Текст книги "Государство всеобщего благосостояния"

В 1601 г. был принят «статут о благотворительном пользовании», оказавший определяющее влияние на дальнейшее развитие благотворительности в Великобритании. В преамбуле статута перечисляются следующие благотворительные цели: помощь бедным, немощным, престарелым, больным и увечным солдатам и матросам; школам, колледжам и университетам; починка мостов, пристаней, гаваней, дамб, храмов, парапетов и проезжих дорог; обучение и материальная поддержка сирот; поддержка исправительных учреждений; содействие бракам неимущих девиц; помощь и поддержка молодых купцов, ремесленников, также и в случае их финансового краха; выкуп военнопленных и уплата штрафов за осужденных.

Правовая система, поощрявшая и защищавшая жертвователей, была не единственной причиной процветания благотворительности в Англии XVIIXVIII вв. Наиболее значимой переменой этого времени был стремительный рост «коллективной филантропии», т. е. объединения ресурсов ради достижения общей цели, – модель, аналогичная той, что возникла в эпоху величайших перемен в сфере бизнеса, нечто вроде акционерной компании222222
  Owen D. English Philanthropy, 1660–1960. Cambridge, MA, Harvard University Press, 1964. P. 3. Цит. по: Смит Д. А., Боргман К. Указ. соч. С. 74.


[Закрыть]. Эти новые филантропические организации поддерживали своими пожертвованиями многие англичане, особенно те, кто располагал средним доходом или выбился в люди сравнительно недавно. Новые благотворительные организации ставили перед собой самые разные цели. В начале XVIII в. они создавали бесплатные школы, была построена сеть новых и хорошо оборудованных благотворительных больниц. Пять из них открылись в Лондоне между 1719 и 1750 гг. В этих медицинских учреждениях уход за больными сочетался с научной работой. Новые больницы и приюты значительно масштабнее, чем аналогичные учреждения в прошлом. Так, по словам одного историка, приют для найденышей был «самым впечатляющим памятником, воздвигнутым в XVIII в. благотворительностью, – он мог обеспечить потребности примерно 6 300 детей»223223
  См.: Owen D. Оp. cit. P. 53. Цит. по: Смит Д. А., Боргман К. Указ. соч. С. 75.


[Закрыть]. В подобных учреждениях для подростков жертвователи вдохновлялись гуманистическими побуждениями, но в то же время имели в виду выгоду, которую получало общество, получая в лице воспитанников этих заведений хорошо обученных и физически крепких работников.

Однако ситуация со временем менялась, как менялось и восприятие благотворителями своей деятельности и ее результатов. Исследовавший этот вопрос Д. Оуэн отмечает: «Благотворители в конце века стали более расчетливыми, более заинтересованными в конечных результатах своих усилий, и, по меньшей мере, некоторые из них более скептически смотрели на стоявшие перед ними задачи… На рубеже веков филантропы были настроены совсем мрачно, уже не мечтая легко и без особых затрат достигнуть поставленных целей, к тому же они и впрямь сталкивались со все большими проблемами в финансировании своих проектов»224224
  Ibid.


[Закрыть].

ВОЗНИКНОВЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВ И ОСОБЕННОСТИ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАНАХ

Следует отметить, что возникновение национальных государств в Европе (отличающихся друг от друга своей политической и правовой культурой) обусловило особенности благотворительной деятельности в разных европейских странах.

Соотношение между помощью государства и деятельностью филантропических учреждений менялось. Были страны, где благотворительные учреждения интегрировались в растущий государственный сектор; были такие, где всемерно поощряли деятельность этих учреждений, обеспечивая им правительственную поддержку и высокую степень автономии; однако кое-где они подверглись притеснениям или вовсе были уничтожены. Новые европейские государства избирали для себя разное устройство, и, как следствие, благотворительность в них, как и некоммерческий сектор в целом, также были весьма не похожи друг на друга.

Смит Д. А. и Боргман К. – авторы исследования «Благотворительные учреждения в европейских странах: исторический контекст» выделяют модели благотворительной деятельности, характерные для европейских стран. «В Великобритании, – пишут Смит и Боргман, – сложилась модель благотворительности, существенно отличавшаяся от континентальной. Цели филантропической деятельности были подробно описаны в статуте о благотворительном пользовании и последующих документах; создание соответствующих учреждений не требовало официального одобрения правительства и регистрировалось сравнительно просто; законодательные механизмы, нашедшие свое наиболее полное отражение в Акте о благотворительном трасте 1853 г. и создании Комиссии по благотворительности, были рассчитаны на то, чтобы воплощать в жизнь намерения жертвователей и предотвращать злоупотребления; постоянно предпринимались усилия, чтобы упростить процедуры в Канцлерском суде и позволить трастам заново определять свои цели по мере того, как менялись потребности общества. В итоге сложилась настоящая культура филантропии: удобные законы, стабильный порядок управления, устойчивые традиции жертвования, гибкие организационные формы, эффективная система контроля и отчетности. Все это обеспечивало широкое поле деятельности для организаций, управлявшихся частными лицами и служившими общественному благу»225225
  Смит Д. А., Боргман К. Указ. соч. С. 76.


[Закрыть].

В то же время во Франции и некоторых других странах с преобладающим католическим населением и сильной монархической властью сформировалось новое понимание роли государства. Согласно Смиту и Боргману, «этатистская централизация и сквозной контроль сверху во Франции проявляются очень рано. И Людовик XIV (1638–1715), и Людовик XV (1710–1774) урезают привилегии старых благотворительных учреждений и запрещают создавать новые. Считалось, что эти учреждения экономически неэффективны, а их освобождение от уплаты налогов наносит ущерб королевской казне.

Французская революция ускорила процесс сокращения благотворительных фондов и передачу их функций государству. В 1790 г. Учредительное собрание сформировало Комитет по нищенству, который был настроен непримиримо по отношению к благотворительным учреждениям старого порядка, полагая, что милостыня унизительна и недостойна разумного человеческого существа. Комитет предпринял меры по централизации общественной благотворительности и более эффективному использованию средств, находящихся в распоряжении благотворительных фондов.

Лишь в конце XIX в. во Франции начинают появляться новые благотворительные учреждения. Законы же, содержащие определение благотворительного фонда, регулирующие создание таких фондов и управление ими, впервые вышли во Франции только в 1987 и 1990 годах»226226
  Там же. С. 77–78.


[Закрыть].

Французский этатизм имел аналоги во многих других странах – и везде оказывал сходное влияние на развитие гражданского общества. В Бельгии, например, революционная атмосфера, воцарившаяся в обществе в конце XVIII в., не благоприятствовала развитию благотворительных фондов, профессиональных объединений. Деятельность многих религиозных общин была приостановлена, частные лица потеряли право учреждать благотворительные фонды227227
  Там же. С. 80.


[Закрыть].

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ В ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАНАХ И США В XIX В

Британский исследователь Т. Б. Смит в работе «Благотворительность и помощь бедным в Европе: современный период» анализирует основные черты благотворительности XIX в.

Прежде всего, благотворительность формировала важный компонент самооценки местных элит. Благотворительность упрочивала лояльность населения, что означило, что центральная власть не должна была соперничать с местными элитами за симпатии бедноты. Дающий любил напомнить просителю о себе. Наличие благотворительности до некоторой степени оправдывало неравенство. В Западной Франции традиционное покровительство элиты крестьянам сохранилось до середины XIX в. В некоторых районах Западной Франции замки оставались главным источником помощи бедным вплоть до 1880-х гг.228228
  Смит Т. Б. Благотворительность и помощь бедным в Европе: современный период // Благотворительность в России. 2004/2005: Исторические и социально-экономические исследования. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2005. С. 176–177.


[Закрыть]

Согласно Смиту, «движущей силой благотворительности в XIX в. был общественный престиж. Благотворительность добавляла престиж городу, как, например, Гамбургу в XVIII в., и те, кто занимался ею, приобретали солидный общественный и политический капитал. Это было характерно и для небольших городков, в которых приют мог оказаться самым большим и внушительным зданием после церкви и ратуши. Участие в управлении приютом или солидным благотворительным обществом обеспечивало определенные привилегии. Так, в Лионе в начале XIX в. оно было свидетельством высокого социального статуса. Те, кто занимался такой деятельностью, по их собственным словам, “облагораживались посредством благотворительности, благороднейшей из добродетелей”»229229
  Смит Т. Б. Благотворительность и помощь бедным в Европе: современный период. С. 176.


[Закрыть].

На протяжении всего XIX в. противники государственной социальной помощи утверждали, что финансируемая государством социальная помощь отрицательно скажется на положении филантропов. Многие сторонники филантропии считали, что побуждение к этой деятельности должно оставаться личным порывом, а не законодательно закрепленной обязанностью. Т. Смит ссылается на «Руководство для комиссаров и дам-благотворительниц Парижа», которым пользовались руководители организаций по оказанию помощи бедным и волонтеры: «Благотворительность – это призвание состоятельных граждан. Благотворительность милосердна и исполнена любви, но, прежде чем действовать, она изучает; наблюдает… и добавляет к материальной помощи утешение, совет и даже отцовское порицание… Она позволяет <дающему> разбогатеть своими добрыми делами»230230
  Цит. по: Смит Т. Б. Указ. соч. С. 180.


[Закрыть].

Конец XIX в. был периодом инноваций и явился предзнаменованием периода быстрого экономического развития в европейских странах и США в первой половине ХХ в. Экономический рост предоставил возможность аккумулировать очень большие состояния в руках отдельных лиц или их семей. Такие имена, как А. В. Меллон, Г. Форд, А. Корнеги, Дж. Рокфеллер, В. К. Келлог, Ч. С. Мотт, являются символом того времени и благотворительности, часть их состояния в форме уставного фонда используется и до настоящего времени. Средства из этих фондов и по сей день используются для поддержки разных благотворительных, культурных или образовательных программ и проектов231231
  Цит. по: Ондрушек Д. [и др.]. Хрестоматия для некоммерческих организаций. Братислава, 2003. С. 60.


[Закрыть].

Это время ознаменовано появлением филантропических движений и отдельных филантропов, проводивших исследования здоровья, изучение семьи, сбор статистической информации о жизни бедняков. В это время наблюдается размах появления частных библиотек, университетов, больниц, музеев и пр.

Создаются филантропические тематические комиссии, статистические общества для проведения социальных обследований с целью информирования и мобилизации общественного мнения, привлечения внимания официальных кругов к «темным» сторонам социальной действительности. В рамках так называемой социальной (моральной) статистики большинство тем обследований было связано с проблемами социальной гигиены, условиями жизни бедных слоев населения232232
  Ярошенко С. С. Проблематика субкультуры бедности в американской социологии: эволюция принципов исследований и подходов: Дис. … канд. социол. наук.. М., 1994. С. 42.


[Закрыть].

Изучались цены на продукты и одежду, семейные бюджеты, уровень дохода. Организаторами статистических исследований были ученые (экономисты, математики, историки), официальные лица, учителя, врачи – в большинстве своем это были состоятельные люди. Значительны результаты обследований Манчестерского и Лондонского статистических обществ. Филантропы-реформаторы (общественный деятель, врач Дж. К. Шатлуорт, бизнесмен Ф. Иден, предприниматель – судовладелец Ч. Бут, бизнесмен С. Роунтри) ставили целью исследований, проводимых по их инициативе и поддержке, поиск действенных методов социального реформирования233233
  Там же.


[Закрыть].

Подъем интереса к социальным проблемам совпал с ростом рабочего движения и был направлен на поиск эффективных мер для разрешения конфликтов.

Следует отметить влияние христианских традиций на работы большинства членов статистических обществ, которые рассматривали свои исследования как часть политики морального совершенствования, а социальную науку как реализацию идей христианства.

ГОСУДАРСТВО БЕРЕТ НА СЕБЯ РЕШЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ

Итак, XIX в. стал переломным этапом в истории благотворительной деятельности. Т. Б. Смит называет проблемы, возникшие в сфере благотворительности: «Во-первых, церковь, традиционно занимавшаяся благотворительностью, стала подвергаться постоянным нападкам со стороны гражданских реформаторов. Там, где церковь ослабевала, как это случилось во Франции, возникали серьезные проблемы с институциональной базой благотворительности, но даже здесь церковь оставалась главным источником усилий, направленных на благотворительность. Во-вторых, индустриализация и урбанизация сделали бедность более заметной. В результате роста населения возросло, например, число детей, брошенных родителями. В-третьих, средний класс подвергал сомнению обоснованность благотворительной деятельности»234234
  Смит Т. Б. Указ. соч. С. 173.


[Закрыть]. Кроме того, он считает, что «последовательные либералы в экономике настаивали на том, что благотворительность наносит вред тем, кто ею пользуется, лишая их независимости и самостоятельности. Многие города пытались запретить нищенство, поскольку оно противоречило основным положениям трудовой этики.

Сходные идеи привели Англию к сокращению продовольственного обеспечения в рамках закона о бедных и перемещению нуждающихся в помощи в работные дома. Благотворительные организации пытались проводить различие между заслужившими помощи бедняками, не способными работать по причине болезни или старости, и лентяями, которых приходилось привлекать к активной трудовой деятельности насильственно»235235
  Там же.


[Закрыть].

К концу XIX в. масштабы бедности достигли невиданных размеров. Помощь бедным требовала все больших материальных вложений. В 1899 г. в Лондоне благотворительные организации потратили свыше 6 млн фунтов на социальную помощь (что превосходит бюджет некоторых небольших европейских стран). Несмотря на это, как видно из отчета Чарльза Бута «Жизнь и трудовая деятельность населения Лондона», около 30 % населения Лондона было бедным.

Все очевиднее становилась необходимость усиления государственной помощи. Т. Смит отмечает, что «неспособность некогда действенных общественных сил (таких, как местная благотворительность и церковь) выдержать последствия новых экономических веяний и справиться с городскими гетто и циклическими кризисами производства потребовала более активного государственного вмешательства. Новые промышленные пригороды разрастались в Англии, Франции и Германии, и церковь не могла с ними справиться. Старая приходская система разрушалась. Германия начала процесс строительства государства всеобщего благосостояния в 1880-е гг., Франция, Великобритания и Скандинавские страны последовали ее примеру в 1890-е и 1900-е гг.»236236
  Смит Т. Б. Указ. соч. С. 186–187.


[Закрыть].

Между 1918 и 1938 гг. в Англии произошло пятикратное увеличение расходов на социальное обеспечение: в 1918 г. на социальное обеспечение тратилось 2,4 % ВНП, в 1938 г. на это расходовалось 11,3 %. К 1930-м гг. от 40 до 50 % рабочих семей получали государственную помощь в той или иной форме. К середине 1930-х гг. в Великобритании суммы, затрачиваемые на социальное обеспечение государством, превышали расходы благотворительных организаций не менее чем в 10 раз. В Германии социальное обеспечение государством было еще значительнее. Социальная помощь рассматривалась теперь как гражданское право и антитеза частной благотворительности.

Таким образом, если до 1920-х гг. благотворительность и помощь бедным играли в Европе куда более важную роль, чем социальное страхование, то в ХХ в. благотворительная помощь уступает место государству всеобщего благосостояния с социальными гарантиями, которые сопровождают «человека от колыбели до могилы через систему страхования от болезней, нетрудоспособности, безработицы и, прежде всего, бедности в старости»237237
  Там же. С. 172.


[Закрыть].

Обеспечиваемая государством социальная помощь сравнялась по объему с частной благотворительностью во Франции и Англии уже в 1920-х гг. В Германии это произошло немного раньше, в других европейских странах (таких как Италия) – немного позже, однако на протяжении всего XIX в. благотворительность являлась основным источником помощи бедным.

С конца XIX в. объемы обеспечиваемой государством социальной помощи в рамках социальной политики постепенно становятся сопоставимыми с достижениями благотворительности. Государство, оснащенное социальным законодательством, социальным страхованием и иными механизмами обеспечения социальной стабильности, занимает передовые рубежи в области решения социальных проблем, вынуждая благотворительность оставить занимаемые в течение столетий позиции. По словам выдающегося философа эпохи Просвещения Поля Анри Гольбаха, «На протяжении всей своей истории благотворительность была “случайной добродетелью”»238238
  Цит. по: Смит Т. Б. Указ. соч. С. 172.


[Закрыть]. Действительно, благотворительность могла процветать в одном городе и быть очень слабой, а то и вообще отсутствовать в другом. Критики благотворительности как механизма решения социальных проблем утверждали, что благотворительность сдает позиции. Этот тезис обосновывался тем, что в условиях промышленной революции и ее последствий благотворительность не справляется с масштабами бедности.

В то же время вводящееся в последней трети XIX в. социальное законодательство, страхование в масштабе государства, гражданские права предполагали одинаковое право для всех на помощь в решении социальных проблем, чего благотворительность не могла гарантировать. К середине ХХ в. благотворительность оказывается в тени все возрастающего государственного обеспечения.

4.2. Плюсы и минусы благотворительности

Во второй половине XX в. государство прочно утвердилось в качестве монопольного субъекта социальной политики (в некоторых странах Западной Европы государство тратило на программы социальной помощи до 40 % валового национального дохода).

Благотворительные программы по-прежнему продолжали играть важную роль, но они стали лишь тенью того, чем были когда-то. Их расходы выглядели довольно скромно на фоне государственных затрат на социальные программы. Случайная благотворительная помощь уступила место гарантированному социальному страхованию и универсальным социальным программам государства. Государство всеобщего благосостояния с социальными гарантиями, сопровождающими человека от колыбели до могилы через систему страхования, оберегало своих граждан от болезней, нетрудоспособности, безработицы и, прежде всего, от бедности в старости.

Государство укрепляло свои позиции в качестве основного субъекта социальной политики, в то время как благотворительность подвергалась критике. Помимо критики по поводу фрагментарности, неравномерности и разрозненности мер благотворительной помощи среди прочих выдвигались следующие критические замечания:

– благотворительность имеет антидемократический характер;

– благотворительность посягает на независимость человека;

– благотворительность и законы о бедных унижали тех, кому оказывалась помощь;

– благодеяния, предоставляемые в рамках благотворительности, оказывают деморализующее воздействие, противоречат общим представлениям о правах граждан239239
  Смит Т. Б. Указ. соч. С. 173.


[Закрыть].

Т. Б. Смит отмечает: «С каждым благотворительным сантимом утрачивалась определенная степень уверенности и самоуважения. Многие рабочие относились к этому спокойно, другие с трудом проглатывали горькую пилюлю благотворительности. Английская традиция взаимопомощи рабочих, как это видно из существования десятков тысяч товариществ, в немалой мере опиралась на чувство собственного достоинства и на независимость от благотворителей. Просить о благотворительной помощи значило признать свою несамостоятельность. Признаком респектабельности была независимость»240240
  Там же. С. 176.


[Закрыть].

При всей убедительности высказываемой критики мы бы хотели остановиться на положительных сторонах благотворительности, которые были свойственны именно этой деятельности и которые не удалось сохранить и удержать при переходе к социальной политике государства.

Итак, хотя благотворительность, возможно, в чем-то и унижает достоинство человека, но она не навязывает свои благодеяния, а предлагает их как дар, это оставляет возможность не пользоваться приношениями благотворительности и выживать самостоятельно. В рамках политики работных домов в Великобритании человеческое достоинство унижалось намеренно, дабы подвигнуть людей к активному поиску работы вне данного учреждения (что, безусловно, не оправдывает жестокости данной меры принуждения к труду). Так и благотворительность унижает во благо, не позволяет оставаться спокойным. Помощь, которая воспринимается безразлично и не требует ответной реакции, порождает пассивность. (Вспомним о практике отдаривания в доклассовую эпоху. «Дар всегда ждет вознаграждения», дарение не имело силы, если не было вознаграждено равноценным со стороны получившего его.) Естественно, мы говорим уже не столько о практике собственно дарения, сколько о помощи нуждающимся. Но и в этом случае традиция отдаривания не утрачивает своего значения, поскольку принимающий дар ли, помощь ли в любых ее проявлениях в соответствии с культурными и моральными традициями должен отблагодарить в любой возможной форме. Так, в случае помощи бедным ответный дар может принимать форму моральных обязательств, стремления изменить свою жизнь, совершенствоваться, включая и определенную зависимость от предоставляющего благотворительную помощь, что расценивается критиками благотворительной деятельности как унижение человеческого достоинства.

Предоставляющий помощь был заинтересован в моральной чистоте тех, кому направлялась его помощь – точнее, его собственность. Часто нуждающийся должен был доказать, что он нравственно достоин помощи: «Достойный нуждающийся честен, почтителен, благодарен и покорен… он благодарен за услуги, которые мы ему оказываем и всегда готов посвятить себя своим благодетелям… Он скромен и терпеливо переносит все невзгоды, которых не в силах избежать. Покорность – добродетель бедных»241241
  Т. Б. Смит ссылается на памфлет Ф. Марбо «Бедность во Франции». Цит. по: Смит Т. Б. Указ. соч. С. 182.


[Закрыть]. Вполне естественно, что благотворительность предназначалась только тем, кто соответствовал определенному нравственному кодексу.

Следует отметить, что подобная заинтересованность часто переходила в навязчивость: «Филантропические общества, нередко с религиозной окраской, засыпали бедняков своими советами. Они поучали их, требовали доказательств высокой нравственности, одолевали навязчивыми расспросами. Все это происходило в английских воскресных школах, благотворительных школах по всей Европе, в дневных центрах по уходу, в школах подмастерий, созданных в Великобритании в соответствии с законом о бедных, в приютах, обществах взаимопомощи, читательских обществах и кружках во Франции»242242
  Там же. С. 186.


[Закрыть]. Однако следует учитывать, что частный жертвователь расстается со своими средствами, и часто это мог быть представитель среднего класса, действительно заинтересованный в оправданности и успешности помощи. Возможно, оказываемое внимание, заинтересованность и опека были излишними, но это были именно внимание и заинтересованность, а не безразличная раздача пособий.

Исследователи подчеркивают личностный характер благотворительности – адресное, персональное отношение к каждому человеку, жителю, работнику. Благотворительность занимается «штучной» работой. Большинство благотворительных организаций XIX в., английских, французских или немецких, светских, религиозных или официально нерелигиозных, имели своей целью нравственное совершенствование бедных. (При этом не следует упускать из виду возможность пристрастного отношения совершающего благотворительную деятельность. Так, личностному характеру благотворительности неизбежно противостоит субъективный характер помощи бедным.)

Преобладание частной благотворительности в Европе XIX в. определяло отношения между рабочими и работодателями. Работодатели писали письма, рекомендующие оказать их временно уволенным рабочим благотворительную помощь или поместить их в приют. Местная верхушка оказывала протекцию «своим бедным», т. е. беднякам из своего квартала или округа. Элита в небольших городах «совмещала роли благотворителя и работодателя» и обеспечивала личностный характер благотворительности: «дурная репутация просителя немедленно лишала его помощи»243243
  Там же. С. 176.


[Закрыть].

Отметим, что подобная деятельность имела положительные последствия для самих филантропов. Те, кто оказывал поддержку приютам и благотворительным организациям, имели права голоса при распределении средств. Определенную роль играла здесь и политика. Важно, что на определенном историческом отрезке благотворительность выступала и как фактор самоидентификации: формировала самооценку местных элит; поддерживала общественный престиж; являлась свидетельством высокого социального статуса.

Многие сторонники филантропии и в XIX столетии считали, что побуждение к этой деятельности должно оставаться личным порывом, а не законодательно закрепленной обязанностью. Возможно, филантропы уже не руководствовались страхом перед загробной жизнью, но их действия во многом определялись желанием быть довольными собой, получить общественное признание. В «Руководстве для комиссаров и дам-благотворительниц Парижа», которым пользовались руководители организаций по оказанию помощи бедным и волонтеры, было написано: «Благотворительность – это призвание состоятельных граждан. Благотворительность милосердна и исполнена любви, но, прежде чем действовать, она изучает; наблюдает… и добавляет к материальной помощи утешение, совет и даже отцовское порицание… Она позволяет <дающему> разбогатеть своими добрыми делами»244244
  Смит Т. Б. Указ. соч. С. 187.


[Закрыть].

Итак, благотворительность, помимо материальной поддержки, предполагала сильную моральную сторону. И в XIX столетии благотворительность облагораживала, приносила радость дающему и воспринималась как чудо принимающим благодеяние. Способно ли государство, взвалив на себя все бремя социальных обязательств, проводя универсальные социальные программы, обеспечивать и моральную сторону действий в рамках социальной политики?