Текст книги "Вещая птица (по)беды"

Я наконец обернулась к Паку:

– Как же я тебя ненавижу! Мелкий пакостник! – и взмахнула крыльями.

Как оказалось, для превращения мне всего-то и надо было – венец на чело, даже и поддельный. Коридор был узеньким, я едва в нем помещалась, но меня это не остановило. Сминая плечами стены, а макушкой потолок, я освобождалась от обломков, карабкалась вверх, чтоб взлететь, чтоб пропеть свою песнь, песнь беды. Другим песням Сирин не обучена.

Глава 10. От сумы и от тюрьмы, или Здравствуй, елка, Новый год…

Все поняли, что свадьба была не по любви, когда жених отпустил голубя с запиской: «ПОМОГИТЕ!».

NN

Оттолкнувшись от крыши, я взлетела, заложив крутой вираж. Полная луна мерцала в вышине, мягкий свет звезд манил к себе. Снег, бьющий в лицо, холодный ветер – все мне нравилось. Каким-то краешком своего сознания я все понимала. Понимала, что я Даша Кузнецова, превратившаяся в Сирин, помнила, что я в Энске, что, если бы не зловредный Пак, сейчас я уже была бы наедине с принцем в процессе страшной мести. Но по сравнению с тем, что меня переполняло, Дашины мысли и разочарования казались такими мелкими и пустыми, что задвинулись куда-то вглубь и скрылись под звериной первобытной мощью вещей птицы.

– А до Бали долго лететь? Может, капитан сообщит пассажирам? – в волосах копошилась какая-то козявка, но у меня не получалось ее смахнуть. – Я уж думал, ты нам опять что-нибудь петь начнешь.

– Это сугубо свойство наше причиною было… – напевно ответила я. – Воистину благая в роду нашем и не лжет о том…

Ветер зашел под крыло, я мягко развернулась, планируя на север.

– Красиво, но непонятно, – козявка куснула меня за мочку. – Вниз давай, метров за пять от земли я с тебя корону сдерну, обратно обернешься. И никто не пострадает.

– Славу себе имеем изреченную от врагов… – возразила я.

– Поворачивай, говорю, – не унималась мелочь. – Если боишься, что за крышу платить заставят…

Я запела, горло мягко вибрировало.

– Не делай так больше, – попросил меня пассажир, когда последние звуки песни унес морозный ветер. – Ты же знаешь, что в детстве тебе слон на ухо наступил…

О! А козявка-то дело говорит. Негоже мне на север лететь, ежели не все дела в яви переделаны!

Я опять развернулась, втянула ноздрями воздух. Дело мое пахло зело забористо, ошибиться в направлении я не могла. Внизу показался шатер с сорванной крышей, и я спланировала прямо в дыру. Козявки, судя по всему, чуть крупнее моей спутницы, возились на кроваво-красном полу. Козявок я не боялась. Приземлившись, я помахала крыльями, гася скорость.

– Сирин! Это птица Сирин! – пищал кто-то в толпе.

– Истину глаголешь, – дружелюбно улыбнулась я присутствующим и пошла на запах.

– Предсказание! – голос у светловолосого фея был приятным, я даже заслушалась. – Соберись и сделай его наконец!

– На перси мои пошто зенки вылупил, али бошку тебе оторвать вместе с ними, погаными?

– Наобещай ему что-нибудь, – козявка опять куснула мое ухо. – У тебя договор.

– Нечего мне ему обещать, – я принюхалась, до цели было недалеко, я чувствовала усиление запаха, цель моя нервничала.

Светловолосый фей и не думал отступать, и хотя я могла смести его с пути одним движением корпуса, мне почему-то не хотелось его калечить.

– Неспокойно у вас тут, – сообщила я фею, заметив, что окружающие притихли и стали внимательно прислушиваться к моим словам. – За власть боретесь, друг дружку разорвать готовы… Скоро-скоро времечко ваше придет, не сегодня-завтра…

Внимание было мне приятно, я картинно склонила голову к плечу:

– Только все не так будет, как вам хочется.

– А как?

– Про то мне неведомо… – я повела подбородком в сторону светловолосого. – У тебя власть будет. Та, которой достоин, та и будет. Потому что ты – алатырь-камень, который горюч зело. Только сердечко-то тебе на осколочки побьют.

– Кто?

– Про то ты сам знаешь, – я хихикнула. – Доволен предсказанием?

– Я хотел чего-то более глобального.

– Зв что купила, за то продаю, – степенно закончила я беседу и посеменила в нужную мне сторону.

Еще один блондин следил за мной, не отрывая взгляда. Внешность его вызывала во мне какие-то смутные, не совсем приятные чувства, я зашипела на него и на всякий случай махнула крылом, сбивая с ног. И сразу ощутила легкость бытия.

Топ-топ-топ. Ходить ножками было трудно. В коридор я не помещалась, поэтому, цепляясь когтями за перекрытия, я взобралась повыше.

– Это наша королева, – сообщил кто-то громким шепотом. – Видали, как крушить горазда? А ты говорил, крышу перекрывали, с одного раза не сдюжить…

Кто-то дернул меня за волосы, я зашипела, заполошно маша крыльями. Моя козявка пыталась снять с меня корону. Я мотнула головой – раз, другой. Зеленоватая крошка полетела куда-то в сторону.

Все правильно, чтоб неповадно было вещим птицам мешать.

Помер? Нет вроде. Вон мельтешит в обломках, наружу выбирается.

– Дарья! Ты куда собралась?

Еще один блондин, третий (у них тут заповедник, что ли?), смотрел на меня снизу-вверх.

– А твое-то желание, добрый молодец, я сей час исполню, – пояснила я, отдирая доски когтями. – Вот-вот, еще чуточку…

Цель задудела носищем, забилась в стойле, когда я подхватила его за спину, осторожно, пытаясь не повредить теплую складчатую шкуру.

– Смотри, раз хотел, – проорала я так громко, что оставшиеся еще целыми стеклянные предметы одновременно лопнули, осыпаясь осколочным водопадом. – Это слон, его еще элефантом кличут. Посмотрел?

Я бросила добычу прямо в центр зала (серое на алом смотрелось красиво) и спланировала рядом.

– Посмотрел, – кивнул блондин, – благодарствую.

А потом, сделав три огромных шага, приблизился ко мне и, до того, как я успела защититься, стянул с головы корону.

– Незабываемое зрелище…

Когда приехала полиция, я не заметила. Более-менее пришла в себя уже в участке.

– Как себя чувствуешь? – Святозар степенно подвинулся на лавке, освобождая мне место.

Посадили нас с ним в «обезьянник» – клетку два на два метра, в которой кроме занозистой лавочки мебели не наблюдалось.

– Нормально, – я поправила на бедрах святозарову куртку и затянула горловину, под курткой у меня ничего не было. – Видишь, даже наручники сняли и чаем напоили.

– Про что спрашивали?

– Да так, по мелочи – про родителей, друзей… А, еще каким образом я свои фокусы показывала.

Я покраснела, вспомнив, какую чушь несла бравому полицейскому капитану во время допроса. Незакрытый гештальт. Птица вещая. Нет синяя… Эх, стыд-то какой!

– И что они тебе в вину ставят?

– Ничего у них на меня нет, – твердо ответила я. – Мобильный мой вскрыли, фотографии рассматривали. А так – ничего.

– Понятно. Ну телефон-то твой у меня был, так что там ничего о твоем оборачивании нету.

– Как будто это запрещено…

Говорить не хотелось. Адреналин схлынул, меня просто затопило стыдом и раскаянием. Ларс, Эмбер…

– Кстати, там сейчас принц Лета с капитаном общается. Вытаскивать нас с тобой пришел.

– Не нас, а тебя, – Святозар порылся в кармане, ничего не нашел и с тоской уставился в стену. – Я между вами вообще лишний.

Я проследила взглядом, на штукатурке расползалось влажное пятно. Труба подтекает?

– Кого еще из наших забрали, ты не заметил?

– Из наших – никого. На Пака просто внимания не обратили, а Жаннина Геннадиевна раньше сбежала и Джоконду с собой утащила, когда ты еще слона из стойла выковыривала.

Слон! Я прыснула:

– А я же возвращаться не собиралась. Совсем уже на север улетела, когда про слона вспомнила.

– Очень тронут, – широко улыбнулся Святозар. – Ничего плохого сказать не хочу, но предсказания у тебя, конечно, странности необычайной. Я думал, вещая птица петь должна.

– У меня слуха нет, – повинилась я. – И голоса. Так что я все больше в душе пою.

– Понятно.

– Кстати. Я все тебя спросить хотела, ты вещих птиц раньше не видел? Ну там, где вы сейчас обитаете?

Святозар задумался, а меня отвлек чавкающий звук, доносящийся от стены. Мокрое пятно еще расширилось, штукатурка хлопьями расползлась и на пол обезьянника шлепнулся злыдень:

– Многих лет жизни нашей королеве, – он исполнил поясной поклон и залихватски присвистнул. – Ребята велели передать, что тему ты раскрыла.

– Какую еще тему.

– Тему си…

Святозар шлепнул злыдня по затылку:

– И тебе не хворать, смешной уродец. Чего сюда приполз, спасать будешь?

– Не, спасать некогда. Просто так, поздороваться зашел, – пояснил злыдень, потирая макушку. – Там же того, слон сбежал, та еще потеха. Мы с ребятами животики надрываем. Но ежели хочешь, – он обернулся ко мне, – я и сам туточки подмочь могу, у них сантехника туточки ржавая, туточки… вот…

– Сиди, спаситель, – велела я и повернулась к Святозару. – До чего вы там с Паком дорешались? Злыдни будут меня слушаться?

– Этот будет, – кивнул лягух. – Еще минут пять точно будет, пока ты его рядом держишь.

– И как ими управлять?

– Нами нельзя управлять! У нас конституционная монархия!

– А вот и нет, – я покачала головой. – Конституцию принимали? Значит монархия у вас – парламентская, а не конституционная. Черт! Что же мне с вами делать?

Я задумчиво смотрела на злыдня. Такой же замарашка как и тот, с которым я общалась в цирке, а может и тот же самый.

– Зовут как?

– Нет у нас имен, а вот конституционная…

– А ты ему имя дай, – вдруг предложил Святозар. – Ты же можешь.

А что. Неплохая мысль. Не в первый раз мне имена раздавать.

– Кузьма, – осторожно проговорила я, вибрируя горлом, – Ку-зя-а…

Злыдень пошевелил ушами:

– Надо чего?

– Пару-тройку друзей своих сюда приведи, – велел Святозар.

Злыдень исчез.

– Дашка, а ведь сработало! – лягух радостно хлопнул в ладоши. – Только голос береги, их тысячи полторы уже в Энске, подданных твоих.

На пол обезьянника посыпались злыдни. Представления о «паре-тройке» у Кузьмы были колоссальными.

– Азар, Виктал. Засим… – для надежности я тыкала пальцем в каждого поименованного. – Мирон, Никан, Север, Мирон…

– Мирон уже был!

– Значит, будешь Мирон Серый.

– А я каким был?

– Просто Мироном.

– О-о-о! – разнеслось уважительно в толпе. – Просто Мирон! Это да! Круть!

– Сколько я уже их назвала? – спросила я Святозара.

– Под сотенку.

– Хорошо! – я громко хлопнула в ладоши и, опершись о руку Светозара, встала ногами на лавку. – Значит так, дорогие мои подданные! Акция по раздаче имен подходит к концу! Кто не успел, тот опоздал. В будущем ваша королева будет одаривать именами только самых достойных, самых послушных злыдней. Передайте эту весть всем своим сородичам.

Толпа зашумела. Копошащаяся масса грозила выйти из-под контроля.

– И помните, я ведь могу имя и назад отобрать, если что-нибудь не по-моему будет.

Злыдни притихли, возбужденно переглядываясь.

– А теперь делать-то нам чего? – протиснулся ко мне Кузьма, так сказать – мой первенец.

– Ищите слона, – пожала я плечами. – А завтра приходите ко мне. Я следующее задание для вас подготовлю. А если сегодня или завтра мост через Смородину рухнет, все безымянными помрете.

– Вот ведь злыдня, – восхитился мною Кузьма.

– Спасибо, дорогой, – я потрепала «первенца» по грязным волосам. – А теперь, уходите. Ваша королева требует уединения. И стену здесь поправьте. Сырость моему здоровью вредит.

Я не слезла с лавки, пока на стене не осталось и следа протечки.

– Я восхищен! – подал мне руку Святозар. – Мы с Паком, честно говоря, о будущем не задумывались, когда тебя королевой злыдней выбирали.

– Я обязательно придумаю куда их пристроить, чтоб максимальная польза была, – я вжалась спиной в уголок и натянула куртку на колени, в камере нашей было холодно. – Ну или вреда как можно меньше, потому что нельзя такое дело на самотек пускать, потому что…

Святозар придвинулся, обнял меня за плечи:

– Ну все, все, расслабься, королевишна. Все дела переделаны, хоть в остроге можешь отдохнуть.

Я уткнулась носом в кашемировую ткань свитера. Пахло приятно.

«Джоконда подбирает нашему лягуху хороший парфюм», – подумалось мимоходом.

– Тебе холодно, наверное, без куртки.

– Ну уж не хуже, чем тебе, только в куртке, – Святозар, кажется, улыбался, были у него в голосе такие специфические улыбательные нотки. – О чем хочешь поговорить? О превращениях, о злыднях или о любви? Я же у тебя вместо личного психолога бесплатно подрабатываю?

– Чего сразу бесплатно? – понарошку обиделась я. – Я тебя прочь не гоню, мамке твоей на тебя не жалуюсь. Чем не оплата?

– Точно. Так я тебе по гроб жизни обязан, значит. Ну давай, говори. Отработаю, сколько получится. О чем думаешь?

– О мужиках, – честно сказала я. – Почему вы такие поганые в массе своей? Вот, положим, Ларс. Чего ему не хватало? Чем я была нехороша?

– Может, слишком хороша, – лягух погладил меня по спине, утешая. – Мне Джоконда про горе твое рассказать успела.

– И что думаешь?

– Ну, скажем так, почему он так поступил, я доподлинно не знаю, но ведь и ты тоже не знаешь. Тебе бы сначала с ним пообщаться надо, а уже потом с плеча рубить.

– Не могу, – я всхлипнула. – Как вспомню его поцелуи с Гриделень, мутит.

– А ты не вспоминай.

– Тебе легко говорить!

– Говорить всегда легко. И ты с Ларсом побеседуй.

– Я хотела ему отомстить.

– Судя по тому, как он кубарем летел, у тебя это неплохо получилось.

– Нет, не так отомстить, по-настоящему.

Видимо, в моей крови оставалось еще достаточно алкоголя, иначе ничем не объяснить то, что я за три минуты выложила добровольному психологу о своих коварных планах и их почти воплощении.

– Жанка у тебя та еще… – лягух закончил смачным, но абсолютно неприличным словом.

Я отодвинулась и залепила ему пощечину:

– Еще раз так о моей подруге отзовешься, отправишься к своей мамочке на ПМЖ! Все понял, недоросль?

Святозар потер щеку, на которой уже проступали лиловые контуры кровоподтека:

– Больше никаких плохих слов, – он зло и отстраненно улыбнулся, – про твою любимую подругу. А теперь подумай, что произошло бы, если бы Пак на тебя корону вовремя не надел? Ты бы переступила через своего Ларса и пошла бы с принцем?

– Еще неизвестно, кто бы из них в рукопашной победил, – я потерла ладонь, она болела.

– Принц, – уверенно сказал Святозар. – Он бы твоего демона слегка потешно покалечил, так чтоб и ему больно было и тебе за него стыдно.

– У Ларса был кинжал… – пробормотала я, опустив глаза.

– Не важно, – мотнул головой лягух. – А потом ты пошла бы с принцем… Куда он тебя повел бы? Точно! В свою резиденцию. В спальню.

Я вспомнила черные простыни и отчаянно покраснела.

– А наутро ты бы сбежала от него.

– Не обязательно.

Про самку богомола я Святозару рассказать не успела.

– Сбежала бы, Дашка. Потому что наутро тебе было бы очень стыдно и очень плохо. Ты бы исстрадалась о своем Ларсе и о своих принципах.

Я фыркнула:

– Ты слишком преувеличиваешь значение секса.

– Я? – лягух картинно развел руки, будто предлагая на себя полюбоваться. – Я? Не ты? Просто для фей секс – это просто приятное времяпровождение, и ты, общаясь с ними, начала считать, что это правильно.

– А это не так?

– Для тебя не так.

– Недоросль!

– Дура!

– Дурак!

– Уже было!

От следующего удара лягух увернулся и даже перехватил мою руку за запястье.

– Я, кажется, помешал?

Ноги Эмбера будто не касались пола, с такой плавностью он приблизился к решетке.

– Не помешал, – ответил за нас обоих Святозар. – У Дарьи Ивановны перевозбуждение наступило вследствие незапланированного превращения в вещую птицу. Так я ее перевозбуждение народными методами лечу.

Лягух разжал пальцы, я отдернула руку.

– Ты нас выпустишь?

– Конечно, – принц провел кончиками пальцев в воздухе, прутья рассыпались металлической пылью. – Завтра никто здесь не будет помнить, что у них была, – Эмбер запнулся на моем имени, – Кузнецова.

Я поежилась, переступая по полу босыми ногами. Эмбер щелкнул пальцами. На потертом линолеуме материализовалась пара туфелек.

– Или ты предпочтешь, чтоб я нес тебя на руках?

Я покраснела и обулась.

– И куртку мне не забудь вернуть, – никак не успокаивался Святозар.

Я гневно обернулась:

– Я сейчас же твои обноски сниму! Понял? И голая на мороз выйду!

– Тебя еще кто-то в Энске голой не видел? – Лягух картинно упер руки в бока. – Так надо на мобильный снять, в сеть выложить! Нельзя лишать сограждан такого зрелища!

– Хочешь, я его накажу? – шепнул Эмбер, притягивая меня к себе.

Я испугалась. Как умеет наказывать принц Лета, я знала, на своей шкуре как-то испытывала. Поэтому пискнув: «я сама», быстро подошла к Святозару и поцеловала его в губы. Лягух обиженно моргнул, превращаясь.

– Ну вот и все, – я подставила Святозару ладонь и упаковала лягушонка в карман куртки.

В участке стояла такая звенящая тишина, что голова слегка кружилась, когда я осторожно шла по коридору.

– Ну что? – Эмбер галантно придержал мне дверь. – Продолжим с того момента, на котором остановились?

Я вздохнула и подняла затравленный взгляд:

– Нет, извини. Я вела себя не лучшим образом, и ты вправе сейчас на меня обижаться.

– Порыв прошел? – принц взял меня за руку и легонько поцеловал ладонь. – Я подожду, Кузнецова.

Мне хотелось объяснить Эмберу, что я чувствую, рассказать про любовь и судьбу, про свое разбитое сердце. Но на личного психолога принц похож не был.

– Предсказание сделано, – перевела я разговор. – Не хочешь мне за работу заплатить?

– Хочу, – Эмбер тряхнул волосами, я заметила, что за последние пару часов в его шевелюре еще прибавилось седины. – Но не могу. Ошейник твоего супруга я уже отдал.

– Кому? – фальшиво удивилась я.

– Не важно. Эту неустойку, Кузнецова, я буду тебе должен. В любой момент можешь ее от меня стребовать.

– Понятно, – ничего я не понимала.

– Только, во-первых, не продешеви, а во-вторых, время выбери с умом, когда другого выхода у тебя не останется.

Я зашевелила губами, проговаривая его фразы, чтоб запомнить крепко-накрепко и проанализировать на досуге.

– Я еще хочу выяснить у тебя про Анну, – повернулась я к принцу, когда уверилась, что ни одного словечка не забуду. – Почему ты ей не помог?

Мне ответила тишина. Принца Лета рядом со мной не было. Ушел по-английски, не прощаясь. Значит, все-таки обиделся.

Я пожала плечами. Чувство вины присутствовало, но не давило. Я подумаю об этом потом.

И Дарья Ивановна Кузнецова, умница, красавица и вещая птица вышла за двери полицейского участка в зимнюю метель.

Город не готовился к празднику, он был к нему уже готов. Разноцветные гирлянды лампочек оплетали деревья и фонарные столбы, на площади перед городской администрацией стояла огромная украшенная игрушками ель, немногочисленные прохожие – нарядные и частично не совсем трезвые – спешили в гости или домой, чтоб праздновать наступление Нового года в теплой компании. Я собиралась встретить праздник в одиночестве.

Новый год – самое время, чтоб проанализировать свою жизнь, продумать планы, всплакнуть перед телевизором.

Я пойду домой, запрусь, выревусь, и моя непутевая жизнь придет в норму как по мановению волшебной палочки.

Холодно было просто адски. Морозный ветер забирался под куртку, я стучала зубами и перемещалась перебежками от квартала к кварталу, на перекрестках ветер просто сбивал с ног. Вы скажете, что логичнее было бы вызвать такси и добраться с комфортом, и будете правы. Но денег у меня не было, телефон остался в участке, а моральных сил, чтоб вернуться в полицию и вызвать оттуда машину, у меня просто не оставалось.

– Даша! Даша, остановись! Сядь в машину!

Я обернулась, смаргивая злые слезы. Ларс выскочил из машины и схватил меня за плечи. К серьезному разговору я была все еще не готова, но послушно пошла за ним – от холода соображалось уже с трудом. В салоне было тепло. Пахло хвоей. Я села на пассажирское сиденье и стала лихорадочно растирать онемевшие колени. Только обморожения мне для полного счастья не хватало.

– Домой меня отвези, – тихонько попросила я. – Не к себе, ко мне, я хочу побыть одна.

Ларс молча кивнул и завел автомобиль. В глаза мне мой бывший парень не смотрел, уставившись в лобовое стекло.

– Кофе в термосе в бардачке возьми.

Напиток пах просто одуряюще, мои зубы выстучали по металлической чашке бодрую дробь.

– Плед на заднем сидении.

– Спасибо.

Я закуталась в колючую шерстяную ткань и налила себе добавку.

Кофе я люблю без сахара, но с лимоном, Ларс о моих пристрастиях помнил. Я бы умилилась этому факту, если бы могла испытывать что-нибудь, кроме усталости.

Машина мягко затормозила у изящного двухэтажного домика с черепичной крышей.

– Куда ты меня привез?

Меня даже на возмущение не хватило, поэтому вопрос получился вялым и безжизненным.

– Я хочу, чтоб ты кое с кем встретилась, прежде чем…

– Прежде чем что, Ларс?

А, нет, ошибочка вышла. Есть еще порох в пороховницах. Злость подхлестнула мою жизненную энергию:

– Прежде чем ты побежишь совокупляться с какой-нибудь красоткой? Тебе нужно мое одобрение? Да пожалуйста!

Я подняла руку в жесте благословения:

– Совет да любовь!

Ларс молча вышел из машины и открыл дверцу с моей стороны:

– Пожалуйста, Дарья, сделай то, о чем я тебя прошу. Пусть это будет твоим прощальным подарком.

Ледяной демон не был жалок. Даже в этой ситуации он умудрялся сохранять достоинство и какое-то нечеловеческое хладнокровие.

Я, бормоча ругательства, приняла его руку, выбралась из машины и сделала несколько шагов по расчищенной от снега дорожке. Домик как будто появился в Энске прямиком из сказки – ажурные перильца балконов оплетали виноградные лозы. К моему удивлению зеленеющие, несмотря на зиму.

Ларс позвонил в дверной колокольчик и сообщил в приоткрывшуюся дверь:

– Леди Сирин. Нас ждут.

Мы вошли в прихожую больше похожую на оранжерею.

Я начинала догадываться, куда меня привез Ларс.

– Проходи, – он кивнул куда-то вглубь папоротников. – Я подожду тебя здесь.

Воздух был влажным и пах землей после дождя. Я стерла со лба выступившую испарину и ослабила воротник куртки. За кадкой с орхидеями была еще одна дверь, которую после секундного размышления толкнула.

– Леди Сирин, – сахарно проговорила Гриделень. – Входи!

Фейка, в отличие от меня, была аккуратно подкрашена, нарядно одета и лучилась самодовольством и приветливостью.

– Я отрываю тебя от примерки свадебного наряда?

Расшитое жемчугом белоснежное платье выгодно подчеркивало все округлости королевского бюста. Я вспомнила этот бюст под рукой Ларса и, чтоб не упасть, быстро уселась в первое же подвернувшееся кресло.

– Это уже не примерка, – цветочная королева поправила фрердоранж в золотистых волосах. – Через несколько минут я выхожу замуж. До того, как главные часы вашей страны пробьют полночь.

– За Эмбера? – зачем-то спросила я.

– Ну уж не за Ларса! – фея заливисто рассмеялась. – Разумеется, за принца Лета! Хумановские свадебные традиции такие забавные. Это белое платье, фата… Я покажу тебе свою фату, мои фрейлины готовят ее в соседней комнате.

– Не интересует, – пробормотала я, испытав приступ ни с чем не сравнимого унижения. Вот сейчас бы вцепиться кое-кому в волосы и заставить весь флердоранж сжевать.

– А так как настроение у меня прекрасное, – продолжала королева, не замечая сгустившихся над ней туч, – я решила отметить свой праздник хорошим поступком. Возвращайся к Ларсу, девочка и больше никогда не попадайся на глаза мне и моему мужу.

– Большое спасибо за разрешение, – я поднялась с кресла и глубоко поклонилась. – Уже бегу, вот только шнурки поглажу!

В фиалковых очах Гриделень блеснуло раздражение:

– Ты, кажется, так ничего и не поняла.

Фейка тоже поднялась. Я сразу почувствовала себя маленькой, статная королева была гораздо выше меня.

– Ты знаешь кто я?

– Цветочная королева, – пробормотала я, удушающий запах экзотичных цветов щекотал ноздри, пробирался в горло, рождая странные ощущения где-то в животе. – И станешь принцессой Лета через несколько минут, если оставишь меня наконец-то в покое и не опоздаешь на собственную свадьбу.

– Я умею делать с растениями все, – не обращала на мой сарказм ровно никакого внимания собеседница. – И мои растения могут делать все что угодно с живыми существами. Что ты знаешь об афродизиаках, девочка, о волшебной пыльце, об эндорфинах, которые прямо сейчас вырабатывает твой организм, реагируя на определенный запах?

Я не отводила взгляда от приоткрытых розовых губок Гриделень. Мне хотелось ее поцеловать. Черт! Мне это было просто необходимо. Я сжала колени, чтоб унять вибрацию, охватившую мои бедра. Тысячи раскаленных ручейков прокатились по моей спине, побуждая к действиям.

– Ты хочешь меня? – фея прислонилась ко мне всем телом. – Ну, хумановская девчонка, скажи…

– Да, – выдохнула я, прикрывая глаза.

Ее красота была ошеломляющей и такой желанной.

Гриделень рассмеялась, от переливов ее серебристого смеха у меня в животе что-то сладко ухнуло.

– Я ревновала, понимаешь? И хотела сделать тебе больно. У твоего ледяного демона не было никаких шансов против моего призыва. Как и у тебя сейчас. Если я захочу, мы сейчас займемся с тобой любовью, Дарья. Ты этого хочешь?

– Да! – выдохнула я, не открывая глаз.

– Дурочка!

Фея щелкнула меня по носу.

– Это было бы забавно, – аромат изменялся, и через несколько мгновений я уже могла немного соображать. – Я могла бы сделать тебя своей рабыней, узкоспециальной, только для постели. Это немного охладит страсть Эмбера к тебе, как ты думаешь? Или, наоборот, усилит? Мы же сможем делать это втроем. Ты, я и принц…

Я испуганно отступила, зажимая ладонью рот и нос.

– Не бойся! – Гридилень все смеялась, но теперь ее смех не заставлял меня трепетать. – Я не люблю женщин, а еще больше не люблю делиться.

Я вжалась спиной в стену. Теперь меня охватила паника.

– Бу! – подскочила ко мне королева, я испуганно взвизгнула.

– Ты усвоила урок?

– Да, – уверенности в моем голосе недоставало, но я прокашлялась и повторила. – Да. Спасибо за науку.

– Тогда иди и воссоединись со своим ледяным демоном, – велела Гриделень, теряя ко мне интерес. – Теперь ты знаешь, у нас ничего не было и не могло быть, по крайней мере, сегодня.

Сегодня? А в другой день, значит… Стоп, Дашка! Ты сейчас напридумываешь всяких ужасов. Мне действительно надо поговорить с Ларсом.

– Спасибо.

Я неглубоко поклонилась и пошла к двери, за которой он меня ждал.

– Один вопрос, – обернулась я через плечо к королеве, которая любовалась своим отражением в огромном, оплетенном золотыми розами зеркале. – Зачем ты сейчас мне помогаешь? Что тобой движет?

– Желание сделать хороший поступок, – серьезно ответила Гриделень. – Я хочу, чтоб моя свадьба запомнилась мне именно этим.

Верить, или не верить? Да какая разница! Беги, Дашка, пока она не передумала и не выпустила в воздух новую порцию афродизиака. Позорище какое! Сначала ты собираешься переспать с ее женихом. А потом, после небольшого перерыва, уже с ней! Тройничок бы еще предложила, как в тех фильмах, которые ты, конечно же, никогда не смотрела! Фу!

Я выскочила за дверь и схватила за руку Ларса.

– Идем!

– Ты поговорила с цветочной королевой?

– Потом. Все потом. Сначала свежего воздуха глотнем! Быстрей!

Я выскочила на крыльцо, как будто за мной гнались все демоны ада, подбежала к машине и, прислонившись к капоту, дышала, дышала, дышала…

В кармане куртки что-то копошилось, я хлопнула себя по боку:

– Ну подожди еще пару минуточек, про совесть вспомни!

Святозар недовольно квакнул, но шебуршение прекратил.

– С кем ты разговариваешь? – спросил Ларс.

– С тобой, – я тряхнула головой, отбрасывая с лица волосы и широко, но чуть виновато улыбнулась.

– И о чем мы с тобой разговариваем?

Ларс пододвинулся и осторожно взял меня за руку:

– Кажется, кто-то из нас должен извиниться?

Я смешалась. Извиниться? Кто? Может, я за то, что не доверяла своему парню? Или он за то, что доверия моего не добился? Или вообще – Святозар – за то, что бултыхается сейчас в кармане своей же куртки и мешает мне сосредоточиться?

Опыта поведения в подобных ситуациях у меня не было, в голову лезли сюжетные повороты из каких-то молодежных комедий и анекдотические скетчи.

– Наверное, нам нужно время, чтоб привести мысли в порядок?

– Я не хочу больше ждать, – Ларс смотрел на мою руку в своей. – Прости меня, малыш, я слишком долго не замечал твоего состояния и, видимо, спровоцировал…

– Если бы Гриделень захотела, я бы сейчас занималась с ней сексом, – перебила я. – Это было ужасно! Теперь я понимаю, что она заставила тебя, что…

– Если бы мы с тобой занимались любовью как нормальная пара, этой ситуации не было бы. Так что, малыш, я виноват. Ты сможешь простить меня?

От немедленного ответа меня спасла трель ларсова телефона. Демон извинился и ответил на звонок, мою руку так и не отпустив. Святозар тоскливо вздохнул.

Ларс закончил разговор и повернулся ко мне:

– Сейчас у меня встреча. Это важно. Составишь мне компанию?

– Почему бы и нет?

Больше всего мне хотелось в душ, кофе и выпустить лягуха, но я сочла, что озвучивать свои желания будет не очень приличным.

Мы сели в машину. Ларс не воспользовался навигатором, поэтому куда именно мы едем, я не представляла.

– Выпей кофе, мы минут через десять будем на месте.

Я опустошила термос в рекордные сроки. Дышалось уже полегче, а не как сквозь пуховую подушку.

– С кем у тебя встреча?

– Ты сама все увидишь. Просто, чтоб продолжать разговор, нам с тобой нужно увидеться с этим человеком.

Мы съехали с кольцевой в направление Энского аэропорта.

– Этот «кто-то» прилетит на самолете?

– Да.

Парковку мы миновали, подъехав сразу к главному входу. Здесь стояла целая вереница автомобилей, но для нас местечко все же нашлось – прямо напротив раздвижных стеклянных дверей. Заглушив мотор, демон обошел машину и открыл для меня дверцу.

– А я этого человека знаю?

Ларс широко улыбнулся и показал подбородком в сторону:

– И очень хорошо.

Я проследила за его взглядом, замерла, взвизгнула и побежала со всех ног навстречу, сбивая прохожих и не находя в себе сил даже извиниться.

– Мама! Мамочка!

Я напрыгнула на нее как Тигра из мультика про Винни Пуха:

– Как же я рада тебя видеть! Почему не предупредила?

– Это и был мой сюрприз, – спокойно пояснил подошедший Ларс. – Здравствуйте, Маргарита Аркадьевна, как долетели?

– Хорошо, спасибо, – ответила мама, одной рукой цепко обнимая меня за плечи, а другой передавая Ларсу дамский саквояж. – Немного болтало над Альпами, но мы даже не успели толком испугаться…

Она развернула меня к себе, внимательно всмотрелась в лицо:

– Спишь плохо и мало, питаешься всякой ерундой, а тебе о здоровье задуматься пора. Мне нужны здоровые внуки.

Я хихикнула. Моя мама и внуки – это были слова из каких-то параллельных, никогда не пересекающихся реальностей. Говорят, что после определенного возраста каждая женщина вправе сама выбирать, сколько ей лет и где у нее талия. Мамочка решила остановиться на тридцати годах, а уж с фигурой у нее всегда был полный порядок. Ухоженная подтянутая блондинка, с шикарной ассиметричной стрижкой, брендовым гардеробом и неброскими, но стильными драгоценностями.