Текст книги "Темный маг и отворотное зелье"

28.

– Значит, вы едете втроем? – тускло спросила Аретта.

– Послушай… – я села рядом с ней на кровать.

– Перестань, Лана, – поморщилась она. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Что он тебе не нужен и что ты вообще скоро вернешься домой. Я уже говорила и еще раз скажу. Мой выбор сделан. Даже если бы он вдруг внезапно в меня влюбился и предложил выйти за него замуж, я бы отказалась.

– Даже если бы согласился ждать, пока не закончишь учиться? – спросила я, понимая всю глупость вопроса.

– Семь лет? Все это время тайком развлекаясь с какими-то другими девицами? Моя мать целительница, и я тоже буду. О человеческом теле мне известно если не все, то многое. Разве мужчина, уже познавший женщину, сможет столько лет обходиться без телесной любви?

Тут мне нечего было возразить. Бывает, конечно, что и больше обходятся, но при особых условиях. Когда рядом просто нет других женщин.

– Но это не значит, что я совсем не испытываю ревности, – вздохнула Аретта. – Совершенно неразумное чувство.

Неизвестно, до чего бы мы договорились, если бы в дверь не стукнули условным сигналом.

– Тебе идет, – Элиан оглядел меня с ног до головы.

Сапоги я позаимствовала у Аретты, а куртку, штаны и рубашку она принесла из кладовой.

– Сейчас и так не замерзнешь, – сказала, одергивая на мне рукава куртки. – Но в горах понадобится теплый плащ. Наверно, придется купить в деревне.

– Пойдем, – поторопил Элиан. – Времени мало, скоро стемнеет.

Спустившись вниз, мы прошли через двор и два крытых прохода к конюшне. Мужчина в темно-синей одежде держал на поводу рыжего коня. Мне стало нехорошо.

– Ты правда пробовала ездить верхом? – нахмурился Элиан, глядя на меня.

– Ну… записалась на пробный урок в школу верховой езды. Но так туда и не пошла. Можно сказать, что попробовала, но не получилось. Я их боюсь вообще.

– Плохо. Ездят, конечно, и вдвоем, но это страшно неудобно. Придется сидеть за моей спиной, не в седле, а на подушке. По равнине еще ладно, а вот в горах так не получится. Ничего, сейчас попробуешь по-настоящему. Главное, не показывай, что боишься.

– Легко сказать! – захныкала я.

Элиан подошел к рыжему, тот тихо заржал и ткнулся губами в его щеку.

– Ну здравствуй, – он похлопал коня по шее. – Потерпи немного. Сейчас девушку посадим. Давай, Лана, не трусь. Подойди к нему, погладь.

Я с опаской подобралась ближе. Элиан взял у конюшего повод и сделал знак, что тот может уйти. Конь косил на меня синим глазом, как мне показалось, с насмешкой. Протянув руку, я хотела коснуться гривы, но Элиан остановил:

– Лучше по шее, а не по гриве. Многие лошади этого не любят.

Стоически вытерпев мою неуклюжую ласку, рыжий опустил голову, всем видом показывая: ну давай уже, забирайся. Или проваливай.

– Смотри, становишься у его левого плеча, повод перебрасываешь на шею и выравниваешь. Левую руку кладешь на шею, правой поворачиваешь к себе стремя.

Я моментально запуталась, где у меня какая рука, Элиан терпеливо поправил и заставил повторить раз пять, пока не запомнила.

– Уже неплохо. Теперь левую ступню ставишь в стремя, а правой рукой берешься за заднюю луку седла.

Конь посмотрел на меня с явным презрением, и сердце ушло в пятки. Но и с этим этапом операции я справилась.

– А теперь сначала послушай, потому что надо будет все сделать быстро, одним движением. Иначе конь дернется, и ты упадешь. Правой ногой резко отталкиваешься от земли, руками держишься за шею и за седло и переносишь вес тела на ногу в стремени. Правую руку быстро перекладываешь на переднюю луку, прямую ногу перекидываешь через круп, одновременно разворачиваешься лицом вперед и опускаешься в седло. Все, ставишь правую ногу в стремя, выпрямляешься. Поняла? Ясно, не поняла. Еще раз. Я буду говорить, а ты смотри на коня и представляй, как это делаешь.

Бедный Элиан, ему пришлось повторить все не один раз, пока я четко не увидела, как буду садиться… или карабкаться в седло.

– Ну, давай попробуем. Быстро!

Конь не дернулся, и все получилось. Правда, Элиану пришлось поддержать меня под попу.

Боже мой, я на коне! Юху-у-у!

– Спину выпрями! Колени расслабь. Сжимать надо нижней частью ноги, до щиколотки, но не так сильно, будто хочешь раздавить. Ну как?

– Просто с ума сойти!

– Тогда поехали.

Он водил коня на поводу по двору, как детей в зоопарке катают на пони. Сначала мне это нравилось, и я была страшно собой горда: ну как же, сижу верхом, и лошадь меня не съела. Потом стало немного… не того. Ну не поведет же Элиан рыжего под уздцы аж за драконом. Надо как-то самой.

– А можно… я?

Он посмотрел на меня с улыбкой.

– Ну попробуй. Поводья ослабь, бока сожми, немного наклонись вперед. Дальше конь сам пойдет. Когда надо будет повернуть, потяни повод с внутренней стороны поворота и ногу прижми сильнее с той же стороны. И наклонись немного туда же, чтобы равновесие удержать.

Рыжий слушался идеально, меланхолично бродил по двору, наматывая круги. Наверно, мне выделили самого большого пофигиста из всей конюшни. Элиан внимательно следил за мной, без конца что-то поправляя и подсказывая.

– Не устала?

– Немного.

– Еще есть время завтра, а пока хватит. И так все будет болеть. Давай учиться спешиваться.

Он объяснил мне, как слезать, но на этот раз не вышло. Если бы не подхватил – точно упала бы. Крепко прижав к себе, Элиан держал меня на весу, и я невольно обвила его шею руками, чтобы не соскользнуть. Он коснулся губами моих губ, но лишь на секунду. И тут же поставил меня на землю.

– Что так? – удивилась я.

– Хочу, чтобы тебе это доставляло удовольствие, как и мне.

– Но… – я смешалась под его пристальным взглядом. – Неужели все так серьезно?

– Да, – коротко ответил он.

– Но мы знакомы всего ничего.

– Ну и что? Это стоит того, чтобы отправиться за драконом, – Элиан легко провел пальцами по моей щеке.

Мда… Если вдруг у нас все получится, похоже, среди плюсов обнаружится один большой жирный минус. Расстаться с ним будет сложнее, чем мне казалось.

29.

Элиан оказался прав. Наутро у меня ломило все тело, как будто отпахала в спортзале несколько часов после долгого перерыва. Опыт подсказывал, что с крепатурой работает лишь старый испытанный способ: лечить подобное подобным. Не стонать, лежа на диване, а идти и заниматься, пусть даже снизив интенсивность. Поэтому я выдернула себя из постели, как морковку из грядки, оделась и умылась.

После завтрака Аретта убежала на занятия, а за мной пришел Элиан, которого по такому случаю освободили от учебы. Какая там учеба, если на следующее утро мы должны были отправиться в Объертин. Чем занимался Марис, меня не слишком интересовало.

Рыжий, которого, как выяснилось, звали Зонгар, встретил меня индифферентно, чему я была только рада, поскольку надеялась полюбить его в процессе путешествия. Пока же хватало и того, что лютый страх перед лошадьми немного спал. К обеду я научилась вполне сносно садиться в седло и держаться в нем, не напоминая кривую обезьяну. Зонгар, подчиняясь моим командам, исправно трогался с места, шел спокойным шагом, поворачивал и останавливался. А вот слезать я научилась с большим трудом, и Элиану еще не один раз пришлось меня ловить.

– В общем, до гор доберешься, – подытожил он, когда я наконец спешилась самостоятельно. – А там придется вести тебя на поводу.

Не сказала бы, что это сильно обрадовало, но деваться все равно было некуда.

Остаток дня прошел суетливо, несмотря на то, что я в сборах не участвовала. Это висело в воздухе: вся академия гудела, как провода под напряжением. Чтобы студенты отправились в Объертин за драконом – это событие было воистину экстраординарным.

Еще больше накалило обстановку обсуждение посмертной участи Чевелора. Мое пожелание не делать из него чучело учли. Я вообще неожиданно оказалась важной птицей – пришелица из другого мира, обладающая уникальной способностью! – и испытывала нечто вроде синдрома самозванца. Конечно, Мумис возражал, но вынужден был сдаться. Голоса разделились между похоронами и сожжением, однако сторонники погребения взяли вверх. Похоронить дракона должны были уже после нашего отъезда в дальнем углу сада.

Аретта старалась выглядеть спокойной, но я понимала, что она грустит. Наверняка в первую очередь волновалась за Мариса, поскольку мы ехали вовсе не на пикник. Но и то, что он столько времени будет рядом со мной, ее тоже вряд ли радовало.

Утро следующего дня как нельзя больше подходило для начала исторической миссии: хмурое, с низко нависшими свинцовыми тучами. Плащ для меня нашелся, и даже теплые перчатки, но ветер все равно пронизывал насквозь. Проводить нас вышли Гартис, Этрай, Аретта и еще целая толпа народу. Пока я была довольна лишь одним: на Зонгара удалось сесть вполне прилично, не опозорилась.

Выехав за ворота, мы оказались на хорошо проторенной дороге, ведущей к деревне, где тайком продавали шмуг. Марис ехал впереди на сером коне в яблоках, Элиан – рядом со мной на вороном жеребце.

– Так мы долго будем добираться до Объертина, – проворчал куда-то в пространство Марис.

Вид у него был такой недовольный, словно его отправили с нами насильно. Хотя по сути так и было, конечно. Вряд ли бы он вызвался добровольцем, если б Гартис так ловко его не развел. Да и Элиан наверняка предпочел бы отправиться со мной вдвоем, несмотря на то, что его брат как маг был если не более опытным, то более образованным точно.

– Поедем быстрее, Лана свалится с коня, и тогда, возможно, нам вообще никуда не надо будет ехать, – подчеркнуто спокойно ответил он.

– Сделайте одолжение, прекратите! – попросила я. – Марис, еще не поздно повернуть обратно. Тебе. Если так не хочется.

– Еще чего! – вскинулся он, но замолчал.

В деревне мы остановились передохнуть, хотя проехали всего ничего. Но для меня и этого на первый раз было предостаточно.

– А вообще Объертин далеко отсюда? – запоздало поинтересовалась я, когда мы сели за столик какой-то харчевни, вовсе не той подпольной распивочной. Как по волшебству, перед нами оказался местный аналог чая и круглый пирог с мясом.

– Если по-нормальному, то четыре дневных перехода, – Марис отломил кусок. – С тобой дней шесть, а то и семь.

– Думаю, стоит завернуть в Гериан, – предложил Элиан. – Хоть один раз переночуем нормально.

– Это наш замок, – пояснил Марис. – Он на самой границе. Не думаю, Эл, что это хорошая идея. Когда родители узнают, куда и зачем мы направляемся, живыми нам оттуда уже не выйти.

– Глупости не говори, – возразил Элиан. – Когда Гартис привел Чевелора, отец был первокурсником. Думаешь, если б ему позволили присоединиться, он бы отказался?

– Ну ладно отец. А что ты скажешь матери о Лане? Что ты притащил ее из другого мира через зеркало, а теперь по твоей милости она не хочет ни одного мужчину?

Элиан побагровел. А мне, хотя с начала нашей экспедиции не прошло и часа, уже захотелось убить Мариса с особой жестокостью.

– А почему просто не сказать: Лана едет с нами, потому что может разговаривать с драконами? – я забрала себе добрую половину пирога, оставив своим компаньонам подсохший край.

Они переглянусь: похоже, эта мысль им в голову не приходила. Ну разумеется, ведь так получалось, что это они приложение ко мне, а не я к ним, таким замечательным.

– Ты права, Лана, – Марис сладко улыбнулся и коснулся моей руки. – Так лучше.

Вот ведь засранец! Неужели рассчитывает чего-то от меня добиться, чтобы компенсировать себе тяготы этого похода? Разумеется, если мы раздобудем дракона и я снова стану нормальной?

Я от души пнула его под столом ногой, но он даже виду не подал, продолжая чарующе улыбаться.

30.

– Отдыхать, конечно, будем по дороге, но как хотите, надо к ночи добраться до Зерзы, – сказал Марис, когда с пирогом было покончено, и пояснил для меня: – Это большая деревня с постоялым двором. Не хотелось бы спать под открытым небом.

– А что, маги не в состоянии развести костер, приготовить ужин и отогнать диких зверей? – я постаралась вложить в свои слова как можно больше ядовитой иронии.

– В состоянии, – его ноздри дрогнули, хотя на губах по-прежнему играла улыбка. – Но я предпочитаю ночлег в постели, а не на холодной земле. Не переживай, все это еще будет, едва переберемся через границу. Там ничего нет на несколько дней пути. Одни горы. Вот только костры лучше не разводить. Ночные – они на то и ночные, что в темноте очень хорошо видят. И очень далеко. И границы свои охраняют.

– А что они делают с пленными? – я вспомнила слова Аретты, что лучше смерть, чем попасть к ним.

– Если простой человек, используют как раба. Если маг, то проводят особый ритуал, забирая его энергии. После чего тот теряет все – память, рассудок, волю. Остается одна оболочка, которая может прожить еще очень долго.

– И зачем им эти оболочки? – я поежилась. – Ведь их надо кормить, где-то содержать. Не проще ли убить?

– Не проще, – вступил Элиан, до сих пор молчавший. – Энергии активны, только пока их бывший хозяин жив. Поэтому ночные стараются как можно дольше сохранять им жизнь. Темный маг Шеймур из замка Феррен был другом нашего отца, мы его хорошо знали. Полгода назад он отправился за драконом и попал в плен. Страшно даже подумать, что с ним сейчас.

– А как узнали, что попал в плен, а не погиб?

– Их было трое: Шеймур, Картеган и Таллис. Опытные темные маги, которые не раз бывали на той стороне. Таллис единственный из них, кто владел искусством невидимости, поэтому…

– Становился невидимым? – перебила я. – Но ведь он мог и один поймать дракона, зачем понадобились остальные?

– Не совсем так, – покачал головой Марис. – Да, он на короткое время может стать невидимым, но при этом неподвижным. Так что в поимке дракона от этого никакой пользы. Когда на них напали, они отбивались, как могли, но силы были неравными. Шеймура схватили, Картеган предпочел прыгнуть в пропасть. Таллис смог стать невидимкой, а потом вернуться обратно. От него все и узнали.

– Самое странное, – Элиан понизил голос и оглянулся, чтобы убедиться, не подслушивают ли нас, – что они пробирались с самой труднодоступной стороны, где ночные обычно не выставляют патрулей. Но их, похоже, ждали.

– Ты думаешь, кто-то сообщил? Кто-то знавший, что они туда отправились?

– Вполне возможно. Наверняка они засылают к нам лазутчиков. Беда в том, что только маг тонких энергий может распознать ночного, да и то лишь когда тот спит. А уж если на их сторону перешел кто-то из наших, вообще не узнаешь, пока не поймаешь с поличным. Подозревать можно кого угодно.

– Так, может, и нас уже ждут… с цветами и песнями? – в желудке противно засосало, почти как от голода.

– Может, и ждут, – буркнул Марис и поднялся. – Поехали уже.

Я посмотрела на Элиана, как будто надеялась, что скажет: брось, все это ерунда, но он только молча пожал плечами.

Да, веселенькие дела…

Приноровившись к мерному ритму конского шага, я глубоко задумалась. Если и правда кто-то доносит в Объертин о том, что происходит в Цейре, какую цель преследует? Сейчас силы света и тьмы находятся хоть и в шатком, но равновесии. Светлые маги противостоят ночным. Однако, что произойдет, если эстрия лунной магии не получит нового дракона? Лунных магов, в том числе и темных, которые являются главной военной силой, будет становиться все меньше и меньше. Старые постепенно умрут, а молодые так и останутся учениками, не войдя в полноту своих возможностей. Рано или поздно, но баланс будет нарушен.

– Скажи, Элиан, а болезнь Чевелора была естественной? Не наведенной с помощью магии?

– А ты неглупая женщина, Лана, – вместо него ответил Марис, со смесью удивления и досады. – Его болезнь выглядела вполне естественной. Однако ее причиной могли стать ночные чары, от которых нет спасения. Убить дракона, не позволить нам получить другого, оставить без новых магов – и лет через пятьдесят, да нет, гораздо раньше, Цейру можно будет брать голыми руками.

– И что вы намерены делать? У вас есть какой-то план?

Нет, я и до этого понимала, что предприятие крайне рискованное, но даже подумать не могла, насколько все мрачно. Перспектива остаться навечно ледышкой показалась вполне приятной по сравнению с жизнью овоща – если это, конечно, можно назвать жизнью.

– План? – хмыкнул Элиан. – Плана нет. Есть задача. Скрытно пробраться на ночную сторону, избежав встречи с пограничными патрулями. Уговорить дракона. Вернуться с ним в Цейру. Выполнять ее будем, исходя из обстановки. Все равно заранее не предугадаешь. И, кстати, именно поэтому я и сказал, что надо заехать в Гериан. Отец и его люди держат как раз тот участок границы, который мы будем пересекать. Кто как не он знает, где можно пройти, а куда лучше не соваться.

– Вероятно, ты и прав, – нехотя сдался Марис.

Тем временем погода продолжала портиться. Небо опустилось совсем низко и, казалось, задевало вершины деревьев. Крупные холодные капли срывались все чаще. Ветер пробирался под плащ, подбитый мехом, заставляя не просто дрожать, а стучать зубами.

– Замерзла? – Элиан посмотрел на меня с беспокойством. – Потерпи немного. Доедем до леса, там не так дует. Остановимся и разведем костер.

31.

Несмотря на ворчание Мариса о том, что так мы точно не доберемся до Зерзы засветло, Элиан повернул к небольшой поляне чуть в стороне от дороги.

– Можешь ехать, – бросил он через плечо, спешившись. – Мы тебя догоним.

– Да ты сам и костер не разведешь, недоучка.

Опередив брата, Марис поддержал меня, пока я неуклюже сползала с седла. Заметив, какими взглядами они обменялись, я попросила:

– Прекратите это. Пожалуйста.

– Что именно? – вздернул подбородок Элиан.

– Мы за драконом поехали. А вовсе не для того, чтобы вы пытались произвести на меня впечатление. Сейчас в этом уже нет никакого смысла. С ледяным зельем справится только драконье пламя, а вовсе не вы со своими подъездами.

Элиан помрачнел. Кажется, после нашего похода в деревню с поцелуями и эпизода с пирогом он решил, что мы с ним пара. Да еще и пытался продемонстрировать это Марису. Первое я кое-как могла условно принять, оставив за скобками отсутствие чувственного интереса к нему и скорое возвращение домой. Второе – категорически нет. Не хватало только в пути свар из-за меня. Я уже поняла, что особой дружбы между братьями нет и что, как сказал старший, в делах сердечных у них каждый сам за себя. И чем больше будет липнуть ко мне один, тем сильнее – назло врагам! – будет стараться другой. Пусть даже не рассчитывая на какой-то мой отклик, исключительно из вредности.

Марис в ответ на мою просьбу только хмыкнул, вытащил притороченный к седельной сумке топорик и принялся рубить сухостой. Элиан, покосившись на меня обиженно, присоединился к нему. Очень скоро набралась внушительная пирамидка. Мне было любопытно посмотреть, как решаются такие мелкие бытовые вопросы, входящие в сферу «кухонной магии». Получилось довольно эффектно. Марис пошептал что-то, водя руками над хворостом, верхние веточки задымились, и по ним побежали крошечные огненные язычки, мгновенно разгоревшиеся в гудящее пламя. Видимо, для колдовства низшего порядка инициация не требовалась.

Элиан подкатил к костру сухую корягу, на которую я села, кутаясь в плащ, но уже очень скоро сняла – таким жаром тянуло от огня.

– Держи, – он протянул мне кусок хлеба с копченым мясом и флягу с каким-то напитком.

– Что это? – запах из горлышка был похож на шмуг, хотя и не такой выраженный.

– Согревает и бодрит, но без похмелья. Мое изобретение.

– Спасибо, – я вернула флягу. – Один раз я твоего изобретения уже хлебнула, хватит.

– Как хочешь, – Элиан пожал плечами, сделал два больших глотка и убрал сомнительное зелье в сумку, не предложив Марису.

Дождь тем временем  пошел сильнее – мелкий и холодный.

– А маги не могут разогнать тучи? – спросила я, снова спрятавшись под плащ, как под палатку. – Или ученикам подобные вещи не по зубам?

– Это категорически запрещено, – отрезал Марис с таким видом, как будто кто-то из нас собирался на самом деле повлиять на погоду с помощью магии. – Дождь может мешать нам, но быть необходимым где-то в другом месте. Исключение – если есть угроза жизни большого числа людей. Например, землетрясения, ураганы. Но такое под силу лишь опытным магам сущностей.

– Интересно, – удивилась я. – У нас колдуны только и делали, что насылали бури, засуху, болезни и прочие бедствия. А еще наводили порчу и делали привороты. Ну, то есть считалось, что они все это делают. Даже на кострах за такое сжигали раньше. Хотя сейчас многие вообще в магию не верят. Если честно, я тоже не верила. Пока сюда не попала. А что еще запрещено?

– Влиять на чувства людей, – глядя в огонь, ответил Элиан. – Заставлять с помощью магии полюбить или разлюбить. Лишить возможности любить – тем более. Даже если это произошло неумышленно. Именно поэтому нам запретят заниматься магией, если ты… если с тобой не станет все в порядке. И никакие благие намерения не помогут. Важен конечный результат.

– Может, уже поедем дальше? – поморщился Марис. – Ты согрелась, Лана?

Я даже не знала, что хуже: ехать под дождем или сидеть под тем же дождем у костра. Ехать холодно. У костра тепло, но ни на сантиметр не приближает к цели. А время идет. Каждую секунду идет, оно такое, ему на месте не сидится.

– Согрелась, – буркнула я и пошла к Зонгару, который флегматично пощипывал жухлую траву.

Вот кто мне нравился все больше и больше! Идет себе и идет. Потрясающий пофигист.

Следующие несколько часов мы ехали молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Пару раз останавливались передохнуть и перекусить, но костер не разводили. Дождь не прекращался. Плащ промок насквозь. Холод снаружи сравнялся с холодом у меня внутри. Полная гармония.

Начало смеркаться, а мы все еще ехали через лес, которому, казалось, нет конца и края. И только когда я уже стала всерьез опасаться, что действительно будем ночевать у костра, впереди показался просвет. Однако до Зерзы оставалось еще прилично. Я успела замерзнуть окончательно и впасть в какое-то оцепенение, как лягушка на зиму.

Совместными усилиями Элиан и Марис сняли меня с Зонгара и втащили на крыльцо большого дома. Ярко освещенные окна сулили тепло, ужин и отдых. Но только не нам.

– Прошу прощения, керры, и вы, керия, – развел руками кудрявый толстяк в просторной бежевой рубахе по колено, – но ни одной свободной комнаты не осталось. Все занято. Осень. Из северных земель народ идет на юг. Может, попытаете счастья у керры Ютты на другом конце деревни? Она иногда сдает комнаты.

Марис попробовал скандалить, но это не помогло. Деньги тоже. Видимо, и правда все было занято. Керра Ютта, оказавшаяся огромной усатой бабищей в мужском платье, посмотрела на нас с сомнением.

– Комната есть, – сказала она, подергав себя за пучок волос, растущих из бородавки на подбородке. – Но только одна.

Мне было все равно. Одна так одна. Лишь бы очутиться наконец под крышей и лечь. Ну это мне так казалось, что все равно. Пока мы не поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж и не вошли в эту самую комнату.

Кровать там тоже была одна. Большая. Но одна.