изо всей силы он опасался, боясь получить сдачу, опыт у него уже имелся. Тогда получится настоящее светопреставление.

Раздался громкий мужской смех и неприличные комментарии. Рокшевский сдался.

– Давай поговорим после работы! Не делай из нас цирковых клоунов!

– Фу-ты ну-ты, какие мы нежные! – но Даша все-таки отодвинулась и отпустила предмет пылкого ухаживания.

Повернула голову и наткнулась на горящий взгляд Артема. Он явно ревновал. Но тут же справился с собой и приветливо ей улыбнулся. Даша насторожилась. Что он еще задумал? Не попортил бы с таким трудом налаженную игру!

Зашли в лабораторию. Дамы уже сидели на своих местах, сосредоточенно разглядывая мониторы.

Артем пригласил к себе в кабинет ту же компанию, что и в пятницу.

– Несмотря на то, что из всех специалистов проектом занимались только мы с Дашей, – Давид двусмысленно захихикал, но тут же под угрожающим взглядом шефа перевел смешок в нервное покашливание, – мы сумели сделать почти все. Теперь очередь за вами. Я разделил отчет, отправил каждому часть по его направлению. Жду результата сегодня к концу дня. Завтра я его просматриваю и сдаю руководству. А там уже от нас ничего зависеть не будет. За работу!

Команда вышла из кабинета руководителя. Давид все косился на Дашу, и в конце концов ей это надоело.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

– Да нет.

– А чего тогда пялишься, как привязанный козел на недоступный кочан капусты?

Все засмеялись. Давид, не привыкший к подобной прямоте, надулся, а Лариса удовлетворенно заметила:

– Не ты один умеешь вгонять в краску своими идиотскими замечаниями. Еще умельцы имеются.

Давид сверкнул глазами, но добавить ничего не решился. Ему явно не хотелось услышать еще одно подобное откровение.

Почти в полном молчании они проработали до обеда. Ровно в час Рокшевский хотел было улизнуть, но Даша была начеку. Цепко ухватившись за его локоть, она потащилась за ним в кафешку, с воодушевлением цитируя Гамлета на староанглийском, который и в Англии-то понимали единицы. Когда у того глаза уже начали вылезать из орбит, невинно осведомилась:

– Правда, что Гамлет на староанглийском звучит куда лучше, чем на русском? И никакой, даже самый лучший перевод, ни Лозинского, ни Пастернака, с ним не сравнится?

Чувствующий себя полным идиотом Рокшевский только огрызнулся. Дашу это не остановило, и она, утробно подвывая, принялась декламировать на староанглийском сонеты Шекспира.

Вновь оказавшийся в центре внимания Кирилл не знал, куда деваться. Особа, отравлявшая ему жизнь, была совершенно непробиваемой. Оказавшийся неподалеку Генеральный слушал завывания чтицы с нескрываемым удивлением. Встретившись взглядом с Рокшевским, вопросительно вскинул бровь, на что тот в ответ выразительно развел руками: я тут ни при чем.

Даша замолкла только тогда, когда они взяли по полному подносу еды и устроились за столиком возле выхода, причем покорившийся своей участи Рокшевский даже не пытался сбежать, понимая, что все равно догонят и вернут.

Дождавшись, когда они пообедают и пойдут к дверям, Сергей Михайлович поздоровался и осведомился:

– Что это вы читали, Дарья?

Даша восторженно закатила глаза.

– Кириллу очень нравится Шекспир в подлиннике! У него такая возвышенная поэтическая натура! Я так рада, что нашла единомышленника! Я постараюсь сочинить стихи в честь нашей любви! Конечно, я не Шекспир…

Генеральный прервал ее монолог коварным вопросом:

– Так вас можно поздравить?

– С чем? – Рокшевский выглядел явно испуганным.

– Вы же решились пожениться?

Оба в один голос воскликнули:

– Нет!

Даша с ужасом уточнила:

– Что вы! Брак убивает истинную любовь! Это же неволя! Потеря свободы и вдохновения! – И уже прозаично добавила: – Нет, у нас свободные отношения.

Генеральный чуть прищурил глаза и изучающе посмотрел на бледного Рокшевского. Не похоже, чтоб эти свободные отношения приносили тому хоть какую-то радость. Скорее наоборот.

– Что ж, не буду вам мешать. Продолжайте наслаждаться Шекспиром. – И отошел к маячившему ему заму.

Даша прижалась к Кириллу поплотнее и спросила:

– А кто из поэтов тебе еще нравится?

Рокшевский сердито рявкнул:

– Никто! Терпеть не могу поэзию!

Даша назидательно возразила:

– Ерунда! Ты ее просто плохо знаешь. Но мы с тобой это упущение ликвидируем. Кого ты предпочитаешь, Ростана или Франсуа Вийона? – И, не дожидаясь ответа, принялась упоенно декламировать Вийона на старофранцузском языке.

Схватившись за голову безнадежным жестом, Рокшевский взвыл:

– Замолчи! Ты меня достала уже со своими поэтами!

Этого она и добивалась. Но, будто не слыша его панического требования, продолжила с неуместными трагическими подвываниями декламировать беззаботные стихи повесы-француза.

Стоявший от них неподалеку Константин Петрович догнал их, когда они уже подходили к лаборатории.

– Я и не подозревал, что ты что-то понимаешь в поэзии, Кирилл! У тебя вид такой… – он помолчал, подбирая нужное слово, – ошеломленный! Ага! Ошеломленный!

– Просто Кирилл очень любит поэзию. Вот сейчас мы с ним вспоминали поэзию Франсуа Гийона. Поэзию французского простонародья, но очень привлекательную. Вы тоже можете послушать, если хотите.

Константин Петрович тоже стал выглядеть ошеломленным.

– Нет, вы продолжайте, продолжайте, а я пойду, чтоб не мешать. – И он в ускоренном темпе улепетнул по лестнице, прыгая сразу через две ступеньки, что в его возрасте и с его габаритами выглядело пижонством.

Как-то боком ввалившись в кабинет, Рокшевский сразу ринулся к своему столу. Даша двинулась за ним.

– А на каком языке ты предпочитаешь стихи? – нащупав слабое место объекта, Даша решила выжать из ситуации все, что можно. – Может, мне для тебя стихи на французском сочинить? Мне кажется, французский очень красивый язык. Итальянский тоже ничего, но его я знаю хуже.

Слышавшие это предложение женщины немедля встряли в разговор.

– Ты что, для Кирилла стихи сочинять вздумала? – Лариса смеялась не таясь. – Да еще на французском?

Даша удивилась.

– Ну да. А что тут такого? Ведь пишут же мужчины стихи о своих возлюбленных. А я чем хуже?

– Ты-то покруче любого влюбленного мужика, – признала Лариса. – Но вот как это перенесет Рокшевский?

Даша обратила томный взор на соблазняемого типа.

– Думаю, он будет в восторге. На поэму меня, конечно, не хватит, но вот оду я вполне осилю.

Появившийся в дверях своего кабинета Артем молча наблюдал за очередным комическим шоу.

Не видевшая его Даша с воодушевлением продолжала:

– А сонет запросто. О любви, великой и чистой.

У Рокшевского лицо перекосилось так, что казалось, еще немного, и его хватит удар.

Сжалившийся над ним Давид спросил у Дарьи:

– Слушай, чего ты к мужику привязалась, а? Ну, пусть он тебе нравится, но это же не значит, что ты можешь силой принудить его к близким отношениям.

Возмущенная Даша вульгарно подбоченилась, уперев руки в бока и став похожей на базарную торговку.

– Я и не собираюсь его ни к чему принуждать! Просто после моих ухаживаний он на все согласится добровольно!

Лариса, давно уже держащаяся за сердце, выговорила сквозь смех:

– Даша, а ты что, всех мужиков так принуждаешь, то есть ухаживаешь? Неважно, хочет, не хочет, женат, не женат?

Даша чуток призадумалась.

– Ну, если полноценная семья, жена, дети, то я, конечно, не лезу. Это же безнравственно. Если детей нет, то это не семья, а так, профанация одна. Жена, как известно, не стена. А что касается Кирилла, то он объект, свободный для приватизации. А если он мной недоволен, это исключительно его проблемы. Как там в песне поется? Все равно он будет мой?

Рокшевский озаренно вскинул голову, что-то соображая.

Услышавший все, что хотел, Артем громко объявил:

– Хватит болтать! Дел невпроворот.

Даша сделала вид, что работает, а сама исподволь наблюдала за Кириллом. Сначала тот сидел неподвижно, глядя в окно. Потом вскочил и вышел в коридор.

Не скрываясь, Даша отправилась за ним и видела, как он заскочил в соседний отдел. Дальше она не пошла, чтобы не вспугнуть. Если он решил связаться с Мариной, то ему нужен ее телефон. Наверняка раньше он у него был, но, как говорится, если из сердца вон, то и из телефонной книжки тоже.

В это время в соседнем отделе, в котором проходила практику Марина, Рокшевский без зазрения совести врал, что она взяла у него том Стивена Кинга и забыла отдать. И теперь у него разрозненное собрание сочинений. Поэтому он разыскивает ее, чтобы напомнить о книге.

Никто ему, естественно, не поверил. Но женщины всегда надеются на лучшее, поэтому одна из девушек продиктовала ему номер Марины.

Рокшевский вернулся в лабораторию, чувствуя себя если не победителем, то уж спасшимся от смертельной опасности точно. Надменно посмотрел на уткнувшуюся в монитор Дашу, предвкушая, с каким удовольствием он заявит ей, что у него уже есть жена и ребенок. Будто почувствовав его мысли, она подняла голову, расплылась в ослепительной улыбке, и Кирилл отвернулся, чтобы скрыть злорадно блестевшие глаза.

Первым делом ему нужно связаться с Мариной и все выяснить. Он печально качнул головой. Вспоминать свои последние слова было неприятно. Но в этом не его вина. Его в очередной раз до белого каления взбесила мамочка. Если бы не она, вполне возможно, они с Мариной были бы уже женаты.

Но теперь он успокоился, все обдумал и решил, что им стоит пожениться. Маринка девчонка миленькая, женой будет хорошей. А ему все равно пора остепениться. О том, кто вынудил его мысли течь по такому курсу, он никому говорить не станет. К тому же и мама без проблем одобрит ее кандидатуру. Конечно, на фоне Дарьи Марина выглядит как ангел небесный.

Сев за стол, посмотрел на часы. Звонить Марине рано, она еще на занятиях. Внезапно голову посетила неприятная мысль об аборте, но он ее отогнал. Маринка не из тех, кто делает аборты, или он совершенно не разбирается в людях. Вернее, в женщинах.

После работы, воспользовавшись тем, что Дашу вызвал к себе Александров, быстро сбежал по лестнице, и через десять минут был уже у кинотеатра, где они обычно встречались с Мариной. Он знал, что жила она где-то неподалеку.

Набрал ее номер, и через минуту ему ответил нежный голосок:

– Да?

Он торопливо проговорил:

– Марина, это Кирилл. Ты не могла бы подойти ко мне? Я сейчас на нашем старом месте.

Она недоуменно помолчала, но согласилась:

– Хорошо, минут через пятнадцать подойду.

– Я буду тебя ждать в кафе на втором этаже. Пока.

Она отключилась, а Кирилл отправился в здание кинотеатра, поднялся на второй этаж, где было небольшое симпатичное кафе, занял место у окна и принялся ждать. К нему подошла официантка в синем фирменном костюмчике, и он заказал себе чашку мятного чая, предупредив, что основной заказ будет тогда, когда придет его спутница.

Марина появилась ровно через пятнадцать минут. На ней была обычная куртка, черные джинсы и голубой, в цвет глаз, джемпер, но после Дашиных выкрутасов ее наряд показался ему верхом элегантности. Она была такой бледной, что у Кирилла возникло острое чувство вины. Он вскочил и заботливо усадил ее в кресло. Она скользнула по нему безразличным взглядом и тут же отвернулась, будто его вид был ей неприятен.

Официантка принесла меню, и он подал его Марине.

– Чего тебе хочется?

Марина скептически посмотрела на него.

– Вообще-то ничего. Я о еде и думать не могу. Бери сам, что хочешь. И зачем ты меня позвал?

Кирилл не винил ее за холодность. На ее месте он бы вообще залепил себе пощечину. Почему-то ужасно захотелось есть, наверное, от волнения. Заказав два салата, суп, бифштекс с молодой картошкой, он, немного подумав, взял курицу с грибами и две порции клюквенного киселя со сливками.

Официантка ушла выполнять заказ, и Кирилл остался наедине с Мариной. Она смотрела в окно, не желая поддерживать разговор.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. – Марина не вдавалась в подробности.

Кирилл не знал, как бы поделикатнее спросить о ребенке.

– Как малыш?

– Нормально. И зачем тебе знать? Ты же заявил, что это только моя проблема.

– Я был неправ.

– И с чего вдруг ты это решил?

– Просто остыл и подумал. И понял, что вел себя по-свински.

Марина в первый раз посмотрела на него внимательно и серьезно.

– Вот как?

Тут принесли салаты, и Кирилл попросил:

– Может, поешь хоть немножко? Мне кажется, ты недоедаешь. Уж очень ты худенькая.

Марина хотела сказать, что вообще есть не может, потому что постоянно нервничает, но вдруг ощутила, что салат пахнет приятно, и она с удовольствием бы его съела. Она удивилась. Аппетита у нее не было почти месяц, с того памятного разговора с Кириллом.