Текст книги "Государство всеобщего благосостояния"

СЕМЬИ НАРОДОВ

Понятие «семьи народов» (family of nations) было предложено шотландским ученым Ф. Кастлзом для обозначения стран, объединенных общей политикой благосостояния102102
  Castles F. The Social Democratic Image of Society. London: Routledge, 1978.


[Закрыть]. В своем исследовании, которое проводилось в несколько этапов (1960−1980, 1980−1998) он следовал методике Эспинг-Андерсена. При этом число стран ОЭСР103103
  Организация экономического сотрудничества и развития (сокр. ОЭСР, англ. Organisation for Economic Co-operation and Development, OECD).


[Закрыть] увеличено до 21 (тогда как Эспинг-Андерсен проанализировал социальную политику 18 стран). На основании исторических, географических, языковых и культурных особенностей Кастлз выделил четыре «семьи», число которых вошли – англоязычные страны (Австралия, Канада. Ирландия, Новая Зеландия, Великобритания, США), Скандинавские страны (Дания, Финляндия, Норвегия, Швеция), континентальные западноевропейские (Австрия, Бельгия, Франция, Германия, Нидерланды) и южно– европейские страны (Греция, Италия, Португалия, Испания). Англоязычные страны представляют в типологии Кастлза «радикальную группу». Основу этой группы составляют Австралия, Новая Зеландия и Великобритания, которые изначально были в авангарде социальных изменений, представляя собой «социальные лаборатории»104104
  Castles F. G., Mitchell D. Worlds of Welfare and Families of Nations // F. G. Castles (ed.). Families of Nations: Patterns of Public Policy in Western Democracies. Aldershot: Dartmouth, 1993.


[Закрыть]. Две страны – Швейцария и Япония по своим особенностям не вписываются в выделенные группы, что требует их отдельного рассмотрения105105
  Castles F. The Future of the Welfare State. Oxford: Oxford University Press, (2004). Castles F. A Race to the Bottom? // Pierson Ch., Castles F. G. (eds.). The Welfare State Reader. Cambridge: Polity, 2006.


[Закрыть].

Таким образом, исследование Ф. Кастлза существенно дополнило схему Эспинг-Андерсена, позволив снять ряд критических замечаний в ее адрес (излишняя шведоцентричность, отсутствие блока средиземноморских государств и пр.).

Однако изменения политической и экономической ситуации в мире, кардинальные перемены в странах постсоциалистического блока инициировали появление новых национальных (или культурно обусловленных) моделей социальной политики, что направило поиск исследователей за пределы привычного блока экономически развитых стран Запада.

Исследование, проведенное Б. Хакером, показало, что многие страны Центральной и Восточной Европы (далее – ЦВЕ) предприняли попытки приспособить свою систему социальной защиты к измененной социально-экономической среде путем постепенных реформ (например, Словения и Чешская Республика).

Развитие системы страхования от безработицы в странах ЦВЕ схоже с подобными тенденциями в Западной Европе. Поскольку прежние системы были построены так, что не могли устранить массовую безработицу, то страны ЦВЕ должны были сократить щедрые соотношения заработной платы и размера пособия, а также ужесточить критерии получения этих пособий в период высокого уровня безработицы начала 1990-х гг. Несмотря на последующее снижение показателей безработицы, страны ЦВЕ продолжают ужесточать условия получения пособий, сокращать период их выдачи. Низкие нормы замещения106106
  Норма замещения (replacement ratio) – доход лица, потерявшего работу, в отношении к прежнему его доходу. Если эта величина достаточно велика, то безработный теряет стимул к поиску новой работы. Учитывая стоимость проезда к месту работы и другие расходы (например, на отпуск), для сохранения стимулов необходимо, чтобы норма замещения была меньше единицы. Слишком высокий показатель нормы замещения будет способствовать сохранению уровня безработицы, а слишком низкий – сильно ухудшит условия существования безработных и их семей. На практике норма замещения может сильно колебаться, так как при назначении пособий по безработице учитывается размер семьи, а при начислении заработной платы этот фактор в расчет не принимается (Экономика // Толковый словарь. М.: ИНФРА-М; Весь Мир, 2000).


[Закрыть] заработной платы в большинстве стран ЦВЕ указывают на более радикальное сокращение социального обеспечения, чем в Западной Европе. Это свидетельствует о выборе определенного направления в политике, которое ведет к устранению общего статусного обеспечения в случае безработицы и к определению основной защиты, строго ограниченной по времени и возможностям.

Здравоохранение в странах ЦВЕ еще сохраняет особенности социалистического периода. С переходом к системе страхования, предложенной Бисмарком, и с постепенными реформами правительства стран ЦВЕ образовали фонды для систем здравоохранения, которые должны обеспечить высокий уровень обслуживания всех граждан. Однако их эффективность не была высокой в условиях перехода плановой модели здравоохранения на западные стандарты и относительно низкого уровня экономического развития в странах ЦВЕ. Это сказалось на состоянии здоровья населения некоторых стран, на предпочтении в выборе общественных больниц, низкой оплате труда врачей и вечных взятках. При этом ни в одной стране ЦВЕ не отменен принцип универсалисткой социальной политики в области здравоохранения, но везде ужесточаются условия получения бесплатных услуг и повышаются официальные частные платежи, которые становятся основным источником финансирования здравоохранения. Страны ЦВЕ находятся на стадии принятия фундаментального решения относительно будущего баланса между существующим государственным обеспечением и новым частным.

Вместе с тем в странах ЦВЕ отсутствует определенная стратегия в реализации политики государства всеобщего благосостояния, что делает невозможной классификацию этих стран по трем или четырем главным типам систем благосостояния. Кроме того, нет оснований для создания некоей обобщенной модели государства всеобщего благосостояния ЦВЕ. Политика стран Восточной Европы не дает оснований для формирования новой независимой категории welfare state, явно следуя западным образцам. При этом страны ЦВЕ ориентируются сразу на несколько типов политики, что также затрудняет построение собственной модели107107
  Hacker B. Hybridization Instead of Clustering: Transformation Processes of Welfare. Policies in Central and Eastern Europe // Social Policy & Administration. 2009. Vol. 43. № 2.


[Закрыть].

Заслуживает внимания исследование, посвященное режимам благосостояния в развивающихся странах в контексте зависимости от предшествующего развития108108
  Abu Sharkh М., Gough I. Policy. 2010. Vol. 10. № 1. Global Welfare Regimes: a Cluster Analysis // Global Social


[Закрыть]. Оно проводилось в два этапа, в 1990-х и 2000-х гг., в 65 странах, не входящих в ОЭСР. На первом этапе были выделены три группы режимов благосостояния.

1. Режимы протоблагосостояния. Страны, относящиеся к этой группе, берут на себя довольно обширные обязательства перед обществом, о чем свидетельствуют объемы государственных расходов на образование и здравоохранение, высокий доход от социального обеспечения. Страны этого кластера более всего похожи на западные государства всеобщего благосостояния. В 1990 г. в этот кластер входили страны Восточной Европы и более развитые части бывшего СССР, Израиль и страны южного конуса Латинской Америки, за исключением Чили и Коста-Рики.

2. Режимы нестабильности. В эту группу входят страны, характеризующиеся тяжелой и постоянной нестабильностью для большинства населения, низким уровнем социальной ответственности перед обществом. Эти страны в основном более зависимы от зарубежной помощи.

Первая их подгруппа – «неграмотная нестабильность» – характеризуется низким уровнем образования: половина молодых людей неграмотные, лишь каждая шестая женщина была зачислена в среднюю школу (весь полуостров Индостан (за исключением Шри-Ланки) и часть африканских стран, расположенных к югу от Сахары). Вторая подгруппа – «болезненная нестабильность». Характеризуется низкой средней продолжительностью жизни и высокой смертностью, связанной с пандемией ВИЧ-СПИДа (страны, находящиеся к югу от Сахары).

3. Режимы неформальной стабильности. В эту группу входят страны со средним уровнем благосостояния и низким уровнем государственных расходов (в частности, на социальную стабильность). Группа включает 21 страну (треть стран, участвовавших в обследовании), представляющих следующие регионы мира: Китай и большинство стран в Восточной Азии (Ю. Корея, Таиланд, Индонезия, Шри-Ланка), оставшиеся страны Южной и Центральной Африки, ЮАР и ее ближайшие соседи, а также Иран, Турция и Таджикистан. По сравнению с режимами нестабильности политика благосостояния здесь эффективнее, ответственность перед обществом и зарубежные трансферты ниже. Эта интересная комбинация предполагает, что стабильность или ее отсутствие замещены другими внутренними негосударственными неформальными механизмами. Поэтому их и назвали режимами неформальной стабильности.

Авторы приходят к выводу, что режимы благосостояния существуют и в развивающемся мире и что важнейшими факторами эволюции этих режимов являются зависимость от предшествующего развития и глобализация.

Таким образом, расширение типологического ряда моделей государства всеобщего благосостояния позволило преодолеть географическую ограниченность концепции Эспинг-Андерсена. В результате базовая классификация обогатилась моделями южно-европейских стран109109
  Castles F. The Social Democratic Image of Society. London: Routledge; Ferrera M. (1996). The “Southern Model” of Welfare in Social Europe // Journal of European Social Policy. 1978. Vol. 6. № 1.


[Закрыть], стран Центральной и Восточной Европы110110
  Hacker B. Hybridization Instead of Clustering: Transformation Processes of Welfare. Policies in Central and Eastern Europe // Social Policy & Administration. 2009. Vol. 43. № 2.


[Закрыть], а также режимами благосостояния в развивающихся странах111111
  Abu Sharkh М., Gough I. Global Welfare Regimes: a Cluster Analysis // Global Social Policy. 2010. Vol. 10. № 1.


[Закрыть].

ГЕНДЕР И ГОСУДАРСТВО ВСЕОБЩЕГО БЛАГОСОСТОЯНИЯ

В качестве одного из недостатков традиционного анализа политики благосостояния часто упоминается игнорирование гендерного аспекта. Усилению внимания к этой стороне вопроса способствовало то, что помимо классовых конфликтов и интересов возникли и стали обсуждаться интересы разнообразных общественных движений – феминистского, экологического, антиглобалистского и т. д.112112
  Ярошенко С. С. Четыре социологических объяснения бедности (опыт анализа зарубежной литературы) // Социологические исследования. 2006. № 7.


[Закрыть].

Были предприняты попытки уточнить известные типологии государства всеобщего благосостояния, учитывая гендерную составляющую.

Например, в типологии Ш. Лейбфрида cкандинавская модель получает название «современной» (modern), с учетом опыта Скандинавских стран, в которых и мужчины и женщины впервые рассматривались как работники. Лейбфрид уточнял, что предложенное им название «современная модель» лучше отражает суть данного типа государства благосостояния, нежели предложенная Титмассом «институционально-перераспределительная модель» (которая, как отмечал Лейбфрид, основывалась на результатах работы Британской национальной службы здравоохранения, которая не принимала в расчет статус занятости женщин)113113
  Leibfried S. Towards a European Welfare State // Z. Ferge and J. E. Kolberg (eds). Social Policy in a Changing Europe. Frankfurt a. M.: Campus, 1992.


[Закрыть].

В 1990-е гг. появились работы, в которых предпринимались попытки включить гендерную составляющую в число факторов классификации государства всеобщего благосостояния.

Согласно А. Орлофф, вопрос, на решение которого должны быть направлены исследования, не сводится к тому, что государство всеобщего благосостояния делает для женщин. Более важно, включен ли гендер в понятийный аппарат (наряду с понятиями «гражданин», «социальные права», «благосостояние») и учитываются ли гендерные отношения в аналитических измерениях. Элемент «семья» должен быть добавлен к тандему «государство–рынок». Действительно, различие между общественным и частным видится как различие между политикой и рынком, а семья игнорируется как «частный» поставщик товаров благосостояния и услуг. Кроме того, не учитываются гендерное разделение рабочей силы и особенности женской занятости.

Многие женщины работают неполный рабочий день, потому что это «позволяет» им выполнять свои семейные обязанности, которые не ограничиваются домашним трудом, а предполагают и заботу о близких. Исследователь отмечает, что во всех промышленных странах Запада благосостояние детей, пожилых, больных и инвалидов в значительной степени обеспечивают не государство, рынок и добровольные некоммерческие организации, а частные домашние хозяйства, благодаря женщинам, которые не получают компенсацию за свой труд. Они работают независимо от того, обеспечен ли их труд государством, частными организациями, корпорациями или семьей114114
  Orloff A. S. Gender and the Social Right of Citizenship: the Comparative Analysis of Gender Relation and Welfare State // American Sociological Review. 1993. № 58.


[Закрыть].

Дж. Льюис настаивает на пересмотре исторически сложившейся концепции, в которой мужчина – кормилец семьи, а женщина (в силу своего зависимого положения) имеет лишь права жены и матери, в исследовании моделей государства всеобщего благосостояния. В современном мире эта модель была серьезно модифицирована, причем по-разному в различных странах.

Льюис выделяет три режима благосостояния в зависимости от роли мужчины в обеспечении своей семьи:

1) государства с прочно устоявшейся моделью мужчины-кормильца (Британия, Ирландия);

2) страны с модифицированной моделью мужчины-кормильца (Франция);

3) слабая модель мужчины-кормильца (Швеция).

Согласно Льюис, в государствах первого типа общественная и частная ответственность резко различаются. Иначе обстоит дело во Франции, где эта модель смягчена. Исторически сложилось, что здесь женщины работали в основном полный рабочий день и пользовались преимуществами социальной системы безопасности, которая отдавала предпочтение горизонтальному распределению средств посредством системы зарплат между семьями с детьми и без детей. Патриархальный контроль был сосредоточен больше внутри семьи, нежели в общественных институтах, и – в отличие от Британии и Ирландии – Франция признала требования женщин быть одновременно женами, матерями и оплачиваемыми работниками.

Льюис рассматривает Швецию в качестве примера государства, в котором модель мужчины-кормильца выражена слабо. В конце 1960−1970-х гг. социально-демократическое правительство сознательно двигалось к дуальной модели общества, в которой женщины вовлечены в оплачиваемую занятость благодаря введению отдельного налогообложения и отпусков по уходу за ребенком и увеличению соответствующих выплат115115
  Lewis J. Gender and the Development of Welfare Regimes // Journal of European Social Policy. 1992. Vol. 2. № 3.


[Закрыть].

К. Бамбра обращается к рассмотрению феномена дефамилизации как фактора взаимоотношений между женщинами, государством и семьей. Бамбра отмечает, что понятие «дефамилизация» употребляется достаточно широко в контексте понимания сущности государства всеобщего благосостояния и означает степень поддержки государством благосостояния женщины: ослабление ее зависимости от семьи и создание благоприятных условий для ее экономической независимости116116
  Bambra C. “Sifting the Wheat from the Chaff”: a Two-dimensional Discriminant Analysis of Welfare State Regime Theory // Social Policy and Administration. 2007. Vol. 41. № 1.


[Закрыть].

В ходе исследования К. Бамбра сопоставила распределения стран в зависимости от уровня дефамилизации с системой стран Г. Эспинг-Андерсена и пришла к выводу о неправомерности критики концепции Эспинг-Андерсена относительно того, что его модель не учитывает роль семьи и женщины в государстве благосостояния.

Исследование феномена дефамилизации, проведенное К. Бамброй, включало те же 18 стран, которые рассматривал Г. Эспинг-Андерсен в своей классификации: неолиберальный (американский), социально-демократический (скандинавский), консервативно-корпоративистский (франко-германский) режимы благосостояния – Австралия, Австрия, Бельгия, Великобритания, Германия, Дания, Ирландия, Италия, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, США, Швейцария, Швеция, Финляндия, Франция и Япония.

На основании проведенного исследования К. Бамбра сопоставила уровень дефамилизации с режимами государства благосостояния и пришла к выводу, что государства благосостояния, отнесенные Эспинг-Андерсеном к тому или иному типу, почти в полном составе соответствуют тому или иному уровню дефамилизации: для либеральных стран характерна низкая дефамилизация, для консервативных – средний уровень; для социально-демократических – высокий уровень дефамилизации. Лишь четыре страны выбиваются из этой схемы: Канада, Ирландия, Великобритания относятся к либеральному режиму, но со средним уровнем дефамилизации, и Япония, будучи консервативной страной, имеет низкий уровень дефамилизации.

К. Бамбра выдвинула две гипотезы: гендерная критика в адрес тезиса «миров благосостояния» не подкреплена опытом, поскольку типология «трех миров благосостояния» никоим образом не изменяется при сопоставлении с гендерным подходом; концепция режимов, если ограничиться анализом специфических областей, таких как рынок труда, декоммодификация или дефамилизация, может применяться как полезный способ упорядочивания и классификации государств благосостояния (что, безусловно, не снимает необходимости учитывать гендерный подход в проведении социальной политики). Единое исследование дефамилизации и декоммодификации показало, что подход «трех миров благосостояния» Эспинг-Андерсена учитывает гендерное неравенство и не является оторванным от реальности.

ВЫВОДЫ

Анализ проведенных исследований показывает, что при всей сложности и изменчивости социально-экономической ситуации имеются основания для дальнейшего развития теории государства всеобщего благосостояния и построения обобщающей его типологии. Так, ряд стран попадает практически во все классификации. Например, Канада и США в большей степени относятся к либеральному режиму благосостояния, присутствующему во всех типологиях и иерархиях; в Дании, Норвегии и Швеции господствует социально-демократический режим. Греция, Португалия и Испания рассматриваются как основные страны латинского режима благосостояния, а Германия – как идеальный образец консервативной модели. Однако классификация других стран до сих пор остается дискуссионным вопросом. Например, Австралия, Ирландия, Новая Зеландия и Великобритания могут быть отнесены к либеральной либо радикальной модели; Австрия, Бельгия, Финляндия и Нидерланды – к консервативной либо социально-демократической модели; Италия и Франция – к консервативной либо латинской. Серьезные споры вызывает Швейцария, социальная политика которой сочетает элементы различных моделей.

Однако при всех различиях названные модели объединяет общая цель – достижение благосостояния в условиях рыночного экономического развития. Удачи или промахи в достижении этой цели обусловливались многими факторами:

– стартовыми экономическими возможностями, историческим опытом, традициями и пр.;

– приоритетами власти (благополучие граждан, политическое спокойствие, искоренение бедности, гражданское согласие, привлечение электората и т. д.);

– оценкой населением страны политики благосостояния;

– трактовкой понятий «благосостояние», «благополучие», «стабильность», «потребительские возможности» и т. д.

Сопоставительный анализ многообразных моделей государства всеобщего благосостояния позволяет сделать вывод не только о разнообразии подходов к реализации политики благосостояния, но и о том, что современные траектории благосостояния учитывают широкий спектр факторов, включающий национальные, религиозные, гендерные аспекты.

Глава 3
Расцвет и кризис государства всеобщего благосостояния

В ХХ столетии развитые экономические страны обращаются к построению государства всеобщего благосостояния. Возникают такие феномены, как «шведское экономическое чудо», социальное рыночное хозяйство в Германии, либеральное Welfare State в США и других англоязычных странах.

Казалось бы, решение найдено, все счастливы – голодные накормлены, больные излечены, несчастные утешены, рабочие места предоставлены, здравоохранение бесплатное, образование доступное, множество различных социальных программ, поддержка в старости, помощь в молодости и т. д. Каковы последствия этакой вселенской благодати? Что обусловило кризис столь успешного социального проекта? Почему государство всеобщего благосостояния вынуждено сокращать свои программы?

3.1. Государства всеобщего благосостояния как символ процветания (1950–1970-е гг.)

СКАНДИНАВСКИЕ СТРАНЫ: ВЕЛИКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ БЛАГОСОСТОЯНИЯ

Шведская модель государства всеобщего благосостояния. Наиболее ярко воплощение модели «государства всеобщего благосостояния» представляет социальная политика Швеции. Ее основными чертами являются: отношение к социальной политике как политике для всех, а также понимание социальной политики как цели экономической деятельности государства; прогрессивная налоговая система, доминирование идеи равенства и солидарности; упреждающий характер проводимых социальных мер; высокий уровень качества и общедоступность социальных услуг; приоритетность роли государства в финансировании социальных расходов за счет общих налоговых доходов бюджета.

Основные принципы социальной политики Швеции в ее современном значении были определены быстрым ростом промышленности в начале ХХ в., когда при осуществлении социальной политики стали ориентироваться на все население, превратив ее в общенациональную политику социального благосостояния. В 1913 г. в Швеции было принято решение о выплате пенсий всем гражданам при наступлении определенного возраста.

Правительство боролось за «горизонтальное» и «межгражданское» уравнивание здоровых и больных, семей с детьми и бездетных, работающих и безработных, а не только за «вертикальное» уравнивание богатых и бедных. Медицинская и социальная помощь стала доступной для всех людей независимо от их дохода и профессии.

Достижение всеобщего благосостояния в сочетании с высоким качеством предоставляемых благ и услуг требовало значительных затрат со стороны шведского государства, что обусловило следующую особенность шведской модели – ее рестриктивный (ограничительный) характер. Это касается как личных доходов населения, так и доходов предпринимателей, и реализуется с помощью прогрессивной налоговой системы, которая позволяет направить в государственный бюджет значительную часть первично распределяемых доходов.

В свою очередь, жесткая налоговая система является финансовой базой для трансфертных платежей и развертывания широкой сети высококачественных социальных услуг. Социальные программы финансируются за счет государственных и городских налогов и страховых взносов работодателей и служащих. Вследствие этого уровень налогов в Швеции один из самых высоких в мире. Значительная роль трансфертных платежей влечет за собой необходимость активного вмешательства шведского государства в функционирование органов социального страхования, которые находятся под строгим государственным контролем и финансируются в значительной мере из государственного бюджета117117
  Во время экономических трудностей 1990-х гг. принцип всеобщего социального обеспечения был предметом широкого обсуждения в Швеции, но большинство политических партий и граждан поддержали принципы всеобщего социального распределения, финансируемого из государственных и местных ресурсов, налогов.


[Закрыть].

За организацию социального обслуживания в Швеции полностью отвечают муниципальные округа. Наиболее часто применяемая мера помощи – материальные пособия, но очень часто организации социального обеспечения могут также предлагать социальную, медицинскую и профилактическую помощь.

На социальное пособие (пособие по бедности) в Швеции могут претендовать безработные, у которых истек срок получения пособия по безработице, а также те, у кого размер пособия меньше социальной нормы. Социальное пособие в некоторых случаях может быть выше, чем пособие по безработице (обычно для тех, у кого была небольшая заработная плата). Размер социального пособия значительно колеблется в зависимости от иных обстоятельств, в частности, от количества детей в семье.

Социальная помощь доступна каждому домохозяйству с низким доходом (как правило, это безработные). Много внимания уделяется семьям, имеющим детей. В качестве национального идеала выдвигается многодетная семья. Распространяется практика ухода за детьми отцами, для которых предусмотрено право на отпуск по уходу за маленькими или заболевшими детьми.

Важной частью системы социального обслуживания является помощь престарелым и людям с функциональными нарушениями. Для инвалидов важно обеспечить нормальную жизнь и нормальное окружение (принцип нормализации). Иногда жилище для людей с нарушениями двигательной системы должно быть адаптировано к ситуации путем перестройки дверей, лестниц для того, чтобы создать возможность для человека и его семьи жить дома, а не в больнице. Другим аспектом проблемы обеспечения доступа в здание инвалидов является то, что по закону общественные здания должны быть доступны для инвалидов с нарушениями опорно-двигательной системы (например, лиц в инвалидных колясках). Все это обеспечивается из бюджета муниципального округа.

Муниципальные округа предлагают:

– домашнее обслуживание, т. е. помощь в решении ежедневных задач;

– транспортное обслуживание (возможность поездки на такси или специальных транспортных средствах за низкую плату);

– организацию ежедневных центров, где можно встречаться с другими людьми и заниматься различной деятельностью днем, если человек не работает; особые формы организации проживания, например, дома по уходу (жилье в основном для престарелых, которые нуждаются в небольшой, но ежедневной помощи), групповые дома для трех-пяти престарелых лиц, для умственно отсталых, лиц с физическими недостатками и других, нуждающихся в постоянной помощи; сопровождающее обслуживание – помощь, организуемая специалистами в тех случаях, когда человек сам не может себя обслуживать.

Модель государства всеобщего благосостояния Швеции долгие годы была предметом исследования ученых разных специальностей, политиков, работников социального обеспечения. Социальную политику Швеции называли «шведским чудом». Ассар Линдбек – известный шведский экономист – посвятил многие свои работы исследованию шведского государства всеобщего благосостояния, или, как он называет его, – «шведского эксперимента»118118
  См.: Линдбек А. Шведский эксперимент // Очерки о мировой экономике: Выдающиеся экономисты мира в Московском центре Карнеги. М., 2002. С. 69–145.


[Закрыть].

Согласно Линдбеку, краеугольным камнем государства всеобщего благосостояния в Швеции было социальное страхование. Ученый выделил основные черты этой системы:

– большинство выплат являются универсальными, в том смысле, что они охватывают все население, хотя многие права должны приобретаться путем предшествующего или текущего участия в труде (так называемая плата за труд); – обычно выплаты производятся не по единообразной ставке, а замещают некоторую часть дохода;

– проверке нуждаемости не придается существенного значения.

До недавнего времени уровень выплат был достаточно высоким. Ставки замещения составляли, по крайней мере, 90 % заработка за исключением пенсионной системы, где они доходили до 65 %.

Другие типы трансфертов тоже были довольно щедрыми даже по международным стандартам, особенно различные формы пособий семьям. Например, годовая компенсация одному из родителей, который ухаживает за детьми; ассигнование на поддержку одиноких родителей. Однако наиболее характерной чертой шведского государства благосостояния было то, что социальные услуги, такие как уход за детьми или поддержка престарелых, обеспечивались в основном за счет государства (фактически муниципалитетами или региональными властями), а не за счет семей или частного сектора, как в большинстве развитых стран.

Во многом благодаря щедрой политике в области благосостояния совокупные расходы государственного сектора колебались с конца 1970-х гг. в интервале 60–70 % от ВНП. Для европейских стран данный средний взвешенный показатель не превышал 45–50 %. Из этих расходов на трансферты обычно приходилось 35–40 % и на государственное потребление – 27–30 %119119
  Там же. С. 77.


[Закрыть].

Что касается распределения располагаемых доходов домашних хозяйств, то после Второй мировой войны оно постепенно уравнивалось вплоть до начала 1980-х гг. Коэффициент Джини упал примерно с 0,28 в середине 1960-х гг. до 0,20 в начале 1980-х гг. (для глав домохозяйств в возрасте 25–64 лет), если определять домохозяйства в единицах потребления. Уровень бедности также был относительно низок. Большинство тех, кто в течение пяти лет входили в группу с наименьшими доходами (менее 50 % среднего дохода), за один г. переместились в группу со средними доходами и выше.

В 1960-х гг. политика в установлении заработной платы в основном была направлена на то, чтобы сократить различия в ее размере для работников приблизительно одного уровня подготовки и умений, занятых в различных производственных секторах. Был провозглашен лозунг «одинаковая плата за одинаковую работу». В 1970-х гг. все более очевидной становится тенденция социальной политики к уменьшению различий в заработной плате во всех отраслях. Скрытым лозунгом стало требование «одинаковой оплаты за любую работу», что отражает смещение приоритетов политики от «справедливости» к «равенству».

Различия в заработной плате между мужчинами и женщинами были также значительно сокращены. В 1968 г. женщины зарабатывали примерно на 23 % меньше, чем мужчины сопоставимых возрастов и образования. К середине 1980-х гг. этот разрыв сократился до 11 %, причем он был связан скорее с различиями в занятиях и условиями работы мужчин и женщин, чем с различиями в оплате одинаковых занятий и условий работы.

Линдсбек анализирует причины экономического роста и экономических неудач «шведского эксперимента». С начала индустриализации рост производительности в Швеции был одним из самых высоких в мире (примерно с 1870 г. и вплоть до 1950 г.). На протяжении так называемого золотого века мировой экономики (период с 1950-х по 1970-е гг.) рост производительности также оставался довольно высоким. В течение этого времени ВВП в расчете на человеко-час в Швеции увеличивался на 4,20 % в год, в странах ОЭСР – в среднем на 4,46 %. Различие между Швецией и странами ОЭСР в 1950–1970-х гг. исчезало, если исключить из рассмотрения Западную Германию и Японию – страны, экономика которых после Второй мировой войны была перестроена.

Пытаясь объяснить относительно высокий экономический рост в Швеции на протяжении столетия (1870–1970-е гг.), обычно подчеркивают экономическую активность страны, благоприятное развитие условий торговли, свободу предпринимательства, стабильные правила игры, значительные инвестиции в инфраструктуру, крупные и охватывающие широкие сферы инвестиций в человеческий капитал (почти все население Швеции было грамотным уже в XIX в.), относительное социальное равновесие и жизнеспособное гражданское общество. Это означает, что либеральная, плюралистическая и ориентированная во вне страна вполне могла поддерживать относительно высокий рост производительности. Вероятно, имело значение и то, что Швеции удалось остаться в стороне во время обеих мировых войн.

«Таким образом, – пишет Линдбек, – Швеция стала относительно богатым обществом еще до возникновения особой шведской модели. Необходимо также отметить, что в 1950−1960-е гг. рост удельного веса государственных расходов ВВП с 30 % до 45 % оказался вполне совместим с довольно высокими темпами роста производительности»120120
  Линдбек А. Шведский эксперимент. С. 82.


[Закрыть].

Так, быстрый рост производительности труда за период длиной в век принес шведам более высокий уровень доходов, чем гражданам других индустриальных стран. Возрастающее государственное обеспечение благосостояния и полная занятость после Второй мировой войны также дали исключительно высокую экономическую безопасность, щедрое обеспечение услуг общественного сектора и относительно равномерное распределение доходов. Поэтому в первые десятилетия после Второй мировой войны Швецию рассматривали как страну, способную совместить экономическое равенство, щедрые государственные выплаты на обеспечение благосостояния и полную занятость с высокой экономической эффективностью и довольно быстрым ростом производительности121121
  Там же.


[Закрыть].

Дания на пути к обществу «социальных трансфертов» 122122
  В основу данного параграфа положены материалы статьи Х. Кристофферсена «Социальная политика Дании» (Проблемы теории и практики управления. 1997. № 4).


[Закрыть]. Данию начала 1950-х гг. можно охарактеризовать как типичное для тех лет государство всеобщего благосостояния. Однако на общеевропейском фоне она была страной с очень узким государственным сектором. В течение 1950-х гг. темпы роста оставались низкими, а уровень безработицы высоким (около 10 %). Дания испытывала серьезные трудности в преодолении аграрной ориентации.

Во второй половине 1950-х гг. в экономике стала проявляться тенденция к росту. Произошли существенные социальные изменения – усилилась миграция населения из сельской местности в города, повысился социальный статус граждан как следствие более высокого образовательного уровня, повсеместно наблюдался рост занятости, в том числе женщин. Активные социальные перемены сопровождались быстрым развитием государственного сектора страны, постепенно государственный сектор в Дании занял такое же место, как в Швеции.

Новые экономические возможности использовались прежде всего для превращения страны в современное государство всеобщего благосостояния. В 1960 г. была введена система выплат полноценной пенсии по старости, основанная на фонде налоговых поступлений, что стало ярким проявлением заботы о людях старше 67 лет. В Дании в этот период более чем в каком-либо другом государстве Северной Европы наблюдалось укрепление взаимосвязи между правами и обязанностями граждан.